Текст книги "100 обещаний моему ребенку. Как стать лучшим в мире родителем"

12. Обещаю стараться учить тебя на наглядных примерах, а не просто на словах

Когда мне было 10 лет, мои родители начали практиковать медитацию.

Через несколько недель после начала практики наша семейная жизнь изменилась кардинальным образом: мой отец, который много курил, больше не совершал свои регулярные прогулки, чтобы сбежать из дома и тайно насладиться сигаретой; мои родители, которые прежде ссорились из-за того, что отец любил выпить в компаниях, больше не заказывали на ужин привычный виски или бутылку вина. Родители стали проводить больше времени вместе, ходили на прогулки и делали зарядку, больше смеялись; они стали терпимее к нам, меньше пытались учить нас уму-разуму и больше просто разговаривали с нами, а не указывали, что нам делать. Они вообще превратились в счастливых людей, и проводить время с ними стало веселее и приятнее.

Родители никогда не внушали ни мне, ни моему брату, что мы тоже должны начать медитировать, – наоборот, помню, как я сама сказала им, что хочу научиться; я хотела делать то же, что и они, и разделить с ними их новоприобретенный опыт. К 10 годам в моей жизни не произошло никаких драматических событий, но я хотела заниматься медитацией, потому что видела, какими счастливыми это делает моих родителей.

Когда я подросла, много раз бывало так, что я забывала медитировать или на протяжении нескольких месяцев медитация не интересовала меня вовсе, но родители никогда не принуждали меня медитировать – они просто предлагали присоединиться к ним, когда и если мне захочется. Таким образом мои родители позволяли мне принимать собственные решения по поводу того, что я хочу делатьи и как я собираюсь строить свою жизнь и судьбу.

Родителям нередко трудно позволить детям принимать собственные решения, потому что зачастую им кажется, что они лучше знают, что детям нужно. Но чтобы наши дети ощущали подлинную уверенность в своем выборе, мы должны дать им право сделать этот выбор и верить в то, что мы, как родители, подаем им тем самым хороший пример.

Для размышления

Подумайте – чему ваши дети могли бы у вас научиться? Какой пример вы хотели бы им подать?

13. Обещаю пробудить в тебе любовь к своему телу и желание о нем заботиться

Все мои друзья и члены семьи знают, как я ужасно питаюсь; люди, которые смотрят на меня как на «дочь Дипака Чопра», часто приходят в ужас, когда я при них заказываю на ланч стакан кока-колы и печенье с шоколадной крошкой вместо соевых бобов или иных вегетарианских деликатесов.

Когда пришло время кормить Тару твердой пищей, я была тверда в своем стремлении не позволить ей перенять мои привычки в еде: я прилагала все усилия, чтобы приучить ее есть фрукты и овощи, и поначалу, когда у нее не было выбора, она принимала эту пищу достаточно спокойно. Однако по мере того, как у Тары развивалось вкусовое восприятие и она стала более конкретно заявлять о своих пристрастиях, я стала осознавать, что она наблюдает за тем, как я ем, и подражает моим привычкам.

Как-то раз Тара удивила меня, попросив конфеты M&M’s, когда мы стояли на кассе в супермаркете. В свои полтора года Тара уже заметила мою привычку покупать и есть шоколад «не отходя от кассы», и это стало и для нее своего рода привычкой: каждый раз, когда я угощала ее конфеткой, Тара озаряла меня самой своей широкой и нежной улыбкой, и у нее появилась присказка: «Тара с мамой любят шоколад!» Но, как бы подкупающе это ни звучало, меня мучило чувство вины из-за того, что у моей дочери уже появилась слабость к сладостям, с которой я боролась столько лет.

Я понимала, что, как мать, я должна изменить свое отношение к еде и физическим упражнениям – ведь если я не подам ей пример здорового образа жизни в столь раннем возрасте, она не сможет вести его сама. Я решила, что нужно чаще готовить дома, есть больше фруктов и овощей, собираться за столом всей семьей и сделать здоровое питание неотъемлемой частью нашего образа жизни. Иногда полезный шпинат встает у меня поперек горла, но Тара всегда наблюдает, как я ем, так что приходится улыбаться; я стараюсь придумывать оригинальные блюда, в которых было бы много полезных и питательных веществ, и чтобы они нравились нам обеим. Иной раз требуются усилия, чтобы уговорить Тару попробовать что-нибудь новенькое, но ее непосредственность позволяет ей гораздо легче, чем мне, воспринимать изменения. Следующим моим шагом было позаботиться о хорошем самочувствии и настроении всей нашей семьи – мы стали больше времени проводить на улице, бегать, играть в мяч, вместе заниматься йогой и медитировать по утрам.

