Текст книги "Rassolniki"

IX

«Всё просто, надо соглашаться», – сказал себе Александр на следующее утро, когда помятый организм его попытался проснуться. Хотя ночью Рублёв практически не спал, переваривая вчерашний разговор на мосту и все, что с ним произошло после.

Александр не был наивным юнцом. Он знал, что дело Ведова, отца Иоанна и всех их соратников – это катастрофа для города. И то, что их поддерживают сегодня тысячи горожан, только заостряет грани того, что могли бы натворить здесь RASSOLNIKI после выборов. А что сам Александр мог сделать как журналист? Всех сдать, написать всё, как есть, вернее, так, как он видит? Это только пойдёт в копилку их политических очков. В России разоблачения в прессе, даже если представлен неопровержимый компромат, как ни странно, вызывают обратный эффект. Те, кто замаран в грязи, пользуется большей популярностью, чем те, кто пытается жить и работать честно. Александр мог привести тому сотни примеров, причём из собственной практики.

Как-то он делал материал про мошенников, которые распродавали по мизерным ценам землю в одной из областей. Покупателей убеждали, что земля эта уже давно находится в частной собственности, а продают её, потому что владельцу срочно нужны деньги. Рублеву удалось доказать, что земля эта казённая и никогда никому не принадлежала, кроме государства. Однако сразу после выхода этого материала в номер фирма-мошенница обзавелась сотнями новых клиентов.

Ещё пример – резонансное дело о центре, который занимался реабилитацией наркоманов силовыми методами. Пациентов приковывали к кроватям наручниками. И чем больше журналисты рассказывали о работе этого центра, тем больше в самом центре раздавалось звонков – родители умоляли «вылечить» их детей-наркоманов кулаками и страхом.

Цифра, которая могла появиться на стене у «Мюнхена» вскоре после правдивого материала про антигопников, могла не только навести ужас, но и вырасти. К RASSOLNIKAM примкнули бы многие люди.

В то же время Александр понимал, что многие знакомые покрутят пальцем у виска, когда узнают, чем решил заняться популярный журналист престижного сайта на своей малой Родине. Но сейчас речь шла о деле исторического масштаба. Рублев уже представлял, какую необыкновенную он напишет статью, целую серию статей, когда вся эта история закончится и когда он провалится на выборах. Такой журналистский эксперимент до него ещё не проводил никто. Это шанс сделать по-настоящему мировой материал и получить мировую известность, попасть в историю – не об этом ли мечтает каждый творческий человек?

Но как провалить эти чертовые выборы? Как сделать так, чтобы после этого провала RASSOLNIKI как вид перестали существовать? И нужно ли вообще проваливать эти выборы? А как же собственная безопасность? И как вынести двойную игру? Смотреть в глаза своим, якобы, соратникам и врать? Смотреть в глаза избирателям и тоже врать?

Таких вопросов в голове Рублева становилось все больше пока, наконец, все не взорвалось у него в голове и не рассыпалось мелкими иголочками по его телу. Александр понял, что так колет совесть.

«Всё просто – надо соглашаться, – настырно повторял себе Рублёв, – зачем сопротивляться судьбе или Ему? К тому же, себе-то можно признаться в тщеславии. Если появилась возможность попробовать себя во власти, то надо быть дураком, чтобы отказаться! И вообще – если не я, то кто?»

Иголки по телу кололи все сильнее.

Наконец не выдержал – позвонил Ведову.

– Я знал, что ты согласишься, Сань, – сказал тот, как только его голос прорвался сквозь гудки, – ты очень скоро поймёшь, что сделал правильный выбор, дружище.

– На самом деле я долго думал и решил, – начал в ответ мямлить какие-то ненужности Рублёв, но вовремя осекся и сменил тон, начав уже как опытный мэр, – услуга за услугу. Ты мне обещал дать интервью, я жду. Ты же понимаешь, что все должны остаться в плюсе?

Пауза затянулась вздохов на десять. Только раннее утро могло её оправдать.

