Текст книги "Застава на окраине Империи. Командория 54"

В первый день пути не встретили никого. Ночь провели в руинах храма Господа. Он стоял одиноко на холме, вплотную к тракту, весь покрытый зеленью, вползающей в каждую щель и трещину. Но все же остатки свода обеспечили им хоть какое-то укрытие от дождя.

На следующий день судьба порадовала их прекрасным утром, солнечным и почти теплым. Само собой, как только двинулись в путь, поднялся ветер и атаковал их прямо в лицо холодом и разноцветными листьями. В этот день они встретили на тракте несколько проезжих, в том числе купца на повозке с разными приправами. Охраной служила кучка испуганных подростков с дубинками, судя по сходству – его же сыновей. Никто из них не был слишком разговорчив, но все же указали дорогу до трактира и предупредили о стае голодных волков, которая якобы охотилась в округе.

После полудня ветер прекратился, но снова начал собираться туман. Пока еще слабый, почти не заслоняющий пейзаж.

– Отличную погоду мы себе выбрали для поездки, – заметил Эдвин, отрываясь на минуту от своей лютни. Искусство игры на ходу освоил уже почти идеально.

– Осень как осень, – ответила Матильда.

– В Синем Порту не так. Там в эту пору еще тепло и солнечно. А женщины…

– Мы не в Синем Порту, – отрезал Магнус несколько нервно.

– Да я уж понял, народу маловато. Кто бы мог подумать, что наш уголок Пограничья я буду считать густо населенным.

– Ты же тут ехал уже, по дороге с запада, – заметила Матильда.

– Ну да, но была весна, все пульсировало жизнью, а с нами ехали еще десять рекрутов, что должны были помочь строить командорию. И среди них было больше таких, с которыми можно было культурно, интеллигентно пообщаться. – Окружающие не сочли нужным отреагировать, поэтому музыкант продолжил сам:

– Матильда, не хочешь поговорить о том, почему среди всех мужчин в округе ты выбрала именно Манфрея?

– Потому что это не твое сраное дело.

– Верно подмечено, – признал Шутник. Очередной несомый сильным ветром лист пролетел над его головой. – Магнус, а как тебе в роли командира?

Великан не ответил.

– Ну, может, ты, Кассандра? – Бард подышал на свои ладони. Внезапно вокруг сделалось очень холодно. – Скажи мне, как оно – раз в жизни носить подходящую тебе одежду?

Видящая опустила взгляд на свой дублет, рубашку и брюки, что сшила для нее Клара. Казалось, вот-вот что-то ответит, но в последний миг остановилась. Из ее рта вырвались облачка пара.

– Что-то сильно холодает, – заметил бард.

– Ветер, – заметил командир отряда с явным беспокойством.

– Что с ним?

– Он не раздувает туман, – ответила Матильда, рефлекторно хватаясь за рукоять меча. – Касс?

– Тут что-то есть. Что-то приближается…

– Быстрей! – крикнул Магнус и бросил коня в галоп.

Поначалу скачка по тракту не доставляла трудности, но сгущающийся туман быстро начал оказывать на них влияние. Туман окружал их со всех сторон, приближался с каждым шагом. Шутник поймал краем глаза какое-то движение. Через минуту уже был уверен, что там что-то было. Таилось сразу за границей серости, в огромном и таинственном неизвестном, буквально на расстоянии руки.

– Не успеем! – вскричал он, испуганный как никогда прежде. – Догонят!

Магнус не замедлил скачки даже на секунду. Едущая рядом Касс крепко прижала к себе сидящего перед ней мальчика. Кони издавали испуганный, неестественный писк. И еще этот звук – музыкант не сразу обратил на него внимание. Окружающий их, ни на что не похожий.

Холодный?

Нет.

Морозный.

«Как звук может быть морозным?» – подумал трубадур. От всего этого он начал задыхаться. Буквально от ужаса не мог дышать. Почувствовал, как по щекам текут слезы. Что это было? Что гналось за ними? Чего желало?

Мальчика.

Наверняка хотело именно мальчика.

