Текст книги "Волшебный кинжал"

ГЛАВА 6

Зарево взрыва, уничтожившего врикиля Джедаша, осветило небо над всем городом, а сам взрыв расшатал брусчатку мостовых едва ли не на всех улицах близ «Толстухи Тэбби». В примыкающих домах были выбиты стекла. Взрывная волна перекинула огонь на крышу соседнего здания, вызвав изрядную панику. Пожар удалось быстро потушить. Стража и городские глашатаи спешили успокоить жителей, заявляя, что почтенные маги начеку и делают все необходимое. Горожанам обещали, что подобное больше не повторится, а потому они могут спокойно ложиться спать.

Услышав взрыв, Джессан остановился и обернулся назад.

– Вот тебе и подтверждение моих слов, – сказал ему Улаф.

Дополнительным подтверждением стала задрожавшая под ногами земля.

Джессан кивнул, затем озадаченно глянул по сторонам.

– По-моему, трактир, где я оставил Шадамера, должен находиться где-то здесь.

– Он подальше, в конце этого переулка, – возразил Улаф, сворачивая с главной улицы.

Магическое освещение, сотворенное боевыми магами, сюда не проникало. В переулке было темно и тихо. Даже слишком темно, что особенно устраивало Улафа. Окна нужного им трактира тоже не светились.

– Как Башэ? – поинтересовался Улаф.

– Дышит, – ответил Джессан. – Он хотел поговорить с Шадамером. Когда я уходил, барон был при смерти. Я не сказал Башэ, что Шадамер, возможно, уже мертв.

– Вряд ли богам так срочно понадобился наш барон. Они пока и сами справляются с небесными приключениями, поэтому я думаю, ты ошибаешься.

Улаф старался говорить как можно убедительнее. Ему отчаянно хотелось верить в правоту собственных слов.

Трактир, в котором Шадамер скрылся от королевских гвардейцев, назывался «Ворона и кольцо». Улаф знал это заведение. Оно находилось довольно близко от дворца и Храма, в узком переулке, куда они сейчас свернули с улицы Переплетчиков. Там любили собираться ремесленники печатного и переплетного дела, а также мелкие государственные чиновники. Трактир был довольно уютным и не слишком большим. В отличие от «Толстухи Тэбби», он не имел таких удобств, как задняя дверь и прямой выход на крышу. Но в «Вороне и кольце» была обширная кладовая, заставленная громадными пустыми бочками из-под эля, в которых легко мог спрятаться взрослый человек. Улаф убедился в этом на собственном опыте. К тому же хозяйка трактира при всей своей болтливости знала, когда надо держать язык за зубами.

Глаза Улафа не сразу привыкли к темноте переулка. Джессан, видевший лучше, шепнул ему:

– Там кто-то стоит на пороге.

Настороженность не покидала Улафа до тех пор, пока они не подошли к трактиру и он не узнал силуэт хозяйки – дородной женщины средних лет, унаследовавшей заведение от покойного мужа.

– Кто там? – спросила она дрожащим голосом.

Неожиданно вспыхнул свет. Это хозяйка подняла шторку потайного фонаря, направив луч прямо в глаза Улафу.

Он вскрикнул и прикрыл лицо руками.

– Да это же я, Мауди, – раздраженно бросил Улаф. – Прошу тебя, опусти шторку. Из-за твоего фонаря у меня сплошные пятна перед глазами!

– Теперь я вижу, что это и впрямь ты, – сказала женщина, вглядевшись в него.

Она послушно опустила шторку в фонаре, приглушив свет.

– Никак стражники опять гонятся за тобой? Подожди, а откуда ты явился? Кто это с тобой? Дети? Бедные детки. Входите быстрее. Ты слышал, как громыхало? Говорят, что эти… бестии Пустоты уже в городе. Скоро они начнут грабить и убивать ни в чем не повинных, добропорядочных людей. Что же теперь будет? Я услышала, как ты свернул в наш переулок, и сразу подумала, не они ли гонятся за тобой. У меня есть чем встретить таких «гостей». Я припасла здоровенный лом. Лежит у самой двери, их дожидается. Ты, случаем, их не видел? Ну, этих бестий? А то вдруг они за детками гнались?

Продолжая тараторить и не давая Улафу вставить ни слова, Мауди повела их внутрь трактира, закрыла дверь на засов и заложила железной перекладиной. Она снова приподняла шторку потайного фонаря, стараясь держать его в стороне от глаз Улафа. В очаге догорали дрова, распространяя приятное, теплое сияние.

