Текст книги "Драконье крыло"

Глава 11. ВНУТРО, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

Зал снова наполнился Не было только детей и родителей, которым пришлось отвести их домой. Верховный головарь с видом мученика надел корону и снова втиснулся в проклятое кресло. Привели обвиняемого, и Голос Обвинения принялся излагать завершающую часть своей речи.

– Эти опасные идеи, столь соблазнительные для незрелых умов, оказали влияние на группу молодых гегов, столь же буйных и необузданных, как обвиняемый. Местный головарь и жирцы, зная, что молодежь по натуре взбалмошна, и надеясь, что со временем это пройдет…

– Как прыщи, что ли? – перебил верховный головарь. Это вызвало желаемый смех в толпе, хотя геги стеснялись смеяться, видя, как нахмурился главный жирец, так что смех их перешел в нервное покашливанье.

– Э-э… ну да, вашество, – кисло ответила обвинительница. Главный жирец улыбнулся со страдальческим видом, показывая, как тяжело терпеть присутствие тупицы. Верховному головарю ужасно захотелось его придушить, и, борясь с этим желанием, он пропустил немалую часть речи Обвинения.

– …И устроил бунт, в ходе которого сектору У-362 Кикси-винси были нанесены повреждения. По счастью, повреждения оказались незначительными, а Кикси-винси умеет исцелять себя сама, так что большого вреда это не нанесло. По крайней мере, это не нанесло вреда нашему обожаемому божеству! – Голос обвинительницы перешел в визг. – Но кто может сказать, какой вред это нанесло душам тех, кто осмелился совершить такое? И потому мы требуем, чтобы обвиняемый, Лимбек Болтокрут, был удален из общества и не мог больше толкать нашу молодежь на путь, который ведет лишь к гибели и разрушению!

Окончив речь, обвинительница снова уселась за свой барабан. Хвабрика содрогнулась от грома аплодисментов. Однако кое-где раздались свист и улюлюканье. Верховный головарь нахмурился. Главный жирец вскочил.

– Вашество! Эти неуместные выходки показывают, что яд распространяется! Мы можем сделать лишь одно, чтобы предотвратить это, – уничтожить источник заразы! – Он ткнул пальцем в Лимбека. – Я боюсь, что, если мы не сделаем этого. Судный день, которого многие из нас ждут со дня на день, может отодвинуться надолго, если не навсегда! Я требую, вашество, чтобы обвиняемому запретили выступать публично!

– Тоже мне, выходки! Подумаешь, кто-то свистнул сдуру! – раздражительно ответил Даррал. – Обвиняемый, можете выступить в свою защиту. Но имейте в виду, что я не потерплю нечестивых разглагольствований в зале суда!

Лимбек медленно поднялся на ноги. Он помолчал, как бы обдумывая свою речь, и наконец положил на железный барабан свои бумаги и снял очки.

– Вашество, – начал он почтительно, – все, о чем я прошу, – это дозволить мне рассказать о том, что произошло со мной в тот день, когда я заблудился. Это очень важно, поверьте мне, и я надеюсь, что этот рассказ объяснит вам, почему я счел нужным сделать то, что сделал. Раньше я этого не рассказывал никому, – торжественно добавил он, – ни родителям, ни даже той, кого люблю больше всего на свете.

– А это долго? – спросил головарь, облокотившись на ручки кресла и пытаясь найти более удобное положение.

– Нет, вашество, – ответил Лимбек.

– Ну, тогда можете начинать.

– Благодарю вас, вашество. Это было в тот день, когда меня выгнали из школы. Я хотел уйти куда-нибудь подальше – мне нужно было подумать. Видите ли, я не понимал (и теперь не понимаю), чего такого нечестивого и опасного было в моем «почему». Я вовсе не питаю вражды к Кикси-винси. Напротив, я чту ее и уважаю! Она такая прекрасная, такая большая, такая могучая! – Лимбек раскинул руки, его лицо озарилось каким-то нездешним сиянием. – Она получает энергию от ветров! Она умеет добывать железную руду на Нижних Копях, и превращать руду в сталь, и выплавлять из стали всякие нужные ей детали. Она умеет исцелять себя, когда повреждена. Но она с радостью принимает нашу помощь. Мы – руки, ноги, глаза. Мы лезем туда, куда она сама добраться не может, помогаем. когда она нуждается в помощи. Если ковш застревает на Нижних Копях, нам приходится спускаться вниз и освобождать его. Мы толкаем толкалки, вертим колеса, поднимаем подъемники, опускаем опускальники, и все идет как по маслу. Или, по крайней мере, так оно кажется. И все же, – тихо сказал Лимбек, – я не могу не задавать себе вопроса – почему?

