Текст книги "Маленсаж. Бесценный олим. Книга 1"

Глава 2
Город Лавр

Шел мелкий противный дождь.

Мы хотели свернуть за угол, но услышали крик:

– Девочки, девочки! Меня подождите! – это была Лена.

Я уставилась на Ольгу. Та ведь говорила, что люди ничего не видят, но Лена прошла в тайный город!

Лена увидела врата в иной Мир!

Лена была одета в черные штаны и синий свитер. Ее темные волосы были идеально уложены в каре на один бок. Но шел дождь, и скоро от ее прически ничего не останется.

– Вы – куда?

– Это ты – откуда? – спросила ее я с ноткой грубости.

– Я пришла к вам в гости и увидела, как вы в… Э… В таких шмотках вошли в кладовку. Что это за место? Здесь так холодно…

Ольга прервала ее:

– Долго объяснять. Раз увязалась – так не скули. Тебя никто не приглашал в наш поиск.

– Я так и думала. Вы пришельцы. И лев – это пришелец, он за Дарьяной приходил ведь, да? – добивала нас Лена.

Мы ей не ответили.

В этом Мире словно раскрывался мой генетический код. Я выпрямилась, я словно знала куда иду. Меня не пугали ни редкое освещение мерцающих огоньков, ни пустынность улиц. В окнах почти не горел свет. Я знала, что жители сбежали.

– Это мой город, да? – спросила я Олю.

– Да. Многих олимов пленили. Кто успел – тот уехал. Город охраняют только старые воины.

– Давайте зайдем в дом, согреемся. Может, мы там отыщем мне какой-нибудь плащ? – скулила Лена.

Я развязала капюшон и, сняв плащ, укрыла им нас двоих.

Оля грустно обернулась и предложила:

– Войдем в тот дом, – указала она на полуразваленное кирпичное двухэтажное здание, в котором не было ни одного огонька.

Филин заухал.

– Нет, пойдем вон в тот, – поменяла направление Оля, словно поняла, что вещал ей филин.

– Давай уже скорее! – нетерпеливо дрожала Ленка.

Ветер с дождем сбивал нас с ног.

Мы прошли мимо нетронутого темного здания.

Надо заметить, что все дома в этом городке были двухэтажные, многоквартирные, с широкими и высокими подъездами… И в то же время они казались древними, и чувствовалось, что здесь иная жизнь и своя современность. Наверняка при дневном свете город смотрелся бы более величественно, но состояние его в нынешнее время – плачевное. На улицах помимо луж валялся мусор вперемешку с кирпичами, отвалившихся от построек. Дороги, выложенные кирпичом, в некоторых местах разбиты или просто завалены хламом. Город был страшен, мрачен и пуст.

Мы двинулись в переулок, почти не освещенный огнями. Там нас чуть не сбил с ног сильный ветер. Он глухо выл, а дождь мешал смотреть вперед.

Фил, ухая, беспокойно летал над нами.

Первой остановилась Оля.

Я тоже остановилась и стала вглядываться вдаль. В конце улицы бледнели едва заметные фигуры духов. И только сейчас я поняла, что выл не ветер – это так громко ревели они!

– Вытьянки! – откуда я это знала?

– Кто? – не поняла Лена.

– Души незахороненных горожан, – пояснила Оля. – Нельзя, чтобы они нас заметили.

– Что приведения нам могут сделать?! – усмехнулась Лена.

Вот поражаюсь я ей!

Даже мне жутко их слышать, а ей – хоть бы хны! Она с детства на ужастиках помешана. Только сейчас-то жизнь – реальная!

– Они могут довести до смерти, – серьезно прошептала Оля и быстрым шагом пошла назад.

– Как?

– Лучше не знать, – Оля свернула во двор старых домов.

А я машинально проговорила:

– Вытьянки не знают покоя. Они преследуют живых и не отстанут, пока живого не изведут. Вытьянки – души плача – образуются на местах большой скорби и внезапных массовых смертей. Избавиться от них можно, лишь похоронив тела в традициях умерших.

– И как узнать традицию умершего, если никого в городе нет? – поинтересовалась Лена. – А вдруг ошибешься и не так похоронишь?

