Текст книги "Переговорный процесс"

Он неуверенно посмотрел на спину Соловья, словно сомневаясь, давать ли вообще Степе оружие. Если честно, то Степа и сам уже не горел таскать все это железо. Убээсы, плазменники, импульсники, танцы… На фиг, на фиг. Покрасоваться с боевыми стволами – одно, а на самом деле воевать – это другое. Не его это. Хотел бы крови – пошел бы в космоштурм. У них там всегда вакансии есть.

– До посадки пройдешь полный курс обучения, – распрямился Соловей. – Что там сейчас внизу – неизвестно, так что убээс лишним не будет.

Степа вздохнул. Ну вот, опять никакого счастья.

– Мистер Декстер, – в дверях склада появился Петрухин. – Там ходовой компьютер предупреждает о метеоритной опасности.

– Иду, – заторопился сакс. – Сами разберетесь здесь.

– Да мы уже все для первого раза, – Соловей захлопнул крышку оружейного ящика. – Пошли вместе. Убээс не снимать, – предупредил он обрадовавшегося было Степу.

Донкат вздохнул, повернулся и поплелся за широкой спиной Декстера смотреть, как борются с метеоритами.

– Подъем, – несильно хлопнул по бронированному плечу Степиного скафандра Соловей.

Донкат разлепил глаза и попробовал потянуться. Вышло, прямо скажем, не очень. У Степы вообще сложилось впечатление, что два мгновенно спевшихся старых садиста из космоштурма потратили прошедшие сутки, за которые яхта почти добралась до места назначения, исключительно на издевательства над ним. Во-первых, ему запретили снимать этот проклятый убээс. Исключение делалось лишь для отправления естественных надобностей, но и то, как Степа подозревал, не из жалости к нему, а наоборот, чтобы лишний раз потренировать его на скорость в совершенно дурацкой игре «сними-одень скафандр». Ну, и еще чтобы не заполнять резервуары убээса до поверхности.

А во-вторых, он за последние сутки получил столько информации, начиная от тактико-технических характеристик бронескафандра и заканчивая устройством боевого плазменного генератора, ГПБ-14 «Факел» (на языке космоштурма «Дырка»), что по объему хранящихся знаний он уже с трудом мог отличить себя от собственного уникомпа.

И что самое обидное – ни Селене, ни профессору не досталось ни капли ветеранской «любви». Все ему одному.

Вот и теперь: только стоило ему закрыть глаза на секундочку – на тебе, пожалуйста, опять этот монстр. И вообще, кто его записывал в Степины начальники?

– Давай, давай, хватит дрыхнуть, – безжалостно не отставал от него Соловей. – В твоем возрасте больше восьми часов спать вредно. Привыкнешь – растолстеешь, как Декстер, и в космоштурм тебя не возьмут.

– И не надо, – Степа скосил глаза на небольшой дисплей, проецируемый с воротника, просматривая время. Ох ты, и ведь не врет – восемь часов проспал. Надо же, а ощущения, как за час. – Вот помру от истощения и пойду в историки, чтобы правду людям рассказывать. В том числе и про космоштурм.

– Наивный, – хмыкнул Соловей. – Правду, историки. Ага. Ладно, куда пойдешь, туда пойдешь, а пока тебе пять минут на туалет. Через полчаса входим в систему Бойджера. Подъем.

Степа, кряхтя – проклятый скафандр зацементировал все мышцы, – поднялся и начал уже почти привычную процедуру разоблачения. Отключить системы, снять зажимы. Так, теперь контрольки, замки, вытянуть ноги. Кирасу снимать не обязательно, она не участвует. Есть, встали.

И только теперь Степа заметил, что все это время Соловей сидел, поглядывая на часы. Тренер, так его…

– Уже неплохо, – одобрительно зафиксировал результат космоштурм. – Еще чуть-чуть, и будешь на человека похож.

Степа сжал зубы, чтобы не ругаться. Его раздражение обычно только веселило обоих злодеев. Да и в туалет на самом деле хочется.