Главный жирец нахмурился и вскочил, но верховный головарь, радуясь случаю насолить церкви, воззрился на него сурово.

– Я разрешил этому юноше высказаться. Я полагаю, что наш народ достаточно силен, чтобы не бояться, что он утратит веру от речей какого-то юнца. Не так ли? Или церковь пренебрегает своими обязанностями?

Главный жирец закусил губу и сел на место, злобно уставившись на верховного головаря. Тот самодовольно усмехнулся.

– Обвиняемый может продолжать.

– Спасибо, вашество. Видите ли, я всегда удивлялся. почему некоторые части Кикси-винси не работают. Отдельные сектора стоят без дела и потихоньку ржавеют или зарастают коралитом. Некоторые из них бездействуют веками. Но ведь Менежоры создали их не просто так! А зачем? Зачем они были созданы и почему они не делают то, что им положено? И мне пришло в голову, что, если бы мы знали, почему работающие части Кикси-винси работают и как они работают, мы могли бы понять, как работает вся Кикси-винси и зачем она! И это одна из причин, по которым я считаю необходимым, чтобы все обделения собрались и передали друг другу все…

– Это все относится к делу? – перебил его Даррал. У него уже голова шла кругом от боли.

– Э-э… да, конечно. – Лимбек торопливо нацепил очки. – Я думал обо всем этом и размышлял, как мне заставить гегов понять это, поэтому не замечал, куда я иду. А когда я наконец огляделся, я обнаружил, что незаметно вышел за пределы Хета. Это вышло случайно, уверяю вас! В тот момент как раз наступило затишье, и я решил прогуляться, чтобы немного развеяться. Идти было трудно, и я, по-видимому, был слишком занят тем, что смотрел себе под ноги, потому что не заметил, как налетела буря. Мне нужно было укрыться от нее. Я увидел большой предмет, лежавший на земле, и бросился к нему. Можете себе представить, вашество, как я удивился, когда обнаружил, что это не что иное, как ельфский корабль-дракон!

Слова Лимбека, усиленные говорильником, разносились по всей Хвабрике. Геги зашевелились и принялись перешептываться.

– На земле? Быть того не может! Ельфы никогда не спускаются на Древлин! – воскликнул главный жирец. Вид у него был ханически-чопорный и самодовольный. Верховный головарь забеспокоился, но понял по шуму толпы, что дело зашло чересчур далеко и остановить Лимбека сейчас будет уже неудобно.

– Они не спустились, – объяснил Лимбек. – Корабль разбился.

Геги зашумели. Главный жирец вскочил на ноги. Одни кричали: «Заткните ему глотку!», другие – «Сами заткнитесь! Пусть говорит!» Головарь махнул стражникам, те устроили «гром», и постепенно порядок восстановился.

– Я требую пресечь это издевательство над Справосудием! – прогремел главный жирец.

Верховный головарь, собственно, именно это и собирался сделать. Окончание заседания избавило бы его сразу от трех неприятностей: от этого сумасшедшего гега, от головной боли и от проклятого кресла. Однако, с другой стороны, его сторонники могли бы подумать, будто он отступил перед церковью. И шурин все время будет тыкать этим в нос. Нет уж, пусть этот Лимбек выскажется до конца. Хотя этот тип и так уже надел себе петлю на шею.

– Здесь распоряжаюсь я! – громогласно объявил Даррал. – Заседание продолжается! Говорите! – приказал он Лимбеку.

– Надо признаться, я не могу быть абсолютно уверен, что тот корабль разбился, – сказал Лимбек, – но мне так показалось, потому что он лежал на боку и был разломан. Буря надвигалась, а укрыться мне было негде, кроме как в корабле. В обшивке была большая дыра, и я пробрался через нее внутрь.

– Если то, что ты говоришь, правда, тебе очень повезло, что ельфы не убили тебя на месте за дерзость! – воскликнул главный жирец.

– Ельфы не могли убить меня на месте, – ответил Лимбек. – Эти ельфы, бессмертные, как вы их называете, – они были мертвы!

