Текст книги "Наши против 2. Королева согласна"

Глава 13

Рита

– Обезьяна с гранатой! – выругалась Грымова, когда наш корабль шлёпнулся со всего маху на воду, подняв миллионы брызг.

– На себя посмотри! – огрызнулась я, удерживая почти невесомое тело Таси.

Позади заревели драконы, я обернулась, не зная, каким Богам молиться, и обнаружила, что Хавры уставились с почти человеческим недоумением на монумент Петра Первого. М-да, тут ему место, конечно… Представляю, как опешил бы господин Церетели, увидев с каким смаком в жёлтых глазах смотрит чудовище с обломанным гребнем на статую великого императора. Впрочем, о чём я думаю, когда вокруг такое творится? И меня испортила жизнь в Москве…

Матросы вопили, Киату метался между ними и Тасей.

– Иди! Командуй, пока мы целы! – крикнула я ему. – Она жива!

Он кивнул и рванул к штурвалу, брошенному помощником капитана.

Я взглянула на Тасю внимательнее. Да, жива, но надолго ли? Увы, пульс прослушивался тонкой ниточкой, и кожа у неё похолодела. Однако управлять командой, кроме Киату, было некому. Большой Трэджо замер со стеклянными глазами, вцепившись в мачту, остальные шатались или попадали на палубу с таким видом, будто обмочили штаны. С непривычки-то! Я их даже понимаю. Ощущения при перемещении из мира в мир отвратительны. В первое мгновение кажется, что внутренности разобрали на части, а потом запихнули обратно в тело как попало: желудок с лёгкими перемешались, кровь бурлит, мозг торчит из ушей. А когда ещё гигантские драконы в двух шагах ревут, норовя то ли восславить, то ли съесть, только безумец не испугается. Аня Фуц, например. Судя по лицу, наша Электра точно учуяла магию. Много магии! Конечно, здесь, на Морне, её столько, что можно лопнуть от жадности.

Я опустилась на палубу, держа почти бездыханную Тасю на руках, как ребёнка. Подползла к полированной стене, прислонилась. Ногами упёрлась в узлы канатов, чтобы не болтало от борта к борту, как прочих.

Драконы снова заревели, но уже как-то иначе. И вдруг паруса вздулись. Нас подняло и… понесло. Судя по мигом пролетающим над головой облакам, брызгам и ударившему в лицо ветру, мы помчались на всех парах. Ничего не понимаю!

Я прижала Тасю к себе. Её голова запрокинулась. Чуть тёплая, чёрт!

«Она умереть должна не сейчас и не здесь, а потом, вместе со всеми дживами!» – мысленно оправдала я свой страх за неё. Но сердце сжалось ещё сильнее, ведь память некстати выдала Тасины смешные, по-детски неуклюжие, но искренние объятия и чмоканья в щёку.

«Ну что же ты, противная обнимательная Тася, ну! Приходи в себя!» – бормотала я ей на ухо, чтобы никто не услышал.

– Эгэй, красотка, вы в порядке? – раздалось над головой.

Я вскинула глаза и увидела рыжего офицера. На удивление, не зелёного…

– А, это вы! Мы нормально! Вывезите нас из этой свистопляски, – сказала я, ничем не выдав своё волнение. – Помогите Джикарне управиться.

– Дживе плохо? – спросил рыжий, словно не услышал меня, и присел, балансируя на корточках.

– С ней бывает такое после серьёзных перемещений. Занимайтесь делом! – строго ответила я.

– Сейчас, – кивнул он.

Распахнул дверцу на лестницу и протянул мне руку:

– Сначала вам обеим надо в каюту.

– Нам и здесь нормально. Там больше укачивает, – парировала я.

Не знаю, что говорило во мне: чувство непокорности и ненависти к дживайцам или желание послать именно этого конкретного тайного агента ко всем чертям.

– Здесь вас может волной снести! – не послушал меня рыжий верзила и, воспользовавшись тем, что ветер закрыл мне лицо прядями волос, перехватил с моих рук Тасю и нырнул внутрь.

– Эй, кто тебе дал право самовольничать?! – возмутилась я и, качаясь как пьяная, последовала за ним.