В рубку он зашел, на ходу активируя все системы только что обратно одетого убээса. Обернувшийся Декстер, расплывшийся по всему креслу, одобрительно поджал губы и посмотрел на Соловья. Степа фыркнул. Учителя…

– Десять минут до входа в систему Бойджера, – как заправский навигатор доложил Соловей, сидящий в кресле второго пилота.

– Принято, убираю дальний поиск, – эхом отозвался сакс.

Он чем-то щелкнул на панели управления, и картинка на дисплеях, показывающих окружающее пространство, стала гораздо более блеклой и редкой. Это понятно, космоштурмы страховались от возможных наблюдателей противника, которые по активному излучению систем дальнего поиска могли вычислить яхту еще на самом краю системы. Раньше не страшно, мало ли кто может идти мимо, а вот в саму систему просто так абы кто не сунется.

Поисковики погасли, и теперь яхту охраняла только постоянная защита метеоритного наблюдения. Вот ее никак не отключить. Тем более что она на самом деле нужна. Космос, он не такой пустой, как кажется. И, кстати, от самих-то метеоритов проблем как раз меньше всего. Тут и без них мусора летает – жуть. Тем более на регулярных маршрутах. Сколько ни боролись власти за чистоту на маршрутах, сколько ни пытались штрафовать – все без толку. А уж в мирах-то Авангарда, где и контроля, считай, никакого, то вообще кошмар. Доходило до того, что освоение вновь обретенного и подтвержденного мира теперь начиналось с жутко затратной чистки системы от набросанного разными «путешественниками» мусора. И с Бойджером, похоже, будет та же история.

– Уже входим? – раздался сзади мелодичный голос.

– Да, уже скоро, – Степа обернулся, встречая входящих в рубку Селену и Петрухина.

Яхта Декстера была рассчитана на восемь человек, относилась к классу прогулочных, и поэтому в ходовой рубке, оборудованной панорамным прозрачным куполом, располагалось восемь же кресел, чтобы любой из пассажиров мог видеть весь процесс управления. И заодно любоваться звездами.

– Здорово, – зевнула Селена, прикрыв рот ладошкой.

Степа умилился. Говорят, чтобы узнать женщину, надо встретить с нею утро. В одной постели. Интересно, а в одной яхте считается? Тогда он уже узнал. По крайней мере, та Селена, которая была до сна, и та, которая после, почти ничем не отличалась. Только губы чуть припухли. Но это только добавляло ей очарования. Ее не портил даже выданный Декстером скафандр, саксовская модель которого только подчеркивала ее женственность.

– Похоже, мы приближаемся к цели нашего путешествия, – Петрухин, громоздкий в своем азиатском, как Степа уже успел узнать, убээсе, втиснулся в кресло.

– Что-то типа того, – отозвался Степа, но профессор его не слушал. Вернее, не слышал. Петрухин обликом сейчас напоминал взявшую след собаку. Вытянувшись в струнку, он сидел в кресле, не отрывая взгляда от метки на куполе, которой услужливый автомат подсвечивал занесенную в бортовой компьютер точку прибытия. Профессор был уже там, на Бойджере. Пробирался по непроходимым лесам к вожделенному следу «четвертых», скудно описанному сухими цифрами координатной сетки.

– Внимание, – Декстер включил громкую связь, чтобы его слышали все. – Через пять минут входим в пространство системы Бойджера. Всем надеть шлемы, активировать автономные системы жизнедеятельности скафандров. В связи с известными всем обстоятельствами после разгона основные двигатели будут отключены, к планете пойдем по баллистической траектории. Расчетное время прибытия на планету – через восемь часов. Запрещается снимать скафандры на все время полета по системе. Исключение составляет прием пищи, который осуществляется строго по очереди. Спасибо.

Он откашлялся, и тут же слово взял Соловей.

– Также напоминаю всем, что основной целью нашего полета является прибытие в неофициальную столицу Бойджера город Беркорн. При невозможности – во второй по величине город, Сатавака. При повторной невозможности приземляемся в точке с координатами профессора. В связи с этим отмечаю, что все наши действия в любой ситуации должны быть направлены именно на это. Мы не собираемся ни с кем воевать. Мы не собираемся передавать никакую информацию до прибытия на планету. Грубо говоря, мы хотим как можно тише проскользнуть мимо любых патрулей и тихо приземлиться на планете. Вопросы?

