Текст книги "Естественная история драконов: Мемуары леди Трент"

Глава 6
Визит лорда Хилфорда – Обет отречения от куриных мозгов – Подготовка к отбытию

Верный своему слову, Джейкоб написал лорду Хилфорду в тот же день. Так началась неделя тревожного ожидания. Я без конца вспоминала каждый миг общения с эрлом. Пожалуй, он не возражал против общения с внучкой, Натали, обладавшей некоторой сумасшедшинкой, и даже ценил его; быть может, это сулило неплохой шанс и мне? Но я не принадлежала к его семье… Так мысли мои и текли по кругу, раз за разом вытаскивая на поверхность каждый фактор, каждую унцию информации, способной повлиять на его решение.

Наконец ответ был получен. Эрл извещал, что нанесет нам визит через неделю, по пути в Фальчестер. Я не знала, что и думать. Джейкоб дал мне прочесть письмо, и я тщательно взвесила каждое слово, но о необычной просьбе Джейкоба в письме не было сказано ничего. Настроен ли он благосклонно? Или наоборот? Может, он вовсе не получал нашего письма? Последнее соображение приводило меня в ужас – ведь выйдет так неловко, если мы заведем этот разговор без предуведомления!

Так или иначе, он вскоре должен был посетить нас, и к этому следовало приготовиться. Я убедилась, что дом готов к приему гостя, и посвятила домашним делам куда больше времени и сил, чем обычно. (Боюсь, мое вмешательство довело прислугу до помрачения рассудка.) Я тщательно выбрала платье, которое надену, когда придет время, и постоянно напоминала себе, что должна вести себя наилучшим образом.

Я изо всех сил старалась не строить планов на случай, если он скажет «нет». Этот путь вел к замыслам такого сорта, что муж поседел бы от ужаса.

Лорд Хилфорд прибыл в комфортабельной карете, запряженной роскошной парой серых рысаков. Едва он вошел в дом, я похвалила лошадей, использовав их как удобный повод для светской беседы, пока мы были на людях. Это помогло скрыть нервозность.

– Думаю, вы хотите видеть моего мужа? – спросила я, когда лорд отдал лакею перчатки и шляпу.

– Хм-м-м, – протянул эрл. – Пожалуй, лучше поговорить с вами обоими.

При этих словах сердце мое дрогнуло и пропустило удар.

– Прошу вас, пройдите в гостиную, присядьте, – сказала я, указывая путь, точно гость каким-то непостижимым образом мог бы заблудиться в нашей крохотной передней. – Джейкоб сейчас спустится. Не хотите ли чаю?

К счастью, муж не заставил себя ждать, иначе я умерла бы от страха и волнения. Он приветствовал лорда Хилфорда, и, как только все мы сели за чай с печеньем, эрл перешел прямо к делу.

– Я получил ваше письмо, Кэмхерст, – сказал он Джейкобу, – и перечел его дважды, а то и трижды. Вы должны понимать, как я был удивлен. Наконец я решил, что единственный разумный способ уладить недоразумение, это навестить вас и побеседовать лично – и с вами, и с вашей супругой. Вы не возражаете?

Джейкоб ответил, что ни в коей мере не возражает, и я поняла: лорд Хилфорд просит позволения расспросить меня прямо. Он устремил на меня пронзительный взгляд, и я невольно выпрямилась и расправила плечи.

– Миссис Кэмхерст, – начал он. Казалось, его глубокому низкому голосу тесно в нашей маленькой гостиной. – Позвольте убедиться, что я понимаю все верно. Вы желаете сопровождать нас в Выштрану с тем, чтобы держать в порядке записи мужа – а, может, и мои; здесь в письме некоторая неясность – обеспечить нам точные зарисовки и оказывать прочую посильную помощь в исследованиях и в повседневной жизни?

Я ожидала этого вопроса и потому не дрогнула даже под его сверлящим взглядом.

– Да, милорд.

– Ваш супруг – парень достаточно разумный. Вообразить не могу, будто он не озаботился описать вам все тяготы и лишения, которые нам предстоит пережить.

– Они прекрасно известны мне, милорд. Как из рассказов мужа, так и по книгам.

