Текст книги "Время будущее"

Так началась блокада. Я отдала распоряжение Флоту Земли и Конфлоту предпринять ответные действия. Истребительные эскадрильи атаковали противника и были тут же уничтожены. Обитателей станции охватила паника. Не слушая наших категорических приказов, многие торговцы и состоятельные люди, имевшие доступ к транспортным средствам, пробовали покинуть Иокасту и тоже погибли. Население станции бурлило. Системы жизнеобеспечения Иокасты от перенапряжения начали барахлить, и целые секции станции погрузились в темноту.

Мы неоднократно посылали серым кораблям сообщения о нашей полной капитуляции, но не было никаких признаков того, что они получили его. Наконец противник вошел с нами в контакт, его послание заканчивалось подписью, которую в переговорах обычно использовали сэрасы. Мы не могли понять, почему они развязали против нас агрессию, ведь сэрасам был открыт доступ на станцию. Мы до сих пор не понимаем, что ими движет.

Сэрасы вызвали меня на один из своих кораблей. Таким же образом мы вели когда-то переговоры относительно соглашения. Подобно тем сэрасам, которых мы знали, эти тоже не были способны к общению с помощью слов или электроники и использовали имплантат, внедренный в мое тело их предшественниками. Через него их «мысли» и «эмоции» (хотя, конечно, это были ментальные явления совсем другого рода) поступали в мой мозг. Я не могла подобным же образом отвечать им, но, похоже, они понимали мою речь. В этот раз до моего сознания было доведено то, что можно выразить одним словом «ждите». И мы стали ждать.

Они вернули насилие в нашу жизнь, наше оружие уступало их вооружению. Оборона сэрасов оказалась очень надежной. Возможно, нам было бы легче, знай мы, чего они хотят, зачем изолировали нас от остальной части галактики и оставили на произвол судьбы. Почему они общались только со мной, с единственным представителем Конфедерации? Почему они нападают на космические аппараты и небольшие корабли? Почему ничего не берут со станции, а держат нас в качестве заложников, тем самым шантажируя и заставляя плясать под свою дудку? Почему вызывают меня к себе на корабль в среднем раз в две недели, доводят до полного изнеможения, сбивают с толку, так что я никогда не могу понять, что именно они хотят почерпнуть из наших «бесед»? И затем позволяют мне вернуться на Иокасту.

Если им ничего от нас не нужно, то почему они здесь? Я могла бесконечно задавать подобные вопросы. Сначала они сводили меня с ума. Затем я наконец поняла, что попусту трачу время, пытаясь разобраться, почему сэрасы поступают так, как поступают. Теперь я думаю только о том, что мы уже знаем о них – после того как шесть месяцев изучали показания датчиков на их кораблях. Мотивы поступков сэрасов меня отныне мало интересуют. О них мы, возможно, когда-нибудь тоже узнаем.

Остается одно – ждать. А станция тем временем разваливается у нас на глазах.

Раздался негромкий сигнал, едва слышный из-за шума голосов. Меня вызывали по внутренним каналам связи станции.

– Командир Хэлли?

Я быстро прошла мимо Мердока и, нажав клавишу, включила экран.

– Хэлли слушает. Что случилось, Баудин?

Лейтенант Баудин, командир Земного Флота, очень гордившийся своим высоким званием, вызывал меня из Пузыря. Ему не следовало выходить на видеосвязь: на кончике длинного носа лейтенанта красовалась клякса.

– Мы только что обнаружили взрыв джамп-мины. На краю астероидной области.

В комнате мгновенно повисла мертвая тишина. Все присутствующие обратились к экрану, стараясь не пропустить ни единого слова.

Через секунду до нас дошло, что это может значить, и всех охватило сильное волнение.

– Что это был за корабль? – быстро спросила я.

Джамп-мина может взорваться, только если с ней столкнется корабль.