Бабушка спрыгнула с шеи Улафа и сразу же бросилась к Башэ.

– Положи его у огня, – велела она Джессану.

– У меня наверху и постелька готова, – щебетала Мауди, загораживая проход к очагу. – Там-то малютке лучше будет спаться. Да что с ним?.. Ой!

Мауди прикрыла рот, чтобы не закричать громче.

– Это же… не человек. Кто он? Ты привел с собой бестию?

– Успокойся, Мауди. Это пеквеи, – ласковым голосом сказал Улаф.

Он отвел грузную хозяйку в сторону, давая Джессану пройти. Бабушка расстелила на полу покрывало. Джессан осторожно опустил Башэ, и старуха принялась раскладывать свои камни на голове, шее и плечах внука, что-то бормоча себе под нос. Джессан сидел на корточках, сознавая, что ничем не может помочь другу.

– Что с ним? – допытывалась Мауди.

– Долго рассказывать. Где барон Шадамер? И в каком он состоянии?

– Я так рада, что ты здесь, – трещала трактирщица, выплескивая в словах свои тревоги. – А то в кладовой как зашуршит, как застучит. Точно привидения завелись. И барон Шадамер как раз там. А-а, – заморгала Мауди, вдруг обратив внимание на Джессана. – Этого парня я помню. Он был вместе с бароном, а потом куда-то побежал.

– Что с бароном, Мауди? – вновь спросил Улаф. В душе у него нарастал страх. – Джессан мне сказал, что Шадамер ранен.

– Насчет этого не знаю, но бедняжка барон и впрямь выглядел неважно, – ответила Мауди, печально качая головой. – Рубашка у него вся была в крови. Он сразу побежал туда, – хозяйка кивнула в сторону кладовой. – Да, с ним еще была красивая женщина и этот дикий парень. Потом парень выскочил и убежал, а дальше…

– Ты мне можешь ответить, в каком состоянии барон сейчас? – не выдержал Улаф. – Он по-прежнему в кладовой или это тебе только кажется? За ним гнались королевские гвардейцы. Они искали его здесь?

– Зачем ты так громко кричишь? – обиделась Мауди. – По-моему, барон так и не выходил из кладовой. А вот насчет его состояния…

– Ты даже не зашла взглянуть на него? Только честно, Мауди.

Рассерженный Улаф обогнул хозяйку, направившись прямо к двери кладовой.

– Они заперли дверь изнутри, – крикнула ему вслед Мауди. – Я вовсе не бревно бесчувственное. Я стучала в дверь. Кричала, пока не охрипла. И никакого ответа. Об этом-то я и толкую тебе, а ты не понимаешь.

Мауди подошла к двери.

– Я слышала голос этой женщины. Похоже, она говорила заклинание, но из какой-то другой магии, не из той, которая лечит. Уж мне ли не знать? Сколько этих магов-врачевателей толкалось у нас и днем и ночью, пока болел мой муж. У меня голова гудела от их заклинаний, а моему бедняге лучше не становилось. Врачеватели объясняли: в нем чего-то такое есть… каким-то они это словом называли, но я забыла… так оно их магии противится. Вот опухоль его и съела. А потом все стало тихо. Как-то по-жуткому тихо… ты понимаешь, о чем я говорю? Я стала стучать в дверь – никакого ответа. Тут я поняла: эта женщина, должно быть, ведьма. Может, она сумела пройти сквозь стену и барона увести? Ведьмы же умеют такие штучки устраивать. В это время за дверью случился сильный грохот. И закричали так, будто демоны там поселились, И опять тишина.

Улаф приложил руки к двери и стал произносить заклинание. Когда словесный поток Мауди иссяк, Улаф произнес последнее слово.

– Ты уж прости, Мауди, но другим способом эту дверь все равно не откроешь, – сказал он хозяйке.

Дерево разлетелось в щепки. Улаф перескочил через них в темноту кладовой.

– Улаф? Хвала богам, хоть ты пришел.

– Барон, это вы? – недоверчиво спросил Улаф.

Ответивший ему голос был настолько слаб, что поневоле пришлось задавать этот вопрос. К тому же в кладовой было совершенно темно.

– Вы не покалечились? Подождите, я сбегаю за фонарем.

