Текст книги "Зверюшки. Фантастический роман"

3

Если бы не великая река Плутанга, шириною без малого в две версты, разделяющая Песландию и Кошендрию, еще неизвестно, чем бы закончилась многолетняя война двух приграничных государств. Главная артерия Культурного континента немало видела побоищ, немало несла в своих водах трупов и боевых кораблей… Но быстро смывалась кровь, суда возвращались лечиться в заливы, сторожкие рыбы вновь сновали между двух берегов, серые волны лениво катились вдаль, позабыв о смерти… Конечно, волны с удовольствием качали бы на себе мирные торговые корабли, но это казалось несбыточной мечтой большой реки.

Высокий берег с кошачьей стороны делал их границу менее уязвимой, почти на всем протяжении Плутанги он был изрыт окопами, дотами и блиндажами. Коты-пограничники день и ночь вели наблюдение за противоположным берегом. То же самое происходило и у псов, только вместо биноклей они использовали мощные подзорные трубы, устанавливаемые на треногах. Правда, псам приходилось ютиться в болотах, густо поросших камышом, зато это была отличная маскировка. Летними ночами на плавни восточного берега ложился густой туман, и много раз это было причиной внезапного появления налетчиков, бесшумно плывущих на больших деревянных плотах. Псы-мечевики, как духи, выскакивали из белесой дымки, обнажив свое оружие, а арбалетчики прикрывали их из тумана тучами горящих стрел. Пока шла битва за кусок берега и кошаки спешно подтягивали силы, из мглы выплывали все новые плоты с лошадьми и группами вахгардов и легкой пехоты. Воткнув деревянный борт в негостеприимный берег, овчары, бульдоги, терьеры, ротвейлеры и питбули резво соскакивали с него и тут же бросались в бой… Все они свирепо скалились и потрясали оружием, глаза воинов горели адским огнем, а из пастей вместе с рычанием и гавканьем клочьями летела пена… В основном это делалось для устрашения врага, а потом псы заводились и стервенели от собственных воплей… Мало кто мог противостоять такой ужасной лавине!

Но кошаки, надо отдать им должное, стояли насмерть, защищая свои земли. Они тоже зловеще визжали и выли, идя в атаку, и шум на поле битвы стоял неимоверный. На границе служили исключительно бывалые воины, прошедшие хорошую школу стычек и имевшие луженые глотки. Бились кошаки беспощадно и пленных не брали. Возможно, потому, что Конституция запрещала им пытать захваченного противника. Да и менять пленных было не на кого: псы обходились с пойманными солдатами весьма жестко, пытаясь вытащить из них ценные сведения… На Собрании неоднократно обсуждался вопрос применения пыток к пленным, заслушивались длинные путаные показания военачальников, устраивались истеричные дебаты сторонников и противников, но вопрос каждый раз откладывался на потом… Попытки подкупить котов также не увенчались успехом из-за разницы менталитетов. Поэтому, как правило, их просто отправляли на Луну.

Верхняя часть русла Плутанги уже была полностью скована льдом, что делало возможным начало новой крупной военной кампании. Валтуху было велено проинспектировать северный участок границы, и он поехал к одному из лагерей с небольшим отрядом сопровождения. Далмаганская застава находилась всего в четырех сотнях верст от поселка, однако путь осложнили сильные холодные ветры на перевале, сшибающие коней с ног… Они осторожно и неохотно шли по узкой заледенелой дороге, пока, наконец отряд не достиг входа в каменную кишку, низкий черный проход, пропускающий только спешенных воинов. У входа стояло четверо стражей, закутанных в меховые плащи. Они страшно скучали, ожидая смену, и с великим любопытством и тоской смотрели на бравый разъезд Палиндора. Рядом горел костер, на котором жарился свежий баран. Запах от вертела расстилался заманчивый и дурманный, но группа прошла, не останавливаясь, мимо вытянувшихся при виде генерала псов…

Тоннель под Хребтом, длиною в шестнадцать верст, прорубили в скалистых породах собаки-рабы еще в незапамятные времена, чтобы их благородные хозяева могли попасть на северную часть материка, богатую пушниной, рыбой, железом и медью. Совершенно неприступный Хребет можно было пересечь только в этом месте, и власти предусмотрительно драли деньги за проход, объясняя это периодическим ремонтом крепей и заготовкой факелов. Исключение делалось лишь для армейских частей.

