Текст книги "Зверюшки. Фантастический роман"

2

«Отпетые клювы», благополучно вернувшиеся на каменный пятачок, в великой скорби глядели на окоченевшие тела тридцати трех овчаров, не дождавшихся эскадрилью. Видно было, что собаки сбились в плотную кучу, пытаясь согреться, но это их не спасло. Тела псов уже наполовину занесло снегом, лишь кое-где темнели торчавшие оскаленные пасти с заледеневшими носами, и меховые сапоги. Лютая женщина-зима, с боем отступая на север, спряталась высоко в горах и безжалостно убивала любого, кто осмеливался задержаться в ее владениях…

Джимар Атлон сидел отдельно, прислонившись спиной к скале. В застывших лапах он держал коробочку, где в гусином пуху сжался паучок, уже почти распрощавшийся с жизнью. Он слабо запищал, увидев склонившийся над ним громадный желтый клюв…

– Ты кто? – спросил Перокл.

– Я Аржес… Шелюст…

– Тот самый?! – изумился филин. История о легендарном паучке-пьянице давно облетела ряды солдат, приукрашиваясь с каждым витком новыми сочными подробностями.

– Как же тебя мать отпустила?

– А я и не спрашивал… Командир собак велел передать, что они держались до конца… Да здравствует Сопротивление!

– Опоздали! – с грустью прошептал Шеполуг, пряча коробочку с царским сыном в карман комбинезона. – Эх, на день бы пораньше…

– Мы и так летели из последних сил! Хорошо еще, что туча на вершине немного развеялась, иначе вообще неизвестно, нашли ли бы мы это плато.

– Нашли, а что толку… Ну, что теперь будем делать, господа совы? – спросил один из летчиков, поднимая и отряхивая от снега пустую металлическую фляжку из-под коньяка. – Нести вниз нас теперь некому. А сами мы часа через три передохнем здесь от холода.

– Может, попробовать низким летом?

– Каким еще летом?! Мочи нет, кровь стынет в жилах, словно там простая вода! Коньяк на нуле… К тому же посмотри, как ветер прижимает к горе. У нас не будет сил с ним бороться.

– Южный ветер несет весну… – вздохнул один из летчиков. – Но как сейчас это некстати. И правда, сил лететь уж не осталось никаких, командир. Крылья не шевелятся!

– И что же, прикажете замерзать здесь? А что скажут крысы?

– Они ничего не скажут… у них давно зуб на зуб уже не попадает. Как бы тоже не померзли напрочь! – один из летчиков кивнул в сторону саней, где в мешке сидели, прижавшись к друг дружке, спасенные. Кожа их была тонкой, а шерсть жидкой, непривычной для лесных похождений, и только совиный коньяк еще поддерживал в их тельцах уголек жизни. Одна из крыс почему-то вообще была без шерсти, и товарки согревали ее своими телами.

– Кстати, какие новости снизу?

– Не знаю… пауки умотались и спят. Через пару часов сами все увидим!

– Может, перекурим хоть чуток, а?

– Вот что, братцы, – хрипло произнес Шеполуг, туже затягивая кожаный шлем под клювом. – Перекурите потом, а сейчас надо шевелиться. Придется добираться своим ходом.

– Ты с ума сошел? Мы будем идти вниз до самого лета!

– А я и не призываю вас идти. Снимайте каски и привязывайте их на задницы. Это приказ!

– Вы хотите, чтобы мы… спускались на касках?!

– Почему бы и нет? Понесетесь, как миленькие. Только не забывайте подруливать крыльями. И следите за ранеными! Делайте, как я говорю, и поживее, иначе мы проторчим тут до темноты и точно все откинем когти…

– Ну, как братцы? Рискнем?

– Другого выхода нет.

– Годится!

– …клювы не сильно разевайте, иначе снега наглотаетесь. И возьмите одного паука… на всякий случай… вдруг разминемся!