Эдвин знал, что не выдержит долго. Уже все равно ему было, что случится и какая судьба его встретит. Предпочел бы даже смерть, лишь бы не это чувство… Не находил для него определенного названия. Истово желал лишь одного – пусть уже все это закончится!

И внезапно все закончилось. Туман рассеялся, звук исчез, вернулся покой. Они гнали коней еще минуту, потом Магнус велел замедлиться. Бард мгновенно остановил коня, сполз с него и начал блевать.

– Что это, курва, было? – спросил снизу.

Матильда и Великан выглядели не менее потрясенными, чем он.

– Погоня, – сказала Кассандра. Она тяжело дышала и говорила с явным трудом.

– Какая погоня? Что это значит?

– То. – Касс пожала плечами, не вдаваясь в объяснения. Бледность понемногу сходила с ее щек.

– Нам надо возвращаться, – сказала Матильда. – То, с чем мы столкнулись, чем бы оно ни было, значительно превосходит наши силы. Нам надо…

– Нет! – крикнула Касс. – Оно за нами. Если вернемся, оно найдет нас. Достанет.

– Оно уже нас достало, – заметил Магнус, который уже существенно успокоился.

– Нет, только заметило нас. Но мы сбежали. Мы можем от него сбежать, – Видящая, как обычно, кивала сама себе, а мальчик повторял ее жесты.

– Ладно, едем дальше. Прямо сейчас. И до самой корчмы нигде не задерживаемся.

Эдвин с безысходностью покачал головой, но вернулся в седло. Страх уже покидал его, и через несколько минут бард понял, что даже не помнит, почему так сильно испугался. Собственно, ничего особенного не произошло, немного тумана и странный звук. Что бы это ни было, оно пыталось их лишь напугать. Если бы могло причинить им вред, уже бы это сделало.

Олаф поднял голову и с раздражением посмотрел на дверь своей комнаты.

– Ну чего? – спросил он, все еще глубоко сонный.

– Он пришел в себя, – отрапортовал Дункан типичным для себя тоном идеального подчиненного.

– Сейчас приду, – пообещал его шеф и с трудом выкарабкался из кровати. Был большой соблазн проигнорировать все это и спать дальше, но солдатская привычка победила. Отточенными, почти автоматическими движениями он зажег свечу и накинул свою старую потрепанную одежду. Потянулся за миской с водой и бритвой, как всегда делал по утрам, но тут же сообразил, что еще глухая ночь. Тогда он просто умылся, надеясь, что это поможет проснуться. Не помогло.

Он осмотрелся в комнате в поисках чего-нибудь попить, но пол устилали лишь пустые бутыли из-под вина. Кроме них всю мебель в комнате составляли простейшая кровать, столик с креслом, сундук и шкуры, развешанные на стенах, чтоб уменьшить сквозняки. Больше никакой мебели или украшений Олафу не требовалось. Украшают дом – а это было чистилище, в которое его ввергли.

Снаружи царил холод. Он чувствовал его костями. «Завтра пойдет снег», – подумал он, напрасно пытаясь растереть колено.

Двинулся к казарме рекрутов не торопясь, слегка прихрамывая. Перед самой дверью приостановился и глубоко вдохнул. Выпрямил спину, поправил плащ, вошел внутрь бодрым, энергичным шагом.

– Эх, Маркус, а я было надеялся, что наконец-то сможем тебя похоронить, – пробурчал он, подходя к постели раненого.

– Олаф, это ты? Я уж думал, тут один молодняк. – Гость с трудом смог улыбнуться.

– Сослали меня сюда на старости лет, чтоб я их нянчил. – Олаф присел рядом на кровати, с трудом скрывая облегчение.

– Где ребенок?

– Согласно приказам, отправил его в Командорию 42.

– Эскорт?

– Четверо моих людей.

– Рекруты? – В голосе Номада почувствовалось явное беспокойство.

– Других у меня тут нет.

– Я должен ехать за ними. – Раненый попробовал встать, но сразу рухнул без сил обратно в постель.

– Не выйдет. И более того, не выйдет еще какое-то время, – сказал начальник командории. – К тому же они выехали два дня назад и взяли наших лучших коней. Ты их уже не догонишь.

– Ты не понимаешь. Обычные рекруты просто не справятся.

