Текст книги "Псы Клевера"

Девушка прыснула, вбивая последний гвоздь в стремительно закрывающуюся крышку гроба Севильи.

– Ты потри, – лукаво улыбаясь, посоветовала она.

Севилья был готов провалиться сквозь землю. За одну минуту все его жизнь оказалась взорвана, сожжена и выкинута на помойку. И, что самое обидное, он все сделал сам.

– Состояния – там, – показала она рукой на изумрудный коридор. – А синий – это Разум.

Это было актом милосердия. Вот теперь можно было отлепиться от стены и чеканным шагом направиться хоть куда-нибудь. И это не выглядело бы бегством. Наверное.

Севилья так и сделал. Искренне надеясь, что его походка не напоминает первые шаги Буратино в бренном мире, он направился в сторону спасительной зелени. Пропустив девушку к порталу, он развернулся … и совершил, наверное, самый смелый поступок за всю свою жизнь (недавнее путешествие в безумную неизвестность другого, скорее всего несуществующего мира, не шло ни в какое сравнение).

– Меня зовут Севилья, – как-то странно четко произнес он, обращаясь к спине, талии и …, в общем, ко всей девичьей фигуре, вид сзади.

Девушка обернулась, и Севилья чуть не заработал разрыв сердца за мгновение ее молчания.

– Меня зовут Сова, Школа Разума – Севилья искал иронию в ее глазах и, к неимоверному облегчению, не находил. – Заходи как-нибудь к нам, – она кивнула в сторону синего коридора и слегка коснулась своего затылка. – Подлечим.

И уже всматриваясь в мерцание портала, в котором только что скрылось все очарование этого мира, Севилья судорожно пытался понять, что же имел в виду Мастер Разума под словом «подлечим»?

На фоне рухнувшего мира встреча с Мастером Состояний, отвечающим за распределение неофитов, прошла как-то сама собой. Севилья даже не стал реагировать на то, что учиться его отправили не к человеку, а к глемму, носящему смешное имя Ганзаки Типпойко. Серафимыч, который на поверку оказался Даниилом Серафим’овичем, уверял, что гла-Ганзаки один из самых уважаемых мастеров цеха. Севилье, откровенно говоря, было плевать на уверения Мастера, но он все же нашел в себе силы поизображать понимание и уважение. Это оказалось легко. Куда легче, чем разговаривать с небесными созданиями, носящими странные птичьи имена.

Кстати, Ганзаки Типпойко оказался тем самым пухленьким глеммом, который открыл глаза Севилье на многообразие дверей у входа в Магистрат. Все это время он по каким-то делам обретался в Состояниях, так что Серафимыч совместил процесс распределения со знакомством, чему был несказанно рад.

Из Магистрата Севилья вышел, вполуха слушая басовитое журчание своего нового учителя. Вникать он не вникал, усвоив единственно, что завтра его ждут на первое занятие, знакомство и коллегами и прочее прочее….

Он, естественно, клятвенно пообещал, и еще долго стоял, глядя невидящими глазами вслед давно уже скрывшемуся из глаз глемму. Потом с тоской посмотрел на закатывающееся за дальние хребты чужое зеленоватое солнце, вздохнул и поплелся в «Лунный Камень». Авось найдется там кто-нибудь, могущий хоть на минуту отвлечь страдающее сердце.

Поскольку расхожее мнение гласит, что в Улитарте есть все, что угодно, а «Лунный Камень» в каком-то смысле являлся выразителем духа Странного Города, то могущественные волшебники там, конечно же, нашлись.

И с новыми коллегами Севилья знакомился в состоянии жутчайшего похмелья и недосыпа. И только со временем ему рассказали, что именно Мастера Состояний лучше и быстрее всего избавляют от этих «радостей». Медицина входила в Состояния.

Век живи, век учись….

Глава 12

На Полигоны порталами ходить было нельзя. Слишком много узоров висело и ежесекундно создавалось в лабораториях Города Безумных Магов. Поэтому все порталы высаживали посетителей за двести метров от легендарного скопища несуразных зданий. Дальше предлагалось топать пешком. Эти дорожки от порталов к полигонам и лабораториям вошли уже практически в фольклор Улитарта. Сколько народу тут перебывало, трудно и описать. Здесь гонялись за сбежавшими Тварями, которые вырывались из лабораторий. Таскали раненых, пострадавших от неудачных экспериментов. Неслись как угорелые, вопя во все горло о новых победах. Хмуро брели, в очередной раз потерпев неудачу.