– На таком расстоянии трудно что-либо рассмотреть. К тому же от взрыва пострадали наши датчики.

– А сэрасы? Как они реагируют на произошедшее? Возможно, они знали, что любой корабль, подорвавшийся на джамп-мине, обречен. А возможно, их датчики были повреждены кометой раньше, чем мы предполагали, и они ничего не заметили.

– У нас нет никакой информации от них.

– Продолжайте следить за ситуацией. Я скоро буду у вас. Экран погас.

После минутного замешательства все устремились к выходу.

Воспользовавшись своим званием и положением, я первой покинула зал заседания и сразу же – почти бегом – направилась к ближайшему кольцевому лифту. Мердок следовал за мной, не отставая. Коридоры были заполнены людьми, но, несмотря на свою грузность, Мердок ловко лавировал между прохожими.

Вич, который ушел с презентации до того, как прозвучало сообщение Баудина, и теперь стоял перед дверью лифта, с удивлением смотрел, как мы сломя голову несемся к шахте, его антенны слегка покачивались.

Дверь открылась.

– Вверх? – спросил Мердок, войдя в кабину вслед за Вичем, и набрал нужный код.

– Да, – неуверенным тоном сказал Вич, не зная, нужно ли отвечать на риторические вопросы.

Хотя сам он, на мой взгляд, был не чужд риторики и часто отделывался напыщенными малосодержательными фразами там, где следовало быть конкретным и говорить по существу.

Двери со скрипом закрылись, и пол как будто прилип к нашим ступням – кольцевой лифт поднимался на уровень «Альфа».

– Так кто же на ней подорвался? – спросил Мердок.

Я покачала головой.

– Никогда не слышала, что взрыв может произойти сам собой. Несомненно, был какой-то корабль.

Джамп-мины, оружие, оставшееся после войны между Конфедерацией и торами, были беспорядочно разбросаны по всему сектору и активизировались, когда корабль выходил из гиперпространства в обычный космос. Большинство мин уже убрали или уничтожили, но количество мест, где осуществлялся переход из гиперпространства и обратно, было ограничено, и иногда в эти точки космоса забредали забытые мины. Большие торговые суда и корабли Конфлота снабжались защитными сетками, поэтому в большинстве своем жертвами мин становились небольшие или устаревшие транспортные средства.

– Что случилось, командир? – спросил Вич, строго глядя на меня.

– Мы обнаружили джамп-мину, которая активизировалась в пределах системы Абеляра, – объяснила я. Мне казалось, что лифт движется очень медленно, и это выводило меня из себя. – На краю астероидного пояса.

– Понимаю.

– И вы ничуть не взволнованы подобным событием? Возможно, это был корабль, посланный к нам Конфедерацией. Первый за последние шесть месяцев блокады!

– Большинство кораблей Конфлота оборудованы устройствами обнаружения мин. Но если судно все-таки взорвалось, то я не вижу, какая нам польза от груды радиоактивных обломков.

– Да вы весельчак! – фыркнул Мердок. – А понятие «мораль» для вас что-нибудь означает?

Я активизировала на стене кабины лифта изображение наиболее близкого к нам корабля сэрасов. Хотелось знать его точное местонахождение, хотя наши датчики были малоэффективны. Судно располагалось в прежней точке, в течение последних недель оно не изменило своего положения и было обращено носовой частью в сторону внутренних секторов галактики, где находилась Конфедерация.

– Речь не идет о немедленной пользе, которую мы можем извлечь прямо сегодня, – сказала я, поворачиваясь лицом к Вичу. – Но если проанализируем ситуацию, узнаем, как произошла катастрофа, то, возможно, выясним, почему судно вышло из гиперпространства именно в этой точке. Было оно посланцем Конфедерации или нет.