– С чем? – вмешался Дункан. – Что преследует мальчика?

– Тьма, – ответил Маркус.

– Это, курва, весьма драматично, – признал Олаф. – А конкретней? Откуда этот ребенок?

– Из Чащи, – ответил раненый. Потом еще чуть помолчал, как бы раздумывая, с чего начать. – Я довольно давно слышал от дикарей байки о странном племени, что живет у границы. Когда наконец удалось отыскать этот народ, оказалось, что они молятся на ребенка. Считали, что его устами говорит их бог.

Маркус заколебался, судя по всему задумываясь, что можно сказать, а о чем лучше умолчать. Тут в разговор вмешался Монах:

– Примитивные народы часто принимают Видящих за посланников богов, поскольку они видят то, чего больше не видит никто. Если мальчик Видящий…

– Да это понятно, само собой, – прервал его командир. – Вопрос, правы ли были дикари?

Маркус кивнул. Правы.

– Скажи, это годы странствий привели к тому, что ты забыл, на чьей ты стороне? – начал Олаф подчеркнуто спокойно, хотя в глазах его таились бездны ярости. – Ты был обязан перерезать ребенку горло прямо там, на месте. Я тебе обязан горло перерезать за то, что ты этого не сделал.

– У меня были приказы…

– Да в гробу я видал твои приказы. Получается, что четверо моих людей сейчас в поле – с Вратами?

– Он не Врата. Он смог это побороть, выбросить создание, что им овладело, закрыть ему доступ…

– Побороть? – Старик посмотрел на собеседника как на кретина. Только сейчас повысил голос: – Это невозможно побороть. Видящий, который хоть раз становится одержимым, уже навсегда становится открытым для существ с той стороны. Приманивает их, как маяк. Потому мы и убиваем таких на месте!

– Что грозит тем, кто его сопровождают? – спросил Дункан.

Маркус с неохотой ответил:

– Ну, приверженцы культа не кинутся за ними толпой, это слишком бы бросалось в глаза. Однако к племени принадлежало несколько человек имперского происхождения, как мне удалось заметить. И вот эти могут попробовать броситься в погоню. Но это не так опасно, намного хуже то создание, что овладело ребенком. Вот оно наверняка попробует их достать.

После паузы Номад добавил:

– Когда я бежал оттуда с мальчиком, невидимая сила бросила целое дерево в моем направлении. Думаю, это достаточно серьезное проявление силы.

В помещении воцарилась тишина.

– Да ну, безумие какое-то, – сказал Князь. – Демоны, что швыряют деревья, встречаются только в сказках.

– А жизнь не сказка, что ли, – с горечью ответил Олаф и медленно двинулся к выходу. – Отдыхай. Эту вот сказку мы все равно уже не исправим.

* * *

Хорошая музыка, гвалт гостей, приличное вино и крыша над головой решительно поправили настроение Эдвину. Трактир, в котором они остановились на ночь, разместился в здании, которое до Катастрофы явно принадлежало какому-то богачу. Мраморные пол и стены были украшены вычурными мозаиками, хотя почти все из них уже поблекли, а местами и выкрошились. В центре главного зала располагался даже небольшой бассейн – сейчас, впрочем, забитый мусором. Многочисленные дыры в крыше новым хозяевам удалось залатать, пусть и плохо оструганными досками. Среди гостей были люди, которых всегда можно обнаружить в таком месте. К счастью, Эдвину удалось встретить, абсолютно случайно, действительно родственную душу.

Велин завел первые аккорды «Баллады о грустном коте», забавной песни родом с Центральных Территорий. Шутник тут же стал подтягивать. Произведение было написано в форме диалога между хитрой мышью и печальным котом. Музыканты мгновенно нашли общий ритм, и уже с половины песенки начали вплетать в текст импровизированные фрагменты, адресованные конкретным слушателям. Уже очень давно Эдвин не встречал настолько хорошего барда.