Он глотнул чаю, на миг – возможно, намеренно – спрятав от меня часть лица, и я не сумела понять, что думает он о моем утверждении.

– Как я понимаю, вы – дама весьма начитанная.

– Насколько возможно.

– Хм-м-м. Позже мне еще хотелось бы испытать ваш мозг на сей предмет. Вернемся к главному. Предстоящие трудности, очевидно, известны вам во всех деталях, но, несмотря на это, вы хотите принять участие в экспедиции?

Здесь не было места для разглагольствований, для светских любезностей, которые могли бы сгладить остроту моего желания.

– Да, – вот и все, что я смогла ответить.

Несколько мгновений эрл испытующе взирал на меня. Я подавила желание потянуться к чашке и спрятаться за ней от его взгляда.

– Что ж, – резко сказал лорд Хилфорд, обращаясь к Джейкобу, – думаю, все вполне ясно. Либо у нее куриные мозги и вы не сумели как следует объяснить ей ситуацию – и в этом случае она целиком и полностью станет вашей проблемой, а я умываю руки, – либо она точно знает, во что ввязывается. В самом крайнем случае она сможет послужить фактором культурного влияния. А может, даже сумеет оказаться полезной – и в этом случае я ничуть не пожалею, что взял ее с собой, и воспользуюсь предложением содержать в порядке мои записи. Обычно я просто запихиваю их в ящик и после трачу чертову уйму времени, когда требуется что-то найти.

Я не сходя с места поклялась не давать ни малейшего повода заподозрить во мне куриные мозги – отныне и до конца времен.

– Вы… Вы уверены? – запинаясь, проговорил Джейкоб, глядя то на меня, то на лорда Хилфорда.

– Не нужно сомневаться во мне, Кэмхерст, если не хотите, чтобы я пересмотрел свое решение. Убедитесь, что она знает все, что нужно, до того, как мы окажемся в Выштране – много будет проку от ее ведения записей, если она не сможет отличить только что вылупившегося детеныша от ящерицы, – лорд Хилфорд подмигнул мне – так быстро, что это могло мне показаться. – Но я не думаю, что с этим возникнут затруднения.

Мы кинулись благодарить его, но он лишь отмахнулся.

– Мои планы все равно перевернуты с ног на голову – что мне еще одно изменение?

– О чем вы? – спросил Джейкоб.

Доброе расположение духа эрла несколько омрачилось.

– Политика, – раздраженно буркнул он. – Царь Бульскево снова решил, что не любит ширландцев. И это нешуточная проблема, поскольку мы зависим от их поставок железа… но речь не об этом. Дело в том, что боярин Живьяка – той местности, где я поймал карлика-альбиноса – придворный подхалим и лизоблюд и не сделает ничего такого, что может навлечь на него хмурый взгляд царя. Поэтому мне отказано в позволении вернуться в Живьяк на будущий год.

– О, нет! – удрученно воскликнула я. – Значит, экспедицию придется отложить?

– И ждать, пока царь не полюбит нас вновь? Он передумает, не успеем мы сделать и полпути до Выштраны! Чертовски темпераментен – прошу прощения, миссис Кэмхерст… – лорд Хилфорд махнул рукой, показывая, что с царем покончено. – Нет, я подыскал новое место. Можно сказать, повезло. Мой чиаворский коллега помог мне списаться с одним выштранцем по имени Индрик Грителькин, закончившим университет в Тринк-Лиранце. Грителькин приглашает нас в свою деревню.

– А местный боярин не станет возражать? – спросил Джейкоб.

Лорд Хилфорд покачал головой.

– Не все они отрекаются от связей с иностранцами всякий раз, как царь встанет не с той ноги. К тому же, Грителькин – «ражеш», нечто вроде боярского наместника. Он все уладит. Но об этом у нас еще будет время поговорить. Дело к вечеру; надо бы мне подыскать отель…

Мы принялись упрашивать эрла остановиться у нас, и он поддался на уговоры. Я вызвала слуг, чтобы помочь ему устроиться в комнате для гостей, и приказала кухарке готовить ужин на троих.