Молчание.

– Если все же они возникнут, прошу задавать в частном порядке. Спасибо за внимание, прошу пристегнуть шлемы, через три минуты начинаем баллистический разгон.

Глава 10

С виду Бойджер мало чем отличался от любой другой такой же планеты земного типа. То же слегка голубоватое свечение, те же облака. Разве что суеты на орбите поменьше. Собственно, ее вообще нет. Ни спутников, ни сервисных катеров, ни мусорщиков. Никого. Только вдали, на самой кромке, просматривается несуразная пирамида, от которой к планете тянутся длинные нитки, бликующие в лучах местного светила. Возле пирамиды на нитках прилепился какой-то ящик.

– А это что? – тихо поинтересовался Степа у Петрухина, указывая на ящик.

Соловья с Декстером спрашивать было бесполезно, они напряженно вглядывались в дисплеи мониторов, стараясь не пропустить появление противника. Пока им удавалось вести яхту мимо всех наблюдателей. Ну, как вести… Яхта шла по заданной баллистической траектории, мало отличаясь от какого-нибудь астероида, и задачи обоих пилотов сводились к примитивной фиксации окружающей обстановки. Тем не менее оба были объявлены занятыми по самое «не могу», и одинокая попытка Степы поинтересоваться про «а где, собственно, противник?» встретила более чем молчаливое послание. Куда-то к ядру галактики…

– Что вас, молодой человек, интересует? – спросил в ответ Петрухин. – Транспортный преобразователь или лифт?

– Э-э, и то и другое, – Степа не очень понял, про какой лифт и какой преобразователь говорил профессор.

– Вон та треугольная конструкция, – Петрухин вытянул руку в сторону пирамиды, – это обыкновенный передвижной преобразователь энергии светила. Вы, наверное, у себя на Изюбре больше привыкли к стационарным орбитальным станциям, но они значительно больше, так как генерируют гораздо большую мощность. И, как правило, совмещены со станциями гала-связи. Отсюда и другая конфигурация, и другие обводы. А на новых планетах, где нет нужды в промышленных объемах электричества, используются передвижные преобразователи. Они на несколько порядков слабее, но зато их можно свободно перемещать внутри системы. Да и стоимость их несопоставима со стационарами.

– Понятно, – кивнул Донкат. – А шнурки зачем? Кабели?

– Не совсем, – чуть улыбнулся профессор. – Это тросы орбитального лифта.

– Какого лифта? – не понял Степа, краем глаза отметив ухмылку Соловья.

– Орбитального, – повторил Петрухин. – Доставка грузов на орбиту. То есть на контейнерные склады, смонтированные на преобразователе. У него конструкция предусматривает различные виды внешних монтируемых помещений. Чтобы энергию лишнюю на перемещение не тратить.

– А зачем на орбиту лифтом грузы доставлять? – Степа внимательнее присмотрелся к ползущему вверх ящику. – Грузовиками не проще?

– Не проще, – Соловей оторвался от рассматривания пустого околопланетного пространства. – Для старта грузовиков нужна оборудованная площадка. Со складами и погрузочным оборудованием. Ты когда-нибудь грузовик сам загружал?

– Нет, – покачал головой Степа.

Соловей оказался более великодушным, чем сам Донкат на Марции. Он не стал демонстрировать превосходство. Он просто изложил процесс.

– Грузовики на поверхности, за редким исключением, грузятся специальными контейнерами. Погрузчик с бота на грузовик – штука громоздкая, неудобная в перевозке и, самое главное, жутко дорогая. Про настройки и обслуживание я уж не говорю.

– Угу, – гулко донеслось с кресла первого пилота. – Мы один раз такой угробили. На Равноли, кажется. Тыловики нас чуть не похоронили тогда. А уж крику про растраты было…

– Вот и я про то же, – вернул себе слово Соловей. – Но погрузчик оправдывает себя только в том случае, если у тебя через одно и то же место идет постоянный поток грузов. Или, – он покосился на Декстера, – тебе очень быстро надо погружаться или разгружаться. Например, во время боевых операций.