И результаты этих усилий скажутся на всей нашей последующей жизни: у нас с Тарой будет больше энергии, жизненной силы, иммунитет будет сильнее, разум – яснее, а жизнь – насыщеннее; вместе мы лучше подготовлены к борьбе с любыми недугами. Я всегда буду благодарна Таре за то, что она помогла мне изменить отношение к моему собственному священному телу.

14. Обещаю постараться не критиковать тебя, даже если не одобряю твоих поступков

В детстве мы с братом Готамом часто становились «подопытными кроликами» для экспериментов отца и апробации его философских теорий: как на маленьких невинных морских свинках, на нас пробовали все – от досок Оуйя до техник гипноза (чтобы избавить меня от пристрастия к шоколаду), упражнений для тренировки памяти и словарного запаса и многих других техник.

Одно из самых полезных и эффективных правил, которым научил нас отец, звучало так: не критикуй, не жалуйся, не осуждай. Мы с Готамом были еще детьми и превратили это в игру – кто дольше продержится без выражения негативных эмоций по отношению к людям, местам или обстоятельствам. Тогда мы, конечно, не понимали, какую роль подобный мысленный диалог играл в формировании наших взглядов на мир: не критикуя, мы осознавали, что за поведением любого человека, как правило, кроется глубокая причина; мы узнали, что критика чаще является отражением наших собственных комплексов или неудовлетворенностей, нежели выявляет недостатки другого человека. Не жалуясь, мы научились брать на себя ответственность и самостоятельно контролировать ситуации в своей жизни; мы научились не бояться менять окружающий нас мир, потому что за собственное несчастье некого винить, кроме самих себя. Не осуждая, мы узнали, что обвинение другого человека в чем-либо не решает проблему и не способствует улучшению ситуации. Мы учились сами контролировать происходящее в нашем мире, а не позволять делать это другим людям и обстоятельствам.

По мере того как мы взрослели, жизнь становилась сложнее, и игра превратилась в способ самовоодушевления, восстановления внутреннего равновесия и обретения контроля над происходящим. Я помню тот день, когда мы с Готамом и Сумантом возвращались из Майами: в то утро мы решили попробовать как можно дольше продержаться, не нарушив трех «золотых» правил. Естественно, день начался с того, что мы опоздали на свой рейс, в результате чего нам пришлось пять часов прождать в аэропорту; за это время я пролила на колени стакан газировки, у Суманта в ноутбуке села батарея, из-за чего он не смог доделать работу, которую нужно было сдать на следующее утро; у Готама случился «приступ» чихания, отчего у него покраснели и высохли глаза. В общем, то, что должно было быть простым переездом из Майами в Нью-Йорк, продолжалось более полусуток, и на каждом шагу находились причины, чтобы разозлиться, расстроиться и пожалеть себя. Однако наш уговор не высказывать негативных замечаний превратил наше путешествие в развлечение – мы могли просто посмеяться над нелепыми ситуациями, в которых оказывались, вместо того чтобы расстраиваться и страдать всю дорогу от гнева и учащенного сердцебиения.

Для размышления

Проведите целый день без критики, жалоб и осуждения кого-либо и чего-либо.

15. Обещаю показать тебе, что ты прекрасна такая, какая ты есть

Однажды утром, когда Сумант помогал Таре одеваться, она вполне однозначно заявила ему, что не хочет надевать колготки. «Я выгляжу в них толстой», – сказала она. Мы оба на мгновение замерли и посмотрели друг на друга, не веря своим ушам, – Таре только недавно исполнилось два года.

Позже в тот же день я посмотрела по телевизору документальный фильм о том, на что готовы пойти люди, чтобы выглядеть и чувствовать себя моложе; в фильме были приведены интервью пациентов и их врачей о различных видах пластической хирургии и прочих процедурах, от введения ботокса до липосакции.

Оба этих события произвели на меня ошеломляющее впечатление: во-первых, я искренне расстроилась из-за того, что несу полную ответственность за эту «толстую» реплику Тары, – должно быть, я каждый день спрашиваю Суманта, не выгляжу ли я толстой, и моя дочь, очевидно, «подцепила» эту фразу у меня. И, хотя я знала, что Тара всегда слушает то, что мы говорим, ее фраза, к сожалению, была горьким свидетельством того, что она не только слушает, но и обдумывает услышанное, и ее представление о себе формируется на основе того, что она видит и слышит. Осознав это, я незамедлительно пообещала себе, что буду следить за тем, что говорю в присутствии дочери, и за тем, чтобы поддерживать в ней – и в себе тоже – уверенность в собственной красоте.

