Текст книги "Я не люблю пятницу"

* * *

Когда взошло солнце, я сидел на берегу безымянного ручейка, промывал свои раны и проводил инвентаризацию имущества. К счастью, прыжок с поезда прошел без особых последствий. Куча синяков, ссадин, порезов, но ничего не сломано и не вывихнуто. С имуществом дела обстояли хуже. Плащ я забыл в тамбуре, сапог потерял, съестных припасов не было. Путь мне предстоял хоть и не особо далекий, но и неблизкий. Раньше чем через десять дней я до Тако-Ито не доберусь. Денег полные карманы, но потратить их нет никакой возможности – ни одного постоялого двора и ни одного трактира в пределах видимости. И неизвестно, когда они попадутся. Земли Вельсунгов не особо заселены. Все это я записал в минус.

Положительного тоже было немало. Кроме меча у меня остался арбалет с тремя десятками болтов, нож, компас, фляга, бинокль, огниво, две пачки сигарет и целый мешок ненужного барахла. А еще – без малого полторы тысячи талеров, на которые ничего нельзя купить. К несомненным плюсам можно было также отнести то, что земли Вельсунгов не особо заселены. На равнинах, где жителей не в пример больше, в каждой рощице прячется как минимум три с половиной разбойничьи шайки из числа дезертиров и демобилизованных солдат. Когда война закончилась, то многие из них не захотели возвращаться домой, чтобы вновь выносить навоз за свиньями и надеяться на хороший урожай картошки. Еще большему количеству было просто некуда возвращаться. Да и незачем, если честно. Они все равно ничего не умели, кроме как убивать и грабить. Потому и осели на равнинах, занимаясь тем единственным, что у них хорошо получалось. Здесь, за болотами, было все же спокойней. Я имел все шансы добраться до Тако-Ито без особых неприятностей.

Для начала я развел костер и развесил одежду, чтобы она просохла. Дождь шел всю ночь, а я даже не присел, стараясь как можно дальше уйти от железнодорожного полотна и голема. В кромешной тьме я отмахал не меньше двадцати километров, разбил пальцы на босой ноге, но зато теперь не особо беспокоился, что он меня нагонит. Затем я аккуратно распорол свой единственный сапог по шву и при помощи ножа и бечевки соорудил некое подобие легких сандалий. Для долгих прогулок такая обувка подходила плохо, но это все же лучше, чем ничего. При помощи той же бечевки и кожаного пояса смастерил перевязь для меча, которую закрепил на спине. Проверил, насколько быстро я смогу его выхватить в случае необходимости. Достаточно быстро. Свое оружие я предпочитал носить за спиной потому, что клинок был на две ладони длиннее стандартного армейского меча и при дальних переходах начинал мешать. Собрал небольшой, но довольно мощный арбалет, залил водой костер и оделся. Штаны и рубашка еще были влажными и липли к телу, но я надеялся, что вскоре они высохнут. Сполоснул флягу и набрал свежей воды. Потом, подумав, выложил из мешка все, что не пригодилось бы в переходе. Мешок заметно полегчал. Если бы я решился выложить и золото, то оставшиеся вещи легко поместились бы у меня в карманах, но на такой подвиг я был не способен.

Теперь предстояло решить, каким путем я двинусь. Проще всего было бы вернуться к полотну и идти по шпалам. Даже если не удастся заскочить в проходящий грузовой поезд, до Тако-Ито этой дорогой я добрался бы гораздо быстрее, чем накидывая петли по лесам. Но я очень серьезно опасался второй встречи со своим приятелем големом. Пока мне неизвестно, кто его послал, зачем и как его угробить, нашего свидания следовало избегать. На самом деле сильнее всего меня интересовал последний вопрос – каким образом его можно сломать или обездвижить. Кто бы там его ни посылал, но убивать меня он не хотел – слишком уж сложный и ненадежный способ. Проще было нанять кого-нибудь. При нынешних расценках на человеческую жизнь нанять можно было целый батальон. Это открытие, которое я сделал ночью, меня ничуть не успокоило. Оно не давало ответа ни на один из интересующих меня вопросов, но зато порождало массу новых. Я решил пока об этом не думать и к железной дороге не возвращаться, а посему, сверив направление с компасом, зашагал на запад.