Остальные Серые Стражники заняли места у богато украшенного, хоть уже и сильно побитого жизнью столика из вишневого дерева. Магнус сидел на низком табурете, Матильда в креслице, а Касс с мальчиком вдвоем уместились на неуместно огромном деревянном троне. Трон был украшен деревянной резьбой со сценами ярко эротического характера. Барда сильно позабавил, а Магнуса, напротив, привел в отвращение тот факт, что все персонажи сцен были исключительно мужского пола. Единственным утешением для Великана осталось то, что за столетия изображения так затерлись, что никто даже не заметил их суть. Пока на них не упал вечно острый глаз Шутника.

Песня подошла к концу, отзвучал забавный и трагический одновременно финал, в котором мышь уговаривает кота покончить с собой, чтобы самой добраться до лежащего в кладовке сыра. Аудитория разразилась смехом, а потом посыпались возгласы одобрения. Трубадуры встали и низко поклонились.

– Интересно, знают ли они, что в этой аллегории они как раз кот, а дворяне – мышь? – тихо спросил Велин.

– В Вольных Городах принято считать, что мышь в этой истории символизирует духовенство, – ответил Эдвин, посылая воздушный поцелуй какой-то девице. – Из моего опыта следует, что на севере с мышами отождествляются сопротивляющиеся насилию женщины.

После чего сделал глоток вина, стараясь не сравнивать его вкус с тем, что помнил по Синему Порту.

– Вижу, у тебя был довольно необычный опыт.

– Ты и представить себе не можешь какой. Что завело тебя так далеко на восток?

Мужчина минуту подбирал ответ.

– Поиск приключений, – сформулировал он наконец. – Мечта о просторах, поиск песен и страшные долги.

Он откашлялся.

– Хотя, должен признать, что, учитывая, как местные любят музыку, скоро могу влипнуть в еще большие.

– Ты не думал о поисках настоящей работы?

– Я боюсь, что моральные принципы не позволят мне принять роль жиголо, – ответил коллега Эдвина с лихой улыбкой. – Но я обдумывал карьеру в Легионе.

– Не слишком ли армия скучное место для таких, как мы?

– Может, и так, но знаешь же поговорку: «Носишь мундир – ты селянок кумир»? – Он улыбнулся. – Хотя, строго говоря, мундиры, что носят местные легионеры, выглядят так, будто их пошил пьяный слепец. Не то что мундиры в Драконьем Логове. Офицеры придворной гвардии выглядят лучше, чем многие дамы двора.

Эдвин хотел что-то ответить, но публика потребовала очередную песню. На этот раз они выбрали «Девушку с толстой задницей», развеселую балладу из Синего Порта. Шла в ней речь о проблемах одного мельника, пытающегося выдать замуж четырех своих не слишком красивых дочерей. Судя по тому, что минимум трое слушателей попадали со стульев от смеха, публика в полной мере оценила выступление.

– А тебя что привело на восток? – спросил в свою очередь Велин, промочив горло очередным бокалом довольно крепкого вина. – Ты не особо похож на человека, который стремился бы в Орден. Пусть даже не в монашеский.

– Скажем так, это был не совсем мой выбор. Я воспользовался возможностью стать рекрутом, чтоб избежать карающей десницы закона.

– То есть если ты не получишь Плаща…

– Ага, попаду прямиком в темницы, где уже ждут меня душегубы. Я исключительно жестоко убил одну женщину.

После паузы на губах рекрута заиграла улыбка.

– Шучу я. На самом деле я был шпионом.

– Шпионом? – выразил сомнение его собеседник.

– Если уж совсем конкретно, то поймали меня при попытке спереть компрометирующие документы из спальни одного аристократа. Но я, в общем, не жалуюсь, мог бы попасть в места и похуже. Например, в Легион.

– Обожди, еще увидишь меня в мундире, – рассмеялся Велин.

Двери громко скрипнули, когда закутанный в плащ путник шагнул в зал. Все присутствующие как раз столпились вокруг бардов, но Кассандра внезапно вскочила с трона и метнула стилет прямо в голову вошедшего.

Несколько человек крикнули, когда тот свалился наземь – но общий крик потряс корчму, когда из-под плаща выскочила целая орда крыс. Эдвин даже не пытался изображать смелость, запрыгнув на стол; его примеру последовало большинство женщин и на удивление много мужчин. Магнус и Матильда обнажили мечи в ожидании нападения, но крысы оказались более заинтересованы в бегстве через оставшиеся открытыми двери, чем в пожирании присутствующих.