Кроме того, посмотрев этот фильм, с одной стороны, я поражалась тому, на что готовы люди, только бы выглядеть лучше и моложе, а с другой – вполне понимала, какие комплексы могут иметь люди по поводу своего внешнего вида: мало того, что я казалась себе «толстой», я всегда стеснялась своего крупного носа. С 16 лет я начала разговоры о том, чтобы сделать пластическую операцию на носу, но всегда находила какой-нибудь предлог, чтобы ее отложить. Кроме того, учитывая, что мой отец, брат и муж категорически против пластической хирургии, мне приходилось с боем отстаивать свое мнение на этот счет. Как бы то ни было, содержание того документального фильма, в сочетании с утренним комментарием Тары, заставило меня всерьез задуматься о моем восприятии своей внешности и о том, какое влияние оно может оказать на самооценку моей дочери.

Мы живем в обществе, помешанном на молодости, красоте, где ценятся хорошие физические данные, но при этом огромное количество молодо выглядящих и красивых людей совершенно одиноки и несчастны. Я надеюсь, что мне как-то удастся научить своих детей гордиться тем, кто они есть, и своими достижениями, а не судить о самих себе по внешнему виду; я хочу, чтобы они чувствовали себя здоровыми, полными жизни, энергии и излучали красоту, которая отличает счастливых людей. Я буду поддерживать их, когда их будет разочаровывать их внешность, но что более важно, я постараюсь внушить им, что внутренняя красота всегда освещает внешний мир.

В тот день я поняла, что первый шаг к выполнению моего обещания своим детям – самой почувствовать себя красивой и довольной собой. Одна моя подруга как-то сказала, что я должна ценить свой нос таким, какой он есть, потому что он придает индивидуальность моему облику и тем самым делает мою красоту уникальной.

Пурпурная шляпа

В 3 года: смотрит на себя и видит Королеву.

В 8 лет: смотрит на себя и видит себя Золушкой/Спящей Красавицей.

В 15 лет: смотрит на себя и видит себя толстой/прыщавой/уродиной. (Мам, я не могу пойти в школу в таком виде!)

В 20 лет: смотрит на себя и видит себя «слишком толстой/худой, слишком невысокой/высокой, слишком плоской/фактурной» – но все равно решает выйти.

В 30 лет: смотрит на себя и видит себя «слишком толстой/худой, слишком невысокой/высокой, слишком плоской/фактурной» – но решает, что времени нет, и все равно выходит.

В 40 лет: смотрит на себя и видит себя «слишком толстой/худой, слишком невысокой/высокой, слишком плоской/фактурной» – но говорит: «По крайней мере, я ухоженная», и все равно выходит.

В 50 лет: смотрит на себя и видит: «Это я», и идет, куда захочется.

В 60 лет: смотрит на себя и напоминает себе обо всех тех людях, у которых больше нет даже возможности посмотреться в зеркало; выходит из дома и покоряет мир.

В 70 лет: смотрит на себя и видит мудрость, смех и волю к жизни, выходит из дома и наслаждается жизнью.

В 80 лет: даже не смотрит в зеркало, просто надевает пурпурную шляпу, выходит из дома и отправляется развлекаться.

Может, нам всем стоит надевать эту пурпурную шляпу пораньше?..

16. Обещаю прислушиваться к твоим чувствам и отзываться на твои призывы о помощи

Когда у одного из друзей Тары, Бена, появилась младшая сестра, для него наступили трудные времена. Бен, которому едва исполнилось полтора года, был первым ребенком в семье, купался во всеобщей любви и наслаждался безраздельным вниманием своих родителей, бабушек и дедушек – всех, кто только был в его маленьком мире. Когда же родилась Руби, младшая сестренка Бена, его мать пробыла в больнице несколько дней – самая длинная разлука с матерью за всю его жизнь, – и вдруг все обратили свои восхищенные взоры на эту драгоценную малышку.

