Текст книги "Тренер Култи"

Я сделала то, что считала нужным. Не попыталась обойти его, а просто остановилась на месте, успокаивая истошно колотящееся сердце. «Спокойно, спокойно, спокойно. Он писает. Какает. Какает, он какает».

Брюки, а не ползунки? Красивые, прямые, как у взрослых? На месте.

Голос? В порядке.

Собравшись с духом, я насилу расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза:

– Слушаю.

– Собираемся на забеги, девочки! – крикнул кто-то.

На этом моя решимость иссякла, потому что в следующую секунду я уже развернулась и бежала к стартовой линии. Забеги проходили в несколько этапов, каждый раз увеличиваясь в дистанции. Я их любила и вместе с тем ненавидела – бегала быстро, но и восторга они у меня не вызывали.

Я заняла позицию между двумя девушками помоложе, которые всегда старались меня перегнать. Перед стартом мы стукнулись кулаками с той, что стояла по правую руку.

– Сегодня мой день, Сэл, – улыбнулась она.

Я покрутила лодыжкой и медленно перенесла вес на полную стопу.

– Не знаю, я сегодня в отличной форме, но можешь попробовать.

Мы еще раз стукнулись кулаками, и раздался свисток.

Десять метров туда и обратно. Двадцать, туда и обратно. Сорок, туда и обратно. До середины поля, потом назад. Потом все поле и тоже назад.

Под конец легкие начали гореть, но я собрала волю в кулак и вырвалась вперед на последнем отрезке. В итоге добралась до финиша с неплохим отрывом, достойным поощрения, и подумала, что не зря стараюсь каждый день подстегивать себя во время утренних тренировок.

Вытирая ладони о бедра и переводя дыхание, я улыбнулась финишировавшей девушке, которая бросала мне вызов. Та посмотрела на меня с легким раздражением, но и с улыбкой тоже.

– Не понимаю, как тебе это удается, – задыхаясь, сказала Сэнди.

– Я бегаю. Много, – в ответ пропыхтела я. Она посмотрела на меня взглядом, в котором явно читалось «спасибо, Шерлок», и я фыркнула. – Каждый день в половину седьмого выхожу на велосипедные дорожки в Мемориале. Можешь составить мне компанию, если проснешься. Я, конечно, с утра пораньше не самая добрая, но лучше так, чем одной, согласись?

– Серьезно? – недоверчиво спросила она.

– Ну да.

Она вытерла лоб и как-то странно на меня посмотрела.

– Ну ладно. Хорошо. Давай.

На всякий случай я объяснила, где паркую машину, если вдруг она собиралась сдержать слово, а не пыталась от меня отвязаться. К тому моменту все уже прибежали – даже самые медленные игроки добрались до финиша. На самом деле совсем медленных среди нас не было, скорее просто не самые быстрые.

На этом тренировка подошла к концу, и я пошла собирать вещи, попутно высматривая Гарднера, чтобы вынести ему мозг. Натянув чистые носки и переобувшись, я направилась к главному тренеру, занятому подсчетом мячей.

– Готова к игре? – первым делом поинтересовался тот.

– Готова, – кивнула я, выискивая в хитром лице хоть толику раскаяния.

– Все в порядке? – спросил он, выпрямляясь, когда я не двинулась с места.

Оглядевшись по сторонам, чтобы нас никто не подслушал, я вновь посмотрела на ходячего сплетника и нахмурилась.

– Ты что, рассказал про меня Култи?

Старому засранцу хотя бы хватило совести, чтобы смутиться.

– Мы с ним сегодня поговорили. Я решил, что пора, – уклончиво ответил он.

– Ты упоминал, что это я на него пожаловалась?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Наверное, он сам догадался. Один раз ты его уже отчитала.

Я не стала это отрицать. К тому же Култи видел меня у офиса Гарднера. Мог сам сложить два и два. Вдобавок я действительно наорала на него из-за папы. Опять же: сама виновата.

Что сделано, то сделано. Поздно из-за этого волноваться.

– А что, какие-то проблемы? Я всегда готов выслушать, – сказал он тоном, в искренности которого тяжело усомниться.

Вот и что делать? Не говорить же, что Култи на меня пялился? Или что я как-то раз вытащила его из бара? Вот уж увольте.