Сейчас пришла очередь Севильи войти в святая святых – в лабораторию Состояний.

– Вон туда, наш самый большой, – показал рукой Слон.

Огромного Слона Ганзаки определил Севилье в качестве куратора. Вообще-то, он никакой не Слон, а Сергей Львович Орлов-Никольский, но в Улитарте с таким набором начальных букв в имени долго «Серегой» не проходишь. Тем более, что прозвище на него ложилось, как влитое. Два ноль восемь роста, плечи косая сажень, оттопыренный уши и приплюснутый широкий нос. Лысеть он начал рано, и чтобы не выглядеть глупо, пытаясь пристроить на массивном черепе оставшиеся три волосины крестом, он проблему решил кардинально: брился наголо. Получилась эдакая лысая гора. Силушкой Слон обижен не был (с торками на ручках мерялся), но при всем при этом добрее существа в Странном Городе еще надо было поискать. Нет, подраться он мог, мало того, на добровольной основе регулярно помогал Находящим отбиваться от уже ставшими привычными набегов боевых пятерок Старших Рас. Но подлинной его страстью была магия. Состояния. У Состояний сфер применения много, Слона же влекла исключительно медицина. Учился он упоенно, до трясучки. В его доме везде валялись груды трактатов. В Улитарте не осталось глемма, которого бы он не выпотрошил (Типпойко попал под раздачу первым). Земные медики были допрошены еще раньше. Бесконечные эксперименты могли длиться сутками: двужильный Слон до полусмерти загонял ассистентов, продолжая идти дальше и дальше.

Севилья со своим направлением так и не определился, поэтому хитрый Ганзаки решил убить сразу двух Тварей. И Севилью предварительно прогнать на предмет выяснения предрасположенностей, и Слону дать помощника, поскольку ни один из здравомыслящих магов со Слоном работать уже не хотел.

– А зачем нам большой? – не понял Севилья. – Строить будем?

– Нет, – покривился Слон. – Строить не будем.

За два месяца, пока Севилья обретался у Типпойко, он уже достаточно успел поднатореть в искусстве распознавания скудной мимики Слона. Тот, полностью оправдывая свое прозвище, двигался неторопливо, говорил мало, а по лицу его вообще невозможно было разобрать, о чем он в данный момент думает. Но у Севильи как-то получалось. Вот эта гримаса, например, была снисходительной улыбкой.

– Отрабатываем поражение энергетическим фронтом.

Сказал и замолчал. Больше информации не будет. Умному и так достаточно. Севилья вздохнул про себя. Гиперобщительностью он и сам похвастаться не мог, но у Слона все-таки слишком мало слов. Ну и ладно, зато он человек хороший.

Придя одновременно к умному выводу и двери лаборатории, Севилья взялся за ручку, и вдруг озадачился.

– Открывать? – обернулся он к Слону.

Тот кивнул. Ну, значит можно. Предосторожность на самом деле была не лишней. Первое, чему учат новичков, начинающих обучение у Мастеров, это запреты. Не создавать новые узоры где попало. Не пересекать свои узоры с чужими. Не воздействовать узором на живое без предварительного согласия, или, на худой конец, согласования. Запретов было и много и мало одновременно, и среди основных был запрет на проникновение в незнакомые помещения, имеющие отношение к магии. Нельзя. Ты никогда не можешь знать, что скрывается за дверью. Тем более, в Полигонах. Магов Странного Города иногда даже можно было отличить по этому признаку: они никогда не входят в незнакомые помещения не убедившись, что там безопасно. Он пропускают вперед хозяев, сканируют напряжение линий, просто спрашивают, можно ли войти, что угодно. И еще, они почти никогда не стучат. Если на двери нет звонка или молотка, улитартские будут орать до посинения, вызывая хозяина, но стучать станут только в крайнем случае: кто знает, что за узор на двери.

– Открывать? – Севилья обернулся к Слону.

