Текст книги "Космический режим"

Максим Жуков
Космический режим

© Жуков М.П., 2017

* * *

Глава 1

Сквозь подвальный полумрак заброшенного ангара, задыхаясь и едва не падая, бежал человек в чёрной форменной одежде с символикой космического корабля. Тяжёлые ботинки пилота оставляли грязные следы на бетонном полу. Бесконечные коридоры извивались змеёй. С пола, заваленного мусором, поднимался туман въедливой пыли. Вглядываясь в его плотную завесу, беглец твердил про себя: «Где-то здесь должен, должен быть выход!» Пахло сыростью и гнильём. Казалось, пахло страхом. Такого с ним ещё не случалось. «Страх не пахнет. Он не имеет запаха. Успокойся. Возьми себя в руки».

Мужчина судорожно оглядывался. «Кажется, никого, а может, они уже рядом?!» Вот из-за очередного поворота показалась бледная трясущаяся рука с жуткими татуировками. Страх стал душить. Мужчина закашлялся. Он чуть сбавил шаг и встряхнул головой, пытаясь вырваться из плена кошмара. Поблизости он заметил дверной проход. Дверь на ржавых скрипучих петлях сама по себе открывалась и закрывалась. В проходе он краем глаза уловил чьё-то еле заметное движение.

– Этого ещё не хватало, – только и смог он сказать. Сердце колотилось. Нервы на самом пределе. Секунда, другая… Стройная фигура в медицинском халате шагнула из темноты в окружении желтоватого света. На лице мужчины появилось обессиленное изумление. Он вгляделся в её морщинистое лицо, которое исказилось от крика:

– Задержите! Ну же, ловите его!

Позади себя он услышал торопливые шаги. Всё. Они уже рядом. Ещё немного и его схватят. Мужчина бросился к двери. Главное, успеть проскочить, когда она открывается. Он собрался с силами. Напрягся. Изо всех сил растянул шаг и проскочил. За дверью находился коридор. Вскоре он увидел дверной проход и ступеньки. Выбора не было, и он стал спускаться всё ниже и ниже. Ноги почувствовали ледяную воду. Затхлый запах плесени и разложения чуть не сбил его с ног. Мужчина снова закашлялся. Задержал дыхание и услышал, как где-то внизу капает вода. Шероховатые влажные стены напоминали чем-то затвердевший пластилин. Ступеньки закончились. Он уже шёл по колено в воде. Точнее, брёл, чуть согнувшись и раскачиваясь. Сильная одышка выдавала его. Он задерживал дыхание, чтобы скрыть своё местоположение от преследователей. Они шли по пятам. Он слышал всплески воды за спиной.

Решив обмануть незнакомцев, мужчина остановился у стены и замер. Он задержал дыхание и закрыл глаза. «Если повезёт – они просто пройдут мимо». По крайней мере, так он думал, ощущая, как холод медленно сковывает его, превращая в подобие статуи. Удары сердца отдавались в его голове всё сильнее и отчётливее. Ожидание было невыносимым. Преследователи остановились в двух шагах от него. Они словно почувствовали его страх. Мужчина открыл глаза и услышал тихий вкрадчивый голос:

– Ну, вот ты и попался…

И тут же сильные руки вцепились в него.

* * *

Мужчина проснулся в своей криокамере, похожей на большой саркофаг из стекла, у которого задняя часть была сделана из сверхпрочного пластика. Всего криокамер насчитывалось двенадцать, и они стояли вертикально вдоль металлических стен. Небольшое помещение со стеклянными боксами освещалось слабым светом.

«Что за сон? Мне приснился мой пациент?». Михаил Даровский попытался ещё раз припомнить лицо мужчины, которого он видел во сне, но события, как на киноленте, стремительно исчезали, словно растворяясь в жидкости криокамеры. «Лабиринты, они походили на те, что сейчас строятся в МКТО. За сбежавшим пациентом – сбежавшим ли? – гнались врачи. Сами по себе они были странные. Да, но дело не в этом. Сам факт побега наводит на размышления. Может, дело не в человеке – он всего лишь что-то символизирует?»