Поэтому я ободряюще ему улыбнулась, хотя сама ничего подобного не испытывала.

– Все нормально, мне просто… интересно, сказал ты ему или нет. Забей.

– Нет. Не говорил.

– Вот и отлично. Спасибо, Джи. Пока.

Вздохнув, я развернулась и пошла в уборную, ощущая на плечах вес всего мира.

Ну вот.

Мне совершенно не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, особенно когда дело касалось Култи. Команда рассчитывала на него, и хотя в Хьюстоне я, как уроженка Техаса и ведущий бомбардир команды, считалась одним из лучших игроков, я понимала приоритеты. Несмотря на отставку Култи, он был куда популярнее и получал гораздо, гораздо больше.

Мне с ним не сравниться.

Нащупав в сумке телефон, я подумала было позвонить отцу, чтобы повозмущаться, но потом отказалась от этой идеи. Братвурст достаточно его расстроил. Я не хотела лишний раз о нем напоминать. Мама? Дженни? Нет, не вариант. К тому же им бы пришлось все объяснять, чтобы они вошли в положение, а мне такое не по душе.

Поэтому, взвесив альтернативы, я окончательно убедилась, что держать свое мнение при себе – лучшее решение проблемы.

Глава 9

Есть такое расхожее выражение: бойся своих желаний.

Когда я только начинала играть в клубе для ребят, которые хотели добиться большего, чем могли им дать местные школы и спортивные центры, мой первый тренер чуть ли не ежедневно твердил: «Мечта – это просто желание без плана». Он вбил это нам в головы, и с возрастом я осознала, насколько же правдивы его слова. Так что нельзя сказать, что я не воспринимала желания всерьез; я просто не придавала им особого значения. По жизни я мало чего хотела, но знала, что если пожелаю купить что-нибудь дорогое, то придется копить и экономить на других сферах жизни.

Суть в чем: я с самого детства хотела профессионально играть в футбол и целенаправленно к этому шла. Тренировки, упорство, еще раз тренировки – я жертвовала всем подряд, чтобы уделять время футболу. И в целом часто применяла этот подход по жизни.

Но когда-то юная Саломея Касильяс три года подряд на дни рождения загадывала одно: познакомиться с Королем Райнером Култи… и выйти за него замуж. Ну, и под его руководством научиться играть в футбол лучше всех.

Я бы отдала ради этого все. Вообще все, что угодно. Блин, да в двенадцать я бы скончалась от радости, если бы он просто коснулся моей руки.

В двадцать семь, познакомившись с ним поближе, я бы предпочла остаток жизни не попадаться ему на глаза.

Но судьба – дама незрелая и переменчивая, и всего через пару дней после моего разговора с Гарднером на тему пофигистичности нашей бывшей суперзвезды мои подростковые мечтания внезапно сбылись.

То ли в него кто-то вселился, то ли его подменили инопланетяне, но с того дня на поле появился совершенно другой человек. Мужчина с жесткой линией плеч, железным стержнем позвоночника и тоном, не оставляющим места вопросам.

Эх, как же мне раньше хотелось, чтобы Култи стал тренером… У него имелся огромный потенциал, и хотя я понимала, что из великих игроков далеко не всегда получаются великие тренеры, то ли интуиция, то ли мой внутренний тринадцатилетний подросток упорно считал, что он будет исключением. Что он сможет стать кем угодно, стоит лишь захотеть.

Только я не ожидала, что в его интерпретации «тренер» превращался в «гестапо».

Следующие два дня оказались самыми напряженными в моей жизни – как в психологическом, так и в физическом плане.

Отчасти потому, что мне не давало покоя собственное стремление к совершенству. Оно давило, давило, давило и подгоняло идти вперед. Но в основном, конечно, виноват Култи. Он явился на тренировку злым, с бьющейся на челюсти веной и жестким оценивающим взглядом.

При первом же его окрике все забыли про упражнения, которыми занимались. Время замерло. Игроки, проходящие полосу препятствий, застыли на месте, подняв головы. Я в том числе. Будто глас Божий вдруг снизошел с небес и одарил нас пророчеством, честное слово.

– Быстрее!

Одно слово. Всего одно слово, но мы не были к нему готовы.

В чувство нас привел голос Гарднера:

– Чего застыли? Шевелитесь!

