Текст книги "Зрелые годы Джульетты"

– Вот и я думаю, зачем липнет, – все еще размышляла Зинаида. – С мужем-то как раз понятно – ему жить негде, но у этого-то! у него ж своя жилплощадь…

Глаша не стала отвечать на мелочные нападки начальницы – что поделать, женский век короткий, и у Зинаиды он давно уже истек, начался век старухи! Да она вообще с таким характером наверняка и родилась бабкой!

Глаша выдавала книги, заводила формуляры, а у самой перед глазами стояло лицо Рудольфа. Как он хмурится, как улыбается, как думает… Что же ему вечером эдакое приготовить! Капусту потушить, что ли? У них еще осталось полкочана. Все, что вчера принесла Галка, Рудик наверняка съел, он же целый день дома. Или не капусту. Можно картошку отварить, а потом в духовке обжарить и салатик сделать… из лука и зеленого горошка, вроде бы Галка вчера приносила его. Горошек-то Рудик, наверное, не умнет.

Так в думах о пропитании и прошел остаток рабочего дня. А вечером, когда Глаша уже закрывала библиотеку, к ней неожиданно кинулась Манька.

Глаша от испуга даже собралась заголосить, но Манька вдруг подскочила ближе, ухватила ее под руку и доверительно затараторила:

– Я ить тоже твою-то заву не слишком уважаю, но уж никак не знала, что она аспид! Да чего ты ногами-то тормозишь, пойдем к нам, у меня к тебе… Пойдем, чего скажу…

Спорить с Манькой при ее весовых категориях было нежелательно.

– Маш, только если недолго, – на всякий случай предупредила Глаша. – А то я спешу.

– Да чего ж долго, совсем быстренько! У меня уж и готово все!

Манька притащила Глафиру в свою квартирку на первом этаже, насильно втолкнула ее в ванную, подала полотенце и терпеливо стояла рядом, ожидая, когда гостья помоет руки. Глафира же никак не могла понять, что от нее хотят. Никак чета дворников решила в обход заведующей взять книжку из библиотеки.

А между тем по всей квартире разливались пряные ароматы – у Глаши даже защекотало в носу и громко заурчало в животе.

– Вот, а я что говорю! – бесцеремонно ткнула ей пальцем в область желудка Манька. – Идем.

Она повела гостью на кухню, и здесь все стало ясно. Глашу позвали, чтобы накормить, напоить и не дать ей погибнуть голодной смертью.

– У нас-то тоже… разносолов не больно много, – гостеприимно засуетилась Манька возле стола, подталкивая ее к стулу. – Но чем богаты… Садись, бери хлебушек вон… накладывай… Да я и сама наложу… Ромочка, ты налей ей с устатку, чего ж как нелюди…

Судя по накрытому столу, дворникам жилось неголодно. В центре стоял исходивший ароматами здоровенный чан с пловом, на большом блюде лежало жареное мясо, рядом, в тарелке, – всевозможная зелень, тут же стояли плошка с маслом и еще несколько дивно пахнущих неизвестных Глаше кушаний.

Во главе стола молча восседал хлипкий Ромочка и с важностью императора тер бутылку водки чистым полотенцем.

– А… чего это вы? – смутно догадываясь о причине своего здесь появления, растерянно спросила Глаша. – Я не голодная, я дома поем… Меня муж ждет. Я и ужин сготовила уже, еще вчера!

– А и пускай ждет! – торопливо махнула пухлой ручкой Манька. – Хрен ему, а не ужин! Я б такому-то и стакан воды не подала! Это ж надо, жену вытолкать на паперть копейки собирать! Ни стыда у него, ни совести! Ешь, Глаша. Нет, погоди-ка, сначала давай выпьем, чтоб аппетиту-то побольше было. Хотя у тебя-то, небось, этого аппетиту… Ромочка, ну, разливай!

Хозяева быстренько опустошили рюмки, и Ромео неторопливо подал бутылку Маньке. Та сунула водку в холодильник и лихо заработала вилкой.

– Мне-то как седни Ромочка сказал, что тебя видал возле магазина-то, – ни на минуту не умолкала хозяйка, – так ить не поверишь, я индо прослезилась вся! Это ж, думаю, как надо довести интеллигентного работника, чобы он попрошайничать уселся! Ну и кто после того ваша Зинка? Да змеишша она, больше никто! Чего не ешь-то, ешь, сейчас ишо подкладу…

– Да я… Маша, я ведь и в самом деле не хочу, – решительно попыталась воспротивиться Глафира. Но на ее решительность тут попросту плевали. Да и запахи сделали свое дело – Глаша и сама не заметила, как рука потянулась к вилке.