– Слушай, что ещё расскажу…

– Не по телефону, дружище, – перебил Рублёва Ведов, – я к тебе приеду через минут десять. Ставь чайник.

Но друзья, а теперь и соратники, в этот день чай вместе не попили.

X

Выйдя из подъезда, Ведов заметил в стороне от парковки черный «Мерседес». Фары мигнули три раза в тот момент, когда Александр замедлил ход и присмотрелся к иномарке. За рулём машины сидел руководитель местного отдела ФСБ Евгений Дорогин – старый и неприятный знакомый телеведущего. Три световых всплеска означали – садись в свою машину и поезжай за мной. Сопротивляться было неуместно и невыгодно.

Приехали в огромный особняк на краю города. Это был неофициальный отдел ФСБ, с охраной по периметру, с камерами временного содержания, лабораториями, кабинетами. Ведов здесь был уже раз пять. За это время он успел подружиться с рыжеватым и хамоватым Женей – так он его называл, и затаить на него смертельную обиду за то, что когда-то согласился с ним «сотрудничать». В обмен на гарантии защиты от всевозможных блюстителей закона.

Сотрудничать не означало стучать на своих, требовалось всего лишь говорить правду – об акциях и деятельности RASSOLNIK’ов, причём без имён, явок и паролей. (Всё это сливал кто-то другой, Ведов примерно догадывался, кому ещё «подмигивали» фээсбэшники).

У Дорогина был тихий и очень гнусный голос ботаника. Поэтому все его вопросы, предложения, угрозы, всё, что он говорил – звучало смешно и противно. Именно из-за голоса его называли Гадёнышем. А его характер, поступки, стиль руководства только оправдывали это прозвище. Ведов тоже знал истинное лицо Евгения. И со второй встречи с ним, на всякий случай, стал включать диктофон на телефоне. (После допроса отправлял расшифровки этих записей и сам аудио-файл всем из основы). И в этот раз он не забыл подстраховаться.

Уже через два часа весь разговор с Дорогиным пришёл на электронную почту Рублёва.

…Расшифровка допроса лидера скандальной группировки RASSOLNIKI в местном отделе ФСБ. Имена изменены. Эксклюзив от нашего специального корреспондента Александра Рублёва. («Наш репортёр», дата).

Дёмин, представитель ФСБ: Что же такое у тебя твориться? Что это за педофилия, жёсткие погромы рынка, сожжение ночных клубов в трёх районах…

Воронин, представитель движения RASSOLNIKI: Я знаю только о двух.

Д: Конкретнее.

В: В тех, где банчали травой и стояли игровые автоматы.

Д: Да ну?

В: Короче, вы сами знаете, третий сожгли чумазые – это даже бабки на районе знают.

Д: А с каких это пор ты с бабками стал разговаривать? Что, взгляды поменялись?

В: И среди бабок есть душевные люди, они и рассказывают.

Д: Куда деваться!

Пауза.

Д: Х. ли молчишь? Рассказывай.

В: Уже десять раз всё рассказано.

Д: А ты знаешь, что с тобой менты готовы сделать?

В: А откуда они про меня знают?

Д: Пока неоткуда, но сам понимаешь – это дело техники. Тем более рынок хачёвский они крышевали и, представь себе, за серьёзные бабки.

В: Значит, хорошо, что его разнесли.

Д: Слышь герой, ты не пи…ди, мы с тобой о чём говорили? Что вы долбите только топоту и шваль всякую героиновую, пидоров, ещё там кого – по мелочи. Но что за вылазки на рынки и в клубы? Что, руки выросли?

В: Растём. Это же Вить, движение, а ты же знаешь, что это такое. Стихия!

И пофигу всем на наши с тобой договоры.

Д: Вот ты развы…бывался… На зону захотел? К тем, кого сам пи…дил недавно?

В: Что ж ты, Витя, на такие мелочи размениваешься, ну не серьёзно.