С тех пор, на протяжении месяцев, ушедших на подготовку к выштранской экспедиции, Максвелл Оскотт отужинал у нас еще раз десять. Ужинал ли он в нашем доме, или мы у него – за столом говорили только об экспедиции, и эрл наилучшим образом сдержал обещание (или же исполнил угрозу) испытать мой мозг на предмет начитанности. Поначалу я старалась не вдаваться в подробности и приглушить свой энтузиазм до приемлемого уровня, но лорд обладал настоящим даром вызывать людей на разговор, и, честно говоря – как уже могли заметить самые проницательные из читателей, – я никогда не могла упустить возможность обсудить свою страсть. О несчастном случае с волкодраком мне успешно удалось умолчать, но еще до конца того, первого вечера лорд Хилфорд узнал и о моем детском интересе к труду сэра Ричарда Эджуорта, и о последних достижениях в Великом Исследовании Искровичков. Он одобрительно высказался о моих анатомических зарисовках и очень увлекся моей идеей о том, что искровички – не насекомые, а дальние родственники виверн. Об этом мы с великим энтузиазмом спорили все следующие месяцы.

Однако с Томасом Уикером, ассистентом и протеже лорда Хилфорда, мы не поладили. Сказать правду, мы, скорее, прониклись друг к другу презрением. Мистер Уикер изо всех сил, но с невеликим успехом, старался избавиться от ниддийского акцента: он был сыном каменотеса, снабжавшего лорда Хилфорда окаменелыми останками неизвестных животных, и я сочла его снобом, стремящимся примазаться к человеку, способному помочь ему проникнуть в высшее общество. Он, со своей стороны, был невысокого мнения о моих скудных познаниях и, очевидно, воздерживался от жалоб только из уважения к решению своего покровителя.

К счастью, с ним мы встречались редко, так как наши сферы предэкспедиционной деятельности были совершенно разными. Мистер Уикер и лорд Хилфорд взяли на себя планирование экспедиции, организацию путешествия, найм жилья, закупку научного оборудования и получение разрешений от различных иностранных чиновников. На меня была возложена обязанность сдать в аренду наш пастеруэйский дом, определить на постой лошадей и снабдить рекомендациями ту часть прислуги, которой предстоял расчет. Джейкобу выпала задача весьма отрезвляющего свойства: он приводил в порядок дела, что подразумевало и встречу со стряпчим, дабы составить завещание. К несчастью, опасности, с которыми нам позже довелось столкнуться в экспедиции, оказались вполне реальными.

Но пока что, до отбытия из Ширландии, самым неприятным были светские сплетни.

Прежде, чем о нашем отъезде узнали все, у нас с Джейкобом состоялся серьезный разговор о том, какой реакции на нашу эскападу стоит ждать от знакомых и незнакомцев.

– Меня не слишком заботит, что скажут люди, – призналась я однажды, под конец фруктиса, гуляя с мужем в саду. – У меня появился шанс отправиться за границу и увидеть драконов. Не думаю, что на свете есть слова, способные лишить меня радости от этого.

Джейкоб вздохнул.

– Изабелла, дорогая… Не сомневаюсь: сейчас, в предвкушении встречи с драконами, ты так и думаешь. Но не забывай: по завершении экспедиции мы вернемся в Ширландию. Допустим, сейчас ты отмахнешься от дам из общества, но позже тебе придется столкнуться с ними снова.

– Возможно, мне удастся на страх всем сплетницам привезти домой дракона. Нет, совсем маленького, ничего экстравагантного – ведь лорду Хилфорду уже доводилось ловить их.

– Изабелла…

Я рассмеялась и закружилась посреди дорожки, раскинув руки навстречу солнцу.

– Конечно же, я шучу, дорогой. Где нам держать дракона? В моем сарайчике с искровичками? Он же там все переломает и уничтожит все плоды моих трудов.

Джейкоб невольно расхохотался.

– Ты – все равно, что маленькая девочка, услышавшая, что ей купят пони.

– Пони! – я презрительно фыркнула. – Разве пони умеют летать и дышать мелкими льдинками на тех, кто досаждает им? Вряд ли. Подумаешь, пони!

– Наверное, стоит сказать светским сплетницам, что ты повредилась умом, и я ради твоей же безопасности отправил тебя в санаторий, – задумчиво проговорил Джейкоб. – Они наверняка поверят.

