Книга: Мы здесь эмигранты - Мануэла Гретковская

nb: грушевая наливка -

"весной мы помогаем ему аккуратно надевать бутылки на ветки с зелёными грушами. летом фрукты созревают, а осенью дядя гастон собирает круглые "обутыленные" груши, заливает их ликёром и продаёт лучшую в пикардии наливку "гастон буало".

Я надулась и продолжила молча читать книгу. Ну вот что за странные взгляды?

Мы здесь эмигранты. Все про то, как автор писала диссертацию. Все-все про это. Ну, может, пару вставок, так сказать, лирических отступлений все же было. Немного тяжеловато читалось, слишком часто приходилось лезть за помощью в гугл - близко со всевозможными религиями я не знакома. Но, несмотря на это, читать было интересно, иногда я даже оторваться от книги не могла, так она меня захватывала. Хотя, по сути, чем захватывать-то? А вот скажу. Тем, как у автора "шла" мысль: от меньшего к большему, как большой снежный ком, цепляясь за слова, отталкиваясь от слов, отслаиваясь от одной темы и начиная другую. И все это без перерыва, без остановки. И автор приходила к каким-то казавшимся ей замечательным выводам, а я только сидела и хлопала глазами: откуда вообще эта идея в ее голове взялась. Эта повесть почти свела меня с ума, но я ничуть об этом не жалею.

Парижское таро. О, а вот это уже философия. Бесконечная философия, смешанная с любовью, безумием, депрессией, мистикой и прочими "няшками" (уж извините за слово, но оно так подходит!). И ничего в ней "грязного" нет. Как это ни странно, но все шло так, как должно было и закончилось тоже, на мой взгляд, так, как и должно было закончится. Никакой радуги, единорогов и розовых пони в конце. Только реальность. Мне было жалко именно так расставаться с героями, но что уж поделаешь, жизнь есть жизнь.

Советовать никому не буду, на вкус и цвет, как говориться... Но предупреждаю сразу, философии так очень-очень-очень много, иногда мне даже казалось, что были списаны целые абзацы с каких-нибудь философских трудов.. Но это отнюдь не испортило мое впечатление от книги.

Я принадлежу к тем близоруким, которые не считают свой способ видения дефектом зрения.<…> Просто близорукий обладает способностью восприятия идеи, сущности предметов и людей – если, разумеется, не носит постоянно очки. Памятуя об этом, я стала рассматривать картину Гогена на свой близорукий манер: три серых пятна, два ярких пятна, три серые точки. Три, три, два. Заинтригованная этой арифметической регулярностью, я все-таки надела очки.

Я собралась с духом и предложила Бруно то, чего никогда не предлагала: - Слушай, наш союз существует уже давно, через несколько дней ты возвращаешься в Лондон, следовательно, надо это дело как-то узаконить, как ты считаешь? - Ну конечно. – Он закивал, пытаясь стянуть с соседнего столика пепельницу и одновременно обороняя свой бокал от нахального клошара. - Предлагаю, чтобы мы стали amis.* - А почему не petit amis? - Потому что у меня есть муж, - ответила я. - У тебя есть муж? - Да, и я влюблена в него до безумия, он самый чудесный на свете, и не вытягивай из меня признаний, потому что ты, наверное, никогда не слышал, чтобы женщина так восхищалась своим мужем. - А вот и нет, слышал. От моей жены, то есть моей бывшей жены.

* Игра слов: по-французски ami означает «друг», а petit ami – любовник. Примеч. автора.

О Польше:

"Вы только почитайте тамошние газеты - сплошное лицемерие и благородный вздор под псевдокапиталистическим соусом. Там все убеждены, что должны жить в нищете, потому что таковы законы экономики. Если б этот народ не был настолько оглуплен и не жил в постоянном страхе - а что на это скажет Запад, которому на Польшу глубоко плевать, - если б этот народ не боялся вечно, что матушка-Россия даст ему по рукам... Они перестали думать. За них, но не для них, думает газета...

Парижское Таро.

Действие тоже в Париже и герои двух повестей знакомы друг с другом, но рассказ уже пойдет о совсем другой девушке, наполовину польке, наполовину француженке, - Шарлотте, жене скульптора Ксавье. В их студии они приютили еще 2х мужчин. Полунищая богемная жизнь. Пафосные рассуждения о Диогене, книге Зогар и таро. Шарлотта пишет книгу о Таро. В начале повести героиня "Мы здесь эмигранты" так описывает Шарлотту:

- Эта исхудавшая блондинка с черными кругами под глазами - одна из двух официальных любовниц Жана, - прошептала я Габриэли. - Она не худая, скорее - эфемерная и хищная, - оценила та Шарлотту. - Хищная, как пулярка. Истерия самки и вульгарный невроз, - выдала я краткий психологический портрет Шарлотты. - Чем она занимается? - продолжила допрос Габриэль. - Занимается? Это не в ее стиле. Шарлотта возбуждает, возбуждает своим беспомощным творчеством, второсортной эзотерикой. Она, видите ли, пишет книгу о таро.

Бедный читатель в итоге должен шататься вслед за этой неприкаянной Шарлоттой по кафе, прачечным и мусоркам и слушать всякий бред о таро. Основная идея, что карты Таро могут описать любую ситуацию, любую книгу.

Язык неплох, но до чего ж уныла эта жизнь творческих людей!!

- Звучит, как цитата из Достоевского, - заметил Ксавье, продолжая чистить доску. - Жизнь вообще похожа на цитату из Достоевского.

И какие мерзкие людишки. Ксавье лишает девственности свою 10-летнюю племянницу и даже не помнит об этом. Михал засовывает и поджаривает свою голову в микроволновке. Габриэль без конца твердит то о своем богатом опыте в некрофилии, то о зоофилии. И чокнутую Шарлотту в итоге бросают с Габриэль.

Ксавье потом расспрашивал Томаса, какое впечатление произвел на него Мишель: - Демоническая личность, правда? Последний настоящий алхимик. Потрясающий парень, он лелеет в себе мрак. - Мишель? Мрак? - удивился Томас. - Ты ошибаешься, это грязь, а не мрак.

О Париже хорошо:

Париж - лишь предлог для того, чтобы быть вместе, покупать батоны и круассаны в одной и той же булочной, чтобы звонил телефон в нашей мастерской.

- Шарлотта, живя в Париже, можно путешествовать по разным уголкам мира - греческим, китайским, итальянским, - достаточно свернуть на соседнюю улицу или зайти в соседнее кафе.