– А я ить ишо думаю, чо эт она к тебе все время прицепляется, Зинка-то! – тараторила Манька. – Может, ты работать не умеешь, плохо трудисся? Потом гляжу – точно, плохо, люди-то совсем не ходют! Ну дак а как тут работать-то, когда вон у тебя как живот грустит, я ж слышала!

– Маша, тут дело вот в чем… – попыталась объяснить Глаша, но та ее слушала вполуха. – Маша… и вы, Роман, вам, конечно, большое, огромное спасибо за угощение, но только… Я ж ведь вчера почему возле магазина сидела…

– Так с голоду ишо и не туда сядешь! – отмахнулась Маруся, и Глаша бросила все попытки объясниться.

Ужинали они долго. И за все время Ромео ни проронил ни слова. К удивлению Глаши, бутылка больше не доставалась, видимо, здесь пили строго отведенную норму.

Когда тарелки наконец опустели, Глаша опять почувствовала себя неловко. Сразу уходить было некрасиво, а дальше рассиживаться она просто не могла – дома ведь и в самом деле ждал голодный Рудик.

– А давайте я вам посуду помогу помыть, – не зная, как еще отблагодарить хозяев, предложила Глаша.

– Нет уж, это я сама, – отстранила ее Маруся. – Ты теперь домой беги, а то тебя и правда потеряют, а завтра опять к нам приходи, тебя-то мы прокормим, все одно дворовым жучкам выбрасываем.

– Спасибо, – пролепетала Глаша и направилась к выходу.

Ромео только кивнул головой, а Манька проводила гостью до двери и в благодарность за то, что Глаша вела себя с Ромочкой прохладно, чуть не кинулась по старой русской традиции ее целовать.

Домой Глаша почти бежала. Рудик точно знал, когда она возвращается с работы, и к этому времени даже успевал руки помыть – так ждал ее прихода и ужина. Страшно подумать, как будет гневаться любимый!

Любимый не гневался. Это Глаша поняла, еще только зайдя в прихожую. В комнате раздавался веселый голос мужа и чье-то кокетливое хихиканье.

– Галка, ты, что ли? – крикнула Глаша, несмотря на уверенность в том, что невестка никогда не станет заигрывать с ее Рудольфом, а скорее согласится онеметь. – Рудик! Кто у нас?!

Она заглянула в комнату и вытаращила глаза – в кресле сидела прекрасная незнакомка, которую Глаша уже успела окрестить Снежной королевой, а перед ней стоял, размахивая книгой, Рудольф. Он сегодня был как-то особенно подтянут, строен и даже причесан на особый лад.

– Рудольф! Ну чего ж ты гостью чаем не напоил? – укорила его Глаша и мило оскалилась гостье. – Здрассьте…

– О-о-о-й! Кто к нам пришел! – радостно пропела красавица и спросила у Рудика, как у старого знакомого: – А это ваша жена, да?

– Это – Глафира! – воскликнул Рудик и повернулся к супруге. – Глафира, знакомься, это – Мика! Наша новая знакомая! Она тебе тут что-то принесла, и вот я… некоторым образом… скрасил ее ожидание.

– Мика? – моргнула Глаша. – А что это за имя такое?

– А, обыкновенное, – весело отмахнулась гостья. – Микаэлла Ангарова, но можно просто Мика, вот так.

– Какое имя красивое, – задумчиво проговорила Глаша, тут же, впрочем, стряхнув с себя задумчивость и вспомнив о правилах гостеприимства. – Вы посидите, а я сейчас чаю… Я быстро.

– Да можно и не только чаю, – подал голос Рудик. – Мы бы с Микой и от бутербродов не отказались, правда же?

– От бутербродов? Не отказались бы, точно! – шаловливо блеснула глазами Микаэлла. – Особенно если с ветчиной! А сверху сыр и то-о-о-ненький листик салата!

Глаша озадаченно крякнула: какая, к черту, ветчина! А тем более сыр с тоненьким салатом! Она только капусту сегодня может потушить или, на крайний случай, картошку пожарить! Откуда ветчина? А Рудик… Взял и подставил ее!

