Текст книги "Зверюшки. Фантастический роман"

– Вероятно, просто собирались убрать лишних свидетелей, предварительно допросив с пристрастим… Брр-р… Кто бы поверил, что обе кошки ничего не знают о Полуухе? Вельветовый наверняка подумал, что они приехали с ним увидеться, и надеялся заманить в пустующий дом. Надо сказать, это ему почти удалось. Но какой смысл им работать на чужаков? Вот загадка.

– ОНИ этих мерзавцев чем-то подкупили. Точно! В любом государстве найдутся предатели. И теперь эти недокоты работают на чужаков. В этом все дело! У Воркота тут, видимо, свита целая вражеская сеть, которая отлавливает и убивает членов тайного отряда! Или что-то в этом роде.

– Точно! Вот я что думаю. В Бережном Кате наверняка скрытно работают агенты из Шмуррена. А на вид, небось, как обычные кошки – газеты разносят и пирожками торгуют. И Воркот их ищет, по заданию дикоземельцев.

– Зачем ищет?

– Откуда я знаю!

– Да, вот загадка… Интересно, чем же можно подкупить кошку? У чужеземцев нет наших денег.

– Кислым молоком, не иначе!

– От Вельветового не пахло!.. – возразила Пестра и разинула пасть в ужасной догадке:

– Ох… Был какой-то запах! Но совсем другой… очень приятный. Я его не узнала.

– Точно, был! – подтвердила Арыся. – Кстати, этот самый Вельветовый… Она замолчала и внимательно посмотрела на подругу, что-то припоминая. Слово так и вертелось на языке… Точно. Вот оно!

– Пестра! У него есть имя. Его зовут Вилки Шкирман. Вспомнила?

– Да! – удивилась Пестра. – Ой, хорошо, что ты сказала! Я ведь уже и забыла, что там восьминожка бормотала.

– Вилки Шкирман?

– Это его настоящее имя. Паучиха Скороха случайно выудила его из глубин чьих-то мозгов. Они же все телепаты, у них как бы общий разум… наверное.

– Отлично! Теперь у нас есть, за что зацепиться. Этот парень живет в городе и наверняка зарегистрирован в какой-нибудь домовой книге. Мы найдем его!

– Шмур, ты хочешь сказать… мы будем ловить банду? – поежилась Пестра.

– Это не просто банда, а наместники врага! Наверняка власти о них ничего не знают. А мы отыщем их всех и уничтожим. И тем самым поможем в священной войне Зверинска с нашествием чужаков! Так или не так?!

«Когда это у нас в Кошендрии объявляли священную войну?» – удивилась Арыся, но вслух ничего не сказала. Вообще, звучало сильно. И внести достойную лепту в такую борьбу было лестно.

У Коти загорелись глаза:

– Я буду их отстреливать, как куропаток! Засяду где-нибудь… Бахх!.. и нету гада.

– Пушняк, а ты когда-нибудь стрелял в кошку?

– Нет…

– Ну, тогда и не верти языком.

– Они – не кошки! Они предатели. А в предателей стрелять легко! – не сдался молодой кот.

– Еще не доказано, что они наши враги. Мы должны выследить их, все выяснить и предать их справедливому суду, если они того заслуживают.

– Заслуживают! Они Лежебока нашего чуть не убили… Или этого недостаточно?

– Точно. Смерть предателям рода кошачьего! – завопили все, и светлица потонула в возмущенных криках.

– Тише! Разорались тут… У нас тайное собрание, забыли? Все, что здесь было сказано, не должно вылезти из этих стен. Иначе поднимется паника. Мы себя попросту засветим, а враги уйдут безнаказанными. Давайте вести себя соответственно новым важным обстоятельствам. Все согласны?

– Да!!! – хором подтвердили посвященные в страшную тайну кошки.

– Отлично! – сказал Криволап, встал и прошелся по комнате, громко стуча деревянной ногой. – Объявляю наше собрание первой подпольной ячейкой народных мстителей! Лаповодителем ячейки буду я, то есть Шмур Криволап. Полит инструктор и советник – Арыся Пухлява, помощник советника… эээ… Пестра Кусинда. Командиром боевой группы назначаю Котю Пушняка. Остальные – рядовые бойцы. Да, забыл совсем… Почетный член ячейки у нас Шаркан Полуух. Да процветает его правое дело!

