Текст книги "Тысяча жизней подряд. Вечности недостаточно"

– А Клэр? – Мой пульс по непонятной мне причине вдруг забился быстрее.

Его взгляд обжег меня.

– Она обозвала меня дураком и болваном.

– И это правда?

Седрик пожал плечами:

– Наверное. Но иногда глупость спасает от безумия.

– Опять цитируешь французских философов? – Выражение его глаз не поддавалось описанию.

– Нет, американского писателя. Это Оливер Уэнделл Холмс[19]19
  Оливер Уэнделл Холмс-старший – американский врач, поэт и писатель.


[Закрыть].

– Никогда не слышала. Расскажи мне наконец, почему тебя прокляли. – Я все еще стояла у своей кровати, не желая его отпускать, не узнав всего.

– Может, присядем? – предложил он. – Так удобнее.

– В оранжерее было бы лучше, – заметила я, хотя предпочитала остаться с ним здесь. Моя комната казалась мне маленьким защитным коконом. – Там больше стульев.

Седрик сел на мою кровать и призывно похлопал рядом с собой. Так что решение, наверное, было принято.

– Мне нравится здесь.

– Может, зажечь лампу?

– Мне не нужно.

Мне тоже. Сквозь окно проникал лунный свет, и его, честно говоря, было достаточно для того, чтобы я видела все, что мне было нужно. Я села на другой край кровати, положив ногу на ногу, так далеко от Седрика, насколько это было возможно.

Парень прислонился к изголовью.

– Ты выглядишь усталой. Может, тебе лучше лечь спать? А завтра мы могли бы снова вместе позавтракать.

– Давай не будем отвлекаться. – Как будто я теперь смогу заснуть. Когда Седрик сидит на моей кровати. Я подтянула ноги к себе, положив подбородок на колени.

Седрик в последний раз внимательно посмотрел на меня.

– Ну хорошо, – согласился он. – Но только потому, что ты настаиваешь. Эту историю не назовешь прекрасной. Ты будешь шокирована.

Я закатила глаза.

– Начинай уже, меня не так легко удивить.

– Но так должно быть. Испытывать страх – это совершенно нормально, – поучительно произнес Седрик. – Он заставляет нас быть осторожными.

– Все это мы уже проходили. Я осторожна и благоразумна. – Постепенно даже для меня это стало звучать неправдоподобно. В самом деле, ведь я сидела в своей темной комнате наедине с Проклятым. Безумно разумное действие.

Брови упомянутого Проклятого тоже полезли вверх.

– Может быть, ты именно так и считаешь, но ты ведь отказываешься использовать свою магию, ходишь купаться по ночам, не убегаешь от охотника за душами, впускаешь Проклятого в свой дом и не запираешь двери. По-твоему, что-то из этого звучит благоразумно?

– Просто я чувствую, что ты мне ничего не сделаешь, – выбрала я, пожалуй, самый простой аргумент для опровержения.

Седрик наклонился ко мне так быстро, что я на мгновение отпрянула назад. В его глазах что-то блеснуло. Я тут же положила руки ему на плечи, и из моих пальцев заструилось темно-красное мерцание. Оно образовало тонкую ленту, которая обвилась вокруг шеи Седрика. Если бы я захотела, я могла бы задушить его.

Он сохранял абсолютное спокойствие.

– Это вполне нормальная реакция, – тихо сказал он потом, и это, как ни странно, звучало так, словно он гордился мной. Наши лица были так близко друг к другу, что кончики наших носов почти касались друг друга. Его дыхание коснулось моих губ. – Ты же лучше меня знаешь, что делают Проклятые, когда больше не видят выхода из своей судьбы.

– Они становятся охотниками, – прошептала я. – Они похищают души только для того, чтобы жить дальше.

– Совершенно верно. – Он нахмурился, когда мое еще совсем недавно кроваво-красное, яростное мерцание стало светлее, и лента, став розовой, ослабла. – А что может быть питательнее, чем душа Просветленной колдуньи? Как долго я смог бы прожить, использовав лишь один осколок?

Без понятия. Десять лет? Или сто?

– Ты мне ничего не сделаешь, – твердо сказала я. Мои руки скользнули вниз по его плечам, и мерцание моей души окончательно погасло. Никто из нас не шевельнулся. Скорее бомба упала бы с неба, чем я отстранилась бы от него хоть на сантиметр.