* * *

Через пять дней я все еще шагал на запад, хоть уже и не так бодро. Сандалиям пришел конец на третий день, и с тех пор я передвигался босиком, что никак не шло на пользу моим ногам. Кроме того, я был очень голоден. В этой местности не водились даже мыши. За пять дней я съел несколько горстей ягод, два больших гриба и довольно крупную ящерицу. Птиц тут было довольно много, но все они были просто крохотные, и я опасался промахнуться. Стальные арбалетные болты были сделаны на заказ. Мне не хотелось бы их терять так глупо. Не до того, как я добрался в Тако-Ито.

Абсолютно безлесные участки сменялись непролазными чащами, долины – пригорками и холмами, а я все шел. Весь мой немаленький запас песен и песенок иссяк, поэтому я помалкивал и глядел, чтобы ненароком не повредить ногу. Для полного счастья мне не хватало разве что этого. Выйти к деревне я уже и не надеялся. За прошедшие пять дней мне не встретилось ни одного следа пребывания человека – ни срубленных деревьев, ни старых кострищ, ни тропинок… Ничего. Поэтому когда я взобрался на небольшой холмик, то мне понадобилось секунды три, чтобы осознать картину перед своими глазами. Только после этого я рухнул на землю.

У склона холма были люди. Семь человек, если быть точным. Я приподнял голову – да, семь. Они не были лесорубами, если только в здешних местах не принято рубить деревья мечами. На охотников ребята тоже мало походили. Это были разбойники, и как минимум двое меня заметили. Сейчас они размахивали руками, показывая в мою сторону. Нельзя сказать, что это меня очень обрадовало. Есть я, конечно, хотел, но все же не до такой степени, чтобы знакомиться с этими ребятами. Я чуть приподнял голову. В мою сторону глазело уже пятеро тружеников ножа и топора, а на этом треклятом холмике мог спрятаться разве что муравей. После трех столетий напряженного ожидания они таки направились в мою сторону.

Бежать было бессмысленно. Пятидневная диета и растертые ноги оставляли мне немного шансов. Поэтому я просто сполз чуть вниз по склону, чтобы меня не было видно с той стороны, и вытащил меч из ножен. Под лучами солнца на клинке заискрилась выгравированная надпись «DUM SPIRO, SPERO». Что она означает, я не знал, но очень надеялся, что это какое-нибудь заклинание. Сейчас мне нужна была любая помощь. Один болт я снарядил в арбалет и еще два воткнул в землю. Колчан отбросил – все равно больше трех раз выстрелить не успею. Если бы у меня был выбор, то я предпочел бы лук. Он все-таки гораздо скорострельнее. Снял куртку, отстегнул самодельную портупею с ножнами и встал.

Двое на опушке леса продолжали заниматься своим делом – рыться в куче листьев. Зато пятеро приближались и уже подошли на расстояние выстрела. Я довольно хороший фехтовальщик, но на пустом холме и против пяти мне не выстоять. Разве что они сегодня впервые взяли в руки мечи, но особо рассчитывать на это не приходилось – трое из пяти раньше точно хлебали армейскую похлебку. Самым опасным выглядел худой, угловатый мужчина, двигавшийся вторым. Первый болт я предназначил именно ему. Вначале я хотел выстрелить в голову, но побоялся промазать с такого расстояния и без лишних затей выстрелил в живот. Мне ведь нужно было просто сократить число соперников до минимума, так что за беда – пусть поживет пока. Худой упал. Бородач с огромным мечом, шедший впереди, что-то крикнул, и все остальные тоже повалились на землю. Двое на опушке оторвались от своего занятия и прислушались. Потом поднялись и направились в мою сторону. По дороге они переговаривались с лежащими, но слов я не слышал. Эти ребята явно бывали в переделках и не собирались соваться в воду, не зная броду. Плохо. Очень плохо. Хуже быть не может.

Естественно, как только я подумал, что хуже быть не может, сразу же стало хуже. Намного хуже. Из леса вышли еще четверо и тоже направились в мою сторону. Я с тоской подумал, что если бы побежал, то был бы хоть какой-то мизерный шанс. Сейчас бежать было уже поздно – я подстрелил их приятеля.