Первое утро, когда Бен увидел, как мать кормит грудью сестренку, было особенно мучительным: он не мог понять, что происходит; мать Бена и его сестренка были дома только один день, а мать уже казалась такой усталой от этой новорожденной, свалившейся как снег на голову. Но, когда она прижимала Руби к груди, она смотрела на малышку с такой нежностью, а отец Бена улыбался, глядя на них обеих. Бен же наблюдал за этим в ужасе, и его лицо мрачнело на глазах; Бен еще не умел полноценно выразить свои чувства словами, поэтому он сделал то, что мог, чтобы показать родителям, как ему больно.

Слезы рекой текли у него по щекам, когда Бен прибежал в спальню родителей и схватил с прикроватной тумбочки фотографию в рамке; вернувшись туда, где сидели родители, он показал им эту фотографию: на ней был изображен Бен с мамой и папой, все они улыбались. Бен ткнул пальцем на себя на снимке и, горько рыдая, произнес: «Малыш! Малыш!»

Его родители прервали разговор и посмотрели на маленького Бена – он был так несчастен, привлекая к себе внимание единственным доступным ему способом. Отец поднял его на руки и вытер ему слезы, заверяя, что он все равно их любимый малыш. Его мать, закончив кормить Руби, положила новорожденную рядом с собой и заключила Бена в нежные объятия, целуя и поглаживая его, отчего ему всегда становилось тепло и уютно. Руби начала ерзать, но мать Бена осталась сидеть с ним, вытирая его слезы, а сестренкой занялся отец.

Когда Бен успокоился, мать сказала ему, что любит его так же сильно, как и всегда, если не больше; она объяснила ему, что все меняется, и теперь он стал старшим братом, и она так гордится им. Она сказала, что ей понадобится его помощь в уходе за сестренкой и что она уверена – он будет рядом, когда нужно, ведь это дело серьезное. Она обещала стараться всегда выслушивать его, говорить с ним, как и раньше, и обнимать его, как обнимала раньше.

Бен совсем угомонился, убаюканный маминым голосом, и чувствовал, что стал немного сильнее – чтобы справиться с грядущими переменами.

17. Обещаю всегда говорить тебе, как я горжусь тобой

Приучение к туалету стало новой вехой на пути взросления Тары; для меня это был во многих смыслах своего рода эмоциональный кризис – мне пришлось признать, что она действительно растет и готова перейти на новый этап своего развития, а мне терзал сердце любой шаг по направлению к ее независимости, даже если речь шла всего лишь о том, чтобы самой сходить на горшок.

Для Тары это был серьезный поворотный момент: она была в том возрасте, когда дети еще следуют указаниям взрослых, но в то же время это стало заметной переменой в ее привычном образе жизни. Тара понимала, что мы хотим от нее чего-то важного, и, казалось, была готова принять вызов. Мы обсуждали с ней всех ее старших родственников и друзей, маму, папу и всех, кого знали, – кто были НАСТОЛЬКО взрослыми, что сами ходили делать пипи в туалет, и Таре нравилось думать, что она уже большая девочка, как ее старшие родственники.

В первый день Тара воспринимала это как игру: она бегала в туалет и охотно надела трусики вместо подгузника, но к концу дня ей надоело сидеть на горшке, и она недвусмысленно заявила мне, что больше не хочет этого делать. На следующее утро, когда я попыталась надеть на нее трусики, Тара искренне обиделась на меня за то, что я отказываю ей в подгузнике, и плакала до тех пор, пока я не сняла с нее трусики и не одела подгузник. Было крайне трудно найти верный подход к этой ситуации: я хотела, чтобы Тара чувствовала себя уверенно и сама могла принять решение, что готова вступить в эту новую фазу своей жизни. Мы с Манорамой, няней Тары, решили, что позволим ей самой контролировать этот процесс и просто все время хвалить ее каждый раз, когда она воспользуется своим горшком.

На протяжении следующих нескольких дней Тара проходила через разные стадии принятия и отторжения идеи пользования туалетом. Ей нравилось то, что все мы постоянно говорили, что гордимся ею, когда она ходит в туалет, и она хвасталась этим по телефону бабушкам, а также тем, кто заходил в гости. Когда Сумант возвращался домой, она подбегала к нему, обнимала и восклицала: «Папа, ты гордишься мной? Я сделала пипи! Мама ТАК гордится мной». Она воспринимала все это совершенно невинно, понимая лишь, что это делает нас счастливыми.

Однажды днем, дня через три после того, как мы начали ее приучать, Манорама повела Тару в туалет; сняв ей подгузник, она увидела, что Тара уже намочила его. «О, Тара, – ласково сказала Манорама, – ты уже сделала пипи в свой подгузник». Тара лучезарно улыбнулась ей в ответ и с самым невинным видом сказала: «Да, и ты должна ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ гордиться мной – я сделала так много пипи!» Манорама улыбнулась простодушию Тары и обняла ее, заверив, что мы все всегда гордимся ею.