Бойцы, тщательно подвернув хвосты в алюминиевое нутро касок и застегнув ремешки на пузе, начали готовиться к необычному передвижению, с опаской поглядывая вниз. Лагеря сквозь полуденную дымку не было видно даже в бинокль, но манящие теплом огоньки разбросанных костров вроде бы пробивались. Летчикам ужасно хотелось пожрать вволю, отогреться и отоспаться, но для этого надо поработать…

Склон выглядел крутым, однако гладким и снежным; легким тельцам птиц, похоже, ничего не грозило. И даже солнце, разогнав наконец горный туман, глянуло на них сверху ласковым глазом – это был хороший знак.

– Эй! А крысюки как же? У них этот номер точно не пройдет.

– Крысами я займусь лично, – сказал Перокл, садясь на передок саней и перевязывая лапами веревку. – А вы давайте катитесь, меня не ждите. Встретимся внизу!

– …Ууууу-ххха-а-а-аа!!! – огласились горы совиными, то ли испуганными, то ли восторженными воплями. – Доро-о-огу отпе-е-е-еты-ы-ы-ым…!!!

И несколько десятков пестрых комочков кинулись и понеслись по ярко-белому горному насту. Склон становился все круче, совы неслись все быстрее, разбрызгивая ослепительный веер искрящихся снежинок… «Тормозии-и-и!.. Растопырить когти!!!» – заорал кто-то из звеньевых, но было поздно – совы одна за другой, как снаряды из пушки, полетели в пропасть. Но зачем птицам дадены крылья?.. С испугу-то и не сразу вспомнили о них, однако весь отряд благополучно взлетел – и откуда только силы взялись! – перелетел через ущелье и покатился дальше…

…Сани тоже летели вниз, как бешенный песландский конь, подпрыгивая на камнях и колдобинах. Деревянные полозья трещали, с трудом выдерживая виражи; за санями вился шлейф разбуженного снега, того и гляди грозящий переродиться в лавину. Шеполуг, в летных очках, залепленных снегом, рулил полувслепую, и крысы тихонько визжали на поворотах, но цепко держались за друг за дружку в мешке… И когда впереди показалась пропасть, филин подумал, что все, его пассажирам каюк…

Он закрыл глаза и уже хотел бросить к червям веревки, но неожиданно сани, взлетев на бугорок, словно сказочная птица, перелетели горную пасть и ляпнулись на противоположной стороне, воткнувшись носом в сугроб, а Перокл взмыл вверх, подобно ошпаренной курице… Крысы посыпались по склону, как картофель из мешка, но все до единой оказались живы и очень скоро побежали назад, к саням… самые сильные из них дружно навалились, перевернули их и уже нетерпеливо приплясывали на морозе, ожидая, когда приземлится изумленный Шеполуг.

Дальше коварных трещин и опасных скальных выступов уже не встречалось, а отдельные препятствия филин умело объезжал, направляя нос саней в нужную сторону; то и дело были слышны его азартные крики, вперемешку с опасливым писком крыс-путешественниц, которые немного разогрелись и пришли, наконец, в себя. Некоторые из них даже улыбались, и только Перфильда почему-то плакала.

Минут через сорок внизу показались первые шатры собак, вставших у самого предножия величественного Хребта, словно специально дразня пришельцев. Бойцы Перокла сидели на большом плоском камне, в большом волнении ожидая своего командира. Одни отдыхали, щурясь на резкое горное солнце, другие проверяли оружие и перебинтовывали раны. Шеполуг словно камень, пущенный из пращи, пролетел мимо и даже не остановился, только успел махнуть крылом – вперед! Несколько ближайших летчиков, в ужасе, с криками «Стойте! Туда нельзя!..» ринулись за ним, и с трудом успели перехватить несущиеся сани. Крысы вновь вывалились, а Перокл со злым недоумением долго выбирался из сугроба, снимая на ходу разбитые очки. Один из офицеров поднес ему бинокль…

Грандиозная, одновременно нелепая и трагическая картина, открывшаяся его взору, разом отмела все вопросы. Страшная битва в долине была в самом разгаре…

Командир чучелом застыл в ужасе от увиденного, только бинокль подрагивал в его когтистой лапе, а клюв сжался от отчаянья так, что чуть не треснул.