Сдался именно он. Но не так, как я боялась.

Седрик тихо вздохнул, а затем прижался своей холодной щекой к моей, которая пылала огнем.

– Ты права, – сказал он. – Я бы никогда не причинил тебе вреда. Но ты не могла этого знать. – Казалось, мое тело пронзил электрический разряд, отчего мое сердце забилось как бешеное.

– Нет, – прошептала я ему на ухо. – Я знала это.

Мои пальцы играли с кончиками его волос, и я чуть повернула голову, так что мои губы почти коснулись его щеки. Дальше я бы не пошла, но этого было достаточно для приглашения. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Глупо, но в тот момент мне так не казалось. Это желание было сильнее всего, чего я хотела прежде.

К сожалению, оно не было обоюдным. Седрик отстранился и мрачно уставился на меня со своего места в изголовье кровати. Отказ был очевиден, и мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Ты хочешь уйти? – спросила я, когда снова могла доверять своему голосу. Ситуация была крайне неловкой. Я явно все не так поняла.

– Я совсем не хочу уходить. – Его взгляд, в котором, несмотря на заверения Седрика, что он не мог бы причинить мне вреда, было что-то хищное, пронзил меня насквозь. Я заметила, как де Грей напряженно сжал челюсти. Я просто не понимала его.

– Значит, мы все уладили. – Я завернулась в вязаный плед, который лежал на кровати. – Начинай рассказывать.

И Седрику не стоило бояться, что я снова брошусь ему на шею.

Он слабо улыбнулся:

– А после ты расскажешь мне, откуда у тебя шрамы. Те самые, что ты так тщательно скрываешь.

– Зачем мне это делать? Они не имеют ничего общего с твоей историей.

– О нет, это не так. Или ты такая трусиха? – Он снова наклонился вперед и осторожно коснулся кончиками пальцев моей раненой щеки.

Я заставила себя не оттолкнуть его.

– Они остались после аварии, – выдавила я из себя.

– Той, в которой погибли твои родители?

Я кивнула.

– Сначала ты, – напомнила я ему, и Седрик, к моему облегчению, убрал пальцы с моей кожи.

– Ну хорошо, – согласился он. – Я расскажу тебе всю эту историю. Хотя, наверное, после этого ты прогонишь меня из дома.

– Конечно нет. – Теперь была моя очередь бросать на него мрачные взгляды. – Чем скорее ты начнешь, тем быстрее все останется позади.

Седрик взъерошил волосы на затылке, приглушил голос и начал рассказывать:

– Жили-были два брата. Они жили в замке своих предков в Шотландии. Их семья была очень влиятельной, ее истоки уходили ко времени крестовых походов. Братья были почти ровесниками, но только один из них мог унаследовать замок и владения.

Я подсела к Седрику поближе, чтобы не пропустить ни единого слова, и, смущаясь, внимательно следила за тем, чтобы не коснуться его.

– Братья хорошо ладили между собой. У наших родителей были и другие дети, но они умирали при рождении или вскоре после него. Взрослыми стали только мы с Ноем. – Волшебство испарилось из рассказа. – Наш отец был очень властным и гордым. Ноя, как своего первенца, он отправил в университет в Сент-Эндрюс[20]20
  Сент-Эндрюсский университет – старейший университет в Шотландии, третий по дате основания в Великобритании и во всем англоговорящем мире.


[Закрыть]. Кроме того, он планировал, что брат возьмет в жены дочь одного из наших соседей, чтобы еще больше увеличить свои владения и влияние. И этот план осуществился бы, если бы Ной во время одного из своих визитов домой не влюбился в обычную незнатную девушку. Она жила недалеко от нашего замка, в доме своих родителей. Ной встретил ее на охоте, и она ответила на его любовь взаимностью. Хотя об этом он знает лучше. Отец никогда не позволил бы ему жениться на ней, и тем не менее Ной скомпрометировал девушку и отнял у нее невинность. – Седрик сделал небольшую паузу. – Ной ничего не знал о ее беременности, когда уехал. Это единственное, что я могу привести в его оправдание. Девушка пришла в замок. Так наш отец узнал обо всем. Он был в ярости и запретил несчастной еще хоть раз упоминать, что Ной – отец ее ребенка. Не знаю, чего она ожидала, наверное, какой-то поддержки. Она была совершенно напуганна и хотя дрожала как осиновый лист, стояла перед нашим отцом с высоко поднятой головой. Должно быть, прийти к нему стоило ей немыслимых усилий. Но отец не знал пощады. Он приказал вышвырнуть ее из замка. Этой девушкой была Арвин, – поколебавшись, прибавил он.