Я встретилась взглядом с Дженни, которая тренировалась с вратарями на другом конце поля. В глазах у нас читался один и тот же вопрос: «Какого хрена?»

Мы продолжили тренировку.

Он продолжил тренировать. В его сильном, решительном голосе слышалась практически злость, а витиеватая смесь акцентов завораживала. При каждом окрике внутри у меня все сжималось.

Именно то, о чем я мечтала. Чего хотела.

И когда я, упираясь руками в колени, пыталась отдышаться, потому что он подгонял нас бежать быстрее, то улыбалась.

Потому что смогла заставить себя – и потому что когда-то в юности отдала бы за это десять лет жизни.

Да, он был мудаком. Да, ему пришлось начать шевелиться, потому что я пожаловалась на него главному тренеру. Но когда я огляделась и увидела людей, рвущих жопу ради результата, то решила, что командный дух важнее ненависти какой-то сардельки.

* * *

Постепенно я начала жалеть, что так хотела активного участия Култи в тренировках, потому что вместе с первым желанием исполнилось и второе, и реальность оказалась далека от мечты.

На меня обратили внимание. Немного не то внимание, которого я хотела.

– Двадцать третья!

Я не сразу поняла, что выкрикивают мой номер – папин день рождения. Номером в сборной был день рождения Эрика, а день рождения сестры я использовала еще в клубе. И хотя я выступала под двадцать третьим номером уже много лет, раньше ко мне по нему не обращались.

– Двадцать третья, это что за медленный пас? Ты вообще пытаешься играть? – рявкнул Култи.

Волосы на затылке встали дыбом, а челюсть слегка отвисла.

Но я не отступила.

Он продолжал. Двадцать третья то, двадцать третья се. Двадцать третья, двадцать третья, двадцать третья…

Пристрели меня, двадцать третья.

В его голосе не слышалось ни симпатии, ни тем более гордости.

Я оборачивалась к нему каждый раз, когда он выкрикивал мой номер, и видела его мрачный, сердитый взгляд. Он злился на меня. Этот потрясающе красивый мужчина злился на меня и смотрел очень недобро.

Боже.

Выпрямившись, я вытерла со лба пот и уставилась на него в ответ. Я смогу справиться с идиотом, который обидел папу. По крайней мере, я на это надеялась.

* * *

– Он играет просто отвратительно. Серьезно, никогда такого не видел. Машет битой как дровосек: одна нога на поле, другая в соседнем штате, – покачал головой Марк, выруливая на автостраду. Мы ехали к следующим клиентам – они жили в двух больших домах в районе Высот.

– Что, хуже Эрика? – спросила я, потому что, как бы замечательно мой брат ни пинал мячик, в других видах спорта он показывал себя довольно паршиво.

Серьезный кивок Марка был красноречивее любых слов. Если софтболист[16]16
  Софтбол – разновидность бейсбола, отличающаяся пониженной травматичностью и приспособленностью к более низким физическим возможностям спортсменов.


[Закрыть], о котором он говорил, действительно играл хуже брата, то бог в помощь всей их команде.

– Жесть.

– Да, Сэл. Все очень плохо. И ладно бы он боялся получить этим хреном по лбу…

Мы переглянулись, осознавая сказанное, и расхохотались.

– Да я про мяч, не про настоящий же, – сквозь смех выдавил мой друг. – Не понимаю, почему он так плохо играет.

– Бывает, – заметила я.

Он пожал плечами, неохотно соглашаясь, и продолжил рассказывать о новом игроке, который недавно присоединился к их любительскому софтбольному клубу.

– Я не знаю, как ему об этом сказать. Саймон говорил, что подойдет к нему, но струсил. А у нас и так народа с трудом на две команды хватает, – сказал он, косясь в мою сторону.

Намек понят.

Последние два года я иногда играла с ними, когда оставалось время. Официально мне запрещалось играть в футбол в любых других командах, кроме «Пайпере», но никто не говорил, что это правило распространялось на все виды спорта, особенно когда речь шла про любительские соревнования. Главное, чтобы не «официальные», как сказано в договоре.

Только я начала говорить, что пару раз смогу к ним присоединиться, как телефон зазвонил. На экране высветился номер папы.