– Ну, что там?..

– Летающие железные штуки… Они убивают наших зверей! Они… они… – у Перокла перехватило дыхание, и он с трудом смог закончить фразу: – …они гоняются за ними, как мы за мышами на охоте! О, Великое Небо! – взмолился он, швырнув бинокль в снег, – помоги же нашей армии… Чем мы так сильно прогневали тебя?!

– Это жуки. Нам тут паук уже такого нарассказывал, что перья стоят дыбом… Мы вас ждали, надо решать, что делать! – звеньевой сбивчиво, но в красках передал то, что эскадрилье доложил перепуганный паук прямо с поля боя. Он лежал в коробочке на груди убитого звериного генерала и каждую секунду тоже ожидал своей смерти.

Шеполуг надолго задумался, подперев голову крылом. Совы занервничали. Они окружили плоский камень, на котором сидел Перокл, и молча ждали приказаний. Наконец один из филинов с повязкой на лбу не выдержал:

– Время идет… Нужно спешить, командир!

– Сначала неплохо бы подумать… умереть мы всегда успеем.

– Разве мы сможем чем-то реально помочь? – недоверчиво спросила одна из сов. – Похоже, нас всех ждет в свои объятья чужая Луна.

– Немного подождет, не свалится… Есть план. Выровнять строй! Я знаю, что вы очень устали, но все же… у нас есть маленькая надежда. Итак… все, кто готов серьезно встать на крыло – шаг вперед.

Вперед выступило около двадцати сов. Остальные угрюмо молчали, поглядывая на свои окровавленные бинты и наспех наложенные шины…

– А у кого остались бомбы? Еще шаг!

На этот раз вышло всего четыре совы.

– Значит, вы с нами не полетите.

– Как же так, командир?..

– У вас будет другая задача.

3

Наступил полдень. Солнце палило уже вовсю, и хорошо было видно, как огромные стаи ворон с мрачными улыбками раскачиваются на ветках близлежащих деревьев.

Остатки звериной армии обреченно метались по белой широкой лощине, словно гонные зайцы. Кошки не могли укрыться даже на деревьях – жуки, спинные штыри которых неожиданно раскрылись в большие пропеллеры, с монотонным жужжанием летали над долиной, догоняя и убивая все живое.

Некоторые крысы умудрились залезть верхом на жуков, и пытались просунуть им в броневые отверстия пауков, но восьминоги бесславно сыпались на снег, словно горошины, с разящего током металла… Двум храбрым крысюкам удалось молотками разбить стеклянные глаза одного монстра, и тот слегка окривел, хотя боеспособности не потерял. Опустив винт, жук просто снес с себя зверенышей, размолов их в клочки…

Кошки, свирепо мявкая, до последнего отстреливались из винтовок, а когда кончались патроны, отбивались от жуков когтями, шашками и прикладами… Псы, рыча, рубили врага мечами и пытались просунуть им в пасти копья, но каждый, кто прикасался к металлу, почти тут же погибал. Точные стрелы арбалетчиков иногда застревали в жучиных жвалах, и никакого вреда им не приносили, сгорая дотла в голубых молниях.