Второй болт я выпустил в ближайшего ко мне разбойника, почти не целясь. На третий выстрел времени уже не хватало. Поэтому я отбросил ненужный арбалет, схватил меч и побежал вниз по склону. Мне очень нужно было добраться до первой группы раньше, чем к ним подойдет подкрепление. Но и ребята из подкрепления дураками не были. Они с ходу разгадали мой маневр и тоже побежали, на ходу перестраиваясь, чтобы отрезать мне путь к отступлению. Я не успевал и прекрасно понимал это. Так что я свернул в сторону и рванул к нескольким одиноким деревцам почти в самом низу холма. Между деревьями, да такой толпой, взять меня будет уже не так просто. Ну а что вы хотите? Не мог же я просто бросить оружие и сказать: «Все, ребята, ваша взяла. Чур, теперь я буду водить».

Добежав до деревьев, я развернулся. Вся компания направлялась ко мне. Вся, кроме двух человек, которые остались лежать. Значит, второй выстрел тоже был удачным. Надо же – хоть в чем-то повезло. Пока они шли, я успел хорошо всех разглядеть. Из девяти пятерых можно было в расчет не принимать. Селяне. Деревенские парни, сбежавшие в лес от призыва, а сейчас не спешащие возвращаться. Раз в неделю выйти с топором на дорогу – это не в поле от восхода до заката горбатиться. А вот четверо других были серьезными противниками. Двое из них были полуэльфами. Начинать следовало с них. Никогда не знаешь, чего ожидать от этих полукровок и что спрятано у них в рукаве – туз или нож. Командовал шайкой бородатый коротышка с медно-красным лицом и огромным, не по росту мечом. Надо же. А ведь я хотел вначале выстрелить в него. Жаль, что раздумал. Метров за двадцать от меня они начали перестраиваться в цепь, охватывая мою мини-рощу кольцом. Два полуэльфа оказались напротив меня, и я ни на секунду не спускал с них глаз.

Ребята не спешили. Им некуда было спешить. Это был их лес, и здесь они могли из меня веревки вить. Они это знали. Я это знал. И они знали, что я об этом знаю. Но они не знали, что я был одним из четырнадцати выживших в Пиковых болотах, что я пережил двадцать девять дальних рейдов и черт знает сколько коротких, а до этого еще и в атаки ходил. И это все не для того, чтобы быть зарезанным на холмике, у которого и названия-то нет. Как обычно, перед серьезной дракой меня начала бить крупная дрожь. Не от страха, а от переизбытка адреналина, который сейчас вырабатывала каждая клеточка моего тела. Но полукровки этого не знали. Заметив, что меня трясет, они синхронно растянули губы в улыбках, и сразу стало видно, как оба похожи. «Братья», – мимоходом подумал я. И тут завертелось.

Дрожь прекратилась так же внезапно, как и началась. Я перекинул меч в левую руку, выдернул нож и швырнул его в того, который находился справа. Одновременно с этим скакнул вперед, стараясь достать второго острием. Но как ни быстро я двигался, проклятый полукровка оказался быстрее. Он просто с места прыгнул назад и плашмя упал на землю. Я рванул обратно – к спасительным деревьям. К счастью, они росли достаточно близко друг от друга. Кольцо сомкнулось. Я метался между стволами, как хорек, застигнутый в курятнике. О каком-то осмысленном ведении боя не было и речи. Я просто старался увернуться от не очень-то умелых ударов и иногда сам наносил удары куда придется. В основном мне это удавалось. Нападавших было слишком много, и они скорее мешали друг другу. При этом они еще старались не зацепить своих. Мне в этом плане было легче. «Моих» здесь не было. Потом весь этот хаос распался на составляющие части: я меж деревьев и двух тел, чуть поодаль – оставшиеся разбойники. Оба тела подавали активные признаки жизни, что я тут же исправил. Остальные угрюмо посмотрели, как я прикончил их товарищей, но попытки спасти их не предприняли. Никто не проронил ни слова. В тишине я слышал только свое тяжелое, хриплое дыхание. С облегчением прислонившись к стволу дерева, я перво-наперво осмотрел свои раны. Ничего тяжелого или смертельного не было, но если не закончить все очень быстро, то вскоре продолжать будет нельзя из-за потери крови. Кое-как я замотал рукавами своей рубашки самые выдающиеся порезы, наблюдая при этом за своими противниками. С удовлетворением отметил, что им досталось гораздо больше, чем мне. Из семи оставшихся шестеро были ранены, и двое, насколько я мог судить, – серьезно. Полуэльф вообще еле держался на ногах. Приглядевшись, я увидел длинную рану, начинавшуюся на правом плече и заканчивавшуюся внизу живота. Видимо, я все-таки чуть достал его, а он своим кульбитом назад сделал остальное. Еще у одного бывшего солдата была широкая рубленая рана на левом плече. Кровь хлестала не переставая, а этот идиот даже не делал попыток ее остановить. Хорошо. Но самый опасный противник остался цел. Бородатый коротышка с мечом уже отдышался, и ему захотелось поговорить. Он отделился от своей группы и подошел чуть ближе.

