Текст книги "Любовь по имени Тала"

XII

Обратившись мальчуганом, Гай брата обнял на прощанье.

На бережке же он песчаном одел сухое одеянье.

И отправился в пещеру, ждать ответ от господина.

И между делом, их манеру задираться, наказать.

Чинила ж пакости дружина. И вызов он решил принять,

Коль зло прощать он не привык.

Когда мечтала «мелюзга» сгубить вражину за язык.

И их коварная рука занесена была уж с камнем.

О чём проныра уже знал, привлечённый их собраньем.

Ведь он же мухою присел и головой Хромой Сандал

По сторонам её вертел, поддакивая всем не громко.

старший брат

– Знаю я, где Гаю топко. Мать любого за пропажу

С бело сосвету сживёт. Когда ж я пойду на кражу…

Сандал

– Какой хитро умный ход! И подложим под подушку

Этот дивный изумруд. Ох, исхлещет Грета душку!

Поделом получит плут!

Вспомнил Гай их приговор и в грот шагая, прошептал:

– Что ж, посмотрим ещё, вор, кому фарт свой приз отдал.

Вскоре гномы в грот вернулись. И, как обычно, к месту сбора

Всей семейкой подтянулись. И алмазы без укора

Мать подняла над собою. В восхищенье и Гарал,

Тянулся жадною рукою, влюблённый в этот ритуал.

А затем, накрыли стол. И все сели, наконец,

Кроме Талы да мальчишки, есть вкуснейший разносол.

Но как портил сорванец своей гордостью нервишки!

– Гай объедкам-то не рад! И сегодня есть не стал.

Ничего, научит глад. – жене нашёптывал Гарал.

И в остальном, он вёл себя не сносно, достойно всяких нареканий.

Хоть и молила Тала слёзно, примером не был он стараний.

XIII

Сын Сандал – второй по счету, подхалим и пройдоха,

Доносить имел охоту, поощряла ж мать не плохо.

На берегу играли дети, когда он шёл с улыбкой к Грете.

Сандал

– Мама Грета, что мне дашь? Тайну я открою коль?

Грета

– Вновь какая-нибудь блажь? Ну говори уж, в чем там соль.

Сандал

– Камень серый, твой любимчик. Ну тот, который звался дымчик.

Взял сегодня у тебя-я.

Грета

– Ох, и примет он науку! Он обидел меня зря!

Я сломаю ему руку! Кто он, этот негодяй?

A-а, я знаю, это Гай.

Сандал

– Нет, не он разбойник ушлый. Тот, кто доступ к ним имеет,

Сотворил поступок тухлый.

Грета

– Кто же он ворюга гадкий, какой думать не умеет!

Сандал

– На измену только падкий первый страж родного клада.

Грета

– Что? Ах, вот кто расточитель! Так зови, пришла расплата!

Ждёт уж плеть – его учитель!

И сын в стремленье угодить, показал мамаше прыть,

Вбежал хромая в коридор, но вышел Гаем на простор.

Когда ж собралась вся семья, нашли у старшего «дымок».

Служила плахою скамья, и преподал Гарал урок.

Но в оправдание своё вор излагал одно враньё.

Но губы вдруг свои надул, когда узрел у изголовья

Раба, который подмигнул, с усмешкой глядя исподлобья.

Прочтя в глазах его злорадство, гном взглотнул обиды ком.

И подумал: «Ай, да братство! Один остался за бортом.

Ни на кого надежды нет, кишит предателями свет.

Но ждать не долго месть Сандалу, врата открывшему скандалу.»

XIV

Гай частенько помогал Тале слабенькой в работе.

Но потирая ручки в гроте, смиренье видел в том Гарал.

На самом деле принц жалел силы нежные малышки.

Ярма несносного хотел с шеи снять её, излишки.

Но постоянно в тех работах велось общение, притом,

Душа бывало Гая в спорах горела мстительным огнём.