– Постой-ка, а как мы себя назовем? Группе надо дать название.

– Точно! – закричали коты, – даешь боевое название!

– Надо, чтобы название было этакое… зубастое… – предложил Хвостун, – чтобы все гады знали, что с нами шутки плохи!

Сели думать. А к обеду разошлись молча, до краев преисполненные чувства долга и ответственности. Жизнь в деревне наполнилась тайным смыслом, и на мохнатый лоб некоторых ее жителей легла печать нелегкого знания… Собирать ячейку решили еженедельно, по воскресеньям. Теперь Пушняк вместо того, чтобы шлындрать по ночам со скрипкой, смазывал и чистил винтовку. Старый вояка Криволап выудил ему откуда-то из тайников оптический прицел, и молодой полуперс стал самым опасным и уважаемым бойцом на всю округу. В общем, это было справедливо, так как Котя считался почти породистым и, кроме того, лучшим стрелком Южнобережного округа. Тетерева и прочих лесных куриц бил пулей в глаз!

Все решения ячейки держались в строжайшем секрете; никто, кроме приближенных, не знал новых важных делах…

…Не прошло и месяца, как вся деревня уже была в курсе событий. В один из погожих сентябрьских дней к дому Пухлявы выстроилась очередь на запись в бойцы невидимого фронта. Криволап придирчиво требовал биографию и оружие в хорошем состоянии. Для отобранных проводился ликбез по политическому состоянию зверинских дел. Из актива ячейки и наиболее боевито настроенных новых членов была создана оперативная группа, которой дали название «Зубастики». Командиром, конечно, оставили Котю, и он ходил раздувшийся от важности, с трудом отбиваясь от одиноких девушек. «Делу – время, подхвостью – час!» – басом говаривал он, крутя ус и обдумывая будущие действия своего отряда. Группа должна была активно претворять в жизнь решения ячейки, а именно: выследить и уничтожить банду Воркота. А заодно узнать, как они связываются с чужаками, выследить и уничтожить последних. Такая вот программа-минимум.

К счастью, тайное знание пока крутилось в деревне, ибо замученная Пухлявой машина стояла на приколе, требуя ремонта, а раненый Лежебок еще минимум месяц проваляется на койке под чутким надзором Муриссы Петрахи. Народ посмеивался по этому поводу, но пояса придется подтянуть и перейти на запасы в погребах; когда еще Васюн сподобится за продуктами! А водить грузовик больше никто толком не умел, кроме механика Мявки Ушана, которого забрали в армию… На тракторах и косилках далеко не уедешь. Так что связи никакой, и пришла пора заняться выучкой всех свиней в деревне, годных под седло.

2

Наступила зима. Все нормальные кошачьи деревни одна за другой впадали в спячку, перейдя на «напечное» существование, а в Беломохах кишела жизнь. Оперативная группа готовилась к вылазке в город…

К началу декабря в специально отремонтированной для этого свинюшне уже рыли копытом шесть верховых хрюшек, готовых к длительным переходам и активным броскам. Пятачки их, натертые касторовым маслом, воинственно поблескивали. Они не боялись выстрелов из ружей, были малочувствительны к колющим предметам и холоду, неприхотливы в еде и обладали отличным чутьем. Все знают, что хорошая свинья может идти по следу гораздо лучше кошки, чуя как верховые волны, так и подземные.

«…Наверняка они искали Полууха, чтобы выйти через него на всю сеть зверинской контрразведки! Но облажались, и теперь мы сами их накроем, использовав Вилки Шкирмана. Интересно, в чью личину он рядится в городе? Банковского клерка? Директора почты? Портового грузчика?..» – размышляла Арыся, отваривая утром пару яиц в кастрюльке. Столбик термометра, прибитого к ставням, опустился до отметки в минус десять градусов – неслыханная температура для здешних краев! И нос-то не высунешь лишний раз… Слава Небу, курица Маха, переведенная на жительство в теплую избу, неслась как заведенная. Сейчас она разлеглась в ворохе тряпья около печки и нежно мурлыкала, по мере возможностей куриной глотки. Ручные куры были не редкость в кошачьих семьях, съесть свою несушку считалось большим грехом.

