Текст книги "Дебютантка"

Глава 5

На следующее утро меня будит назойливое жужжание. Я протираю заспанные пересохшие глаза и только потом соображаю, что звук исходит от телефона. У меня двадцать семь сообщений: Люси и другие соседи по этажу недоумевают, куда я пропала. В одном из посланий пьяный Брэд благодарит за вчерашнее.

О чем это он?

Ах да. Вечеринка…

Усевшись в постели, я вдруг понимаю, что нахожусь в чужой комнате. Поворачиваю голову направо и вижу растрепанную шевелюру крепко спящей девушки. Приподнимаю одеяло… так и есть: она тоже голая. Похоже, Эллиот-на-пятой-стадии вчера неплохо повеселилась. Мои себе поздравления! Я тянусь за полупустой бутылкой воды на тумбочке и замечаю студенческую карту. Ее обладательницу зовут Лотти, и она второкурсница. Ну, хоть со студенткой переспала, а не со случайной встречной. В смысле не с кем-то еще более случайным, чем случайная студентка. Как можно осторожнее я выскальзываю из кровати, отыскиваю свою мятую одежду в куче на полу, одеваюсь и бесшумно выхожу из комнаты Лотти.

К себе возвращаюсь уже в восемь утра. Роюсь в сумочке в поисках ключей, как вдруг дверь распахивается, и я оказываюсь лицом к лицу с фурией, вселившейся в мою соседку.

– Доброго утречка! – говорю я с сильным ирландским акцентом.

– Где тебя черти носили?! – налетает на меня Люси и затаскивает в комнату.

– Осталась у девицы с вечеринки.

Я вновь принимаюсь раздеваться и жду, что Люси за меня порадуется. Напрасно. Она в ярости.

– Серьезно?! Я так волновалась! Мы искали тебя повсюду, но ты будто сквозь землю провалилась. Я думала, ты вернулась сюда. Почему ты не отвечала на наши сообщения?

– Да все в порядке! Просто немного перебрала и заночевала у одной аппетитной крошки. Я в норме! У меня даже похмелья нет!

Чистая правда. Я как огурчик. Не знаю, с чего вдруг такое везение, обычно наутро меня жестко накрывает.

– Я рада, что ничего не случилось и ты благополучно добралась домой. Но, пожалуйста, в следующий раз думай и о других тоже. По крайней мере, напиши, куда идешь – я хоть буду знать, что с тобой все в порядке. Договорились?

– Да-да, хорошо, обещаю. Извини.

Забавно. Когда родители вот так же муштровали меня в старших классах, я ощущала себя заключенной в камере. Теперь слышу то же самое от Люси – и чувствую, что кому-то небезразлична…

Люси обнимает меня, хотя я определенно этого не заслуживаю. Я обнимаю ее в ответ и благодарю судьбу, которая ниспослала мне такую всепрощающую и заботливую соседку.

– Хорошо. А теперь на вот, поешь. – Она бросает мне промасленный пакет из коричневой бумаги. – Только что из «Хо Юэня» в Чайнатауне.

Я заглядываю внутрь, вдыхаю сладкий аромат выпечки и тут же набрасываюсь на угощение. О боги! Либо я никогда не пробовала ничего вкуснее, либо голод – лучший повар.

Пока я уплетаю булочку с начинкой из красной фасоли, Люси двигает чайный столик на середину комнаты и делает нам кофе. И тут вдруг я чувствую, будто мне раскололи череп и подложили туда мину – то ли упал адреналин, то ли организм так реагирует на первый за двенадцать часов перекус.

– Ладно, соврала, – говорю я, с трудом глотая последний кусочек. – У меня все-таки похмелье, просто слегка запоздавшее.

– Так и знала, – вздыхает Люси.

Свесив руку с кровати, я нащупываю на полу толстовку и надеваю ее. Завязки на капюшоне стягиваю так, чтобы он плотнее облегал голову, которая вот-вот треснет. Я прислоняюсь к стене и молюсь о быстрой смерти. Люси – судя по бодрому виду, она выспалась и уже приняла душ – протягивает мне кофе в кружке с цветочным рисунком и сама устраивается рядом.

– Почему у тебя нет похмелья? – стону я.

– Я встала в шесть утра и отправилась на пробежку в Чайнатаун. Да я ведь и не пила вчера, помнишь?

– Подожди-ка. – Я недоверчиво смотрю на нее. – Ты бегаешь? Типа – целенаправленно?