На противоположной стороне ветра почти не было, и спускался отряд уже куда веселей, хотя лошади скользили и падали, спотыкаясь о камни. Зато стало намного холоднее, а на равнине потянулась глухая заснеженная тайга, и разъезд застрял. Лишь через три дня впереди показалась одинокая лысая Аман-Тура, закутанная в плотные облака. Выглядела священная гора мрачно и малопривлекательно, поэтому воины, не доходя до ее предножия, резко повернули влево, к реке, надеясь сократить путь.

Однако на голой целине снега навалило чуть ли ни по самые стремена, и Валтух долго ругался на себя за дурацкое решение, но поворачивать назад уже не хотелось. Только к закату кони с трудом выбрались на укатанную полозьями дорогу, и вскоре голодные, озябшие всадники нетерпеливо застучали пиками в окованные железом ворота. Заспанный бульдог в кожаном шлеме, недовольно ворча, отодвинул тяжелый засов. Отлив тут же у забора, ротвейлеры кинулись в избу, где их уже поджидал котел со вкусным горячим варевом.

– Что слышно в округе? – сыто рыгнув, спросил Палиндор, которого после плотного ужина заклонило в сон.

– Все тихо, командор! Кошаков не видно и не слышно. Припасов хватит недели на две, – бодро отрапортовал начальник сторожевого лагеря, приземистый бульдог Карпей Доремад. – Только пауки одолели. Лезут изо всех щелей, наглые твари…

– Наверное, год такой. Или мух был перебор… – пожал плечами Палиндор. Да, пауков почему-то стало много, но это не повод для волнений.

– Насколько я понимаю, – осклабился Карпей, – скоро мух станет еще больше. Много трупов – много мух? – подмигнул он свирепым глазом.

– Какие же мухи зимой?

– Виноват… – потупился начальник.

– Ладно! – Валтух дружески хлопнул его по плечу. – Скоро у вас здесь станет жарко… И мухи, глядишь, отогреются… Собрание приняло решение атаковать Кошендрию на севере, когда по реке смогут пройти войска. Ударим кулаком в одном месте. У нас будет новое оружие, и в любом случае мы прорвем оборону кошаков. Лед выдержит?

– Не сомневайтесь, господин генерал! Вчера сверлили лунку на стремнине – панцирь почти с локоть. Морозы-то стоят нешуточные!

– Это точно… – поежился Палиндор, с тоской вспоминая теплую мокрую погоду родного Чимулака. Все-таки Хребет знатно сдерживает северное дыхание!

– На сколько рассчитана кампания? – деловито осведомился помощник Доремада, белый питбуль с маленькими умными глазками. – Мы успеем отойти за реку в случае неудачи, пока не вскроется лед?

– Ни на сколько, – гневно отрезал Валтух, – мы идем за победой. Это будет наша земля, и отступать нам уже никуда не придется.

– Как будут распределяться завоеванные территории между собачьими родами? – не унимался питбуль.

Валтух зло сверкнул глазами, и открыл было пасть, чтобы приструнить наглеца, как вдруг понял, что не знает ответа.

– Разберемся на месте! – коротко рявкнул он.

– Понятно, – учтиво кивнул питбуль, и вновь принялся за заячий крестец.

Палиндор ушел спать, чувствуя смутное недовольство, но понять его природу так и не смог. Утро он посвятил объезду прилегающих территорий. Ярко светило солнце, и застава кошаков, расположенная точно напротив, была видна, как на подушке лапы. Глядя в стеклянное око, Валтух высмотрел на вражеском берегу несколько полузанесенных снегом огневых точек. Движения, однако, никакого видно не было. Зато кое-где вился белый дымок – теплолюбивые кошаки терпеть не могли морозов и сутками напролет жались к печкам в своих круглых домиках.