– Мика, бутерброды долго готовятся, так что я пока только чай, – улыбнулась Глаша и подмигнула. – Да и вечер уже. Я, например, на ночь не наедаюсь, потом никакими диетами лишние килограммы не выбьешь! Мика, вам, наверное, и чай без сахара?

– Ну, если никакими диетами… – и не думала огорчаться Микаэлла. – Давайте вашу воду!

– А я не тороплюсь, я подожду бутербродов, – рассерженно засопел Рудик и гневно сощурил глаза. – Уж будь добра, сделай побыстрее.

Но Глаша решила развлекать гостью сама, поэтому уселась с чашкой чая на диван, угостила чаем Мику и очаровательно улыбнулась мужу:

– Иди, Рудик, сделай себе сам, с чем хочешь. Можешь с ветчиной, можешь с сыром, а можешь и кусок семги на хлеб бросить.

– О! И мне семги! – подскочила Мика. – Только с то-о-о-оненьким листиком салата.

Рудольф выбежал из комнаты и очень скоро вернулся с двумя ломтями хлеба. Один кусок был скупо помазан маслом, а на другом лежало масло горочкой. Рудольф глянул на куски и протянул гостье тот, где было меньше масла.

– Это что? – не решилась взять угощение Мика. – С-спасибо… Я как-то…

Рудольф покраснел, как свекла, и набросился на свой кусок.

Видя, как вонзаются крепкие зубы в несчастный хлеб, Мика ухватилась за щеки руками:

– Боже мой! Как же я… Вы же голодающие!!! Точно! Вот вы! – она ткнула пальцем в Глашу. – Вы же вчера сидели возле магазина с протянутой… коробкой! А вам туда даже никто ничего не бросал! А я про семгу! Господи, какой стыд! Конечно-конечно, вы жуйте, мне ничего не надо! Я не могу отбирать последнее…

– Да что вы! – с набитым ртом махнул рукой Рудик. Но потом все же прожевал и заговорил уже как истинный работник культуры, без лишних помех во рту. – Да что вы, Микочка! Мы вовсе не голодаем! Ну с чего вы взяли? Это Глафира проходит у меня стажировку!

– Стажировку? – выпучила накрашенные глазки красавица. – То есть… потом она там будет сидеть уже как мастер, да? И собирать только доллары… или евро?

– Нет, здесь все не так, – весело расхохотался Рудольф. – Глаша рвется играть в театре. Но у нас же, пардон, не школьный кружок! У нас – искусство! Понятное дело, что человек просто так не сможет прийти к нам и играть, грубо говоря, Офелию! Ну как я могу ей дать роль, допустим, королевы Маргариты?!

– Ну да… – закивала головой Мика. – А вот после того, как эта ваша Глаша посидит нищенкой… что, тогда она сможет играть королеву?

Рудольф самодовольно улыбнулся, посмотрел на Мику своим чертовски хитрым взглядом и резко щелкнул пальцами:

– Вы меня не раскусили! А ведь здесь кроется крошечная тайна!

И Мика, и даже Глаша смотрели на Рудольфа во все глаза – он был настоящим актером и умел держать зал.

– Милая Мика, – чуть надменно усмехнулся Рудик. – Здесь дело вовсе не в нищенке! Вопрос – сумеет ли Глафира перевоплотиться в другого человека! Конечно, в рыночную торговку или, скажем, в соседку с верхнего этажа – это ведь раз плюнуть, а вот так, чтобы вынести себя на суд незнакомых людей! И чтобы эти люди тебе поверили! Перебороть стыд, дискомфорт, холод даже! Вот в чем испытание! В данном случае деньги были лишь подтверждением доверия! Я бы сказал, актерского мастерства Глаши! Теперь, конечно, можно попробовать сыграть и королеву, но ведь Глафира не умеет ничего того, что должна уметь светская дама. Ни ступить, ни молвить. Я бы с радостью отдал ее в хороший дом, чтобы она научилась манерам, чтобы… Ой, да что об этом говорить, – и он огорченно махнул рукой, – кто ж ее возьмет.

– А вы знаете, – вдруг оживилась Мика. – Я могу вам помочь! Да! Глашенька, ну полы-то мыть умеете? Борщи там всякие варить? Пыль протирать? Господи, да это даже я умею, но… мне, конечно же, некогда! А вот мой муж, он никак не хочет меня понять, ему непременно в доме нужна чистота! Так что я бы могла вас пристроить! И платить буду. Каждый день. Не слишком много, конечно, но если себя проявите…

– Вообще-то, я хотела бы проявить себя на сцене, – робко возразила Глаша.