– Каждое утро, с седьмого класса. – Она так светится от радости, что мне делается тошно. Я хочу прокомментировать ее тягу к здоровому образу жизни, вот только силы меня совсем покинули. Да и Люси, похоже, все равно. Она продолжает щебетать: – Кентон тоже бегает. Завтра мы вместе отправимся на пробежку. Я переживала, что не будет времени с кем-то встречаться, но у нас с ним столько общего. Может, из этого что-нибудь да выйдет!

– Хочешь доесть? – Я протягиваю ей пакет с китайскими лакомствами.

– Нет, спасибо, – отмахивается она. – Уже съела белковый омлет утром.

Тут впору закатить глаза, только в них будто песка насыпали, поэтому я снова принимаюсь за сладости. Пока я поглощаю углеводы, Люси рассказывает то, что успела узнать о Кентоне. Я слишком голодна, чтобы записывать все подряд. Просто перечислю главное:

ЧТО ЛЮСИ ЗНАЕТ

О КЕНТОНЕ ПАРКЕРЕ

• Он из Нью-Йорка[35]35
  Формально из Хобокена, штат Нью-Джерси, но кто бы говорил? Сама из штата, который на восточном побережье считается глухоманью.


[Закрыть].

• Тоже бегает (целенаправленно)[36]36
  На кой?!


[Закрыть].

• Учится на киношника.

• У него четыре татуировки собственного дизайна.

• Единственный ребенок в семье.

• Любимая книга – «Страх и отвращение в Лас-Вегасе»[37]37
  Сойдет. Если мы говорим о любимых книгах для парней, уж лучше пусть эта, чем «В дороге».


[Закрыть].

• У него свое мнение насчет музыки[38]38
  В этом месте я перестала слушать.


[Закрыть].

• Еще какая-то ерунда, которую я забыла.

– Ого, сколько тебе удалось вытянуть из него за один вечер. Твой зад творит чудеса, – говорю я, когда сведения Люси о новом предмете обожания наконец-то заканчиваются.

– После танцев мы вышли глотнуть свежего воздуха и разговорились о всяком, да так и болтали до конца вечера!

Надо бы посоветовать Люси успокоиться, ведь они едва знакомы, да только: а) именно этого она и хотела (по ее словам) и б) сама я проснулась в постели с первой встречной, так что вряд ли гожусь на роль советчицы в делах сердечных. Поэтому я воздерживаюсь от комментариев и говорю лишь:

– Ох, Люси, я так за тебя рада!

Ее широкая улыбка слегка облегчает мое похмелье.

– Ну, а ты? Еще встретишься с той девушкой?

Я непонимающе трясу головой.

– С кем? Что? Какая девушка?

– С которой ты провела ночь.

– Ах, Лотти…

– Собираешься увидеться с ней опять? – Люси выразительно вскидывает брови.

– Она довольно милая, но… нет. – Я делаю глоток кофе.

– Что? Почему?

– Это случайная девушка, которую цепляешь на вечеринке, когда напьешься. Не из тех, кого знакомят с соседкой по комнате.

Люси сочувственно поджимает губы.

– О! Жалко… Не переживай, еще найдешь кого-нибудь.

Я наклоняю кружку и допиваю остатки кофе.

– Спасибо, и не думала переживать. Я просто люблю развлекаться. А здесь столько народу, что глаза разбегаются.

Я готовлюсь принять ответный удар. С такими людьми, как Люси, подобная сексуальная философия обычно приводит к долгим спорам. Они просто не понимают, что, говоря «развлекаться», я имею в виду только это и ничего больше. Люси уже набирает воздуха в грудь, намереваясь что-то сказать, однако меня спасает сигнал будильника у нее на телефоне. Она спрыгивает с кровати и начинает зашнуровывать ботинки.

– Давай одевайся!

– Что? Зачем? – Я натягиваю капюшон еще ниже на лицо.

– Надо успеть в магазин за учебниками, а потом в театре «Маджестик» нас ждет ознакомительная презентация, тест по «Илиаде» и встречи с завкафедрами.

Я встаю и начинаю переодеваться, когда до меня наконец доходит смысл ее слов.

– Подожди… какой тест?

– По «Илиаде». – Она смотрит на меня так, словно я должна знать, о чем речь. – Ты разве не получила летом экземпляр? Их всем разослали.

– Да, но я не читала…

– Правда? В письме говорилось, что у нас будет тест во время ознакомительной недели.

– ЧТО?! – Я начинаю паниковать. – Тест на первой неделе в колледже, еще до начала занятий?! Кто так делает?!