Палиндор медленно водил трубой, установленной на треножнике, как вдруг заметил, что в одном из окошек что-то сверкнуло. Он быстро направил трубу на подозрительный дом, и тотчас понял, что из окна прямо на него смотрит… проклятый кошак! В лапах он держал здоровенный бинокль и хитро скалил свою полосатую рожу.

Валтух с неудовольствием отошел от трубы и задумался. Да, эти самые бинокли были определенно хороши. Однако они совсем не подходили к собачьим глазам, и поэтому как трофеи ничего из себя не представляли. Но самое плохое то, что враг, оказывается, тоже не дремлет! И следит за каждым их шагом. Удастся ли незаметно стянуть сюда войска, не переполошив всю Кошендрию?.. Придется действовать исключительно ночью и отвести все боевые части под прикрытие Аман-Туры.

Он вновь прильнул к окуляру. Все тихо, только кричит птица над рекой… Белая береговая линия безмолвно растянулась с юга на север, на полях застыли занесенные почти по самые маковки копны сена. Мирно дымят трубы на домишках. Пробежал одинокий кошак, с винтовкой за спиной. Обычная картина. Но что-то его насторожило. Что же?..

В ту же секунду Палиндор хлопнул себя лапой по лбу: «Идиот!!! Сено! Откуда оно здесь? На заставе не держат коров, а лошадей в Кошендрии нет!..» Он навел трубу на один из стогов и тут же увидел, как из недр копны на него уставилось черное пушечное дуло. Пушки! Выходит, враг уже пронюхал их планы? Но когда же эти мерзавцы успели?!. Логичный ответ напрашивался один – предательство…

– Я должен срочно вернуться в Барбодос! – сказал он сопящему рядом Карпею. – Возьму с собой четверых, остальные ротвейлеры останутся здесь. Глядите в оба и ждите подкрепление! Похоже, на той стороне что-то замышляют…

Доремад вытаращил глаза. Валтух не стал говорить ему, что он старый слепой идиот, и его давно пора заменить на кого-нибудь помоложе, да умом поживее. Например, на его помощника, питбуля Парсека Бойко. Правда, питбуль тоже не приглянулся Палиндору… Уж больно наглая морда. Зато Бойко терпеть не может Карпея и сидит здесь скорее наблюдателем от дяди Тамира, чем верной лапой начальника. «Ладно, вернусь – разберемся!» – подумал ротвейлер. Нынче совсем другие дела занимали его…

Обратно по протоптанной тропе маленькая группа проскакала куда быстрей, да и погода поспособствовала на этот раз, поэтому до столицы псы добрались всего за пять дней. Не заезжая домой, Валтух тут же отправился к Грегору Фарлаю. Коня в городе пришлось сменить на свежего, а совершенно измотанный Гонор был отправлен в теплую конюшню на отдых и откорм.

Дворец Собраний встретил уставшего и грязного воина неприветливыми, темными проемами окон. Было уже поздно, но Валтух знал, что герцог не спит. Он несколько раз ударил в ворота ухваткой меча и принялся ждать, когда подойдет дворцовая стража. Вокруг уже стемнело, и над городом взошли и кучкой повисли яркие Луны, подобные трем всевидящим небесным очам. Генерал поежился, шкурой чувствуя на себе мертвенный взгляд далеких планет. Две ближайшие Луны уже почти сошлись, оранжевая с каждой ночью все больше наползала на младшую белую сестру, словно пожирая ее, а голубая стремилась спрятаться за обе… Скоро большая совсем заслонит остальные; говорят, такое случается раз в тысячу лет! Зато астрологи уверены, что это доброе предзнаменование, и собаки победят в последней войне.

Открылся глазок, и ворота, наконец, со скрежетом отворились. Миновав двор, ротвейлер взбежал по широкой лестнице и быстро зашагал по длинному коридору, уставленному бронзовыми статуями видных военачальников и властителей, которые скалили в темноте позеленевшие клыки. Казалось, они вот-вот прорычат: «Что, командоррр? В Песландии начались проблемы?..»