Взяв телефон, я сказала Марку, кто звонит, и ответила:

– Привет, па.

– Hola[17]17
  Привет (исп.).


[Закрыть]. Не занята? – спросил он.

– Еду с Марко Антонио на работу, – ответила я, назвав Марка семейным прозвищем. – Y tu?[18]18
  А ты как? (исп.)


[Закрыть]

– Хорошо, я решил быстренько позвонить, пока забираю Сеси; ее пораньше отпустили со школы. Хотел узнать, ты не сможешь достать еще пару билетов на открытие сезона? Твой tio как раз будет в городе, он бы тоже сходил, – медленно произнес папа.

Дядя хотел попасть на матч забесплатно? Вот так новости.

– Скорее всего, смогу, но точно скажу ближе к вечеру, ладно?

– Да, да, конечно. Если не сможешь, ничего страшного. Сам купит, не обеднеет. Крохобор. Позвони потом, когда освободишься, и передай Марко, что на матче с него пиво.

Я фыркнула и улыбнулась, а потом поняла, что так и не обсудила с ним инцидент с немцем. К лицу прилил жар, и я покраснела.

– Пап, слушай. Извини за открытую тренировку. Если бы я знала, что он окажется таким мудаком, я бы тебя предупредила. Прости, пожалуйста…

Папа шикнул на меня, и я не упустила озадаченный взгляд Марка, брошенный на меня через кабину грузовика.

– Mija, ты даже не представляешь, сколько раз со мной так обращались. Я в порядке и не обижаюсь. Подобные люди просто не умеют вести себя по-другому, но я не такой.

– Он не имел права тебе грубить. Я так разозлилась, что пошла к нему и назвала сарделькой, – призналась я вслух впервые с того инцидента.

Марк с отцом одновременно ухнули.

– Да ладно! – расхохотался папа в трубку.

– Ага. Я не выдержала. Теперь он меня, кажется, ненавидит. Я тебе потом расскажу, что он несет во время тренировок, – сказала я и ухмыльнулась Марку, который буквально трясся от смеха.

Папа тоже никак не мог успокоиться.

– О да, я хочу это услышать, – сказал он, но потом добавил: – Рего Salome, acuerdate de lo que te he dicho[19]19
  Только помни, что я тебе говорил, Саломея (исп.)


[Закрыть]. На зло нужно отвечать добром, и пусть ему будет стыдно, si?

Я застонала.

– Si. Прости его. Он не умеет вести себя по-другому.

И что, его теперь за это прощать?

– Я-то попробую, но как же Эрик? Что мне, любезничать с человеком, который сломал ему ногу? – Я еще не забыла, как Култи назвал его кретином, но решила об этом не упоминать.

– Pues si[20]20
  Ну да (исп.).


[Закрыть]. Что было, то прошло. Помнишь, как Эрик сломал руку тому игроку из Лос-Анджелеса? Так бывает. Ты знаешь своего брата. Он ноет просто потому, что любит поговорить.

– Даже не знаю. Как-то это неправильно. Как будто я предам Эрика.

– Не волнуйся. Не предашь. Я бы тебе сказал, если бы так думал.

Хотелось закатить глаза, но я сдержалась и просто вздохнула.

– Ладно. Я над этим подумаю. – Фу. – До вечера, пап. Люблю тебя.

– И я тебя.

Как только я повесила трубку, Марк откинулся на сиденье, раз уж мы все равно остановились на красный свет, и подмигнул мне.

– Вот засранка, а мне ты ничего не рассказывала. Выкладывай все.

* * *

– М-да, неловко – капец, – прошептала Харлоу.

И она была права. Даже очень.

Последние пять минут вся команда стояла на тротуаре у штаб-квартиры «Пайпере», дожидаясь автобусов, которые должны были доставить нас на первую предсезонную игру, проходившую на стадионе где-то в часе езды от города.

А поскольку автобусы опаздывали, все это время мы наблюдали, как Култи ругается с кем-то по телефону на родном языке, и со стороны это выглядело… жутковато.

Ух.

– Интересно, что он говорит?

– Небось жалуется, что ему принесли слишком горячий кофе.

– Грозится освежевать их и сделать из кожи пальто.

– Или использовать их стволовые клетки, чтобы продлить свою жизнь.