– Скажи им, что я повредилась умом, умерла, сбежала в Чиавору, чтоб стать танцовщицей – мне все равно.

Джейкоб остановился, чтобы поправить позднюю розу, согнутую мной в восторженном танце.

– Мы не так уж давно женаты. Быть может, можно сослаться на то, что я до сих пор слишком привязан к тебе и не смогу вынести разлуки, – он поразмыслил над этим, вертя в пальцах отвалившийся от стебля цветок. – Это будет не так уж далеко от истины.

Я вернулась к нему и поцеловала его в щеку.

– Нет, есть идея получше. Я скажу, что не отпущу тебя одного, сомневаясь в твоей супружеской верности вдали от дома.

– Но кем я там мог бы увлечься? В Выштране острая нехватка чиаворских танцовщиц.

– Тогда скажем, что я буду оказывать на вас культурное влияние. О рисунках и прочем можно не упоминать. Скажем так: выштранские крестьянки не только щербаты, рябы и немыты, но и понятия не имеют, как обеспечить джентльмену привычный ему комфорт. Я еду с вами присматривать, чтобы они чистили вам туфли и не заваривали вместо чая табак.

– Как жаль, что прежде ты не выказывала интереса к филантропии. Можно было бы сказать, что ты едешь учить их грамоте или проводить кампанию за улучшение условий труда.

– Максимум тридцать овец на пастушку; а больше – просто бесчеловечно!

Прошу простить мою минутную сентиментальность, но смех мужа всегда приводил меня в восхищение. Светлый, мелодичный, он становился еще восхитительнее, если был вызван мной, и это некоторым образом объясняет, отчего я так часто старалась рассмешить Джейкоба. Конечно, причиной этому и мой характер, но кто обвинит меня в том, что я даю ему волю ради такого удовольствия?

Джейкоб обхватил меня за талию и закружил над дорожкой так, что мои юбки причинили розам еще больший урон.

– Значит, культурное влияние. Но, дорогая, постарайся не проболтаться о драконах. Если без этого нельзя, беседуй о них с мисс Оскотт, но для общества делаем вид, будто мы с тобой более благовоспитанны.

С особым старанием я сохраняла благовоспитанный вид в глазах своих родных – даже перед Эндрю, который, спросив, заметит ли лорд Хилфорд, если он проломит мистеру Уикеру башку и займет его место, шутил лишь наполовину. Папа́, как я узнала позже, догадался обо всем, но ради мама́ не заговаривал об этом – она и без того достаточно волновалась за меня.

Путешествовать мне прежде почти не приходилось, и я воображала, будто багаж для этой поездки будет примерно таким же, как в тот раз, когда мы с мама́ отправились в Фальчестер к началу моего первого Сезона – разве что меньше вечерних платьев и больше простой, практичной одежды. Но, на случай, если кто-то этого не знает, путешествие за границу куда больше напоминает переезд. Вдобавок к одежде, научному оборудованию и рисовальным принадлежностям мы, в надежде обеспечить себе максимум комфорта, везли с собой всевозможные предметы личного обихода: седла, лампы, письменные столы и даже удобное кресло, которое лорд Хилфорд, очевидно, возил с собой повсюду. Я слышала, как он советовал Джейкобу как следует запастись кофе:

– В Выштране его не достать ни за какие деньги, а их местным пойлом лучше чистить от ржавчины подковные гвозди.

Наконец все мы – я, Джейкоб, лорд Хилфорд, мистер Уикер и множество наших друзей и родственников, включая Эндрю, отправились к морю, в Сенсмут. Я никогда прежде не бывала в портовых городах и немало забавляла спутников восклицаниями при виде новых и новых необычных зрелищ, грандиознейшим из которых оказался, конечно же, наш пароход, «Магнолия».

Роскошь, в которой нам предстояло путешествовать, может дать представление о богатстве лорда Хилфорда. Когда я родилась, все полагали, что в будущем паровые машины будут распространены повсеместно, но лишь до того, как обнаружилось, что залежи железа в Ширландии практически исчерпаны. Уголь имелся в изобилии до сих пор, но железо для постройки самих машин приходилось покупать за немалые деньги в других странах, а нередко и пытаться превратить их в колонии, что повлекло за собой череду неудач в Эриге и прочих местах. Плавание на пароходе в те времена еще было делом редким и необычным.