– Они замучают своим горем. Порой, узнать традицию сложно. Бывает, враги или вандалы снимают с тел все украшения и одежду с символикой. А сами Вытьянки не умеют говорить. Они только ревут. Поэтому, лучше их избегать! – закончила я.

– Как здесь все сложно! – но чувствовалось, что Лену это совсем не пугало.

Хотя… Зная ее – это и не удивительно.

Мы прошли темный двор и через него вышли на параллельную дорогу. На ней уже не было Вытьянок и ветра. Там стояла тишина. Даже было спокойно.

Улица закончилась, и мы вышли на площадь, где стоял фонтан с памятником в центре.

На этой площади я сразу увидела лето. Голубые брызги фонтана, цветущие клумбы и кусты, выстриженные танцем олима…

Между кустами журчали ручьи. По ним плыли самодельные разукрашенные бабочки.

Все так красиво!

И его…

Он сидел на краю фонтана, одетый в белый костюм с коричневой жилеткой, вышитой васильковыми цветами.

– У тебя красивые руки. Длинные пальцы… Ты – прекрасный олим. Нет, ты – бесценный…

Он держал мои руки.

Я стояла перед ним и не могла двинуться с места. Я вглядывалась в него. Мне нравились его волосы, и от него пахло травами – чабрецом, ромашкой, мятой…

Прямо, чайный сбор! Но такой душистый…

Нежный ветерок развевал наши волосы и подол моего платья, такого же василькового цвета, подвязанного кожаным поясом коричневого цвета с золотой вышивкой, что изображала символы. В волосах был приколот живой цветок.

Это было свидание…

Я его знала. Я с ним встречалась! Я ошибалась. Я имела парня. Теперь и память мне это говорит.

– Ты – олим? – я не удержалась и запустила пальцы в его волосы.

Он на меня так едко взглянул, что в горле пересохло…

Я очнулась.

– Идем! – Лена потащила меня от этого фонтана, но мне хотелось побродить по знакомым местам.

Вдруг я еще что-то вспомню!

«Почему мне было важно, чтобы Далос был олимом?», – задавала себе вопрос я…

Мне бросилась в глаза узенькая дорога вниз, и не знаю почему, но для меня стало очень важно по ней спуститься. Не думая, я ринулась туда, вырываясь из объятий Лены и оставив ей плащ.

– Нет! – крикнула Оля. – Туда нельзя! Там – нечисть!

Филин забил крыльями надо мной, мешая мне идти.

Меня догнали подруги и повели к дому, к которому мы пошли в обход.

Я была расстроена. Я точно знала, что в той стороне находится часть меня, нечто дорогое…

Меня еле затолкали в заброшенный, но не разбитый двухэтажный дом. В доме было жутко. Вещи валялись под ногами и мешали нормально пройти. Было видно, что жители покинули дом в спешке, оставив мешки с вещами.

– А вот и плащик. Даже теплее, чем ваш, – образовалась находке Лена.

Она во всем видела положительные стороны.

Ольга зажгла какие-то странные лампы, и в темном углу сразу же кто-то зашевелился. Мы в страхе заперли дверь и вглядывались в темноту.

– Прояви его, – обратилась ко мне Оля.

– Что сделать?

– Ты это можешь. Делала же.

– Делала? – я пожала плечами, не зная, что от меня хотят.

Оля, поняв, что от меня помощи, как от слона на конных скачках, сняла с талии тростинку и резко стукнула ей, казалось, по темноте.

Раздался почти детский истошный крик.

Оля выловила своей веткой маленькое лохматое существо с огромными глазами и худющими длинными руками, похожими на плети растений.

– Бука… – Оля с интересом разглядывала зверя. – Они всегда селятся в уютных заброшенных домах. Безобидные твари.

Она погладила напуганную зверюшку и выпустила. Тот словно молния бросился обратно во тьму, но уже вскоре подошел поближе к нам, и его круглые глаза жутковато горели во тьме.

Оля ласково обратилась к нему:

– Мы до утра пробудем здесь. Сейчас идти в путь опасно. На улицах бродит нечисть. Она захватила опустошенный город, – с этими словами Оля обошла комнату взглядом.