Рыжий передвигался быстро и уверенно, несмотря на качку. Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы не упасть, догоняя его. Дверь на палубу захлопнулась. Я разозлилась, но поняла, что рыжий был прав. Тут было теплее, ни брызг, ни ветра. Рыжий опустил на койку Тасю и оглянулся на меня с ухмылкой:

– Ну что, строптивая мухарка, драться будешь?

– Нет, – я поджала губы. – Тут лучше. Но там наверху явно не хватает холодных мозгов.

– И то верно, – ещё шире осклабился рыжий. – Не думал, что среди контрабандистов одни мухарки сопливые-визгливые. – Он оценил взглядом моё хладнокровие и грудь заодно и добавил. – Из тебя вышел бы куда лучший помощник капитана.

Рыжий Олень прошёл к выходу, словно специально задев мою грудь рукой. Не грубо, но… Я напряглась, готовая ударить. Базз выскользнул ужом из каюты, и я услышала его наглый хохот в коридоре. Нет уж, меня не проведёшь! Ненавижу дживайцев с их мужланскими замашками!

Я бросилась к Тасе. Лицо её обрело совсем мертвенный оттенок. Я села на край койки и принялась растирать холодные Тасины ладошки:

– Эй, Тася! Давай-ка, приходи в себя! Ты что удумала, ну?!

Приложила ухо к её груди, сердце почти не билось. Так, раз в час: ттук… ттук… У меня в душе всё заныло. Я вспомнила о джойе, ткнула в ухо и заорала:

– Эй, помощницы дживы! Все быстро в каюту! Хоть на карачках! Срочно! Нужна помощь!

Сработает? Нет?!

Я смотрела на дверь над лестницей, но никто не торопился! Чёрт бы их побрал! Только пользоваться Тасей умеют! И внезапно я поняла, что другие дживы не врали – это перемещение могло стать последним для Таси. А с таким количеством людей, кораблём и памятником и подавно. Тасин носик заострился, и я в панике чуть не прикусила себе палец. Потому что так же выглядела моя единственная подруга Ханитэ перед тем, как выдохнуть в последний раз, ещё в доме сирот. Она заболела лихорадкой и её не стали спасать, решив не тратить драгоценные лекарства на ненужную, несвободную сироту.

– Тася-я-я! – вскрикнула я и, наплевав на всё, что мне говорили тренирующие маги, приподняла Тасю, прижала к себе и принялась выдыхать в её лицо жизнь. Правильно это было или нет? Не знаю. Но я дышала, думала, стремилась отдать этой тощей, глупой девчонке хоть крупицу себя. Чтобы выжила! Я чувствовала, не могла не чувствовать, как энергия течёт из меня к ней, но губы Таси продолжали сереть.

– Чёрт! Мрак! Свет! Око! Да помогите же!!! Тася, Анастасия, немедленно очнись! Иначе я расскажу всем про Джона Сноу!

– Что происходит? Что с Тасей? – послышалось сзади. Киату влетел, как снаряд. Перехватил у меня Тасю и, всё поняв, впился губами в её губы, делая то, что я не решилась.

И спустя пару мгновений я заметила, как Тасин мизинец дрогнул. Затем шевельнулась нога. Ухо порозовело.

Я еле сдержалась, чтоб не расплакаться. Закусила до боли себе губу.

– Киату, – еле слышно прошептала Тася, – ты тут… Ты на меня не сердишься?

Он громко выдохнул:

– Сержусь. Ты как посмела умирать?

– Прости…

Да, это могла сказать только Тася.

Я обхватила себя руками, осознав, что у меня жутко трясутся пальцы, но сдавивший грудь ком отступал.

– А ну-ка признавайся, кто такой Джон Сноу, – с шутливой строгостью сказал Киату.

И Тася тихонечко, смущённо хихикнула.

Значит, всё в порядке. Выживет, теперь выживет. Я вышла в коридор и прошла к лестнице в трюм. Спряталась за бочонок с вином. Вздох получился похожим на всхлип. Выдох ещё хуже. Воздух меня душил. Я открыла рот, чтобы продышаться нормально и… расплакалась. Как дурочка. Взахлёб.

Глава 14

Тася

Я улыбалась и старалась не думать о том, что случилось со мной. Но когда все покидали мою каюту, и я закрывала глаза, оно возвращалось – то, что я увидела, потеряв силы. И мне становилось страшно.