Группа тщательно готовилась к рейду – заранее посадили на усиленный паек свиней, тщательно вычистили и смазали ружья, наточили ножи, проверили амуницию. Кыря Шувалка, местный художник-муринист, набросал по словесному портрету вполне правдивую рожу бандюка Вельветового, и теперь каждый житель деревни легко узнал бы его в городе.

Вечером десятого декабря, аккурат в Барсянин День, группа собралась около свинюшни. Шли последние приготовления: бойцы подвязывали хвосты, приторачивали мешки к седлам, попутно давая хорошего пинка строптивым хрюшкам, которые все норовили почесаться то о стены, то друг об друга… Из ноздрей у них шел пар, что говорило о хорошем морозце; группа собираясь покинуть Беломохи до полуночи, чтобы проникнуть в город незамеченной. Кто будет блыкаться по улицам в такую погоду? Так что похолодание оказалось очень даже кстати. Свиней и оружие бойцы собирались оставить в доме старой абиссинки с двумя дежурными, а остальные должны были рассыпаться по городу под видом торговцев яйцами, которые бережно упаковали в большие корзины.

Провожали зубастиков всей деревней. Жены обнимали мужей, незамужние девицы стреляли разноцветными глазами в боевых котов, старики хлопали свиней по бокам, словно проверяя их на прочность, а дети с завистью глядели на все приготовления и мечтали подержать в лапках настоящее ружье… Котятам все в радость! Учительница уходит, занятия отменили, зимние каникулы начались аж на месяц раньше. Ну, что делать, на войне – как на войне! Пестра тоже осталась дома, но вышла проводить близкую подругу. В последний момент она незаметно сунула ей за пазуху только что испеченный кулеш с рыбой, на всякий случай. Арыся была растрогана до глубины души и пообещала вернуться живой и невредимой… Она была единственной женщиной в отряде и к тому же важной птицей, так что Криволап наказал котам беречь училку, как глаз! – правда, она об этом не знала. Но, наблюдая излишнюю суету вокруг нее, догадывалась.

На хрюшках сидели по двое. Пушняк с Пухлявой устроились на Апроське, бодрой смекалистой свинье, разукрашенной серыми яблоками. Сосновые седла с двойной подпругой казались жестковаты, но зато оборудовались спинками и стременами, так что сидеть было вполне удобно. Свиньи легкой рысцой двигались друг за другом по заснеженной дороге. Зубастики молча растянулись в морозной мгле, и лишь сопение свиней и белый пар из их пятачков и кошачьих носов выдавали присутствие живого. Кошки тихо покачивались в седлах, думая о своем… Пушняк сидел впереди и время от времени поддавал мягкими унтами в бок Апроське. Та отзывалась недовольным хрюканьем, но шага не меняла.

– Оставь ее в покое! – раздраженно сказала Арыся. – Хорошая свинья сама знает, с какой скоростью ей бежать. Верно, Апрось?

– Пхрр-р! – отвечала Апрося, мотнув ушами. Уши, видимо, мерзли.

– Говорят, жители гор ездят на козах. У них удобные рога, да и под седлом они ходят лучше. Ты что-нибудь слышал об этом? – спросила Пухлява, которой было скучно просто так трястись на марше.

– У козы спина узкая, да и запахи она плохо чует. А натасканная хрюшка даже тайник с оружием найти может. Но в целом коза тоже хороша, можно попробовать обменять несколько штук на корову. В мае торговцы погонят животных по деревням, тогда и обсудим.

– Мне кажется, шерстистая коза лучше приспособлена к морозу.

– Ничего, наши хрюшки тоже не лыком шиты. Жиру в двадцать сантиметров! Картечью не пробьешь, и шашкой не прорубишь… Никакая коза тут и рядом не лежала. К тому же свиней можно использовать в бою как таран. Вес-то какой!

– Свинья в болоте провалится, а коза может пройти. Кроме того, козы отлично лазают по горам!

– Ну, мы пока в город едем. А там посмотрим…

– Котя, а что делать будем, если все яйца распродадим, а ничего толком не выясним? Назад поедем?