Я прыснула, не сдержавшись.

– Мне кажется, он просто желает им доброго утра, а выходит вот это, – предположила Дженни.

Я коротко ей улыбнулась.

– Давайте определяйтесь, а я пока в туалет сбегаю.

Я быстро направилась к уборным первого этажа. Там никого не было, так что на все про все я потратила буквально пару минут. А когда вышла, у тротуара уже стояли три белых микроавтобуса.

Судя по тому, как девочки прижимали ладони к окнам, когда я проходила мимо, двое из них были заполнены. Зомбяки хреновы, как же.

– Давай, поднажми, только тебя ждем! – крикнула Филлис, стоящая возле первого автобуса с двумя коллегами.

Кивнув, я запрыгнула в салон и автоматом пошла к дальнему от дверей месту.

Помимо передних сидений оставалось лишь одно свободное: в самом конце, рядом с Култи. Замечательно. Култи и сетка футбольных мячей. Просто фантастика.

С трудом подавив стон и даже не закатив глаза, что точно было бы лишним, я с напускным спокойствием прошла в конец салона и села рядом с ним. Нога к ноге.

Я справлюсь. Я взрослая женщина. Я буду держать себя в руках.

Вчера после работы я долго внушала себе, что я взрослый человек и могу отбросить гордость, чтобы последовать совету отца. Просто ли это? Нет, не особо. Но нужно хоть попытаться. Забыть, что этот придурок считает меня бессовестной стукачкой, забыть о личных обидах и хотя бы попытаться отнестись к нему по-человечески.

Мысленно никто не помешает мне называть его мудаком.

Поэтому, глубоко вздохнув, я сказала себе: «Терпение. Терпение, Сэл». На зло нужно отвечать добром. Я выше этого. Точно.

Точно?

Положив сумку на колени, я посмотрела, как последние люди заходят в автобус. Как только поднялся гвалт, я собралась с духом, натянула взрослые носочки и прошептала, будто никто не угрожал лишить меня карьеры и не оскорблял моего отца:

– Может, мир?

Удивительно, но он даже ответил.

– Что ты сказала? – так же тихо переспросил он.

Он со мной разговаривал. Со мной!

Так. Он какает.

Отлично.

– Может, мир? – Я смотрела вперед и старалась лишний раз не шевелить губами, чтобы никто случайно не заметил, что я разговариваю с Королем. – Мне надоело враждовать. Я не люблю драму и не хочу, чтобы ты вечно на меня зыркал, а то нас рано или поздно заметят. Я не собираюсь болтать сам-знаешь-о-чем. Обещаю. – Я чуть не сказала «клянусь», но вовремя сдержалась. – Правда. Даже если ты окончательно меня выбесишь, это твое личное дело. Если бы я хотела тебе поднасрать, то наделала бы фотографий и сразу их продала, тебе не кажется?

Тишина. Я продолжила.

– Ты назвал моего брата кретином и обидел отца – это я переживу, ладно. Но если ты думаешь, что я извинюсь за то, что сказала Гарднеру, то не надейся. Сам понимаешь. Ты не помогал команде и только грубил, и это не шло нам на пользу. Если тебе будет легче, про тебя как человека я ничего плохого не говорила… – Хотя хотела. – Но мне не нравится перспектива весь сезон неловко ходить вокруг тебя кругами. Так что предлагаю снова сделать вид, будто мы друг друга не знаем. Как тебе такая идея? – спросила я наконец.

Разумное же решение, правда?

По крайней мере, мне так казалось.

Он не ответил. Прошла минута, и молчание затянулось.

Я моргнула, глядя вперед, а потом очень медленно, как одержимая кукла из фильма ужасов, повернулась к Култи.

Он смотрел прямо на меня, не сводя янтарных глаз с моего лица, будто сто лет никого другого не видел, и я… не знала, как на это реагировать. Поэтому уставилась в ответ, глядя прямо в глаза; даже не на ямочку на подбородке или шрам на правой брови, оставшийся от удара локтем, который прилетел ему в лицо во время восьмого сезона Лиги Европы.

Все так же не сводя глаз, я осторожно добавила:

– Я сейчас очень стараюсь.

Он продолжал пялиться.

Но я никогда не сдавалась и сейчас тоже не собиралась.