Впав в забытьё, я скоро ощутила себя, но не в теле, а в бескрайнем звёздном пространстве. Звёзды были близки, они сияли, и каждая имела имя: Киату, Рита, Аридо, дядя Серёжа, мама – все-все, кого я знаю, кто мне дорог и даже не очень, плыли в пустоте и сияли так, что я могла их распознать. Кто-то ярко, кто-то не очень. Бывшая одноклассница Нелька, которая у меня пирожок стащила, та вообще мерцала на задворках вселенной далёкой тусклой точкой. А во мне вдруг света не оказалось. Будто я взорвалась и, разлетевшись на сотню крошечных Тась, осталась висеть серой дымкой над пепелищем. И с мыслью, что тут живут лишь те, кто светится, меня начало затягивать в образовавшуюся посредине космоса густую, чёрную воронку. Это была смерть? Не жизнь точно.

Я попыталась задержаться, улететь, но ничего не выходило – меня несло в сердце гулкого мрака – знакомого, с пустыми глазами чудовища из лабиринта под королевским дворцом. Оно не могло быть здесь! Нет! Но я ощущала: оно смотрит на меня – на ту, кто глупо и бездарно истратил весь свой свет.

Возможно ли испытывать страх, если тебя нет? Оказалось, что да! Меня не было, а страх был! Ледяной, неживой, как ветер над замёрзшим океаном. Страх проносился рябью по пространству, сжимал его и затаскивал всё, что осталось от меня, в нутро непроглядного мрака. Как сопротивляться? Чем? Ведь ничего не было!

И вдруг позади меня вспыхнула, обдала жаром звезда. Её звали не Рита, но как-то похоже. Она поймала меня своим уверенным теплом, словно в сачок, постаралась удержать. И я зацепилась, но лишь на мгновение – разве может горсть пепла осесть на тонкие нити авоськи и остаться, когда всё вокруг ходит ходуном в вихрях страха? Я выскользнула против воли и вновь понеслась в воронку тьмы.

Звезда Рита светилась всё ярче, разгоралась огнём, неожиданным, большим, разноцветным, но мрак был сильнее. Когда последняя горсть моего пепла готова была унестись в темноту, ярким цветком заалела возле Риты другая звезда – Киату. И метнулась за мной. Прикоснулась. И мощно, безоговорочно, наполняя меня своим светом, он втянул меня обратно. Воронка схлопнулась. Я с трудом размежила веки. Ослепило светом из круглого оконца, но я не зажмурилась, боясь упасть обратно.

Широко раскрыв глаза, Киату целовал меня. Жадно, терпко. Отдаваясь полностью. Обнимал меня и оживлял. Он был горячим, как печка, а я тряслась от холода.

– Как ты посмела умирать?! – прорычал мой любимый.

– Прости, – ответила я, на самом деле понимая, что виновата.

Он только сжал меня ещё крепче, словно хотел всем телом проникнуть в меня, укорениться, прорасти, чтобы не выпустить больше. А я затихла, осторожно дыша. Оказывается, это дар – дышать. Никто нам не гарантировал следующий вздох…

* * *

Мы плыли много дней. Я поправлялась, но встать с кровати всё ещё не было сил. После жуткого разгрома, который устроили остальным Рита и Киату, невольные «помощники дживы» заглядывали ко мне постоянно, были предупредительны и даже ласковы. Аридо мне пел, Аня веселила прибаутками, Галя давала мне свои камешки и говорила, что в них сила, можно черпать. Ариадна таскала еду из камбуза и, глядя в окно, рассказывала, что за ним. В основном, там было море. Синее, зелёное, серое, с барашками… И карпадосы.

Только Рита от меня ни на шаг не отходила, разве что когда её замещал Киату.

Заходил и рыжий офицер Базз, всегда насмешливый, но не злой. Кажется, он больше навещал не меня, а Риту. Взгляд его менялся, когда он смотрел на мою любимую подругу, но она не отвечала ему взаимностью. Во взгляде её было непробиваемое, как бетонная стена, спокойствие. Иногда снисходительная усмешка.

– Ритуль, тебе совсем Базз не нравится? – спросила я. – Он такой стройный и широкоплечий, симпатичный, хоть и рыжий! А как ему идёт офицерская форма!

– Терпеть не могу военных моряков, – ответила Рита. – И вообще путешествия по морю.