Эта мысль уже посетила меня, но тем не менее его история еще ничего не объясняла. Мужчины часто бросали женщин, забывая о данных обещаниях. К сожалению, этой причины было недостаточно для того, чтобы наложить проклятие на душу.

– Через день я поехал к ней верхом. Родители выгнали Арвин, девушку приютила подруга, и ей не у кого было просить совета. Я просто обязан был ей помочь.

– Как ее родители могли с ней так поступить? – Мои родители меня любили и пожертвовали ради меня своими жизнями. Бессердечность родителей Арвин шокировала меня.

– У них не было выбора. В те времена все решалось именно так. Позор дочери накладывал тень на всю семью, и к тому же мой отец пригрозил изгнать их всех с нашей земли. У Арвин были младшие братья и сестры. Ее родители должны были либо изгнать ее, либо выдать замуж за другого мужчину.

– Но почему никто не сообщил Ною? Он действительно любил ее или Арвин для него ничего не значила?

– Честно говоря, я предполагал, что она ничего для него не значит. Ной был не очень разборчив в дамах. Ты же видела его – он может очаровать любую девушку. Он уже тогда флиртовал со многими, но это не было чем-то необычным для мужчины его сословия. Я презирал моего брата за то, что он сделал с Арвин, и предложил ей исправить это.

– Ты?

– Я. – Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно. – Я и в самом деле полагал, что так будет правильно. Я попросил ее стать моей женой. Люди не должны были знать, кто на самом деле был отцом ребенка. Ее родители могли бы остаться в своей усадьбе, а Арвин пользовалась бы покровительством моего имени. Мне даже не приходила в голову мысль, что Ной из-за нее пойдет против нашего отца.

– Это… – запнулась я, – очень благородно с твоей стороны.

– Благородно! – Смех, последовавший за этими словами, прозвучал яростно и тоскливо одновременно. – Я тогда тоже так думал и, если память не изменяет мне, даже гордился тем, что действовал так самозабвенно. Моему отцу было практически все равно, что я делал со своей жизнью, ведь по рождению я был вторым. Вообще-то, конечно, ожидалось, что я женюсь на какой-нибудь девушке с состоянием, чтобы обеспечить себе безбедное существование, что я, собственно, и планировал сделать. Но бросить Арвин на произвол судьбы я не мог.

Я подобралась к Седрику еще ближе и осторожно погладила его по руке, лежавшей на покрывале моей кровати. Его гнев немного улетучился.

– Оглядываясь назад, я понимаю, что не должен был этого делать. Своим поступком я ранил девушку, которую любил. Я надеялся, что она поймет. В конце концов, я спас ее подругу и еще многих других людей, которые зависели от принятого мною решения.

– Но она не поняла?

– Я даже не сам рассказал ей об этом, – прошептал он. – Я просто струсил. Я любил ее, но жениться на ней никак не мог. Они с бабушкой жили в маленькой хижине на окраине деревни. Там едва хватало места для двух человек, не говоря уже о трех и о ребенке. Ее бабушка была повитухой и целительницей. Я часто говорил, что не могу жениться на ней, потому что у меня не будет возможности ее обеспечить. Но, по правде говоря, я был слишком слаб, чтобы смириться с той жизнью, которая ждала меня с ней. Я боялся, что из-за этого решения семья отвергнет меня. Сделав предложение Арвин, я разбил ей сердце. Показал себя просто чертовым лицемером. И хотя я осмелился жениться на Арвин, которая происходила из бедной, но честной семьи, я никогда бы не связал себя узами брака с девушкой, об отце которой никто ничего не знал, а бабушка слыла ведьмой. – Его грудь вздымалась и опускалась, а голос превратился в шепот. – Я больше никогда ее не видел.

В его глазах вспыхнули отблески тоски, и я почувствовала, как во мне разгорается жгучая ревность к этой девушке, которая жила так много лет назад, хотя она даже не досталась Седрику.