– А что там разгружать во время операций? – неудачно спросил Степа.

– А ты думал: упали на поверхность, всех к чертям постреляли, и на ботах наверх? – иронично поднял бровь Соловей. – Как в витрансе?

– Ну, не знаю… – неуверенно пожал невидимыми в убээсе плечами Донкат. Откровенно говоря, нечто похожее в голове у него и носилось. А что, правда, там еще делать-то?

Космоштурм переглянулся с «псом космоса», и оба рассмеялись. Негромко, но обидно.

– А я тоже считала, что вы там особо не задерживаетесь, – из-за спины профессора призналась вдруг Селена. Степа кинул на нее благодарный взгляд.

Над бедной девушкой ветераны смеяться не стали.

– Все немного не так, – ответил Соловей. – Боезапаса убээса хватает на полчаса экономной стрельбы. На себе больше двух не унесешь. Так что если за полтора часа не управился – бегом домой, перезаряжаться. А за полтора часа город типа Марции или того же Изюбра просто пешком, и то не пройдешь, чего уж говорить про зачистку. Крейсерская бригада космоштурма – девятьсот тридцать три человека. Плюс средства технического обеспечения и «дозаправщики». А еще еда, питье, лекарства. Считайте. И про атмосферное горючее для каждого старта грузовика не забудьте.

Он весело сверкнул глазами на Степу. Вернул шпильку, так сказать.

Тому осталось только рот захлопнуть. Оказывается, не только Соловей с Петрухиным могут открывать новые виды жизни в галактике рядом с собой. На Степину долю тоже осталось.

– А лифт чем лучше? – он решил сменить тему.

– Лифт проще, – пояснил космоштурм. – Тросы с орбиты, робот-подъемник – вот и вся конструкция. Только надо обеспечить бесперебойную трансляцию энергии на робота. Поэтому логичнее всего тросы крепить на передвижной преобразователь типа вот этого, – Соловей показал на полускрывшуюся за диском пирамиду. – Да и контейнерные склады туда же. Так что, если у тебя багажа немного и время есть, лифт выйдет гораздо практичнее.

– То есть эти анархисты таскают ее с собой? – уточнил Донкат.

– Анархисты как болги, – покачал головой космоштурм. – С собой таскают только оружие и мешки для наворованного барахла. Ну, и еще выпивку с наркотой.

Он автоматически окинул взглядом мониторы и повернулся к Степе.

– Преобразователь местный, скорее всего, взятый в кредит или купленный вскладчину. Бойджа легкая и дорогая, много ее не бывает. Так что лифта им более чем достаточно. Как и одного контейнерного склада. Это не связь, которой…

Он резко оборвал сам себя, вспомнив что-то, и повернулся к Декстеру. Но сакс все понял и без слов.

– На преобразователе оборудования связи нет, – прогудел он со своего места. – Уже сняли.

– А центральная станция? – Соловей пристально посмотрел на один из мониторов. – Ее не прицепишь на преобразователь.

– Значит, с другой стороны диска, – Декстер завертел головой, пытаясь найти что-то. – Но где тогда спутники? Не могли они их так быстро переловить. Да и не стали бы. Кому они нужны?

– Значит, нужны были, – медленно проговорил Соловей, прикидывая что-то в голове.

– Схема для зачистки планеты? – понимающе поинтересовался сакс.

– Очень может быть, – все так же, не выныривая из своих раздумий, кивнул космоштурм. – Только эта схема никак не для анархистов. И еще, если она работает, то где патрули-заменители?

Он резко вскинул голову, как будто вспомнив что-то, но было поздно.

– Истребитель! – гулкий голос Декстера заполнил пространство рубки.

Соловей одним прыжком вернулся в кресло, из которого выбрался во время разговора.

– Что за истребитель? – он напряженно завертел головой. – Чей?

– По обводам вроде наш, – нахмурился Декстер. – Но что он тут делает?

Ответ пришел практически мгновенно.

– …ние! Внимание! – это ожили динамики внешней связи, включенные Декстером. – Вы находитесь в зоне боевой операции по освобождению планеты, проводимой Пятым Штурмфлотом Англо-Саксонского Союза. Вам предписывается остановить движение и обеспечить прием команды досмотра. Повторяю, вы находитесь в зоне проведения боевой операции. В случае неповиновения мы будем вынуждены открыть огонь.