– Глафира! Ну какой разговор! Порепетируй у Мики, а там и сцена не заставит себя ждать! – радостно воскликнул Рудольф.

– Однако пока заставляет, – слабо упиралась Глаша. Она и сама понимала, что им очень нужны деньги. И на пьесу, и просто на жизнь. Вон как эта Мика одета, точно куколка. Потому с нее Рудик и не сводит глаз. И если уж Глаша согласится подрабатывать, то… будет деньги тратить по своему усмотрению! – Но я же работаю!

– Со скольки? – деловито нахмурилась Мика.

– С десяти утра до шести вечера.

– Ничего страшного, – кивнула благодетельница. – Будешь приходить в семь, тихонько убираться в тех комнатах, где мы не спим, а в выходные – генеральная уборка. До работы ты справишься.

– И все же я хотел бы уточнить заработную плату, – вспомнил Рудольф.

Мика, не моргнув глазом, назвала сумму, которую Глаша зарабатывала за неделю.

– Я согласна, – торопливо кивнула Глафира. – Когда приступать?

– Так с завтрашнего дня и давай – генераль, – пожала плечиками Мика. – Завтра же суббота. Сейчас я тебе черкану адресок.

Она написала адрес, и, казалось бы, больше ничего дамочку здесь не держало, однако Мика не спешила уходить.

– А скажите, – обернулась она к Рудольфу, – вы в самом деле режиссер?

– Да! – гордо дернула шеей Глафира. – Мой муж очень талантливый режиссер-постановщик! В данный момент он трудится над постановкой новой пьесы… моей пьесы, поэтому нам и нужны…

– В данное время, – перебил ее Рудольф, – я ищу актрису на роль прекрасной молодой особы. В моем арсенале, увы, только дамы очень скучные и тучные! Поэтому я нахожусь в некотором замешательстве… спектакль под угрозой срыва.

– Ах… – покраснела вдруг Мика… – Если бы я могла вам чем-то быть полезной… Я сама с радостью согласилась бы на роль, но… подойдут ли мои внешние данные?

При этом она плавно, по-кошачьи, выгнулась, провела рукой по бокам, распустила волосы и как-то совсем неприлично посмотрела на Рудольфа.

– Я думаю… я думаю… – замурлыкал Рудольф и заиграл глазами.

– Правильно, – кивнула Глафира. – Правильно ты, Рудик, думаешь. Надо ее тоже на паперть посадить сначала. Пусть проникнется, правда? Надо ж посмотреть, умеет ли она в роль вживаться!

Мика дернулась, а Рудольф сверкнул на жену гневным взглядом.

– Это возле магазина сидеть? – вытаращилась красавица. – Мне?

Рудольф повернулся к Глаше и сунул ей в руки недоеденный кусок хлеба, который предназначался для Мики.

– Глафира. Иди поставь чайник да унеси это убожество. А мы… обговорим, как именно Мика будет проникаться ролью.

Глаша кивнула и унеслась на кухню. Да пусть они там о чем угодно говорят, но эта красотка так просто в театр мужа не просочится, уж она-то, Глаша, Рудика знает как облупленного!

– Ну что? – вошла она, когда чайник уже вскипел. – Вы обсудили? Чай нести?

– Нет-нет, – заторопилась Мика. – Мне не надо чаю, я и так у вас засиделась, пойду. Глашенька, значит, завтра прямо в семь… а на кой черт так рано? Вы же в субботу не работаете? Значит, в десять! Ну, я вас жду! Ведро и тряпка у нас имеются. И всякие там порошки – тоже. – Она повернулась к Рудольфу и махнула ему рукой. – Чао! Я подумаю над вашим предложением.

И убежала.

– Смешная какая, правда? – усмехнулась Глафира. – Можно подумать, ты вот так сразу и схватишь ее в свои артистки. Вон я сколько бьюсь, а толку – как от козла молока.

Рудольф уставился на нее с непониманием:

– А ты какого козла имеешь в виду?

– Да я не козла, я эту… Мику! Смешная, говорю!

– А мне она показалась… достаточно яркой натурой. Очень яркой, – глаза мужа отчего-то маслено заблестели. – И на главную роль она бы оч-чень даже подошла…

– Да? – запыхтела Глаша. – Она, значит, подошла бы на главную роль, а я ни на что не гожусь, кроме как идти в ее домработницы, да? Так и шагай тогда к ней! Чего ты ко мне-то приклеился?! Подошла бы она! Яркая натура!