Подобный скачок из одного пространства в другое сам по себе необычен. Как правило, внутри обитаемой звездной системы переход не осуществляется, даже если точка перехода вполне доступна, – по причинам безопасности и вежливости. Никто не хочет, чтобы на пороге неожиданно возникли незваные гости. Впрочем, мы немного знали о том, как происходит переход.

Инвиди часто указывали на то, что даже самые блестящие математические умы человечества оказались неспособными понять это, но я думаю, нам стоило бы привлечь инженеров для решения этой задачи.

– Я полагал, что вы обрадуетесь возможности получить весточку из дома, – заметил Мердок, обращаясь к Вичу. – Должно быть, нелегко жить здесь, среди существ низшего порядка.

Я пристально взглянула на Мердока. Вообще-то сарказм был не в стиле начальника службы безопасности. Его смуглое грубоватое лицо выглядело утомленным.

– Я отнюдь не всех на станции расцениваю как существ низшего порядка, – заявил Вич.

– Возможно, но вы должны признать, что разработанный инвиди порядок осуществления деятельности административных органов оскорбляет тех, кто пытается его соблюдать.

У меня упало сердце. Если Мердок перейдет на сторону оппозиционного «Четырем Мирам» лобби, мне станет еще труднее справляться, поскольку я окажусь меж двух огней. До сих пор руководитель службы безопасности был нейтрален.

– Зато этот порядок эффективен, – резко бросил Вич, его не раздражали нападки Мердока.

– На днях, когда я пробовал зарегистрировать жалобу относительно рециркуляции, он не показался мне таковым, – возразил Мердок.

– Возможно, вы неправильно пользовались им.

– Отчего же, я сделал все, что положено по инструкции…

– Хорошо, я разберусь, в чем дело, – пообещал Вич.

Я пробовала не обращать на спорящих внимания и сосредоточиться на мыслях о таинственном корабле, подорвавшемся на мине, но их голоса походили на зловещее шипение и отвлекали меня.

Это была странная пара: Вич, должно быть, родился со знанием всех законов и норм, регулировавших жизнь Конфедерации; Мердок же был способен поступать по собственному усмотрению, игнорируя правила.

Мердока перевели на станцию, потому что на своем прежнем месте службы он отказался брать взятки, вошедшие уже в обычай, и пытался арестовать тех, кто их давал.

Вич, должно быть, наступал в Центральном секторе кому-то на пятки и дышал в затылок, иначе не объяснишь того факта, что этот бюрократ и карьерист оказался на Иокасте. Я уверена, что меня саму послал осуществлять проект реконструкции станции тот, кто надеялся, что я взорвусь, попав в одну из расставленных торами ловушек.

Дверь в главный комплекс со скрипом открылась.

– До свидания, – бросил Мердок и быстро вышел из кабины, опередив Вича, который, наклонив свои антенны, последовал за ним.

Лифт поднялся на следующий подуровень, и я оказалась в так называемом Пузыре.

Гул голосов замер лишь на несколько секунд – в то мгновение, когда я ступила на платформу. Впервые за последние месяцы на верхнем уровне царило такое сильное волнение. Вместо обычных трех или четырех сотрудников, следящих за работой главных систем, здесь сейчас столпилось по крайней мере двадцать человек. В небольшом круглом помещении было тесно и жарко. Баудин склонился над дежурным, располагавшимся у монитора, регистрирующего показания главного датчика, а лейтенант Конфлота Ли сидела за пультом управления.

– Где она? Показывайте! – воскликнула я, протиснувшись за спиной Баудина, который от волнения забыл отсалютовать мне по уставу. Мне это не понравилось, но я промолчала и взглянула через плечо одетой в темно-синюю форму Ли. Та искоса бросила на меня быстрый взгляд, и ее тонкие пальчики забегали по клавиатуре, выводя на экран нужную информацию.

– Дрейфует на краю астероидного пояса. Командир, там корабль.