Вот только всякое страданье жалела мученица-голь.

Обычным было состоянье знать в себе чужую боль.

Она мучителям своим желала блага, только блага.

Голодным, раненым, больным помогать, жила в ней тяга.

Гай

– Как можешь милость проявлять к врагам достойным осуждений?

Ведь им же совести не знать, не ощущать и угрызений.

Тала

– Хочу я очень в это верить, что к ним любовь ещё в пути.

Мою к ним жалость не измерить, их души жажду я спасти.

Им измениться надо, Гай. Тогда б не дикая среда,

Но окружал семью бы рай.

Гай

– И ты на острове года, однако, злыдней же не стала.

Тала

– Не знаю, мальчик дорогой, какого монстра съели сало?

Но совсем уж одичали. Другой бы шли они тропой,

Так может счастье повстречали?

Гай

– В таком ты счастлива житье? Полуголодная, в тряпье?

Тала

– Сама с собой живу в ладу, творю добро, что и желаю.

Спокойна совесть и к суду, коль тьму из сердца изгоняю.

Взъерошив волосы свои, подумал он, обняв колени:

«Вот так же жить ради любви и не иметь с врагами трений?

Смог бы я прощать, страдая? Ну уж нет, увольте Гая!

О таких ползёт молва, как о трусе не далёком.»

Гай

– Но ты терпишь униженье, когда всегда во всём права.

Тала

– Потому что ни на грам я не хочу быть зла истоком.

Ведь коль иссякнет в нас терпенье, таким же злобным стать и нам.

И улыбнулась грустно Тала, а принц, задумался немало.

XV

Пообедав каждый раз гномы шли в постель охотно,

Поваляться в тихий час. Но дельфин себя свободно

Не почувствовал, к досаде. Детка ж там посуду мыла.

Что его морской команде, ну, никак не подходило.

А раз сестра его звала, пытался он, уединиться.

Дабы Тала не смогла в море видеть его племя.

Знать пред ней ему открыться не настало еще время.

Гай

«Вот опять орёт там Кэт, властно требуя вниманья.

Но не стал бы этот «вред», из-за чувства состраданья,

Нарушать поочередность. Значит есть на то причина.

И приход ее не вольность, но какая-то кручина.»

Тала

– Ох, беда… вернулся он! Если их не сгонишь, Гай?

Попадут они в полон. К валуну плыви, давай!

Там две рыбки за скалой. В сеть такая же попала,

Как комарик в паутинки. Нет, постой, и я с тобой!

Допустить не мог провала. И парнишке лишь осталось,

Двум смущенным гладить спинки. И Талу к брату подведя,

Он сказал, сажая чадо: – Уж позволь малышке шалость,

Прокати вблизи, дитя. Позабавить крошку надо. —

Ну а сам, на Кэт взобрался.

Гай

– Вечность, так бы и катался на тебе, моя сестрица.

Кэт

– Я ж тебя подстерегу! Ах ты ж хитрая лисица!

Жаль, что сбросить не могу пред ребёнком тебя в море.

Но смотри как Тин увлекся. Узнаю себя в напоре.

А сейчас Гай приготовься вести слушать о Листаре.

Как ты думаешь, он где?

Гай

– Мне еще загадок паре не хватало в бытие.

Кэт

– Кстати, братец, о загадке. Сильно маг был огорчён,

Как узнал о порке он. Но метнулся резко к травке,

Как услышал о флаконе. За ним еле поспевая,

Я была уже в загоне. Но он дважды повторил…

Гай

– Что велел сказать для Гая?

Кэт

– Чтоб о гордости забыл и дразнить не смел он гнома.

Гай

– Что за странные приказы? Это значит от приёма

Их помоечной заразы отказаться мне нельзя?

Хоть отшлёпай ты меня, мой родитель дорогой!

Но на подвиг нет уж сил.

Кэт

– Свой отказ, такой крутой, лично сам и передай.