Найдя брошенный горшок с каким-то растением, она ритмично несколько раз хлопнула в ладоши – каждый хлопок был с разной силой.

Растение не засияло и не заблестело. Оно просто сильно запахло.

– Кепантус макелионский – защитник города Лавра. Такое растение здесь было в каждой семье. Он нас сбережет от нечисти. Не выходите из здания до утра.

– Мы – не самоубийцы, Оль, – засмеялась Лена. – Кому в голову придет встречаться с чертями или Вытьянками?

Лена нам отыскала приличную комнату, где находилась огромная кровать и куча разных женских шмоток. Она же нашла нам и сменную одежду, мы даже смогли умыться и поужинать фруктами.

Запасную провизию, что Оля брала из дома с собой, она не стала открывать. Берегла на всякий случай. Только меня, как всегда, напоила каким-то отваром из маленького пузырька. Обычно она несколько капель добавляла и в чай. Но здесь же чай был совсем другим. Он выглядел как молочный кисель, а пах то ли ладаном, то ли цветами. «Солнечное молочко…», – вспомнила я название.

За ужином Ленка смеялась, рассказывая про сходство Вытьянок с ее братом. Она всегда его нытиком называла. Но брата ее мы никогда не видели, зато заочно много о нем знали.

И тут я снова перевела разговор на Лену:

– Оль, ты говорила, что обычные люди ничего волшебного не замечают, а Лена смогла войти в наш город и видела Вытьянок и Буку. Что это значит? Она – не человек?

Ленка прыснула, а Оля серьезно ответила:

– Про ее родство следует разузнать побольше. Некоторые люди ничего о себе всю жизнь не знают и никаких способностей не проявляют. Так бывает. Но в этом мире без покровителя они гибнут. Хотя в обычном – в моем – хорошо живут.

– Из-за чего такое случается? – мне было жалко подругу.

– Когда род забыт – генетическая память тоже стирается. Так исчезли разные расы и цивилизации. Нельзя забывать предков и свои корни. Все отражается на потомках.

– Лен, мы постараемся выяснить про тебя, – заверила я подругу.

Но она к этому была совсем безразлична.

– Не запаривайся об этом. Мне и на моей родине хорошо, а сейчас меня охраняете вы.

И снова я начала завидовать ей.

Как ей хорошо!

Она может жить там, где хочет, и с тем, кем хочет, а я…

Я уже не знаю, чего я хочу!

Я люблю парня, даже имени которого не знаю, а недавно была влюблена в обычного, но крутого и замечательного танцора Витьку…

Но теперь вся жизнь моя рухнула. Я балансирую на грани предательства и жестокого выбора…

Тем временем Оля взяла отварной, домашний тростниковый сахар и разломила на небольшие кусочки. Надо заметить, что домашний сахар нашего мира варился со специями и разными травами. Я, видимо, его любила так, что увидев, как Оля понесла его в темный угол, мое сердце обливалось кровью, что нам его осталось очень мало.

– Бука, иди к нам… – позвала страшилище Оля, присев на корточки и положив сахар на пол. – Угощайся. Это тебе за гостеприимство…

– Ты отдала ему почти весь наш сахар! – у меня наворачивались слезы. – Ну где я его теперь найду?

– Дикие домовые очень любят сахар.

– Я его тоже люблю.

– У них почти нет интеллекта. Они не умеют рыться на полках, чтобы найти себе пропитание. Они ждут, пока случайно не наткнуться на пищу. Едят мало и редко, но они живучие. Сахар калорийный. Ему надолго хватит.

Меня немного взбешивала сентиментальность Ольги. Почему-то я была уверена, что мы – олимы – никогда не подкармливали нежить. Это непринято.

– Твой филин тоже отсюда? – смеясь над нами, поинтересовалась Лена. – Здесь все филины вместо мышей едят хлеб с фруктами?

Было и правда интересно наблюдать за Филом, как он помогал себе лапой, когда отгрызал от большого куска хлеб или яблоко.

– Он – вегетарианец, – быстро нашлась Ольга, а Фил словно засмеялся над ней.