Корабль? Мы лишились судового дока с тех пор, как сэрасы взяли нас в кольцо блокады. Последний контакт станции с внешним миром – и то ограничившийся лишь регистрацией датчиков – состоялся три или четыре месяца назад, когда крошечный корабль-разведчик пытался пробиться к нам через пояс астероидов. Разведчику, должно быть, каким-то образом удалось добраться сюда незамеченным, но как только он миновал астероиды, серые корабли уничтожили его на наших глазах. Какая бессмысленная жестокость! Ведь крошечное транспортное средство не представляло никакой угрозы для огромных, мощных судов сэрасов.

Тем не менее, этот случай заставил о многом задуматься. Он натолкнул нас на мысль о том, что можно попытаться послать небольшой корабль через астероиды за пределы системы. Мы действительно отправили с Иокасты двух добровольцев в надежде, что они незаметно проберутся мимо серых кораблей. Но после вылета оба как в воду канули. Больше мы их не видели и ничего не слышали о них. Тогда мы предприняли еще одну попытку прорвать кольцо блокады, воспользовавшись прикрытием – хвостом кометы, очень похожей на нынешнюю. Посланный корабль получил повреждения, и мы вынуждены были наблюдать, как, потеряв управление, он постепенно удаляется от нас. Пилот был обречен на смерть от удушья. Он оставался в живых, пока не закончился кислород, а мы сожалели о том, что сэрасы не стреляют в корабль. Лучше было бы сразу прекратить его страдания.

Мы никогда не знаем, как поведут себя сэрасы, и все же, мне кажется, они вряд ли позволят нам вмешаться в ход событий. Мы действуем методом проб и ошибок. На этот раз нам снова придется рисковать, подвергая опасности один из двух оставшихся челноков с несколькими пилотами на борту. Радиоактивные обломки подорвавшегося корабля, несомненно, таят для них угрозу, не говоря уже об опасности, исходящей от сэрасов.

Меня не радовала мысль посылать наших людей к месту катастрофы. Мы уже потеряли эскадрильи Земного Флота в какие-то пять минут, когда сэрасы впервые атаковали нас, и я больше не хотела отправлять людей на смерть.

Ближайший к нам серый корабль двигался по обычной орбите, никак не реагируя на события в районе астероидного пояса. Пока все шло хорошо.

Я взглянула на показания датчиков.

– Мы получили идентификационный сигнал?

Ли взглянула на экраны с поступившими на этот момент данными из района взрыва и нахмурилась, как будто отсутствие идентификационной записи оскорбляло лично ее.

– Нет, мэм. Радиация после взрыва мины мешает прохождению сигнала. Да и сам корабль сейчас представляет собой раскаленный осколок.

Мы должны знать, откуда прибыло судно. Возможно, оно пыталось доставить нам послание от Конфедерации или с Земли. А это означало бы конец нашей изоляции. Правда, погибший корабль мог быть всего лишь очередным разведчиком. Я потерла шею в том месте, где был вживлен имплантат.

– Хорошо. Мы пошлем космический аппарат, хотя подготовка займет немало времени.

Аппарат – полуразбитый робот, оснащенный основными датчиками и ограниченный в своих движениях, предназначался для исследования геологического состава астероидов. Он один уцелел из пяти имевшихся когда-то на станции. После появления сэрасов мы изменили датчики робота, так что теперь его можно было использовать при ремонте отражателей. Этот аппарат позволит нам по крайней мере не рисковать людьми.

Ли кивнула и послала сообщение в технический отдел, но Баудин, узнав о моем решении, пришел в разочарование.

– Аппарат не сможет доставить корабль на станцию, – возразил он. – А что, если на его борту находятся уцелевшие при взрыве люди?

– В таком случае мы восстановим судно. Но сначала нужно получить точную информацию о том, что там происходит.