Пушняк нахмурился:

– Не знаю. Свиней будем продавать!

Апрося протестующе захрюкала. Хрюшки неплохо понимают кошачий язык, только сами говорить не могут. Женщина дружески почесала теплый бок свиньи:

– Не слушай его! – прошептала она, с трудом сдерживая смех. – Командир у нас молод и глуп.

– Но-но! – обиделся ушастый стрелок. – Попрошу соблюдать субординацию, женщина…

Через два часа хрюшки остановились на передых. Мороз окрепчал, став непривычно жестким для Южного берега. Седоки одели своим свиньям толстые шерстяные гетры и вязаные шапочки. Ближе к утру, не доезжая до города нескольких верст, на полянке устроили костер, где сварили общую на всех похлебку из картошки и сушеных грибов. Свинюшкам отлили в ведро и проследили, чтобы каждая пожрала. Пока животные грели зады, повернувшись ими к костру, их седоки шумно прихлебывали из алюминиевых кружек горячий мятный свар. Полчаса священного отдыха! Но дело зовет… Ведро и прочий громоздкий скарб решили оставить в лесу, чтобы забрать на обратном пути. И вновь в рассветной мгле потянулась вереница мстителей…

В город отряд входил тихо-тихо. Даже свиньи перестали пофыркивать и настороженно осматривали местность маленькими глазками сквозь заиндевевшие ресницы. В крайних домах все спали, лишь одно круглое окно светилось желтоватым светом, словно кошачье око. Кавалькада старалась идти по самым глухим местам, выбирая дороги, покрытые снегом, чтобы не было слышно стука копыт. Свиньи тащили свои задницы вверх без особого удовольствия, но, к счастью, идти пришлось совсем не долго. Вскоре во тьме прорезались очертания знакомого дома. Он казался совсем нежилым – окна темны, труба над крышей занесена толстой белой шапкой.

– Это здесь? – спросил Пушняк.

– Да, приехали! Слезаем.

Полуперс тихо мяукнул, и бойцы начали спрыгивать на землю, разминая лапы. Дверь, на удивление, была не заперта – видимо, бандиты просто сломали замок. Коты сняли треухи и осторожно вошли внутрь, принюхиваясь и поводя ушами. Не дожидаясь разрешения, хрюшки тоже гуськом полезли в дверной проем, спасаясь от холода. Они тыкались замерзшими пятачками в лапы хозяев и требовали сладкого. Какая свинья не любит сладкого тревожной морозной ночью?..

– Кыш, щетина! Ррр-р… Ну и холодрыга. Может, печку запалим? – предложил самый молодой из группы, Мурилка, сын Криволапа. Ему был всего полтора года, но отец, сам бывший военный, не раздумывая отпустил юношу на дело.

– Ага, и на дым из трубы привлечем сюда весь город.

– Можно задвинуть заслонку. Задохнемся, зато тепло!

– Идиот…

– Яйца где? Живее сюда тащите, а то промерзнут!

– Да уже, наверное, как каменные…

– Эх, точно!.. Это была плохая идея. Лучше бы повезли сушеные грибы!

– Чего же ты раньше молчала?!

– Я не думала, что будет такой холод! – слабо оправдывалась Пухлява, вертя в лапе промороженное яйцо.

– Надо бы отогреть чем-нибудь.

– Высиживать их, что ли?

– Ага, и завтра цыплят продавать!

– Отогреешь тут… У самих… я хотел сказать, что клык на клык не попадает…

– А ты хвост в штаны засунь, все теплее будет!

Коты заржали, а свиньи захрюкали.

– А вы что расхрюкались, морды? У вас и хвоста-то нет! Вот что… давайте их сварим, – предложил голодный Кыря, – и будем продавать как вареные.

– Это идея!

– Ведро-то оставили…

– Может, тут чего найдем. Надо обшарить дом!

– С этого, вообще-то, и нужно было начинать… – хмуро пробормотал Хвостун.

– Дельное замечание! – ехидно прошептала Арыся, наклонившись к уху полуперса: – Давай, учись азам разведки.

– Обойдусь без советов! – грубо ответил молодой кот. Кому понравится, когда баба носом тычет, как кутенка в лужу… Эх, надо было в деревне ее оставить!