Не найдя фонаря, Улаф раздобыл подсвечник со свечой, которую зажег от очага. Он заметил, что Бабушка следует за ним по пятам.

– Почему ты не осталась возле Башэ?

– Он хочет поговорить с бароном, – отчеканила старуха.

– Я так не думаю… – начал было возражать Улаф, но Бабушка перебила его.

– Башэ умирает, – сказала она дрогнувшим голосом. – Ему нужно поговорить с бароном Шадамером.

Понимая, что Бабушка не стала бы произносить подобные слова понапрасну, Улаф промолчал и, взяв свечу, пошел в кладовую. Осторожно, чтобы не погасить язычок пламени, он водил подсвечником по сторонам, высвечивая ящики, бочки, корзины и бутыли.

– Барон, где вы?

– Я здесь, – отозвался Шадамер.

Улаф пошел на голос. Он нашел Шадамера сидящим у одного из деревянных опорных столбов, на которых держался потолок. На руках у барона лежала неподвижная Алиса.

Улаф не удержался от вздоха.

Глаза барона потемнели и помутнели, щеки ввалились, лицо приобрело землистый оттенок. Он мельком взглянул на Улафа и вновь перевел глаза на Алису. Ее голова покоилась на его груди. Лицо Алисы скрывали ее волнистые рыжие волосы. Неожиданно она дернулась всем телом, будто по нему пробежала судорога, потом выкрикнула несколько бессвязных слов. Шадамер осторожно разгладил ей волосы и тихо зашептал нежные слова.

Улаф поставил подсвечник на первую попавшуюся бочку и присел на корточки рядом с бароном.

– Шадамер, как вы себя чувствуете? У вас нет кровотечения? А что с Алисой?

Вместо ответа на последний вопрос Шадамер откинул с лица Алисы ее влажные волосы. Свеча осветила ее лицо. Бабушка шумно втянула в себя воздух.

– Боги милосердные, – прошептал Улаф.

– Откуда у нее все это? – спросила Бабушка.

– Магия Пустоты, – тихо пояснил он. – Тому, кто пользуется ее заклинаниями, приходится дорого расплачиваться, хотя… хотя такого я еще не видел. Скорее всего, Алиса произнесла какое-то очень сильное заклинание.

– Да, произнесла, – горестно произнес Шадамер. – Чтобы спасти мою жизнь, она отдала свою.

– Тогда я знаю это заклинание, – сказал Улаф. – Во всяком случае, я слышал о нем.

– Значит, ты можешь ей помочь, – ухватился за слабую надежду барон. – Ты сумеешь вернуть Алису к жизни.

– Простите меня, барон, но…

– Ты должен это сделать! – хрипло закричал Шадамер. Он больно стиснул Улафу руку. – Должен, черт тебя побери! Ты не позволишь ей умереть!

– Барон, поймите, это невозможно… Я не могу… – Улаф смешался. – Я ничем не могу ей помочь. И никто не сможет. Дар исцеления исходит от богов., Но вряд ли они захотят вмешаться. Магия боли и разрушения оскорбляет их.

– Даже если эта магия помогла спасти жизнь? – сердито спросил Шадамер.

– Да, барон, даже в этом случае.

Алиса снова вскрикнула. По телу пробежали судороги. Ее пальцы несколько раз сжались в кулаки. Шадамер крепко обнял Алису, приникнув к ней.

– Барон Шадамер! – голос Джессана был взволнованным и требовательным. – Башэ нужно поговорить с вами.

– Не сейчас! – отмахнулся Шадамер.

– Вам следует пойти. Маленький пеквей умирает, – сказал Улаф.

Шадамер взглянул на Улафа, затем на Джессана и мрачно кивнул.

– Его ранил врикиль, – пояснил Улаф. – Была схватка…

– Боги! – застонал Шадамер, закрывая глаза. – Что я наделал?

– Он спас Камень Владычества, – угрюмо добавил Джессан. – Башэ очень нужно поговорить с вами. Вы идете?

Шадамер с болью и отчаянием смотрел на Алису.

– Я останусь с ней, – предложила Бабушка. – Я уже попрощалась со своим внуком, – бесстрастным голосом добавила она.

– Хорошо. Я иду.

Сердце Шадамера разрывалось от боли и бессилия. Он бережно опустил Алису на пол и закутал ее в плащ. Потом с трудом поднялся на ноги. Улаф заметил, что вся рубашка барона в крови.