Редким и необычным – и новым настолько, что немногие плавания обходились без бед. На случай, если машины подведут, на «Магнолии» имелись паруса.

– Совсем как весла, зачастую имевшиеся на кораблях древности, – заметил мистер Уикер, имевший досадную, на мой взгляд, привычку выказывать свою ученость при всяком удобном случае. – На случай, если подведет ветер.

– Будем надеяться, что ветер и машины не подведут одновременно, – сказал Джейкоб, – так как весел нигде не видно.

Наш курс пролегал вокруг мыса Де Врест, через Альшукирское море, и завершался в чиаворском порту Тринк-Лиранц, откуда нам предстояло отправиться на север, в горы Выштраны. Эндрю поднялся на борт, чтобы помочь нам с Джейкобом устроиться в каюте, находившейся в носовой части корабля по правому борту.

– Надеюсь, ты не склонна к морской болезни? – спросил он, выглядывая в иллюминатор, служивший единственным источником естественного света.

– Откуда же мне знать, – ответила я, вешая несколько платьев в крохотный гардероб. – Ведь я никогда прежде не была в море.

Год назад Эндрю, наконец-то закончивший университет, получил в награду путешествие в Тьессин.

– Советую от нее воздержаться, если только сумеешь. Ощущение не из приятных.

Он продолжал копошиться в тесной каюте, заглядывая в затейливые шкафчики, созданные конструкторами, а я опустилась на одну из двух узких кроватей. Наконец-то обратив на меня внимание и увидев выражение моего лица, Эндрю пришел в замешательство.

– Держись бодрее, старушка, морская болезнь не настолько страшна!

Я глубоко вдохнула, сама не понимая, что пытаюсь сдержать – слезы или истерический смех.

– О, нет, дело не в этом. Всего лишь нервы… И мысль о том, что теперь я долго не увижу ничего привычного и знакомого – ни дома, ни родных, ни самой Ширландии.

Брат потрепал меня по плечу.

– Но Кэмхерст ведь с тобой, не так ли? Уверен, это чего-то да стоит. Он наверняка позаботится о тебе.

Как я могла объяснить? Я боялась совсем не того, что обо мне никто не позаботится. Пугало другое: что, если я не смогу обойтись без заботы? Что, если моя неопытность, мое провинциальное воспитание превратит меня в маленькую девочку, упросившую родителей взять ее с собой на бал, который не доставит ей ни малейшей радости? О, нет, я не сомневалась, что буду рада увидеть драконов, но путь к этим огромным существам преграждало великое множество неизвестного – и потому пугающего.

Возможно, тем, кто знаком с историей моей дальнейшей жизни, эти тревоги покажутся смехотворными, но в тот миг, на борту парохода, в нежном девятнадцатилетнем возрасте эта мысль действительно приводила меня в ужас.

Вопреки этому ужасу, я сжала руку Эндрю и заставила себя улыбнуться.

– Не сомневаюсь. Ты только подумай, сколько я смогу рассказать, когда вернусь!

На закате мы любовались великолепным зрелищем. Дымя трубами, пароход медленно, осторожно отошел от причала. Эндрю и прочие провожающие стояли на молу, выдававшемся далеко в море, и махали нам на прощание. Я махала им в ответ, пока пароход не подошел к выходу из гавани. Провожатые отправились в Сенсмут и исчезли среди домов. Я осталась стоять на палубе, наблюдая, как Ширландия неуклонно исчезает за кормой. Вокруг суетились занятые своими делами матросы, и я старалась не путаться у них под ногами. С наступлением сумерек Джейкоб увел меня вниз.

Часть вторая,
в которой экспедиция прибывает в Выштрану, но сталкивается с неожиданными трудностями, еще не начав работу

Глава 7
Путешествие в Выштрану – Мой первый дикий дракон – Прибытие в Друштанев – Шанс вернуться

Хоть в наши дни ее и трудно отыскать, рекомендую молодежи – под коей я имею в виду всех, кому меньше сорока – прочесть мою первую публикацию, «Путешествие в горы Выштраны». Нет, не из-за художественных достоинств; это всего лишь скучный и пресный пустячок, написанный только потому, что в те времена путевые заметки считались жанром, достойным пера юных леди. Но книга эта, содержащая намного более полный отчет о путешествии от Ширландии до Выштраны, откроет перед вами окно во времена, давно забытые ныне, в эпоху железных дорог, быстроходных судов и целигеров[4]4
  От лат. caelum («небо; воздух; атмосфера») + gerō («нести; держать»).