Хвабрика взорвалсь воплями возмущения и ужаса, среди которых слышались отдельные одобрительные восклицания. Главный жирец рухнул на свое место, словно громом пораженный. Обвинительница обмахивала его платочком и громко требовала принести воды. Верховный головарь от изумления подался вперед и безнадежно застрял в своем кресле. Он пытался встать на ноги, но вместо этого только дергался, пыхтел и размахивал своим сверкжезлом, мешая стражникам, которые пытались вытащить его из кресла.

– Слушайте все! – воскликнул Лимбек голосом, способным воспламенять тысячи гегов. Во всем СОППе не было другого оратора, равного Лимбеку. Когда он был в ударе, даже Джарре не могла сравниться с ним. Он дал себя арестовать ради того, чтобы произнести эту речь. Возможно, это был последний случай донести свои идеи до масс. И Лимбек собирался использовать его до конца.

Он вскочил на свой барабан, отбросил бумажки и замахал руками, чтобы привлечь внимание толпы.

– Эти ельфы из небесных царств – вовсе не боги, как нас уверяют! Они не бессмертны! Они сделаны из плоти и крови, так же как и мы сами! Я это знаю – я своими глазами видел, как гниет эта плоть! Я видел их трупы в разбитом корабле! И я видел их мир! Я видел эти «сияющие небеса»! Они привезли с собой книги, и я заглянул в некоторые из них. Их мир – это и в самом деле рай небесный! Он богат и прекрасен – так прекрасен, что нам и во сне не снилось! Там легко жить – но эта жизнь оплачена нашим потом, нашими трудами! И знайте, что они вовсе не собираются «забрать нас к себе на небо, если мы будем достойны», как учат нас жирцы! Зачем им это надо? Ведь мы для них – добровольные рабы! Мы прозябаем в грязи и нищете и служим Кикси-винси, чтобы снабжать их водой, без которой они бы не выжили. Мы сражаемся с бурями всю свою жалкую жизнь ради того, чтобы они могли жить в роскоши, вдали от наших слез и невзгод! И потому я говорю вам, – кричал он, перекрывая нарастающий шум, – что нам следует узнать все о Кикси-винси, научиться управлять ею и заставить этих ельфов, которые не имеют ничего общего с богами, но смертны так же, как и мы, отдать нам то, что принадлежит нам по праву!

Вокруг бушевала буря. Геги орали, визжали, размахивали кулаками. Головарь, в ужасе перед джинном, которого сам же выпустил из бутылки, топал ногами и стучал жезлом по полу с такой силой, что вырвал хвост из подножия статуи и лампа погасла.

– Очистить помещение! Очистить помещение! Копари принялись разгонять народ, но прошло немало времени, прежде чем взбудораженных гегов удалось заставить покинуть Хвабрику. После этого они еще некоторое время толпились в коридорах, но, по счастью, прогудела гуделка, возвещавшая начало новой смены, и толпа рассеялась – одни отправились служить Кикси-винси, другие пошли по домам.

В зале остались только верховный головарь, главный жирец, Голос Обвинения, Лимбек и двое стражников с размазавшейся по лицу краской.

– Вы очень опасный тип, – сказал головарь. – Разумеется, этим выдумкам…

– Это не выдумки! Это все правда! Я клянусь…

– Разумеется, этим выдумкам никто не поверит, но они ведут к раздорам и беспорядкам, в чем мы имели случай убедиться сегодня. Вы сами вынесли себе приговор. Мы предаем вашу судьбу в руки Менежора. Взять его! – приказал головарь стражникам. Те схватили Лимбека, хотя и не очень охотно, словно боялись заразиться.

Главный жирец уже достаточно пришел в себя после обморока, чтобы снова принять благочестивый и самодовольный вид, сохраняя при этом выражение благородного негодования и уверенности в том, что грешник должен быть наказан и осталось только подобрать наказание.

Верховный головарь приблизился к статуе Менежора – слегка пошатываясь, поскольку кровообращение у него в ногах еще не восстановилось. Лимбека тоже подвели поближе к статуе. Несмотря на грозящую ему опасность, он не мог преодолеть своего неуемного любопытства. Его куда больше интересовала статуя, чем ожидавший его приговор. Главный жирец и обвинительницатоже подошли, чтобы лучше видеть.