Догадавшись, Даровский одобрительно кивнул, из-за чего шланг на его дыхательной маске всколыхнул в неприятной на вид криогенной жидкости желтоватые сгустки, подымающиеся с самого дна. Все боксы были наполнены этой жидкостью. Для дыхания использовались кислородные маски, закрывающие половину лица. Кроме них, от тел тянулись полупрозрачные трубки с пиявками датчиков. Кожа вокруг них у Даровского заметно посинела и, кажется, опухла. Мужчина, чем-то похожий на манекен, стал озираться, стараясь найти в криобоксе клавишу для спуска воды. Вскоре он нащупал рукой небольшую выпуклость на стыке со стеклянным куполом и тут же надавил на него затёкшими пальцами.

Из криокамеры стала спускаться через дренажное отверстие мутноватая жидкость. Потом раздался хлопок. Верхняя стеклянная часть скорлупы приоткрылась, высвобождая остатки жидкости. Даровский в этом потоке, обессилев, свалился на металлическую решётку пола. Острые края решётки впились в колени и ладони. Спину пронзила острая боль. С трудом отдышавшись, он неуверенно приподнялся и, поскользнувшись, тут же грудью упал на длинную низкую стойку, находящуюся напротив боксов. У мужчины перехватило дыхание. Даровский с трудом приподнял тяжёлую голову. «Ощущение такое, словно слегка перебрал транквилизаторов. Руки и ноги не слушаются, а глаза закрываются».

Пол под ногами задрожал. Взвыла сирена, и помещение жилого блока с искусственной гравитацией осветилось красными огнями сигналов тревоги.

«До приземления осталось 60 минут и тридцать две секунды реального времени. Весь персонал необходимо немедленно вывести из гиперсна. Автоматический режим не работает, повторяю…»

– Ах, вот оно что!

«Автоматический режим не работает, автоматический режим…»

Даровский приподнялся и сделал шаг по направлению к криобоксам. Всё тело ломило. Ужасно хотелось пить. К тому же голова раскалывалась и, кажется, начинала кружиться. «Так, соберись. Надо спасать своих, пока они не задохнулись». После очередного толчка пол под ногами резко ушёл в сторону, и Даровский ударился головой. Расцарапав лоб об ребристый выступ, он повалился на решётку. Набедренная повязка порвалась. Из раны на голове потекла алая кровь, оставляя на полу тёмные пятна.

Мужчина, цепляясь за выступы криобоксов и пачкая их кровавыми разводами, стал неуверенно подниматься. Непослушные, словно чужие, пальцы искали ручные переключатели. На ощупь он отыскал на крайнем боксе первый из них – он находился почти в самом низу. Проведя по нему рукой, Даровский активировал пробуждение доктора Верина. И не дожидаясь, пока стеклянная половина бокса откинется вверх, он шагнул к следующему криобоксу.

«Автоматический режим не работает, автоматический режим…»

– Молчи!

«Автоматический режим…»

– Я сказал, замолчи!

«Режим, режим, режим…»

«Что с моей головой? Мне кажется, я схожу уже с ума».

– Какой ещё режим?

К ногам Даровского рухнул последний освобождённый из стеклянного бокса учёный. Все они, хватая ртом воздух, с трудом приходили в себя. Такой резкий выход из гиперсна губителен для организма. И Даровс-кий прочувствовал это на собственной шкуре.

– О, космос, – прошептал Верин, уткнувшись носом в металлический пол.

– Как ты сказал?

Даровский рассмеялся и обернулся на открывшийся рядом с ним шлюз, из которого показались люди в белых комбинезонах и скафандрах. Без сомнения, они собирались помочь им. Но делали они это торопливо – было видно, что ситуация критическая. «Неужели они уже подлетают к Земле?»

Доктор взял у них дрожащими руками полотенце и прокрутил в голове сообщение о тревоге. «Если добавить к этому то, что мне подсказал Верин, то получится…»

– Я, кажется, придумал название для своей новой программы!

Глава 2

От вида огромного космопорта, который доктор Даровский собирался покинуть раньше своей команды, захватывало дух. Он находился вдали от населённых пунктов и представлял собой площадку размером с три футбольных поля, возле которых находились приземистые, выстроенные хаотично здания. Отовсюду торчали локаторы и антенны, отчего космический порт больше походил на военную базу, в центре которой стояла упирающаяся в небо ракета.