– Эй, ты, как там тебя зовут?

Я промолчал. Он понял, что не дождется ответа, и продолжил:

– Мы уже потеряли четверых. Не надо было нам с тобой задираться, да что уж теперь… Если ты захочешь уйти, то мы не будем мешать. Лады?

Я снова промолчал. Едва я выйду из своего ненадежного укрытия, то мне конец. Дело уже не в ограблении. Малыш верно заметил – я убил четверых. К счастью, у оставшихся не было луков, а то мы бы так мирно не беседовали.

– Ну, а если ты, того… опасаешься, что мы, типа, обманем, так мы уйдем. А ты подожди, сколько тебе надо, и тоже иди, куда ты там шел. Так пойдет, а? – Он развернулся к своим подчиненным, приготовившись отдать приказы.

Его примитивная хитрость только выглядела примитивной. На самом деле они могли и не спрашивая преспокойно отойти в лес и ждать там, пока я не выйду, чтобы на ровном месте прикончить меня без помех. Если же я не выйду, тем хуже для меня. Я прекрасно видел взгляд, который коротышка бросил на мои окровавленные повязки.

– Стой… Слушай мои условия: вы оставляете все оружие здесь и уходите. Но пойдете не туда, – я указал на место, откуда они явились, – а туда. – Мой палец ткнул в самый дальний конец поляны. – Вернетесь сюда через пару часов и заберете свои железяки и мертвых парней.

Если бы он взял на себя труд немного подумать, то понял бы, что я вешаю ему на уши лапшу, которую он только что хотел повесить мне. К счастью, мыслителем коротышка не был.

– Нет. Оружие мы возьмем с собой. И уйдем. А дальше ты уж сам решай, как тебе поступить, – бросил он уже на ходу.

Они немного пошептались и потащили раненых туда, куда я показал. Никто не обернулся. Я сидел, привалившись к дереву, страдал от жажды и наблюдал, как скрывается за деревьями последний разбойник. Плевать я хотел на их оружие. Мне все равно не утащить такую груду железа. Главное, что они пошли в дальний конец поляны и теперь не смогут добежать до меня очень быстро.

Я знал, что сейчас они улеглись за кустами и терпеливо ждут, пока я выйду из тенечка на солнышко. Пусть себе ждут. Никто даже не высунется до тех пор, пока я не скроюсь за холмом – расстояние от меня до вершины холма меньше, чем от них до меня. Еще я подумал, что бородатый не очень высокого мнения о своих бойцах, а то приказал бы идти в атаку во второй раз. Наверняка и бывшего солдата ранил кто-то из своих. Лично я не помню, чтобы он попадался мне под руку.

Отправляясь на холм, я подобрал свой нож. Шел я медленно, постоянно оглядываясь, но едва перевалил за гребень, как постарался действовать как можно быстрее. Сначала подобрал и зарядил арбалет и напился из фляги. Вода немедленно выступила испариной по всему телу. Потом отошел в сторону на расстояние выстрела, прилег на траву и стал ждать.