Верховный головарь, кланяясь, расшаркиваясь и бормоча молитвы, которые повторял за ним главный жирец, взялся за левую руку Менежора и потянул ее вниз.

Глаз, который Менежор держал в правой руке, внезапно моргнул и ожил. Внутри него зажегся свет и стали появляться какие-то картинки. Верховный головарь бросил торжествующий взгляд на жирца и обвинительницу. Лимбек был просто зачарован.

– Менежор говорит с нами! – провозгласил главный жирец, пав на колени.

– Волшебный фонарь! – вскричал Лимбек, вглядываясь в картинки. – Только он на самом деле не волшебный, в нем нет такой магии, как у ельфов. Это механическая магия! Я нашел один такой в другом месте и разобрал. Эти картинки, которые как будто движутся, на самом деле нарисованы на рамках, которые вставлены внутрь и вращаются так быстро, что кажется…

– Умолкни, еретик! – прогремел верховный головарь. – Слушайте приговор! Менежоры повелевают, чтобы ты был предан в их руки!

– По-моему, они ничего такого не повелевают, вашество, – возразил Лимбек.

– По-моему, они вообще ничего не говорят. Я не понимаю, почему…

– Опять «почему»? – взревел Даррал. – У тебя будет достаточно времени задавать вопросы, когда тебя понесет в самое сердце бури!

Но Лимбек плохо расслышал то, что сказал ему верховный головарь, – он вглядывался в картинки в волшебном фонаре.

– Простите, вашество, вы сказали «бури»? – переспросил он. Толстые очки делали его похожим на клопа и внушали Дарралу крайнее отвращение.

– Да, бури! Так повелели Менежоры. Верховный головарь выпустил руку статуи, и глаз мигнул и погас.

– Как? Через эти картинки? Но там же не было ничего такого, вашество! – возмутился Лимбек. – Я знаю, как работает эта штука, и если вы дадите мне время изучить ее…

– Завтра утром, – перебил его головарь, – ты спустишься по Ступеням Нижних Копей. И пусть Менежоры помилуют твою душу!

И Даррал Грузчик, прихрамывая, потирая одной рукой онемевший бок, а другой – раскалывающуюся голову, покинул Хвабрику.

Глава 12. ВНУТРО, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

– К вам пришли, – сказал тюремщик сквозь решетку.

– Чего? – Лимбек сел на койке.

– Пришли к вам. Сестра ваша. Выходите. Послышался звон ключей. Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Лимбек был весьма удивлен, но послушно встал и последовал за тюремщиком в цистерну для свиданий. До сих пор Лимбек не подозревал, что у него есть сестра. Хотя, конечно, он уже много лег не бывал дома и не очень разбирался в детях, но все же смутно понимал, что ребенку нужно довольно много времени, чтобы родиться и научиться ходить настолько хорошо, чтобы иметь возможность навещать братьев в тюрьме.

Лимбек как раз производил в уме необходимые подсчеты, когда они вошли в цистерну для свиданий. Молодая женщина бросилась к нему столь порывисто, что едва не сбила его с ног.

– Здравствуй, братец! – воскликнула она, обвив его шею руками и чмокнув его в щеку с отнюдь не сестринским пылом – У вас есть время до следующего гудка на пересменку, – проворчал тюремщик и захлопнул дверь цистерны.

– Джарре? – спросил Лимбек, близоруко вглядываясь в нее – очки он оставил в камере.

– Да, конечно! – ответила она, хлопая его по спине. – А ты думал кто?

– Я… я не знаю, – промямлил Лимбек. Он, разумеется, был ужасно рад видеть Джарре, но все же не мог не испытывать легкого разочарования, обнаружив, что у него нет никакой сестры. Все же семья могла бы поддержать его в такой трудный час… – А как ты сюда попала?

– Шурин Одвина Винтокрута работает на скоролете. Он меня и довез. Послушай, какой ужас! Как порабощен наш народ! Не правда ли?

– Да, это ужасно, – согласился Лимбек. Он ничуть не удивился тому, что Джарре пришли в голову те же самые мысли, что терзали его во время поездки в скоролете. С ними это бывало часто.

Джарре отвернулась и принялась медленно разматывать толстый шарф, бывший у нее на голове. Лимбек не мог видеть ее лица без очков, но чувствовал, что она чем-то расстроена. Возможно, это из-за того, что его приговорили к смертной казни, но вряд ли. Джарре к таким вещам относилась спокойно. Тут было что-то поважнее.

