Текст книги "Всего дороже. Вилла Д’Эсте (сборник)"

Маргарет Пембертон
Всего дороже. Вилла Д’Эсте

Всего дороже

Глава 1

Под ногами Полли Керкем скрипел снег, она шла и напевала. Была зима, но хотя на Полли поверх простого батистового платья была только толстая шаль, она не чувствовала пронизывающего холода. На руке у нее висела большая корзина со свежими коричневыми яйцами с Дэллоу-Фарм, от сестры Филдинг. Ферма находилась примерно в четырех милях от Наву и дома Полли. Она получила яйца в обмен на аккуратно сшитую юбку из толстой шерсти. Слабое зрение не позволяло сестре Филдинг шить самой, поэтому она отдала ткань Полли, и та взялась за работу с радостью. Яйца в обмен на юбку, окорок за куль смолотой муки. В Наву редко пользовались деньгами. Каждый сосед помогал другому соседу, и Полли даже в голову не приходило, что люди могут жить по-другому.

Выйдя из букового леса, Полли заслонила рукой глаза от яркого солнца. Перед ней в излучине великой Миссисипи лежал Наву. Маленький городок, новый городок, красивый городок. Джозеф Смит – человек, что привел их сюда и построил в безлюдной болотистой местности это поселение, любил повторять своим последователям: «Наву означает “Прекрасное место”».

Полли ускорила шаг. Ей нужно было успеть дотемна попасть к Люси Марриот, которая ждала ее с продуктами, чтобы готовить ужин. Полли было всего восемнадцать, но она хорошо помнила, как впервые увидела Наву. Ее родители тогда были еще живы и связали свою судьбу с мормонами. Хотя они не обратились в новую веру, провозглашенную Джозефом Смитом, они тоже были изгоями и не имели друзей. Они прожили всю жизнь бок о бок с семьей Смита, и когда мормоны, или святые, как их называли в тех краях, решили отправиться в путь, чтобы уйти от гонений, Керкемы поехали с ними.

Наву располагался в нескольких милях от Куинси, и когда Полли впервые увидела это безлюдное, заболоченное, никому не нужное место, ее сердечко сжалось от радости. Ей тогда было всего двенадцать, но она своими руками помогала родителям и последователям Джозефа строить новый город с широкими улицами и добротными домами. Заболоченные марши осушили, на каждой улице посадили деревья и кустарники, и Наву действительно стал тем прекрасным местом, которое видел в своих мечтах Джозеф.

Под коркой льда мерцала вода Миссисипи. Полли на мгновение остановилась. Пока строился Наву, много народу умерло. Случилась эпидемия холеры, и те, кто был стар или слаб, погибли. Первой умерла ее мать, хорошенькая женщина с такими же пшеничными волосами, как у Полли, и яркими голубыми глазами. Незадолго до этого она родила мертвого ребенка и, ослабленная трудными родами, стала легкой жертвой смертельной болезни. Следующие несколько месяцев были наполнены страданием, с которым, как казалось Полли, ничто не могло сравниться. Потом, через полгода, заразился ее отец и вскоре соединился в могиле со своей любимой женой. Полли взяли к себе Люси и Том Марриот. Благочестивые мормоны, они дали ей приют и любовь и терпеливо ждали, когда она примет их веру. Но Полли так ее и не приняла.

Стало быстро темнеть. Полли спохватилась, что слишком погрузилась в воспоминания, и пошла быстрым шагом, почти бегом. Люси будет за нее волноваться и, может, даже пошлет на поиски своего сына Джареда. Не то, чтобы Полли была против компании Джареда на остаток пути, но у него и без того много работы, и у него нет времени носиться с ней, как если бы она была какой-то хрупкой изнеженной мисс с востока. Полли поставила корзинку с яйцами на противоположную сторону изгороди и перемахнула через забор, хотя леди и не подобало так делать.

– Полли, Полли!

По дорожке ей навстречу бежал Джаред Марриот. В темноте белый капор Полли светился как фонарь. Она тоже чуть было не побежала навстречу Джареду, но, вспомнив, что в корзинке у нее лежат яйца, пошла более спокойным шагом. Наконец Джаред добежал до нее и, запыхавшись, сказал:

– Я боялся, что с тобой что-нибудь случилось.