– Что, курва… – Воительница была явно крайне взволнована.

– Это был разведчик, – спокойно ответила Касс. – Уже всё.

– Точно? – Шутник только сейчас отдал себе отчет в том, как глупо выглядит, стоя на столе с одной ногой в миске гуляша.

– Люди, успокойтесь! – крикнул Великан, вынимая из-под рубахи свой медный перстень, подвешенный на шнурке. – Мы из Ордена Серой Стражи! Ситуация под контролем! Этот крысиный… оборотень побежден. Мы выслеживали его уже некоторое время, и, можете быть уверены, он больше не представляет опасности. Теперь это просто обычные крысы. Возвращайтесь за свои столы, никому ничто уже не угрожает. Трактир находится в безопасности!

Несколько отставших крыс еще бегали тут и там, но люди, казалось, успокоились. Магнус повернулся к друзьям.

– Мы точно в безопасности?

– Я достала его, когда он не успел еще нас заметить, – ответила Касс, кивая сама себе. – Думаю, время у нас есть. До рассвета, а может, и дольше.

– Трактирщик! Мы остаемся на ночь. Все в одной комнате, лучше где-нибудь с краю.

– Что это, мать его, было? – спросил Магнус с удивительным для ситуации самообладанием.

– Ну я ж сказала, разведчик, – спокойно ответила Кассандра, расстилая постель.

– Это не объяснение, – уперся Эдвин, нервно вышагивая по маленькой комнате. – Там ведь стоял человек! А когда ты попала в него, он превратился в крыс!

– Он не превратился в крыс, он изначально состоял из крыс, – поправила Касс, как что-то само собой разумеющееся.

– Так а почему он тогда выглядел как человек?

– Нет, он не выглядел. По крайней мере для нас.

И девушка, и мальчик кивнули.

– Откуда ты знаешь, что он видел? Он ведь ничего не говорит?

– Ну так. – Касс пожала плечами.

Бард вздохнул в полной безысходности.

– Сперва это… что-то на тракте. Теперь человек-крыса. Это в самом деле выше наших возможностей. Такими вещами должны заниматься опытные Серые Стражники, а наше дело им помогать и слушаться приказов.

– Я согласна с Шутником, – поддержала его Матильда. – Как вообще с этим драться? Мы не можем воевать с чем-то, чего убить не можем.

– Уже поздно, – прервал их Великан. – Нам надо дотянуть до Командории 42. Это единственный способ уцелеть. Разве что вы намекаете на то, чтоб бросить мальчика и сбежать, но на этом наша служба в Ордене и закончится.

Никто не ответил. За окном был слышен шум дождя, а где-то в отдалении прогремел гром. Магнус продолжал свою речь, глядя не на товарищей, а на единственную свечку, стоящую на маленьком столике между кроватями.

– Это не обычный враг. Это нечто, чего мы не встречаем повседневно, чего никто из нас до сих пор не встречал…

Его слова прервал смех Кассандры, мальчик тоже улыбнулся.

– Ты сказал, что до сих пор никто из вас никогда с таким не встречался. – Кассандра искренне смеялась. – Но это не так, вы все время с этим встречаетесь.

Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. Пламя свечи вдруг померкло, будто закрытое саваном тени.

– Тепло, – сказала она вдруг. – Счастье. Весна, всюду жизнь, день ее свадьбы. Беспокойство. Прибыли незнакомцы. Злые. Страшные. Страх. Боль. Причиняют боль. – В помещении пронесся легкий порыв ветра, как будто исходящий от девушки. – Почему? Даже не знала их. Боль. Страдание. Не понимает. Нож!

Она открыла глаза и схватилась за горло, тяжело глотая воздух. Свет внезапно вернулся к обычной яркости.

– Что… курва… – Эдвин застыл на месте, совершенно сбитый с толку.

– Она не может уйти, – сказала Кассандра через минуту, а мальчик кивнул.

– Дух? – спросил Магнус. Маска стоицизма полностью исчезла с его лица.

Касс кивнула.

