Текст книги "100 великих мистификаций"

Многоликая история

Нет области более темной и мрачной, чем политическая история. Здесь мистификации на каждом шагу – как смертельные ловушки на минном поле. Существуют ли на самом деле теории заговора, таинственные узники, двойники правителей или исчезнувшие империи? И кто такие эти мифологические личности в масках или темных очках?

Чтобы манипулировать миром, необходимо создавать события, никогда не существовавшие, загадочных людей, которые превращаются в легенду, и географические местности, реальность которых тоже под вопросом. Иной раз такие выдумки носят безобидный характер и привлекают внимание любителей приключений. Бывают и менее безобидные выдумки, целью которых служит корыстное или тщеславное желание войти в число популярных, избранных личностей. Случаются и мистификации, созданные исключительно ради уничтожения людей и развязывания войн. В таком случае они становятся синонимом провокаций.

На свете много тайн, но больше половины из них созданы самим человечеством.

Гибель Атлантиды

Атлантиду и сегодня принято считать мифом – островом-государством, существование которого не доказано. Однако в таком случае трудно себе представить, чтобы сразу несколько древних мыслителей, не сговариваясь, упоминали эту мифическую землю в своих трудах. Платон полагал, что Атлантида – это остров, реально существовавший девять с половиной тысяч лет до нашей эры. Он был населен атлантами и находился напротив гор Атланта, между Геркулесовыми столпами, то есть в Гибралтарском проливе. Остров был разрушен землетрясением и всего за сутки погрузился в море, что привело к гибели всех его жителей.

Гибель Атлантиды. Картина художника Н. К. Рериха. 1929 г.

Большая часть ученых продолжают считать Атлантиду вымыслом, ссылаясь на скепсис Аристотеля: он-де упрекал своего учителя Платона во лжи, поскольку считал, что тот искажает факты или вовсе выдумывает их. Но главной причиной саботирования этого нового направления стали косность, нежелание обращаться к новому, приверженность старым взглядам. Именно в этом обвиняли скептиков атлантологи. Они говорили, что отсутствие результатов связано с нежеланием их обнаружить, что гораздо удобнее делать научную карьеру, не открывая ничего нового. Филипп Джонсон, написавший вступительную статью к книге Майкла Кремо и Ричарда Томпсона «Неизвестная история человечества», утверждал, что «древнейшая история человечества – это та область, где нет месту догматизму».

При этом речь шла вовсе не о каком-то маленьком островке, затерянном в океане, а о крупном архипелаге, занимавшем территорию от Большой Исландии до Ньюфаундленда и Антильских островов на западе и до Испании на востоке. Как говорится у Платона, «этот остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые», а на нем находилось «удивительное по величине и могуществу царство».

По словам мыслителя, жители Афин, не имея поддержки, сражались с завоевателями, пришедшими из Атлантиды, и освобождали захваченные ими земли, а потом природная катастрофа уничтожила афинское войско и Атлантиду. Как мы помним из древней истории, афиняне были очень сильными соперниками, а значит, противостоять им могла только очень мощная держава.

Пожалуй, самой привлекательной темой исследования Атлантиды является ее антропологическая загадка. Кем были эти атланты – титанами или обычными землянами? Что они умели и какими знаниями владели? И здесь изучение расширяется до прародины человечества, а к Атлантиде присоединяются мифические державы Лемурия, Пацифея и Гиперборея.

Является ли миф о крупной морской державе, внезапно стертой с лица земли, всего лишь мистификацией великого философа и если эта земля существовала, то где она находилась? Будущее, несомненно, откроет тайну, ведь суша и океан еще не изучены полностью. А пока тема Атлантиды активно развивается в фантастической литературе и кинематографе. Однако представим себе еще один вариант: если бы произошла какая-то катастрофа, то человечество, обнаружив карту вымышленной Йокнапатофы, сделанную Фолкнером для цикла его романов, или карту городка Твин-Пикс, нарисованную писателем и сценаристом Робертом Фростом, могло бы предположить, что это была реальная земля. Не случилось ли такое и с Атлантидой?