– Барон, вы…

– Об этом потом, – оборвал его Шадамер. – Джессан, дай я обопрусь на твое плечо, иначе, боюсь, мне не дойти.

Джессан обвил своей сильной рукой его плечи. Улаф встал с другой стороны, и они вдвоем повели барона туда, где лежал Башэ. Оглянувшись, Улаф заметил, что Бабушка достала свои камни и накладывает их на дрожащее тело Алисы.

– Может, мне все-таки сбегать за врачевателем? – спросила Мауди, искренне желавшая хоть чем-нибудь помочь.

– Нет! – резко возразил Улаф. – Только нам еще не хватало, чтобы сюда явились маги из Храма.

В глазах Церкви Алиса считалась преступницей. Еще бы: она покинула Орден Инквизиторов, даже не сообщив никому о своем уходе. Если бы храмовые маги прознали, что она применила магию Пустоты, Алису немедленно арестовали бы. Ее бы вылечили, но лишь затем, чтобы она своими ногами поднялась на эшафот.

– Ты только посмотри на него, – не сдавалась Мауди, глядя на Шадамера. – Он же еле идет.

– Знаешь, Мауди, что нам сейчас нужно? – перебил ее причитания Улаф. – Горячей воды. И как можно больше. Если котел пуст, наполни его и согрей. Это будет для нас лучшей помощью.

– Ты думаешь… – колебалась Мауди.

– Пошевеливайся, голубушка! – прикрикнул на нее Улаф. – У нас мало времени!

Мауди удалилась в кухню, откуда вскоре донесся плеск наливаемой в котел воды.

Башэ лежал на полу перед очагом. Казалось, он просто отдыхает. Похоже, боль оставила его. Лицо пеквея разгладилось. Правда, кожа оставалась бледной, почти прозрачной. Ясные глаза были открыты. На груди сверкал рубин. Других камней на его теле уже не было.

Джессан помог Шадамеру опуститься на колени рядом с пеквеем.

– Улаф, вы испробовали все средства, чтобы помочь Башэ? – спросил барон.

– Бабушка пыталась лечить его своей магией.

– Разве этого достаточно? Эти их народные средства…

– Дорогой барон, по сравнению с Бабушкой, я в магии – просто младенец, – сказал Улаф. – Врикиль смертельно ранил Башэ. От таких ран умирают сразу. То, что он до сих пор жив и в состоянии говорить с вами, лучше любых слов доказывает силу Бабушкиной магии.

– Камень Владычества у тебя? – слабым голосом спросил Башэ, обращаясь к Улафу. – Ты сберег его, правда?

Сил у Башэ хватало лишь на шепот, но слова он выговаривал отчетливо. И голос его был совершенно спокойным.

– Конечно, Башэ. Смотри.

Улаф достал мешок и показал пеквею. Взгляд Башэ переместился на Шадамера.

– Я уже просил вас взять от меня Камень Владычества. Тогда вы ответили, что Владыка Густав передал его мне, и потому я должен его хранить. – Башэ помолчал, слегка пожав плечами. – Я мог бы хранить его и дальше, но сомневаюсь, что сумею забрать его с собой в мой мир снов. Там очень тихо и спокойно. Жители мира снов не захотят, чтобы я этим Камнем нарушил их покой.

– Не волнуйся, Башэ, я возьму Камень Владычества, – сказал Шадамер.

Барон протянул руку и взял мешок.

– Я исполню завещание Густава. Я должен был бы сделать это еще тогда. Если бы я…

Шадамер покачал головой, не в силах продолжать.

– Наклонитесь пониже, – попросил Башэ. – Я расскажу вам секрет этого мешка. Вы ведь знаете, у него есть магическая защита.

Барон наклонился почти к самым губам пеквея, и Башэ рассказал ему, как надлежит обращаться с мешком.

– Магия скрывает Камень, и сейчас он невидим. Чтобы его увидеть, вам надо произнести имя жены Густава. Ее звали Адела.

– Я все выполню, – пообещал Шадамер. – Прости, что я не взял эту ношу раньше. Наверное, тогда бы все пошло по-иному.

– Нет, хорошо, что Камень был у меня, – возразил Башэ. – Если бы он оказался у вас, врикиль во дворце сразу бы его почуял.

– Ты прав, – согласился Шадамер. – Я как-то об этом не подумал.

Барон через силу улыбнулся.

– Ты с честью выполнил свой долг, Башэ. Знай, что ты – настоящий герой. И пусть в твоем мире снов все узнают об этом.