– У него нет шансов?

– Зачем он мне? – улыбнулась Рита.

– Всем кто-то нужен. Даже в песнях так поётся…

– Мне прекрасно с самой собой. А песни сочиняли те, кто ничего не понимает в жизни. Есть одиночество, а есть целостность. И удовольствие пообщаться с интересным человеком – с собой. В общем, мне повезло.

– Ты такая мудрая, – вздохнула я. – А мне с тобой хорошо. И с Киату. И всё-таки я так хочу, чтобы тебя полюбил кто-то по-настоящему, и ты полюбила. От этого сладко в сердце!

Рита не отвечала. Мне нравится её загадочность. Мне всё в ней нравится! Посчастливилось же мне обрести такую подругу! Я всегда была непопулярной, хилой и прыщавой, пропускающей то и дело занятия «по уважительной причине», но кому такая нужна? Апельсины носить в больницы? Это скучно. Мои ровесники любят вечеринки и потусить. В общем, раньше я дружила, в основном, с книжками и поэтами. От любимых томиков с золотым тиснением я бы и сейчас не отказалась, но насколько же лучше было иметь настоящего друга! Не в соцсети с поддельной аватаркой, а такого, как Рита.

Жаль, она ничего не рассказывала мне про свой «багаж», зато я могла поделиться с ней всем на свете. И тем, что случилось в забытьи, и тем, как люблю Киату. И тем, что мне плохо от того, что, вытянув из мрака, он больше меня не целовал. Снова вспомнил про проклятье – как жаль… А ещё сказал:

– Тебе стоит больше доверять мне. Я бы справился без таких потерь.

Я вздохнула и согласилась.

Кажется, их отношения с Ритой улучшились, и я догадывалась почему. Меня это радовало.

Было немного обидно, что дживы не давали о себе знать, словно их не существовало или им было наплевать на меня. Может, так и было? Может, прохождение через Морну было проверкой, которую я не прошла? И, ослушавшись, теперь больше была не достойна их внимания? Видимо так.

Жаль, в настоящей жизни нельзя пересдать экзамен, сделав глаза котика… Я много думала об этом, когда оставалась одна. А ещё я сама себе сильно не нравилась. До боли в душе и до ломоты в суставах. Все недостатки всплывали один за другим, как пена со дна морского после бури. И пахла она не очень. И никуда не девалась, раздражая – я ведь привыкла считать себя хорошей. Только вот выходило, что хорошая я местами, а местами пучило гордостью, тошнило глупостью и ещё много чем.

Гордиться, впрочем, было нечем: я растренькала свет и силы, чудом не умерла, не послушав советов более мудрых. Вот так всегда, получив чашу с драгоценным нектаром, мы разбрызгиваем его по сторонам, а потом умираем от жажды. Мы? Нет, я. Но как стать мудрее? Ведь я же думала, что поступаю, как лучше… А получилось мешком по голове.

Нет, я вовсе не была рада, что я вся такая «неожиданная супер-джива». Хотелось понять, как не следовать за всякой мыслью, прыгая на неё, как блоха на хвост коту? А потом на другую. И на следующую. Пока не смахнут в тартарары.

Разве в каждой мысли есть разумное зерно? И откуда они берутся? Возможно, просто летают в пространстве вокруг нас, и люди ухватывают ту, что ближе? Самые дурацкие – всегда мои! Притягиваются, как родные!

Скажите, вот как можно было подумать в тот момент о памятнике Петру Первому?

– Главное, результат. Ты всех спасла, – заметила Рита, когда я призналась ей.

– А вы с Киату спасли меня. Иначе бы всё!

– Я тут не при чём, – поджала губы подруга.

– Не-ет, – замотала я головой. – Я же знаю!

Рита лишь пожала плечами.

– Мне хотелось бы совсем не думать, – сказала я. – Но не получается.

– Медитируй, – сказала Рита. – Мне помогает.

– Научишь?

Она кивнула.

– Сядь с прямой спиной. Наблюдай, как вдыхаешь и выдыхаешь.

– А дальше? – я подготовилась к сложным практикам и представлению тысячи солнц или парящих над горами и водопадами орлов, огненных ритуальных знаков, светящихся иероглифов, замысловатых мантр и китайских песнопений.

– Всё, – сказала Рита.