– Как дела в нашем Союзе? – спросил Лимбек. Джарре только вздохнула. «Ну, вот, – подумал Лимбек, – так я и думал».

– Ах, Лимбек, – сказала Джарре с упреком и сожалением, – ну зачем тебе взбрело в голову рассказывать все эти байки?

– Байки? – Лимбек вскинул брови чуть не к потолку. – Какие такие байки?

– Ну, эти – про мертвых ельфов, про разбитый корабль, про книжки с картинками, где нарисовано небо…

– Так что, новопевцы поют об этом? – просиял Лимбек.

– Поют! – Джарре заломила руки. – Они кричат об этом в каждую пересменку! Только и слышишь, что эти байки…

– Но отчего ты называешь их байками? – спросил Лимбек и только тут понял, в чем дело. – Так ты что, не веришь? Джарре, все, что я говорил на суде, было правдой! Я клянусь…

– Не надо, не клянись, – холодно перебила его Джарре. – Ты что, забыл, что мы не верим в богов?

– Я клянусь моей любовью к тебе, дорогая, – продолжал Лимбек, – что все, что я говорил, – чистая правда. Это все было, было на самом деле! Именно то, что я увидел тогда и понял, что ельфы не боги, а смертные, как и мы сами, – именно это заставило меня создать наш союз. Именно воспоминание об этом дает мне мужество встретить лицом к лицу все, что меня ожидает, – сказал он со спокойным достоинством, которое растрогало Джарре до слез. Она разрыдалась и опять прижалась к Лимбеку.

Лимбек успокаивающе погладил ее по широкой спине и тихо спросил:

– Джарре, то, что я сказал, очень повредило нашему делу?

– Н-нет, – всхлипнула Джарре, уткнувшись носом в тунику Лимбека, теперь еще и вымоченную слезами. – На самом деле мы… э-э… Видишь ли, дорогой, мы… э-э… сочли нужным распустить слух, что мучения, которые тебе пришлось перенести в лапах жестоких империалистов…

– Да что ты, дорогая! Никто меня не мучил. На самом деле здесь все так добры…

– Ах, Лимбек! – воскликнула Джарре в отчаянии, отодвинувшись от него. – Ты безнадежен!

– Извини… – растерянно сказал Лимбек.

– Так, слушай, – сказала Джарре, поспешно вытерев глаза. – У нас мало времени. Сейчас самое главное – твоя предстоящая казнь. Так что не вздумай ничего портить! Не надо рассказывать больше всякие истории про мертвых ельфов и прочую ерунду… Лимбек вздохнул.

– Ладно, – покорно сказал он. – Не буду.

– Ты – мученик идеи. Не забывай этого. И, ради нашего дела, постарайся выглядеть соответственно! – Она неодобрительно оглядела его плотную фигурку.

– По-моему, ты даже растолстел!

– Да, кормят тут неплохо…

– В такое время, Лимбек, ты мог бы думать не только о себе! – возмутилась Джарре. – У тебя всего одна ночь. Похудеть ты, конечно, не успеешь, но постарайся сделать все, что можно. Ты не мог бы набить себе парочку синяков на видном месте?

– Боюсь, что нет… – трусливо промямлил Лимбек – он прекрасно знал, что на такое не способен.

– Ну что ж, придется обойтись без этого, – вздохнула Джарре. – Но, по крайней мере, постарайся выглядеть настоящим мучеником.

– А как это?

– Ну, знаешь, таким – мужество, достоинство, вызов, прощение…

– Что, все сразу?

– Да, обязательно. Очень важно показать, что ты их прощаешь. Можешь даже сказать что-нибудь на эту тему, когда тебя будут привязывать к птице.

– Прощение… – пробормотал Лимбек, запоминая наставления.

– А когда тебя будут сталкивать с обрыва, надо крикнуть что-нибудь вызывающее. Что-нибудь вроде: «СОПП жив! Им не сломить нас!» И что ты еще вернешься.

– Вызов… СОПП жив… Я вернусь… Как «вернусь»? – Лимбек вскинул голову и близоруко уставился на Джарре.

– Конечно, вернешься! Я же говорила, что мы тебя вытащим, и мы тебя вытащим. А что ты думаешь, мы так и дадим им казнить тебя? Еще чего!