Уже без настроения я вошла в темную ванную комнату, чтобы в воде с цветами и маслами расслабиться.

Я многое начинала вспоминать из прошлой жизни, находясь в родном городе. Этот Мир возрождал бывшую Дарьяну, и у нее всплывали старые привычки: ванна перед сном – одна из них.

Когда я вошла в ванную комнату, то увидела там ужасное чудище и завизжала на весь дом.

На крик прибежали подруги, Оля включила свет, и нечто маленькое быстро промелькнуло в темную щель.

– Что случилось? – спросила, оглядываясь, Лена.

Меня трясло. Я не могла вспомнить, где видела эту страшную рожу.

Оля обняла меня.

– Дарьян, это всего лишь Бука. Тебя напугал Бука, потому что, вероятно, раньше ты его обижала. Эти звери очень чувствительны. Они совершено безвредны, и их единственный способ защиты – пугать. Запомни: здесь никого кроме нас и Буки нет, и сюда никто не войдет. Не сможет.

Я все понимала и вместе с этим не могла успокоиться. Я видела этого монстра раньше и боялась его больше смерти…

Почему?

Поганые Буки!

Они делают нас слабее. Они знают наши страхи, играют на чувствах…

Я была готова копьем проткнуть этого поганца. И чего так Оля с ним нянчиться?

– Не сможет? – переспросила Лена Ольгу. – Ты говоришь, что цветы защищают город, но его нет. В домах полно трупов, и почему же их цветы не уберегли?

Оля спокойно ответила:

– Цветы охраняют от детей Ночи, но только не от существ, порожденных Днем. На город напали Световики.

– Кто? – удивилась Лена.

– Титаны, Сквины, Ли… Кто-то из них… – Оля вышла из ванной, дав понять, что не желает вдаваться в подробности.

Лена вышла за ней.

– Расскажи о них! Плиз…

Меня оставили одну. Я нашла разные масла и перебирала их, ища любимые запахи. А перед глазами стояла картина…

День.

На улице звучит музыка.

Ярмарка.

Маленькие олимы веселятся, катаются на больших птицах.

Я стою с ним…

Он держит меня за руку. Самодовольная улыбка – но моя Павлия! – она сводит меня с ума! Он все с той же ухмылкой угощает меня сахарной ватой в виде львенка.

Я смеюсь.

Он положил свою руку на мою, на ту, что держала мороженое. Мы вместе с разных сторон стали надкусывать…

Вдруг небо потемнело, и сверху на нас налетели очень красивые серебряные существа. Вроде как люди-птицы, похожие на ангелов.

– Титаны!!! – с яростью кричу я и прихожу в себя…

Кровь закипела, сердце бешено колотилось.

Почему я ненавидела их?

Такие красивейшие существа не могли просто так напасть на город. Я в это отказывалась верить, хотя смутно понимала, что я их ненавидела, наверное, небеспочвенно, но и в то же время не верила, что это они внесли такую разруху в наш город.

Ванна помогла мне расслабиться.

Я почти забыла ту страшную рожу, что показал мне Бука, и перестала думать о Титанах.

Я вспоминала спокойную жизнь с Олей. Конечно, я тогда мучилась, представляя свою семью. Но в тоже время я понимала, что, возможно, у меня не было ее совсем, а если и была – неизвестно, какие отношения у меня были с родными. Тогда мне казалось ожидание действительности неким романтичным и даже драматичным.

Теперь же все иначе.

А вдруг все мои близкие погибли?

Или не примут меня, ведь для них я уже – предатель…

Я вспоминала девчонок из танцев. Даже их зависть и мелкие подлости теперь для меня стали дороги, и я скучала по ним.

Витя…

Снова Витя и мои несбывшиеся мечты.

Две разные жизни, что разрывают меня на части. Я не помнила, каким был красавчик-лев, но Витю знала хорошо, и я скучала по его шуткам, осторожности, да и…

Просто по нему!

Как мне хотелось, чтобы он сейчас был рядом! Я бы уткнулась к нему в плечо и просто его слушала.

Незаметно я провалилась сон.