– Я не прошу со мной дружить и даже разговаривать. Мне искренне наплевать, что ты обо мне думаешь, – ну, не совсем, но все же, – потому что я сама от тебя не в восторге. Но может, мы об этом забудем? Что бы ни случилось между вами с братом, это было давно. Инцидент в баре меня не касается. Если хочешь вернуть мне деньги за номер – всегда пожалуйста. И да, я сказала Гарднеру, что тренер из тебя паршивый, но это факт; ты бы на моем месте высказался покруче, согласись?

Все так. На мгновение я представила Култи, в которого была влюблена. Того человека, который считал себя хозяином любого поля, которого коснулась его нога. Несложно представить, как бы он вспылил, если бы его мастерство поставили под сомнение.

Но потом я вспомнила, что передо мной совершенно другой человек. Не знаю почему, но это неоспоримо. Люди меняются; я понимала это, а потому не собиралась ломать голову над тем, что случилось. Уж какого Райнера Култи дали, с тем и буду иметь дело. То же самое со сладким: когда очень его хотелось, можно было что-нибудь съесть, успокоиться и жить дальше.

Прошла еще минута, а он так и не ответил. Ладно, хочет гляделок – будут ему гляделки. И ничего, что в горле першило, лицо постепенно начинало гореть, а в голову лезли мысли, что утром стоило бы накраситься.

Я моргнула.

Он моргнул.

Так, ладно, две попытки – обе провальные. Во имя мира можно попытаться еще разок, правда? Поэтому я очень осторожным, ровным тоном добавила:

– Я очень долгое время была твоей фанаткой. Помнишь, как двадцать лет назад ты забил победный гол в полуфинале Кубка мира? Тот матч изменил мою жизнь. Сколько себя помню, я уважала тебя как спортсмена. Понимаю, для тебя я никто, но я здесь и до конца сезона никуда не денусь. Если в тебе осталась хоть капелька того человека, которым я восхищалась, я была бы рада, если бы мы просто… пережили сезон, не поубивав друг друга.

Так. Я сказала больше, чем планировала изначально. Уж не знаю, испугали его мои слова или насторожили, но плевать, потому что все это – чистая правда. На лжи невозможно построить ни дружбу, ни… другие прочные отношения. А то, что я не сказала про влюбленность, – а зачем? Это лишняя информация, и в этом разговоре она ни к месту. Как и в любом другом.

Прошла минута, и ничего. Тишина.

Ну, я не собиралась умолять о нормальном отношении. Просто хотела, чтобы он вел себя по-человечески, а не как мудак, который загораживает мне дорогу во время тренировки, потому что его что-то бесит. Хочет ко мне придираться? Переживу.

Култи молчал.

Ну, я пыталась.

«Вселенная, ты свидетель: я пыталась». На хрен.

* * *

– Охренеть! – завопила Харлоу в двух шагах от меня, а потом подскочила и ухватила за щеки, празднуя гол, который я забила в самый последний момент. – Ты их размазала, Сэлли!

В руках самой хардкорной защитницы всего Юго-Запада лицо немного болело, но я все равно умудрилась косо улыбнуться.

– Это все ты постаралась.

– О да, еще как постаралась! Не можем же мы проиграть соплякам, – фыркнула эта засранка. Харлоу стукнуло тридцать три, и в свое время в университете она играла всего два года, потому что рано попала в Европейскую женскую лигу. Там она и превратилась в безумное чудовище, которое мы знали сейчас.

Ущипнув меня за щеки, она с воплем кинулась к Дженни и поздравила с отличной вратарской работой звонким шлепком по заднице.

Мы выиграли со счетом семь – один, из которых два гола я забила в первом тайме, а еще один – на последней минуте второго. Могли ли мы сыграть еще лучше? Да. Могла ли я лично? Конечно. Но что сделано, то сделано, а подумать над игрой можно будет позже в постели. Сейчас хотелось одного: пойти домой и приложить лед к лодыжке.

Когда я, рассеянно глядя по сторонам, шла обратно к микроавтобусам, телефон вдруг зазвонил.

– Привет, папуль, – сразу же ответила я.

На том конце раздалось странное пыхтение.

– Папа?

– Сэл, – прохрипел он.

– Да. Ты в порядке? – неуверенно спросила я.