В душе я хорошо понимала Баудина: его раздражала наша вынужденная уступчивость сэрасам, сознание того, что единственный из возможных для нас путей сопротивления состоит в том, чтобы ничего не предпринимать. Вместе с тем вероятность того, что на подорвавшемся корабле кто-то остался в живых, была чрезвычайно мала, и Баудин не мог убедить меня рисковать людьми без веских на то оснований.

Главный вопрос: почему сэрасы позволили судну войти в систему Абеляра? Возможно, его появление застало их врасплох, и когда неожиданно взорвалась мина, сэрасы решили, что дело сделано и не стоит добивать обреченный на гибель корабль.

Если, конечно… Я попыталась припомнить во всех подробностях последний сеанс общения с ними. Вели ли они себя на этот раз как-то иначе? Если сэрасы действительно утратили бдительность, мы могли бы попытаться отправить челнок через «черный ход». К сожалению, на Иокасте нет кораблей, способных к полетам в гиперпространстве, но остались пара шаттлов, два старых истребителя и несколько грузовых судов, таких, как, например, «Королева».

Возможно, сэрасы действительно вели себя во время нашей последней встречи несколько иначе, чем обычно. На мысль об этом меня наталкивал ряд новых ощущений, испытанных во время сеанса. Но это не было отсутствие реакции или ее замедленность. Скорее, я почувствовала их небывалую целеустремленность и силу воли. Шум голосов в моем мозгу во время сеанса нарастал, как будто их хор увеличивался, и все они звучали в унисон, выражая согласие. Следовало хорошенько поразмыслить над ситуацией.

– Я буду в своем кабинете. Свяжитесь со мной, как только появится новая информация.

День первый, 9:00 утра

Даже теперь, спустя несколько недель после покушения, беспорядок в моем кабинете все еще бросается в глаза. Расследование Мердока ни к чему не привело, преступника так и не нашли, выяснили лишь, что бомба была небольшим самодельным устройством. Она должна была, по мнению службы безопасности, скорее напугать, нежели убить меня. Если это так, то с поставленной задачей неизвестный преступник вполне справился. При одной мысли о том, что произошло, меня начинало тошнить, хотя во время взрыва меня не было в кабинете. Правда, в последние дни навалившаяся усталость заглушила страх, и беспорядок в кабинете стал просто неудобством, не вызывая больше в душе тяжелых ощущений.

На письменном столе до сих пор валялись осколки оборудования, компоненты световой панели и пульта, а нижняя часть двери кабинета и пульты связи покрывали почерневшие вмятины и трещины. Главный банк данных был разрушен, и его темный монитор придавал небольшому помещению вид запустения. Единственный уцелевший интерфейс стоял на столе посреди хаоса осколков и обломков. На стене рядом с дверью косо висела большая гравюра, взрыв не смог повредить ее прозрачный контейнер. Эта гравюра пережила две мировые войны, три большие экономические депрессии и наводнение дельты Амазонки. Мой предшественник, который помогал правительству Мейджи в строительстве сталелитейного завода, привез ее в Германию из Японии.

На гравюре изображен японский рынок с изогнутым мостиком на переднем плане и торопливо идущими по нему фигурками людей. Позади городских башен виднеется огромная конусообразная гора, по одной из троп которой бежит далекий путник, ища спасения от надвигающейся бури. Глядя на гравюру, я глубоко сочувствую этому путнику. Мне кажется, что здесь, на Иокасте, все мы в том же положении, что и он.

Прежде чем я успела сесть в кресло, вошел Вич. Как управляющий станцией, Вич должен был контролировать работу всех главных отделов и затем, в случае возникновения проблем, докладывать мне о своих наблюдениях. На практике, однако, руководители отделов имели больше самостоятельности. Билл Мердок руководит службой безопасности, главный судья Лорна Деврие никогда ни с кем не консультируется по вопросам судебного права. Мэк полновластный хозяин у себя в техническом отделе, а Элеонор Джаго сама заботится о медицинском персонале и нормальной работе систем своей клиники. Остальная часть станции, кроме флотских и таможенников, которые стоят особняком, управляется администрацией и ее многочисленными подразделениями.