Короткая пауза.

– Внимание! Внимание! Вы находитесь…

Черное полотно космоса перечеркнули две вспышки. Еще не плазма, но уже разряды. Короткие вспышки импульсных разрядников обозначили серьезность намерений приближающегося истребителя.

– Они сдурели? – неверяще перевел взгляд на Декстера Соловей. – Какая операция штурмфлота? Это нейтральная территория. Какой огонь?

– Похоже, нет, – нахмурился сакс. – В новостях говорили, что на планете осталось несколько туристических групп, подающих сигналы «SOS». Ну, вы знаете эти бойджа-туры…

– Не знаю, – рыкнул Соловей. – Но уже начинаю их любить. И что нам делать?

– Надо останавливаться, – Декстер помрачнел еще больше. – Молчащая яхта с выключенными позиционными огнями по баллистической траектории падает на планету. Выводы? На планету, которую они прикрывают со всех сторон…

– Ты тоже заметил? – вскинулся Соловей.

– Заметил, – подтвердил сакс. – Трудно не заметить, что истребители подошли со стороны атмосферы, да еще так, что мы их заметили в самый последний момент. Но дело не в этом.

– А в чем? – откашлялся сзади Петрухин.

– Мы сразу вызываем подозрение. И если не остановимся – расстреляют, как в тире. Истребители штурмфлота вдвое быстроходнее моего корыта.

Донкат не стал бы так пренебрежительно отзываться об уютном судне Декстера, но тоже чувствовал, что лучше бы остановиться. О чем и сообщил.

– И что ты предлагаешь? Остановиться, и на досмотр? – почти оскалился в ответ Соловей.

– А почему нет? – удивился Степа. – Нам прятать нечего. Честные люди. Профессор и бизнесмены, – он покосился на косичку космоштурма. – Ну, почти…

– Ага, – если бы не истребители, идущие сходящимися курсами, улыбка Соловья вполне могла сойти за радостную. – В боевых убээсах разных стран и с полным боекомплектом на складе. Профессору лишняя слава не повредит, еще и поможет, а вот «ВМНу» придется очень долго объяснять, что у тебя не было времени на участие в анархических движениях.

Еще два коротких импульса. И почти сразу вслед за ними – плазма. Два огненных шара, прошедших так близко, что заморгали предупредительные сигналы метеоритной защиты. Последнее предупреждение.

– Все, я останавливаюсь, – Декстер защелкал клавишами на панели управления, и яхта оделась гирляндами сигнальных огней. Сакс включил двигатели торможения и повернулся к Соловью, молча наблюдавшему за его действиями.

– Как думаешь, те, что приходили в яхт-клуб, – он мотнул головой назад, – и эти – заодно?

– Трудно сказать, – ушел от ответа космоштурм, не понимающий, к чему клонит сакс.

– А по-моему, так вовсе и легко, – Шойс поставил яхту в режим «остановка в космосе» и вытащил себя из кресла. – Хотим не хотим, а придется драться. Я уже один раз оказал сопротивление представителям властей, правда, они в тот раз не представились. Зато в этот раз объяснят. Ну что, пошли на склад? Экипироваться?

Соловей неожиданно покачал головой.

– Нет.

– Нет? – удивился Декстер. – Ты предлагаешь сдаться?

– Нет, не предлагаю, – Соловей тоже встал. – Но и открывать здесь стрельбу – не самая лучшая идея.

– Тогда что?

– Нам надо на планету, – космоштурм показал на такой близкий и такой недоступный диск Бойджера. – И мы туда попадем. Пошли. И не переживай, – бросил он удивленно поднявшему бровь Декстеру, – повторное и доказательное сопротивление властям тебе так не удастся оказать.

Он показал на выход из рубки и первым пошел вперед, пробираясь между ничего не понимающими пассажирами.

– Шлемы снять! Руки в стороны!