– И Джессан тоже так считает. – Угасающие глаза Башэ повернулись к другу. – Джессан, скажи мне это еще раз.

Джессан взял хрупкую руку Башэ.

– Тебя похоронят в кургане, где погребены тревинисские воины. Ни одного пеквея еще не хоронили с такими почестями.

Башэ не сводил с него глаз.

– Твое тело понесут самые храбрые воины нашей деревни. Погребальная процессия будет длинной и торжественной, – продолжал Джессан. – Тебя положат на почетном месте, рядом с Владыкой Густавом.

– Мне это нравится. Ни один пеквей… с такими почестями, – прошептал Башэ. – Я рад, что ты нашел себе взрослое имя – Оберегающий. Я тогда смеялся над ним. Прости меня. Пусть это имя не такое звучное, как Бездонный Бочонок, но оно тебе подходит.

Джессан крепко сжал руку друга в своих пальцах. Переведя дыхание, он сказал:

– Это еще не все. Когда кто-то из тревинисских воинов окажется в беде, твой дух придет ему на помощь вместе с духами других героев.

Башэ улыбнулся.

– Я надеюсь… хотя я вряд ли смогу сражаться.

Башэ слегка вздохнул. Его тело напряглось, потом вытянулось. Рука, которую держал Джессан, обмякла. Свет жизни постепенно уходил из глаз Башэ.

Улаф, приложив ухо к груди пеквея, слушал биение его сердца. Через какое-то время он протянул руку и закрыл Башэ глаза.

– Башэ ушел от нас, – тихо произнес он.

ГЛАВА 7

Шадамер тяжело опустился на стул и обхватил руками голову. Вот и еще одно прощание навсегда. И опять сердце разрывается от боли, а внутри – ничего, кроме безысходности, горьких сожалений да запоздалого чувства вины. Ему казалось, что он барахтается в черных водах бешено несущегося потока, а тот неумолимо тащит его куда-то. Противостоять потоку у барона не было сил. Что толку бороться? Все равно еще немного, и черная вода накроет его с головой. Шадамер с завистью глядел на тело Башэ, на умиротворенное лицо отважного пеквея. Оно разгладилось: ни боли, ни забот. Барон и сам жаждал умиротворенности и покоя. Увы, такой роскоши он не мог себе позволить. У него был долг перед Алисой, и перед Башэ тоже. И Камень Владычества, и ответственность за него перешли теперь к Шадамеру. Отныне ему решать, что делать дальше.

Итак, богобоязненная и властолюбивая Кловис распустила Совет Владык. «Невелика потеря», – подумал Шадамер. Разве можно ожидать от этих старых дурней каких-нибудь решительных действий? Но только ли они виноваты в том, что, лишенный свежей крови, Совет неизбежно дряхлел? И не господин ли Шадамер в свое время беспечно отказался от возможности влить туда свежую кровь?

Владыка Пустоты и его полки звероподобных таанов встали лагерем у самых стен Нового Виннингэля. Королевская династия прервалась, ибо под обличьем восьмилетнего мальчишки скрывается врикиль. Это он убил короля Хирава – давнего друга Шадамера, – а затем, расправившись и с наследным принцем, принял облик своей невинной жертвы. Регент Кловис даже не подозревает, кто на самом деле этот миловидный ребенок. Шадамеру раскрылась страшная правда, но как убедить других поверить в нее? Барона теперь считают государственным преступником, посягнувшим на жизнь юного короля. Шадамеру грозит… нет, даже не казнь без суда и следствия. Врикиль наверняка уже приказал поймать барона и убить прямо на месте.

Шадамер не боялся королевских гвардейцев. Страшно, что совсем скоро ему придется навсегда проститься с Алисой – женщиной, которую он любил столько лет. С единственной его любовью.

– У меня не хватает сил, – сокрушенно прошептал барон. – Не могу. Башэ… и ты, Алиса… вы поверили не в того человека. Вы заплатили за это своей жизнью. Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, куда теперь идти…

– Шадамер! – раздалось у барона над ухом.

Шадамер разжал руки, открыл глаза. Над ним стоял Улаф.

– Простите, что разбудил вас.

– Я не спал.

– Барон, вам нужно к Алисе, – запинаясь сказал Улаф.

Шадамер побледнел. «Нельзя раскисать, – тут же мысленно одернул он себя. – Это – мой долг перед нею».