– Эмерсон!

Мы с Люси заканчиваем переодеваться, и она тащит меня вниз по лестнице в книжный магазин неподалеку от Литтл-билдинг. В обмен на несколько сотен долларов нам выдают стопки учебников, которые ничего не будут стоить в конце семестра, когда мы попытаемся сдать их обратно. Закинув книги к себе в комнату, мы направляемся к театру «Маджестик» – декадентскому и населенному призраками зданию, построенному в 1903 году[39]39
  По легенде, один из мэров Бостона умер во время просмотра представления и теперь часто здесь появляется.


[Закрыть].

Мы высиживаем часовую импровизацию об истории Эмерсона – работа студентов с кафедры комедийного искусства. Затем нам раздают экзаменационные листы – вот уж не думала увидеть их снова, – и начинается тест по «Илиаде».

В центре сцены опускается большой экран, на него проецируются пять вопросов для эссе и таймер, отсчитывающий сорок пять минут. Я читаю первый вопрос. Затем еще раз. Мне понятны только четыре слова, но общий смысл не вырисовывается. Оглядываюсь вокруг – все с остервенением что-то пишут и листают страницы своих книженций.

Внезапно я чувствую жар и тошноту. Прочищаю горло и вытираю липкие от пота ладони о бархатное мягкое сиденье. Перечитываю вопрос еще несколько раз и принимаюсь писать все, что взбредет в голову. К тому времени, как я заканчиваю свой логически связный (надеюсь) ответ, люди вокруг уже встают, чтобы сдать работы. Я смотрю на часы: осталось всего три минуты. Три минуты и четыре вопроса.

Что ж, лучше не бывает. Не проучившись в колледже и недели, я уже накосячила. Молодец. Отлично. Круто. Супер. Просто офигенно.

Глава 6

К середине октября – то есть за шесть первых недель в колледже – я усвоила несколько важных жизненных уроков. А именно:

• Не рассказывать Мике о тех, с кем встречаешься, если не хочешь светить личную жизнь в его отчете.

• Приготовиться к миллиону просьб помочь со съемками видео для «ТикТока» или «Ютьюба», причем большинство запросов поступят от Саши.

• Украдкой проносить пластиковый контейнер в столовую и доверху набивать его закусью на случай, если проголодаешься среди ночи.

• Не вестись на заманчивые названия учебных занятий: все гораздо строже, чем кажется. Например, мой курс «Любовь и эротика» вообще не связан с порно, а для зачета в конце семестра нужно накатать эссе на двадцать страниц.

• НАБРАТЬСЯ ТЕРПЕНИЯ. Всюду очереди: в душ, к лифту, на лестницу, в прачечную и столовую.

И это еще не все. Не знаю, в курсе вы или нет, но студенты вечно чем-то заняты! Новые обязанности отнимают кучу времени. Я почти совсем не вижусь с Люси, хоть мы и живем вместе. У нее каждая минута расписана. Еще бы: занятия по двум специальностям, новый парень и подработка в Фонде Эмерсона, где она собирает пожертвования от богатых выпускников. А по воскресеньям Люси по-прежнему ездит домой на семейный ужин. Пообщаться с ней удается только в субботу во время завтрака. Выглядит это следующим образом:

– Вот засада, – говорю я, когда мы с Люси занимаем очередь к вафельному аппарату. Ожидание на голодный желудок нервирует. Я пытаюсь найти место рукам, раскачиваюсь на пятках и гадаю, сколько еще ждать. И тут в числе стоящих перед нами замечаю Роуз. – Плевать, лучше возьму хлопья.

– Успокойся. – Люси заключает меня в объятия, чтобы я не дергалась. – Осталось совсем чуть-чуть, всего лишь пять человек.

Парень в начале очереди наконец отошел, и теперь меня от вафель отделяют четверо. Роуз – следующая.

– Я хотела тебя кое о чем спросить, – говорит Люси.

– Хм-м, – отзываюсь я, хотя в действительности не слушаю. В начале очереди возникает какая-то суматоха. Я высвобождаюсь из объятий Люси и встаю на цыпочки, стараясь разглядеть, в чем дело. Что еще там учудила Роуз?

– По поводу Кентона… – говорит Люси.

– Извини, Люси, тут, похоже, авария. Давай я займусь вафлями, а ты возьмешь нам по кофе, и встретимся за столиком.

Когда Люси соглашается, я выхожу из очереди и пробираюсь к месту происшествия. Роуз – в пышном платье в горошек и бессменных армейских ботинках – вытирает с пола жидкое тесто, с шипением вылетающее из аппарата.

– Помощь нужна? – спрашиваю я.

– Да, спасибо. Не знаю, в чем дело.

Я открываю вафельницу, из которой уже пошел дым, и оцениваю ущерб. Роуз налила так много теста, что ячеек почти не видно. Штуковина внутри больше напоминает бугристую оладью.

– Мать честная! Куда столько-то?! – Я беру щипцы, тарелку из стопки и пытаюсь оторвать лепешку. Она накрепко прилипла и не отстает целиком. – Ты что, не сбрызнула жарочную поверхность, прежде чем утопить ее в тесте? – спрашиваю я у Роуз, которая заканчивает вытирать пол салфеткой.

– Черт, совсем забыла!

Судя по виду, она на грани истерики. Я качаю головой и снова принимаюсь освобождать вафлю щипцами. Увы, безрезультатно. Тогда я тянусь к задней панели аппарата, отключаю его от сети и закатываю рукава.

– Нам понадобится скальпель, – говорю я. – Будем удалять твою вафлю хирургическим путем.

Роуз бросается к стойке со столовыми приборами, грациозно лавируя между людьми. Вернувшись обратно, она протягивает мне нож для масла. Процедура не из приятных и требует сосредоточенности. Однако годы кулинарных неудач дома помогают мне добыть вафлю из аппарата практически целой. Я плюхаю ее на тарелку и протягиваю Роуз.

– Ого, ловко у тебя получилось, – говорит она. – Я думала, вафле конец.

– В следующий раз не лей так много теста и предварительно сбрызни поверхность.

Мы отходим, уступая место следующему человеку. Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в очередь, но Роуз останавливает меня.

– Слушай, спасибо за помощь. Это моя первая в жизни попытка.

– Ты серьезно?! – спрашиваю я оторопело. Разве можно столько прожить на свете и ни разу не испечь вафли?

– Ага. Я больше по части панкейков, – беззаботно заявляет она. Как будто их вообще можно сравнивать, дурья башка.

– Прискорбно. А я-то думала, мы подружимся.

– Вот как? В твоей жизни не найдется места для любительницы панкейков? – спрашивает она.

– Извини, я официальная фанатка вафель. Не могу якшаться с типами вроде тебя.

– Очень жаль, – говорит Роуз и впервые улыбается мне без малейшего намека на самодовольство. – Приятного аппетита.

Направляясь к столикам, она принимается за содержимое своей тарелки.

Через десять минут перед нами с Люси – одна на двоих вафля с шоколадной крошкой, жареный лосось на подушке из зелени для нее, миска Lucky Charms с маршмеллоу и банан для меня[40]40
  Банан чисто для галочки. Мы ведь знаем, что я не собираюсь его есть.


[Закрыть].

– Так о чем ты хотела спросить? – Я наливаю молоко в миску и приступаю к завтраку.

– Как узнать, потеряла ли ты девственность? – спрашивает Люси, нервно теребя руки.

Я давлюсь хлопьями, закашливаюсь, и несколько маршмеллоу вылетают на футболку.

– Прости, что? – Я вытираю рот тыльной стороной ладони.

– Говоря гипотетически… что считается потерей девственности?

– Типа как если бы ты ее положила не на то место?

– Нет, я имею в виду… – Люси делает паузу, пытаясь сформулировать следующий вопрос: – Как узнать, был ли секс полным?

– А разве бывает половинчатый?

– Да! – выкрикивает она громче, чем следовало бы, и сидящие за соседним столиком начинают на нас пялиться. Люси понижает голос: – Я хотела узнать, считается ли это сексом, если был задействован только самый кончик?

Теперь наш разговор официально может считаться самым странным за все время учебы в колледже. Однако не буду лукавить – тема интересная. Я наклоняюсь ближе.

– То есть в этом гипотетическом сценарии есть кончик и проникновение, но девственная плева не нарушена?

Поразмыслив над моим вопросом, Люси отвечает:

– Да, именно так.

Я настолько заинтригована, что даже отставляю миску с недоеденными хлопьями, усаживаюсь прямо и складываю руки на столе.

– И долго клинок оставался в ножнах?

Во взгляде Люси читается легкое раздражение.

– Ты не можешь просто сказать «пенис» и «вагина»?

– Могу, но не буду, – заявляю я экспертным тоном. – Я порядочная девушка, а эти медицинские термины слишком вульгарны. Итак, сколько времени сосиска пробыла в булочке?

– Не знаю. – Люси пожимает плечами. – Минутку или вроде того…

Я откидываюсь на спинку диванчика и сдвигаю воображаемые очки на переносицу.

– А достигла ли какая-либо из сторон… ну, знаешь… финала?

– Да, он, – быстро отвечает Люси и опускает взгляд на руки.

– Интересно…

Забавно, что потеря девственности приравнивается к обряду посвящения. Это своего рода моральное и физическое испытание, которое нужно пройти, чтобы называться нормальным человеком. И все же вопрос, что считать потерей девственности, никогда раньше не приходил мне в голову. Действительно – что?.. Я поднимаю взгляд к потолку и прокручиваю все сценарии секса без потери невинности. Двадцать секунд спустя я готова вынести вердикт.

– Да. Кончик тоже считается за «полный» – как ты выражаешься – секс. И вообще, неправильно говорить только о проникновении.

Люси делает глоток из своей кружки.

– Почему нет?

– Да просто каждый может и должен определять секс и девственность так, как считает нужным. Я бы сказала, что даже если в булочку попадает только кончик сосиски, то все равно дело сделано. А понятие девственности означает лишь то, что ты ни с чем подобным раньше не сталкивалась. Но это сугубо мое мнение. Тут каждый решает лично для себя.

– Да, пожалуй… – кивает она, обдумывая мои доводы.

Довольная собой, я возвращаюсь к завтраку. И тут Люси говорит:

– Тогда, получается, я потеряла девственность прошлой ночью.

Размокшие хлопья застревают у меня в горле. Приходится выкашлять их обратно в миску.

– ЧТО-О-О-О-О-О?!

Пожалуй, я слегка переигрываю, но такая новость заслуживает продолжительной и бурной реакции. Когда друг сообщает тебе о столь судьбоносном моменте, твой долг – показать, что это событие вселенского масштаба.

– И ты до сих пор молчала?! Где все произошло? Как? Тебе было страшно? Понравилось? Он хорош? Ты кончила? Что можешь сказать о его размерах относительно этого банана? ХОЧУ ЗНАТЬ ВСЕ! И самое главное: вы предохранялись?

– Кто предохранялся?

Я так увлеклась, что даже не заметила, как подошел Мика. Он ставит на стол поднос с едой и делает мне знак подвинуться. Я освобождаю ему место.

– Люси, – отвечаю я, указывая на нее ложкой. – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Конечно! – пищит Люси, а в ее взгляде я читаю: «Ты с ума сошла – рассказывать Мике о таких интимных подробностях?!»

И правда, если он узнает о первом разе Люси, новость рискует попасть в завтрашний отчет… Мика откладывает вилку: похоже, заметил, что мы примолкли с той минуты, как он подсел.

– Что такого? Я сейчас не на работе. – Я скептически вскидываю бровь и смотрю на него с тем же выражением, с каким мама ловит меня на лжи. Мика капитулирует и вскидывает руки в воздух. – Могила. Все сказанное в этой кабинке полностью конфиденциально.

– Обещаешь? – нервно спрашивает Люси.

Мика пальцем чертит крест над сердцем.

– Клянусь. А теперь выкладывай.

Люси озирается и понижает голос, так что мы с Микой вынуждены наклониться ближе. – Мы с Кентоном первый раз переспали.

Мика салютует ей вилкой.

– Давно пора. Поздравляю!

Люси прячет лицо в ладонях, и мы терпеливо ждем, пока она наберется смелости и расскажет нам историю целиком. – Все случилось прошлым вечером в его комнате…

– БОЖЕ! – встреваю я, но умолкаю под ее взглядом. – Извини. Давай дальше!

– Я, как обычно, поднялась к нему позаниматься, – продолжает Люси. Мне стоит огромных усилий не перебивать. Сжав губы, я благоговейно внимаю. – Спустя час мы устроили перерыв и включили какой-то артхаус, который ему задали посмотреть по учебе. Фильм был на французском с субтитрами, поэтому я толком ничего не поняла.

– Круто, – комментирует Мика.

Люси делает паузу и отхлебывает чай.

– В общем, сначала мы просто целовались… а потом очутились под одеялом, раздетые, я снизу, он сверху…

– Интересно, – вклинивается Мика. – Я полагал, что Кентон – нижний.

Люси теребит салфетку, отрывая по кусочку.

– Одним словом, мы целовались, а потом он… типа вставил его?.. То есть я точно почувствовала, что он немного вошел, хотя не ощутила ни боли, ни чего-то такого. Он вроде как… просто был там.