В небе летали титаны-ангелы.

Я смотрела на свое нежно-розовое платье и раздумывала: вступать в бой или нет…

Но услышав детский плач, рванула к титанам.

Я вытащила из ушей два красивых рубиновых гвоздика и встала в позу танца. Несколько раз быстро поменяла фигуру, и мои гвоздики в руках превратились в два копья. Я с ними стала танцевать и наносить удары титанам. Слышала музыку и фоном – голос льва:

– Не влезай! Ты одна, а их много…

Я не слушала. Кровь долбила в голове. Я готова была всю стаю переколоть.

Со мной против них бились какие-то олимы, но не воины – простые горожане. Их почти сразу титаны вывели из боя, оглушая крыльями и гортанным холодом – эти титаны умели замораживать.

Я искусно уходила от атак этих птиц. Мой танец их ранил, ведь я вела усиленную танцем магией атаку, и они тоже, защищая своих.

Все переключились на меня, и тут я уже поняла, что – без своего военного костюма! – проигрываю. У меня всего два небольших копья, а их – около восьми, и все они – большие титаны!

Им даже замораживать меня не пришлось. Они только сбросили на меня горючие острые перья, которые облаком полетели в мою сторону. Я готовилась принять этот смертельный удар, но услышала рев и зажмурилась…

Меня просто сбил в сторону мой красавчик.

– Ты – сумасшедшая! – задыхался он. – Что ты им хотела доказать?! Глупость? Тупость? Или просто покрасоваться?

– Отпусти, это мой долг! Это – мой город! Мои жители… – я вырывалась, а он почти с презрением или жалостью посмотрел на меня и, взвалив на плечо, понес по той самой узкой дороге с горки.

– Домой, олим, домой! – и усмехнулся. – Долг! Тоже мне, взяла ведь откуда-то такую чушь!

– Я – воин! Ты не знаешь, что это такое! Отпусти.

– Да улетели твои титаны…

Я резко поднялась с подушки: «Домой… Там мой дом!».

Я осмотрелась.

Лена уткнулась в спину Оли и сопела. Ольга же свернулась калачиком и дрыхла, не подавая признаков жизни, а я лежала на краю от нее.

Над головой Оли, на спинке кровати сидел филин и глазел на меня.

И тут у меня возникло чувство, что он – не просто филин… А некое существо и с хорошим «IQ».

Я тихонечко встала и быстро переоделась.

Филин стал охать, словно приговаривал: «Ну и дура! Что еще от такой ожидать?».

Я на него не обижалась. Я вспомнила боевой танец и уже не боялась, ведь я – олим! Я воин! И с Вытьянками уж точно справлюсь.

Потом, там мой дом. Я должна вспомнить своих. Я должна вспомнить родню!

Я тихо выскользнула из подъезда.

До рассвета остался час, и я обязана успеть вернуться до того, как проснутся подруги. Я почти бежала на автомате, ноги сами несли меня к родным местам. Меня не пугали разбитые, пустынные, почти неосвещенные улицы. Я не встретила ни одной души, и когда уже стояла на краю холма и смотрела вниз, я резко вспомнила…

– Дарьяна, Дарьяна! Тебя папа зовет, – передо мной стояла малышка, симпатичная с двумя темными хвостиками, в руке у нее была игрушка.

– Я иду. Сейчас танец с луком закончу.

– Ты не правильно его делаешь. Движение – кит, затем – стрелок, и снова кит. Папа так делал.

Я психанула и побежала следом за ней, бросив лук на холме. Я была ее чуть старше, но не такая умная как она, и это хорошо понимала. Я была плохим стрелком.

«У меня есть сестра, есть папа…», – опомнилась я и ринулась бегом во тьму.

Я бежала по черному, колючему и даже страшному саду. Наверняка он не был таким раньше, а сейчас стоял как заколдованный лес. Я не помнила дороги, тропа сама вела меня к дому.

Впереди стояла небольшая вышка. Только она освещала жуткую местность.

А рядом находился мой старый дом.

Домик был небольшим. В темноте было плохо разобрать: разрушен он или нет, какого он цвета и стиля, но я точно знала, где находилась дверь.