Д: А ты думаешь, я тебя на лоха развожу? Да у меня уже год разработка на тебя просится в папку закрытых дел…

В: Давай ещё про звёздочки расскажи, которые тебе дадут за наши статьи.

Д: И про звёздочки расскажу… Только статьи будут совсем не такие, о которых ты, сука, мечтаешь. Я тебе и разжигание припишу, и убийства и…

В: Геноцид ещё не забудь.

Д: И геноцид будет, или ты думаешь, только твои юристы не***ные? Мы здесь тоже не лыком шиты.

В: Короче, тебе что надо? Или я пошёл.

Д: Споткнёшься. Вас, кстати, ещё и блатные теперь ищут. Охоту объявили. В: Нас полгорода ищет.

Д: Нет, ты не понял. Если я тебе говорю, что бандиты на вас объявили охоту, значид так и есть…

В: Страшно, жуть!

Д: Говорят, вы вчера опрокинули кого-то из серьёзных. Вот и обиделись ребята.

В: Пойду прощения попрошу. Можно?

Д: Да ты за…бал! Сиди, мля, и слушай. Значит так, последнее предупреждение – или вы прекращаете беспределить, или все сядите, нах…Что, мля, гопоты мало в городе, всех уже отпи…дили?

В: Ещё не всех, ты же вот сидишь небитый.

Д: Вот ты сука, знаешь ведь, что я тебе сейчас наё. ну. Провоцируешь, умник? Да у меня, если хочешь, предки из белых, после войны в Европе остались – поняли, что ловить здесь нечего.

В: Что же ты вернулся?

Д: А я понял, что там ловить нечего. (Смех).

В: Зашибись, патриот.

Д: Какой патриот? Что ты умничаешь, а? Или ты хочешь сказать – это ты из патриотических побуждений своих мочишь? Или ты из патриотических побуждений решил всю страну уничтожить?

В: Во-первых, не уничтожить, а вразумить, во-вторых – не всю, далеко не всю.

Д: Как это не всю? Тебя послушать, так все вокруг гопники… Молодёжь – все, кто не с пивом, тот с травой, кто не с травой, тот тупой. Работяги – так те по определению серая масса, быдло. Кто там ещё? Старики? Так это сам Бог велел – типа «проводники гоповских традиций», не твоя ли фраза, слышь?

В: Ты из меня Сталина не делай, ты, кстати, знаешь кто это? Ещё раз для тебя и для твоего отчёта, диктофон проверь: RASSOLNIKI – это группа людей, которая: а) утверждает, что советский строй сломал Россию, и что страну, если хочешь, на генном уровне надо возвращать к дореволюционному времени, и мы делаем всё, чтобы как можно больше людей это поняли и б) RASSOLNIKI херачат только тех, как бы тебе объяснить, кому не повезло с родителями. То есть – есть люди, которые своих детей воспитывают на принципе – воруй, хами, крутись, и забей на страну и всех вокруг… Тебе понятно, Вить?

Д: То есть хочешь сказать, что я тупой?

В: Нет, но я тебе вроде всё уже объяснял.

Д: А что вы родителей самих не пиздите, так сказать, корень зла? Что, рука старших бить не поднимается?

В: Мы бесполезными делами не занимаемся, это всё равно, что корове объяснять, почему молоко белое. Пропаганда работала хорошо – знаешь такую мудрость?

Д: Она и сейчас неплохо работает, даже несмотря на таких, как ты…

В: Короче – я всё понял про погромы, давай кончать базар.

Д: Давай не базарь, я сам решу, когда кончать, а когда нет. Ты лучше скажи, вот гопников вы цепляете, это понятно – их по харям можно узнать, но вы же ещё и в вузах работаете, и в театрах, и везде, где типа интеллигенты, умницы и умники – как вы понимаете, где рвачи, похеристы, отпрыски просоветских родителей…

В: А что ты тоже хочешь к нам присоединиться?

Д: Ты затрахал перебивать. Что, бля, у парашников заразился…Слушай молча и отвечай, ты, сука, здесь никто и не пи. ди.