– Они везде. Вы все время на них натыкаетесь. И на другие вещи. Лучшие и худшие.

– И ты их видишь?

– Нет. Их не увидеть, ведь у них нет тел. – Тон Кассандры указывал на то, что она объясняет очевидные вещи. – Но я их чувствую. Иногда вижу части их воспоминаний. Это ужасно дезориентирует. Сейчас-то уже проще, все чаще их различаю. Но когда-то я не всегда знала, какие чувства мои, какие нет.

Она кивнула.

– Ребенком я жила в деревушке, у которой стоял холм. А на нем росло единственное дерево. Другие дети там играли, а я не могла. Каждый раз, как шла туда, начинала плакать. Это место было ужасно печальное и полное ярости. Я пыталась им сказать, но никто меня не слушал. И когда я говорила им, что староста плохой человек – тоже. Мама меня всегда била, когда я такие странные вещи говорила. А потом однажды на холме выкопали большую яму и нашли трупы.

Касс уставилась в пол. Продолжала:

– Сказали, тела не опознать, но я знала, что это была семья, пропавшая много лет назад. Сказали, что не удастся узнать, кто их убил и закопал, но я знала. Говорила, что это банда разбойников, нанятая старостой. Но тогда уже все поняли, кто я, и люди стали меня проклинать. Даже священник приехал, сказал, что я плохая. Тогда мама сказала, что мне надо уехать, а иначе сельчане мне причинят зло. Она упаковала мои вещи и велела уходить. Но я знала. – Касс подняла взгляд. – Она меня боялась. Я ее ужасала. И я знала это сразу, еще до того, как голоса мне это сказали. Ну и я сбежала, да. – Она покивала головой.

– Сколько тебе было лет? – спросила Матильда.

Видящая мгновение смотрела на свои ладони, потом подняла семь пальцев.

– Да, неприятная история, – протянул Эдвин.

– Вовсе нет, – запротестовала Видящая. – Благодаря этому потом умершие смогли уйти, когда кто-то старосте горло перерезал.

– Ну теперь я точно не усну, – сказал Эдвин. – Лучше потрачу ночь на беседу с человеком моего уровня. Если повезет, может, даже новые баллады какие-нибудь узнаю. Да и девки на нас заглядывались, когда мы играли. А какие-то из них, наверное, и сейчас еще там, так что точно вернусь поздно.

Он шел узким мраморным коридором. Проходил мимо поблекших картин на стенах и грубо сколоченных деревянных дверей, совершенно не подходящих окружению. Наконец исчез в темноте. Издалека доносились смех и пение; главный зал находился в другом крыле старого поместья. Магнус опустился на небольшой табурет и оперся о стену. Подал знак, что принимает дежурство.

* * *

Город был грязный и вонючий, Матильда как раз в таком и росла. Примитивный частокол с нечастыми сторожевыми башнями окружал скопище деревянных хат. У ворот стояли несколько стражников – столь же неприятных, как и город, который защищали. Трудно было даже назвать их стражниками; их служба явно ограничивалась игрой в кости и свистом вслед каждой мимо проходящей женщине. Матильда проигнорировала их реакцию, а Касс их, похоже, и вообще не заметила. Узкие улочки покрывал слой грязи в несколько сантиметров толщиной. Люди старались идти по доскам, обозначающим тропинки в грязи, но не всегда это было возможно. В центре города располагался небольшой каменный замок, реликт времен процветания и, скорей всего, резиденция местного властителя.

– Цивилизация, – усмехнувшись, сказал Эдвин, когда они въехали в городскую застройку. – По крайней мере то, что тут таковой считается.

На улицах было людно. Судя по всему, был базарный день или что-то в этом роде. Повсеместно бегали полуголые подростки, по колено в грязи. Мрачные крестьяне и нервно усмехающиеся купцы составляли живую реку, текущую в сторону центра города. Темнокожий купец из далекой южной страны, солидный рыцарь в нагруднике с гербом, на котором обнаженная женщина держит меч, покрытая татуировками дикарка с заостренными зубами – колоритные фигуры выделялись из толпы. Матильда без труда вычислила еще несколько карманников и бандитов, ловящих удобный момент. К счастью, с группой вооруженных всадников связываться не хотел никто.