Тот кивнул. Значит, можно. Значит, внутри нет непривязанных Тварей, нет нагнетания фона, не висит поражающий сторожевик, или что-то другое.

Пройдя предбанник, откуда они потом будут наблюдать за ходом эксперимента, Севилья вошел в помещение самого полигона и осмотрелся. Тут он еще не был, до этого они со Слоном занимались в лабораториях. Налюбовавшись пустыми стенами, Севилья повернулся … и вздрогнул: вдоль стены неподвижно стояло несколько темных фигур. Опущенные головы, расставленные ноги. Что-то странное было в их облике.

– Это големы, – Слон решил не дожидаться нервных вопросов.

– Зачем? – удивился Севилья, и тут же отругал себя за глупость. Как зачем? А на ком изучать последствия узоров?

– Они идентичны людям по восприятию, – пояснил Слон. Он направился к противоположной стене, снял с плеча сумку и начал неторопливо расставлять энергетические магиприпасы. Севилья присоединился к процессу. День обещал быть интересным.

Внутри пятый раз загоралось маленькое солнце. Големы горели, плавились, растекались лужами, падали переломанными и разорванными на части куклами. Слон с Севильей каждый раз кропотливо собирали изуродованные останки, чинили, если получалось (у Слона получалось, у Севильи – нет), и начинали все заново. День клонился к вечеру.

– Слон! Слон!!! СЛОН!!!!!! – Дверь тряслась, как будто в нее бился сотт-топтун. Кажется, кто-то забыл некоторые запреты. Грохот трясущейся двери перекрывал даже шум бушующей в помещении энергии.

– СЛО-О-ОН!!!

– Придержи, – встревоженный Слон указал Севилье на дверь переходника, мол, подстрахуй, а то вдруг с той стороны еще один узор – разницей потенциалов дверь вышибет в секунду: зажарит всех, как тех големов. Сам встал и пошел открывать.

– Слон, Карягина поломало, – в переходник ввалился сипящий парень.

– Где? – когда прихватывало, Слон переставал быть похожим на неторопливое животное. Его скорости мог позавидовать любой. Подхватив сумку первой помощи, которая в обязательном порядке была в любом полигоне, он бросился к выходу. Ответ дослушивал уже на ходу.

– Куб Пространства, – в спину убегающему Слону крикнул парень и обессилено привалился к стене.

Севилья заметался, будучи не в состоянии бросить полным ходом идущий процесс. Вроде бы, потише стало в комнате.

– Посмотришь? – показал он шумно дышащему парню. – Там энергетики работают, уже заканчиваются.

Тот закивал, и Севилья выскочил наружу.

– В сторону, в сторону! Все назад! – не хуже настоящего слона трубил Орлов возле одного из зданий, стоящих неподалеку, ко входу к которому спешили люди.

– В сторону! – в тон ему заорал Севилья, осознавший, что через собирающуюся толпу пробиваться будет сложно. Может, в толпе и были врачи, но раз туда пошел Слон, то лучше, чтобы ему ассистировал Севилья.

Народ, как ни странно, послушно разошелся, и Севилья влетел в хлопнувшую дверь. В таком же переходнике, в котором только что сидели они сами, толпилось несколько человек. При появлении Слона они раздались в стороны, и Севилья увидел пострадавшего. По виду сказать он нем что-либо конкретное было трудно. Определенно человек, но не более. Залитое кровью тело, правая рука, нога и часть таза были как будто приплющены чем-то тяжелым. Казалось, он попал этими частями тела под огромный пресс. Из-под лопнувшей по краю «пресса» кожи толчками выливалась и выливалась кровь.

– Что произошло? – ни к кому не обращаясь конкретно, бросил через плечо Слон, опускаясь на колени перед лежащим.

Ему тут же начали отвечать все хором.

– По одному! – рявкнул Слон, но ничего полезного из этого не вышло. Все тут же начали одновременно говорить по одному.

Севилья неожиданно узнал в одном из стоящих того самого смешного парня с волосами, собранными в два девчоночьих хвоста, который первым встретил их на входе в Улитарт.

– Гайденн, ты, – взял на себя управление докладом Севилья.