…Проговорили с догом почти до утра. Мысль о предательстве в рядах офицеров не укладывалась в голове Фарлая, и он утешил взволнованного пса, что даже в этом случае им ничего не грозит, против новых ружей пушки все равно не помогут. Так что напрасно генерал сорвался с инспекции раньше времени, но теперь уж, раз приехал, придется переждать буран, подошедший с запада к Хребту. Завтра члены Собрания решили устроить небольшую охоту на кабанов, и он очень надеется, что Палиндор составит им компанию, так как опытных загонщиков не хватает.

В родной Чимулак, лежащий в двадцати верстах от столицы, Палиндор вернулся уставший, как перелетный гусь… Ввалился домой и тут же рухнул на диван, не снимая сапог.

– Эти пауки совсем озверели! – пожаловалась Хатава мужу, поднося ему кружку свежего пива и копченого угря на серебряном блюде. – Так и ползут со всех сторон! До смерти напугали детей… Мы вчера весь вечер их давили. Их давишь, а они пищат… Ужас! У соседки та же история, им пришлось делать большую уборку и сыпать в щели порошок из сушеной полыни. Прямо нашествие!

– Не волнуйся, дорогая… Сейчас везде так. Почему тебя так волнуют пауки? Они не кусаются и мебель не грызут.

– Они противные! Варр-р…

– Почаще прибирай в доме и не лезь ко мне со всякой безделицей! – отрезал муж. «Вот глупые бабы, – подумал он, – вечно озабочены какой-нибудь ерундой. Интересно, Мандера Путяфа такая же дура?..»

Рано утром кавалькада из двадцати охотников выехала из города и двинулась к западной окраине леса, молчаливо синеющего вдали. За ними медленно тащились прислужники на широких низких санях, забирать добычу.

– Странное время для развлечений выбрал Фарлай! – недовольно пробурчал Палиндор, покачиваясь в седле. – Может быть, он просто устал и хочет немного отвлечься от груза проблем?

– Вряд ли, – весело ответил Мока Дуган, выступающий рядом на молодой серой лошадке, – думаю, он просто уверен в победе и считает, что нам незачем менять привычный ритм жизни. Нас ждут великие изменения к лучшему! Почему бы и не повеселиться, а заодно не пополнить дворцовые запасы? Валтух косо посмотрел на ризеншнауцера, но ничего не ответил. Он думал о своем отряде, который остался там, у границы, мерзнуть в войлочных шатрах, и про коварных кошаков, уже подтянувших пушки к заставе, словно заранее знавших обо всем… Непонятные дела творятся в стране… Однако если сам Председатель спокоен и даже решил прогуляться для услады души, значит, все не так плохо.

Конники миновали поле и подъехали к небольшому леску, накануне обследованному дратхаарами-следопытами. Кабанья семья, по их словам, не выходила из него и залегла где-то в непроходимой чаще, в широком овраге. Загонщики спешились и начали медленно расходиться в стороны, окружая лес. Мока Дуган с остальными стрелками поскакал на его противоположный конец.

Фарлай взял лаповодство загоном на себя, расставил псов в линию, и они, подождав свистка, стали медленно погружаться в гущу леса, покрикивая и постукивая колотушками по стволам деревьев. Зимние птицы сразу замолкли, словно над ними нависла туча… Чуткие мохнатые уши кабанов тоже услышали непрошеных гостей, но животные лежали плотно, надеясь, что пронесет. Однако вскоре стало ясно, что надо уходить. Секач грозно заворчал и встал с неохотой, повернув тяжелую голову в сторону загонщиков. Он подождал, когда свинья выстроит молодых, а затем двинулся первым, протаптывая для семьи тропинку в глубоком снегу. Кабаны молча зарысили к другому концу леса, подальше от надоедливого шума. Пробежав часть пути по оврагу, они взобрались на пологий склон и, укрываясь за деревьями, со всех копыт понеслись к полю, за которым виднелась стена старой завальной тайги, непроходимой для охотников и спасительной для всех остальных…

Валтух шел неторопливо, проваливаясь в снег, но исправно колотя по застывшей коре чернолиста. Он жадно дышал мирным морозным воздухом и вдруг подумал, что, может быть, больше не будет таких замечательных дней, когда можно ни о чем не думать и никого не убивать… Кто знает, что его ждет в будущем? Но ясное морозное небо не давало никаких ответов на вопросы, а просто улыбалось вселенской неподвижной пустотой.