Не утруждая себя обязательной проверкой здоровья и необходимыми отчётами, Даровский вызвал такси, чтобы через десять минут уже покинуть выгоревшую равнину, пропахшую гарью. Она вызывала у него тошноту ещё с лётной школы.

Когда он переоделся и вышел наружу, перед глазами заплясали круги от передвижных прожекторов. Стальные пластины станций отражали их яркие огни. Отсутствовал скрежет и грохот собираемых в соседних ангарах массивных механизмов звездолётов. Сейчас эти механизмы валялись на земле и напоминали части гигантских роботов, рассыпавшихся в смертельном поединке. Привычного шума слышно не было. Космический порт погрузился в тишину, и лишь потрескивающий гул остывающего космического судна указывал на его обитаемость.

Солнце, наполовину скрытое облаками, приближалось к зениту. Холодный воздух пробирал до костей, и Михаил мысленно порадовался, что захватил с собой тёплые вещи. Пальто хорошо сидело на нём. Пройдя мимо нескольких сооружений из пластобетона, Даровский остановился возле кожуха ракеты, с которого свисали разноцветные провода. Где-то скрипнула дверь. Послышались оживлённые голоса космонавтов, искавших обслуживающий персонал. «Куда же все подевались?» Он обернулся и зажмурился от ярких лучей солнца, прорвавшихся сквозь облака.

Даровский выругался, но продолжил идти, постепенно открывая глаза. Минут через десять он достиг невысокого ограждения, окаймлённого колючей проволокой. Неподалёку от ворот стоял рослый охранник в чёрной короткой куртке и мешковатых штанах. Он курил, напряжённо разглядывая Даровского.

– Всё нормально, это я!

Доктор поднял руку с голографическим пропуском и, не дойдя до КПП, свернул к воротам. Такси, похожее на большой чёрный джип без колёс, беззвучно остановилось за приоткрытыми железными воротами с множеством запрещающих знаков. Водитель, типичный робот устаревшей серии, просигналил Даровскому, давая понять, что долго ждать не намерен. Михаил, потирая бороду, преодолел последние метры, отделяющие его от такси, и с удовольствием уселся на удобное кресло, напоминающее сидение космических гонщиков. И лишь когда они резво тронулись с места, он облегчённо вздохнул. «Наконец-то всё кончилось», – подумал он радостно, наблюдая за чахлой растительностью, которая с каждым новым километром преображалась у него на глазах.

Через пару часов появились первые деревья, а ещё через час они добрались до леса и, если бы не возможность машины парить над землёй, наверняка бы застряли между деревьями.

«Скоро я буду дома. Даже не верится». Каждому космонавту знакомо волнующее чувство радостного возвращения домой, когда родные стоят в ожидании у посадочной площадки. Они улыбаются, запрокинув головы и смахивая с лица слезинки. Но на самом деле все космические станции и порты оборудованы бездушными машинами – роботами, которые выполняют за людей самую сложную и опасную работу. И они никогда не скажут тебе: «Привет», не пожмут руку и не посмотрят с теплотой и сочувствием прямо в глаза. И ты прилетаешь всегда в безмолвие и ищешь с кем бы поговорить. Снимаешь ненавистный скафандр, и он летит к ногам роботов, словно футбольный мяч. Снятая в спешке защитная одежда падает рядом. А ты уже идёшь, слегка пошатываясь, с отрешённым выражением лица.

– Сэр, как лучше проехать – через центр или напрямик?

Голос синтетического робота вывел доктора из задумчивости. Михаил осмотрел его потрепанную серо-жёлтую форму и ухмыльнулся, заметив, что мимика на лице машины совершенно не меняется. Все черты лица были словно нарисованные. Функционировал только рот. «Что ж, брат, похоже, ты и впрямь устарел», – подумал Даровский, переводя взгляд на очертания города, выступавшие сквозь залитый малиновым цветом горизонт.

– А что, впереди есть проблемы?