* * *

Все произошло очень быстро и как-то буднично. Они появились именно оттуда, откуда я их ждал. Из оставшейся компании только вожак действительно хотел меня догнать. У остальных запал боя уже прошел, раны болели, и продолжать погоню им явно не хотелось. Я дождался, пока они заберутся на гребень холма, и первым же болтом уложил коротышку. Их так это расстроило, что я успел выстрелить еще два раза, а потом мечом завершил дело. Оставались еще двое раненых – полукровка и солдат с перерубленной рукой. Я должен был убедиться, что они умерли, и потому, собрав свои пожитки, поковылял в дальний конец поляны.

Солдат действительно умер, а полуэльф был, к моему удивлению, жив. Когда я шарил по кустам, откуда-то слева раздался голос:

– Эй, Шарль… я здесь…

– Ты чуток ошибся, приятель. – Я развел кусты руками и увидел их.

Солдат лежал на спине, и его открытые глаза бессмысленно глядели в небеса, где ему явно не хватило места. Полуэльф сидел у дерева. Увидев меня, он попытался презрительно сплюнуть, но был слишком слаб для этого. Он умирал. Я сказал ему:

– Ты умираешь, дружок.

– Без тебя знаю… откуда ты… взялся… ублюдок… ладно… встретимся… в аду. – Кровь и жизнь уходили из него пульсирующими толчками.

– Хорошо. – Мне почему-то было немного жаль его. – Жди меня там по вторникам. У входа.

Полуэльф вдруг широко осклабился, будто это была самая смешная шутка, которую ему доводилось слышать. Еще он хотел что-то сказать, но на это сил уже не хватало. Я подождал, пока он окончательно затихнет, и отправился заниматься своими делами.

Вначале я пошел к тому месту, откуда вышли четыре разбойника. Возможно, там у них был лагерь. И, возможно, там есть хоть какая-нибудь еда. Они же должны чем-то питаться, в конце концов. Мысль об этом так захватила меня, что я решил заняться ранами потом, а сейчас попытаться отыскать хоть что-нибудь съестное. По пути я наткнулся на огромную кучу тряпья, которое, видимо, перебирали те двое. Тут были простыни, огромные куски холста, бархата и шелка, плащи, платья, куртки, ночные рубашки, просто рубашки, женские панталоны, мужские штаны, чулки… Я поглядел на измятый смокинг и решил вернуться попозже, чтобы выбрать себе новый гардероб. Старый пришел в негодность. Уцелела только куртка – она лежала на холме.

Лагерь я нашел практически сразу, но, кроме разочарования, эта находка почти ничего мне не принесла. Остатки погасшего костра, плащ, меч и оселок. Ни крошки съестного. Стоянка-дневка. Я уже успел себя убедить, что найду как минимум котел каши и ковригу хлеба, поэтому разочарование было жестоким. Не желая мириться с поражением, я начал шарить по кустам в надежде найти огромный мешок с провизией (их одиннадцать человек было – конечно, огромный). Но вместо мешка я нашел Альфа.

* * *

В первые секунды мне показалось, что я обнаружил то, что искал. Однако почти сразу стало понятно, что пустой желудок и избыток воображения сыграли со мной злую шутку. Это был не мешок, а человек со связанными за спиной руками. Он лежал лицом вниз и не шевелился. Я подумал, что в округе развелось слишком много покойников. Тем не менее неизвестно зачем подошел и перевернул его. На меня смотрели два ярко-синих испуганных глаза. Глаза находились на невообразимо грязном лице, которое, в свою очередь, принадлежало парнишке лет четырнадцати. Грязным было не только лицо – он весь выглядел так, будто его хорошенько изваляли в болотной жиже, а потом оставили сохнуть на солнце.

– Ну, – спросил я, – и кто ты такой?

Парнишка молчал и таращился на меня.

– Как знаешь. Извини, что помешал тебе лежать связанным в лесу, название которого мне неизвестно. – Я сделал вид, что собираюсь перевернуть его обратно.

– А… а… а…

– Что?

– Альф…

– Ага, уже лучше. И что такое альф?

– Альф. Меня зовут Альф. Альф Квинт.

– Хорошо, Альф Квинт. Кто ты такой и как сюда попал?

Парень немного подумал.

– А вы кто такой?