– И что же случилось потом?

– После того как я объявил о своем решении, пути назад уже не было. Отец не мог дождаться, когда мы с Арвин поженимся. Он скрыл от нас, что Ной написал ему письмо. Мой брат расторг помолвку с девушкой, которую наш отец прочил ему в невесты, и отправился просить руки Арвин. Ной ворвался в церковь как раз тогда, когда я надевал ей на палец кольцо. Брат был вне себя от ярости и отчаяния, осознав, что произошло. Он бил меня по лицу, ругался, но церемония была совершена. Арвин стала моей женой. Я никогда не забуду торжествующую улыбку отца. Только из-за этого он согласился на брак и даже обещал мне имение и землю. Его волновало только то, что Ной не получит Арвин. Это разрушило бы все его честолюбивые планы.

– Почему вы не аннулировали брак? Разве это было невозможно?

– Я потерял всякую способность мыслить ясно. Я не ведал, отчего Ной так переживает, ведь я сделал все это только для того, чтобы исправить его ошибку. Сегодня я бы просто поскакал в Сент-Эндрюс и вернул его. Боже, сколько раз я проклинал себя за то, что не сделал этой элементарной вещи.

– Не суди себя так строго, – произнесла я, желая его утешить, но лицо Седрика приняло неприступное выражение.

– Отец отправил нас с Арвин в Лондон, – продолжил он. – Мы совершали визиты к родственникам. Вероятно, это должен был быть своего рода медовый месяц, хотя к Арвин я не прикасался. Боже мой, мы даже почти не знали друг друга, тем более что она любила Ноя. А еще я не мог простить себе собственного предательства. Больше всего мне хотелось вернуться и объясниться с девушкой, которую я любил. Но из-за своей трусости я слишком долго тянул с этим. Отец же полагал, что Ной в конце концов придет в себя и примет случившееся как данность. Мы с Арвин отсутствовали три недели, а когда вернулись, начался настоящий кошмар.

Седрик встал и подошел к окну. Напряжение сквозило из каждой клетки его тела.

– Наша карета запоздала, и, когда мы въехали в деревню, лежащую близ нашего замка, было уже темно. Хотя, правильнее сказать, было бы темно, если бы не огромный костер, окутавший близлежащие дома призрачным светом. Люди кричали, дети плакали – все были словно не в себе. Я приказал Арвин оставаться в карете. В то время люди были очень суеверны. За несколько лет до этих событий Мария Стюарт запретила в Шотландии ведовство в любых его проявлениях[21]21
  Статут (закон) Марии Стюарт (Марии Шотландской) был издан в 1563 году.


[Закрыть]. При малейшем подозрении в колдовстве женщин обвиняли в том, что они – ведьмы. Сын Марии Яков VI[22]22
  Яков VI – король Шотландии и первый король Англии (Яков I) из династии Стюартов. Он был первым государем, правившим одновременно обоими королевствами Британских островов. Великобритании как единой державы тогда еще юридически не существовало, Англия и Шотландия представляли собой суверенные государства, имевшие общего монарха.


[Закрыть] беспощадно преследовал колдовство. На наших землях до той поры никаких происшествий не было. Я протиснулся сквозь толпу, и тогда увидел ее. Девушку, которую я любил. Девушку, которую я бросил, чтобы спасти репутацию Ноя. Она горела в огне, а мой брат стоял рядом с кучей хвороста и держал факел. Он разжег костер собственноручно. Ной обвинил ее в колдовстве, и ее пытали до тех пор, пока она не призналась. Ной не мог получить Арвин, и поэтому он заставил меня страдать так же, как страдал и он сам. Притом, что все, что сделал мой брат, было зря. Я уже давно потерял ее. Она никогда не простила бы меня и не вернулась обратно. Но видеть ее такой…

Я услышала достаточно, но Седрика было не остановить. Слова хлынули из юноши сплошным потоком.