(Пауза)

Д: Чо опять молчим? Как ты топоту среди золотой молодёжи вычисляешь? Отвечай и вали нах…

В: Много способов есть, но с такими сначала разговаривать приходится, и когда понятно – что это за фрукт, тогда и принимается решение – давить его физически и морально до полного, так сказать, исцеления, или это здоровый чел…

Д: О как, разные методы, разные стили. Серьёзные вы ребята.

В: Серьёзнее твоих.

Д: Ну всё, шуруй, про налёты я тебе сказал.

(Пауза)

Д: Стой, вернись, сядь.

В: Да ты затрахал. Цепляешь, угрожаешь, вопросы уеба…ские…Короче, я звоню своим… Ты меня как мальчика разводишь, я тебе чо, скинхед какой-нибудь?…И ты знаешь, что ты меня сейчас не закроешь, и я знаю…так что надо? Говори сразу.

Д: Птичка тут шепнула, что вы в политику решили пойти? Ты знаешь, чем это пахнет?

В: А это птичка случайно, улетая, на тебя не насрала? А то бы ты знал, чем это пахнет.

Д: Всё, иди на х. й отсюда, следующий раз в КПЗ поговорим.

В: Счастливо. И вот тебе, Вить, совет – не разговаривай с птицами, верь только мне. А я тебе говорю, что мы в политику не пойдём – не дебилы, знаем, что тогда нами займутся совсем на другом уровне. Но я тебе скажу – тоже по секрету – вполне возможно, кто-то захочет заручиться нашей поддержкой. И вот тогда мы – будь уверен – поддержим. Но сами – ни ни…

Д: Я так и напишу в отчёте…

В: Валяй. Надеюсь, больше не увижу твоего мерса у подъезда.

Д: А я думал, тебе лестно, борщ херов. (Противный жидкий смех).

* * *

Рублёв недолго решал – отправлять ли этот текст в редакцию. Отправил и точка. В конце концов – имена изменил, к тому же одно из правил журналистики – все документы, которые попали тебе в руки и представляют общественный интерес, должны предаваться огласки. Вряд ли Ведов об этом подумал, хотя, может как раз на это и рассчитывал.

В любом случае Саша не хотел сегодня забивать всем этим голову, тем более, когда этот «эксклюзивный» допрос через полтора часа появился на сайте. Рублёв его ещё раз прочитал и разочаровался – пустой базар, никому не понятный, почти без красок и деталей. Но редактор сказал – отличная штука!

Ещё одна причина, по которой голова Александра сегодня, как почта перед праздниками, не хотела принимать никакую корреспонденцию – Катя. Она обещала проводить на ночную смену Коляна – тот работал комплектовщиком на складе – и прийти к нему…

Эта ночь обещала ангельское дыхание и даже больше.

Часть вторая

XI

Металлический сарай радиотелевизионной передающей станции бликовал оранжевым закатом. Телевышка, которая стояла почти впритык к зданию, уже царапала антеннами чёрные тучи низкого неба. Она и так-то не отличалась красотой – длинная, с вертикальными лестницами и металлическими площадками, окутанными проволокой, передатчиками и лампами. А под вечер телебашня и вовсе казалась инопланетным монстром. Вот-вот зашагает своими ногами-опорами или упадёт и поползёт, как гусеница, лапками-передатчиками. Не жди ничего хорошего от телебашни! Да ещё и поле вокруг этой железной коробки с чудовищем гудело, будто по нему проходили миллионы вольт электричества. При этом рокотало кузнечиками – и этот звук делал невероятные кульбиты: он врезался в «колючку», которая укутывала станцию со всех сторон, и пробегал по ней спиралью, от чего сами «колючки» немного тряслись и скрежетали, соприкасаясь друг с другом острыми концами. Жутковатая музыка, надо сказать!

К станции со стороны леса приближались двое: парень и девушка. По одежде – туристы, по сосредоточенности – шпионы с другой планеты. Пришли победить монстра.