– Юноша, если вы еще не заметили, то я стою на земле и у меня в руках меч, а вы лежите в кустах и ваши руки связаны за спиной. Вам не кажется, что у меня больше прав задавать вопросы? – Я уже понял, что его можно не опасаться, но береженого и боги берегут. – Впрочем, в качестве любезности я отвечу на ваш вопрос. Я путешественник. Меня зовут… – Я на секунду задумался и на всякий случай сказал: – Максим Лэн. Можешь называть меня Максом. Теперь твоя очередь.

– Я… Мы ехали из Тако-Ито, и на нас напали. Все слуги и охрана убежали, а тех, кто остался, они убили. А… где они?

– Полагаю, что там, где им самое место.

Он не понял, и я пояснил:

– В аду.

– Вы их убили? Всех?

– А сколько их было всего?

– Одиннадцать, – и поправился: – Я видел одиннадцать человек.

– Значит, всех.

– В одиночку?

– А что, не верится?

Он ухмыльнулся:

– Да нет, почему. С таким-то лицом… Я думаю, вам пришлось за ними гнаться.

Парень быстро приходил в себя и не был лишен чувства юмора. Мне это понравилось.

– Может, вы меня развяжете?

– Может, и развяжу, только вначале я должен решить, могу ли я тебе доверять. Почему они тебя не убили?

Он посмотрел на меня как на слабоумного.

– Я – Квинт.

– Мне это ничего не говорит.

– Мой отец граф, и он очень богат. Они хотели требовать выкуп.

– Понятно. Поворачивайся.

Он перевернулся на живот, и я перерезал веревки на руках и ногах. Альф сел, привалившись к дереву, и начал массировать затекшие кисти и ступни.

– Сколько, ты говоришь, было слуг и охранников?

– Двое слуг и семь человек охраны. Остались только двое, их убили.

– Где на вас напали? Тут?

– Нет, что вы. – Он искренне удивился. – Мы по дороге ехали.

– А дорога где? – терпеливо спросил я.

– Там, – он ткнул пальцем, – на северной стороне.

– На северной от чего?

Альф окончательно уверился в моем слабоумии.

– На северной от железной дороги.

– А это?

– А это южная сторона. Здесь никто не живет. Там дальше, – он ткнул пальцем уже в другом направлении, – Черная топь. Тут даже зверей никаких нет. Я еще удивился, почему нас сюда повезли. Но я, вообще-то, точно не знаю… Мы когда через насыпь переехали, так нам мешки на голову надели.

– Переехали?

– Ну да, на лошадях.

– А где лошади?

– Не знаю. Я ж говорю, у меня мешок на голове был.

– А пешком долго шли, после того как с лошадей слезли?

– Нет, минут десять.

– Значит, лошадки еще где-то здесь. Это очень хорошая новость. Альф, тут где-нибудь жратва есть?

– Какая?

– Любая.

– Не знаю. Меня не кормили, но сами они обедали. Я слышал.

– Хорошо, значит, будем поискать. Сиди здесь и жди меня.

«Поискать» долго не пришлось. Кусты здесь были густые, и покойные наследили, как стадо свиней, так что вскоре я вышел к их настоящему лагерю на крохотной полянке. Костер здесь тоже не горел, но общий вид был гораздо более обжитой. Шалаши, седла, конские попоны и упряжь, тюки, вьючные мешки и почему-то огромный сундук на замке. К сожалению, в котле, который висел над кострищем, ничего не оказалось. Я стал поочередно развязывать мешки. Тряпки, бронзовые подсвечники, золотая и серебряная посуда, статуэтки из бивня мамонта и ни крошки съестного. Внезапно один из мешков шевельнулся. Я едва не разрубил его пополам, успев задержать удар лишь в последнюю секунду.

Из мешка торчали чьи-то ноги. Острием меча я зацепил мешковину и потянул ее вверх.

Там была девушка. Нижняя часть ее лица была плотно обмотана тряпками. В отличие от Альфа испуганной она не выглядела, скорее рассерженной. Очень рассерженной. Я аккуратно размотал тряпку, которая оказалась бесконечно длинным шарфом. Лучше бы я этого не делал.