– Уже пора? – спросил он Улафа.

– Вам лучше пойти к ней, – уклончиво ответил Улаф.

Упершись руками в стол, Шадамер встал. Он отказался от помощи Улафа и пошел сам. Он чувствовал себя лучше. Правда, ужасы Пустоты не исчезли. Они плавали на поверхности темной воды вместе с обломками его жизни, но телесная сила постепенно возвращалась. Он прошел в кладовую, заметив, что Улаф остался на пороге.

Барон пробирался меж бочек и ящиков туда, где он оставил Алису, и мысленно спрашивал себя, не мерещится ли ему это диковинное зрелище.

Алиса лежала, накрытая подобием балаганного шатра.

На ее плечи и туловище была накинута какая-то яркая, пестрая ткань, унизанная камешками и колокольчиками. Кажется, где-то он уже все это видел. Взглянув на Бабушку, Шадамер сразу вспомнил. Ну конечно, старуха сняла свою немыслимую, гремящую и звенящую юбку и накрыла ею Алису.

Быть может, так велел неведомый ему пеквейский обычай прощания с умершими? Возможно, Бабушка не перенесла смерти внука и тронулась умом. Только бы ему самому не потерять рассудок, подумал барон. Как-то он поведет себя, когда увидит ее?

Лицо Алисы скрывали рыжие волны ее волос. Чувствовалось, что боль уже не мучила ее. Руки и ноги оставались спокойными, как у крепко спящего человека. Наверное, Алиса покинула этот мир во сне. «Такой я ее и запомню», – подумал Шадамер.

Барон опустился на колени. Он приподнял руку Алисы и поднес к своим губам.

– Прощай, любовь моя…

Бабушка откинула ей волосы с лица. Шадамер сдавленно вскрикнул.

Лицо Алисы очистилось от всех прыщей и язв. Когда Бабушка коснулась ее лица, Алиса открыла глаза. Увидев Шадамера, она сонно улыбнулась барону и вновь погрузилась в сон.

– Ты спасла ее! – закричал Шадамер.

Во всем Лереме не было для него сейчас лица прекраснее, чем морщинистое, похожее на грецкий орех лицо пеквейской старухи.

Бабушка пожала плечами и покачала головой.

– Может, я ей и помогла. Но трудилась не я, а боги.

Она вздохнула и вопросительно подняла на барона глаза.

– Как Башэ?

– Он покинул нас, Бабушка. Я очень скорблю.

Шадамер показал ей мешок.

– Башэ передал Камень Владычества мне. Я обязательно завершу то, что поручил ему Густав. Я обещал это твоему внуку.

Старуха молча кивнула и принялась разглаживать свою юбку. Часть камней она передвинула. Колокольчики слабо звякнули. Бабушка не торопилась убирать с Алисы это странное покрывало, сама оставаясь в поношенной и ветхой сорочке.

– Она теперь будет долго спать, – сказала Бабушка. – Когда проснется, будет как новая.

Старуха обернулась к Шадамеру, блеснув своими почти черными глазами.

– Она тебя очень любит.

– Я тоже очень люблю ее, – сказал Шадамер, не желавший выпускать Алисину руку.

Бабушка подняла два стиснутых кулачка.

– Есть такие камни, что притягивают к себе разные железки.

– Магниты, кажется, – подсказал барон, не понимая, куда она клонит.

– Наверное. А знаешь, что бывает, когда сведешь их вместе?

Бабушка с видимым усилием пыталась соединить кулачки, но их относило в разные стороны.

– Такова воля богов, что этим камням всегда приходится быть порознь.

– Меня никогда особо не занимала воля богов, да и они сами – тоже, – сказал Шадамер, продолжая гладить Алису по волосам.

– А зря, – сердито произнесла Бабушка.

Она быстро подхватила свою юбку и надела через голову. Бабушка несколько раз дернула плечами, и юбка послушно скользнула на ее костлявые бедра, собравшись в складки вокруг ног. Колокольчики недовольно зазвенели.

– Зря, – повторила Бабушка. – Это боги вернули ее.

– Но боги почему-то не вернули Башэ, – возразил Шадамер. – Ты просила богов исцелить его раны, а они отказались.

Бабушка молча вскинула руку, отирая слезы.

– Что ж ты не сердишься на богов за это? – не унимался Шадамер. – Они спасли совершенно чужую тебе женщину, но забрали твоего внука. Почему же ты не топаешь ногами, не потрясаешь кулаками и не кричишь так, чтобы твой голос прорвал небеса?