Как ни странно, это возымело действие. Все тут же замолчали, вперед вышел Гайденн, зачем-то одернул рабочую куртку и начал докладывать. Поначалу сумбурно, но, по мере рассказа, все более и более четко.

– Мы тут строили … это, как его…. параллель выводили. Шох вертел новый, а Карягин, – он кивнул на распростертое тело, – старый держал. Я накладывал один на другой. Пока сводили, не касаясь, все было нормально, а как начали совмещать, где-то прошло отторжение, параллель и прыгнула.

Севилья моргнул. Он еще не был силен в магии пространств, и поэтому ему оставалось только предполагать, что два куска различных пространств, накладывались один на другой, как два листа бумаги.

– По плоскости? – не поверил Слон, пытаясь пережать то ли артерию, то ли вену, Севилья не понял.

– Нет, – покривился Гайденн. – Если бы по плоскости спрыгнула, его бы разрезало напополам. За кого ты меня держишь? Вектор был выставлен под углом. Она по вектору и прыгнула. Просто очень сильно.

– Побочный эффект? – мрачно спросил Слон.

Гайденн закаменел лицом, но больше никаких проявлений не последовало. Он продолжил рассказ.

– А потом она вошла в экранированную стену, отскочила и уже плашмя упала на него.

Он замолчал и вдруг спросил уже совершенно другим, жалобным тоном.

– Слон, он выживет?

– Не знаю, – Слон мрачнел на глазах. Его движения становились все более резкими.

– Что? – подался вперед Гайденн.

– Что у тебя там в параллелях было намешано? – вопросом на вопрос ответил Слон.

– Ничего особенного, – пожал плечами Гайденн.

– Опять твои недодуманные побочные эффекты? – прошипел Слон. Севилья даже удивился, никогда прежде такой откровенной агрессии от Орлова не исходило. – Ты достал уже со своими экспериментами по совмещению несовместимого. Полюбуйся, – Слон выдернул из сумки первой помощи какой-то магиприпас, раздавил его над телом. Эффекта не последовало.

– А если некроматик? – осторожно вспомнил Севилья.

Слон с Гайденном одновременно покривились.

– Нельзя, – за обоих ответил Гайденн. – Некроматик на время первичной работы капсулирует пространство. А тут и так осколки узора от двух пространств. Если сейчас шарахнуть некроматиком, его свернет, как гусеницу в куколку, только вытащим мы оттуда уже не Карягина, а кусок спекшегося мяса.

Слон с приглушенным ругательством схватился за края раны и тут же отпустил их.

– Исследователь, – просвистел он сквозь зубы, искоса глянув на Гайденна.

– Та пош-ш-шел ты, – сорвался тот. – Что ты знаешь? Все просчитано было точно. Мы тут что, дурачки-первогодки? Параллель прыгнула от совмещения, никто, слышишь, НИКТО не мог бы это спрогнозировать. В этом и был эксперимент.

Слон выпрямился во весь свой огромный рост и набычился, но невысокого Гайденна, это не напугало ничуть. Задрав голову, он продолжил с неослабевающим напором.

– Мы для этого сюда и приходим. Чтобы знать, какие узоры, когда и как работают. И каждый знает, что может оказаться на месте Коряги в любой момент. И я могу. Вон он некроматик вспомнил, – Гайденн кивнул на Севилью. – Тебе рассказать, как его делали? И кто его делал?

– У тебя человек умирает! – заревел Слон. – А ты тут заслугами хвастаешься!

Севилья раскрыл рот. Видеть спокойного, выдержанного, всегда уверенного в себе Слона в таком состоянии было дико до невозможности.

– Ах ты…, – задохнулся Гайденн. От ярости он начал заикаться. – Как… как… какие заслуги, ты тут…., да я…

– ТИХО!!!! – заорал Севилья, пытаясь остановить этот театр абсурда.

Сработало. Оба замолчали.

– Слон, ты чего? – Севилья заглянул в глаза Орлову. – Если можешь вытащить, втаскивай. Зачем ты сейчас-то ему высказываешь?

– Не могу, – закаменел скулами Слон. – В том-то и дело. Он до сих пор под узорами. Остаточный фон не дает ничего сделать. Его как растаскивает в разные стороны. Ничего не работает. Ни традиционно, ни магия. Нет шансов.