– Я никогда не забуду ее взгляда. Она ни разу не вскрикнула от боли. Может быть, у нее не осталось сил. Она просто стояла там. Мне показалось, что она только и ждет, чтобы еще раз увидеть меня, чтобы убедиться, что я никогда не забуду этого момента. Не забуду вину, которую собственноручно положил на свои плечи. Она ждала, чтобы после этого уйти. Жители деревни веселились и ликовали, пока она была жива. Ее бабушка стояла в сторонке и беспрестанно молилась за нее. Я оттолкнул Ноя в сторону, вырвал у одного из мужчин из рук вилы и попытался уничтожить костер. Все было напрасно. Это было безнадежно. Я кричал, чтобы принесли воды, но мне никто не помог.

Я подошла к окну и встала за спиной Седрика. Его голос оборвался, и я положила руку ему на плечо.

– Мне очень жаль.

Он не обернулся ко мне.

– Арвин вышла из кареты, – тихо продолжил он. – Ей пришлось протолкнуться через толпу зевак. Увидев Ноя, стоящего у костра с факелом в руке, девушка рухнула в обморок. От шока или нет, я не знаю, но в ту же ночь она потеряла ребенка. Никто не мог найти повитуху, потому что та занималась похоронами своей внучки. Когда женщина наконец пришла, было уже поздно. Ребенок родился мертвым, Арвин истекла кровью на следующий день. А мы уже были прокляты.

Некоторое время мы оба молчали.

– Но почему именно вас прокляли? – тихо спросила я потом. В его истории по-прежнему не было смысла. Души могли быть прокляты только в том случае, если нарушали правила, установленные колдуньями. Мои руки скользнули по его спине. Как ни ужасна была судьба девушки, для такого проклятия этого было недостаточно. В противном случае Проклятых было бы в разы больше. Люди неизменно принимали глупые и корыстные решения, но именно на их ошибках и созревала душа. Никто не мог всегда поступать правильно. Только если мы учились на наших ошибках, наши души могли расти. Душа нуждалась в поражениях.

Седрик глубоко втянул в себя воздух и оперся обеими руками на подоконник.

– То, что мы с Ноем сделали с этими двумя девушками, было ужасно, – признался он. – Но наш проступок простирался гораздо дальше.

Он снова умолк. Я терпеливо ждала.

– Твоя бабушка когда-нибудь рассказывала тебе о защитниках?

– Конечно, – отозвалась я. – Сегодня уже не принято посвящать простых смертных в тайны Магии Душ, но раньше такое бывало. Защитники принимали на себя обязанность служить Кругу и охранять Просветленных. Мой отец был последним защитником. Насколько я знаю.

– Наш дед тоже был защитником, и перед смертью он передал этот пост Ною и мне, с согласия Селины Монтегю. Ной отнесся к этой задаче скептически, но он был готов исполнить свой долг. Во всяком случае, до того момента.

– Вы были защитниками, и ими вас сделала Селина? – Я покачала головой. – Это… – Я даже не знала, что сказать.

– Мы должны были защитить девушку.

– Какую? – Что-то я совсем запуталась.

– Девушку, которую сожгли, – терпеливо пояснил он.

Седрик заколебался. Я видела, как он боролся с собой, прежде чем наконец медленно произнес:

– Она была Просветленной колдуньей.

Я отпрянула. Мороз сковал мое тело.

– Вы допустили, чтобы колдунью сожгли?

– Если бы я оказался там вовремя, то помешал бы. Но я даже не знал, что она Просветленная. Ее душа родилась впервые, и магия пока не проявилась. Ной догадался об этом, когда мы уехали вместе с Арвин, но он так страдал и злился, что ему было все равно. Вместо того, чтобы защитить ее, как он поклялся, брат предал девушку и обвинил ее в том, что она – ведьма.

– Даже души обычных людей в своей первой жизни чрезвычайно чувствительны. А душа Просветленной колдуньи – тем более. Насилие разрушает ее. Как он мог это сделать? – потрясенно спросила я. Каждая колдунья знала историю Жанны д’Арк, Орлеанской девы[23]23
  Жанна д’Арк, Орлеанская дева – национальная героиня Франции. Попав в плен к бургундцам, была передана англичанам, осуждена как еретик и сожжена на костре.


[Закрыть]. Она тоже была Просветленной, родившейся в первый раз, чья душа была уничтожена огнем, когда девушку сожгли на костре в XV веке. Ною следовало знать, что огонь творит с душой. Она умирает в невыносимых муках. В таких, что даже отдать душу охотнику было бы почти лучшим исходом.

Седрик рассматривал меня с каким-то непонятным выражением лица.