Вич всегда гордился тем, что относится к разветвленному миру бюрократии Конфедерации, официально призванной регулировать мелочи жизни на станции. Это и неудивительно, если учесть, что мелоты образуют целую касту чиновников, которая доминирует в бюрократической системе Конфедерации. Вич хорошо справляется со своими обязанностями управляющего, не обращая внимания на наши поражения и трудную ситуацию. Тем не менее мне очень трудно понять его чувства: страдает ли Вич от того, что его сослали в далекий, изолированный район? Воспринимает ли он свое назначение как наказание? Возможно, он просто делает свое дело, честно выслушивая людей, многие из которых оскорблены присутствием Вича на Иокасте, считая это доказательством вмешательства Конфедерации в дела землян.

За последние шесть месяцев он мало изменился, лишь, пожалуй, внешний вид стал еще более невзрачным и небрежным. Воротник и манжеты его костюмов слишком свободны, с недавнего времени Вич стал носить старую обувь. Однако его медно-красная кожа все так же переливается на свету, а золотистые глаза по-прежнему смотрят на меня с вводящим в заблуждение невинным выражением.

– В чем дело? – спросила я, отодвигая стул.

– Командир, – Вич слегка склонил голову, – разве вы не планируете спасательную операцию?

Возможно, он узнал об этом на верхнем уровне.

– Нет, по крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, остался ли в живых кто-то из экипажа. А что, о происшествии уже все знают?

– Телеканал «Время» передал об инциденте в девятичасовых новостях. – Медно-красное лицо оставалось по-прежнему непроницаемым, но я чувствовала, что он чем-то страшно недоволен. – Чертовы журналисты из официального сообщения умудрились сделать сенсацию.

Я тяжело вздохнула. Дэн Флорида, один из наиболее инициативных обитателей станции, решил недавно, что нам нужна независимая информационная служба, дабы исправить то, что он назвал «недостатком официальных информационных систем». Он купил канал, оплатил использование передающего устройства и установил для своих зрителей небольшую абонентскую плату. Его канал вещает на языках меньшинств, чего не делает официальная телерадиосеть, поэтому передачи Дэна пользуются большой популярностью среди беженцев, однако мне кажется странным, что он берет деньги за информацию, которая должна быть общественным достоянием.

Вич казался сегодня более оживленным, чем всегда. По всей видимости, он был взволнован.

– Вы знакомы с господином Флоридой? – спросил он.

– Нет, Бог миловал.

– Он вошел со мной в контакт и попросил организовать интервью с вами. Я сказал, что он сам должен договариваться о встрече, и Флорида заявил, что он обсудит с вами ее место и время.

– Да, но он этого не сделал, – заметила я.

Вич медленно достал папку с бумагами.

– Вы не забыли, что в 18.00 встречаетесь с жителями Дыма? – педантично спросил он.

Я покачала головой и подавила зевок. Ужасно хотелось спать.

Высокий, писклявый голос Вича действовал на нервы, одновременно раздражал и гипнотизировал меня. Он вызывал у слушателя желание не соглашаться ни с чем, о чем бы ни говорил мелот. В то же самое время Вич вел себя по отношению к собеседнику высокомерно и пренебрежительно. Сначала я думала, что он держится подобным образом только со мной, считая технарем, ничего не смыслящим в управлении людьми. Но со временем заметила, что Вич со всеми одинаково надменен.

– Отчеты об эффективности деятельности отделов за последнюю неделю вызывают сильную озабоченность. Три департамента снизили свои показатели более чем на два пункта. Было бы хорошо поднять этот вопрос завтра на совещании руководящего состава станции, – продолжал Вич.

– Сначала я сама должна просмотреть данные.