Гайденн притих. Слон замолчал. В комнате повисла мертвая тишина. На полу тихо умирал Карягин.

– А как очистить фон? – спросил Севилья просто для того, чтобы не молчать. Тишина и обреченность были невыносимы.

– Закрыть от внешнего мира, – точно так же, чтобы не оставаться один на один с безысходностью, проговорил Слон. – Отсечь подпитку. Как некроматик делает, только без дальнейшего воздействия. И попытаться уже руками кровь остановить. Потом уже можно будет амулетами лечить.

– Колпак, – распахнул глаза Гайденн. – Закрыть от времени.

– Даже не думай, – перехватил его Слон. – Колпак твой строится как новая параллель. Ты просто усилишь один вектор. Его разорвет в момент.

– А что остается? – вырвался Гайденн. – Ему так и так умирать. Сколько осталось?

– Несколько минут, – покачал головой Слон. – Но даже не пробуй. Только начнешь строить, его растянет, и этих минут не останется. Ему сейчас много не надо.

– Но что-то же надо делать, – Гайденн сжал кулаки так, что они побелели. – Так и будем стоять и смотреть, как он умирает.

– Под колпаком должен буду я сидеть, – вздохнул Слон. – Чтобы внутри его начать чинить. А я, извини, под твое построение не пойду. Иначе у нас не один, а два трупа будет. Там же высвободится остаток фона. В замкнутом пространстве рванет так, что нас и в кучку-то собрать не получится. Дисперсная смесь будет.

Гайденн поник плечами, соглашаясь.

– Опять твой побочный эффект, – тихо пробормотал Слон.

Гайденн уставился на сжатые кулаки, они побелели еще больше. Из маленькой ранки на правой костяшке показалось капелька крови.

Сам не понимая для чего, Севилья подошел к лежащему. Вгляделся в заострившееся лицо, мазнул взглядом по луже крови. И соскользнул к линиям магии. Слон прав. Линии как будто растягиваются в стороны. А если дернуть? «За … нос лучше дерни», обозлился на себя Севилья. Тут отрезать надо. А чем?

– Демаг! – развернулся Севилья.

И тут же в него полетел амулет из комплекта первой помощи. Слон все понял с первого раза. Одним движением Севилья, активируя, набросил его на шею Карягину. И…. Лежащее тело выгнулось дугой, изо рта вылетел сгусток крови, хрип.

Гайденн выскочил из-за спины Севильи, сорвал демаг и, приоткрыв дверь, выбросил от греха подальше.

– Его течение линий в живых поддерживает, – ощерился он на Слона и вернул ему «побочные эффекты»: – Л-лекарь.

Севилья смотрел на умирающего, в голове осталась только одна мысль: спрятать.

Спрятать, спрятать, спрятать, спрятать….

В комнате потемнело.

– Эге-й, чего это ты? – раздался возглас Гайденна. – Ты чег…

Голос обрубили. Краем глаза Севилья заметил, как Слон перехватив одной рукой трепыхающегося Гайденна, другой рукой зажал ему рот. Одобрение? Но Севилье быстро стало не до того. Его накрыло почти забытое ощущение, которое он испытал тогда, сразу после выхода, в лесу. По приходу в Улитарт, его, конечно, тут же попросили сделать ту темноту еще раз. Но не вышло. Как ни бились Шаман с Кащеем, как ни старались помочь по мере сил Тооргандо с Демчи – ничего у него не получалось. Ощущения забылись напрочь. И его оставили в покое. А, оказывается, ничего не забылось. Просто не время было. А сейчас? А сейчас самое время.

Севилья напрягся: вокруг лежащего начало сворачиваться темное покрывало. Это тогда Севилья не понимал, что делает. А сейчас он шел с открытыми глазами, четко различая каждую магическую линию. Теперь у него была теория. Вот, оказывается, что такое пространство. Вот что такое магический фон. Вот оно течение. И вот так его надо за-во-ра-чи-вать. Пх.

– Получилось, – неверяще повернулся к остальным Севилья. – Слон, получилось!

– Ни фига себе, – Гайденн как был с открытым ртом, так и пошел вокруг темного кокона, в котором скрылся Карягин.