Подземные жители и зеленые человечки

Еще одной странной мистификацией, связанной с неведомыми землями, стали «зеленые дети Вулпита» – название загадочного и якобы имевшего место в реальности эпизода в истории Англии XII века. Говорят, это случилось во время правления короля Стефана. В деревне Вулпит графства Суффолк прямо в поле крестьяне обнаружили детей, брата и сестру, которые имели в целом нормальный вид, за исключением цвета их кожи. Он был зеленым. Дети объяснялись на неизвестном языке. Они были голодны, однако на пищу взирали с непониманием. Единственное, что они согласились съесть, была зеленая фасоль, но жителям пришлось показать им, как надо есть. Позднее они научились есть и другую пищу. После этого они постепенно утратили зеленую окраску кожи. Их крестили, но мальчик вскоре умер. Его сестра выжила и стала вести обычную жизнь, но проявляла вспышки темперамента, считалась «буйной и несдержанной в своём поведении». После того как она освоила английский язык, ей удалось рассказать местным жителям, что она и ее брат явились из Земли Святого Мартина – подземного мира, где всегда темно. Его жители имеют зеленый цвет кожи.

Этой теме были посвящены труды «Chronicum Anglicanum» Ральфа Коггесхельского (1189), «Historia Rerum Anglicarum» Уильяма Ньюбергского (1220) и «The Man in the Moone» Фрэнсиса Годвина (1620-е годы). В попытках объяснения истории зеленых детей преобладали две версии: либо это типичная народная легенда, описывающая мнимую встречу с жителями другого мира, либо – искаженное хронистами реальное историческое событие. Ученые выдвинули еще одну версию: дети могли быть пленниками, сбежавшими с медных рудников, то есть их цвет кожи был вызван контактом с медью. Более об этой истории ничего не известно.

Современная вывеска, напоминающая о зеленых детях Вулпита

Похищение Симона Триентского

Ксенофобия поразила Европу не в конце XIX века со скандальным «Делом Шоймоши» (1882–1883), делом Дрейфуса во Франции (1896–1906) или появлением «Протоколов сионских мудрецов» (конец 1890-х), а гораздо раньше – у истоков Средневековья. Если в конце XIX века еще была возможность надеяться на правосудие, а талантливые криминалисты могли переломить ситуацию с помощью науки, то в XV веке это было совершенно невозможно, и надеяться осужденным было не на что. В средневековых городах царили мракобесие и национальная непримиримость, которую намеренно поддерживали городские власти и церковь.

Старая легенда повествует о мальчике Симоне из маленького городка Триента на юге Австрийской империи (сейчас это город Трентино в автономии Южный Тироль). Симон пропал на Пасху перед 21 марта 1475 года, а потом был найден мертвым в реке. В его гибели обвинили местную еврейскую общину.

Чтобы хоть немного пролить свет на эту темную историю, следует соединить несколько известных фактов и в первую очередь рассказать о том, кто такой странствующий монах-францисканец Бернардино да Фельтре, которого, очевидно, в момент описываемых событий в городе уже не было. Но порой совершить злодеяние можно и косвенно, находясь за много миль от места преступления.

Для создания провокации – если, конечно, речь идет о спланированной провокации – необходима тщательная подготовка общественного мнения. Известно, что незадолго до пасхального происшествия в Триенте побывал странствующий монах Бернардино да Фельтре, известный своими антисемитскими проповедями.

Современный исследователь пишет: «…Среди современных Савонароле проповедников были и представители иного стиля. Наиболее яркий из них – Бернардино да Фельтре (1439–1494). Он получил юридическое образование в Падуе, с детства увлекался гуманистическими штудиями, биографы сообщают, что уже в возрасте одиннадцати лет он прекрасно изъяснялся на латыни. Под влиянием проповеди Джакомо делла Марка, ученика Бернардино да Сиена, он вступил во францисканский орден, позже принял священство. Он исходил, проповедуя, всю Северную и Центральную Италию, часто босым, без средств к существованию, больным (с юности он отличался слабым здоровьем). До нас дошли его проповеди из Великопостного и Рождественского циклов, прочитанных им в 1493 г. соответственно в Павии и Брешии. Он темпераментно и резко, в простых и сильных словах, выступал против ростовщичества, а заодно и против евреев, против астрологии и суеверий, против нескромных женских нарядов; призывал участвовать в Таинствах, почитать Богоматерь, любить ближнего, особенно же оказывать милосердие неимущим. Благодаря его усилиям в помощь бедным был создан ломбард на очень выгодных условиях (здесь помогло юридическое образование Бернардино да Фельтре) в Мантуе, Падуе, Павии, Креме, Монселиче и некоторых других городах. В простых и лаконичных, но сильных выражениях он говорит о пользе ломбарда, который “умиротворяет гнев Божий, удаляет грех, спасет душу, дает покой телу, помогает бедным, облегчает богатых, обращает в бегство евреев” (“placa l’ira di Dio, allontana il peccato, salva l’anima, dа sollievo al corpo, aiuta i poveri, alleggerisce i ricchi, mette in fuga gli ebrei”). Свои убеждения Бернардино да Фельтре отстаивал до конца – в этом он близок к Савонароле. В результате он неоднократно вступал в конфликт с властями. Как уже упоминалось, в 1488 г. флорентийская Синьория изгоняет его из города за антисемитскую пропаганду в русле борьбы против ростовщичества. В 1491 г. его изгоняют из Милана за публичное обличение астролога, фаворита Лудовико Моро. В 1483 г. по приказу венецианского дожа он вынужден покинуть Венецию за повиновение папскому интердикту против Венецианской республики. Несмотря на указание падуанских властей приостановить проповедь во время чумы 1478 г., Бернардино продолжает проповедовать покаяние и надежду на милость Божию, ухаживает за больными. Его проповеди не отличаются высоким богословским уровнем, он ориентируется на широкую аудиторию и поэтому нередко прибегает к диалогам с народом, к непритязательным шуткам. Сила его проповеди заключается в простоте и убежденности…»[1]1
  Топорова А. В. Проповедь и проповедники в Италии: От Средних веков к Возрождению. М.: Тезаурус, 2011. С. 177–178.