Из переходного шлюза посыпались бронированные фигуры. Поначалу Степе показалось, что их гораздо больше, чем обещанная Соловьем штатная на истребителях пятерка, но это просто показалось. В переходном отсеке стало тесно от десяти тел. «Псы космоса», не опуская оружия, быстро растолкали всех пассажиров яхты по стенам, отобрав снятые шлемы.

Степа замер возле стены, ожидая обещанного Соловьем сюрприза, но космоштурм отчего-то тянул. Секунда, другая. Замершие бронированные тела не шевелились. Саксы, судя по всему, чего-то ждали. Степа, профессор, Селена и Декстер с Соловьем ждали тоже. Вынужденно. И дождались.

В коридоре истребителя раздались тяжелые шаги. Вот они приблизились, переступили через порог, отделяющий пристыковавшийся в абордажном порядке истребитель от яхты.

Резкий голос пролаял что-то на саксовском пиджине. Стоящего рядом со Степой Соловья рванули за плечо, развернув лицом к спрашивающему.

Еще одна фраза на пиджине.

– Я не понимаю, – ровно отозвался космоштурм.

Пауза. Металлический лязг, щелчок, шипение. Установка переводчика.

– Назовите себя, – не самая дешевка стоит у саксов в штурмфлоте: голос не копируется, но интонации передаются.

– Представьтесь сначала, – испугать Соловья видом направленного разрядника было сложно. И строгим голосом – тоже.

– Пятый Штурмфлот Англо-Саксонского Союза, шестое истребительное крыло, командир патрульной группы космической пехоты первый лейтенант Ричард Голсикис. Назовите себя.

– Стоять! – раздался сбоку окрик одного из «псов космоса».

Декстер, кажется, дернулся? Памятуя яхт-клуб, Степа сжался, ожидая драки, но ничего не произошло. Шойс сдержался. Пока?

– Сергей Петрович Соловей, – ровно отрекомендовался космоштурм. – Представитель технического департамента корпорации «ВМН». Второй про-слой РФМ, Байкал-2.

Вот так-то, отметил про себя Донкат, второй про-слой. Не головной даже офис. Разъезжает с федералом по галактике, напрашивается в гости, похищает торговых представителей и пытается сделать из них боевых роботов. Ох непрост космоштурм, ох непрост.

– Сопровождаю на деловые переговоры руководителя направления «основные проекты» Донката Степана Афанасьевича, восьмой про-слой РФМ, Изюбр.

– Этот?

Степу дернули за плечо. Он развернулся, и в лоб тут же уперся ствол разрядника. За ним виднелась непрозрачная сглаженная маска саксовского убээса. Вот оно какое, лицо врага. «Пес» чуть сместился, давая обзор начальнику, и Донкат смог осмотреться. Собственно, осматриваться особого смысла не было. Пять пассажиров яхты, пять космических пехотинцев, держащих их на прицеле. Посередине невысокая фигура. Совсем невысокая. И как такого коротышку взяли в космическую пехоту?

– Этот, – подтвердил сбоку Соловей.

– Почему вы покинули Марцию, невзирая на запрет?

– Какой запрет? – даже ровнее, чем обычно, поинтересовался космоштурм.

– Запрет полетов на Бойджер.

– Был запрет? – удивленно поднял брови Соловей. – По новостям передали о том, что на планету было совершено нападение анархистов. Ни о каком запрете полетов речь не шла.

– Вас, – коротышка сделал упор на слове «вас», – предупреждали.

– Когда? – неизвестно, услышал ли сакс предупреждение, прозвучавшее в этом абсолютно нейтральном вопросе. Степа, например, услышал.

– Вы оказали сопротивление представителям службы безопасности, – Степа наконец понял, что за нотки звенят в голосе командира «псов». Да он же наслаждается. Своим статусом, беззащитностью жертв, властью. Ах ты гаденыш!

– А я все думаю, кто это ворвался в мой офис, напал на меня без всякого предупреждения, нарушил право частной собственности и нанес моему бизнесу существенный материальный урон? – грохочущий Декстер, не обращая внимания на тщетные попытки коспеха-охранника его остановить, с легкостью развернулся и сверху вниз уставился на Голсикиса. – Оказывается, эти скоты из контрразведки! А ты, Карандаш, у них теперь на побегушках?