– Ублюдок! Животное! Ты, скотина, будешь висеть на самом высоком дереве, и подвесят тебя там за яйца! Я уж позабочусь об этом! Чтоб ты на собственных кишках удавился, подонок! Когда тебя…

Я, не особо церемонясь, затолкал один конец шарфа ей в рот, а другой конец так же плотно обмотал вокруг головы. Пока я пытался это сделать, она успела предсказать еще несколько вариантов моего недалекого и крайне печального будущего, а напоследок укусила меня за палец. Справившись, я надел сверху мешок и пошел в первый лагерь. Альф сидел на прежнем месте.

– Пойдем-ка, – поманил я его пальцем.

Не задавая вопросов, парнишка последовал за мной. Когда мы пришли, я сдернул мешок и насладился полученным эффектом, а он, надо сказать, вышел изрядным. Альф было бросился к девчонке, но, оглянувшись на меня, умерил пыл и остался стоять на месте, так и не убрав идиотскую улыбку с лица. Девушка перестала высверкивать своими глазищами и выглядела даже несколько озадаченной. Ну, почти озадаченной. Если вы видели озадаченную кошку, то поймете, о чем я говорю.

– Кто это такая?

– Это Алиса, она…

– А какого хрена ты мне про нее не сказал! – в сердцах заорал я.

– Я просто не успел, вы постоянно задавали вопросы, а потом быстро ушли. Но я говорил, что нам надевали на голову мешки и после этого я Алису не видел. Я думал, что, может, ее отвезли в другое место. На той стоянке ведь никого не было.

Альф был прав. Он говорил, но я подумал, что это его «нам» и «нас» от чересчур завышенной самооценки. Все-таки папа у «нас» сам Квинт (знать бы еще, кто это такой).

– Все правильно. Ты говорил. Но я… ладно, извини… Черт! Да я ей чуть башку не отрубил!

– Можно ее развязать?

– Не спеши. Может, ты случайно знаешь, почему эта Алиса обещала, что свои дни я закончу в подземном каземате, где меня каждый день будут… в общем, неважно, что именно меня будут… И это, заметь, еще самая отрадная картинка. Остальные гораздо хуже.

Альф то ли фыркнул, то ли хрюкнул и пустился в объяснения:

– Видите ли, господин Лэн…

– Не называй меня господином Лэном. Я еще не настолько стар. Мне двадцать восемь лет.

Он недоверчиво уставился на меня.

– Я что, НАСТОЛЬКО хреново выгляжу?

– Ну-у-у…

– Понял. Продолжай.

Сообщение о моем возрасте заметно развязало Лэну язык.

– Понимаешь… Макс… она, наверное, подумала, что ты из этих… – он неопределенно махнул головой куда-то назад. – Я ее, честно говоря, понимаю – ты… э-э… не очень хорошо выглядишь. Паршиво выглядишь, честно говоря. Во-о-от… А Алиса – она девушка с характером…

Мне надоело его слушать.

– Откуда ты ее знаешь?

– Она моя сестра.

И уточнил:

– Старшая.

Взгляд, который Алиса бросила на своего братца, говорил, что отсутствие последнего замечания она бы вполне пережила.

Предсказание насчет каземата меня задело, и я решил отыграться.

– И на сколько старшая?

– На четыре года, – безмятежно ответил Альф, не замечая яростных взглядов, которые бросала на него сестренка.

– Да ну! – притворно удивился я. – А тебе сколько?

Со стороны Алисы послышалось шипение. Я веселился вовсю.

– Двадцать.

Настала моя очередь недоверчиво смотреть на него. Альф заметно смутился и неохотно пробормотал:

– Моя бабушка была эльфкой.

Понятно. Полукровка.

Альф смотрел на меня настороженно. Однако я не страдал расовыми предрассудками и поэтому просто сказал:

– Ладно, можешь развязать ее. Хотя нет, стой. Ты случайно не в курсе – ее к ветеринару водили?

– Да нет. А что?

– Она меня укусила. Теперь вот не знаю, делать прививки от бешенства или нет.

Слева донеслось рычание. Я назидательно поднял указательный палец вверх. Альф засмеялся и начал развязывать сестру. Мне подумалось, что его хорошее настроение сохранится вплоть до того момента, как он вытащит кляп. Сам я отправился разыскивать еду.