– Глаша, ты чего? – вдруг весело усмехнулся Рудольф и поднял ей голову за подбородок. – Эй! Ты чего это, ревнуешь?

– А я что, не живой человек? – обиженно буркнула Глаша. – Я же вижу, как у тебя глаза… поплыли!

– Да, поплыли, – довольно прищурился муж. – Потому что эта куколка, эта Мика, она же знаешь кто? Она не просто наша будущая актриса, она жена оч-чень состоятельного мужа! И ей оч-чень хочется на сцену! А это значит, что ради своей женушки ее богатенький «кошелек» выложит любую сумму, которая нам понадобится для спектакля, поняла?

Глафира только сейчас сообразила, насколько же она глупа! Ее муж ничего не замечает, кроме своего театра, и даже при виде очаровательной женщины он думает лишь о том, сколько может выложить ее муж!

– Рудик, – всхлипнула от переизбытка чувств Глаша. Она нежно погладила его по ру-ке, потом по шее и тихо проговорила: —Тебе надо себя беречь. Ну какой еще дурак будет так болеть о своем театре? Может, пойдем отдыхать, а? Я и постельку тебе постелю.

Муж также трепетно провел своей рукой по ее волосам, чмокнул в макушку и тоже тихим голосом прошептал:

– А что, мы есть сегодня вообще не будем?

– Рудик! Я же совсем забыла! – спохва-тилась Глаша и понеслась на кухню.

А уже через полчаса, уложив подбородок на кулачки, Глаша влюбленными глазами смотрела, с каким удовольствием ее талантливый муж уплетает жареную картошку.

Глава 3
Песнь о курочке Рябе

У Мики в квартире Глаша трудилась уже целую неделю. В самый первый день новоиспеченная домработница умоталась до дрожи в ногах, вытаскивая застарелую грязь изо всех углов, остальные дни ушли на то, чтобы привести в порядок кухню и санузлы, а конца и краю еще не предвиделось. Квартира была такая большая, что Глаша и в самом деле, приходя рано утром, даже не сталкивалась с мужем Мики. Платила за уборку новая знакомая исправно, но с каждым днем Глаша все меньше этому радовалась. По-настоящему отдыхать ей теперь не удавалось.

Вот и сегодня, в субботу, когда Глаша должна бы заслуженно валяться в кровати, ей пришлось встать пораньше и бежать к Мике, чтобы успеть вымыть окна, сварить обед и удрать домой еще до часу дня – она хотела побывать на генеральной репетиции в театре у Рудольфа.

– Глаша, ты во всех комнатах окна мыть будешь? – встретила ее хозяйка. – Надо бы как-то побыстрее, ко мне сегодня подруги придут. Ты до двенадцати уложишься?

– С окнами управлюсь, но ведь надо еще обед готовить, – напомнила Глафира.

– Ничего не надо, мы с девчонками будем обедать в ресторане. А Вадим Гордеевич придет поздно, ему нужно просто купить каких-нибудь мясных нарезок.

– Не хочу я нарезок, – в дверях вдруг появился высокий мужчина. Увидев Глашу, он вежливо склонил большую голову. – Здрассть…

Глаша с интересом разглядывала хозяина квартиры – мужа прекрасной Мики. Фи, и ничего особенного. Ну да, не старый еще, наверняка с Глашей одних лет, но видок… Вот ее Рудольфа хоть на витрину ставь, а этот… надо же, неужели Мика его любит?

Вадим Гордеевич заметил, что его пристально разглядывают, и хотел было скрыться, но вдруг оторопело уставился на Глашу, и лицо его вытянулось.

– Микаэлла! – грозно рявкнул он. – Что делает эта девица в нашем доме?!

Мика, вертевшаяся перед зеркалом, грозного гласа супруга вовсе не испугалась.

– Ой, Вадик, чего ты взревел-то? Это моя знакомая. Слушай, Вадюся, мы сегодня с девчонками побежим на презентацию, мне надо будет взять себе новую помадку! Ты посмотри, как эта развалилась, а ведь стоит таких бабок! Подделка, что ли?

– Мика!!! Я тебя спрашиваю, зачем ты притащила к нам эту девку?!