Осмотр дома не занял много времени. Обычный дом-ротонда, с остроконечной крышей и небольшими круглыми окошками; по центру расположилась печь каминного типа, а вокруг нее вилась лесенка, ведущая на второй этаж и далее, на чердак. Вход в подпол был закрыт деревянным люком со сломанными петлями. На первом этаже стояла брошенная старая мебель – продавленный диван, шкаф с какими-то дешевыми журналами и папками, этажерка, несколько разномастных стульев с отломанными спинками и ножками, ободранное неизвестными когтями кресло, книжная полка. Весь пол был усеян обломками стекла и бумагами, видимо, не нужными исчезнувшей конторе. В черном зеве камина лежали обугленные части стульев и паркета. Картину дополняли три драных матраса в углу, на которых, видимо, отсыпались бандиты Воркота. Тут же валялись остатки трапез: рыбьи скелеты, панцири крабов и яичная скорлупа.

Пока часть бойцов обследовала подвал, Кыря притащил с чердака старый и зеленоватый, но вполне целый медный таз. Камин затопили-таки кусками мебели, решив, что в зимний воскресный рассвет вряд ли кто будет таращиться на далекий заброшенный дом. Кроме того, хорошим камуфляжем были вечно дымящие трубы мыловаренного заводика с промзоны. Жгли же печь бандюки – и никто не встрепенулся, между прочим! Да и согреться не мешало бы…

Яйца худо-бедно разморозили и сварили в два захода, а сами ограничились сухим пайком и все тем же мятником. Никуда кошка без мятного свара! Тем более в такой холодрын…

Пухлява взяла в лапу яйцо, осмотрела его и вдруг сморщила нос:

– Ребята, вы чего? Такие яйца у нас никто не купит!

– А мы скажем, что это сырые…

– Любая хозяйка в три секунды распознает их вареность! А торговцу всей улицей надают по шее, и поделом…

– Что же делать?

– Может, раскрасить их чем-нибудь и продавать, как сувениры? – неуверенно спросил Мурилка.

– Во! Устами котенка глаголит мудрость! – усмехнулся полуперс.

– Я не котенок… – обиделся Криволап-младший и забился в угол, гладить холодную рукоятку отцовского мяузера. Действовало успокаивающе.

– Это отличная идея, – сказала Арыся, – и денег мы больше получим! Мурилка молодец.

Кырин, который никогда не расставался с маленьким мольбертом и коробочкой с красками, высунув язык, до самого солнца расписывал яйца всяческими звериными мордами и сказочными тварями. Хвостун держал факел, потому-то батарейки было жалко, а остальные зубастики окружили художника, и, не дыша, следили за действом… Готовые яйца осторожно укладывали в корзины на добрый слой вычеса, который тут же надергали из матрасов.

– Какая красота… – прошептала Арыся, нежно пересчитывая разноцветные сокровища, – даже жалко отдавать в чужие лапы…

– Красота за правое дело – разве не достойный обмен? – пробормотал Пушняк, облизываясь.

III. В дуплах

1

Старый пестрый сыч, настоящего имени которого никто не знал, по прозвищу Очкастый Сумрак, в последнее время чувствовал смутное беспокойство. Он лежал в дупле громадного вяза и пытался читать газету, но глаза лишь бестолково напрягались, потому что мысли были далеко от стекольных и охотничьих новостей… Шуршуха не зря летала в соседнюю Кошендрию, ни одна сова в здравом уме не попрется в осенние шторма через Райский пролив. Сорок верст ледяного ветра… с чего бы это?

Бывший офицер органов безопасности был мудр, проницателен, и поэтому все время ждал неприятных новостей. Тем более теперь, когда старуха Глотова вернулась из своего странного вояжа и второй день не показывается из дупла. Хмурое небо нависло над Островом, голые ветви уныло скребутся друг о друга на ветру, словно потирая лапы в предвкушении чего-то… кажется, уже и сам воздух в Вязовой Роще наполнился скрипучей тревогой.