Пока я перетряхивал мешки, Альф держал круговую оборону от нападок своей сестрицы. До меня долетали обрывки фраз и отдельные слова «…должны благодарить…», «…да ты посмотри на него…», «…выкуп…», «…только другая банда…», «…одиннадцать человек…», «…он врет…». Оказалось, что, когда Алиса не орала, у нее был довольно необычный для женщины тембр голоса – низкий, грудной, чуть подернутый хрипотцой, будто присыпанный алмазной крошкой. Красивый голос. Жаль только, что у его хозяйки был характер скунса и язык змеи. Однако я мимо воли прислушался и услышал целую фразу, которую она произнесла довольно громко: «Как хочу, так и говорю. Он лжец и такой же бандит. Я тебе говорю – они что-то задумали, а ты просто доверчивый и глупый мальчишка». Я поднял глаза. Алиса смотрела на меня с превосходством.

Туше.

Я вернулся к своим мешкам, стараясь подавить растущее раздражение. В одном из тюков среди тряпья и золотых ложек обнаружилось зеркало. Человек, которого я там увидел, никак не походил на Макса Лэна. Он не походил даже на Питера Фламма в худшие его времена. «Паршиво выглядишь» – это был комплимент. Пока я разглядывал свое отражение, ко мне подошел Альф. Он выглядел смущенным, потому что знал, что я слышал высказывание Алисы.

– Макс, ты ее извини, она сейчас не в себе немного.

– Переживу, – буркнул я. – Слушай, не знаешь, тут можно найти бритву?

– В сундуке поищи. Ну как? – он кивнул на зеркало.

– Я не знаю этого человека, – коротко ответил я. – Альф, сделай мне одолжение – иди выгуляй свою сестру.

– Зачем?

– Затем, что иначе я ее снова свяжу и вставлю в рот кляп. Ты вообще ее зря развязал.

– Да она на самом деле так не думает. Просто… не знаю… не приглянулся ты ей чем-то.

– Печально, конечно, но я постараюсь это пережить. Просто уведи ее отсюда. У меня сегодня был тяжелый день, который еще не закончился.

Когда они ушли, я сбил топором замок с сундука и начал выкидывать его содержимое на землю. Нашел две бритвы, несколько кусков мыла, полотенце, три бутылки чего-то, запечатанные сургучом, десяток блоков сигарет и не нашел никакой еды. Свою добычу я сложил у плоского камня, добавив туда ночную рубашку из тонкого льна. Поскольку еды все равно не было, я распечатал одну из бутылок. Там оказался довольно хороший коньяк. Голодный желудок благодарно принял выпивку, и через пару минут по телу начало разливаться тепло. Настроение заметно улучшилось. Я закурил, разодрал ночную рубашку на полосы, обработал свои раны коньяком и заново перевязал их. Затем продолжил поиски.

Корзина висела на самом видном месте – на крюке, вбитом в ствол вяза. Там были холодные цыплята, жареный гусь, ветчина, вареные яйца, сало, овечий сыр, копченые угри, несколько золотистых луковиц, ковриги хлеба, увядшая зелень и разделанная туша ягненка, которая начала уже попахивать. Я с ходу заглотал двух цыплят, запил их коньяком и решил поискать ручей. Нельзя устраивать лагерь вдали от воды. Ручеек обнаружился шагах в пятидесяти от стоянки. Он был чистым и довольно холодным. Я напился воды и пошел обратно.

Родственники уже вернулись. Алиса была напряжена и удивительно молчалива. Альф тоже выглядел задумчиво. У меня не было ни времени, ни желания разбираться в перепадах их настроения, поэтому я просто сказал:

– Еда в корзинке. К моему возвращению соберите дров на всю ночь.

Солнце уже клонилось к закату, значит, мне надо было торопиться.

Над холмом уже кружились мелкие пичуги, которые мне встречались до этого в лесу. С Шарля я стащил сапоги. Они пришлись впору и были поразительно хороши. Готов спорить, что он раздобыл их тем же способом, что и я. У другого разбойника, который любил носить меч за спиной, я позаимствовал хорошую кожаную портупею, состоящую из широкого пояса с карманами и двух ремней. Потом я наведался к куче тряпья и отобрал там все необходимое. Возвращаясь к лагерю, на первой стоянке я встретил Альфа с охапкой сучьев. Я хотел просто пройти мимо, но он меня окликнул: