Текст книги "Полуночная ведьма"

Глава 12. Маяки

Первым был Эрик.

Клио встала перед мальчишкой, заслоняя его от теней, а затем сплела чары, которым (кто бы мог подумать) научил ее демон. Заклинание создавало вихрь – противоестественный, рожденный силой тьмы, но не силой стихии. Поднявшийся ветер расшвыривал теней в стороны, точно тряпичных кукол.

Она старательно гнала от себя мысль, как приятно чувствовать в руках такую разрушительную мощь. Вот отчего при жизни Клио так боялась обращаться к полуночной магии. К подаренной ею силе легко привыкнуть и так же легко начать желать еще и еще. Большей силы, большего могущества, большей власти – над телами, разумами, судьбами других. И в конце концов стать такой, как Бадб – той, что играючи ломает чужие жизни. Просто потому, что может. Просто потому, что кто-то встал на ее пути.

– Я… вижу! – пораженно ахнул Эрик за ее спиной. – Маяки! Они правда похожи на звезды!

– Беги, – со слезами на глазах прошептала Клио. – Следуй за ними.

Как же горько, что она даже увидеть их была недостойна.

Потом Клио нашла Сибил – девочку с полыхающей, словно сама заря, рассветной силой. Тени облепили ее, из глубин мира теней в Юдоль Печали на свет души потянулись фоморы. Предлагали сделки наперебой: увидеть маму, вернуться в мир живых сильнейшим призраком, для общения с которым семье даже не потребуется спиритуалист. Все, лишь бы отдала им драгоценный нектар, лакомую энергию.

Было что-то неправильное, извращенное в том, как сильно демоны – создания, пропитанные магией полуночной – вожделели рассветную силу.

Стоило Клио подойти к девочке, фоморы, повернувшись к ней, зашипели. Явно уловили что-то если не в ней самой, то в ее полном решимости взгляде. Осталось только не выдать холодящий желудок страх, спрятать его понадежней, поглубже.

Половина фоморов даже не пытались прикрыть собственную личину. Одичавшие в своих глубинах, слишком плохо знали реакцию людей на подобное устрашающее уродство. Другим масками служили человеческие тела, полноразмерные слепки с живущих по ту сторону завесы. Третьи, как черным плащом, прикрывались клубящейся энергией мира мертвых.

– Как тебя зовут, милая? – ласково спросила Клио.

Девочка окинула ее настороженным взглядом. Она была чуть старше Эрика и казалась храбрей. Не плакала, лишь сидела на земле, съежившись, словно нахохлившийся воробушек.

– Сибил. Ты такая же, как я, да? – Она указала на демонов дрогнувшей рукой. – Они меня пугают.

– Я – такая же душа, как и ты, но в тебе столько силы… Ты могла бы попытаться призвать свет, чтобы прогнать теней, и, может даже, построить защиту от демонов.

Сибил понуро опустила голову.

– Меня не учили магии. Я из общины Барлоу.

Барлоу… Обскуранты[13]13
  Обскурантами называются люди, всячески препятствующие распространению каких-либо новых знаний, как правило, это религиозные фанатики, защищающие свои догмы.


[Закрыть], противники прогресса (в основном потому, что в Ирландии прогресс от магии стал практически неотделим), они отвергали любые, даже самые безобидные магические творения: спектрографии, мемокарды[14]14
  Мемокард – носитель информации, тончайшая прямоугольная пластина, получающая и записывающая информацию напрямую из человеческой памяти.


[Закрыть], порхающие в плафонах сущности света, бытовые приборы с сущностями холода или огня. Убежденные, что любая магия – зло, потому что исходит она из мира мертвых, Барлоу считали Дану лишь легендой.

Клио была последним человеком, кто стал бы указывать людям, во что им верить, но лишать девочку с такой рассветной силой внутри шанса развить свой дар – самое настоящее преступление. При должном таланте и умелом наставнике Сибил могла стать сильнейшим целителем, к которому бы стекались за помощью со всей Ирландии. А то и со всего мира. Или сильнейшей рассветной, стоящей на защите их страны что от внешних врагов, что от внутренних – отступников и полуночных колдунов.

Но Барлоу посчитали иначе. И вот к чему привело их невежество, слепая убежденность в том, что магия – порождение тьмы. Дитя их общины не может разглядеть путь наверх, потому что истинное зло, истинная тьма – сущности мира теней – его заслоняют.

– А теперь слушай меня внимательно, – наклонившись к уху Сибил, зашептала Клио. – Когда я произнесу заклинание, времени у тебя будет немного. Я не так сильна, и эта сила для меня новая. Не знаю, как долго смогу их сдерживать. Твоя задача – разглядеть в темноте сияющие знаки и идти по ним. Они укажут тебе путь к Дану. Но медлить нельзя.

– Я не буду… медлить, – прошептала Сибил, глядя на нее широко раскрытыми глазами. – Обещаю.

– И оглядываться, и бояться ты тоже не будешь, да? – улыбнулась Клио.

– Да, – серьезно подтвердила Сибил.

Темная масса, сплетенная из призрачных тел, заволновалась – словно по глади озера пробежала рябь.

– Ke gardo! – во всю силу легких выкрикнула Клио.

Уже не порыв ветра, а кружащийся вихрь, что расшвыривал тени как перышки, а потом, подчиняясь воле Клио, сплетал их, глухой стеной заслоняя Сибил от демонов. Тени кричали. Неужели от боли?

«Простите меня», – беззвучно взмолилась она.

– Я вижу, – прошептала Сибил с той же зачарованностью, что слышалась и в голосе Эрика.

Клио крепко зажмурилась. Сила в ней стремительно убывала. Еще немного – иссякнет совсем, и тогда она станет тем самым засохшим колодцем. Душа, лишенная полуночной магии. Душа, лишенная магии рассветной.

– Беги!

Сибил побежала – но не к знакам, а к Клио, с раскинутыми руками застывшей перед живым клубком тьмы. Поднялась на цыпочки и чмокнула в щеку.

– Спасибо.

Губы Клио дрогнули. Она улыбнулась сквозь слезы.

– Беги.

Силуэт Сибил исчез в темноте. Или же в невидимом для всех, кроме нее самой, сияющем золотистом зареве.

Клио почти вычерпала свою силу до дна и потому вынуждена была отпустить контроль над полуночным вихрем. Теней как ветром сдуло, некоторые самые слабые фоморы позорно сбежали, но другие… остались. И взгляды их не предвещали ничего хорошего.

Один из демонов сделал шаг к ней. Тут же отшатнулся, скуля, как побитая собака. Вслед за ним на разные голоса заскулили и остальные. Поджав хвосты, убежали прочь.

«Мама».

Жаль, но Морриган не умела проникать в мир теней так глубоко, как Бадб.

Что-то подсказывало, мать давно за ней наблюдает. Сдвинутые брови, плотно поджатые губы и… неужели обида в черных, как вечная ночь за спиной, глазах?

– Откуда в тебе полуночная магия?

Ах вот оно что. Вздохнув, Клио все рассказала.

– Выходит, обратиться к полуночной магии тебя убедила не я, а какой-то… демон? – Последнее слово Леди Ворон буквально выплюнула.

«Не демон, мама. Эрик. И Сибил, хотя тогда о ней я еще не знала. А еще мир теней – такое же средоточие несправедливости, как и мир человеческий».

Бадб не терпела проигрывать. Уступать. Ненавидела, когда кто-то достигал цели, которой она достичь не сумела. А такое, надо сказать, случалось редко. Быть может, чуть чаще с тех пор, как она умерла.

– Мам, – осторожно позвала Клио. Сказала виновато: – Я просто хотела помочь.

– Понимаю, – с усилием кивнула Бадб, но ее красивое лицо оставалось непроницаемо холодным. – В тебе с детства эта жажда помогать. А теперь, когда уже ясно, что врачом ты не станешь… – Она осеклась под изменившимся взглядом дочери.

Порой становилось заметно, что слишком мало времени Леди Ворон проводила среди живых и слишком много – среди мертвых. Оттого и забывала о таких мелочах, как такт и сострадание. Будь Морриган здесь, не упустила бы случая ей об этом напомнить.

Извиняться Бадб не любила, поэтому просто перевела тему.

– Раз ты у нас теперь практикующая ведьма…

Тоже не лучшее начало, если учесть, как долго Клио пыталась избавить себя от подобной участи, но явно поудачней тезиса «Мертвые не становятся врачами».

– Позволишь хоть немного тебя обучить?

Клио окинула взглядом Юдоль Печали. Еще несколько мгновений назад, сразу после того, как исчезла Сибил, а теней и фоморов прогнала Леди Ворон, здесь воцарились тишина и покой. Жаль, что они были так недолговечны. Юдоль Печали уже заполнялась новыми душами, и на их свет, будто мотыльки, стягивались алчущие рассветной силы тени.

Что ей терять? И что толку сокрушаться о содеянном?

Назад дороги нет.

К тому же чары, которыми в совершенстве владела Бадб, помогут Клио не только защищаться самой, но и защищать других, невинных. Странно и даже болезненно не причислять себя к ним, но… правда часто бывает странна и болезненна.

Клио кивнула, и Бадб будто ожила. Черные глаза заблестели, и казалось, сам воздух заискрил энергией.

– Начнем с самого простого: как вытянуть полуночную силу из окружающего пространства. И для этого тебе нужно сначала почувствовать ее каждой своей порой.

Простого? Может, для легендарной Леди Ворон подобные чары и были просты, но для всех остальных соизмерялись попытке втянуть кожей воду, купаясь в озере. Да, ты чувствуешь ее, прохладную, рядом, но сможешь ли вобрать в себя? То-то же.

Клио вздохнула, смиряясь.

«Я потомственная полуночная ведьма». И пусть от этой мысли отчего-то становилось неуютно, от правды, как и от смерти порой, не убежать.

– Закрой глаза. Протяни вперед руку. Нет, не так, переверни вверх ладонь. Теперь почувствуй мизинец, безымянный палец, средний, указательный и большой. Не шевели ими, просто… почувствуй.

Подготовительная тренировка походила на упражнения для концентрации, которые Клио в свое время практиковала. Училась сосредотачиваться так, чтобы никакие внешние раздражители вроде уличного шума или разговоров не отвлекли. Готовилась к тому, что придется переехать в студенческий городок, когда она поступит в…

«Ох, Клио».

Усилием воли она вернула мысли в правильное русло. Вернее, на какое-то время вовсе отказалась от них. Остались лишь ощущения – осознание ее пальцев в пространстве.

– Теперь фаланги, тыльная сторона, внутренняя. Почувствуй ладонь всей ее поверхностью. Проще говоря, почувствуй собственную кожу.

И снова это «проще». Бадб порой забывала, что она в некоем роде… уникальна. Не всем – даже ее дочерям – повезло родиться с такой силой. И все же Клио старалась.

«Представь, что ты на лекциях какого-нибудь строгого профессора мединститута, который обзывает вас неучами, невеждами, бездарями и говорит, что ты ни на что не способна. Твоя задача – переубедить его».

Она готовилась и к такому сценарию – к тому, что учеба не дастся легко. Что ж, в каком-то смысле это пригодилось.

– Когда получится, следующий шаг – почувствовать то, чего касается твоя ладонь.

Что значило – пульсирующую полуночную энергию, пронизывающую мир теней.

Получилось не сразу. Время здесь казалось вязким, засасывающим, словно зыбучие пески. Вместо них была тьма, что поглощала секунды, минуты, часы. Может, и к лучшему, что Бадб и Клио торопиться уже было некуда.

– Чувствую, – наконец выдохнула она.

– А теперь почувствуй, что эта сила состоит из крохотных крупинок, мельче пор на твоей юной гладкой коже.

Вспомнилось детство и первые чары, которые обретали силу в основном благодаря мысленному представлению. Уже потом ему на смену пришла истинная ведьмовская воля. Когда полуночная магия в тебе настолько сильна, настолько крепко переплетена с твоими жилами, суставами, плотью и костями, достаточно выкрикнуть нужные слова, чтобы зеркало разбилось на крохотные осколки – вместо того, чтобы минутами рисовать в голове в мельчайших деталях, как именно это произойдет. Освоив эту ступень, ведьма может постигать иные, более сложные чары. Например, видеть в зеркалах верхний план мира теней. Но по этой тропинке Морриган под неусыпным контролем матери пошла уже без Клио.

Живое воображение помогло справиться с задачей. Тьма разбилась, как то самое зеркало, и его осколки, крошечные, словно пыль, проникли под кожу. Клио пыталась представить, что тьма сама ищет путь и льнет к ней, но испугалась этой мысли и едва не испортила все, над чем так старательно работала.

Вдох. Выдох. И вот тьма уже внутри, заполняет ее полые стеклянные вены. Клио – лишь сосуд, хрустальное деревце, чьи ветви сейчас наполняются темнотой. Хотела бы она сказать, что ощущения этой целостности, единения с полуночной магией были ей неприятны, но сила билась внутри как второе сердце.

– Хорошо. – Чувственные губы Бадб изогнулись в довольной, сытой улыбке. – А теперь я научу тебя притягивать тени, а затем сплетать из них живой щит. И если они будут достаточно сильны, никакой демон из самой глубины мира теней тебя не тронет.

– Им больно. Я пыталась… Они так страшно кричали…

– Это фантомная боль, – отрезала Леди Ворон. – Если они слишком немощны и глупы, чтобы избавиться от нее, это исключительно их проблемы.

Клио не стала говорить, что и сама до сих пор испытывала фантомную боль. Даже ощущала отголосок настоящего голода, и горло порой сохло от жажды. Да, эти чувства ненастоящие, порожденные ее разумом, воспоминаниями и отчаянным, иррациональным стремлением до последнего цепляться за мир живых. Отрицать собственную смерть… до последнего.

Она знала, что первым делом, очутившись в мире теней, Бадб собственной волей, словно острым ножом, отрезала все человеческие чувства и ощущения. Как от балласта, избавилась от них. Но Клио не могла так… или до сих пор не решалась. Какой безвольной сочла бы ее мама, узнай она правду!

– Что будет, если, защищая меня, они… истлеют?

– Клио, ради всего святого! – взорвалась Бадб.

«Прости, но не тебе такое говорить».

– Я не могу. Извини, не могу. Защищать себя, даже призывая полуночную магию на помощь, я согласна. Но защищать себя ценой мучений других…

– Они тени, Клио, просто тени!

– Которые когда-то были людьми, – тихо возразила она.

Леди Ворон покачала головой. В темных глазах сверкала темная ярость.

– Ты ведешь себя неразумно. Рядом с тобой наставник, о каком мечтают тысячи ведьм. Ты буквально купаешься в источнике полуночной магии! Руку протяни, и она прильнет к твоим пальцам! И ты отказываешься от всего этого? Ради чего? Ради слепой веры во всемогущую Дану, которая будет так тронута твоей жертвенностью, что спустится с сияющего небесного трона, возьмет тебя за руку и уведет за собой?

Клио развернулась, ни слова не говоря.

– Куда ты? – донеслось ледяное ей в спину.

– Помогать тем, кто в этом нуждается. Так, как смогу.

Глава 13. Высокий Дом О`Флаэрти

Завеса тайны над Пропастью приоткрывалась неохотно – слишком разительно ее отличие от Кенгьюбери. Жители подземного города подчинялись другим правилам, жили по иным законам, и привычные рычаги воздействия здесь оказались бесполезны. Даже магия не помогала. Особенно если учесть, что возможность практиковать полуночные чары Дэмьен у нее отобрал.

Проклятая печать!

Морриган попыталась сломать ее, но добилась лишь жесточайшей головной боли, от которой ей же самой и пришлось себя лечить. Чувство собственного бессилия выводило из себя и здорово било по самолюбию. В конце концов ей пришлось сдаться. Усмирить свою гордость ради самого близкого человека в целом мире и обратиться за помощью к той, которая должна была стать самой близкой, но отчего-то так и не стала. Ни до смерти, ни, уж тем более, после.

К легендарной Бадб Блэр и, по совместительству, собственной матери.

Она не была уверена, что чары вызова подействуют. Обычно Бадб появлялась сама, не особо заботясь, хочет ли дочь, чтобы в тщательно оберегаемое ею личное пространство кто-то вторгался. Да и Морриган привыкла разбираться с проблемами самостоятельно. Разве не этому ее всегда учили?

Ситуация осложнялась тем, что прежде Бадб не удавалось проникнуть в святая святых отступников и отступниц из-за чар, окружавших Пропасть нерушимым барьером. С другой стороны, она привязала себя к дочерям магическими узами, чтобы в любой момент иметь возможность их найти. Правда, как показало время, узы действовали, пока в их груди билось сердце, а в жилах текла горячая кровь. Когда из Клио вынули душу, ее тело Леди Ворон отыскать не смогла.

Прикрыв глаза, Морриган произнесла уже полузабытые слова:

– Gesse lifaade, Badb.

Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, тишина давила на уши, пробуждая едва утихшую головную боль. Чары Пропасти сопротивлялись колдовству Бадб Блэр. Кто победит? И гадать не стоило.

Послышался странный звук, похожий на треск рвущейся ткани. Казалось, сама завеса реальности рвется под натиском агрессивных полуночных чар. Если бы Морриган заглянула в осколок истины, увидела бы темную вуаль тэны. Магия мертвой ведьмы, даже самая невинная, так или иначе имела полуночную окраску.

Морриган не сумела уловить тот миг, когда реальность переменилась. Вот она стоит одна в комнате, а в следующее мгновение перед ней появляется черный ворон. Эффектно взрывается изнутри, и перья опадают вниз, превращаясь в пышный и весьма откровенный наряд Леди Ворон: платье с глубоким декольте и пышной юбкой из перьев. Ожерелье с агатами подчеркивало лебединую шею. Нетерпимость к скромности, пожалуй, роднила Бадб и Морриган. А еще – принадлежность к клану ведьм и любовь к черному цвету. Больше между ними не было ничего общего. Впрочем, Морриган давно смирилась с таким порядком вещей и не испытывала сожалений.

– Мне нужна твоя помощь, – без лишних предисловий сказала она. – Я сумела проникнуть в Пропасть…

– О, так мы в Пропасти! – воодушевилась Бадб.

– …но не могу найти бокора для Клио. Я не знаю, к какому Дому они принадлежат, но сомневаюсь, что они одиночки. Носителей такой сильной магии вряд ли оставят без внимания.

Морриган вкратце объяснила матери иерархию Пропасти. Та слушала, не перебивая, но выглядела отрешенной, взгляд ее бездумно скользил по стенам комнаты. Безучастность Бадб выводила из себя. Все-таки речь шла о Клио! Лишнее подтверждение тому, что Леди Ворон выгоднее видеть ее мертвой ведьмой, нежели живой. Бадб научила бы дочь магии мира теней – стань Клио личем, выбора у нее не останется. Чары мертвых ведьм и колдунов кардинально отличаются от чар живых: рассветная магия личам уже недоступна, и только за счет теневой им удастся поддерживать некое подобие жизни. И за полуночную магию, в отличие от рассветной, приходится чем-то расплачиваться. Спокойным сном, здоровьем… жизнью.

И только бокор, полуночный жрец вуду, мог воскресить мертвого, не обращаясь к некромагии, не превращая его в лича. Имея пойманную в филактерий душу, колдуны вуду могли вдохнуть жизнь в мертвое тело, тогда как некромаги заменяли живительную энергию энергией смерти.

А значит, Клио мертва лишь до тех пор, пока порванная нить, соединявшая тело и душу, не будет восстановлена.

– Мне нужна твоя способность оставаться незамеченной и проникать в любые уголки. Рано или поздно кто-то из горожан должен упомянуть о бокоре. Или упомянуть тех, кого он воскресил. А через них можно протянуть нить и к самому воскресителю.

Бадб рассеянно покивала.

– Мама, Клио – не я, – напряженным голосом сказала Морриган. – Сама знаешь, полуночную магию она ненавидит.

От ее внимания не укрылось странное выражение, промелькнувшее на лице Леди Ворон. Морриган нахмурилась, силясь его расшифровать.

– Магия бокора – тоже полуночная магия, – заметила Бадб.

– К ней я прибегну только раз. Возможно, даже удастся стереть воспоминания Клио о собственной смерти, чтобы они не преследовали ее в кошмарах. Но если она станет личем…

– Ревенантом.

– Проклятье, мама! – Запал иссяк, натолкнувшись на глухую стену невозмутимости. – Ей придется каждый день обращаться к полуночным чарам. Забыть о медицине и целительстве. Клио никогда не простит нам, если мы не попытаемся спасти ее. Ее настоящую. Если отберем единственный шанс исполнить мечту – помогать людям, спасать человеческие жизни.

Мертвые не могут исцелять живых, могут только забирать их силу. Кому, как не Бадб, это знать?

Та вздохнула, словно признавая поражение. Но не удержалась, чтобы не пробормотать себе под нос что-то подозрительно похожее на: «И в кого она такая?»

И впрямь – в кого?

Об отце Морриган не знала ровным счетом ничего – в их неимоверно странной семье это считалось запретной темой. Бадб с самого их детства, даже не стараясь смягчить резкие слова, твердила, что их отца для нее не существует. И Морриган, и Клио очень быстро поняли, что некоторые границы, установленные вспыльчивой Леди Ворон, переходить не стоило. Так может, именно отец – та причина, по которой Клио разительно отличалась от них обеих?

– Я сделаю все, что в моих силах.

Даже голос Бадб изменился, стал более мягким, более подобающим безутешной матери, потерявшей дочь. Но была ли она безутешна?

Морриган зачем-то коснулась рукой висящего на стене зеркала. Мысль о том, что Клио – потерянная, одинокая – бродит среди теней, убивала.

– Ты нашла ее в Юдоли Печали?

Бадб ответила сдержанным кивком, однако, разогнавшим пульс до предела.

– Как… она там?

– Держится, – поразмыслив, сказала Леди Ворон. – Налаживает контакты с обитателями. Ты же знаешь Клиодну. Она и в царстве Балора найдет себе друзей.

Морриган тихо рассмеялась. Посчитав разговор законченным, Бадб обратилась в ворона и вылетела в приоткрытое окно.

Ожидание сводило с ума. Не в силах усидеть на месте, Морриган мерила комнату шагами. Застывала, подходила к филактерию с душой сестры, нежно прикасалась к нему кончиками пальцев. Все казалось, что в этот миг Клио чувствует присутствие сестры, как восприимчивые люди ощущают присутствие духов предков за спиной – наблюдающих, оберегающих. Глупая иллюзия…

Долгое отсутствие Бадб злило. Наверняка та потратила уйму времени, чтобы удовлетворить любопытство и бесцельно полетать по Пропасти.

В конце концов Морриган создала в центре стены мишень и принялась метать в нее созданные из воздуха ножи. Причинить вред сотворенное подобным образом оружие не могло, а вот для снятия напряжения и тренировки меткости подходило идеально. И ловкость нарабатывалась, и раздражение бесследно исчезало.

Бадб появилась в тот момент, когда пущенный из-за спины нож угодил в яблочко и тут же растворился в воздухе. Морриган провела рукой, стирая иллюзию, и нетерпеливо развернулась к матери.

– Узнала что-нибудь?

– Интересное, надо сказать, местечко, эта ваша Пропасть…

– Мама!

Леди Ворон театрально тронула пальцами виски, намекая на повышенный тон дочери, но Морриган подобными жестами смутить было непросто. Сама та еще актриса.

– Должна признать, сплетников в Пропасти немного. Очевидно, отступникам, как никому, известно, что уши есть и у стен. Пришлось прибегнуть к чарам, иначе нужную информацию я искала бы до второго пришествия.

– Что ты узнала?

Морриган не волновало, каким именно способом Леди Ворон добилась желаемого. Быть может, вспомнив былые годы, и вовсе заполучила себе в пользование живого – или не очень – слугу. С нее станется.