Полли рассмеялась и позволила Джареду взять у нее тяжелую корзинку.

– Это у сестры Филдинг-то? Самое страшное, что могло со мной случиться, если бы козы сжевали подол моего платья, как в прошлый раз, когда я туда ходила.

Но Джаред, обычно улыбчивый, был мрачен.

– У нас опять случилась беда. Соседи из Иллинойса нагрянули к Спенсерам и под дулами мушкетов выгнали их из дома.

– Кто-нибудь пострадал? – У Полли замерло сердце.

Она уже привыкла к тому, что мормоны вызывали ненависть везде, где бы ни появлялись. И в нападениях на их отдельно стоящие фермы и усадьбы не было ничего нового. Нападали если не индейцы, то добропорядочные граждане Иллинойса, требовавшие, чтобы проклятые мормоны убирались подальше от их дверей.

– Нет, никто не пострадал, хотя это только благодаря Всевышнему. Брат Спенсер сразу же хотел вернуться, но отец уговорил его остаться с семьей на ночь у нас. Сестра Спенсер и девочки очень напуганы.

– Джаред, почему они это делают? – спросила Полли, когда они вошли на широкую улицу, ведущую к основательному каменному дому Марриотов. Они построили дом своими руками, с любовью и заботой, как и Спенсеры свой.

– Они нас не понимают, – с горечью сказал Джаред. – Поэтому не принимают.

– Я надеюсь, что после того, что они сделали с братом Джозефом, нас оставят в покое, – осторожно заметила Полли.

Осторожно – потому что она знала, что Джаред очень болезненно воспринимает любое упоминание о смерти Джозефа Смита. Так болезненно, что поначалу это ее даже пугало. Конечно, она вспомнила об этом сейчас не для того, чтобы причинить боль Джареду, а чтобы попытаться понять. Хотя Полли и не принадлежала к мормонам, они всегда относились к ней с любовью и добротой. Любой из мормонов, которых она знала, был готов жить с неверующими соседями в мире и дружбе. Но неверующие не хотели мира и дружбы, они хотели их изгнать.

Всего две недели назад Бригем Янг увел больше двух тысяч жителей Наву через замерзшую Миссисипи на Запад и еще дальше, в Скалистые горы. Их дома опустели, они плотно упаковали свои пожитки и сложили в фургоны, которым предстояло стать их домами на долгие месяцы. В домах остались только старые и больные, поверив обещанию губернатора, что их защитят. Но сдержать это обещание оказалось невозможно, и хотя Том и Джаред остались из-за Люси, они уже пожалели о своем решении. Но Люси ни за что бы не отказалась от своего дома… Для нее это было немыслимо.

– Они думали, что со смертью Джозефа нашей вере придет конец, – сказал Джаред. – Но ошиблись. Убив его, они ничего не добились. Теперь нас ведет брат Бригем, и наша вера осталась с нами. Ее у нас никто не отнимет.

Остановившись у калитки, Джаред дотронулся до руки Полли и посмотрел на нее с мольбой.

– Ах, Полли, если бы ты тоже обратилась в нашу веру… Приняла Евангелие…

Прикосновение его теплой руки успокаивало. «Прими восстановленное Евангелие и стань мормонкой… и женой Джареда Марриота». Полли вдруг почувствовала себя намного старше своих восемнадцати лет. Сколько она себя помнила, она и ее семья всегда жили среди Святых последних дней, как называли себя мормоны, но ее родители так и не приняли веру Джозефа Смита, и Полли тоже не могла это сделать. Даже ради того, чтобы стать женой Джареда. Она знала, что Джаред никогда не женится на женщине, которая не разделяет его веру. Он слишком предан учению Джозефа Смита, ему нужен брак не только на эту жизнь, но и на следующую. Мормоны верили, что брак – это навечно. Полли искренне надеялась, что это так, и не только для них, но для всех, кто по-настоящему любит.

– Джаред, я устала, – сказала она. – Если Спенсеры останутся у нас, значит, мне еще нужно будет постелить много постелей и приготовить больше еды.