Глаша от удивления и испуга не знала, куда деться. А Вадим Гордеевич багровел на глазах. Глаша никак не могла понять, что она ему такого сделала? Пол, что ли, помыла плохо? Вроде бы Мика говорила, что он чистоту любит, ну так после того, что она, Глаша, выгребла, еще ее работой и возмущаться? Жил же он как-то все эти годы, как в хлеву! Даже никого вызвать не догадался, чтобы ему убирали тут! А сейчас, надо же, разорался!

Глаша с вызовом уперла руки в бока и стала ждать, что ответит Мика.

– Вадюся, я ж говорю…

– Это я говорю, с каких пор у тебя в подругах водятся проститутки?!

У Мики наконец лопнуло терпение. Она топнула ножкой и повысила голос:

– Знаешь что?! Если ты про Олесю, так она вовсе даже и не проститутка! Просто… она часто меняет кавалеров, вот!!! А деньги они сами ей дают! Она и не требует!

– М-м-м… – гневно замычал Вадим Гордеевич. – Еще и Олеся… Я точно сойду с ума… Мика, а у тебя нормальные подруги есть?

Мика дернула плечиком:

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? Что тебе не нравится? Ты с самого утра начинаешь мне нервы трепать!

– Мне не нравится, что в моем доме находится гулящая женщина, – и он кивнул на Глашу.

– Что это вы себе позволяете?! – задохнулась та от справедливого негодования. – Да вы сам… Сам вы – гулящая девка!!! Я, между прочим, грязь у вас здесь убираю! Зас… загрязнились по уши, а я почему-то гулящая! Вы за языком, того, следите! Я могу и в суд подать! Я – свободная женщина!

– Так вот и катились бы вы отсюда, свободная женщина!!! – уже не мог держать себя в рамках приличия хозяин. – А то она сначала на мою машину кидается в какой-то старой лошадиной попоне, а теперь сюда притащилась!

– Это не попона, это скатерть была! – вспомнила вдруг свое первое «вживание» в роль Глаша. И совершенно отчетливо вспомнила этого самого бирюка, который ехал на здоровенной машине, он ей еще тогда хлеба предложил. Ну надо же! Угораздило! – Молодой человек… Вадим Григорьевич…

– Он Гордеевич, – поправила Мика.

– Да какая теперь уже разница, – отмахнулась Глаша и принялась яростно объяснять. – Вадим… Гордеевич, вы все не так поняли! Я тогда вовсе и не собиралась… ну, я не… господи, как же сказать-то!.. Да не нужны вы мне были! Я не гулящая, я просто готовлюсь стать актрисой! И это у меня была роль такая!

– Ты байку свою вот ей расскажи, – тихим голосом, едва сдерживаясь, проговорил мужчина. – Она помешана на актерской деятельности, может, и поверит, а мне этих ваших цирков не надо!

Мика с интересом слушала перебранку Глаши и Вадима.

– Глаша! Так ты… Ты, что ли, правда продажная девка? А муж-то знает? – с искренним восторгом спросила она.

– Мика! – чуть не заревела от обиды Глафира. – Ну ты то хоть… Ты же знаешь, у меня репетиции такие, тебе ж Рудольф рассказывал! Конечно, он знает! Он меня туда и отправил! И у меня… почти получилось, один дяденька сомнительной наружности даже деньги предлагал! Десятку!

– Фи, – не могла поверить Мика. – А почему десятку? Чего так мало-то?

– А кто б ей больше дал?! – вклинился в дамскую беседу Вадим. – Ты бы видела это… убожество на дороге! Это ж оскорбление… родного города!!! Как будто у нас больше и поставить некого!

Мика стояла, раскрыв рот, – в роли проститутки она Глашу не представляла. Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта немая сцена, если бы не Вадим Гордеевич, который торопился на работу.

– Вот что, свободная женщина, – решительно проговорил он. – Немедленно выйдите вон! Мика, я не уйду, пока эта… нечисть здесь! А если я не пойду на работу, тогда у тебя развалятся все твои помады, понятно? Я лично за этим прослежу!

– Чтобы развалились? – не поверила Глаша.

Но каждое ее слово еще больше злило хозяина дома, и Глафира уже всерьез испугалась, что ее спустят с десятого этажа кубарем по лестнице.

– Ладно, Мика, что ж делать, если у тебя такой супруг, – вздохнула она и постаралась быстро одеться, сохраняя достоинство.