– Дорога, сэр. Она совсем разбита. Эта машина не может набирать большую высоту. У нас мало газа. Придётся парить прямо над старым шоссе, которое не латали лет 200…

Робот круто вывернул руль, объезжая большую рытвину на дороге; дальше виднелись огромные кучи щебня, асфальт был разбит и пластами содран с земли. Робот объезжал эти препятствия без труда, но впереди начинались обрывы.

– Сворачивай, – потребовал доктор, жалея, что не удастся проехать через город.

Робот резко свернул, от чего Даровского бросило к боковому стеклу. Угрюмые грозовые облака надвигались с востока, низко нависая над продуваемой ветрами местностью. В тот год, когда он покидал Землю, дожди были особо жестокими. Они, как ножом, срезали тонкий слой плодородной почвы, оставляя за собой обнажённые скалы, похожие на обглоданные кости.

Он сцепил руки за головой и откинулся в кресле, прильнув к окну.

Сейчас холмистая местность у Москвы преобразилась – повсюду мелькали фермы и длинные ветряные двигатели, которые с каждым годом заполняли пустовавшее некогда пространство. Даровский смотрел на новые высотные дома и любовался флаерами, напоминавшими гигантских светлячков. Они бороздили серое небо Москвы.

– Дух космоса! Я давно не был дома. Моя жена стала старше почти на пятнадцать лет. А дочери сколько исполнилось? Наверное, уже вышла замуж. Слушай, нельзя ли загрузить последние новости?

– Один момент.

Робот нажал несколько клавиш на панели, и из недр машины выдвинулся небольшой прозрачный экран с мелькающими названиями электронных газет. Доктор выбрал в списке предпоследнюю газету нажатием пальца. Слова потекли словно мысли.

Его жена ненавидела космос. Она родилась на Земле. И никогда не летала на космических кораблях. Она даже избегала поездок на флаерах. А он постоянно был в длительных командировках. С их помощью можно продлевать себе жизнь. Поэтому он одинок.

В последний день до отлёта на станции «Волна» ему приснились родители. Даровский проснулся тогда в холодном поту. Металлические стены станции потемнели и покрылись инеем, хотя температура внутри «Волны» была выше средней. Он подошёл к смотровому окну. До самого горизонта простирались пески и скалы.

Свирепые бури гуляли по поверхности недружелюбной планеты с ядовитой атмосферой. Ночами песчаные шквалы вылизывали каменные стены станции, похожие на крупную гальку. С восходом солнца снова поднимался ветер, и песчаная завеса закрывала солнечный свет.

В такие минуты ему всегда казалось, что что-то нарушается в его будущем или прошлом. Исчезала последняя надежда, не доходило очередное сверхскоростное письмо на родину, которое он отправлял вместе с кораблём, доставлявшим необходимое оборудование и провизию.

Родители. Их горькая улыбка. Как они говорили? Даровский силился вспомнить и не мог, не мог!

Он подался вперёд, закрыл лицо руками и, как ребёнок, спрятал локти в коленях.

– Сэр, вам плохо? – голос робота звучал призрачно.

Родители. Их наверняка уже нет в живых, несмотря на все чудеса современной медицины. Если бы можно было перемещаться в пространстве, он бы навещал их каждый день или чаще писал.

Но новости идут медленно. И если купить перед полётом газету и проспать двадцать лет, в пункте назначения она останется свежей. Но там, где вы её купили, это будет уже исторический документ. То же самое и с письмами. Если отправить с Земли весточку, то ответ придёт в лучшем случае уже к глубокой старости.

– Сэр…

– Всё в порядке.

Даровский выпрямился и, прикоснувшись к экрану, свернул газету. Её небольшой некролог сообщал: «У известного учёного скончались родители…» Одного такого заголовка было достаточно, чтобы он окончательно поверил в неизбежные перемены и почувствовал адскую боль. Хуже того – он был в ярости от того, что он любил больше всего. Да! Ведь во всём виновата работа – всего лишь ЕГО РАБОТА!

Михаил Даровский сжал кулаки и нервно заёрзал в кресле, бросая взгляды на мерцающие огни многомиллионного города.

– Когда мы уже будем на месте?

Вместо ответа робот свернул на повороте и стал останавливать такси.

– Что ты делаешь?