– Я буду скучать по нему, – призналась Бабушка. Все ее горе и боль отражались на сморщенном лице, но голос оставался спокойным, почти безмятежным. – Я похоронила всех своих детей. Уже и многих внуков нет. Башэ я любила больше всех. Он ведь совсем еще мальчишка, жить бы да жить. Потому я и просила богов вернуть его. Я даже молила их, чтобы они забрали меня, а не его. Я ведь так и думала, что умру где-нибудь по дороге. Я хотела умереть здесь, в своем городе снов. Но боги, – Бабушка пожала плечами, тихо звякнув колокольчиками юбки, – они решили по-другому. Ты слышал, чтобы хоть один младенец смеялся, придя в этот мир? Если б можно, он юркнул бы назад, туда, где тепло и темно. А мы еще называем жизнь подарком. – Бабушка встряхнула головой. – Может, настоящий подарок – это смерть. Мы, как новорожденные младенцы, боимся уходить из знакомого мира.

Шадамер промолчал. Ему не хотелось спорить с Бабушкой. Он считал богов (если они вообще есть) жестокими и непоследовательными, а их действия – подверженными сиюминутным капризам.

Неожиданно Бабушка звонко шлепнула барона по лбу.

– А это за что? – оторопело спросил Шадамер.

– Ты так и остался избалованным мальчишкой, барон Шадамер, – сурово ответила Бабушка. – У тебя есть все, что тебе надо, а ты, как маленький, катаешься по земле, колотишь ногами, вопишь и требуешь еще. Даже не знаю, и чего боги возятся с тобой?

Бабушка гневно прошла мимо него, сопровождая каждый шаг перезвоном и перестуком. На пороге она задержалась и еще раз посмотрела на барона.

– Должно быть, боги очень уж тебя любят.

Шадамер в этом сильно сомневался, но сейчас ему было все равно. Главное – боги любят Алису не меньше, чем он. Остальное его не занимало. Шадамер поднял Алису на руки, прижал к себе, и ему захотелось кричать, но уже от радости. Тепло жизни растекалось по ее телу.

– Барон, – негромко позвал Улаф. – Нам надо…

– Она будет жить! – перебил его Шадамер, еще крепче обнимая Алису.

Она что-то промурлыкала во сне и уютно устроилась у него на руках. Барон уже знал: проснувшись, она станет все яростно отрицать и называть «шадамерскими штучками».

– Хвала богам! – обрадовался Улаф. – Но мы не можем задерживаться здесь. Таанская армия Дагнаруса того и гляди займет Новый Виннингэль. Зачем же нам оставаться в осажденном городе?

Зная непредсказуемый характер Шадамера, Улаф поспешил добавить:

– Или вы решили остаться?

– Ни в коем случае, – с жаром произнес барон.

Его мысли обретали прежнюю ясность. Он чувствовал в себе силы противостоять черному потоку, стремящемуся затянуть его на дно.

– В гавани нас ждет корабль орков. Я уже отправил туда Дамру и Гриффита. Оркам приказано ждать нас до рассвета. Я возьму с собой Алису, Джессана и Бабушку. Ты и все остальные отправитесь по суше. Нужно известить о случившемся всех Владык и сказать, что мы будем ждать их в Краммсе. Там находится Королевская Кавалерийская школа. В наших руках – часть Камня Владычества, принадлежащая людям. Нам это поможет. Мы сумеем собрать армию и отбить Новый Виннингэль у Владыки Пустоты.

– Вы считаете, что город падет? – спросил Улаф.

– Да, – коротко ответил Шадамер.

– Но где мне искать Владык? Я знаю лишь одного из них – Рандаля, однако…

– Ригисвальд знает всех. Он с утра ушел в библиотеку Храма. Думаю, он и сейчас там, обложился книгами о Камне Владычества. Ты же знаешь: стоит Ригисвальду сунуть нос в книгу, он тут же про все забывает. Возьмешь его с собой.

– Ни за что, барон! Уж лучше я поеду в обществе врикиля! – замахал руками Улаф. – Такого язвительного старика я еще не встречал. У него настолько острый язык, что вполне мог бы заменить топор.

– Прекрасно, значит, у вас не будет недостатка в дровах, – примирительно сказал Шадамер. – Понимаю, мой мальчик, что ты не в восторге от моей просьбы, но Ригисвальд – единственный, кто может тебе помочь. Он знает всех Владык и знает, где их искать.