…Соседка постучалась к Очкастому холодной дождливой ночью. С ней были подружки Афилия Поклева, сова среднего полета, и бойкая ушастая Сипа Телемба, известная на всю округу сплетница и мышеловка. Они долго топтались в предгнезднике, отряхивали мокрые крылья и вертели влажными головами. Глотова и ее спутницы были мрачнее тучи. Войдя в гостиную, они тут же закурили длинные янтарные трубки, крепко зажав их в кривых клювах. Сыч терпеливо ждал, протянув озябшие лапы к печке-окоселке. Окоселками их назвали оттого, что иногда напрочь угоревшие совы выкидывались из дупел. Правда, поговаривают, что пострадавшие клали в печку какую-то особую траву… а ежели топить обычными дровами и сделать хорошую вытяжку, то и выкидываться не тянет, а скорее, наоборот…

– Ну, что хорошего скажешь, соседушка? – спросил Очкарик, поочередно разминая когти. – Далеко ты летала, и, поди, не просто так?

– Слухи разные проверяла… – с трудом ответствовала Шуршуха. – Телемба сейчас все расскажет, а то я глотку простудила – говорить больно.

– Дела неважные у нас, Очкастый Сумрак! – громко сказала Сипа. – ИХ видят все чаще. У кошек отрядами особого назначения уничтожено четыре пришельца.

– Чем же, по твоему мнению, так опасны Внешние? Они уже года два, как вокруг ошиваются, но никого не трогают.

– Думаю, они хотят найти способ ввергнуть государства в хаос.

– Почему же пришельцы просто с боем не захватят планету? Судя по рисункам, это довольно крупные твари, весом в двадцать кошек. Или сто сов!

– Тривиальная бомбардировка материка… Уххммм… Я полагаю, у наших гостей несколько иные планы.

– Например?

– Порабощение без насилия.

– Ты вот вроде неглупая сова, а мелешь всякую чушь… как порабощение может быть без насилия? Кто добровольно согласиться стать рабом?

– Возможно, безродная часть жителей Песландии.

– Мне кажется, Шуршуха права. Ради хорошего надела небогатые псы могут пойти на что угодно. Они уже столько лет точат зубы на западные земли!

– Собаки, при всех их недостатках, не любят чужих на своей территории.

– А кто любит? Значит, им предложат хороший кусок, чтобы они не вякали. Например, всю Кошендрию.

– Прелестно… Ну, поглядим, что будет дальше. Весьма любопытно, какие у НИХ виды на крыс, которые тоже живут автономно… – просипела Глотова.

Сумрак подошел к стене, отодвинул занавеску и с печалью посмотрел на увесистую коровью тушу Культурного континента. Он всегда радовался ее солидной толщине, а сейчас она вдруг показалась ему безухим зайчонком, над которым неслышно кружится ястреб.

– Подземные замки крыс недоступны пришельцам. Ни для разговора, ни для агрессии. Скорее всего, они вообще о них не знают! А собаки живут в степной, открытой зоне. У них много совершенно пустынных мест, где может сесть незамеченной малая летающая машина пришельцев.

– Ерунда! Они даже и не думают скрываться. В этом году Внешние обосновались там под видом торговцев, а псы считают, что чужаки пришли к ним с Диких Земель. Наивные звери! Вот уж Небесный Царь ума не дал… Дикие Земли населены неразумными формами, это знает любой совенок.

– Ну… я бы не стал делать столь категоричных заявлений. Хотя, согласен, любое мнение на этот счет… угуххмм… бездоказательно, ибо никто из нас там не был, – пробурчал сыч.

– И это вполне разумно с нашей стороны! – хихикнула Телемба. – Нечего совать свой любопытный клюв туда, куда тебя не приглашали… Кстати, а как пришельцы разговаривают с псами? Они что, уже умеют говорить на зверином языке?

– Нет, но они его каким-то образом изучили и общаются письменно. Все излагают на бумаге через своего посредника, скорее всего, ученого-лингвиста.

– Да уж, псов, видимо, здорово охмурили!