[Закрыть].

Если вы молоды, вам просто не понять, сколь долги и трудны были тогда путешествия. Пожалуй, вам это и ни к чему – современные скорости открыли множество новых возможностей в торговле, дипломатии, науке и прочих областях жизни. Но в глубине души я иногда скучаю по старине. Если хотите, называйте это старческой ностальгией, однако продолжительное путешествие в Выштрану послужило мне очень полезным переходным периодом, словно отделив меня от той, кем я была в Ширландии, и подготовив к роли, которую мне предстояло играть в экспедиции. Будь у меня возможность быстро попасть в Выштрану, думаю, я просто не успела бы подготовиться к этому должным образом.

В то время я, конечно, не сомневалась в своей готовности, но теперь, с высоты прожитых лет, вижу, насколько была наивна и неопытна. Впрочем, все мы так начинали. Опыт приходит только со временем.

Сойдя с корабля в Тринк-Лиранце, мы отправились вверх по реке, в Санверио, и здесь, невдалеке от границы, присоединились к троице возчиков, возивших в Выштрану товары. За некоторую плату они доверху набили свои фургоны нашими пожитками, и подъем в горы начался.

Вот тут я впервые попробовала, каковы на вкус трудности и лишения, хотя мои страдания были совершенно безобидны и вряд ли заслуживали столь громких слов. Деревня, в которую мы направлялись, была весьма обособлена даже по меркам Выштраны, и возчики ездили туда только потому, что местному боярину было удобнее получать товары из Санверио, чем откуда-либо еще. Раз или два нам удалось заночевать в крестьянском доме, но чаще всего мы спали в палатках, на складных койках – конечно, это не голая земля, но более ничего хорошего сказать о них не могу.

Я была так исполнена решимости не жаловаться, что не позволяла себе и мысли о том, когда же закончится этот этап экспедиции. Таким образом, однажды утром лорд Хилфорд крайне удивил меня, сказав:

– Если погода не испортится, сегодня прибудем.

– Куда? – спросила я, щурясь от утреннего солнца.

– В деревню Друштанев, – улыбнулся он. – В пункт назначения, миссис Кэмхерст.

Проведя столько времени в море, в пути, я с трудом могла представить себе, что это когда-нибудь кончится. Мы торопливо погрузились в фургоны и устремились вперед с куда большей энергией, чем обычно.

Я разглядывала окрестности с новым любопытством. Местность была неровной, долины, заросшие елями и пихтами, сменялись пологими травянистыми склонами и известняковыми скальными гребнями, покрытыми лишайником. Несмотря на безоблачное небо, воздух был не более чем приятно теплым. «Интересно, как высоко поднялись мы над побережьем?» – думала я. В высоте лениво парила в воздушных потоках птица. Сравнивать было не с чем, и я не могла сказать, насколько она велика, но решила, что это – какая-то разновидность орла. Конечно же, это был не дракон, хотя я не находила себе места, вглядываясь в небо в ожидании первой встречи.

Утро выдалось погожим, но после полудня тучи, сгустившиеся над вершинами гор, двинулись на нас. Один из возчиков спугнул выстрелом волка, подобравшегося к нам слишком близко. После недолгой беседы на непостижимом родном диалекте, совершенно не похожем на известный нам рафинированный чиаворский, возчики рассудили, что для лагеря место неподходящее, и решили продолжать путь, даже если это означало вымокнуть прежде, чем мы прибудем в Друштанев.

Ветер крепчал, и я крепче затянула завязки капора под подбородком. Тучи висели очень низко. При мне была книга, которую я пыталась читать, прижимая предплечьями края страниц, чтобы их не трепало ветром. Однако сидевший рядом Джейкоб тронул меня за локоть и сказал:

– Пожалуй, книгу пора убирать. Боюсь, скоро начнется дождь.