– Я не путаю, на вон том человеке ошейник? – спросил музыкант, указывая на кого-то в толпе. – Странная мода.

– Это раб, – бросил Великан.

– Раб? Ты шутишь. Ведь рабство запрещено еще Первым Императором. Уж под тысячу лет назад.

Никто не ответил. Да и отвечать было нечего. Империя осуждала рабство, согласно с заповедями Церкви Господа. Но в Приграничье никогда не удавалось полностью его искоренить. А после Катастрофы старые обычаи вернулись, часто вместе со старыми богами.

– А вон еще один, – заметил Эдвин. – И еще… Боже, их тут целая армия.

– Это рынок. – В голосе Магнуса прозвучало явное отвращение.

– Что?

– В этом городе торгуют невольниками, – пояснила Матильда. – И, судя по толкучке вокруг, недавно пришла новая партия.

Следуя за толпой, они наконец достигли главного рынка. Место было забито не только людьми. Скот, птица, овцы, козы, собаки, коты – все были распиханы по маленьким клеткам вместе с предназначенными к продаже несчастными.

– Откуда у них столько рабов? – удивился Эдвин. Его первоначальное изумление стало уступать место любопытству.

– Преступники, должники, военнопленные. Иногда просто ловят кого-то на тракте, – объяснил его товарищ. – Я сам как-то раз почти оказался в таком курятнике, когда мой князь проиграл войну с соседом. Черт бы с ними, давайте найдем какой-нибудь ночлег. А завтра с самого утра отсюда отвалим.

В нескольких местах на рынке стояли помосты из деревянных ящиков. Стоящие на помостах возносились над морем голов, оживленно что-то выкрикивая и жестикулируя. Некоторые рассказывали истории или жонглировали, рассчитывая заработать. Некоторые взывали о возвращении к древним богам. Звучали имена Донара, Хорса, Сола, Водана, Лугоса, Дагона и многих других, о которых Матильда никогда не слышала. На краю площади, где давка была несравнимо меньшей, они натолкнулись на служителя Господа. Тот держал речь против рабства, однако большого энтузиазма среди собравшихся не вызывал.

– Матильда! – донесся до нее голос из толпы. Лишь через минуту она смогла заметить Бородача.

Пожилой наемник был невысоким раздобревшим обладателем самой длинной бороды, которую она когда-нибудь видела.

– Ах ты, старый хрен, живой еще! – закричала Матильда, соскакивая с коня.

Мужчина с жизнерадостной улыбкой раскрыл объятия. Они обнялись, причем его малый рост привел к тому, что лицо его оказалось прямо в бюсте Матильды, а его непропорционально большие ладони легли точно на ее ягодицы.

– Ты вообще не изменился. – Женщина оттолкнула его. – Старый извращенец.

– В моем возрасте спасибо и на этом, – усмехнулся он, уставив на нее свой огромный, вечно красный нос. – Что тебя занесло в эту вонючую дыру? Я уж думал, ты закончила карьеру наемника.

– Я проездом тут, с друзьями.

– Вижу. Странная для тебя компания. – Он потянул носом. – Ну ладно, этого здорового я еще понимаю, ты всегда таких бычков любила. А этот красавчик и девка? И ребенок? Хоть не твой?

Шлепнула его по уху ладонью.

– Ясное дело, не мой. Когда б я его родила, если последних несколько лет с тобой по войнам шастала? И раз уж зашел разговор, а ты-то тут как оказался? На старости лет в охотники за рабами записался?

– Я? Да ну прям! В охране купца я. Все из-за этого чертова Легиона. – В его голосе появился гнев. – Одна битва, курва их мать, одна битва и годы работы псу под хвост. И вот теперь вместо того, чтоб быть в роте квартирмейстером, приходится по трактам каких-то жирных купцов охранять. Да еще радикулит…

– Ну ты хотя бы жив.

– Да что это, курва, за жизнь? Я ж наемник. Таким, как мы, клинок в сердце и могила, а не старость. Иногда думаю, не лучше ли было б пойти с Кубиком.

– С тем мясником? Его не повесили еще?