– Это же не голая обрезка, – он поднес руку к кокону. – Смотрите, он проницаем, течение идет. Слабое, но есть. Слон, ты где это чудо прятал?

– В подземельях Магистрата, – Слон смотрел на Севилью такими же глазами, как Гайденн. – А что ж ты молчал, что так умеешь?

– А я и не умел, – пожал плечами Севилья.

– Ну да, сейчас научился, – хмыкнул Гайденн. – Яблоком по голове – шарах; и пожалуйста: проницаемый темпококон.

– Нет, – помотал головой Севилья, – я так один раз сделал, когда меня в Территориях Шаман с Кащеем и остальными нашли. Я в нем прятался. Потом пытался, пытался сделать – ничего не выходило. А сейчас, – он показал на кокон, – как-то все, что выучил, в голове сложилось и, вот: получилось.

– А как мы его оттуда доставать будем? – поинтересовался кто-то из команды Гайденна, до этого момента сохранявшей молчание.

– Кхм, точно, – прочистил горло Слон. – Засунешь меня туда?

– А-а-а, – Севилью заело. – Э-э-э… не знаю. Я же их не делал снаружи. И не снимал, – последние слова он говорил уже практически шепотом.

– А кто тебя вытаскивал? – саркастически поинтересовался Гайденн. – Шаман с Кащеем?

– Нет, – качнул головой Севилья. – Тиххин с Пауком. Мне так сказали.

– Что-то я не слышал ни про какого Тиххина, ни про какого Паука, – подозрительно скривился Гайденн. – Они что, с Шаманом ходили?

– Наоборот, – поправил Севилья и, глядя на непонимающие лица, пояснил. – Они с другой стороны были. В смысле воевали, ну, дрались против нас. Их, то есть. Вернее, между собой. Я то их уже не увидел, только по рассказам знаю.

– Подожди, – непонимающе нахмурился Гайденн. – Ты про каких Тиххина с Пауком говоришь?

– Ну, твари такие в Территориях есть, – Севилья переводил взгляд с Гайденна на Слона и обратно.

– В смысле «Твари»? – уточнил Гайденн.

– А есть разница? – не понял Севилья.

– Небольшая, – пожевал губами Гайденн и посмотрел на Слона. – Слон, откуда это тело взялось? Тиххин, Паук, темпококон.

– Знай наших, – скупо улыбнулся Слон. К нему начинала возвращаться его обычная неторопливость. Он посмотрел на Севилью. – Ну, так что будем делать?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Может, мне встать рядом и сделать еще один кокон? Может, окажусь там вместе с ним?

– Окажемся, – поправил его Слон.

– Угу, все вместе, – Гайденн подошел и встал рядом.

Слон покосился на него, но ничего не сказал.

– Ну, давайте попробуем, – пожал плечами Севилья.

Не теряя времени, кто знает, что там с Карягиным сейчас, они втроем встали возле кокона, так, чтобы новый, когда появится, стопроцентно касался старого.

– За дверь выйдите, – мудро посоветовал Слон остаткам команды. – А то мало ли что тут будет. Через пять минут заходите. Но не все. По одному.

Маги подчинились. Когда они остались одни, Гайденн в предвкушении, как будто и не лежал в коконе при смерти один из его людей, потер руки. Поймал взгляды Слона и Севильи и смутился:

– Я же не со зла. Ну что, поехали? – он постарался перевести разговор.

У него получилось. Время было дорого, и Севилья решил не заостряться.

В этот раз темные полосы появились гораздо быстрее. А вот воедино свивались они с гораздо большим трудом. Что такое? Если в прошлый раз Севилья собирал воедино своевольные куски тумана, то в этот раз дело приходилось иметь как минимум с толстой проволокой в больших количествах. Еле-еле, по миллиметру, кокон сворачивался так, как это виделось Севилье.

– Что так долго? – не выдержал Гайденн и чуть не улетел в угол от тычка в бок: Слон не рассчитал силы.