– Да, это было бы милосерднее. Именно поэтому мы и заслужили проклятие.

– Но не ты, – прошептала я. – Ты же ничего не знал о ее даре, так за что наказали тебя?

– Я поклялся защищать Просветленных и не сделал этого, – решительно ответил он. – Ной, Арвин и я – каждый из нас несет на себе часть этой вины. Мы сделали свой собственный эгоистичный выбор и поставили наше собственное благо выше благополучия души колдуньи. Мы боялись последствий, и этой девушке пришлось заплатить за случившееся. – Его голос был таким же суровым, как и черты его лица. – Ты, должно быть, сейчас ненавидишь меня, или испытываешь ко мне отвращение, или… я не знаю что.

– Я не ненавижу тебя.

Он вскинул голову, и его голос стал насмешливым.

– Это наивно с твоей стороны, но я думаю, ты это знаешь. Настоящая кара проклятия заключается в том, что душа Проклятого не развивается. Да, мое тело прожило уже бесчисленное количество жизней, но я все тот же эгоистичный человек, что и тогда.

– Я так не думаю, – сказала я тихо. – Меня ты спасал уже дважды.

– Тебе лучше не полагаться на то, что я сделаю это и в третий раз. – На мгновение Седрик задержал воздух, потом выдохнул и, опустив руки на мои бедра, притянул меня к себе совсем близко. Дрожь пробежала по моей спине. Не тратя времени на раздумья, я скользнула пальцами вверх по его рукам. Твердые мышцы напряглись под моим прикосновением.

– Ты можешь разрушить проклятие? – Я помогла бы ему, хотя он, конечно же, не хотел этого.

– Ной должен снова влюбиться в Арвин. Они принадлежат друг другу, а я разрушил их любовь. – Слова тихо и отрывисто слетали с его губ. – Но, кажется, ничего нельзя исправить.

– Тем не менее ты пытался, я полагаю. Вот почему теперь она здесь, правда? Вы в каждой жизни собираетесь вместе.

– Да, мы так и делаем. Тем или иным способом. Но нам так и не удалось разрушить проклятие. – Седрик нерешительно поднял руку и коснулся кончиками пальцев моих волос. Я вздрогнула.

– Сколько жизней ты уже прожил? – внезапно охрипшим голосом спросила я, хотя мне совсем не хотелось слышать ответ. Его близость почти лишила меня возможности соображать.

Седрик наклонился ко мне. Я застыла, молясь, чтобы ему опять не пришло в голову, что это ошибка.

– Эта – тысячная, – прошептал он, задержавшись на мгновение, прежде чем отпустить меня и отступить в сторону.

Если бы мое сердце могло перестать биться, то этот момент отлично подошел бы для этого. В моем голосе прозвучала паника, которую я даже не пыталась скрыть.

Твоя последняя? Ты прожил уже тысячу жизней?

– Да, – еще тише сказал он. – Потом все будет кончено.

Я плюхнулась обратно на кровать, потому что ноги стали ватными.

– Ты несешь это бремя, потому что хотел помочь женщине, которая без тебя стала бы отверженной? – Больше всего мне хотелось прямо сейчас отправиться к Селине и высказать это все ей. Но Седрик до сих пор так и не сказал мне, кто его проклял. В принципе, это даже не имело значения. У него оставалась только эта одна жизнь! – Как ты можешь оставаться таким спокойным? Знаешь, что будет с твоей душой, если ты не сумеешь искупить свою вину? Ты умрешь, и твоя душа, одинокая и покинутая, будет до конца времен блуждать по просторам Вселенной.

При этих словах лицо Седрика побледнело еще больше, и тем не менее он храбро кивнул.

– Я заслужил это.

Конечно, это было не так. Мысль о том, что его душе было отказано вернуться в Первоначальную душу, была ужасна. Но сейчас мне не хотелось об этом думать. Это просто парализовало меня.

– Как давно ты живешь?

– Уже четыреста сорок семь лет, – ответил он так тихо, что я едва разобрала слова. Выжидательный взгляд Седрика был все так же направлен на меня.

– Значит, ты родился в 1572 году? – Я старалась не обращать внимания на свой страх. – Так ты еще хорошо сохранился. – Уголки его рта изогнулись. Хороший знак. – А сколько тебе было лет, когда все это произошло?