– Да где там! Собрал несколько человек, да начали по трактам грабить. Недавно встретил я его, как раз моего купца решил зарезать. Хорошо, по старому знакомству удалось нам выкупиться, еще даже часть товаров позволили оставить. Кубик тогда предлагал с ними уйти, да я подумал, что староват я для разбойника. В молодости-то другое было дело, – осклабился он. – Но ты так и не сказала, чем занимаешься.

– Серая Стража, – ответила Матильда, вытягивая из-под кольчуги висящий на шее перстень.

– Убийца демонов, ну-ну. Еще глупей занятие.

– Зато крыша над головой и регулярная оплата.

– Ну да. И враги, которых мечом не зарубишь. Я уж лучше буду жирных купцов охранять. Мы в герои не годимся.

– Матильда! – закричал Магнус.

– Извини, дела зовут.

– Да уж вижу. Мне тоже пора к своим возвращаться. Не буду надоедать тебе старческим брюзжанием.

Матильда подъехала к остальным. Как раз собирались с рынка, вместе со священником.

– Это отец Норберт, – представил мужчину Великан. – На ночь остановимся у него.

Храм, в котором жил служитель Господа, оказался старым и сильно потрепанным бараком. Сквозь дырявую крышу сочилась дождевая вода, капля за каплей. Стены, отличающиеся аналогичной степенью надежности, гостеприимно приглашали внутрь и холод.

Магнус сидел на скамье, глядя на маленький, грубо срубленный алтарь, украшенный солнечным крестом Господа. Остальные рекруты сидели в углу, закутавшись в одеяла. На соседней скамье лежал какой-то пьяница с выражением блаженства на лице.

– Ну да, большого впечатления не производит, – признал отец Норберт, отрываясь от молитвы.

– Случалось мне спать в местах и похуже, – отозвался Великан. – Хотя да, храмы Господа обычно выглядят достойнее.

Священник усмехнулся.

– К сожалению, местные не слишком позитивно относятся к идее спасения собственных душ. Во всяком случае, когда эта идея начинает мешать работорговле.

– Может быть, святому отцу стоит попробовать в другом месте? – намекнул Эдвин.

– Всегда учили меня, что огонь свечи больше всего нужен в темноте, – ответил священник.

– И не думал святой отец о переезде? – спросил Магнус. – Я знаю много поселений, и даже недалеко отсюда, где Господа приняли бы всем сердцем. Где уж десятилетиями ни одного священника не видывали, а люди все же не скатились в древнее язычество.

– Как я уже говорил, думаю, что больше нужен здесь.

– Эти люди, местные, не рады тебе. А жители деревень, о которых я говорил, – совсем наоборот. И им тоже нужен священник. И они уж точно намного больше его заслуживают, чем этот проклятый город.

– Вот те раз, наш Магнус оказался воцерковленным, – засмеялся Эдвин. – Беда внучкам Нолана.

– Не знаю, что значит «воцерковленный», – сказал Великан.

– Это значит, что ты очень религиозный, – пояснил отец Норберт. – Хотя в устах человека из Вольных Городов это скорей оскорбление.

– Ну да, а я по акценту слышу, что святой отец родом со Спорных Земель. Прекрасной страны отважных рыцарей, невинных дев и горящих ведьм, – явно веселясь, ответил бард. Только потом заметил, какое беспокойство вызвало это заявление у Кассандры.

– Боюсь, что отважные рыцари и невинные девы остались у нас лишь в балладах. А что до ведьм, то разве не Серая Стража как раз занимается выслеживанием и уничтожением чернокнижников?

– Я не воцерковленный, – прервал Магнус. – Но Граница – это не Вольные Города. Вера в Господа – это часто единственное, что спасает людей от превращения в животных, вроде тех, что населяют этот город. Не знаю, как вы, а лично я предпочту храм рынку рабов. И уж точно никого сжигать не буду, – успокоил он Видящую.

Никто не успел ему ответить, как раздался громкий стук в дверь.

– Открывайте, городская стража!

Пьянчужка лишь перевалился на другой бок. Серые Стражники встали, хватаясь за оружие.

– Спокойно, – сказал отец Норберт. – Это довольно регулярные гости.