Нескольким мастифам могучими ударами топоров удалось перерубить хитрые трубки на мордах, прежде чем жуки успели выстрелить током. Покореженные машины застыли в снегу, испустив под себя лужи какой-то темной вонючей жидкости, словно раздавленные клопы…

Еще один жук с отсеченными под корень железными усами, жужжа, катался по бесконечному овалу, словно заводная мышь: «жжзиууу… жжзиууу… жжзиууу…» Этот страшный звук забивался в уши зверей и сводил их с ума… И коты, обвязавшись гранатами, целыми взводами кидались прямо под колеса мерзких тварей, лишь бы не слышать этого чужеродного звука, и этого поганого рева; поле боя заволокло смердящим дымом и ужасом…

Через час картина битвы выглядела чудовищно… Двенадцать поверженных жуков громоздились на поле вперемешку с оружием, догорающими санями, перевернутыми пушками и тысячами погибших котов, крыс, собак, лошадей… Некоторые из них еще корчились в агонии, судорожно кусая мокрый снег… Вокруг были слышны вопли и стоны умирающих зверей. А над долиной по-прежнему висело безжизненное «жжзиууу… жжзиууу… жжзиууу…»

Остальные твари упорно гонялись по земле и по воздуху за оставшимися в живых воинами. Колли в шапочках с изображением половинки Луны прикрывали своими телами раненых бойцов и застывали, имитируя смерть. Глупые машины проносились мимо, но врачевателей было мало…

Лишь несколько сотен жителей острова Чуха, быстро окопавшихся в снегу при первых признаках тотальной мясорубки, еще могли надеяться на спасение.

– Смотрите, наши летчики! – прошептала одна из крыс, опасливо высунув нос на поверхность. – Они все-таки вернулись!

– Ой, и вправду… только много ли толку? Лучше бы не возвращались – теперь иноземцы уничтожат и их.

– Мне кажется, или сов стало гораздо меньше? – пробормотала взъерошенная соседка в порванном комбинезоне, глядя из-под лапки на слепящее морозной голубизной небо.

– Искусство войны требует больших жертв от тех, кто менее искусен… – не поднимая головы, печально изрек сидевший рядом в снежной ямке Чунха Игрыз. Он весь дрожал – то ли от холода, то ли от обреченности. Зверька по-прежнему угнетало чувство нереальности происходящего… казалось, ему просто снится кошмарный сон, и стоит лишь укусить себя за хвост и проснуться… но нет, это настоящая смерть витала над полем, и ее запах заволок долину тяжелой тучей.

– Вы только поглядите! Они отвлекают жуков!

– Это не поможет… Наш мир проиграл.

…Эскадрилья, даже не присев, полетела прямо на противника. Монстры явно заволновались – они отвлеклись от своих кровожадных дел и теперь пытались посмотреть, что же там такое происходит в небе, но их конструкция не позволяла делать быстрых маневров в воздухе, и поэтому совы всегда оказывались сверху, вне поля зрения чудовищ, сильно нервируя их.

Летчики, вопя непристойные слова, принялись активно метаться перед мордами жуков, стараясь сильно не приближаться. Раздразненные ловкими птицами, механизмы перестали хаотично трепыхаться, выстроились в подобие клина и, словно по приказу, бросились догонять нахальных сов. К удивлению Перокла, летели они очень быстро, и впервые филин по-настоящему испугался… Стальные штуковины не знали усталости, в то время как ослабевшие плечи бойцов с трудом поднимали и опускали ставшие неожиданно тяжелыми, как гири, крылья… Однако летчики упорно летели к Хребту, маня за собой смертельных врагов…

Они плавно поднимались все выше и выше, стараясь, чтобы жуки не выпустили их из поля зрения, но в этом не было нужды – твари цепко висели на хвосте, не желая упускать столь заманчивые объекты для уничтожения.

Вскоре впереди показалась знакомая расщелина, и совы из последних сил устремились туда. «Ну… кому должен – всем прощаю!» – мысленно прошептал Перокл и первым влетел в пещеру. Пролетев размахов двести, совы оглянулись – железные монстры без колебаний последовали за ними, только включили сильные лампы на мордах, осветив влажный свод и разбудив нескольких летучих мышей, которые с тревожным писком заметались у потолка…

– А вот и девочки!.. – прошептал один из летчиков и закрыл глаза.