– Да уж, Глаша, иди, а то он чего-то аж пузырится весь, – тихонько шепнула ей Мика. – Подожди меня в кафе внизу, я сейчас выбегу и заплачу тебе за вчерашний день.

– Мика, о чем еще можно там шептаться?! – никак не успокаивался вредный мужик. – Где мой сотовый? Черррт, куда ж я его задевал?

Глаша кивнула Мике и торопливо выскочила за дверь.

Она вышла на улицу и огляделась. Кафе действительно располагалось рядом, только вот денег на то, чтобы его посетить, у Глаши не было. Она немного походила возле входа, заметила, что из подъезда вылетел разгневанный Вадим Гордеевич, прыгнул в свой автомобиль, и машина резко рванула с места. Еще минут через пять, осторожно оглядываясь и кутаясь в хорошенькую пушистую шубку, выскочила Мика. Увидев Глашу, она поспешила к ней.

– Пойдем в кафешку, поболтаем, – потащила она Глашу ко входу.

В такой ранний час они были единственными посетителями, но Мику это нисколько не смущало. Она уселась за столик, заказала кофе с пирожными и с горящими глазами стала у Глаши выспрашивать про ее «репетицию».

– Слушай! Ну и как? Ты в роль-то вжилась? Обалдеть! У тебя столько репетиций было, тебе уже не в спектакле играть, а в кино пора сниматься! И чего? Много клиентов было?

– Да нет, откуда много-то? Твой вот только и остановился, – со вздохом вспомнила Глаша, но, глянув на молодую красавицу, сразу же замахала руками. – Да нет, ты не подумай, он бы тоже не остановился, просто я ему под машину кинулась, ну и… пришлось… Он только хлеба мне хотел дать, а когда я ему свои услуги начала предлагать… – Глаша горько шмыгнула носом. – Да они вообще, мужики эти, я думаю, зажрались… Нормальная такая женщина получилась… Шаль у меня была, знаешь, такая, еще из старых китайских вещей, с кистями, я ее из скатерти смастерила. Да чего там смастерила, просто накинула, и все. Но так было стильно, а никто не клюнул. Один только… с десяткой…

– Бомж, что ли? – фыркнула Мика.

– Ну почему сразу бомж? – обиделась Глаша. – Просто не слишком состоятельный человек…

– Ну а в остальные разы клиенты нормальные были? – не унималась Мика, которой явно не хватало приключений, сериалы наскучили, а тут – прямо под боком такие вещи творятся!

– Какие остальные? – выпучила глаза Глаша. – Остальных не было! Я только один раз вышла!

– Ну ты даешь! Бьешь в десятку! Только вышла и сразу на Вадима попала! Видала, как он тебя запомнил?

Глаша кивнула, а потом, не выдержав, спросила:

– Мика, а ты что, правда его любишь? Ты такая красивая, а он у тебя… Прямо медведь какой-то!

– Да ну, какая любовь, – весело отмахнулась Мика. – Кто меня про любовь спрашивал? Папенька мой крупный деляга был, а потом, когда понял, что разоряться начал, обо мне побеспокоился, подсуетился. Срочно решил единственную дочурку под теплый бочок подложить. Выбрал преуспевающего бизнесмена, помоложе который, да чтоб без жены, и ну его к нам таскать! Ну а тот, как из тайги, честное слово! Будто и женщин не видел ни разу. Со мной познакомился, и все, сразу влюбился! Через неделю уже позвал замуж! Папенька от счастья чуть последние волосы не потерял, сначала меня в комнату затолкал, чтобы я сдуру глупостей не наделала, потом Вадиму на уши навешал, что люблю я его без памяти. А после всю ночь подсчитывал, сколько ему надо барышей, чтобы заново свой бизнес поднять. Я сначала скандал устроила, а мама, она у меня психолог, со мной беседу провела, уже без отца. Говорит: чего ж ты верещишь, дурочка? Кто тебя заставляет любить этого бирюка? Живи себе спокойно. Главное – морду научись счастливую делать и верти эту деревню, как барана на вертеле. Если хочешь жить в достатке, надо потрудиться. Кто-то своей башкой капитал добывает, но твоей, доченька (это мне мама так говорила), твоей больших денег не заработаешь. Еще хорошо, если родители богатые, тоже можно неплохо устроиться. Но тут папенька подвел – прогорел. Остается тебе, дочурка, поработать женой у богатого мужа.