– Двадцать. Мне было двадцать лет. Почти двадцать один.

– Гонения на ведьм Якова VI начались именно в это время, – сказала я будто бы про себя. – Позже он даже написал что-то вроде руководства по этому вопросу.

– Он был одержим тем, чтобы истребить каждую ведьму в стране. «Демонология»[24]24
  «Демонология» – книга, в которой довольно исчерпывающе изложена официальная позиция в вопросах ведовства на конец XVI века. Автором книги, опубликованной в Лондоне в 1597 году, является Его Величество король Англии Яков I (он же король Шотландии Яков VI).


[Закрыть] была опубликована в 1597 году. Моя семья всегда была предана династии Стюартов, но Яков был безумен. Тысячи женщин погибли, потому что он оказался убежден в том, что ведьмы будут покушаться на его жизнь. При этом все было как раз наоборот. Он казнил женщин потому, что хотел уничтожить их магию. – Внезапно Седрик показался мне еще более уставшим. Уставшим и отчаявшимся.

– Иди сюда, – позвала я его, похлопав по кровати рядом с собой.

Он заколебался, и наши взгляды встретились. Почти нехотя он подошел ко мне и сел рядом. Я приложила ладонь к его щеке, и Седрик, закрыв глаза, прислонился к ней. Я осторожно пригладила его брови, а потом коснулась ровной переносицы. Он не шевелился, но я не была так глупа, чтобы предпринять еще одну попытку поцеловать его. В конце концов, мы были просто друзьями.

– Арвин и Ной тоже помнят друг друга?

Седрик осторожно покачал головой, словно боялся, что я перестану к нему прикасаться.

– Ной – нет. Но, поскольку моя и Арвин вина не была настолько весомой, нам были дарованы амулеты – якори души.

Поразительная чуткость, цинично подумала я. По логике вещей, только душа, обладавшая воспоминаниями, могла работать над тем, чтобы загладить свой проступок.

Он отстранился от меня и, порывшись в кармане брюк, достал оттуда камень. Он был в форме сердца. Седрик смущенно улыбнулся:

– Это – мой.

– И ты почти пятьсот лет носишь с собой камень? – вскинула я брови.

Он кивнул:

– Мне его подарила девушка, которую я любил тогда.

О’кей. Ну, тогда… Я сглотнула. Неужели я когда-нибудь найду мужчину, к которому буду настолько привязана? В наши дни можно радоваться, если тебя не забудут через две недели.

– Ты когда-нибудь возвращался в ту жизнь?

Он покачал головой:

– Какой в этом смысл?

– Ты, должно быть, очень зол на Ноя. Ведь это он, в конце концов, виноват в проклятье.

– Он мой брат. В какой-то момент я перестал винить его за свою судьбу. Я не могу изменить то, что случилось. Я только могу попытаться разрушить проклятье, наложенное на Арвин и Ноя. К сожалению, до сих пор мне это не удавалось. Может быть, это и есть мое наказание: множество впустую растраченных жизней. Прежде я часто возвращался. Пытался понять, что я делаю не так.

– Я думала, ты не возвращался обратно?

– Нет, в ту жизнь, в которой меня прокляли, я не возвращался никогда, но во многие другие – да, – пояснил Седрик. – Так я снова и снова могу смотреть на то, что я сделал.

– Разве Проклятые могут перемещаться во времени, подобно Просветленным?

– Нет, вы можете отправиться в любое время, а мы можем вернуться только к тем жизням, которые мы уже когда-то проживали. Впрочем, я не особенно рад этому дару. На самом деле, это ужасно. Я могу вернуться в любую жизнь и снова видеть то, как я терплю неудачи.

– Почему ты веришь в то, что Ной и Арвин могут снова влюбиться друг в друга? Если они не родственные души, то вряд ли найдут друг друга в очередной жизни.

– Это наш единственный шанс. В той жизни они принадлежали друг другу. Единственное что требуется – чтобы это сработало еще раз.

Седрик был романтиком. Это осознание заставило меня улыбнуться.

– Это очень мило, но твоя идея – полная чушь. Любовь не поддается принуждению.

Его лицо исказилось от боли, и я тут же пожалела о своих неосторожных словах. Что мне было известно о том, что Седрику пришлось пройти за эти века?