Но уверена, что мил будешь при свиданье.

Гай

– Все выкладывай, давай! Из тебя клещами знанье

Надо, Кэти, добывать.

Кэт

– Да, не долго встречи ждать. Пару часиков, как здесь,

Маг под солнцем ярым бродит. Ну, и как задире весть?

Гай

– Знает память моих лет, царь на землю не выходит,

Легкомысленная Кэт. Но коль сам пришёл владыка?

Значит крупную опасность представляет та бутылка.

Но смотри же, чтобы гласность из твоей не вышла пасти

В красках ярких да красивых. Не буди пока что страсти,

Пожалей покой любимых.

XVI

Ну, а в это время Тин мастерство свое являл.

То плавал медленно дельфин, то с наездницей скакал.

Словно видел пред собой препятствий низких длинный строй.

О сколько ж радости она в морской забаве испытала!

Что даже детку глубина в дали от брега не пугала.

И умиляясь целовать, стала Тина, с ним прощаясь.

Видя, к берегу спешат, к валуну стремясь опять,

Словно, как-бы совещаясь оба зверя вместе в лад.

И став на хвост, работая им бойко, смешно треща,

Головками кивали. И успокоило ребёнка,

Раз удаляться они стали.

Гай сердился на привычку самой тайны создавать.

Но унять не мог сестричку, уж если любит так играть.

Гай

– Тот дурак, кто ей поверит, спутал мысли её лепет.

Знал же я за Кэти слабость. Сколько обмороков, слёз,

Да истерик перенёс, но всё ж развесил уши малость.

А она назло, видать, даже малую частицу,

Мне о главном не сказала. Ох, и выхватит опять

Эта вредина скандала! Кто ж теперь ответит принцу

На один вопрос серьёзный? Ну, и как узнаю мага,

Начав поиск скрупулёзный? Дуб сейчас он, или макака?

И помытую посуду потащили они в грот.

Где проснулись все не к худу, а совсем наоборот.

И день закончился б не плохо, когда б не бедствия аврал.

Был притоплен кем-то кроха. Ну а кем? Не знал Сандал.

XVII

Гай момента поджидал, став свидетелем их спора.

Ведь тянула время сора, гном когда б завёл скандал:

– Моя шапочка, отдай!

Грета

– Она что, Гарал, с зубами, иль у ней с косою край?

И как незрячими глазами в темноте узнал её?

Их и днём не отличишь.

Гарал

– Весь твой род одно жульё!

Грета

– Зато ты – сама невинность. Не смеши меня, Малыш.

Кто бы ратовал за правду? Да и хватит на сегодня.

Получать пошли награду. Пока дома не случилась

Вновь безжалостная бойня.

И открылась вскоре дверь, в тьму кромешную впуская.

В то же время мелкий зверь пробежал меж коротышек.

И кто бы в нём узнал бы Гая? Взял он мудро облик мышек,

Слившись с камнем одним цветом. Когда шустро по тропинке

Перебежками шёл следом. Раз не видеть ему там

Гнома в шапке невидимке, не подвластно колдунам.

Надо ж вспомнить как Листар, если нам не полениться,

Дал спасение от чар, защитив от Мрака принца.

Долго крался так мышонок. Но, как замер гулкий топот

Он, как статуя застыл. Но коль слух дельфина тонок,

То, услышав хриплый шёпот, он с досадой уловил,

Что расходятся супруги. И за кем теперь бежать?

По наитью выбрал мать. Когда в спорный час разлуки

Гном свернул в иной туннель. Где повели его ступени,

И эхом частая капель звенела, падая во тьме.

А Грета, встала на колени, как беглец в сырой тюрьме,

Проникнув в узкий лаз ходов. Проползая без заминок

Не глубокий длинный ров. А Гай, вскочив ей на ботинок

Ехал, лапками вцепившись. Но вскоре грот с высоким сводом

Неожиданно открывшись, ставит на ноги мамашу.