– Ни фига себе! – распахнула глаза Глаша. – Прям-таки поработать?!

– Ну а что? Ты думаешь, легко на эту рожу каждую ночь смотреть? – вздохнула Мика и сама себя успокоила. – А кому легко? Да я уж и привыкла.

– И как же ты живешь без любви? – Глаша так расчувствовалась, что чуть было не всхлипнула. – Ты ж… молоденькая, хорошенькая. И такая несчастная…

Но Мика вовсе не выглядела несчастной.

– Глаш, да ты чего?! Я ж тебе объясняю: Вадим – это просто работа. А в свободное от «работы» время… Нет, ну ты-то хороша! Со своими приключениями! Ведь надо же какое совпадение! Только вышла и – хлесь, прямо на Вадима! Что и говорить, повезло! На все сто!

– Ну да, – скривилась Глаша. – Повезло, но не до конца. Если бы я братца своего встретила, вот тогда бы на все сто было! Всем: и мне, и Рудольфу. Сейчас еще легко отделалась…

– А кто у тебя брат?

– Он у меня директор солидной фирмы, – вздохнула Глаша. – Серьезный мужик.

– А чего ж он тебя к себе не возьмет? В фирму? Что ты в этой библиотеке плесенью покрываешься? – не поняла Мика. – Сидела бы в офисе, бумажки перекладывала и деньгами ворочала.

– Ага, – хмыкнула Глаша. – Ты Димку не знаешь. Во-первых, у него за одни бумажки фиг чего заработаешь! Во-вторых, если я к нему пойду, он с меня три шкуры будет спускать. Это как дочка директора школы: еще не успела двойку получить, а папаша уже дома с ремнем ждет. И потом, Димка считает, что женщину обязан содержать муж. Понимаешь? Если я к братцу обращусь по поводу работы, он же Рудика со свету сживет! Он и так-то его терпеть не может, думает, что тот на моей шее сидит, отъедается, а если я еще скажу, что нам денег не хватает…

– А почему Рудик не работает? – наивно спросила Мика.

– Да ты что! Знаешь, сколько он работает?! – возмутилась Глаша. – Да он только и живет этим своим театром! Он же, не представляешь, какой талантливый! Он мне сам рассказывал – ему даже из «Мосфильма» письмо приходило, сниматься звали. Только он не согласился.

– Да ну, – восторженно прошептала Мика, не в силах поверить. – Прямо из «Мосфильма»?! Офигеть! Я тоже хотела сниматься в кино, а мама сказала: не позорь наши седины, ты дальше дверей киностудии не пройдешь… И чего? Он прямо вот так взял и отказался? Он что, совсем идиот?

– Сама ты идиотка, – огрызнулась Глаша. – Он просто понимал, что, если в эти сериалы попадешь, у тебя никакого времени не останется на собственное творчество. А у Рудольфа – режиссура! Собственные постановки! Свой актерский состав! Ну и как он все это бросит?!

– С ума сойти, – задыхалась от удивления Мика. – Это он… он такой талантливый?

– Не такой, а еще талантливее! – солидно кивнула Глаша. – Вот поэтому я и стараюсь его от всяких бытовых хлопот оградить. А Димке все равно, он Рудольфа заставит работать на какой-нибудь стройке, и все – прощай, театр! Прощай, моя пьеса, прощай, наше с Рудиком великое будущее! А как «прощай», если Рудик решил провернуть новый проект, а потом заснять его на пленку и послать в Москву?! Ты ж понимаешь, не вечно же талант в землю зарывать…

– Ничего себе! А можно мне к вам в театр прийти? – спросила Мика.

– Ну а чего ж, конечно! Завтра как раз спектакль. Я Рудольфу скажу, он тебя проведет. Ты только позвони ему часиков в девять вечера, сегодня у него генеральная.

Мика энергично кивнула и торопливо полезла в сумку за блокнотом, чтобы записать номер телефона Рудольфа. Очень кстати ей под руку подвернулся кошелек, и она тут же отсчитала Глаше вчерашнюю зарплату, даже еще прибавила две купюры, от полноты чувств.

Хоть день с самого начала и не задался, Глаша по этому поводу ничуть не переживала – зато она уж точно попадет к мужу на репетицию. Хотелось своими глазами увидеть, как в самодеятельном театре идут дела. Ведь когда-то она сама была активисткой и не пропускала ни одной репетиции… Золотое это время, кажется, ушло безвозвратно.