– Назад! – немаленький «пес космоса» изо всех сил дернул Шойса за плечо. Никакого результата. С таким же успехом он мог двигать переборку.

– Оставь его, – как-то даже величаво повел рукой Голсикис, поднимая импульсник. – А тебе, Кабан, мало было одного раза сопротивления властям?

Штатный переводчик на плече убээса все же справился с пренебрежительной и превосходной интонацией командира коспехов.

– В тот раз тебя пожалели, учитывая твои заслуги, но ничто не длится вечно. Ты решил еще и контрабандой заняться?

– Не твое дело, – бросил Декстер.

– Нет, мое, – со смешком не согласился с ним Голсикис. – Поскольку ты не собираешься исправляться и по-прежнему оказываешь сопротивление властям. Только теперь перед тобой не неженки из теплых кабинетов.

И вот по этому самому смешку Донкат вдруг отчетливо понял, что анархисты рядом. Они практически уже тут. Они захватили прогулочную яхту, по неосторожности забредшую туда, куда предупреждали, что забредать нельзя. Ведь предупреждали же… Но кто этим русским указ? Дикари, одно слово. А вез их всем известный бузотер по кличке Кабан, которого даже из коспехов поперли за излишнюю агрессивность. Коспехи, ну-ка, скажите? «Да-а-а», – донесся до Степы нестройный хор смазанных лиц. А может, он, Кабан этот, вообще с анархистами заодно? Скользкий тип. И опасный. Между прочим, недавно он с подельниками оказал сопротивление наряду полиции. Во как.

Короче, всех анархисты убили, яхту взорвали и на Бойджер скинули. Никто не выжил. А анархистов на молекулы разнес доблестный Пятый Штурмфлот.

И от кристального понимания этой картины у Степы даже заледенели руки. Этот же Голсикис вот-вот отдаст приказ стрелять. Неужели, кроме Донката, никто этого не понимает?

– Господин первый лейтенант, – Степа даже возгордился собой. Голос не дрогнул ничуть. – Разрешите обратиться?

Надо же, вспомнил, как с военными говорить надо. Хотя это наверняка подсознание, рефлекс профессиональный. Что может хотеть этот недомерок, упивающийся бессилием жертв, как минимум одна из которых видела его в далеко не лучшие времена? Правильно: власти, преклонения, подобострастия.

– Да?

Сработало! Он угадал, может отправляться за призом. Обратно на Изюбр? Правда? Дайте два.

Так, шутки в сторону. «Карандаш» обратил на него внимание. Но не более того. Теперь ему надо что-то говорить. А что? Вот тут Степа засбоил. Что может предложить беспомощное тело, жить которому осталось несколько минут? Тщеславие? Упоение всевластием? Пожалуй.

– Господин первый лейтенант, вы не хотите войти в историю?

Еще одно попадание. Взгляд Голсикиса стал заинтересованным.

– Что ты имеешь в виду?

Вот интересно, как эта железяка-переводчик определяет, где в английском надо переводить «вы», а где «ты»? У саксов же разницы нет. По интонации, что ли? Похоже, что так.

– У вас есть шанс попасть в историю в качестве первого человека, вживую увидевшего легендарную четвертую расу галактики.

Что он несет? Какая четвертая раса? А, ладно, им бы до поверхности добраться. Или хотя бы до сюрприза от Соловья. Что-то он затих, кстати. Не может ничего сделать под прицелом? Ну, еще немного попробуем помочь.

– Четвертая раса? Где? – моргнул первый лейтенант.

А? Зацепило?

– Внизу, на Бойджере. Неужели же вы думаете, что такой состав экспедиции может искать на Бойджере что-либо иное, нежели следы древнейшей цивилизации галактики? – Степа поймал кураж, и теперь его словесный понос было не остановить. – Там, внизу, – он махнул рукой, – располагается целый подземный город «четвертых». Они называются… «декеры»… Они вызвали нас к себе, потому что профессор давным-давно поймал их сигнал и расшифровал его.

К нему чуть повернулись даже маски рядовых коспехов. И правильно, чем грандиознее чушь, тем легче в нее поверить. Кто это сказал? Кто-то из землян ведь. А, неважно. Важно лишь держать их внимание. Ну, Сергей Петрович, где же вы?