…Огромная пещера наполнилась гулким ревом моторов, вперемешку с последней боевой песней сов… Жуки столпились на каменном полу, растерянно поворачивая механические усы. Похоже, их создатели поняли, что попали в ловушку, но было поздно. Точные сигналы управления сюда не долетали! Машины тупо ползали, мешая друг другу, потом зацепились винтами и сбились в бесформенную кучу.

– Ну что, сволочь? – весело спросил Шеполуг, глядя прямо в ненавистные глаза передней безмозглой машины, которая суетливо вертела башкой в поисках выхода. – Полетели на Луну?

С этими словами он крутанул рычажок взрывного устройства. Страшный грохот сотряс пещеру, напрочь завалив вход…

Эхо взрыва уже растаяло в каменной толще, а старый Хребет все возмущенно сотрясался и сотрясался, обвалив потолки во всех окрестных пещерах, на всякий случай…

«…Срочно в штаб: спешу сообщить, что армия Зверинска практически полностью разгромлена. Однако героизм и мужество воинов не оставили шансов противнику. Потерпев поражение в главной битве, пришельцы в полном составе покинули планету и вернулись в главное дупло, очевидно, замышлять новую кознь. Прошу разрешения отдать приказ паукам-диверсантам осуществить третью, последнюю часть операции.

Временно исполняющий обязанности Командующего объединенными войсками полковник Рикса Муун».

XVI. Кто умирает последним

1

– Глотова, ты?.. – Очкастый Сумрак, постаревший за одну ночь на добрый десяток лет, медленно подковылял к двери и прижался к глазку.

– Ага! Я с Несытью… И Поклева тут. Смотрим – газеты лежат, какой день нетронуты… Вот, зайти решили, проведать.

– Проходите… – пробурчал сыч.

– Что-то ты совсем сдал, отец! – покачала головой Шуршуха, вытаскивая из пакета свежезамороженное рыбное филе и гречневую лепешку. – Давно нормально ел? Давай-ка мы маленько приберемся! – добавила она, проведя крылом на пыльной столешнице, после чего осталась внушительная борозда.

– А… не помню… – Сыч покачал взлохмаченной головой. Он сильно похудел, и от него разило коньяком.

Женщины с неудовольствием посмотрели в угол дупла, где была навалена куча пустых коричневых бутылок. Афилия завертела башкой в поисках веника, не нашла и задумалась.

– Что нового в мире?

– И ты еще спрашиваешь, что нового, старый червь?! Давай, вытаскивай свою задницу на свежий воздух, а то совсем здесь загнешься… Сына уже не вернешь, и надо жить.

– Зачем, Глотова?

– Затем, что жизнь дается нам только один раз! И к тому же, мы победили.

– Победили? – казалось, сыч был искренне удивлен. – Победили пришельцев? Но это же невозможно…

– Еще как возможно! – улыбнулась Оперка, быстро орудуя сырой тряпкой по мебели. – Всех укокошили до единого. Представляешь? Весь Зверинск празднует победу, а ты здесь засел… как морская губка… Полетели вечером в город! Будет большой фейерверк, совиные гуляния, бесплатный коньяк и свежие мыши!

– …ага, а еще обещали парад нашей эскадрильи!

Очкарик, казалось, не воспринял радостных новостей должным образом.

– И орбитальный корабль уничтожили? Не верю…

– Все, все уничтожили, Сумрак! Говорят, был огромный взрыв… буххх!!! И лунец, нет чужаков. Да мы тебе свежую газету принесли, сам все узнаешь.

– Выходит, Мохног погиб не зря?.. – горестно спросил сыч, глядя на лист бумаги воспаленными от слез глазами. – Я читать мелкий шрифт сейчас не могу… зрение что-то упало. Даже очки не уже помогают.