Эта реплика Тары – напоминание всем нам о том, как восприимчивы и простодушны наши маленькие дети, и о том, как все, что мы им говорим, формирует их самосознание.

18. Обещаю отпускать тебя самостоятельно путешествовать в своем мире

«Я погуляю сегодня с Тарой в парке?»

Этот простой вопрос был для меня как удар молнии, мой пульс участился, ладони тут же вспотели, и я потеряла способность ясно мыслить: вплоть до этого момента Тара всегда была со мной, Сумантом, кем-то из наших родителей или родственников, которым я полностью доверяла.

Несмотря на то, что я вполне доверяла Анджеле, нашей уборщице, которая иногда играла с Тарой, когда мне нужно было поработать дома, я не была полностью уверена, что она будет аккуратно везти Тару в коляске, что она поймет, когда Тара захочет молока, и почувствует, что Таре холодно, и ей нужно надеть теплую кофту, – прогулка по парку включала в себя столько нюансов, которые, как мне казалось, могла уловить только я.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы перевести дух, и я кротко ответила: «Да, конечно, – и снова вздохнула. – Сегодня чудесный день, правда? Уверена, ей понравится». Кто бы мог подумать, что эти слова были одними из самых трудных в моей жизни до этого момента? Упаковывая подгузники для Тары, я старалась сосредоточиться на этом процессе и не замечать, как у меня скручивает живот от страха.

Я проводила Тару и Анджелу до двери, и внезапно мне пришла в голову мысль, что я тоже могла бы прогуляться с ними, чтобы проветриться немного, сказав, что могу доделать свою работу позже. Но в глубине души я понимала, что важно отпустить сегодня Тару в парк одну – для меня это был важный поворотный момент.

Моя кузина рассказывала мне, как в первый раз отвезла сына в детский сад: она держалась молодцом, в то время как сын жался к ее коленям, умоляя не оставлять его там. Она заверяла его, что все будет в порядке, что ему понравится в садике и что она скоро приедет его забрать. Наблюдая за ним со стороны, она увидела, что уже через полминуты он отвлекся, копаясь в песке с лопаткой и ведерком. Она вернулась в машину, закрыла дверь и нарыдалась от души.

Помню тот день, когда я уезжала в колледж: родители оставили меня там, а потом, когда через несколько часов я позвонила узнать, хорошо ли они доехали, папа не позвал маму к телефону, сославшись на то, что она занята, – но я знала, что она просто не может справиться с эмоциями. Четыре года спустя, когда в колледж уехал Готам, только через неделю с лишним после его отъезда мама перестала разражаться слезами при упоминании его имени.

Годы спустя я поехала в Индию на свою свадьбу; я уезжала из Соединенных Штатов примерно за месяц до торжества. Мама уже находилась в Индии, а Готам и мой отец должны были отправиться туда через две недели после меня. Я никогда не забуду свой последний день в доме родителей: я была так поглощена сборами и отвлечена прощальными звонками, что только тогда, когда мы с отцом сели в машину, чтобы ехать в аэропорт, я поняла, что он весь день избегал меня. В машине он сидел молча, и внезапно до меня дошло, что я уезжаю. Помню, как, заходя по трапу в самолет, я обернулась, чтобы помахать ему на прощание, – он стоял спиной ко мне, а руками, видимо, вытирал неудержимые потоки слез.

Тара и Анджела вернулись из парка примерно через полтора часа; когда я услышала, как открывается дверь, я ринулась к своему рабочему столу, притворившись, что работала, а не ходила взад-вперед, как безумная. Со спокойным видом я обернулась, когда Анджела вкатила коляску в дом, – Тара спала в ней глубоким сном, идеально упакованная в свою кофточку и с безмятежной улыбкой на лице.

Молчание семечка

 
Я не слышал, как ты выпало
Из стручка прямо в землю-матушку.
Я не слышал, как ты умоляло
Подарить тебе твою скромную жизнь.
Я не слышал, как ты вздыхало,
Пока молча росло.
Я не слышал роптания,
Потому что Бог сотворил тебя тобой.
И все же твое молчание
Говорило о смелости и силе,
И воле к жизни – когда ты прорвалось
Сквозь землю к свету.
 

Гарри Альфред Виггетт