Она уже отходила от Джареда, когда он сказал:

– Полли, я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она замерла неподвижно, глядя на добротный дом, окна которого приветливо светились. Если она выйдет за Джареда, у нее будет свой собственный дом, дети. Она осторожно сказала:

– Тогда женись на мне на такой, какая я есть.

Даже в темноте она видела, как печальны его глаза.

– Не могу, Полли. Я не могу на тебе жениться, пока ты не разделишь мою веру.

Полли хотела, чтобы он сказал, что не может без нее жить, что он очень сильно ее любит и различие в вере не преграда их отношениям. На сердце Полли легла тяжесть, потому что в эту самую минуту она осознала горькую правду: ее любовь к Джареду недостаточно сильна. Иначе она бы тоже смогла преодолеть то, что их разделяло. На нее снова нахлынули воспоминания о матери. «Бунтарка» – так ее называли женщины-мормонки. Полли знала, что это же словечко они частенько применяли и к ней. В детстве она смеялась над таким определением ее милой, добросердечной матери. А теперь она понимала. Как и Мэри Элен Керкем, она не вписывалась в жесткие рамки общества, в котором жила. Мать Полли родилась в Филадельфии в семье благородного происхождения. Родители нашли ей в высшей степени подходящего жениха, но их упрямая дочь отказалась выходить за него и сбежала с Гарри Керкемом, мужчиной, который умел только то, что умеет мальчишка с фермы. С точки зрения Джеймсонов, это была, мягко говоря, катастрофа. Наверняка они до сих пор это обсуждают. Впрочем, знать этого Полли не могла, так как никогда не встречалась с родственниками по линии Джеймсонов, и у нее не возникало желания с ними встретиться.

Люси Марриот распахнула дверь и радостно воскликнула:

– Слава Богу, девочка, с тобой все в порядке! Спенсеров выгнали из дома, и Сюзанна Спенсер почти обезумела от горя.

Полли поспешила в дом вслед за Люси. Она понимала, что ей предстоит сделать немало дел: приготовить еду, постелить постели. Джаред прошел к большому некрашеному деревянному столу, за которым, ссутулив плечи, сидели его отец и Нефи Спенсер. Перед тем как уйти в кухню, Полли на секунду задержала взгляд на стройной фигуре Джареда. Он достойный, честный молодой человек и хорош собой. Волосы у него почти такие же светлые, как у нее, в серых глазах светился ум. Не одна девушка провожала его взглядом и мечтала, чтобы он пригласил ее на танец. Немного в Наву найдется молодых людей, таких же красивых, как Джаред Марриот. Полли знала, что многие местные девушки ей завидуют, потому что Джаред не скрывал, что хочет на ней жениться.

Они жили под одной крышей вот уже больше пяти лет, и Джаред ей тоже очень нравился, но в то же время Полли сознавала, что ее любовь к нему недостаточно сильна, это не та любовь, которую женщина должна чувствовать к мужчине, за которого собирается замуж. Скорее это была любовь сестры к брату. Полли снова подумала о матери – она бросила вызов условностям, потому что очень сильно любила. Она променяла безбедное существование в комфорте на жизнь, полную трудностей и счастья. Полли тоже не было дела до обычаев и условностей. Она хотела любить так же, как любила ее мать. Но любовь матери не была односторонней, Гарри Керкем тоже боготворил жену. Ради нее он готов был сделать что угодно и мог от чего угодно отказаться. Полли и для себя хотела такой же любви. Она хотела бы, чтобы Джаред любил ее так сильно, что ему было бы не важно, разделяет она его веру или нет.

Полли мысленно одернула себя: сейчас неподходящее время для мечтаний о любви. Им с Люси предстояло накормить целое семейство Спенсеров, да и свое собственное.

Полли положила в сковородку бекон с бобами, подогрела молоко и отнесла все в гостиную, где на ковре перед горящим камином жались друг к другу дети Спенсеров. Поставив еду на стол, Полли поспешила за свежим постельным бельем. Пока она ходила, пришли соседи и принялись утешать выселенную семью.

Элиза Коули казалась почти такой же испуганной, как Сюзанна Спенсер. Она выросла в городе, по характеру была робкой и сейчас боялась, что несчастье, приключившееся с подругой, может произойти и с ней.