– И вот теперь мы вынуждены лететь к ним, скрываясь, потому что таково было их условие. У нас есть координаты точки, – поспешно заверил он, осознав, что все-таки несколько перебрал с чушью. Всему есть край. Внимание «псов космоса» начало потихоньку возвращаться к работе. Да где же этот Соловей?

Бух! Вот он. Бан-н-н-нг!

Две вспышки, одна сильнее другой, озарили небольшое помещение переходника. Полыхнуло так, что Степа почти ослеп. Его парализовало. Ни вдохнуть, не выдохнуть. Сознание заметалось перепуганным зайцем. Что? Где? Кто? Когда? Вокруг висел звон и треск. Черные круги прыгали перед глазами. Окружающий мир сделался плотным, твердым. Он лег на грудь многотонной массой, зажимая в ледяных тисках, не давая вздохнуть. Не давая пошевелиться. Не пошевелиться… Он не может! Не может шевелиться! Не может двигаться!!! А-а-а-а-а!!!

Он и вправду не мог шевелиться. Когда зрение вернулось, помещение очистилось и кровь перестала бешено стучать в виски, Степа попытался поднять руку. Никак. Двинуть ногой? Тоже никак. Глаза? Глаза двигались нормально. Шея? В норме. Донкат завертел головой, пытаясь понять, что произошло. Фигуры в переходнике замерли, как будто замороженные. Прямо перед Степой бронированным изваянием замер коспех. Забрало шлема опущено, лица не видно. Из-за этого он сильно смахивал на статую, слегка развернутую в сторону, где стоял Соловей. «Псы космоса», все как один, превратились в такие статуи. Пассажиры яхты – тоже, но у них над постаментами неподвижных убээсов возвышались хотя бы головы. Живые. И так же, как и Степина, моргающие и вертящиеся во все стороны. Донкат еще раз попытался поднять руку – без толку. Да что такое? И наконец понял. Убээс. Он не двигается. Тяжеленный скафандр замер грудой мертвого железа. Нет, даже больше. Он зафиксировался намертво. Все усилия Степы сдвинуть его хоть на миллиметр ни к чему не привели. Бетонная стена. Он скосил глаза на воротник. Ничего, проецируемые индикаторы погасли. Скафандр умер. Ну, или как минимум без сознания. У остальных, похоже, та же история. Степа даже чуть улыбнулся, глядя, как разъяренный Декстер пытается заставить двигаться заблокированный скафандр. Лицо здоровяка побагровело, на шее выступили вены, но скафандр не шелохнулся. Чего нельзя было сказать про убээсы саксовских коспехов. Безликие фигуры стали чуть раскачиваться, пытаясь, как и все остальные, сделать хоть что-то. У одного получилось. Замершая возле Селены фигура качнулась раз, другой, сильнее – и с грохотом упала, нелепо задрав зафиксированную ногу. Остальные прекратили бесплодные попытки.

Степа ошеломленно моргнул. Чудеса. Слушайте, что вообще происходит? Так, стоп, а это что такое?

Замершая картинка, слегка разбавленная вертящимися головами и шатающимися убээсами «псов космоса», вдруг ожила. Справа, выходя из невидимой Степой зоны, появился убээс, по которому пробегали, медленно затухая, голубоватые сполохи. Убээс прошел еще чуть вперед, и Степа узнал Соловья. Ну наконец-то! Ура! Это не вселенский катаклизм, это сюрприз. Тот самый, обещанный.

Не обращая внимания на соратников, Соловей начал по одному перетаскивать неподвижных коспехов к стене. Выложив их в ряд, космоштурм по одному снял с них шлемы. Реакция саксов разнилась. Кто-то мрачно смотрел на Соловья, в одночасье превратившегося из плененного в пленителя. Кто-то шипел что-то сквозь стиснутые зубы. И только Голсикис разразился длинной тирадой, из которой Степа понял единственно, что отныне все «псы космоса» будут считать Соловья кровным врагом. На космоштурма, впрочем, не произвело впечатления ни первое, ни второе, ни третье.