И покрывшись алчным потом, скинув храбрую поклажу,

Пошла крадучись вперёд, как за птицей хитрый кот.

Вдруг затих в пещере топот, коль дошла она до цели.

Напугав, затем, дельфина, коль он слышит дикий хохот.

А всего-то, здесь горели под свечою два рубина.

Но сомненья о здоровье Гаем тут же отметались.

Впрочем, гномов поголовье все умом не отличались.

XVIII

Но как услышан под землёй был дальний грохот трудовой,

Пошли в иное русло думы. И уж собрался было Гай,

Разведать нижний мир угрюмый, но стал помехой чей-то лай.

Метнулся он и встал за Гретой, за юркость мышь благодаря.

Коль мог бы стать он тут и жертвой.

Гай

– Ещё какого дикаря таит «чудесный» лабиринт?

Откуда взялся бы щенок? Оголодал-то как, рахит.

Видать, не ел он долгий срок. А как трясётся, словно лист!

В глазах испуг, ох бедолага…

Грета

– От хвори вроде бы ты чист. А ну, ко мне иди собака!

Мне сторож нужен, да позлей, раз нет надежды на детей.

И Грета зверя потащила, а Гай в раздумье вслед побрёл:

«Назад вернулся бы орёл, когда б разведка победила.

Но может и такое статься, как псу в туннелях затеряться.

Как скряга алчностью богатый, в ларце таящий слиток златый,

Так не открыли себя гроты. Словно волк опять голодный

Возвращаюсь я с охоты. Утомительно бесплодный

Был поход, но не совсем. Ну, кто б ещё, если не люди,

Поднесли рубин на блюде? Но кому сей дар, зачем?

Эх, сгубил барбос затею, появившись словно чёрт!

Но как же трудно будет зверю! В дурные ж руки попадёт.

И видя бедствие щенка, начнёт и девочка страдать.

А это значит, что опять спасёт их тайная рука.»

Но вдруг Гарал нежданно тявкнул, напугать пытаясь Грету.

И заплатил за шалость эту. В испуге резко же отпрянул,

О выступ голову разбив, когда щенок ответил звонко.

Грета

– О, как он злобен и ретив! Но слабоват ещё он только.

Гарал

– Где взяла ты эти кости? Выбрось гадость эту, мать!

Грета

– Чай, несу его не в гости, а служить и охранять.

И хотелось ему массу слов не лестных ей сказать.

Но заметив камни, сразу гном просил ему отдать,

Хоть и нёс мешок огромный. И ради мира мать отдала

Ценный груз свой благородный – бесподобные рубины.

Но всю дорогу проверяла, ругая мужа без причины.

Перед дверью сняли шапки и вошли в дремавший грот.

И поставив пса на лапки, Грета видит, как суёт

С неохотой муж ей ценность. Всё ж боялся её криков,

За женою зная вредность. Сыт был «нежностью речей».

Доведёт до нервных тиков, но страшней, лишит харчей.

Ну а Гай, промчавшись пулей, вышел с грота на простор.

А вернувшись тут же в «улей», внёс дровишки и топор.

Ох, гудели «роем пчёлы», окружив свой «дикий мёд».

Каким обмазаны престолы и рад какому был бы огород.

Часть II

I

Сменяя думы непрестанно, в раздумье Гай бродил по брегу.

«О как явился он внезапно! И почему в потёмках грота

Жил без матери щенок? Но мог же пёс и человеку

Принадлежать. Или не мог? Ну, не могла ж его забота,

Жестоко голодом моря, довести до истощений

Это гавкучее дитя. Но чую совести укор…

Раз нет нисколько изменений в судьбе девчонки до сих пор.

Но что я услышу? Её плач? Что ж, бегу на помощь горю!

Началось, я вот поспорю, что псёнка мучает палач.