– Ясно. Что потом? – тороплю я и успокаивающе поглаживаю ее по руке, чтобы она сосредоточилась и перестала уже мучить салфетку[41]41
  Так обычно ведут себя со мной люди, не страдающие СДВГ.


[Закрыть].

– Ну… он вроде как… кончил?.. – Она наконец поднимает взгляд на нас с Микой, будто ждет объяснений такого поведения своего парня.

Мика отодвигает тарелку и чинно складывает руки на столе.

– Итак, давай все проясним, чтобы исключить любые непонятки, – спокойно говорит он. – Кентон едва входит и тут же кончает?

Люси кивает.

– Он что-нибудь сказал? А ты? – спрашиваю я.

Она в отчаянии вскидывает руки.

– Нет! Он просто слез и привел себя в порядок. Мы даже не поговорили. Когда фильм закончился, я ушла.

Она смотрит на нас, ища поддержки. Я сжимаю ее руку.

– Ты расстроилась?

– Не знаю. Просто… это не то, чего я ждала.

Я осторожно задаю следующий вопрос и надеюсь, что она не обидится.

– А каким ты представляла свой первый раз?

Люси издает неловкий смешок.

– Честно? Не знаю! Наверное, я думала о нем, как о чем-то более… значительном?

– Справедливо, – киваю я. – Уверена, каждый хотел бы такой первый раз, как показывают в кино. В реальности же все сводится к чертовски неловкой возне. По крайней мере, ты ему небезразлична.

Мика кивает.

– Мой первый раз случился на заднем сиденье машины на стоянке у боулинга. Романтичнее некуда.

– Может, он нервничал и все такое? – спрашивает Люси. – Хотя по его виду я бы не сказала…

– Мне еще не доставалась ничья девственность, – говорит Мика, – поэтому тут не берусь судить. Но у одного красавчика я был первым по оральной части. – Он смеется при воспоминании о неловких подробностях. – Даже забавно вышло, если подумать. Парень нервничал до дрожи в ногах. Все кончилось за десять секунд. Наверное, я установил новый мировой рекорд. Я и обычно-то хорош, но тогда просто превзошел себя.

– Надо будет сравнить наши наблюдения, – говорю я ему.

– Есть идеи, как подавить рвотный рефлекс? До сих пор не могу решить эту проблему.

– Да легко! Тебе нужно только…

Люси машет у меня перед лицом, возвращая нас к теме разговора.

Мика в порыве невиданного прежде человеколюбия накрывает ладонями наши с Люси руки и сочувственно улыбается.

– Люси, дорогая, не переживай. Возбужденные мужчины теряют самообладание.

– Видишь? Вот почему я предпочитаю спать с теми, кто мне безразличен, – говорю я, принимаясь отстаивать свою точку зрения. – Стоит только узнать кого-то поближе, как на тебя наваливается груз ответственности и куча ожиданий. Начинаешь париться по любому поводу, и в результате – отстойный секс!

– Не согласен! – спорит Мика.

– Эй! Сам же сказал, что твой первый раз был не очень, – продолжаю я гнуть свою линию.

– Конечно! Все произошло на заднем сиденье машины, и мы оба не знали, что делать! – смеется он. – С первого раза ни у кого не получается! Но мы набрались опыта, и секс стал классным. Поэтому не слушай ее, Люси. Вам с Кентоном просто нужно попрактиковаться, чтобы все получилось. – Мика тянется за кофе и поднимает кружку в честь Люси. – За перфорацию!

Я снова закипаю и готовлюсь проповедовать достоинства свободной любви. Однако вижу, как беззаботно смеется Люси, и вспоминаю, что не я, а она главная героиня этого момента. Поэтому я смиряю свою гордыню, поднимаю банан и говорю:

– За грязные делишки и обмен телесными жидкостями!

– Фу, гадость. Не буду за это пить. – Люси морщится и все равно поднимает кружку.

* * *

На следующий день, в воскресенье, приключается история.

[драматическая пауза]

Но сначала лирическое отступление.

За шесть недель я убедилась, что колледж – грандиозный муравейник, где приходится терпеть присутствие чужих людей в твоем личном пространстве. Да, во всех комнатах есть дверные замки, хотя по факту никто ими не пользуется. В результате я смирилась с тем, что в моей берлоге вечно околачиваются посторонние.

Короче говоря, мы с Люси с первых дней привыкли не запирать нашу дверь и даже и не стучать. Просто приходим и уходим, когда нужно. Мы условились: если у одной из нас намечается свидание, она отправляет другой эмодзи с курицей[42]42
  Международный символ для обозначения мурашек у пташек.


[Закрыть]. Я никогда не получала подобных сообщений от Люси, поскольку они с Кентоном обычно встречаются у него на восьмом этаже. Рассказываю вам все это, чтобы вы поняли: в случившемся нет моей вины.

Итак, воскресный полдень. Я только что вышла с одного из бесплатных кинопоказов – студии периодически устраивают их для студентов Эмерсона. По пути в комнату читаю последний отчет Мики на телефоне и не утруждаю себя стуком в дверь[43]43
  ПОТОМУ ЧТО Я ПРИВЫКЛА НЕ СТУЧАТЬ.


[Закрыть]: сегодня воскресенье, значит, Люси, как всегда, уехала домой. Уставившись в экран, я вваливаюсь в комнату и натыкаюсь на Люси и Кентона, у которых дело в самом разгаре.

– ЗАНЯТО!!! – визжит Люси, а Кентон тем временем судорожно ныряет под одеяло.

– Черт! О боже, прости!

Я прикрываю глаза рукой, вслепую тянусь к дверной ручке у себя за спиной и в итоге опрокидываю все, что стоит на комоде у Люси. Вещи валятся на пол, Люси и Кентон кричат, и у меня уходит целая вечность, чтобы выбраться оттуда.

Наконец, семьдесят лет спустя, я нахожу ручку и выскакиваю из комнаты. Захлопываю дверь и кричу через нее, что жутко сожалею[44]44
  А как еще извиниться перед соседкой и ее приятелем, чьи причиндалы ты только что увидела? Может, выпускают открытки с надписью «Извини, что застукала тебя с твоим новым парнем во время секса»?


[Закрыть].

Не дождавшись ответа, решаю вернуться к отчету, но телефон полностью разрядился. Я отправляюсь в комнату к Мике – там только его сосед, которого вы больше не встретите в этой истории. Ни у него, ни у Мики нет зарядного устройства, подходящего к моему телефону.

Предпринимаю вторую вылазку, на этот раз к Саше. У нее на двери записка «Идут съемки! (ПС: Не забудьте подписаться на меня!)». Подумываю, не пойти ли к Брэдам, но они в общей комнате, увлечены какой-то жутко громкой видеоигрой. Оторвать их от этой ерунды нереально. Я уже собираюсь вернуться в кинозал и вздремнуть в последнем ряду, но по пути к лифтам натыкаюсь на Роуз. Поскольку в прошлый раз я спасла ее вафлю, возможно, теперь она окажет мне ответную услугу…

– Привет. Как настроение, по шкале от «хорошего» к «отличному»? – спрашиваю я, увязавшись следом. Сегодня на ней спортивный костюм пастельных цветов радуги, будто окрашенный вручную. Хотя в случае с Роуз, возможно, так оно и есть.

– Что ты натворила?

– Ничего.

Она останавливается.

– ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА?

– Клянусь, ничего! – Я вскидываю руки. – Просто собиралась попросить тебя об одном одолжении, но не хочу угодить под каток. Кстати, мне очень нравится твой сегодняшний образ: вейпорвейв, ретро-стиль…

Это действует – Роуз смягчается.

– В чем дело?

– Какой у тебя телефон? – спрашиваю я. Она показывает – та же модель, что и у меня. – Одолжишь зарядное? И можно вздремнуть в твоей комнате? Моя в настоящее время… используется.

Мы подходим к двери, и Роуз отпирает свою спальню – она не оставляет ее открытой, в отличие от тупицы, рассказывающей эту историю.

– Ты не можешь пойти в общую комнату? – спрашивает она, все еще стоя на пороге. – Или к Мике? К кому-нибудь, с кем общаешься?

– Общую оккупировали Брэды, Мики нет, а Саша снимает видео для «Ютьюба».

Роуз вздыхает и смотрит на часы.

– Я дам тебе зарядное устройство, но спать не пущу: мне надо в библиотеку.

– Круто, тогда я пойду с тобой. Это даже интереснее, чем дрыхнуть.

– Что? Я тебя не приглашала, – говорит она.

– Знаю, – одариваю ее самой обаятельной из улыбок. – Поэтому сделала это за тебя.

Роуз снова вздыхает и поглядывает на часы. Я уже готова услышать «нет», как она сдается.

– Ладно. Только имей в виду: мне нужно заниматься, поэтому веди себя тихо.

– Отлично! Клянусь, что буду тише воды ниже травы.