– Мы тебе новые подарим. А сейчас, давай, садись поудобнее, протягивай когти к огню и слушай…

– Подождите… – неуверенно произнесла Поклева, шарясь в кармане жакета. – Мне тут… кое-что… кое-кого дали… знакомый передал, у него двоюродный брат в этой самой… в эскадрилье служил… может, возьмешь себе, а? А то я… это… не гожусь в опекунши, своих сорванцов полно. Сожрут, того и гляди…

– Ты чего это, Афилия? – с подозрением спросила Оперка, косо глядя на приятельницу.

Поклева, окончательно смутившись, вытянула из кармана деревянную коробочку и настороженно оглянулась. «Опять я что-то делаю не так!..» – уныло подумала она, глядя на кривые клювы товарок.

Из коробочки вылез паук. Увидев целых четыре нетрезвых совы, он тут же в ужасе юркнул обратно.

– Это Аржес… Сын этой… Пунгвы.

– Паук!.. – одновременно воскликнули Несыть с Шуршухой. «Точно, у Поклевы мозги превратились в помет. И так умом никогда не блистала, а тут вообще…» – мысленно поежилась Оперка, отодвигаясь от болотной совы. Она взглянула на Шуршуху, однако Глотова, прищурившись, задумчиво молчала.

– … понимаете, он не желает возвращаться домой. Пунгва должна вскоре отойти от дел и сделать его царем, но этот шалопай всеми ногами отказывается от власти, ему больше по нраву путешествия и приключения в далеких странах. Верно я говорю, Шелюст Младший?..

– Подожди-ка, Афилия…! – замахала пустой рюмкой Глотова. – Судя по всему, у него есть старший брат. Почему бы его не посадить на престол?

– Мать посчитала, что он слишком глуп для ноговодства, – пискнул паук, решивший, наконец, вылезти на стол. – Он думает только о жратве, выпивке и паучихах.

– А ты о чем думаешь?

– Я думаю о том, как велик и разнообразен мир, – признался Аржес.

– Ты домой правда не хочешь?

– Ни за что! – горячо воскликнул Шелюст. – Всю жизнь просидеть в черной дыре – это не для меня.

– А как же престол?

– А-а… найдут кого-нибудь! – беззаботно махнул ногой паучок. – Свято место пусто не бывает. Кроме того, я уверен, что Царством должна управлять только женщина.

– Ого!.. Ну, что, Очкарик? Не хочешь усыновить блудного интеллектуала Темного Царства? – хихикнула Несыть. – Вот уж хлебнул воли паренек, ничего не скажешь…

– Что ты ржешь? – нахмурилась вдруг Шуршуха, наливая себе очередную стопку. – Я понимаю, что эта мысль никогда бы раньше не стукнула нам в черепушки! Но времена сильно изменились. Аржес, как никто, скрасит Сумраку одиночество. Он молод, но умен и любознателен. И уже столько всего повидал и пережил! Даже войну… Этот паук знает почти обо всем, и будет делиться новостями со старым сычом, у которого не осталось большей радости, чем почитать утреннюю газету… Верно я говорю?

Старик, наклонив седую взъерошенную голову, молчал.

– Вообще-то, да… Вам есть, что рассказать друг другу… о чем вспомнить. Будешь пить с восьминогом на пару у камина… Он по этой части тоже не дурак! – подмигнула Оперка.

Кинув внимательный взгляд на Несыть, Сумрак вдруг сделал резкий шаг к столу, и женщины чуть было не содрогнулись от ужаса, но он просто подставил крыло. Аржес быстро взобрался сычу на плечо и теперь хитро глядел из перьев, как из единственно надежного укрытия. Совы раззявили клювы, да так и простояли с минуту, моргая в легком недоумении… На их глазах только что свершился биологический нонсенс, поющий победу разуму.

Первой пришла в себя Оперка.

– Ну и дела… Думаю, это надо отметить… – воскликнула она, доставая из сумки очередную бутылку крепкого напитка. – Очкарик, открывай. За новую жизнь!

– Я же тебе говорила, Поклева, – каждая сова для чего-нибудь нужна! – пьяно пробормотала Глотова и, откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно улыбнулась.