Подошли к колючке, переглянулись, девушка кивнула. Парень достал из кармана джинсов камень, размахнулся и перекинул через проволоку прямо в металлическую дверь. На бросок никто не отреагировал. Только спустя секунду эхо от удара врезалось в проволоку и она затрепетала, как от порывистого ветра.

Парень снял с плеч рюкзак, расстегнул боковой карман и достал камень побольше. В этот раз размахнулся сильнее, камень с оглушительным звоном угодил в дверь и по колючке словно прошёлся ураган. Спустя несколько секунд, наконец, послышался скрип отодвигаемой изнутри щеколды. На улицу выглянул полный мужчина лет пятидесяти с опухшими глазами:

– Хули надо? – «поприветствовал» он ребят.

– Мы – туристы, заблудились, дяденька, – начала щебетать девушка.

– А я вам что, МЧС? – задал резонный вопрос сторож.

– Мы очень устали, дяденька, можно у вас отдохнуть? – девушка посмотрела на мужика глазами котёнка. Тот на секунду смутился.

– Мужик, ты не парься, мы со своим, – заполнил паузу парень и достал из рюкзака бутылку водки.

Мужик всмотрелся в бутылку, почесал живот, зевнул, резко уставился на непрошеных гостей, будто сканируя их. И если бы они не с добрыми намерениями пришли, то от его взгляда непременно раскололись бы и убежали, как полевые мыши от сокола.

– Ну заходите, чего стоять-то.

Парень погладил девушку по спине, пропустил перед собой.

Дежурный по станции не стал спрашивать даже имён, только покряхтел и взял бутылку. Долго чесал ей затылок, всматриваясь в парня. Наконец, заговорил:

– У меня только один стакан, тебе могу в него налить, сам из горла, чего уж.

– Да нет, не надо, мы с братвой на турбазе уже вдоволь налакались. Можно мы тут телефон зарядим? – парень, не дожидаясь ответа, полез за зарядкой, – розетки все работают?

– А хули с ними будет? – гордо ответил дежурный.

– А как вас зовут? – спросила вдруг девушка.

– А тебе какое дело? – мужик и не собирался идти на контакт.

– Просто интересно, – не унималась девушка.

– А мне, может быть, интересно, что у тебя под кофтой! И что? Николай Семёнович я! Да ты садись, в ногах правды нет, – внезапно подобрел сторож и опрокинул первый стакан водки.

Парень посмотрел на часы.

– Мы ненадолго, телефон через десять минут зарядится, мы позвоним и уйдём, нам надо предупредить своих.

– Звони с городского, вон он в шкафу, – перебил туриста Николай Семёнович и налил себе второй стакан, собственно на этом чекушка и закончилась.

– А у вас через девятку или напрямую?

– Через хуятку! Напрямую! Но без восьмёрки.

Последнее изречение парню явно не понравилось. И непонятно, что в нём не понравилось больше – мат или то, что с городского не позвонить на мобильный.

Тем временем дежурный опрокинул и второй стакан.

– Сейчас ещё чуть-чуть, дядя, и мы пойдём, – поддержала разговор девушка.

– А у вас больше бухла нет?

– Нет, – девушка улыбнулась и перевела тему разговора, – а вы здесь давно работаете? Тут у вас так интересно, я ни разу не была на таких станциях.

– Сюда не просто попасть, это ж стратегический объект, – было видно, что Семёнычу понравилось и любопытство девчонки, и собственный ответ. Он чуть было не почувствовал себя боссом, даже попробовал закинуть на стол ноги, но упал. Без признаков жизни.

– Готов! – констатировал парень с интонацией хирурга, – работаем, Ань!

Анна сняла со спины рюкзак, достала баллончик с краской и свёрнутый в трубочку полиэтиленовый трафарет. Встряхнув содержимое баллона, она сняла крышку, прилепила полиэтилен на первую попавшуюся металлическую дверь какого-то щитка и принялась закрашивать всё пространство чёрной краской.