Наконец Вич согнул свои пальцы с тремя фалангами в сложную комбинацию – жест, указывающий на то, что он хочет сменить тему разговора. Прежде чем я успела предложить ему отложить беседу и поговорить как-нибудь в другой раз, дверь распахнулась, и в кабинет стремительной походкой вошла Эллис Уолш, офицер Земного Флота, отвечающая за связи с персоналом станции. Под мышкой она несла электронный блокнот с документами.

– Командир… О, господин Вич. Я не знала, что вы здесь.

Эллис откинула упавшую на лицо длинную белокурую прядь волос.

Вич застенчиво потупил взор, и его антенны склонились вниз. Уолш выдвинула стул и села. У нее был очень решительный вид, как у человека, который пришел сюда, чтобы добиться своего во что бы то ни стало. Я раздраженно катала по столу кристалл с записью информации, мечтая только об одном – немного вздремнуть.

– Я уже несколько дней не могу встретиться с вами, командир.

Вич взял со стола свой электронный блокнот с документами.

– Заявки на встречу с командиром рассматриваются согласно приоритетам станции, – напомнил он.

– Я работала с сэрасами, – торопливо сказала я. – Зачем вы добивались встречи со мной?

Она взглянула на Вича, который, похоже, и не собирался уходить.

– Это его непосредственно касается.

У меня стало тревожно на душе. В рядах офицеров и чиновников уже давно существовали разногласия. Уолш была членом администрации Земного Флота, которая, как предполагалось, должна была управлять Иокастой. Однако чтобы восполнить недостаток кадров, более половины руководящих должностей занимали люди из Конфлота, к числу которых относилась и я, и чиновники из администрации Центрального сектора, как, например, Вич. В политическом плане нет ничего страшного в том, что на принадлежавшей Земле базе начальником, управляющим и руководителем службы безопасности являются представители смешанных сил Конфедерации.

Во всяком случае, наше разделение не имело теперь никакого значения. Мы все попали в один капкан.

– Он продолжает тормозить проект развития, – заявила Уолш, похлопав ладонью по своему блокноту.

– Развития? – переспросила я.

– Ну да, проект перераспределения. – Она нахмурилась, выражая недовольство моей несообразительностью. – КЖР – Комитет Жилищной Реформы – в прошлом месяце собирался и обсуждал этот вопрос.

Я взяла предложенный чип и вызвала информацию на своем коммуникаторе. Удивительно, но он работал. Я отключила дополнительные функции – визуальные сигналы, сканирование сетчатки глаза, голосовые сигналы, которые я редко использую, в надежде увеличить эффективность работы системы, но взрыв бомбы все же повредил ее, хотя и не вывел из строя полностью.

– Было решено провести переговоры с владельцами жилья в секторах с третьего по двадцать четвертый относительно превращения этих площадей в сельскохозяйственную или густонаселенную жилую зону, – продолжала Уолш.

– Да. Я знакома с этим проектом, – сказала я. Что касается решений комитета, то не всегда они были удачными, но не об этом сейчас шла речь. – И как же его тормозят?

Интересно, что скажет Уолш о Виче. Он всегда держал в руках сотрудников своего департамента, и для того, чтобы один из них решился прийти ко мне, не поставив об этом в известность шефа, требовались очень веские причины.

Вич с невозмутимым видом закинул ногу на ногу.

– Командир, я должен возразить против выражения «тормозить», – заявил он. – Оно подразумевает тайное намерение или преступный умысел. А я просто…

– О нет. Это я пришла сюда жаловаться, а не вы! – Уолш бросила предостерегающий взгляд на Вича, затем вновь посмотрела на меня. – Позвольте изложить все по порядку.

– Пожалуйста.

Я заметила, что Вич пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– Дело не движется с мертвой точки, – продолжала Уолш. – Я пыталась разработать проекты, чтобы сделать нашу программу привлекательной для обитателей станции, например, составила список привилегий для жителей секторов, которые должны затронуть реформы, написала справку о состоянии окружающей среды, но все эти документы исчезают сразу же, как только покидают мой терминал.