– Сэл, – снова прохрипел он. – Ты не поверишь, что пришло по почте.

Он задыхался? Не понимаю.

– Что?.. – медленно спросила я, ожидая худшего.

Да, он точно задыхался.

– Не знаю, что ты сделала, но… – Так, он что, плакал? – Я пришел с работы и нашел на крыльце две посылки…

– Так…

– В одной лежала записка. «Приношу свои глубочайшие извинения за то, каким я был мудаком». И там была футболка! Из ограниченной серии, на размер больше, но ME VALE![21]21
  Плевать! (исп.)


[Закрыть] – завопил он. – Она еще и подписана, Сэл. Сэл! Он ее подписал!

Я остановилась.

– Ав другой посылке был плакат с Култи, когда он играл в «Берлине»! – продолжил папа.

При виде такой радости в ответ на неожиданный подарок у меня в горле встал ком. С того инцидента прошло уже несколько дней, и я думала, что Култи давно забыл о том, как по-уродски вел себя. Он мог бы сделать из этого представление, но никому ничего не сказал, и…

Я сглотнула, и у меня защипало в носу.

– Это классно, – сказала я, так и не двинувшись с места.

– Si, verdad?[22]22
  Да, согласись? (исп.)


[Закрыть] Я так рад! Потом покажу Мануэлю, он обзавидуется… – Он добавил еще что-то, но я не расслышала. – Передашь ему спасибо и скажешь, что я не обижаюсь, Сэл? На посылке нет обратного адреса.

– Хорошо.

– О-о-о! Отлично! Пойду дальше любоваться, но с телефоном в руках не могу. Перезвони потом!

– Ладно.

Мы быстро попрощались, и я так и осталась стоять с зудом в носу и радостью, застрявшей в горле. Быстро облизнув губы, я решила, что достаточно взрослая, – и, развернувшись, пошла в обратную сторону.

Разумеется, я могла подождать – вдруг бы он снова сел со мной в автобусе? – но рисковать не хотелось.

Заметив его, я вытерла нос плечом и подошла ближе. Култи рылся в сумке, придерживая ее коленом, и в этот раз, видимо, краем глаза заметил мое приближение, потому что поднял голову.

Я остановилась перед ним, облизнула губы и глубоко вздохнула, сжимая в руках спортивную сумку. Култи был настолько высоким, что мне пришлось задрать голову, заглядывая ему в глаза. Он спокойно, сосредоточенно смотрел на меня; надеюсь, не потому, что ожидал худшего.

– Спасибо, что извинился перед папой, – сказала я куда тише и мягче обычного. Смутилась из-за того, что наговорила ему перед игрой? Скорее всего. Но посылку, которая так обрадовала отца, он отправил еще до того, как я подошла с предложением мира. – Ты не представляешь, что это для меня значит. Так что… спасибо. Папа будет счастлив весь месяц, и я очень тебе благодарна. – Я сглотнула. – Он просил передать, что мы оба не держим на тебя зла.

Считала ли я Култи идеальным? Точно нет. Хорошим человеком? Спорно, но благодаря его поступку можно забыть, каким козлом он был по отношению ко мне. Кто знает, возможно, у него имелись на то причины, или он просто был мудаком. Неважно.

Не успев толком подумать, что делаю, я протянула ему руку.

Тишина, воцарившаяся в метре разделяющего нас пространства, показалась мне бескрайней и вечной. Но прошло две секунды, и его теплая широкая ладонь с длинными пальцами коснулась моей.

Уткнувшись взглядом в его челюсть, я пожала ему руку в знак… чего-то. Не знаю чего.

И все, казалось, наладилось; но проблемы всегда валятся как снег на голову, и мне стоило этого ждать.

Телефон зазвонил, как только я вышла из микроавтобуса на тротуар перед штаб-квартирой команды. На экране отобразился незнакомый номер, но я все равно взяла трубку.

– Алло?

– Мисс Касильяс?

– Да.

– Я звоню из офиса мистера Кордеро. – Женщина представилась: ее звали миссис Брокавски. – Вы не могли бы подойти к нему в течение часа?

Не нужно много ума, чтобы догадаться, что встреча с генеральным директором – это не к добру. Особенно если вы с этим самым директором не то чтобы хорошо ладите. Но что мне нужно было сказать? Отказаться?