Так и есть, в кружок стеснились. Нет в пещере взрослых гномов,

Сети ставили, трудились. Но как же рады сыновья!

В раж входя от тяжких стонов, так веселиться тут семья.

Соревнуясь, побольней ущипнуть стремиться каждый,

В плоть вцепившись посильней, видя подвиг в том отважный.»

Гай

– Тала, милая, иди, наш щенок у мук во власти.

Ты должна его спасти, рвут же бедного на части.

Ну а я их, задержу.

Союз бесчинствовал садистов. Она к ним шла, как по ножу.

Но нрав у Талы был таков, снесла б она удар неистов,

Чем слышать вопли слабаков. И став над ними, закричала,

Их от жертвы отвлекая. И тут же с ношей пробежала

В коридоре мимо Гая.

В ответ же, стая разъярённых за ней проследовали с визгом.

Но в коридоре не преклонных ждал сюрприз один приятный.

Выл же там со скорбным видом их щенок изрядно мятый.

Схватил один его, другой. К себе и третий стал, и пятый

Тянуть безжалостной рукой.

Но вис не долго Гай распятый. Что дальше было?

Лучше вам не знать. Одно скажу, увидев мать,

В восхищении застыла. Детей искусанные раны

Сказали ж опытной родне, что были пытки не желанны.

Так заслужил щенок вдвойне, став грозой для сыновей,

Её похвальных одобрений.

Сандал

– Мама Грета, пса убей! Раз он кусается, как гений.

Грета

– А тронет кто его хоть пальцем, познакомиться с кнутом!

Впрочем, будучи красавцем, отомстит и сам клыком.

Ну, наконец-таки, я рада, что будет страж теперь у клада.

Они сидели в закуточке, блуждала боль ещё в щеночке

И Талы нежная рука ласкала грустного щенка.

Но бледность девочку покрыла, коль сердце страхом наполнялось,

Ей за пса же страшно было. Но как всегда, теперь всегда,

Событье круто изменялось, когда везений череда

Пришла от радостного Гая.

Гай

– Грета пёсика зовёт, ему кушать наливая —

Щи с мясистого навара. Но она там, так орёт!

Ох, поддала деткам жара! И не жаль ей сыновей!

А мне нравиться привычка так воспитывать детей!

Но не смотри ты так, сестричка…

В её глазах упрёк прочтя, смутился он, щенка неся.

И думал Гай: «Вот мелюзга! Ну ведь совсем ещё малыш.

Но как в суждениях резка! Пред ней болванчиком стоишь.»

И на брег вернувшись снова, Гай помог собрать ей веток.

А раз связка уж готова, то в грот отправились тропой.

Но Тала раны видя деток, заглушила крик рукой.

Тала

– Не могу я, Гай, понять за что извергу награда?

И, как немощный щенок всех успел бы изорвать?

Гай

– Из-за клада Грета рада мяса дать ему кусок.

Ох, как ручки её бойки! Уж трещали в печке палки,

Чтоб в лечебные настойки превращались её травки.

А раз явила доброту то, Гай опять негодовал.

И он пошёл в свою среду, но и щенка с собою взял.

II

Лишь для племени приметный слал сигнал Гай безответный.

Гай

– Ах, ответить не сезон! А может спиться постовому?

Или в разуме заслон? Иль надеюсь, не до дому

Подалась сестрица вольно? Ну и пост несёт почтенный!

Спорю, рыбки беспокойно клянут вид её надменный

Далеко от этих мест. Не пойму, как может Кэти

Позабыть о долге, чести? Ох, и выскажу протест!

Листар

– С обвинением прощайся, Кэти занята делами.

Гай

– Где ты, где ты? Сознавайся! Ведь не выразить словами,

Как скучал по магу сын.

Листар

– Здесь он, Гай, не далеко твой любимый господин.

Гай

– Как желанье велико мне обнять тебя, отец!