Я вздохнула в ответ, однако он был прав. Закрыв книгу, я повернулась, чтобы спрятать ее в чемодан, коему вскоре предстояло испытание, которое должно было показать, в самом ли деле он настолько непромокаем, как утверждалось в рекламе.

Но, стоило мне обернуться, порыв потрясающе холодного ветра проник в рукава, а мелкие льдинки обожгли щеки. Подумав, не грозит ли нам вьюга, я подняла взгляд.

Следующие несколько секунд почти не запечатлелись в моей памяти. Миг оцепенения – и тут же, без всякого перехода, мой собственный визг:

– Ложись!!!

Обхватив мужа, я изо всех сил толкнула его вперед.

Мой визг был заглушен двумя другими. Один – пронзительный, повергающий в ужас – издал возница, подхваченный острыми когтями и поднятый в воздух. Другой, не столь высокий, но еще более ужасный, раздался сверху. Дракон, вырвавшийся из туч, пронесся прямо над нами.

Запутавшись в вожжах и сбруе, мы с Джейкобом вылетели на дорогу. Перепуганные лошади завизжали. Упав на обочину и спеша высвободиться, я завизжала: фургон рванулся вперед, едва не смяв мужа. Он упал наземь мигом позже меня – прямо перед фургоном, и колеса прошли так близко, что оставили след на его пальто.

Под крики со всех сторон я подползла к нему. Лихорадочно поглядывая в небо, я не увидела ничего: дракон снова исчез. Однако со склона впереди доносились стоны нашего кучера. Стоило мне добраться до Джейкоба – и воздух расколол грохот выстрела: один из уцелевших возчиков выпалил из ружья, имевшегося при нем для защиты от разбойников и диких животных.

Диких животных… До сего момента я не относила драконов к таковым. Драконов я считала чем-то особым.

– Лежи, Изабелла, – велел Джейкоб, закрывая меня собственным телом.

Съежившись в его тени, я – совершенно не к месту – подумала о том, что с меня сорвало капор. Холодный ветер нещадно трепал волосы.

Оглушительное хлопанье крыльев – будто парус полощется на ветру. Дракон был еще здесь, хоть мы его и не видели. Выглянув из-под локтя Джейкоба, я увидела, как лорд Хилфорд поднял руку, останавливая своего кучера, приготовившегося выстрелить на звук. Не видя цели, тратить патроны было ни к чему.

Вдруг цель показалась на глаза. Загремели выстрелы, и я сдержала рвавшийся наружу протестующий возглас. Перед нами был отнюдь не беззащитный карлик из зверинца. Дракон был огромен и сер, как скала; размах его крыльев, с каждым взмахом поднимавших с земли тучу пыли, намного превышал длину фургона. Ружья выстрелили еще раз, дракон устрашающе зарычал, прекратил снижение и быстро взмыл в небо. Тучи вновь скрыли его, и мы замерли в ожидании.

Мы ждали, и ждали, и наконец лорд Хилфорд вздохнул:

– Думаю, он ушел.

Джейкоб помог мне подняться. Капор застрял в ветках приземистых колючих кустов. Я подобрала его и расправила дрожащими руками. Тем временем мистер Уикер с еще одним из мужчин отправились за возчиком, схваченным драконом. Когти зверя оставили глубокие раны на его спине и груди, но сильнее всего пострадали ноги, сломанные при падении. Осколки костей пронзили кожу изнутри, из ран обильно текла кровь. Не доведись мне однажды увидеть пострадавшую схожим образом лошадь, я, пожалуй, лишилась бы чувств.

– Освободите для него место в одном из фургонов, – сказал по-чиаворски лорд Хилфорд. – Миссис Кэмхерст, будьте любезны, – обратился он ко мне, – вон там, в моем зеленом сундуке, должна быть настойка опия. Черная бутылка, в верхнем ряду.