– Подойду минут через десять, – поморщившись, ответила я.

– Отлично, тогда до встречи.

– Отлично, – ответила я и положила трубку, едва сдержав желание стукнуться о телефон лбом. Уж с кем я и ненавидела разговаривать, так это с Карлосом Кордеро, генеральным директором «Пайпере» и конченым мудаком.

Чудесно.

* * *

– Можете проходить, – сказала миссис Брокавски, загоняя меня в кабинет, где я до этого бывала лишь трижды.

Улыбнувшись ей скорее из вежливости, чем по желанию – она была далеко не самой дружелюбной женщиной в мире, – я зашла в огромный кабинет, обставленный мебелью, которая стоила больше моей годовой зарплаты. За массивным столом из красного дерева восседал аргентинец лет пятидесяти, своей прилизанной прической и сшитым на заказ костюмом напоминавший мафиозного босса середины прошлого века.

Мне он напоминал хорька. Хорька, который мог сотворить с моей карьерой все что угодно.

– Добрый день, мистер Кордеро, – сказала я, останавливаясь у ближайшего стула, а секретарь закрыла за мной дверь.

Мужчина перегнулся через стол и пожал мне руку, коротко взглянув на спортивные штаны, которые я натянула поверх формы.

– Мисс Касильяс, – поприветствовал он, присаживаясь и жестом указывая мне на стул.

Тянуть время нет смысла. Уложив руки на колени, я спросила:

– Вы что-то хотели?

Он вскинул ухоженную бровь, – клянусь, он их регулярно выщипывал, – и постучал ногтями по столу.

– До меня дошли слухи, что вы поссорились с новым помощником тренера. Не объясните мне, в чем причина?

Ну да, разумеется.

Серьезно? Столько времени прошло, а он решил начать все с начала? Твою ж мать.

– Мы не ссорились. Я разозлилась на него и сказала, что он неподобающе себя вел, вот и все.

– Интересно. – Он отклонился, укладывая руки на подлокотники. – Мне сообщили, что вы назвали его, цитирую, «сарделькой».

Улыбнуться хотелось просто безумно, но я сдержалась. Смысла врать не было. Я действительно так сказала и не собиралась отнекиваться.

– Да.

– И вы считаете, что такая лексика позволительна по отношению к персоналу? – поинтересовался он.

– Позволительно, когда человек грубит тем, кто его поддерживает.

– Вы понимаете, насколько его участие важно для команды? – Придурок смотрел на меня так, будто держал за дуру, и внутри потихоньку начала закипать злость. На языке загорчило.

– Прекрасно понимаю, мистер Кордеро, но еще я понимаю, насколько нам важна поддержка болельщиков. У Лиги высокие требования к игрокам, согласитесь? Некоторым из нас приходится жить в принимающих семьях, и вся наша репутация строится на словах людей, которые приходят на матчи. Тренер Култи повел себя не лучшим образом, о чем я ему сообщила, ни разу не оскорбив ни словом, ни жестом. Я не проявила к нему ни капли неуважения. – Ну, разве что совсем чуточку.

Я знала генерального директора: он из тех людей, которые хотят, чтобы все всегда происходило так, как они скажут. Он не любил возражений и всегда настаивал на своей правоте.

Хотя ошибался часто.

Поэтому я понимала, к чему приведет разговор, и не собиралась отступать, что бы мне ни твердил здравый смысл. Я не сделала ничего плохого, и если бы мне представился шанс все исправить – поступила бы точно так же.

– Мисс Касильяс, я бы на вашем месте осторожнее отнесся к таким заявлениям. Не вам решать, что правильно, а что нет. Вам все ясно? – Вот урод. – «Пайпере» – одна команда, и вы уже не в первый раз выступаете против ее общего блага.

Господи, да он успокоится? Одно и то же каждый раз, когда я к нему прихожу. «Давайте мы всем расскажем». Мой ответ тоже не изменялся: «Нет, я не буду втягивать в это семью». Он до сих пор не простил меня за это – и, судя по всему, не простит никогда.

– Я бы хотел, чтобы вы извинились, – продолжил он, игнорируя мой испепеляющий взгляд.

– Мне не за что извиняться, – ровным тоном ответила я.