Листар

– Врёт сынок и не краснеет. Лишь такой как ты глупец

Жаждет то, чего имеет.

Робко Гай главу склонил и щенку в глаза воззрился.

Гай

– Ты зачем опять чудил? Почто от Гая ты таился?

Листар

– А я сомненья проверял. Чтишь ли ты заветы мага?

И слышал я, как ты гонял. Скажу, плохая то отвага.

Гай

– Но царя могли б убить!

Листар

– Скажи, балбес, а если Грета хотела б зверю отомстить?

Ты б дальше шёл против завета?

Гай

– Я б не дал щенка обидеть.

Листар

– И врагу открылся б сын… И они смогли б увидеть,

Как глубинный властелин повод дал к войне великой.

Как ты думаешь, дружок? Чтобы сделали с владыкой,

Видя в нём угроз исток? Не тебе ль я говорил

Скрыть свою тупую гордость?

Гай

– Как мне выказать покорность, если гном меня бесил?

Напортачил я, видать, чего-то важного не зная…

Листар

– А это значит быль одну тебе я должен рассказать.

Когда велел нырять ко дну Сарал, отравою стращая.

Где рядом с гиблыми судами на дне лежали и ларцы.

И мы, обмотанный ремнями, тот груз тащили за концы.

Гай

– Но нам нельзя в глубины моря! Там нет же воздуха, отец!

Листар

– Али не знал того подлец, причиняя клану горе?

И многим жизнь пришлось отдать, дабы доставить ему прибыль.

И в том числе, и ваша мать, на дно спустилась на погибель.

И хоть давно всё это было… но чувство к милой не остыло…

Гай

– Кто есть на свете мам дороже? Мне не хватает её тоже…

Листар

– А шантажировал Сарал вот этим же дрянным флаконом.

А что в нём? Мне Свет сказал, что от тьмы досталось гномам.

Гай

– Такой тощий пузырёк… Неужели так опасен?

Листар

– О-о, наивный мой дружок! И был бы всех конец ужасен.

Не обошёл бы мор и сушу. Хватило бы единой капли,

Чтоб потеряли люди душу, в аду когда бы выживали.

Познав и глад, и боль разлуки. Ведь финал для всех один

И чернь умрёт, и властелин от мизерной вот этой штуки.

Зловонной кровью мертвеца стало б море на погибель.

А ты боишься за отца, чью жизнь отнял бы местный житель.

Когда уход из жизни мой – пустяк, поверь мне, дорогой,

В сравнении со смертью общей. Теперь живи, Гай, с этой ношей!

И думай, прежде чем рычать, твой гонор каплей может стать.

От такого всем «подарка» стало принцу даже жарко.

Гай

– Хотел бы знать, какой «вулкан» извергнул в гневе эту магму?

Но кто б он небыл, он болван.

Листар

– «Вулкан» известен, это Рагму. Чтоб вернуть былое счастье,

К нему царевна уж спешит, искать к сердечку его брод.

Видать, боялся он последствий, творя своё противоядье.

Коль Свет к злодею говорит: «Кто с тьмою зелье создаёт,

Чтоб избежать глобальных бедствий. Обязан знать, как усмирять

Злого детища капризы. Иначе есть, чего терять

Его родителю сполна! Навек задвинуться кулисы

Преступной жизни колдуна.»

Гай

– Он что? Сидит в темнице нашей?

Листар

– Вот уж тысячу годков. Под неустанной, зоркой стражей,

Средь многочисленных оков.

Гай

– Да неужели чародей не может выйти из скалы?

Листар

– Потому как я сильней. Лишают силы колдуна

Там не простые кандалы.

Гай

– О как же жизнь его бедна! Зато теперь вредить не сможет,

Зарыв в пещере свой талант.

Листар

– Ему лишь жертвенность поможет, ведь я и есть тому гарант.

А он, вцепился в свою тайну, доверить знания боится.