Вот, еще немного, еще чуть-чуть. Сворачивайся же. Темный полог медленно опускался, закрывая собой окружающий мир. Что ж так тяжело? Два кокона отталкивались друг от друга, как два магнита, если их одинаковыми полюсами попытаться соединить. Ну же. Ну же…. Есть. Тишина, упавшая на магов, … тут же взорвалась оглушительным грохотом. Темный полог исчез. Не один, кокон Карягина тоже взорвался. И если исчезновение второго купола маги прочувствовали только звуком, будучи внутри, то первый саданул такой взрывной волной, что всех троих пронесло по комнате и впечатало в стены.

Севилья очнулся оттого, что его куда-то несут. Он попытался блаженно улыбнуться: «ура, помощь пришла», но улыбка быстро пропала. Возможная помощь наврядли будет тащить его поперек тела, да еще и прихрамывать на каждом шагу. Присмотревшись, Севилья понял, что представление не заканчивается. Нес его Слон, еле оклемавшийся после взрыва. Нес к распростертому, залитому кровью телу. Севилья несколько отстраненно наблюдал за своими перемещениями, до тех пор, пока хромающий Слон не донес его до Карягина и не отпустил. «Клац», сказали зубы.

– Твою, кха, мать…, – выругался Севилья.

– Новый кокон, быстрее, – прохрипел Слон и побрел за Гайденном.

Севилья посмотрел на Карягина. Слон прав, надо опять его прятать. С момента создания первого кокона времени прошло более чем достаточно для того, чтобы переломанный маг умер, но нет. Он был жив до сих пор. Значит, что-то да делает его кокон.

Из дальнего угла донесся мат: это Слон, не утруждая себя наклонами и напряжениями, просто пнул валяющегося Гайденна и указал тому на начавшего создание третьего кокона Севилью. Кое-как они добрались до колдующего мага и в изнеможении повалились рядом. Севилье оставалось им только завидовать. Как ни странно, в этот раз опять появились клочья тумана. Кокон возник сам собой. Темнота сомкнулась вокруг, и Севилья тихо опустился на пол. Его часть закончилась, теперь выступление Слона и Гайденна.

– Посвети, – попросил Слон и над ним зажегся небольшой шарик света.

– А тяжеловато, – посетовал Гайденн. Слон не ответил.

Прошло несколько минут. Севилья достаточно отдохнул, чтобы не валяться на полу мешком, но подойти не решался, чтобы не помешать Слону, колдующему в неверном свете светящегося шарика.

– Ч-черт, – со стоном выпрямился тот. – Не получается до конца. Его все-таки растягивает.

– Он умрет? – Гайденн высказал тот же вопрос, что вертелся на языке у Севильи.

– Здесь и сейчас – нет, – Слон, кряхтя, потер затекшую поясницу. – Но как только кокон снимем – все начнется опять. Не так интенсивно, но все равно сделать ничего не получится. По крайней мере, в Улитарте. Может, у глеммов есть кто, но это не факт, и их еще искать надо. А здесь он тоже не может вечно лежать – он крови много потерял, а не дай Бог, заражение пойдет. Земных-то препаратов нет, а магиприпасы утекают отсюда, как вода. Да и не дело это, тут лежать, – повторился он.

– И что делать? – Севилья подошел поближе и посмотрел на лежащего. Сильных улучшений не наблюдалось, но кровь хотя бы перестала вытекать, и стало видно, как Карягин дышит.

– Не знаю. Надо что-то придумывать с этим фоном, – развел руками Слон и повернулся к Гайденну. – Давай, думай. Ты у нас специалист по коконам и параллельным пространствам.

Он не сказал «ты все это затеял, тебе и разгребать», и Гайденн оценил.

– Есть одна мысль, – загадочно поднял палец он.

Посмотрев по сторонам, как будто выискивая что-то, Гайденн задрал голову и … заорал так, что Севилья чуть не присел от неожиданности.

– Э-э-эй, эге-гей! Есть тут кто-нибудь?

Тишина была ему ответом. Севилья с некоторой неуверенностью посмотрел на Слона: а все ли в порядке с Гайденном? А то взрывы там разные, соратник на волоске от смерти и прочее …

– Я еще раз спрашиваю «эге-гей»! – добавил в голос нетерпения Гайденн. – Есть тут кто?

Севилья, наконец, поймал взгляд Слона и аккуратно показал на стоящего с запрокинутой головой Гайденна. Слон в ответ прикрыл глаза: все нормально.

Да? Ну ладно….