– Я вынуждена разочаровать вас, коллеги, но и в Кошендрии завелись предатели. Пришельцы непонятным образом гипнотизируют некоторых кошек. И они становятся их агентами, которые выслеживают и уничтожают сотрудников ООН и представителей власти. Возможно, часть из них уже сидит в Императорском дворце! И будет протаскивать законы, выгодные инородцам. Правда, каким образом – пока не ясно. Но ясно как ночь, что идет тайная война за разрушение Кошендрии изнутри. Нынешнее правительство так же тайно пока борется с чужаками и их марионетками, чтобы не допустить паники среди населения, которое только-только пришло в себя после изматывающей войны с собаками. Но скоро все выползет наружу. И пришельцы, и гипноз…

Сплюшка нахмурилась:

– Телемба, ты мозги Очкарику не путай, точнее выражайся! При чем здесь гипноз? Все дело в наркотике! Это корень какой-то иноземной травы. Наркотик сводит котов с ума и позволяет манипулировать их поведением. Съевшая траву кошка легко поддается внушению и готова к любым злодеяниям против своего народа. В городах появились группы наркотов, готовых на все ради этой дряни… Подобные травы, по слухам, ходят и среди собак. Хотя точно не знаю. Хитрый план, не правда ли? Бескровный захват и развал звериной цивилизации. Царство пауков, несмотря на некую… угухх… нелюбовь к млекопитающим, сильно озабочено этими событиями.

– Откуда такие сведения?

– У пауков везде живут собратья, а общаться, как тебе известно, они могут телепатически.

– Восьминоги никогда не делились с нами информацией. Когда это ты умудрилась завести знакомого паука? Удивительно…

– Жизнь – затейливая штука!.. – улыбнулась ушастая Сипа и прикрыла веками плутоватые зрачки.

– Хорошо быть телепаткой! – вздохнула Афилия. – Только подумаешь про коньяк, глядишь – уже и стопку несут…

– Ну и дела, – угрюмо произнес Очкастый Сумрак, звеня графином, – парламент, конечно, знал о существовании пришельцев, которые делали редкие десанты на планету для изучения ее биосферы. Однако иноземцы вели себя пристойно, и ничто не говорило об их враждебных намерениях!

– Всякое присутствие чужого потенциально опасно! – авторитетно заявила Телемба.

– Просто удивительно, откуда у нас такой тупой Парламент. И разведка. Никто ничего не изучает без какой-нибудь вредоносной цели. Правда, Шуршуха?

– Правда твоя! – просипела Глотова и закашлялась в бурном приступе. – Простите… продуло над проливом… угукххм… Но дело не терпело отлагательств, пришлось лететь, кое-что прояснить. Поклева, а ты чего молчишь, словно тебя ватой заткнули?

– А я-то что… – забеспокоилась Афилия и виновато моргнула. – Я… это… солидарная с вами.

– Понятно…

– К нам ни разу не поступало сведений, что пришельцы сами кого-то убили. И поводов для паники не было. Наоборот, я оказался свидетелем убийства чужака! – воскликнул Сумрак, которого задело отношение женщин к работе спецслужб.

– И когда это ты успел, а, Очкарик? – прищурилась Сипа, задумчиво глядя через стопку на пляшущий в печи огонь.

– Потом как-нибудь расскажу.

– Ну-ну… Интересно, почему все население Острова до сих пор ничего не знает о нависшей опасности?

– Наверняка по тем же причинам, что у кошек. Власти боятся признаться, что они давно знают о Внешних, и откровенно прощелкали угрозу. Кроме того, неизвестна реакция простых граждан на зловещую новость. Особенно в Кошендрии, только что пережившей войну!

– Дамы, вы не учли еще одну причину! – возразил старый сыч. – Вполне возможно, власти хитрят, тянут до последнего, делая вид, что ничего не происходит, для того чтобы не спугнуть врага. Контрразведка работает в обстановке глубокой секретности, а внешне жизнь продолжается, как ни в чем не бывало.

– Думаешь, это маневр?

– Очень может быть.

– А что происходит на нашем острове? С виду – тоже ничего!

– У нас и у крыс действительно ничего не происходит. Наш островок, напрочь заросший огромными старыми деревьями, чужаков не интересует так же, как и крысиные подземные города в скалах.

– Отчего же?

– По всей видимости, они не считают мелкое островное зверье достойным противником. Наши тушки труднодоступны для изучения и акций. Посему несущественны, с их точки зрения, в плане обороны. Главная противодействующая сила – это кошки и собаки. У них есть армия, флот…

– Ой, уморил… Какой же это флот? Так, рыболовные корыта, переделанные для войны… В одни напихали пушек, в другие – камней. И с этим можно идти на монстров, преодолевших космос?