Считая, мстить ему я стану. Но разве это месть убийце

Изгнание в обмен на слово?

Гай

– Но как же яд явился снова?

Листар

– Когда обмен закончил гном, решил я зелье закопать

На бреге в облике людском. И схоронил в заросшем месте

Флакон злосчастный глубоко.

Гай

– Но при свидетеле видать, раз гном обходиться без чести.

Листар

– Как оказалось он легко давным-давно его изъял.

Хотя могилы нерушимость отец твой часто проверял.

Гай

– Гном не гном, утратив лживость, как без шутки царский шут.

А наш пленник не дельфин?

Листар

– Нет, сынок, он мелкий спрут. Но как упрям сей господин!

Гнетут сомнения царя, что достучится в сердце дочь.

Боюсь, плывёт царевна зря, посла всегда же гнал он прочь.

И вижу выход только в том – на дне морском замуровать,

Залив отраву сургучом.

Гай

– И жить на нервах и гадать, когда ж разрушит время, море

Смерти лютой оболочку?

Но, оставим мы их в споре, когда доводы отца

Так не нравились сыночку, в ожидании гонца.

III

Две зубастые акулы охраняли тайный грот.

И ни угрозы, ни посулы и, даже лесть их не берёт.

Исполняли они честно перед обществом свой долг.

Когда б стало им известно, что явился войнов полк.

Тин

«Вас приветствует владыка! Службой он доволен вашей.»

Но все вздрогнули от крика, шёл который из поклажи:

(На носилках офицеры на себе ж тащили клетку.)

«Вы бесчинствуйте без меры! Пощадили быстро детку!

Пока в жаб не превратила вас свирепая Мартила!

И как не совестно царю!? Когда б сдохла его милость!

Ой, да что ж я говорю!? Я хорошая, поверьте,

Лишь немного оступилась. Ну пустите, дома ж дети!»

Тин

«Сам Листар нашёл вину. Приговор – дожить в плену.

Принимайте чародейку, к Рагму спесь эту подселим.»

акула

«Нет! Не примем мы злодейку. Мы ж приказа не имеем

Его гостем развлекать. Должен вместе он с упрямством

В одиночестве страдать.»

Спор, конечно, Рагму слышал. Даже видел со злорадством,

Как из щели почти вышел его гибкий соплеменник.

Тин

«Эй, ловите её, стража! Коль сбежит? Вина не наша!»

Так смирён был собеседник. И сдвинув каменную глыбу,

В щель впихнул он истеричку, туда ж и сдохнувшую рыбу.

И вернул назад затычку, ставя к волюшке заслон.

Но взад-вперед она металась и на стражника ругалась:

«И тебе здесь хватит места! Ну манеры? Солдафон!»

Рагму

«А вот, и узнику невеста.»

«Мартила»

«О-о, ещё один остряк!»

Рагму

«Твоя душа дерзить желает?»

«Мартила»

«О не-ет. Она приличье знает. Иль эра лет для нас пустяк?»

Рагму

«Теперь и ты, моя красотка, потеряешь счёт годам.

Увы… разбилась жизни лодка, когда б скрутили ножки нам.

За что ты здесь? Будь откровенна.»

«Мартила»

«За то, что скрашивает быт, за колдовство моё, наверно.»

Рагму

«Так докажи, что ты колдунья!»

«Мартила»

«Фу, липучка-паразит!»

Рагму

– А это значит, что ты лгунья!

И Кэт муреной обратилась, дав обидчику отпор.

Рагму

«Прояви, царица, милость! Не являйся острозубой!

А можно я покину щель?»

«Мартила»

«Трус несчастный! Фу позор! Да не хнычь! Не будь занудой,

Язык имея, как метель! Ну, что трясёшься, испугавшись?

Боишься смерти? Неужели? Причём, от жизни отказавшись.

Ну всё. Не бойся, дорогой. Уж если нас пленить посмели?

Назло подружимся с тобой.»