[Закрыть]

Но факт остается фактом: «простота и убежденность», «непритязательные шутки» и босячество этого Бернардино лежали в основе кровавого разбирательства в Триенте, в результате которого мученической смертью погибли 16 человек (не считая самого Симона). Вопрос в другом: был ли этот странствующий монах орудием в чьих-то умелых руках, или же его действия спонтанно спровоцировали конфликт?

Поясним: едва ли странствующему босяку пришло в голову организовать само Триентское дело – он все-таки не был профессиональным заговорщиком (если, конечно, за всей его простотой не стояло изощренное иезуитское притворство). А значит, первая часть вопроса направлена на чью-то коварную волю, пославшую этого Бернардино с его проповедями незадолго до Пасхи и исчезновения Симона. Если же таковой воли не существовало и Бернардино явился проповедовать сам, то именно он и стал главным виновником последовавших за этим событий. Известно также, что в 1480-х годах францисканец выступал «против гуманистической культуры», обвинял «художников и гуманистов в развращении народа и в отвлечении его от христианских ценностей…»[2]2
  Топорова А. В. Проповедь и проповедники в Италии: От Средних веков к Возрождению. М.: Тезаурус, 2011. С. 166.


[Закрыть]. В общем, был таким догматиком и мракобесом, что даже власть от него шарахалась. Как уже говорилось, скандальная репутация этого простого человека в конечном итоге привела к его высылке из Флоренции, правители которой «…попросили Бернардино да Фельтре покинуть их город, опасаясь антисемитских волнений, которые могли возникнуть в результате его проповедей»[3]3
  Там же. С. 115.


[Закрыть].

Итак, незадолго до Пасхи 1475 года проповедник явился в Триент, пользуясь доверием темного населения, начал клеймить еврейскую диаспору города. А тут как раз на Пасху произошел инцидент: пропал мальчик двух лет. Куда смотрели в это время его родители, вопрос другой. Возможно, они были отвлечены праздником. Но отец Симона немедленно решил, что его похитили евреи для того, чтобы выкачать из него кровь и приготовить мацу. Потом тело Симона нашли в реке, и все опять заговорили о зловещем обряде убийства младенцев. Вполне вероятно, что несмышленыш сам свалился в реку и утонул, однако разбираться в этом никто не стал. Были арестованы главы еврейской общины и подвергнуты пыткам. В такой ситуации кто угодно может признаться в чем угодно, и они признались в совершении убийства. Пятнадцать человек были приговорены к сожжению, один человек умер в тюрьме в результате истязаний. В числе пятнадцати казненных был и глава еврейской общины Самуил. Главных обвиняемых сожгли на костре 21–23 июня. В октябре суд возобновился. В результате в январе 1476 года были казнены остальные. Учитывая, что следствие лично контролировал триентский епископ Иоганн Гиндербах, ни о каком милосердии речи быть не могло.

Местные церковные деятели тут же заявили, что Симона нужно канонизировать как святого мученика. Особенно этого хотел Гиндербах, воображению которого можно только позавидовать: он рассказывал небылицы о множестве чудес, которые творятся у могилы убиенного.