– Как всё? – моргнула я.

– Вот так. Главное, не двигаться. Это самая древняя во всех мирах медитация. Значит, самая правильная. Попробуй. Давай рядышком.

Она села на мою кровать, прислонилась спиной, ровной, как струна, к стене. И я повторила за ней. Как тюфячок, обвалившийся на подушку.

– Глаза закрывай, – сказала она.

– А сколько сидеть?

– Для начала минут десять. Я будильник на своих «умных часах» поставлю.

– Не мало? Десять минут – не серьёзно как-то.

– Ишь, серьёзная какая! Раньше я за тобой серьёзности не замечала. Ты это высиди.

– Да это ерунда, я усидчивая!

– Тогда полетели! – скомандовала Рита и прикрыла веки.

И я тоже. Раз-два-три, нос зачесался. Чёрт, так сразу?! А нельзя же двигаться! Потом закололо в боку. Потом засаднило в ухе. Потом пересиделась нога. О, мучение! Целый век тянется… Рита обманула меня и поставила будильник на час? Чтобы поиздеваться? Но было как-то неловко сдаваться. Я же супер-джива, спасительница мира и вообще типа избранная. Я сжала зубы и вспомнила, что надо наблюдать за вдохом и выдохом. Дышу. Только все мухи на свете, и мошки, и мысли, что я занимаюсь ерундой, слетелись ко мне, как по команде. О-о-о… Спасите от чесотки! И от желания попить и съесть конфетку… Нет, я сдержусь! Я дышу. Вот он, вдох через ноздри в нос и дальше по груди, и обратно. Ага, чувствуется. И вы-ыдо-ох… Не чешись, пятка! Я – супер-джива! Дышу. И опять дышу!

Я… чёрт! А кто я вообще? И где на самом деле Я? Чесотка и я сама провалились куда-то вверх. Исчезли. И тела будто не стало. Только сладость и жизнь приятно разлились повсюду. А ещё свет впереди и над головой. Я подалась вперёд. Увидела золотое сияние прямо перед собой. Око?!

– Око! Дорогое Око! Ура! – вскричала я, фонтанируя радостью.

– Ну здравствуй, заблудшая моя… – ответил сверкающий глаз и поглотил меня собой.

Глава 15

Вокруг меня был только свет.

– Эй, Око! Дорогое Око, ты где? – озиралась я.

В искристом облаке передо мной появилась дверца. Очень сказочная, красивая, с коваными углами, золотистой ручкой и закругленным верхом – открой и попадёшь в волшебный домик. Я почувствовала радостное волнение, как ребёнок перед встречей с Дедом Морозом. Интересно, что за ней? Дом Ока? Оно меня приглашает? Было бы очень интересно узнать, как и где оно живёт? Я вежливо и негромко постучала. С той стороны тоже постучали. Вкрадчиво, аккуратно, словно передразнивая.

Я недоуменно склонила голову набок: что за игра такая? Постучала ещё раз. Погромче. И стук повторился. Тоже более отчётливый и ясный. Хм…

Нет, ну если стучат, надо открыть. Я дёрнула за ручку и оторопела: весь мир лежал подо мной! А я стояла на пороге… Облака плыли высоко над планетой, искрились белой пеной в лучах двух солнц, сияющих над бирюзовой прослойкой. Я глянула наверх и увидела звёзды и широкое кольцо из камней, опоясывающих планету, как у Сатурна в учебнике Астрономии. Оу, а с поверхности Дживайи не видно было никаких колец! Только позвольте… Я ничего не понимаю! Я же думала, что стою снаружи дома Ока, а оказалась внутри! Как это так?

Я задумалась и, решив ещё раз проверить, как такое возможно, закрыла дверь. Чего мне бояться, если я внутри? Попробую открыть-закрыть несколько раз, интересно, что будет?

Я прихлопнула дверцей к раме и… зависла над облаком, удерживаясь лишь на ручке-кольце. Ой! Я же упаду! Я летать не умею! А тут высоко и ветер! Я дёрнула на себя ручку изо всех сил, болтаясь, как шарик на ёлке. Дверь начала открываться и растворилась. А я полетела вверх тормашками выше, то расширяясь, то сужаясь до точки, кувыркаясь, как попкорн в стакане. О-о-ой! Я упаду? Или унесусь в космос? Или куда меня несёт? Око, Око! Хватит играть со мной!