Во дворе не было ни сараев, ни погребов, курятников…

Стояло странное высокое сооружение, окруженное свечами. Большие свечи стояли вокруг, а маленькие украшали постройку.

Я долго смотрела на него, прежде чем войти, пытаясь вспомнить: для чего оно служило и что для семьи значило. Но мою память словно стерли.

Как чистый лист.

Ничего…

Внутри был круглый холл, и пахло жасмином и жженым медовым воском. Потолка не было, только высокий шпиль и крыша держалась на столбах дозорной площадки.

Ветерок гулял по помещению, но не тушил свечи. Непонятно, почему, но они не сгорали.

На дозорную площадку вела винтовая лестница. А в холе, в проемах стояли скульптуры. Они были подписаны.

Я не могла понять: это местные иконы такие или боги?

Подойдя к одной из фигур, я всего лишь на мгновенье увидела лицо красивой умирающей девушки и отшатнулась. Меня охватили ужас и паника. Я не помнила кто это, но было страшно, очень страшно вспоминать.

Пересилив себя, я снова подошла к скульптуре и положила руку на красивую фигуру.

И снова эта картина…

Место боя. Разруха. Девушка лежит на земле и улыбается. Смотрит на меня со слезами.

– Не умирай… – молила я шепотом.

Ком застрял в горле, но я не могла при всех зареветь.

– Я была счастлива. Ты не представляешь, какое счастье – любить. Если бы я могла, то научила бы его этому. Хороший олим может растопить самое ледяное сердце. Он прав, я – бесполезная… – она снова попыталась улыбнуться, но боль от рваной раны в груди не дала. – Дарьяна, пообещай мне, что ни за что на свете ты не откажешься от любви.

– Ты больна… Ты не понимаешь, что говоришь… Я обещаю, я обещаю, что… – я хотела сказать: «Отомщу за тебя!», – но она закрыла мой рот рукой.

– Щ-щ-щ! Мне больше ничего не надо, – она вложила мне в руку шпильку с красивейшим голубым камнем. – Я спокойна и счастлива. Это – судьба олима. Настоящая судьба… – девушка закрыла глаза, а у меня резко кольнуло сердце с такой силой, что я не могла вздохнуть…

Я очнулась и от боли упала на мраморный пол.

Меня сильно напугало мое состояние, я понимала, что сейчас от боли умру. От боли я не могла думать ни о девушке, ни о своем прежнем существовании. Страх за собственную жизнь парализовал меня полностью…

Я не знаю, сколько валялась скукоженной на полу, пока я как в бреду не увидела ноги моих подруг.

– Что с ней? – Лена села около меня и потрогала мой лоб. – Она ледяная!

– Вспомнила… – в ужасе произнесла Оля и, сев рядом, стала раздевать меня.

Тогда Лена прокричала:

– Она ранена!

– Нет, это старые раны, – Оля сразу достала какие-то мази, примочки и стала меня перевязывать. – Я говорила тебе, что ничего не зажило. Это в нашем мире простые царапины, пока ты ничего не помнишь.

– У нее рана под сердцем? – интересовалась Лена.

Оля ей не ответила.

От ее мазей боль медленно уходила, и я словно чувствовала, как затягиваются раны. Через некоторое время я смогла сесть и говорить.

– Почему они раскрылись? – спросила я Олю.

– Это – твой Мир. По-настоящему себя вылечить можешь только ты сама. А я поддерживаю твою жизнь, и только – до времени.

– До какого времени? – я уже встала на ноги.

Дышать мне было хоть и нелегко, но раны уже так сильно не давали о себе знать. Лечение подруги мне помогало!

– Пока ты себя не вылечишь, – ответила она.

– Да как я это смогу сделать? – возмущение брало вверх.

Оля не ответила. Она смотрела на выход во двор. Там слышалась шарканье.

Филин глухо ухнул, словно слегка испугался.

А я выкрикнула:

– Папа! – и побежала во двор. На улице было пусто. – Папа! – кричала я, а филин летал надо мной обеспокоенно – мешал мне войти в дом. Но я все же открыла дверь и вбежала во внутрь. – Папа! Это я!