С Элизой Коули прибыла сестра Шалстер – вдова, которой, по слухам, было уже далеко за восемьдесят. Вскоре после них прибыла Лидия Лайман – старая дева грозного вида. Потопав ногами, она стряхнула снег с ботинок, прошла в гостиную и сразу же взяла одного из малышей и усадила к себе на колени.

Полли раздала гостям теплое молоко.

– Ох, девочка, что бы я без тебя делала, не представляю, – поблагодарила ее Люси.

Сестра Спенсер сидела, обхватив себя руками, и непрестанно плакала, не обращая внимания на предложенное молоко. Сестра Шалстер раздраженно цокнула языком.

– Сюзанна, хватит так убиваться, ты всего лишь потеряла дом, а не ребенка.

Сестра Спенсер продолжала рыдать. На протяжении ее замужней жизни ей приходилось покидать дом уже три раза: первый раз в Киртленде, потом в Куинси и вот теперь в Наву. Она потеряла все: тяжелое, вышитое вручную покрывало на кровать, доставшееся от матери, красивое зеркало в раме из палисандрового дерева, которое Нефи подарил ей на десятую годовщину свадьбы, вышивки, сделанные ее девочками, когда те учились вышивать. Элиза Коули обняла ее за плечи. Джаред поднял глаза и ненадолго встретился взглядом с Полли. Он был мрачен, потому что не хотел оставаться в Наву, и Полли догадывалась, что Джаред всеми силами старается уговорить отца уехать.

– Полли, принеси еще кувшин молока в гостиную, – сказала Люси, входя в кухню. – Слава Богу, мы напекли достаточно хлеба и у нас много одеял. Сегодня ночью никому не будет холодно.

Через открытую дверь кухни отчетливо слышались мужские голоса.

– На что мы можем здесь надеяться, если губернатор даже не привлек к суду убийц Джозефа? – спросил брат Спенсер так яростно, что Полли пролила горячую ячменную воду, которую наливала для сестры Шалстер.

– Чем сильнее мы становимся, тем сильнее они нас ненавидят, – послышался усталый голос Тома Марриота. – Так было в Киртленде, и то же самое происходит здесь.

– Надо было нам уйти на Запад вместе с братом Бригемом. – Это сказал Джаред. – У нас же есть фургоны и запасы провианта.

Элиза с Сюзанной переглянулись. Снова срываться с насиженного места. Опять строить новый город в диком, необжитом месте. Люси тихо заплакала и вернулась в гостиную, поближе к мужу. Том обнял жену и сказал:

– Джаред, сегодня ночью мы больше не будем вести такие разговоры. Завтрашний день придет уже скоро, вот тогда и будем принимать все решения, какие нужно принять. А сейчас давайте есть. Сестре Спенсер и малышам нужен горячий ужин и теплые постели.

Полли усадила детей за стол и поставила перед ними тарелки с бобами. Внутри у нее нарастало напряжение. Неужели они и правда уедут? Когда по улицам Наву и по замерзшей реке проезжала вереница повозок Бригема Янга, ей так хотелось быть среди них! Они отправлялись в большое приключение, и Полли тоже не отказалась бы в нем участвовать. Единственное, что ее останавливало, так это любовь к Люси.

Когда Полли прошла в кухню взять новую партию тарелок, за окном раздались выстрелы и послышался топот копыт. Вскрикнув от страха, Полли выронила тарелки и бросилась к двери, чтобы запереть ее на тяжелый засов.

Том и Джаред уже достали пистолеты, а Нефи Спенсер принялся заряжать винтовку.

– Нет-нет! Ты не можешь в них стрелять! – воскликнула его жена, хватая Спенсера за руку. – Месть – это орудие Господа! Мы не должны становиться убийцами из-за того, что они убийцы!

Нефи Спенсер не обратил на нее внимания. В эту ночь он уже спасался бегством и сейчас скорее предпочтет быть убитым, чем бежать снова.

В окна полетели камни. Один камень, разбив стекло, попал в сестру Шалстер. Она схватилась за висок и покачнулась от удара. Полли бросилась к ней. Тем временем пули разбивали в щепки фортепиано Люси и дождем осыпали стены. Женщины, визжа от страха, стали прятаться за диваном, заслоняя своими телами испуганных детей.