* * *

В библиотеку Эмерсона меня еще не заносило, поэтому я не знала, чего ожидать. К моему удивлению, в воскресенье здесь куча народу. Свободных столов почти нет. Вслед за Роуз я прохожу между стеллажами. Мы направляемся к ряду небольших учебных кабинок со стеклянными дверями. Все они тоже заняты, в том числе та, в которую входит Роуз. Здесь Моника. Черт, не хватало только быть третьей лишней в компании моей старосты и ее подружки. Но мне позарез нужно зарядить телефон. Я сама заварила эту кашу, и теперь придется ее расхлебывать.

Я сажусь напротив Роуз и Моники. Они приветствуют друг друга неловким поцелуем – наименее сексуальным из тех, какие мне доводилось видеть. Как будто целуются родители. Бррр.

Роуз достает из сумки ноутбук, записную книжку и шариковую ручку с шестью цветами на выбор и принимается за работу.

– Кхм, Роуз… как насчет зарядника? – напоминаю я. Она лезет в сумку и протягивает мне длинный белый шнур. – Спасибо… Так, что у вас там на повестке?

– Эссе, – отвечают они в унисон, не отвлекаясь, своего занятия.

– А… Круто. У меня тоже. Для курса «Любовь и эротика в культуре Запада». Правда, я еще за него не бралась… – Моника красноречиво сопит, явно давая понять, что я мешаю. Меня это не останавливает. – Вообще-то, я даже не набросала план. Не могу придумать подходящую тему. Может, подскажете чего?

Роуз смотрит на меня поверх ноутбука.

– Начинаешь втягиваться в учебу? Молодец.

– В целом пока ничего интересного. Разве что один предмет…

Роуз медленно откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и приподнимает бровь. По лицу ее расплывается самодовольная ухмылка.

– И какой же?..

Нет, только не это.

Я качаю головой.

– Не скажу.

– Сценарное мастерство, так? – Она скорее утверждает, чем спрашивает.

– Нет, «Растения и люди», – вру я. – Обожаю изучать строение растений и процессы роста.

Роуз от души хлопает по столу и тычет в мою сторону ручкой.

– Видишь! Я была права: тебе нравится сценарное мастерство!

– Нет…

– Признайся!

– Никогда!

– Ну же, порадуй меня.

– Je refuse…[45]45
  Я отказываюсь… (фр.) (Прим. перев.)


[Закрыть]

– Может, заткнетесь уже или выйдете к чертовой матери? Я пытаюсь работать, – рычит Моника.

Роуз тут же бросает валять дурака и снова утыкается в ноутбук. Я встречалась с Моникой всего пару раз, и она вечно не в духе. Уж не знаю, это ее обычное состояние или я так на нее действую. В любом случае не понимаю, что Роуз в ней нашла. Посмотришь на них вместе – в дрожь бросает.

Я пробую включить свой телефон и вздыхаю: он еще не зарядился. Конечно, прошло всего-то две минуты. Я подпираю подбородок руками и стараюсь сидеть тихо ради Роуз, но… Знаете, есть такие раздражающие люди, которые не выносят неловкое молчание и стремятся заполнить каждую секунду пустой болтовней? Так вот: я одна из них.

– Насчет моего эссе… – говорю я. – Это единственное задание на весь семестр, но от него на девяносто процентов зависит проходной балл. Строгих требований нет. Нужно просто выбрать одну тему из области любви и эротики и проанализировать, как ее показывают в средствах массовой информации и сфере развлечений. Хотелось бы написать что-то оригинальное, только не знаю о чем.

К моему удивлению, Моника оживляется.

– Используй личный опыт.

– Типа? Писать «Я считаю» вместо «Считается»?

– Нет. Напиши о себе. Начни с тезиса, затем проиллюстрируй его примерами, а в конце расскажи о своем опыте и сделай сравнительный анализ. Я ходила на этот курс в прошлом году, препод обожает подобное.

Я откидываюсь на спинку стула и обдумываю варианты.

– Хм… Пожалуй, годится…

– Уже придумала тему? – спрашивает Роуз.

– Напишу о том, что происходит после потери девственности.

– В каком смысле?

– Про этот момент есть куча фильмов и книг, но почему-то нигде не говорится о том, что происходит после. С первым сексом все ясно. Но дальше-то что? Как люди, особенно женщины и представители нетрадиционных ориентаций, учатся хорошему сексу? Где эти истории? Здесь определенно есть над чем поработать. А в завершение могу поделиться собственным опытом классного секса.