– Судя по тому, что я узнала, бокоров на всю Пропасть всего трое. Один, правда, на старости лет совсем выжил из ума. Говорят, он намеренно коверкает ритуал воскрешения и вместо того, чтобы вдохнуть душу в тело, забирает ее, посвящая своему Геде Лоа[15]15
  Геде Лоа – в религии Вуду духи смерти и загробной жизни.


[Закрыть]. Правда это или нет, но свою дочь в руки старому безумцу я не отдам. А значит, остается только Векеса Анен и Ганджу Ямара. Один принадлежит Дому Маккормак, второй – Дому О`Флаэрти. Глава первого Дома, – Бадб закрыла глаза, припоминая, – Эрин Маккормак, немолодая и весьма заносчивая особа. Во всяком случае, так говорят. Глава второго, напротив, довольно молод. Ходят слухи, что Доминик О`Флаэрти убил своего отца, чтобы занять его место и стать главой Дома. То ли наслал проклятие, которое медленно выпивало из отца жизненные силы, то ли подливал ему в вино яд, от которого он долго и мучительно умирал.

Морриган пожала плечами, давая понять, как она относится к подобного рода слухам. Интересовало ее другое: главой первого Дома была женщина, второго – молодой мужчина. С последними она ладила куда лучше. К тому же, если Эрин Маккормак – дама с характером, договориться с ней о помощи бокора, принадлежащего ее Дому, будет непросто. А по собственной инициативе он вряд ли станет кому-то помогать.

– Ты знаешь, где находится Дом О`Флаэрти? – молниеносно приняв решение, спросила Морриган.

– Ну разумеется! – оскорбленно фыркнула Бадб.

Едва договорив, она обернулась вороном и вылетела в окно.

Морриган схватила сумку с ведьмовскими атрибутами и спустилась на первый этаж «Подземелья дракона». Слава богам, Норы там не оказалось. Тратить драгоценное время на беседы со словоохотливой блондинкой она была не настроена.

Порыв ветра растрепал волосы. И откуда он взялся здесь? Не иначе благодаря рассветным фокусам колдунов. Или для того, чтобы придать большую реалистичность подземелью, притворившемуся городом, или же для того, чтобы в нем было чем дышать.

Ворон описал круг над Морриган и мягко спланировал на плечо. Удивленно повернув голову, она несколько мгновений смотрела на черную птицу. После чопорного Кенгьюбери и дюжины городов с одинаково строгими законами и порядками непросто привыкнуть к мысли, что можно спокойно обращаться к полуночным чарам… или разгуливать с ее источником и воплощением на плече.

Путь до резиденции Дома О`Флаэрти не занял много времени. Внушительных размеров трехэтажный особняк из камня песочного цвета с черепичной крышей располагался на одном из островков Пропасти, где не было ничего, кроме самого дома и разбитого неподалеку роскошного сада. Пройдя по подвесному мосту, Морриган с Бадб на плече ступила во владения Доминика О`Флаэрти. Никакой ограды – это место защищалось иначе. Доказательством служило облако тэны, коконом окружившей дом, и настойчиво бьющий в ноздри запах полыни.

Морриган постучалась в дубовую дверь. Та распахнулась лишь пару минут спустя, словно стоящий за дверью проверял на прочность ее терпение. Застывший на пороге сухопарый мужчина в строгом костюме окинул гостью оценивающим взглядом, не забыв удостоить вниманием и ворона.

– Добрый день. Чем я могу вам служить?

Надо же. И среди отступников не перевелись знатоки хорошего тона.

– Я хотела бы увидеть Доминика О`Флаэрти. Это насчет его бокора, Ганджу Ямара.

Слуга – по всей видимости, дворецкий – позволил им войти и удалился в поисках главы Высокого Дома. Заслышав шаги, Морриган вскинула голову.

Заготовленная речь распалась бессвязными словами, а дежурная улыбка растаяла, когда она рассмотрела того, кто спускался по широкой лестнице.

Дэмьен Чейз собственной персоной.