Даровский нахмурился и посмотрел зло на синтетического робота. На его металлическую грудь падали розовые блики от фар, тени отливали серебром. Лицо робота было бесстрастно. Его большие синие глаза неотрывно смотрели на дорогу.

– Отвечай!

Доктор был готов уже наброситься на синтетика, но его внимание переключилось на осветительные огни, которые пронизывали небо. А впереди до этих огней стояли тысячи автомобилей.

– Святая гравитация! Что здесь творится?

– Похоже, власти перекрыли дорогу.

Робот еле заметно улыбнулся и, повернувшись к доктору, добавил:

– А значит, мы будем в городе только к утру. Не хотите ли пока почитать другие газеты?

Глава 3

Речная долина, раздвинув цепочку из невысоких холмов, исчезала, растекаясь вширь и полностью теряясь в песчаных и каменистых нагромождениях, расположенных возле полотна дороги. Асфальт был изрезан жёлто-зелёными лучами машин. Воздух наполнился отработанным топливом. И хотя кондиционер работал исправно, в кабину всё же проникал удушающий запах гари.

– Этот запах мешает уснуть.

На разложенном почти горизонтально кресле доктор перевернулся на другой бок.

– Позовёшь, когда подъедем, ладно?

Вереница машин, выстроившихся в четыре ряда, казалась бесконечной. Она петляла между фермами почти до самой Москвы, а потом должна была проходить параллельно окраине города вдоль глубокого рва, сделанного ещё до Третьей мировой войны. Отсюда этого рва не было видно, только низкий зелёный кустарник, покрывающий покатые холмы.

С каждым километром, приближающим путников к цели, структура пустынной земли близ Москвы изменялась. Спрятались под песчаными наносами выходы скальных коренных пород, исчезли трещины и выбоины, а сама дорога выровнялась.

Такси, сдувая турбинами песчаную пыль с дороги, медленно следовало за разрозненной колонной автомашин, напоминающей своими яркими цветами радугу. Даровский в отчаянных попытках заснуть приподнялся на локте с пассажирского кресла и стал изучать машины. Каких здесь только не было автомобилей! Впереди остановился светло-зелёный грузовик с огромными колёсами и кузовом межгалактической ракеты. Рядом с ним примостился джип с мощной бронированной кабиной, расписанной трёхмерным граффити. Чуть в стороне – почти в кювете – находился переделанный красный «Лексус», в крыше которого зияло грубо сделанное смотровое отверстие. Как раз сейчас из него показался другой синтетический робот. Он высунулся по пояс и стал тоже обозревать пёструю колонну. Синие, белые, фиолетовые и даже омерзительно жёлтые автомобили. Почти все их водители давили на клаксоны, и поэтому шоссе напоминало стаю обезумевших животных, закованных в сталь.

– Нет, ты видел, что они сделали с «Лексусом»?

– Сейчас разрешены любые изменения в конструкциях.

– Да? Я и не знал…

За ними пристроилось сразу с десяток машин военного образца. Водители престали сигналить клаксонами. Несколько минут они стояли неподвижно, слушая ватную и плотную тишину, какая бывает лишь в космосе. Робот увёл такси в сторону от дороги. Похоже, ему хотелось вычеркнуть из пейзажа всё внешнее, искусственно привнесённое людьми. Даровский перегнулся через кресло и ещё раз задумчиво оглянулся на машины военных.

– Останови, – скомандовал он.

Желание поскорее доехать до города угасло за считанные секунды. До этого он лежал, откинувшись на подушках, нахмурив своё скуластое обветренное лицо, рассечённое глубокими морщинами. Теперь же он весь подобрался, будто перед прыжком с парашютом.

Наконец, подняв облако пыли, машина остановилась. Замерли и другие машины. В глаза бросались детали: прямоугольные кузова, массивные колёса и подножки. Противотуманные фары были накрыты выпуклыми решётками, наползающими на бока автомобилей. Толстые выхлопные трубы торчали из оружейных башен и напоминали раструб ракеты.

– Мне это совсем не нравится, – Даровский хлопнул ладонью по приборной панели и придвинулся к двери.