– Стреляй поверх голов! – крикнул сыну Том Марриот. – Не убивай, стреляй выше!

Сюзанна Спенсер молилась с закрытыми глазами. Элиза Коули была в полуобморочном состоянии от страха, дети жалобно плакали, общий шум и грохот выстрелов нарастали. Пока Полли помогала сестре Шалстер, в разбитое окно кухни залез какой-то толстяк и быстро вошел в комнату. Подойдя к Полли сзади, он заломил ей руки за спину и потащил к дальней стене комнаты.

– Если не прекратите стрелять, я вышибу ей мозги! – пригрозил толстяк.

Ошеломленная Полли видела, как Том и Джаред повернулись на крик и бросили револьверы. Джаред побелел от бессильного гнева.

Не прошло и минуты, как дверь в дом была выбита, и в маленькую гостиную с глумливым смехом, ломая все, что попадется под руку, ввалилась банда. Тома и Джареда под дулами пистолетов вывели из дома.

Полли с ужасом наблюдала, как посуда, книги, зеркала, картины – все летит в открытые окна и падает на утоптанный снег. Ее по-прежнему держали, больно заломив руки за спину.

– О нет, Господи, пожалуйста, не надо! – воскликнула она.

Полли казалось, что ее сердце сейчас разорвется. Люси пыталась остановить громилу, который срывал с окон старательно сшитые занавески, на нее было жалко смотреть. Сестра Коули лежала ничком на полу. Сестра Шалстер, не обращая внимания на рану, безуспешно пыталась вырвать из рук бандита Лидию Лайман. Сестра Спенсер с безумным взглядом прижимала к груди Библию Марриотов, за ее юбки цеплялись ее плачущие дети. На глазах у Полли чьи-то грязные руки оттащили от нее детей и вырвали из рук Библию. Полли отчаянным усилием освободилась от захватчика, бросилась вперед, схватила Библию и стала изо всех сил молотить ногами по твердым, как камень, ногам… ее обуял такой гнев, что она готова была убить.

Вдруг визг и крики стали еще громче, к ним прибавился свистящий звук: это кто-то стал бросать в центр гостиной горящие факелы. Пламя поскакало по комнате, лицо Полли обдало жаром. Лидия Лайман вырвалась из рук бандита, который ее держал, и, схватив сестру Коули, вытолкала ее из комнаты. Полли вцепилась в Люси, на юбку и волосы которой падали разлетающиеся искры. Снаружи возле дома их мучители улюлюкали и радостно гоготали, бросая в огонь все, что могло гореть.

– Язычники! Неверные! – кричала сквозь рыдания Сюзанна Спенсер, прижимая к себе детей.

Том Марриот упал на колени и стал молиться. Джаред стоял, снедаемый бессильной яростью, – бандиты держали его, и он был вынужден смотреть, как пламя пожирает его дом. Люси безудержно рыдала и жалобно вскрикивала:

– Что нам теперь делать? Куда нам идти?

Полли чувствовала, как ее гнев перерастает в твердую решимость. Она знала, куда они пойдут и что будут делать: они отправятся на Запад. Подальше от отребья, которое грабит и сжигает дома просто ради удовольствия.

– Эй, парни, возьмите-ка вон то ведро с дегтем! – крикнул тип, который чуть не вывихнул Полли руки. – Тут уцелела пуховая подушка, пустим ее в дело, чтобы не пропадала.

Услышав это, Лидия Лайман не задумываясь бросилась на главаря, но получила такой удар в живот, что отлетела и упала на промерзшую землю. Мужчины захохотали, потом один с сожалением сказал:

– Пожалуй, нам лучше не терять время, займемся кем-нибудь одним, а то и часа не пройдет, как на огонь явится милиция.

Приставив к головам Тома и Нефи пистолеты, бандиты разорвали на Джареде рубашку и, как он ни сопротивлялся, связали ему руки и ноги, а в рот засунули кляп. Увидев это, Люси застонала и рухнула на снег без сознания, а другие женщины, вскрикивая, отвернулись. Полли собрала вокруг себя плачущих детей и прижала к себе. Они не должны были видеть этого страшного зрелища. Ей и самой казалось, что она попала в ад. Да и не адом ли было то, что творили бандиты: они обмазали Джареда дегтем и обваляли в перьях.