– …тем не менее, у жителей материка есть власть, оружие и большая видимая численность. Если внешние проявят агрессию, она, скорее всего, будет направлена именно против них. Но это не значит, что мы можем смотреть на угрозу сквозь когти!

– Так это что же… у нас началась война?.. – прошептала Поклева.

– Ну, ты даешь! Ума дупло… – Телемба чуть не свалилась с табуретки. – Ты только сейчас сообразила, что ли?

«Ох… и отчего я такая тупая?..» – с тихой печалью подумала Афилия и стыдливо засунула клюв в стопку.

– Сипа, не буйствуй. Всякая сова для чего-нибудь нужна! – важно изрекла Шуршуха, выбивая трубку о край пепельницы.

– Как ты думаешь, кто победит? – задумчиво спросила Телемба, взъерошив перья на лбу.

– Не знаю… – развела крыльями Глотова. – Хочется верить, что победит правый. Но судя по подлым способам, применяемым пришельцами, результат не предопределен.

– Ты имеешь ввиду наркотик и внушение?

– Да. Я полагаю, иноземцы придумают что-нибудь, чтобы вновь стравить кошек и собак, но на этот раз гораздо сильнее. Опустошат главный материк войной и спокойно войдут в наш мир, добивая огнем и мечом остальные мелкие народы.

– Нас они не тронут! Дабы сохранить ценные деревья… – криво улыбнулся хозяин.

– Не обольщайся, Очкарик. Напустят заразу – и лунец.

– Ты, Шуршуха, ужасные вещи говоришь… – вздохнула Поклева. Она не любила разговоры о смерти и уже пожалела, что навязалась в гости к Сумраку.

– Какие-то безрадостные перспективы у нас, ёлки-дубы… Неужели все так плохо… А зачем им, скажите на милость, наша планета?

– Наверное, они пропили свою, – хихикнул сыч, – или расплодились так, что родина дала им хорошего пинка на поиск новых территорий.

– Я думаю, все проще, – возразила Шуршуха. – Они ищут полезные ископаемые и, возможно, дешевую рабочую силу. Впрочем, при любом раскладе мы проигрываем. Существа, способные преодолевать космос, вряд ли долго станут с нами возиться. Кинут пару бомб… Бац! И все…

– Но пока почему-то не кинули?

– Видимо, они просто хотят получить свою добычу с ненарушенной экологией и, возможно, переселиться сюда. Без потерь со своей стороны.

– У нас есть шанс победить. Но только в одном случае, – подал голос Очкарик, – если мы объединимся, как в старые добрые времена. Очень старые… Уххаа… Надо забыть разногласия видов и вместе подняться против врага! Какой бы великий и изощренный он не был.

– Точно! Пошлем официальную делегацию за пролив и дадим понять кошкам, что совы – не сами по себе, они тоже готовы принять бой.

– Отлично. Только я больше не полечу! – сказала Шуршуха, громко сморкнувшись в платок.

– Обойдемся без героических залетов. Надо наладить… уххуххх… расплывчатые отношения с пауками и попросить их передать собратьям на всем материке наше решение.

– Пауки, я уверена, и восьмой ногой не пошевелят ради сов, которые их периодически едят.

– Значит, необходимо заключить Пакт о ненападении. Хотя бы временный, до полной победы над врагом.

– Это будет нелегко…

– А кто говорил, что будет легко? Давай, Очкарик, действуй – у тебя ведь остались хорошие связи! – просипела Шуршуха, выпуская из клюва длинную струю дыма. – Бей в бубен, буди разжиревших коллег. Я тоже по своим каналам поработаю… Может, пользу какую принесу.

– Да уж… Праздник кончился, старуха! Прощайте, радостные пиршества и пышные охоты… уаххааа… нас ждут суровые дни… Но пульку-то мы все-таки распишем?

– Непременно. Война – войной, а игра – игрой! О, как сказала, а?.. – Глотова победно улыбнулась и принялась расчерчивать мелком игровое поле. Движения ее были неверными и угловатыми, но окосевшие друзья этого, конечно, не заметили.