Парень тоже не бездействовал, он вскрывал все находившиеся в помещении щиты – ящики по два метра в длину и полметра в ширину. Когда взламывать оказалось нечего, остановился, подошёл к тому, на котором висели какие-то графики и схемы, открыл дверь шире и начал просматривать внутренности так, как будто искал глазами соломинку в коробке с иголками.

– Вот, блин, я такое оборудование только в учебниках видел, да и то в советских, – и многозначительно добавил, – а ещё собрались на цифру переходить!

– Ну что у тебя, Тём? – спросила девушка.

– Минут двадцать, не меньше, ты рисуй, рисуй.

Артём со старших классов любил всё, что связано с электричеством. На школьных курсах дополнительного образования он выбрал только один факультатив – электромеханика. В этот кружок он проходил три года и к выпускному уже имел начальный разряд и рекомендацию преподавателя в институт. Артём поступил на радиофак. Очень престижное в этих краях место. Парень довольно быстро зарекомендовал себя, и вскоре его стали уважать и старшекурсники, и преподаватели. И вроде никаких открытий Артём не делал, но та лёгкость и даже изящность, с которой он постигал науку и выполнял практические задания, говорили о том, что за ним большое будущее. Когда его однажды забрали в полицию после митинга несогласных, в котором он не только участвовал, как статист, но и говорил речь со сцены, вызволять его приехал замдекана факультета со своим адвокатом!

Видели бы преподаватели, чем сейчас занимается их драгоценный студент. Хотя они бы недолго возмущались и читали свою лекцию о несовместимости преступлений с наукой. Дело в том, что обесточить станцию и прервать телевизионные сигналы за короткое время путём извлечения всего нескольких предохранителей и передатчиков – это достойно, как минимум, автоматического присвоения кандидатской степени.

– Аня, закругляйся, я её сделал! – не без удовольствия заявил Артём, засовывая какие-то детали в специальный резиновый мешочек.

– А почему свет горит?

– Не умничай, звони Сашке, – для Артёма Аня явно была не просто подельницей, так ласково хамить могут только те, кто влюблён.

Вся будка изнутри сверху донизу была исписана чёрной краской: «Rassolniki – остановим пропаганду». Анна даже на храпящем пузатом стороже умудрилась отшлифовать эту надпись.

Забрав чекушку и протерев ручки щитков, ребята вышли на улицу. Уже стемнело. Кругом было тихо. Продолжали трещать кузнечики. Но им больше не вторила колючка, и куда-то пропало гудение, которое ещё полчаса назад гуляло по полю. Сейчас оно лежало в тишине, укрывалось тёмной дымкой.

Внезапно со стороны леса послышался рокот мотора – в сторону станции двигался немыслимых размеров одуванчик. Жёлтый «запорожец» явно не вписывался в этот пейзаж, казался таким же несуразным и необычным, как телевышка. Подъехав впритык к воротам, «запорожец» распахнул двери. В него без замедления прыгнули туристы-вредители.

– Ну что, справились? – спросил Ведов у Артёма, это был дежурный вопрос, на него можно было и не отвечать, но ребята в эту минуту чувствовали себя героями, партизанами, совершившими удачную вылазку в стан врага. Поэтому оба, перебивая, начали кричать в ухо Ведову, как они выключили сторожа, а потом – как офигели от допотопного оборудования. И как ловко с ним справились.

– Красавцы, ребята! Сколько времени понадобится на восстановление?

– Пока разберутся, пока запчасти найдут, – начал давать экспертное заключение Артём, – думаю, дня два.

– Молодец! Эх, ребята, вы крутые! – Ведов дал волю эмоциям, приобнял развалившегося на пассажирском сидении соратника и со всей силы ударил на клаксон. Одуванчик загудел, как заводская серена.

Пугая кузнечиков и разгоняя ночь, «запорожец» выехал на лесную дорогу и вскоре скрылся за густым ельником.