По традиции загонщики не трогали животных, даже если встречали их на пути; все лавры обычно доставались стрелкам. Сейчас они, вооруженные пиками и арбалетами, наверное, уже застыли в укромных местах у самого поля, на перехвате… Вскоре впереди послышались крики – судя по всему, кабаны выскочили прямо на вахгардов. Из-за деревьев полетели смертоносные стрелы, и двое подсвинков, вереща, упали в снег… Остальные заметались по перелеску, не зная, куда деваться. Свинья, встревоженно захрюкав, упорно вела детей к полю, а секач, с несколькими торчащими в боку древками, неожиданно взревел и кинулся обратно…

Палиндор с ужасом увидел, что здоровенный кабан несется прямо на герцога. Он кинулся ему на помощь, но глубокий снег не позволил генералу бежать быстро.

Фарлай схватил меч двумя лапами и настороженно следил, как секач приближается к нему, роняя на землю быстрые алые капли. Он надеялся, что раненое животное пробежит мимо, сломя голову, как это было не раз, однако сегодня что-то пошло не так… С безнадежной яростью в глазах кабан набросился на Грегора… Валтух, быстро пробивающийся через наст, вдруг подумал, что кабан не сошел с ума от боли, а непременно хочет отомстить за свою семью, словно разумное существо. Иначе с чего бы это ему ввязываться в драку с дюжиной вооруженных псов, спешащих со всех сторон?..

…Секач сражался отчаянно. Он успел хорошо порвать двух членов Собрания и даже поддеть на клык Фарлая, прежде чем его зарубили…

Наконец, с противоположного конца раздался рог; он протрубил целых семь раз, чему Валтух был немало удивлен – ведь поросят должно быть всего шестеро! Вскоре подъехали прислужники. В одни сани пришлось погрузить раненых охотников, а Грегор отказался от помощи, сказав, что рана на боку пустяковая, не стоит больших волнений. Питбуль Хава быстро перевязал его, и загонщики всей гурьбой пошли смотреть на трофеи стрелков…

По всему перелеску лежали убитые кабанчики, настигнутые меткими стрелами псов. Баклай похвастался, что даже пики не пришлось использовать и бегать за подранками, все вышло, как по салу… Охотники поздравляли друг друга с удачей и веселились, распивая тут же из фляги крепкое вино. Только Дуган молча стоял в стороне: он второпях убил свинью. Теперь Мока оправдывался тем, что принял ее за крупного подсвинка, оставшегося в семье с прошлого года… Дурная ошибка для охотника! Может быть, поэтому так взъярился главный кабан?..

– Из-за таких, как ты, в окрестных лесах скоро вообще не останется дичи, – сплюнул Палиндор. – И надо было хоть одного кабаненка оставить, кретины! Или во дворце стало нечего жрать?

– Что-то ты жалостливый стал, Валтух! – огрызнулся Мока. – Ты на поле боя так же кошаков будешь жалеть?

– Не путай войну и охоту! Мы целый год их тут подкармливали. Этот секач жил со своей свиньей несколько лет, и они могли еще нарожать детей!

– Чтобы их потом убил ты, Палиндор, для своего удовольствия? – прищурился Хава, тщательно вытирая меч об снег. – Ты прирожденный убийца, а не колли, и не надо разводить тут всякую философию. Свою долю будешь забирать, или как?

Валтух вдруг отказался брать мясо и пошел обратно через лес, мрачнее тучи. Он и сам не мог понять, отчего так зол. Да и спорить с Хавой – себе дороже. Тамир нынче правая лапа Фарлая, серьезная личность… Его боятся все, даже сам великий герцог, хотя дог чуть ли не в три раза крупнее питбуля!