Бултых, и я вновь оказалась в вибрирующем облаке белого света. Конечно, стоило бы рассердиться, но всё вокруг оказалось мягким и тёплым, уютным, как бочок толстого кота-альбиноса. Я выдохнула и расслабилась, ощущая себя совсем дома. Как же это возможно? Впрочем, разве могло быть дома у Божества обычно? Совершенно нет! И я тут же решила не тратить времени зря, пока Око не придумало новых игр, а потому я сказала:

– Дорогое Око, у меня снова один вопрос, я знаю, что больше нельзя. Но он для меня важнее всех остальных! Я люблю Киату, а он меня. Как нам быть вместе, ведь сейчас мы не можем, из-за привязки? Скажи, Око, пожалуйста!

– То что, он сделал сам, должен сам и решить. Любовь была подарена, а с этим даром не играют.

– А как же я? Я ведь тоже страдаю, – всхлипнула я.

– Наберись терпения. Иначе вам точно вместе не быть.

– Почему?

– Активное начало дано мужчинам, пусть и действуют.

– Но ведь он не знал!

– Догадывался. Не дурак…

Я погладила пушистую пену облака и решилась на ещё один вопрос:

– Око, но ведь ты доброе! Почему же ты заставляешь нас страдать?

– Потому что всем подавай одеялку, шоколадку и поспать побольше. Или царство, яхту и миллиард мелкими купюрами, и опять же поспать побольше. Так вот вы и спите, пока вас не пнёшь. А жить кто будет? Для чего мир создан?

– Так мы ведь не отказываемся… – покраснела я.

– Но живёте так, словно на самом деле вечные. Зарядку завтра, худеть в понедельник, новая жизнь с нового года…

– Ну да, мы немножко ленивые, – потупилась я. – Не знаю, как Киату, а я даже шпоры к экзаменам в последнюю ночь пишу. Но, дорогое Око, разве это страшно?! И просто, знаешь, как-то счастья хочется. Прямо очень!

– А его разве мало? – спросило ласково Око. – Весь мир только им и наполнен – смотри!

Я настроилась увидеть что-то волшебное и невероятное, затаив дыхание.

Интересно, что оно мне покажет? Танец звёзд? Или парад планет? Или нашу будущую свадьбу? Как бы я хотела увидеть себя в красивом, как у принцессы, пышном белоснежном платье и Киату рядом! И чтобы мы были вместе. И танцевать! Ах, вальс! А потом…. Я даже зажмурилась в предвкушении. Но отчего-то повеяло холодом. Я открыла глаза, а котистое облако исчезло. Стало темно и пусто. Как в той чёрной дыре. Я протёрла глаза – ничего.

– О, Боже, я ослепла?! – испугалась я. – Око, ты обиделось? Или ты решило меня убить?

Мой голос растворился в темноте и заглох. Словно вокруг меня не пространство, а обитая чёрной ватой узенькая коробка, в которой не было ничего. Совсем ничего! Но как же… Мне так хорошо было в свете и на пушистом белом облаке! Я обратно хочу, я не хочу умирать! Пожалуйста!!! Око!!!

Я замерла в ужасе небытия, понимая, что лучше молчать и набраться терпения, ведь Око само отправило меня сюда. Что там говорила Рита – надо дышать? А я могу дышать? Могу! Ура, могу! Раз-два, вдох-выдох! Я ощутила свой нос, и руки, и тело, наполненное теплом. Открыла глаза поспешно. Свет щедрыми каплями брызнул мне в нос. Тёплый, с привкусом морского воздуха. Как же много его! Я чувствовала себя, как прозревший слепец. Сердце колотилось в волнении. Я повернула голову и увидела изумительную ветку алых кораллов, изящным деревцем распустившихся на тонком стебле, а рядом кораллы жёлтые и зелёные с каплями нежно-сиреневых бусин. Боже мой! Красота какая! Их принёс мне утром Киату, когда корабль остановился у рифов. И вдруг я заметила, какая у меня каюта красивая! И шторы с золотыми полосками, столик с резными ножками и стул. А ещё столько симпатичных фусечек и финтифлюшек, а я даже не представляю, откуда они появились на военном корабле… Надо же! Не замечала! А рядом сидела подруга и размеренно дышала в медитации.