Глава 2

Только к полудню следующего дня совместными усилиями женщин удалось очистить кожу Джареда от перьев и едкого дегтя. Кожа у него воспалилась и горела, глаза налились кровью.

– Бандиты, язычники! – со злостью говорила сестра Шалстер, смазывая воспаленную кожу Джареда бальзамом. – Ни дня больше тут не останусь! Поеду на Запад, в Обетованную землю, даже если мне придется ехать одной!

– Сомневаюсь, сестра, что вы будете одна, – устало сказал Том Марриот. – Здесь у нас нет будущего.

– Надо было нам уехать с братом Бригемом, – сказала со слезами в голосе Сюзанна Спенсер. – Говорила я Нефи, что надо ехать с ними, но он твердил, что следует подождать до весны. И вот что из этого вышло! У нас нет дома! Нет никакого убежища!

– Губернатор обещал, что мы будем в безопасности, – мягко сказал Нефи. – Бригем Янг не оставил бы здесь ни одного человека, если бы знал, что с нами может приключиться такое.

– Губернатор не способен контролировать головорезов из Сент-Луиса, – сказала Лидия Лайман. – Сестра Шалстер права, нам надо уезжать, и чем быстрее, тем лучше.

Сестре Лайман было сорок с небольшим. Она обладала внушительной комплекцией и выдающимися способностями и свой фургон сделала сама, с помощью лишь одного соседа. Полли бы не удивилась, если бы оказалось, что сестра Лайман и деревья для изготовления фургона рубила сама.

Джаред осторожно поправил рубашку. Выражение его лица было такое, что становилось страшно.

– Мы уедем только после того, как я отомщу, – сказал он.

Люси выронила кружку.

– Сынок, что ты имеешь в виду? Нельзя мстить сумасшедшим. Они ведь ни перед чем не остановятся, даже перед убийством.

Джаред взял пистолет и сунул за пояс.

– Я возьму коня и поеду в Сент-Луис. Я найду этих подонков, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.

Лицо Люси стало серым. Она схватила сына за руку.

– Нет, Джаред! Подожди!

– Месть – это не метод, – тихо сказал Том Марриот.

– А что тогда? – Глаза Джареда горели. – Мы что, женщины, чтобы стоять и смотреть, как грабят и жгут наши дома?

– Мы христиане, – сказал Том. – Мы, как можем, защищаем то, что принадлежит нам, но мы не мстим. Это не по-христиански. Положи пистолет, сынок, и помоги нам составить план, как присоединиться к брату Бригему.

Их взгляды встретились. Некоторое время оба, отец и сын, напряженно смотрели друг на друга, после чего Джаред вынул пистолет из-за пояса, и плечи его поникли.

Люси от облегчения даже вскрикнула. Том вопросительно посмотрел на жену:

– Мы тоже поедем?

Люси кивнула. Когда их друзья и соседи уезжали, Люси умоляла Тома остаться. Ее пугали опасности предстоящего путешествия на Запад. Но теперь у нее больше не было сомнений. Что бы их ни ждало, все будет лучше, чем увидеть, как ее сына повесят за убийство.

Весь день и следующую ночь, уже при свете свечей и фонарей, из домов выносили имущество и грузили в фургоны. Сестра Шалстер должна была ехать со Спенсерами, сестра Лайман – одна. Постельные принадлежности для фургона Марриотам дали соседи. Люси благодарила Бога за то, что ее запасы зерна и домашние заготовки были заперты в сарае и огонь их не коснулся.

Престарелая сестра Филдинг, подруга сестры Шалстер, тоже собралась ехать, и было решено, что она поедет с семьей Коули.

– Куда мы направляемся? – спросила сестра Филдинг у Тома Марриота.

– Мы поедем к Скалистым горам. Туда за нами по крайней мере никто не увяжется.

– Кроме индейцев, – вставила Элиза Коули, с трудом сдерживая слезы. – Наш путь пройдет по индейским территориям, и одному Богу известно, выживет ли наш маленький караван.