– Ну, я…

– Ну трус же ты! – сказала Джарре, взъерошив ему волосы. – Так вот, ты знаешь, как устроена эта птица?

Над городом разнесся вой гуделки. В решетчатом окошке в двери показалась толстая физиономия тюремщика.

– Время! – крикнул он и зазвенел ключами. Джарре подбежала к двери.

– Еще три слова, ну пожалуйста! Тюремщик нахмурился. Джарре показала ему увесистый кулак:

– Не забудь, что я отсюда выйду! Тюремщик пробормотал что-то невнятное и удалился.

– Так вот, – обернулась Джарре, – о чем это я? Ах да. О птице. Лоф Елекстрик…

– А это кто такой? – ревниво перебил ее Лимбек.

– Он из обделения Елекстриков, – торжественно объявила Джарре. – С помощью этих громовых птиц они собирают лепестричество для Кикси-винси. Лоф говорит, что тебя привяжут к двум огромным деревянным крыльям с перьями тира и на большом канате. Потом тебя столкнут вниз, к Ступеням Нижних Копей. Тебя понесет ветром, будет хлестать дождем и градом…

– И молниями? – опасливо спросил Лимбек.

– Нет, молний не будет, – успокоила его Джарре.

– А почему тогда эта штука называется громовой птицей?

– Просто называется, и все.

– Но ведь я же тяжелый? А вдруг я не полечу, а упаду вниз?

– Конечно, упадешь! Слушай, не перебивай меня!

– Хорошо, – покорно сказал Лимбек.

– Эта штука будет падать. Канат порвется. Птица в конце концов упадет на один из островов Нижних Копей.

– Да? – Лимбек побледнел.

– Не беспокойся. Лоф говорит, что рама почти наверняка должна выдержать. Она очень прочная. Деревянные рейки, которые делает Кикси-винси…

– Интересно, а зачем? – задумчиво спросил Лимбек. – Зачем Кикси-винси делать деревянные рейки?

– Откуда я знаю! – воскликнула Джарре. – Это сейчас не важно! Лимбек, слушай! – Она ухватила его за бороду и дернула так, что у него слезы выступили на глазах. Джарре по опыту знала, что это единственный способ отвлечь его от очередного философского вопроса. – Ты упадешь на один из островов Нижних Копей. На этих островах Кикси-винси добывает руду. Когда копальные ковши спустятся вниз, ты должен пометить один из них. Наши ребята будут следить за ковшами, мы увидим твою пометку и узнаем, на каком ты острове.

– Замечательный план, дорогая! – Лимбек смотрел на нее с восхищением.

– Спасибо. – Джарре зарделась от удовольствия. – Самое главное – держись подальше от ковшей, чтобы тебя не задавило.

– Ладно.

– В следующий раз, как ковши пойдут вниз, мы спустим «руку помощи», – продолжала Джарре и, видя недоумевающее выражение на лице Лимбека, пояснила:

– Это такой ковш с кабинкой, в нем спускают гегов на остров, чтобы отцепить застрявший ковш.

– Ах, так вот как это делается! – восхитился Лимбек. Джарре снова дернула его за бороду.

– Как жаль, что ты никогда не служил Кикси-винси! Ладно, извини. Я не это хотела сказать. Она поцеловала его и погладила по щеке.

– Все будет в порядке. И помни: когда ты вернешься, мы объявим, что тебя осудили без вины и что Менежоры поддерживают тебя и наше дело. Все геги сбегутся к нам! И настанет день, когда революция совершится!

Глаза у Джарре сияли.

– Да, это чудесно! – Лимбек тоже был захвачен ее энтузиазмом.

Тюремщик сунул нос в решетку и многозначительно покашлял.

– Иду, иду! – Джарре снова закуталась в шарф. Потом в последний раз поцеловала Лимбека, хотя шарф ей мешал. После этого во рту у Лимбека осталась шерсть от шарфа. Тюремщик отворил дверь.

– Помни, – сказала Джарре заговорщицким шепотом, – ты – мученик!

– Мученик, мученик! – весело согласился Лимбек.

– И никаких сказок о мертвых богах! – сказала она напоследок, когда тюремщик уже вел ее к двери.

– Это не сказки… – начал Лимбек, но было уже поздно – Джарре исчезла за дверью.