Я осторожно, стараясь не упасть и не помешать Рите, сползла с кровати и, придерживаясь за стену, по шажочку прошла к круглому оконцу. Высунулась в него, поближе к зеленовато-голубому, бескрайнему, тёплому морю с барашками. После невольного мрака всё показалось ярким, объёмным, наполненным… Я вдохнула полной грудью и поняла, что оно действительно было наполненным – счастьем! Счастье играло в воздухе золотыми искорками, щекотало нос, ласкало море. А-ах!

Захотелось смеяться и плакать от переполняющих меня чувств. И стоять на своих ногах тоже было счастьем. И дышать, ловя носом эти искринки… Счастье, когда не болит ничего. Счастье, когда голова не отваливается и в суставах не крутит. Хорошо-то как! Я живу-у-у! Ура!!!

В моей голове переливчато засмеялось Око:

«Правильно, девочка, счастья везде много. Черпай ложкой! Но оно таится только в сей-час, во вчера и в завтра его не ищи. В них живут или воспоминания, или планы. А счастья нет». И мир заулыбался ему в ответ солнечными бликами. И я тоже: от уха до уха.

– Спасибо, Око! – радостно прошептала я.

За спиной послышался шум шагов. Даже жаль, что моё счастливое мгновение будет прервано.

– Тася? – послышался голос Киату. – Ты встала? Наконец-то!

– Тася, ты встала! О! – вышла из медитации Рита. – Голова не кружится?

– Нет, нет! Так всё хорошо! Идите сюда! – заулыбалась я, снова глянула на море, подставляя лицо приятным потокам воздуха и запахам водорослей. Искорки растворялись, и их уже не было видно, но я-то знала, что они есть. Везде!

Мимо пролетел карпадос, глянул на меня, а затем взмахнул крыльями и унёсся ввысь, и ветер выложил из пенистых облаков фразу «Счастье есть». Я ахнула и обернулась:

– Киату, Киату! Смотри, что на небе! Рита! Смотри!

Мой любимый подошёл и выглянул.

– Облака. Да, скоро их будет больше. На скоростном течении уже не так долго нам осталось плыть до берегов Аквиранги. Там море становится холоднее, а небо пасмурнее.

– Да нет же! Посмотри, что там написано, Киату! Вон, – я ткнула пальцем и с сожалением заметила, что ветер разнёс облака в стороны, и осталось лишь смутное, едва угадываемое «Есть».

Киату не понял. Увы, он не понимает мой язык, или язык Ока…

Рита подошла, когда уже всё исчезло. Пожала плечами.

– Я рада, Тася, что тебе, наконец, лучше.

А я немного расстроилась от того, что те, кто мне так близок, не увидели послания от самого Ока. Впрочем, может, Рита чаще его встречает в медитациях? Надо расспросить у неё потом. Ведь счастье есть, о нём надо только не забывать!

– Мне так понравилось медитировать! – воскликнула я. – Мы будем ещё?!

– Почему бы и нет? – сказала как всегда спокойная Рита.

Киату взглянул на нас пытливо, чуть склонил голову и попросил:

– Рита, ты могла бы нас оставить одних, мне нужно кое-что сказать Тасе важное?

– Не вопрос, – ответила она и направилась к дверям.

Киату проводил её до двери, плотно закрыл её и задвинул защёлку. Посмотрел на меня. Ах, какой же он красивенный, какие у него синие-синие глаза. Он улыбнулся, но как-то грустно:

– Какая ты красивая, Тася! Когда улыбаешься.

– Ты тоже! Знаешь, что было в облаках? – решила не скрывать от него я своё открытие, ведь счастье переполняло мне душу и этим так хотелось делиться.

Он усмехнулся:

– Огромная конфета?

– Почти…

Я осмелела и подошла ближе, почти не качаясь.

– Видишь, я крепну? Всё хорошо. – Я положила ему руки на плечи и заглянула в глаза. – Поцелуй меня.

Киату отвёл взгляд.

– Не бойся, – прошептала я. – Нам любовь подарена. И жизнь подарена…

Киату снова вздохнул и осторожно обхватил мои предплечья. Взглянул глубокими, пронзительными, как море ночью, глазами и сказал:

– Как раз об этом я и хотел поговорить.