– Кто тебя проклял? Селина?

Седрик кивнул.

– Расскажи мне подробнее, – попросила я его. – Расскажи мне об одной из твоих жизней.

– Я думал, ты возненавидишь меня, когда я тебе все расскажу, – слетели с его дрожащих губ бесконечно усталые слова. – Но ты меня поражаешь…

Седрик сбросил все свои маски, и теперь я могла явственно видеть его отчаяние. Это была его последняя жизнь. Должно быть, он испытывал неописуемый страх перед тем, что произойдет потом. Нас окутала тишина, прерываемая только размеренным стуком капель дождя. Очень медленно, почти незаметно, воздух заряжался магией. Она струилась из кончиков моих пальцев и ползла по покрывалу. Седрик не шевелился, пока она текла по его рукам и ногам, укрывая его тело защитной оболочкой. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Я снова медленно пододвинулась к Седрику и взяла его лицо в свои ладони. Когда он снова открыл глаза, они были ярче, чем раньше, и кожа его уже не была такой бледной.

– Зачем ты это сделала?

– Ты выглядел таким уставшим.

– Ты не должна была этого делать.

– С моей магией я могу делать все, что захочу, а тебе было необходимо немного сил. В любом случае у меня их слишком много.

Он обвил рукой мою талию, и, не успела я опомниться, как мы уже лежали рядом в моей кровати. Моя голова покоилась на плече Седрика, а его рука осторожно скользнула под мой затылок.

– Мы могли бы вместе вернуться в одну из твоих прежних жизней и посмотреть, что пошло не так, – тихо предложила я. – Ты мог бы взять меня с собой в ту жизнь, в которой ты был проклят.

– Я думал, тебя тошнит от скачков во времени, – недоверчиво отозвался он. – Зачем тебе это?

Ну, и зачем же? Он уже трижды мог догадаться.

– Чтобы помочь тебе. В конце концов, мы друзья. – Последнее слово я еле выдавила из себя.

– У меня есть Клэр, Фокс и Рафик. Больше помощи мне не нужно.

Он уже говорил об этом раньше, и мне просто стоило принять то, что Седрик не хотел видеть меня рядом.

– Ты встречаешься с Клэр в каждой жизни? – спросила я, пытаясь скрыть свое разочарование. Мне стоило подняться и отстраниться от юноши, но мое тело думало иначе и только крепче прижалось к нему.

– Да, – неохотно ответил Седрик. – Но она не имеет никакого отношения к тому, что я не возьму тебя с собой. Это слишком опасно. Здесь тебя защищают шестеро Просветленных. В моем прошлом ты была бы сама по себе.

– Но ты мог бы взять меня с собой, если бы захотел? – Почему я задала этот вопрос, я и сама точно не знала. Он более чем ясно выразил свою позицию.

– Это было бы возможно, – медленно произнес Седрик. Его рука скользнула вдоль моей спины, кончики пальцев погладили край футболки, а затем скользнули под нее. Кожа коснулась кожи. Я почувствовала, как его дыхание участилось. Почему его сигналы были столь противоречивы? Целовать он меня не хотел, а касаться – пожалуйста.

– Дай мне хотя бы попробовать. Только один-единственный раз, – взглянула я на него.

Его взгляд из-под густых ресниц был обвиняющим и умоляющим одновременно.

– Мне лучше уйти, пока я не навел тебя на еще более глупые мысли. – Но рука Седрика не двигалась с места, крепче притягивая меня к нему.

– Но ты ведь мог бы и остаться, – нерешительно предложила я. – Мы будем просто разговаривать.

Если он сейчас уйдет, я умру. Как минимум.

Седрик не пошевелился.

– Я останусь, пока ты не уснешь. Когда твоя бабушка вернется, я уйду. Ты, кстати, можешь отправиться в другое время с Фоксом и Рафиком. С ними ты действительно будешь в безопасности. Даже Лазарь не связывается со Странниками.

– А ты пойдешь с нами? – нерешительно спросила я. Хотя ответ был мне уже известен.

– Нет, – резко ответил он. – Я здесь должен выполнить свою задачу.

Он хотел, чтобы я оставила его. Седрик все отлично продумал. Что, если он пришел сегодня вечером только из-за этого? А может, он составил этот грандиозный план вместе с леди Клэр?