Такая мера, как канонизация, только кажется абсурдной в отношении двухлетнего младенца. В сущности, этот Симон никого не интересовал, просто он утонул очень вовремя и оказался разменной монетой в политической игре. Став святым, он и после смерти продолжал бы оставаться удобным напоминанием о «еврейском грехе» и вечным поводом для новых волнений и провокаций. Пропаганда оказалась настолько действенной, что культ Симона распространился по Италии, Австрии и Германии, причем не последнюю роль в этом играли бродячие проповедники, вроде Бернардино. Однако вся эта история совершенно не вдохновила римского папу Сикста IV (1471–1484), который не верил в святость утонувшего младенца и потребовал расследования этого дела. В Триент прибыл епископ Вентимильи и выяснил, что все это ложь, запущенная местными властями. Так Симон и не был канонизирован.

Однако на этом дело не кончилось. В 1485 году католическую церковь возглавил новый папа Сикст V (1485–1490), который немедленно решил сделать что-то в пику предшественнику. Через три года он объявил Симона Триентского покровителем пропавших и замученных детей. Иконописцам и скульпторам было дано задание изображать на сводах и фасадах храмов и монастырей сцены мученичества младенца и злобные лица его истязателей с отчетливыми признаками еврейской национальности.

Тело Симона Триентского. Гравюра конца XV в.

В мире нет ничего более консервативного, чем конфессия. Сколько было случаев, когда смертный приговор инквизиции продолжал оставаться в силе несколько веков и реабилитация приходила к приговоренному, когда он уже триста или четыреста лет пребывал на том свете. Так случилось и с делом Симона Триентского. В последний раз дело о его почитании рассматривалось на Втором Ватиканском соборе в 1965 году, то есть во второй половине XX века. Только тогда его культ был назван умышленной мистификацией, а сам Симон вычеркнут из святцев.

Папа римский оказался беременной женщиной

Темные времена сурового католицизма знали и весьма курьезные случаи. Неизвестно только, правда это или легенда. Существует в истории церкви миф о восшествии на папский престол женщины, названной Иоанном VIII и занимавшей его между Львом IV и Бенедиктом III. Это уже выглядело невероятно, учитывая, что между правлениями этих пап вовсе не было никакого зазора, куда можно было бы вставить те два с лишним года царствования, приписанные папессе. Кстати, ныне папа с таким именем – Иоанн VIII – значится как реальная личность, и годы его правления – 872–882.

Загадочная папесса происходила из семьи британского миссионера, родилась в одном из германских городов (местом ее рождения называют Майнц или Ингельхайм), а датой ее рождения считается 28 января 814 года. В 826 году в возрасте двенадцати лет она сбежала из дома со странствующим монахом. В те времена она могла путешествовать лишь в мужской одежде, дабы не возникло ненужных вопросов. Так девушка быстро привыкла изображать мужчину, что не мешало ей вести активную жизнь в соответствии с ее настоящим полом. Она оказалась в Афоне, а потом в Риме, где заняла – в качестве мужчины, разумеется, – место нотариуса курии. Она дослужилась до кардинала и получила возможность претендовать на папский престол. Так бы она и правила католическим миром до самой смерти, если бы не тайная женская жизнь самозванки, повлекшая вполне естественную вещь – случайную беременность. Скрывая ее насколько можно, папесса Иоанна в итоге разрешилась от бремени прямо во время религиозной церемонии. Дальнейшие события выглядят туманно: то ли она умерла во время родов, то ли ее убили за осквернение папского престола в целом и религиозной церемонии в частности. Но сама ситуация родов во время торжественной процессии выглядит неправдоподобно и позволяет утверждать, что все это – придуманный миф или средневековый апокриф.

Появление самозванки на троне якобы привело к еще одному забавному обстоятельству. После этого курьезного случая возникла необходимость проверять будущих пап на наличие мужских признаков, что было вопросом достаточно тонким и деликатным. Каждый избранный папа должен был подвергаться унизительному досмотру: он приподнимал рясу и садился на специальный стул с отверстием, названный Sella или Stercoraria, что означает на латыни «навозное кресло». Специальное лицо, наделенное полномочиями, ощупывало то, что выступало в отверстие, и торжественно провозглашало: «Mas nobis dominus est!» – «Наш господин является мужем!»

Эта история рассказывалась с XIII века, но два столетия спустя подверглась сомнению и была признана легендой. Сегодня она смахивает на анекдот.

Папесса Иоанна разрешается от бремени во время религиозной процессии

Возникает вопрос: отчего же ни один из летописцев X–XIII веков не упомянул о существовании папессы?