– Сэр, что вы за…

Но доктор уже вылез из машины и, подняв воротник пальто, пригнувшись, побежал к ближайшей военной машине. По дороге он несколько раз чуть не споткнулся о неровный асфальт, сквозь который кое-где пробивалась трава. Ветер нещадно стегал его по лицу и распахивал полы пальто. Водитель военной машины мигнул ему фарами и открыл дверь.

– Давайте внутрь, док.

– Вы меня знаете? – Даровский растерянно залез в машину и, устроившись на сидении, уставился на водителя – крепко сбитого мужчину при полном обмундировании. В кабине находилось ещё трое бойцов с автоматами.

– Что происходит? – спросил он с плохо скрываемым волнением. Доктор тяжело вздохнул и стал сквозь стёкла вопросительно разглядывать соседние военные машины.

– В вашем медицинском комплексе…

– …технического обслуживания, – закончил за него доктор. – Говорите проще – МКТО.

– Хорошо. Так вот, там сейчас полный хаос. С конвейера сошло более сотни машин нового образца. И все они были распроданы на центральной выставке внеземных форм жизни. Потом произошёл сбой, и синтойды, стоящие немалых кредитов, вышли из подчинения своих владельцев.

– Я работаю уже не один десяток лет на «Систем роботикс» и полностью изучил их архивы с 2320-го года, когда были изобретены первые машины, похожие на человека. До нынешнего года не зафиксировано ни одного подобного случая!

Водитель вздёрнул брови.

– Я удивлён, но это ничего не меняет, док. Как говорят у нас в армии: «Чужие миры – не наши земли».

– О чём вы?

– Забудьте, – вояка схватил доктора за рукав пальто и слегка тряхнул его. – Месть синтойда до конца не изучена. Теперь понимаете, о чём я?

– Не изучена? Да у них вообще не должно быть никакой мести!

– Но именно это проявили машины последней выпущенной «Систем роботикс» серии. Кстати, с ними хозяева обращались довольно скверно. Наверняка проверяли их новые способности, но этот ваш новый код спутал все их до этого поддающиеся логике поведенческие манеры.

– Неужели поэтому меня вызвали? Но почему я узнаю об этом только сейчас?

– Что-то со связью. Ваш передатчик, как мне сказали, отключён.

Водитель взглянул на массивный хромированный браслет на руке доктора. Даровский вдруг опомнился и постучал по корпусу «часов» с мелькающими цифрами и фрагментами бессвязного текста.

– Моя «Космическая звезда» сломана.

На планете, с которой он прибыл сегодня, свирепствовали ужасные ветры. Порой они застилали небо пеплом. К северо-западу наблюдалась вулканическая деятельность, из-за чего пришлось огородить станцию дополнительным бронированным куполом. В работах был задействован весь персонал, и Даровский трудился наравне с остальными. От сильных порывов ветра его швыряло, словно игрушку. Циферблат «часов» то и дело бился о массивные хромированные листы купола.

– Я, наверное, повредил их на планете.

– Неважно. Мы должны немедленно доставить вас в 234-ое отделение МКТО.

– Но мне нужно заехать домой.

– Время не терпит. Вы разрабатывали эти машины…

– Но не я поставил их на конвейер! Меня отправили в длительную командировку, когда установили этот чёртов механизм, перекраивающий молекулы атмосферы. Наши умы собирались подготовить там полигон для испытаний машин серии 1000.

– Простите, я не знал. Тысячная серия уже лет десять стоит на вооружении космических сил. До сегодняшнего дня она показала себя только с лучшей стороны.

– Почему всё происходит без моего ведома?

Доктор согнулся и сокрушённо стал мотать головой.

– Я чувствую себя недоразвитым взрослым ублюдком.

– Доктору требуется срочная медицинская помощь?

– Я был им на протяжении многих лет.

– Мне доложили, что он не прошёл адаптацию после длительного полёта.

Это был голос одного из военных с заднего сидения машины.

– Сэр, есть информация, что он потерял близких людей.

– И только сейчас, только сейчас я всё отчётливо понял.

Всё происходящее казалось ему нереальным. Он потерял над собой контроль. Все эти новые известия подкосили его, как острое лезвие сухую траву. И теперь он падал в тихий омут безумия.