– Ваша взяла, – уныло согласился Улаф. – Пойду собирать наших… Да, забыл вам сказать: в городе объявили комендантский час. Как же вы доберетесь до гавани?

– Для этого боги придумали подземные сточные туннели, – ответил Шадамер. – Пойду по их кромкам. Тебе будет сложнее.

– Разумеется. Никакая сила не затащит Ригисвальда в подземелье. Сами знаете. Но у меня есть знакомый стражник. Его отряд как раз охраняет городские ворота. Берегите себя и Алису, – подмигнул барону Улаф. – Остальные, в том числе и Ригисвальд, – это уже моя забота.

– Значит, договорились. А теперь сходи, раздобудь у нашей милой хозяйки пару-другую одеял. Хочу потеплее укутать Алису.

Шадамер повернулся в сторону очага. Взгляд его потеплел.

– Нам ведь надо во что-то завернуть тело Башэ. Я готов сопровождать его тело на родину. Не сейчас, конечно. Позже.

– Я сам позабочусь о Башэ, – вмешался Джессан. – И о Бабушке тоже.

Шадамер и Улаф удивленно переглянулись. Они даже не слышали, что юный тревинисский воин оказался у них за спиной.

– Пусть они едут со мной, – предложил Улаф. – Мы с друзьями отправимся на восток, – пояснил он Джессану. – Барон прав: в пути возможно всякое. Твоя помощь будет нам очень кстати. Поедешь с нами?

Лицо Джессана помрачнело. Похоже, он сомневался в словах Улафа.

– Джессан, я видел тебя в сражении. Мне этого достаточно, – сказал ему Улаф. – Не хочу преувеличивать опасность, но мы можем попасть прямо в лапы к таанам. Скажу честно: лучшего соратника, чем ты, я не знаю.

Джессан удовлетворенно кивнул.

– Если Бабушка согласится, я поеду с вами.

***

Мауди не могла без слез глядеть на тело Башэ. Она буквально обезумела, жалея «бедненького пеквейчика», и Улафу не сразу удалось ее успокоить. Только после этого хозяйка пошла за одеялами для Алисы.

– Беспокоюсь я за Мауди, – сказал Шадамер, провожая Улафа до двери. – Еще день-другой, и эта звериная армия осадит город.

– Здесь ей куда безопаснее, чем с нами, – возразил рассудительный Улаф. – Скажите ей, пусть позовет на подмогу кого-нибудь из своих завсегдатаев, кто понадежнее и посильнее.

– Наверное, ты прав, – согласился Шадамер. – Мауди столько раз выручала меня. А я в минуту опасности бегу прочь.

– Но у вас теперь Камень Владычества, – напомнил ему Улаф. – Это забота поважнее. Я предупредил Джессана и Бабушку. Мы выедем на рассвете. Прощайте, барон. Счастливой вам дороги.

– И тебе, Улаф, – сказал Шадамер, пожимая руку другу. – Надеюсь, тебе повезет. Городской страже пока еще хватает дел с «Толстухой Тэбби». Но все равно, постарайся им не попадаться. Ригисвальду от меня поклон.

Шадамер увидел, что Бабушка умело запеленала Алису в одеяла. Та продолжала сонно посапывать и ни разу не пробудилась.

Наступило тягостное время. Все понимали: пора прощаться.

Джессан стоял на коленях возле Башэ, неся свой молчаливый караул у тела друга. Бабушка сидела и смотрела на языки пламени в очаге. Равнодушные к заботам и горестям людей, они весело плясали над поленьями.

Шадамер подошел к Джессану, положил руку ему на плечо. Тревинис поднялся, и они отошли в другой конец трактирного зала.

– Улаф рассказал мне все, как было. Не каждый решится вступить в схватку с врикилем. Ты решился, хотя знал, что в любую секунду можешь погибнуть. Ты сделал все, чтобы спасти друга, и тебе не в чем себя упрекнуть.

– А я ни в чем себя и не упрекаю, – простодушно ответил Джессан. – Башэ погиб смертью воина. Наш народ будет чтить его наравне с тревинисами. Я не могу винить себя в его гибели – тогда я отберу у него победу. Я буду по нему скучать, – уже мягче добавил он. – Он был моим другом. Но это – моя потеря. Я должен справиться с ней сам.