О свирепости тайного советника и его псов ходили легенды, и каждый, на кого он бросал свой подозрительный взгляд, внутренне трепетал. Даже графы. Палиндор сам однажды стал свидетелем того, как Хава прямо на Собрании отрубил голову уличенному в измене высокородному терьеру. По слухам, Фарлай недолюбливал помощника, но считал, что в каждом государстве должен быть свой Хава для поддержания должного порядка. Выйдя на опушку, пес громко засвистел, призывая коня. Охота явно не задалась…

V. По следам Воркота

1

Когда Кырин Шувалка сменил на «точке» Пухляву, заиндевевшую от холода, было уже около семи часов.

– Ну что? – тихо спросил он.

– Ничего… – уныло ответила кошка. – Зато все яйца раскупили! – похвасталась она. – Пять мурлонов как с куста. А как там у других?

– То же самое. У нас уже куча денег, а информации – ноль! Похоже, это был не совсем удачный план.

– А ты думал, что мы выйдем на след в первый же день? Наивный котенок! Ладно, пошла я греться. Будь осторожен!

– Постараюсь!

Кошка, вся в мечтах о мятнике и рыбном кулеше, торопливо зашагала через город, уткнув нос в теплый пуховый платок. Сколько дней еще придется проторчать на морозе? Конечно, сезон для подобных разведок весьма неудачен… Но выбирать не из чего. Интересно, как там Апроська? Покормили ли дежурные свиней?

В доме все оказалось в порядке, более того, группа полностью оказалась в сборе! Коты бурно обсуждали последнюю новость – Пушняку удалось увидеть самого Шкирмана!!! Его участок находился почти у самого моря, и после двух часов стояния Котя, продрогший до костей от морского ветра, решил забежать в кабачок под названием «Пух и прах». Обычно в этом кабаке собирались отставные вояки и напивались там кисляком до поросячьего хрюка и поноса, горланили песни, хватали за хвосты официанток и периодически дрались.

Новичка встретили пристальным вниманием, но тот оказался не робкого десятка, смело прошагал к стойке, раздвигая посетителей, заказал выпивку, пару пирожков с креветками и спокойно сел в углу, не обращая внимания на буравящие взгляды завсегдатаев. Очень скоро все о нем забыли, а Пушняк-то как раз зыркал во все стороны, не забывал о миссии. И когда через три столика от него разведчик неожиданно узрел коричневую физиономию бандита, точь-в-точь совпадавшую с той, что Кырин нарисовал в деревне, то чуть пирожком не подавился. И этот самый Вилки Шкирман в упор смотрел на него, Котю! Так что сомнения сразу развеялись, так и не появившись толком.

Бандиту явно не понравился новичок. Что понадобилось пришлому коту, явно не из этого района, в таверне с дурной репутацией?.. Подозрительный бандюга тоже сидел один, причем так, чтобы было видно всех входящих в дверь, а заодно и окна. Хитер!

Но и мы не дураки! Спокойно, хотя и с внутренней дрожью, дожевав последний пирожок, Котя вновь поднял глаза со скучающим видом – а того и след простыл! Но Пушняк здраво решил, что Вилки этот далеко не ушел, а затаился и наблюдает за дверью где-нибудь неподалеку. И если подозрительный элемент в лице незнакомого кота сейчас же выйдет следом и начнет озираться, то сразу все станет ясно! Но, следует отдать Коте должное, он не запаниковал. Спокойно заказал омлет и еще стакан молока, в течение получаса все это смаковал, а Вельветовый все это время мерз в переулке и матерился от холода, на чем свет стоит… А потом, конечно же, ушел, сообразив, что пришлый кот просто так забежал, не по его душу.

Пушняк неторопливо вывалился из кабака, не оглядываясь по сторонам, двинулся в город, и несколько раз заходил в разные лавки, заметая следы, однако слежки не обнаружил, и очень гордый вернулся на базу.

Радости зубастиков не было предела! День прожит не зря. Назавтра решили снарядить в таверну двух новых котов, придав им, по возможности, вид потрепанных боями суровых воинов, прошедших через горнило приграничной войны. Тут как раз весьма кстати пришелся бы Шаркан со своей наглой рожей и драным ухом, но пришлось обходиться, чем есть. Обсудив дальнейшие действия, решили: на сегодня мытарств хватит, всем отдыхать!