– Господь нас защитит, – твердо сказал ее муж. – Он сильнее любого индейца. Пойдем, жена, у нас есть дела.

Молодой и сильный Джаред оправился от перенесенного испытания на удивление быстро. Мать умоляла его отдохнуть, но он работал наравне с другими, нагружая добротный самодельный фургон провизией. Когда Полли передала ему несколько банок с домашними заготовками, он прервал работу и, взяв ее за руки, сказал:

– Полли, давай отправимся на Запад как муж и жена. Брат Спенсер окрестит тебя, и до заката мы сможем пожениться.

Он смотрел на нее с мольбой, и Полли чувствовала, что ее решимость слабеет. Она остро переживала за Джареда, особенно когда ему пришлось страдать от рук бандитов. Может быть, глупо ждать любви, подумала она. Да и что она знает о ней? Может, стоит выйти за Джареда и довольствоваться его тихой преданностью и непоколебимой верностью.

– Я… – начала она, но продолжить ей не удалось.

– Ну-ка, вы, двое, шевелитесь, – вмешалась в их разговор сестра Шалстер. – Сейчас не время для пустой болтовни, надо дело делать.

Джаред со страдальческим выражением лица выпустил руки Полли и продолжил складывать в фургон вещи. Она же пошла в сарай за следующей порцией припасов, думая о том, что чуть было не ответила на его предложение согласием. Почему же она не испытывала восторга? Почему ее не расстроило вмешательство сестры Шалстер?

Гнев мормонов сменился сначала отчаянием, а потом оптимизмом. Отчаянием – потому что они пытались жить с соседями в мире и дружбе, но им это не удалось. Оптимизмом – потому что впереди их ждала новая жизнь.

Том Марриот начал мурлыкать под нос гимн, потом запел в голос, к нему постепенно присоединились его спутники, и это подняло их дух. К тому времени, когда взошло солнце, мрачное настроение отъезжающих сменилось энтузиазмом.

– А мы встретим индейцев? – спросила маленькая Серена Спенсер, когда мать завернула ее в одеяло и усадила в фургон.

– Если и встретим, то сможем с ними справиться, – уверенно сказал ее отец.

– А с бизонами? – спросил маленький Джейми Спенсер.

– И с бизонами. А теперь посиди тихо, пока мы закончим упаковывать вещи.

– Ну вот, это последний. – Том Марриот поднял и погрузил в фургон мешок зерна и вздохнул с облегчением. – Все, что не погрузили, придется оставить. Места совсем нет, даже лишнюю трутницу не втиснешь.

Полли, которая в это время пыталась засунуть последнюю банку консервов, горячо согласилась. Она даже не знала, на чем они с Люси будут сидеть в пути. Том уже запряг четверку лучших своих лошадей. Сзади к фургону привязали двух коз и двух быков, а поверх всего багажа была приторочена клетка с курами.

К ним со скрипом подъехал тяжелый фургон Коули, запряженный быками.

– Сколько нам понадобится времени, чтобы догнать брата Бригема? – спросила Лидия Лайман.

– Если мы будем хорошо двигаться, то всего несколько дней, – ответил Том Марриот с оптимизмом. – Брат Бригем направляется сначала в Каунсил-Блаффс, а потом двинется дальше на Запад по северной стороне реки Платт. Если мы пойдем его маршрутом, то совсем скоро их нагоним.

Снег, который шел всю ночь, повалил еще сильнее. Джаред занял место возницы и приготовился отправиться в путь. Его плечи были укутаны теплой накидкой с капюшоном, кожаные штаны были заправлены в высокие сапоги, за широким кожаным ремнем торчал складной нож.

– Джаред, как ты думаешь, сколько миль мы сможем проехать за день? – спросила Лидия Лайман.

– В такую погоду – семь или восемь! – крикнул Джаред.

Ветер относил его слова в сторону.

– А сколько миль до Скалистых гор и Обетованной земли? – спросила сестра Шалстер из фургона Коули.

– Тысяча, – мрачно ответил брат Коули.

Том Марриот крикнул:

– Ну что, двигаемся?

И Джаред с гиканьем стегнул лошадей.