И только сейчас я почувствовала на коже холод и сырость.

Дом был мрачен как подвал. Ни единого огонька, ни души, но вместе с тем так чувствовалось чье-то присутствие.

– Папа… – в страхе пропищала я.

За мной вошли Оля и Лена.

Я ежилась от холода, но медленно шла вперед. Чем дальше я проходила, тем холоднее, темнее и страшнее становилось. Я слышала стук сердца каждого из нас, даже Фила, который сел на плечо Оли.

Я не дошла до центра комнаты. Я машинально хотела выдернуть из волос шпильку, но ее там не оказалось, тогда я быстро сняла жгут с волос, и он превратился в копье.

Я в танце сделала два движения, и комната хотя и не осветлилась, но проявилась.

Нас окружили ужасные старики в потрепанных балахонах, с зелеными уродливыми лицами и кое-где облысевшими седыми головами. Глаза у всех были навыкат и без век, а зубы – как у акулы, но в один ряд.

– Умруны! – вырвалось у меня – только сейчас я поняла, кто это такие.

– Кто? – переспросила Лена.

– Ожившие покойники детей Ночи, – ответила Оля. – Они питаются еще бьющимися человеческими сердцами.

– Твою дивизию! – выругнулась Лена и стала оглядываться, как от них уйти.

Но я уже поняла, что мы окружены и без боя не сбежим. А еще я точно знала, что этих тварей убить невозможно, а значит, и биться с ними бесполезно.

Оля достала свою ветку, а Лена села на корточки между нашими спинами. Оля отгоняла их от себя с помощью ветки, а я – с помощью копья. Если бы не магический танец, то они бы давно вырвали копье и забрали мое израненное сердце.

Я дралась и понимала, что рано или поздно наши силы закончатся.

Оля тоже уже устала отбиваться, пускай они и боялись прикосновения плети, но хитрюги пытались ее обойти, и их было очень много.

Устав, она мне крикнула:

– Серебро! Их слабое место – серебро!

Я отбивалась и вспоминала, что же в моем арсенале из серебра.

Ножи? Кольца? Серьги?

Тут рука сама потянулась к шортам.

Пуговица! Съемная пуговица!

Это украшение, что надевалось сверху на простую пуговку.

Я ее достала, и тело само пошло в пляс.

Пуговица превратилась в серебряный диск-бумеранг, острый как лезвие бритвы.

Увидев его, умруны с негодованием замычали.

Мне хватило двух раз его кинуть, чтобы ненадолго расчистить помещение. Несколько умрунов остались без головы, другие – которые поумней – пригнулись, а некоторые – попрятались.

Лена первая опомнилась и, воспользовавшись моментом, нырнула в другую дверь.

Мы бегом помчались за ней, и Фил летел следом, от нас не отставая.

Мы выбежали на улицу. Это была набережная в низине. Рядом – тот самый холм, что вел в город, но с другой стороны. На берегу краснел рассвет.

– Нам бы продержаться до первых лучей! – крикнула нам Оля, увидев, что все умруны со всех сторон сходились к нам и даже выползали из-под земли.

Лена вбежала в воду. Оля защищала ее, а я отбивалась то копьем, то диском.

Я не видела, как они прижали Ольгу у холма. Когда я это заметила, то внутри у меня что-то защемило: «Нельзя туда подходить!», – но…

Фил ухал и бросал на умрунов перья, защищая хозяйку.

Лена визжала, и я увидела, что костлявая рука одного из уродов уже держит мою подругу. Успев снести голову серебряным диском этому мертвецу, я испугалась крика Ольги.

Она сорвалась в пропасть!

Вот что там было!

Вот почему подходить туда было нельзя!

Хоть и паника из-за подруги охватила меня, но я поняла, что умруны специально ее туда направляли. Там их дом.

Я не могла соображать – страх сковал меня…

Тут один умрун схватился за мое копье, а другой – за мои ноги. Я едва их сумела отбросить, как увидела под ногами темную дыру.

И только сейчас осознала, что меня тащит какая-то большая птица, и мы несемся вниз, к самому дну пропасти.