Острая игла вошла в шею. Он не почувствовал боли, а лишь отстранённо подумал про укус насекомого.

Странное это чувство – оставаться один на один с гигантским механизмом, охлаждающим планету, там, посреди безлюдной пустыни. «Мы работали посменно. Иногда мне приходило в голову, что я – единственное живое существо в целом мире. В радиоприёмнике скрипели голоса. Едва уловимое тиканье часов и гул, нестерпимый постоянный гул машины, превратившийся в некую разновидность тишины. Временами у меня возникало чувство, что его нет, что он пропал. Я напрягаю слух, проверяю тщательно индикаторы, и они показывают, что машины исправно работают. Вдруг какой-то сбой. Может, они просто сломались? В этот момент вспомнились мать и родной брат. Отец, который во мне души не чаял, а я подвёл его, и теперь прощения мне больше не будет».

Даровский проснулся под монотонный гул. Он спутал его с тем, что был на далёкой планете, на которой он провёл много лет. Даровский нахмурился, стараясь вспомнить. Перед глазами сновали маленькие мушки. «Это от давления. Скоро пройдёт. Стоп. А почему я без скафандра?» От страха доктор схватился за горло. Ему показалось, что он задыхается. «Где я? Где я, во имя космоса?» Перед глазами была серая металлическая пластина. Где-то совсем рядом люди. Голоса. Да, он не один! Сегодня, значит, не его смена…

Доктор понял, что находится по-прежнему в военной машине. «Пиранья», – так, кажется, её называли солдаты.

– Уже проснулись?

Добродушное лицо водителя неестественно вытянулось. Доктор замотал головой. Потом он испуганно посмотрел в зеркало заднего вида. Он увидел солдат, но это были не живые люди, а роботы. Как же он раньше не распознал эти машины? Неужели это всё из-за стресса?

– Куда вы меня везёте?

– На базу. Мы едем в МКТО на списание, – сказал деловито военный, объезжая перевёрнутый старый автомобиль, который лежал у дороги, наползая кабиной на разделительную полосу. Даровский заметил, что колонна машин бесследно исчезла в обволакивающей смолянистой ночи.

– Что это за дорога? Она кажется мне незнакомой.

– Вы видите в темноте?

Водитель напряжённо улыбнулся и медленно повернулся к нему. Михаила Даровского охватил ледяной страх. Он заёрзал на своём сидении и, ещё раз посмотрев в зеркало заднего вида, ответил:

– Нет. Она слишком узкая. Значит, мы уже не на шоссе. Я подозреваю, что Москву мы уже проехали.

– А он сообразительный, – послышалось сзади. Щёлкнул автоматный затвор и время замедлилось.

Доктор рывком открыл дверь кабины.

– Что вы делаете?!

Водитель бросил на доктора негодующий взгляд. «Попробовать перехватить руль? Нет, робот слишком сильный». Даровский откинулся назад и ударил обеими ногами по рукам робота, сжимающим руль. Автомобиль вильнул. С заднего сидения вскочили остальные роботы и устремились к доктору. Михаил едва успел пригнуться. Даровский ещё раз ударил ногами. На дороге показался очередной автомобильный скелет. Желая избежать аварии, водитель ловко вывернул руль. Он держал руль левой рукой, правую запустив в нагрудной карман. «Ищет пистолет», – догадался Даровский и, не задумываясь, ударил по пальцам руки водителя, сжимающей «колесо фортуны».

На такой скорости этого вполне хватило, чтобы джип клюнул носом и перевернулся через капот. Скользя крышей по сырому асфальту, армейский внедорожник продолжал кувыркаться. С грохотом разбились стёкла, прогнулась крыша и лопнули передние колёса, которые от удара вывернулись в разные стороны. Оторвавшийся бампер, как огромная клешня монстра, дёргался. Он напоминал хвост скорпиона, пытавшегося ужалить машину в покорёженное брюхо. Металлическую махину вертело до тех пор, пока через несколько метров смятый кузов «Пираньи» не замер на крыше.

В звенящей лунной тишине лишь колёса машины продолжали вращаться с протяжным скрипом, выводя распластавшегося на асфальте доктора из оцепенения.