Маленький караван из повозок и скотины стал осторожно спускаться по берегу замерзшей реки. Том Марриот щегольски сдвинул фетровую шляпу набок и запел.

– Надеюсь, лед выдержит, – с тревогой сказала маленькая Серена Спенсер, обращаясь к Полли.

В фургоне Спенсеров не хватило места, поэтому Серена поехала в фургоне Марриотов.

– Выдержит, не бойся.

Полли обняла девочку и стала подпевать. Они отправлялись в великое путешествие, и ее сердце любительницы приключений радостно пело. Она бы хотела сидеть на козлах, но там оставалось место только для Тома и Джареда, поэтому она расположилась в фургоне с Люси и Сереной. Фургон сильно трясло, и внутри, несмотря на теплую одежду путешественников и одеяла, все же было очень холодно.

Это был долгий и трудный день, к тому же все страдали от недосыпания. Когда на землю опустились сумерки, караван остановился на берегу Шугар-Крик на привал, Полли помогла Джареду разгрести снег, и они развели костер. Потом путешественники погрелись у огня и поели, а после снова забрались в фургоны, и, укрывшись одеялами, расположились на ночлег.

Том Марриот и Джосая Коули задержались у костра. Том спросил:

– Мы можем остаться тут на некоторое время, чтобы женщины хорошенько отдохнули?

Джосая замотал седой головой:

– Том, это бессмысленно. Нам надо продолжать путь. Завтра направимся в Ричардсон-Пойнт, поедем вдоль реки Фокс.

К ним подошла сестра Лайман. Чувствовалось, что дорога сильно вымотала ее и она держится из последних сил.

– Брат Коули, на моей повозке разболталась ось. Я целый час пытаюсь исправить ее сама, но у меня ничего не получается. И руки замерзли.

Полли поспешила к ней и с ужасом увидела, что руки сестры Лайман побелели и распухли.

– Не надо было вам этим заниматься! Завтра вы не сможете держать поводья!

Она быстро увела сестру Лайман в фургон Марриотов и принялась энергично растирать ей ладони. Сестра Лайман стиснула зубы, морщась от боли.

– Осторожно! – послышался крик Тома Марриота.

Раздался ужасающий скрип и громкий крик. Люси Марриот, прижимая к груди одеяло, выглянула из фургона и всмотрелась в темноту.

– Что случилось? С тобой все в порядке?

Полли выпустила руки сестры Лайман, спрыгнула на землю и вместе с Джаредом побежала туда, где стоял фургон сестры Лайман, накренившийся под неестественным углом.

Брат Коули лежал на снегу, держась за свое плечо, и стонал от боли. Том Марриот тяжело дышал, из последних сил удерживая фургон на весу, чтобы не придавить Коули.

Как только тот выбрался из-под фургона, Джаред быстро распахнул его пальто и ощупал плечо и руки.

– Рука сломана, – мрачно сказал он. – Помогите отнести его под навес. – И повернувшись к Полли, спросил: – Ты сможешь наложить ему шину?

Полли кивнула. Она умела вправлять сломанные кости, но ей еще не приходилось это делать в таких ужасных условиях. Когда на сломанную руку была наложена шина, шел уже третий час утра, и Полли едва держалась на ногах от усталости и холода.

– Кто же нас повезет? – прошептала сестра Коули, беспомощно глядя то на Тома, то на Джареда. – Я не могу управляться с упряжкой волов.

Том вздохнул. Из всех женщин, которые могли бы остаться без помощи здорового мужчины, сестра Коули была самой уязвимой. Она была горожанкой, и жизнь на ферме никогда не давалась ей легко. Она до сих пор не умела делать многое из того, что запросто делали четырнадцатилетние девочки. Том похлопал ее по плечу.

– Я вас повезу. А теперь нам всем надо немного поспать, впереди нас ждет нелегкий день.

– Может, нам вернуться? – неуверенно спросила Люси у мужа, когда он вернулся в свой фургон. – Рука брата Коули будет заживать несколько недель, а нас тут семь женщин и пятеро детей.

– Нет, – мягко сказал Том. – Мы поедем дальше. Сейчас мы вряд ли можем вернуться, даже если захотим.