– Короче так, – терпение у Гайденна кончилось. – Если я потом узнаю, что какая-то падла тут сидела и ничем не захотела помочь….

– То что? – раздавшийся откуда-то с потолка скрипучий голос заставил Севилья буквально подпрыгнуть на месте. Он завертел головой, высматривая, кто же это смог за ними проникнуть в кокон, да еще так, что он об этом не узнал. Что происходит вообще?

– Ага, – злодейски оскалился Гайденн, – так все-таки кто-то был.

– Я еще только буду, – сообщил голос.

– Когда? – потребовал ответа Гайденн.

– Раньше.

У Севильи начали медленно округляться глаза.

– А сейчас?

– Сейчас я только есть, – сообщил голос. – Еще немного. Ага, есть. Чего у вас?

– Ты это бабушке своей расскажи, – Гайденн скрипнул почти так же, как голос. – Раньше, позже, сейчас. Смотри давай.

– А, Гайденн, – голос скрипучим быть не перестал, но интонации сменились. Теперь они походили на заискивание. – Это ты. А я думаю, что это здесь такое?

– Ага, – фальшиво бодро согласился Гайденн, – а я-то смотрю, кто тут так орет, да? Полчаса смотрел, все никак допереть не мог. Лаша мозги выела, не иначе, – он резко сменил тон. – Можешь помочь?

– В чем? – поинтересовался голос и тут же нашел. – О, ух ты, какая штука, а я такой раньше не видел. Или позже такая уже есть?

Севилья, совершенно не понимая, что происходит, посмотрел безумными глазами на Слона. Тот мелко затрясся от беззвучного смеха.

– Ниже смотри, – сурово приказал Гайденн.

– Ага, – согласился голос. – Здравствуйте. Вас много, оказывается….

Гайденн многозначительно кашлянул и голос заторопился.

– Здравствуйте, здравствуйте, здрав… Ой, а чего это он лежит?

Гайденн сделал глубокий вдох.

– Мгновенно отвыкаешь с ними общаться, – пожаловался он Севилье. Тот в ответ только хлопнул пустыми глазами: конечно же, очень тяжело после перерыва. Все понятно, чего уж там…

Гайденн опять задрал голову.

– Вот этот, который лежит, – четко и медленно, почти по слогам, начал Гайденн вводить голос в курс дела, – попал между «раньше-позже», как вы говорите. По пути ударился, теперь ему плохо. Можешь сказать, как убрать остатки «раньше» и «позже», чтобы мы его лечить могли? И почему ему раньше было хуже, чем сейчас?

– Позже, – встрял голос.

– Что позже? – не понял Гайденн.

– Ему позже было лучше, – пояснил голос. – Вы ушли раньше.

Севилье захотелось надавать себе пощечин, чтобы весь этот бред закончился. Раньше, позже, голос, темнота, лаша и еще черт знает что. Где он? Что вокруг? Темнота престала быть спокойной. Слон, увидев его состояние, все же решил подойти и объяснить. Севилья с надеждой уставился на подходящего Орлова.

– Это мох, – успокаивающе пояснил Слон.

Севилья против воли отодвинулся подальше. И этот с ума сошел. Пора отсюда выбираться.

Слон заметил..

– Да ты не переживай, это обыкновенный мох, – успокоил он.

– А я и не переживаю, – Севилья изо всех сил пытался сохранять спокойствие, потому что бегать тут кругами и орать не очень удобно, еще об Карягина споткнешься. – Это мох, обыкновенный мох.

– Да ты не понял, – досадливо поморщился Слон. – Это «мох»* зверь такой, в коконах живет.

– Сам ты зверь, – голос услышал и обиделся. – И ничего я не в коконах живу.

– А как мне тебя называть? – шутливо огрызнулся Слон. – «Тварь»?

– Я не тварь, – Севилья не видел обладателя голоса, но готов был поклясться, что тот обиженно надул губы. – Я мох.

– Ты болтун, – переключил разговор на себя Гайденн. – Вместо того, чтобы помочь…

– А раз вы обзываетесь, я с вами разговаривать не буду, – сообщил голос. – И вообще, у вас скучно.

– «Скучно», это у них худшее определение бытия, – вполголоса сообщил Слон.