– Подождите, – сказала Арыся, – а как же Шувалка, он там мерзнет стоит, и ничего не знает! На перекрестке Молокозаводской и Свободы.

А про Кырина, конечно же, все на радостях забыли. Послали на скорую лапу молодого Мурилку, но тот очень скоро вернулся и смущенно доложил:

– А Кыри там и нету… Ты перекресток не напутала, часом?

– Ничего я не напутала, полдня на углу проторчала!

– Там пусто, никого нет. А следов всяких вокруг много, непонятно, куда ушел.

– Ушел ли?..

– Ты думаешь… ох! – Арыся прикрыла рот лапой. – Они вычислили нашего парня?!

– Возможно, бандиты не так глупы, как подумали некоторые! – пробормотал Хвостун, косо поглядывая на командира. – Наверняка Воркот, узнав про появление на улицах целой кучи незнакомых продавцов яиц, что-то заподозрил. Они поймали художника и теперь, наверное, пытают его…

– Надо срочно идти туда, пока запах не полностью выветрился! – Пушняк, на глазах теряющий авторитет, вновь попытался взять бразды в свои лапы: – Вы трое – со мной! Да быстрее, что ж так копаетесь… Сейчас заметет все!

– Я пойду с вами, – тоном, не терпящим возражений, сказала Арыся и стала молча собираться. Пушняк окинул ее недовольным взглядом, но промолчал. Устраивать склоки со старой девой перед выходом на задание не входило в его планы.

Напуганные известием зубастики, спрятав на всякий случай под тулупы обрезы, кинулись в сумерки на поиски пропавшего Кыри… Немного потеплело, тучи низко опустились над городом, исходя суетливой метелью. В окнах вокруг зажглись яркие огни, за которыми неспешно текла уютная жизнь, и ничто не говорило о нависшей над миром опасности… Сельчане, сурово поджав меховые губы, шли гуськом по пустынным улочкам, стараясь особо не привлекать внимания. Вскоре они прибыли на точку, и Арыся растерянно оглянулась – перекресток встретил их тишиной и запустеньем, только снежинки искрились под одиноким фонарем… Вся площадь была истоптана следами десятков валенок и сапог, которые уже почти запорошились. Найти нужный след оказалось не так-то просто, а окрепший к вечеру морозец напрочь придавил запахи… Бойцы уныло переглянулись.

– Свинью! Сюда надо его свинью! – осенила идея одного из котов. Окогтин по-быстрому пригнал хрюшку художника, недовольную, что ее вытурили из теплого дома. Она хмуро вертела пятаком, трясла ушами и похрюкивала, закопавшись рылом в пушистый снег.

– Ищи! Давай, Каватина, ищи его! Куда он пошел?..

– Пхррр!! – отвечала свинья. Она не любила лишних воплей. Через несколько минут след был найден. Ура! Каватина подняла голову и решительно направилась в один из узких переулков. Фонарь там был разбит, и скоро тьма окутала зверей. Хрюшка стала плохо видеть, но прекрасное обоняние четко вело ее вперед. Кошки шли за свиньей след в след, пока та резко не остановилась: в снегу лежал какой-то небольшой круглый предмет.

– Что такое?..

Пушняк уже наклонился было поднять находку, но Рижик Хвостун резко остановил его:

– Не трогай!

– В чем дело? Это же яйцо Кырина!

– Это куриное яйцо.

– Не смешно.

Все молча уставились на сувенир, с которого ехидно скалилась неведомая тварь с рогами и зубастой пастью.

– Что-то мне не нравится все это. Смотрите – снег идет уже минут двадцать, а яйцо чистенькое, как будто только положили!

Хвостун внимательно огляделся, но ничего подозрительного не увидел. Пустынный переулок казался безобидным, опавшее дерево одиноко торчало, растопырив ветки, словно разводило лапами: «…Да нет здесь никого!» Однако находка сильно насторожила кота. Конечно, может быть, это Шувалка случайно выронил яйцо, когда его волокли куда-то, или специально успел положить, чтобы указать путь. Вокруг виднелась куча отпечатков, но чьих – непонятно. Рижик отступил, не зная, что предпринять. Пока он думал, полуперс с презрительным «Яйца испугались?» решительно двинулся вперед, отстранив его.