Существовала версия, что вся эта история не более чем пародийный фарс, созданный анонимными сатириками, решившими высмеять эпоху господства женщин при папском дворе на протяжении сорока пяти лет (с 919 до 963 года). Такие периоды действительно существовали в истории папства, которое никогда не отличалось особой святостью. К примеру, на рубеже XV и XVI веков папская курия была занята семьей любовницы папы Александра Борджиа: сама дама легкого поведения заведовала бухгалтерским аудитом, а ее брат занимал пост кардинал-казначея и епископа в трех епархиях, позднее он сам стал папой. Учитывая, что папа – католик и никак не мог заводить семью и вступать в отношения с женщинами, эта история с наделенной особыми правами любовницей выглядит еще более скандально, чем папесса на троне.

Считалось также, что легенда могла появиться из-за женственности реального Иоанна VIII и его своеобразных отношений с греческими мужчинами.

Легенда о папессе впервые появилась в «Архиве общества древней германской истории» – сочинении доминиканского летописца Жана де Майи. Однако указанные им годы – 1110-й между правлением Виктора III (1087) и Урбана II (1088–1099) или 1099—1110-й – не соответствуют появлению самозваной женщины на троне.

После де Майи ее упоминает в «Семи дарах Святого Духа» (1261) доминиканец Стефан де Бурбон, утверждавший, что папесса жила в 1104 году, то есть значительно позднее, чем указано в старой легенде. Де Бурбон также указывает на природный ум и большие способности женщины, позволившие ей обмануть всех и добиться важных должностей. Она утвердила так называемые «четыре трехдневных поста папессы»: по три дня в каждое время года. По утверждению доминиканца, она родила сына, совершая прогулку на лошади, и впоследствии была привязана к конскому хвосту и забросана камнями.

Еще один хронист, Годфрид Буссерский, полагал, что она жила в VIII веке, поскольку в хронике 784 года записано: «В год от Р.Х. 784 был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем, и вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой».

Папский капеллан и пенитенциарий (исповедник) Мартин Поляк был автором «Хроники пап и императоров», в которой говорилось, что «после Льва IV (847—55) Св. Престол 2 года, 5 месяцев и 3 дня занимал англичанин Иоанн из Майнца <…> Он был, как утверждается, женщиной. Ещё в детстве эта женщина была привезена своим другом в Афины, в мужской одежде, и там показала такие успехи в учёбе, что никто не мог с нею сравниться. Она прибыла в Рим, стала преподавать там науки и этим привлекла внимание учёных людей. Она пользовалась величайшим уважением за прекрасное поведение и эрудицию и в конце концов была избрана в папы. Забеременев от одного из своих верных слуг, она родила дитя во время шествия от собора Св. Петра к Латерану, где-то между Колизеем и базиликой Св. Климента. Она умерла почти в тот же момент, и говорят – похоронена на том самом месте. Теперь папы избегают этой дороги в своих процессиях; многие думают, что это из-за отвращения».

В другой версии того же автора папесса после внезапных родов была низложена и долгие годы отбывала епитимью, а ее сын впоследствии стал епископом Остии.

Некоторые хроники вовсе не содержали упоминаний папессы, что заставляет сомневаться в подлинности этой истории.

Но сюжет оказался так привлекателен, что за него взялись художники. Гравюра Якоба Калленберга, жившего в XVI веке, изображает массовую сцену на улице: папесса сползает с носилок, увенчанных балдахином и готовится родить, ее поддерживают под руки кардиналы, рядом в недоумении и растерянности остановились церковные служители. Лукас Кранах Старший в 1534 году изобразил папессу Иоанну в образе Вавилонской блудницы, путешествующей на драконе.

Если в XIV–XV веках никто не подвергал сомнению существование папессы как реального лица, а ее бюсты занимали свое место в Сиенском соборе, то папа Климент VIII велел переделать ее в папу Захария от греха подальше.

В любом случае, если папессы не существовало, ее стоило выдумать. Так рассуждал и Пушкин, собиравшийся написать пьесу «Папесса Иоанна». Пьесу поэт сочинял на французском языке в 1835 году, но закончить не успел. Сам замысел был интересен и весьма прогрессивен. Женщина низкого происхождения в интерпретации Пушкина была настолько талантлива, что свободно училась в университете, писала диссертацию, становилась доктором наук. Ее искушал «демон знания», что явно делало произведение романтическим. Но, подобно другим романтическим героям, она испытывала скуку на месте папы, терзалась своим положением. Шантажируя ее, некий испанский посланник, знавший ее ранее, вынуждал папессу к любовным отношениям. В финале пьесы она умирала во время родов.

Эту героиню изображали в книгах, театральных постановках, фильмах, ей посвящали песни и гимны. Но ее самой, по всей видимости, не существовало.