Я натянула капор и выполнила его просьбу. При падении из фургона на ладони налипли песчинки и мелкие камешки, юбка порвалась, но при виде нашего кучера я осознала, насколько повезло нам с Джейкобом. Если бы я не заметила приближение дракона…

Начался дождь. Мистер Уикер, как сумел, перевязал раны нашего кучера. Раненого, конечно же, нужно было укрыть от непогоды, но прежде следовало разобраться с его фургоном. При появлении дракона перепуганные лошади вполне ожидаемо понесли. Обе они охромели, а фургон перевернулся, наши сундуки и чемоданы разлетелись по обочинам – один из них распахнулся от удара о землю. Взявшись за дело вместе, мужчины собрали багаж, а я устроила импровизированный навес, чтобы укрыть раненого от дождя. К счастью, настойка опия погрузила его в неглубокий сон, и он всего лишь жалобно стонал при каждом толчке, когда мы двинулись вперед по тряской ухабистой дороге.

В таком-то виде – грязные, израненные – мы и прибыли в деревню Друштанев.

Поначалу я почти не разглядела здания, которое должно было стать нашим домом на следующие несколько месяцев. Местные жители понесли раненого внутрь, а я пошла с ними, пытаясь объяснить на прескверном выштранском, что произошло. Я ожидала, что из-за ограниченного словарного запаса, ужасающего акцента и отвратительной грамматики меня попросту не поймут, но одно могла сказать точно: полученные возчиком раны крестьян ничуть не удивили. Любой из них мог бы опознать эти раны как нанесенные драконом, даже если бы я не твердила вновь и вновь одно и то же: «балаур, балаур», – и тем не менее удивления никто не выказывал.

«Относительно дружелюбны…» Так сказал лорд Хилфорд о выштранских драконах в тот вечер, у Ренвика, когда я впервые услышала о его экспедиции. Я бы выразилась иначе.

Возникшая рядом со мной словно из ниоткуда молодая женщина оттащила меня в сторону от мужчин, заполнивших весь нижний этаж дома. При помощи целой лавины непонятных выштранских фраз она, похоже, хотела убедить меня присесть в тихом уголке и поведать о своих злоключениях. Боюсь, я жестоко разочаровала ее, устремившись наружу, под проливной дождь, в сбившемся набок капоре, проследить, чтобы в дом доставили и наши вещи. Да, в сравнении с воплями, доносившимися из задней комнаты, где раненому возчику пытались совместить и зафиксировать сломанные кости, это казалось мелочью, но здесь от меня не было никакого проку, а сидеть на месте, сложа руки и ничего не делая, я не могла.

Мое вмешательство остановило рост кучи багажа, угрожавшей перегородить переднюю до абсолютной непроходимости. Вновь и вновь повторяя несколько подходящих к ситуации выштранских слов из моего скудного словаря и сопровождая их множеством жестов, я сумела заставить прислугу из местных втащить наши вещи наверх, в наши будущие спальни. Посреди этого процесса появился Джейкоб и настоял на том, чтобы осмотреть меня на предмет возможных ранений. При виде ссадин на ладонях он вскрикнул и велел мистеру Уикеру перевязать их, хотя к тому времени они почти перестали кровоточить. Я, со своей стороны, также подвергла его осмотру и с облегчением обнаружила, что пальто его страшно разорвано вдоль спины, но кожа лишь слегка оцарапана. Каким-то дюймом ниже – и вместо нашего кучера в когтях дракона оказался бы Джейкоб.

Наконец стоны и крики в задней комнате стихли, и к нам вышел усталый, перепачканный кровью лорд Хилфорд.

– Снова заснул, – сказал эрл. – Выживет ли… Что ж, поглядим. Идемте.

Джейкоб, мистер Уикер и я послушно, точно растерянные, перепуганные утята, последовали за ним в комнату, смежную с передней.

Похоже, кто-то постарался превратить эту комнату с темными стенами и низким потолком в подобие гостиной, но, кто бы это ни был, все знания о ширландских обычаях он, очевидно, черпал из третьих рук. По крайней мере, здесь имелось нечто вроде диванов – обычные деревянные скамьи с подушками, разложенными вдоль сидений и спинок, но мы с радостью опустились на них. Лорд Хилфорд извлек откуда-то бутылку. На столе рядом обнаружились глиняные кружки. Плеснув в четыре из них понемногу бренди, эрл раздал кружки нам – даже мне. С тех пор, как врач накладывал мне швы после столкновения с волкодраком, бренди мне пробовать не приходилось. Заставив себя сделать глоток, я тут же живо вспомнила ту охоту.