Ничего не происходило, и только Каватина отчего-то метнулась за угол… Увидев это, бойцы разом упали носами в снег и закрыли головы лапами. Раздался резкий хлопок, потом взрыв, и стоявшее рядом деревце в один миг лишилось нескольких веток, срезанных осколками самодельной мины… В соседних домах тут же заполошно зажглись окна, и в них замаячили испуганные ушастые тени жильцов.

– Облажался наш командир, нечего сказать… – прошептал Мурилка, с опаской подняв морду из сугроба. – Пора хрюшку ставить к лаповодству…

– Уходим! – крикнул Пушняк, которого, по счастливой случайности, даже не задело.

– А как же наш Кырин!?

– Там может быть засада! И еще сюрпризы.

– Ну и что? Эта вылазка к чему тогда? В снежки поиграть?

– Поддерживаю! – сказал Хвостун, отряхивая с себя налипший снег. – Мы идем дальше. Каватина, вперед!

Не оглядываясь на командира, Рижик, Курлак, Мурилка и Арыся двинулись дальше по переулку. Пушняк, постояв немного, поплелся за ними…

– Почему свинья не определила мину? – спросил маленький Криволап. – Она должна была почуять взрывчатку!

– Так она, может, и почуяла. Потому и остановилась. Но сказать-то не может! А мы даже не спрашивали, что там, мол? Сразу лапы тянуть… Держите ухи востро, парни, хрюшка – хрюшкой, а самим мозги на что? Мы вышли на тропу войны. Это вам не в ботве ковыряться!..

Группа молча дошла до конца переулка, на этот раз без приключений. Дальше домики расступились, и дорога свободно побежала вниз, к морю. Вокруг стало совсем темно, только лишь снег слабо белел, выдавая фигуры идущих. Вся прибрежная зона была застроена летними хибарками, которые зимой пустовали, и путь причудливо вился между покосившимися заборчиками. Каватина упорно шла по невидному уже следу, опустив рыло. Говорят, собаки тоже хорошие следаки, но с хрюшкой им, конечно, не сравниться…

Наконец, свинья затопталась на месте, фыркнула и села на задницу. Все, след кончился. Зубастики с удивлением озирались, но ни домика, ни какого-либо строения поблизости не увидели. Группа стояла на засыпанном снегом пустыре, на котором не было ровном счетом ничего. Кроме железной бочки. На всякий случай заглянули туда – пусто!

– Ну, и что будем делать? – сварливо спросил Пушняк. – Вы уверены, что свинья не ошиблась? Не могли же они сквозь землю провалиться! Арыся хлопнула себя по лбу…

– Именно! Вот что… Ищите люк!

– Точно, – подхватил Рижик, – Где-то здесь как раз должна проходить канализация, идущая в море. У нее наверняка есть выход! Ай да Арыська…

Коты живо бросились разгребать снег в поисках люка. Каватина, оставшаяся не у дел, пошла к бочке чесаться. Через полчаса утомительных поисков взмокшие кошки уныло собрались около свиньи, погреться у ее теплых боков. Люк не нашли.

– Мысль оказалась неверной! – с мрачным торжеством сказал командир. – Глупое животное завело нас в тупик. Надеюсь, теперь вы это видите? Я предлагаю вернуться в дом и обсудить положение с остальными.

– Каватина – очень чуткая свинья! – возразил Рижик. – Я ходил с ней за трюфелями в прошлом году, так набрали столько, что до сих пор съесть не можем! Просто мы сами чего-то не понимаем… наверное… Вообще, странно, куда же они могли деться? Пухлява, ты что думаешь?

– Сама недоумеваю… Хрюшка очень уверенно шла по следу. Волшебство какое-то.

– Ой… как же я сразу не догадался! Мозги, наверное, отморожены… Окогтин! Давай-ка сюда, помоги…

Пока Рижик с Курлаком отодвигали бочку, до остальных медленно доходило… Под бочкой оказался обычный канализационный люк, прикрытый медной крышкой с загадочной надписью «ГК».

– Говно котовье! – весело сказал Мурилка.