– Исчезают? – удивилась я.

– Да. Когда я начинаю искать их, то нахожу или в чьих-то файлах, или в чужой директории, или в черновых копиях документов. Одним словом, все это смахивает на преднамеренную путаницу.

Не удержавшись, я зевнула.

– Вы хотите что-то добавить, господин Вич? – спросила я.

– Я считаю, что необходимо провести расследование, как того требуют служебные инструкции, – сказал он. – И не делать поспешных выводов.

Уолш фыркнула.

– Поспешные выводы? Неужели вы не видите, в каком положении мы находимся? Помощи ждать неоткуда, мы должны рассчитывать только на свои силы. Необходимо рационально использовать площади станции и провести реформу как можно скорее. А на уровне «Альфа» слишком много площадей класса-четыре.

Площадями класса-четыре назывались зоны, которые по первоначальному плану станции предполагалось отвести под места отдыха и культурного досуга. Это были парки, стадионы, сцены, концертные площадки. На практике состоятельные жители кольца «Альфа» пользовались ими по своему усмотрению, в то время как обитатели перенаселенных нижних уровней вынуждены были ютиться в тесноте. Это подогревало оппозиционные настроения и вызывало возмущение против представителей «Четырех Миров», так как уровень «Альфа» в основном занимали кчеры и те, кому они покровительствуют. Аристократия кчеров контролирует экономику Конфедерации, подобно тому, как мелоты стоят во главе ее администрации, а бендарлы занимают высшие должности в системе обороны. Такое распределение зон влияния не было официальным, но тем не менее этой схемы строго придерживались.

Несмотря на непопулярность Вича как представителя одного из четырех «главных» биологических видов разумных существ, все же никто не мог заподозрить его в том, что он способен сорвать реформу, направленную на улучшение положения обитателей Иокасты, если изменения, конечно, не подрывали его личной власти. Проект перераспределения площадей ничем не угрожал администрации. При его осуществлении у Вича оставалось множество возможностей контролировать ход событий, не выпуская из своих рук бразды правления.

Вич понурил голову.

– Все должным образом отформатированные материалы беспрепятственно проходят по каналам связи.

– Вы полагаете, что мои проекты не были правильно отформатированы? – возмутилась Уолш.

– Давайте продолжим этот разговор в более подходящее время, – предложила я.

Вич обиженно посмотрел на меня. На мой взгляд, ему не стоило так рьяно возражать Уолш. Мог понять, что, во-первых, Уолш совершенно права, а во-вторых, нельзя допустить, чтобы на станции усиливалась напряженность.

– Я считаю, что как раз сейчас – самое подходящее время для такого разговора, – заявила Уолш. – Мы собираемся представить предварительный отчет комитету на следующей неделе.

– Но у нас не хватит времени для того, чтобы… – начал было Вич.

– Гм, – остановила я его.

Вообще-то прерывать Вича было невежливо, но я знала, что он может несколько часов подряд перечислять доводы и оправдания. Уолш следовало бы знать, что конфронтация с мелотом не может привести к позитивному решению проблем – мелот сразу же начинает изъясняться так пространно и туманно, что возникает чувство, будто вы боретесь с клубом дыма на планете с сильной гравитацией.

– Вич, у нас действительно нет выбора. Теснота на уровнях «Дельта» и даже «Гамма» ведет к недопустимому перенапряжению экологических систем, особенно опасны перерасход водных ресурсов и рециркуляция воздуха. Вы читали отчеты. – Произнося этот монолог, я следила за реакцией собеседников: Уолш кивала, Вич спокойно слушал. – Мы можем перераспределить площади на уровне «Альфа» по своему усмотрению или с учетом пожеланий жителей этих зон. Но в любом случае реформу необходимо провести – и в кратчайшие сроки.