Текст книги "Тренер Култи"

Он наклонился и нажал кнопку на телефоне.

– Позвольте не согласиться… Миссис Брокавски? Мы готовы.

Готовы? К чему?

Ответ на безмолвный вопрос нашелся через минуту, когда дверь офиса распахнулась и сияющая миссис Брокавски придержала ее перед той самой сарделькой, о которой мы говорили. Култи прошел внутрь и холодным отстраненным взглядом оглядел меня в кресле и поднявшегося мистера Кордеро.

– Входите, тренер. – Генеральный директор мигом повеселел, заулыбался и в целом стал абсолютно другим человеком. Вот же крыса. – Присаживайтесь. С мисс Касильяс вы знакомы.

Я даже не стала заморачиваться с фальшивой улыбкой; просто на него посмотрела. Я понимала, что он вряд ли имеет отношение к этому разговору, но все равно злилась, что он так не вовремя подошел.

Немец присел на соседний стул, держа спину ровно до боли. Он до сих пор не переоделся после игры.

– Спасибо, что пришли, – широко улыбаясь, сказал ему мистер Кордеро. – Жаль, что при таких обстоятельствах.

Надо отдать Култи должное: бросив на меня еще один взгляд, он пропустил мимо ушей фальшивое дружелюбие сидящего перед нами мужчины.

– В чем дело?

Мистер Кордеро тихо присвистнул, и я стиснула зубы.

– До меня дошли сведения, что между вами и мисс Касильяс произошел небольшой инцидент, связанный с болельщиком, и я бы хотел извиниться за ее поведение. – Его темные глаза скользнули ко мне, умоляя, требуя сказать то, что он хотел от меня услышать.

Я поджала губы и подавила вздох, застрявший в горле. Со мной обращались как с тупым ребенком, которого поймали на воровстве и заставили вернуть украденное. Какой позор.

– Мисс Касильяс, вы ничего не хотите добавить?

Нет.

– Ей не за что извиняться, – раздался низкий голос рядом со мной, шокировав буквально до чертиков.

– Но ее тон…

Немец перебил человека, ненавидящего, когда последнее слово оставалось не за ним, и от раздражения в глазах Кордеро стало хорошо и приятно.

– Я согласен с ее суждениями. Она не сказала ничего, что не следовало говорить. Мне не нужны ваши извинения.

– Но…

– Я повел себя неуместно, но мы с мисс Касильяс уже обсудили этот вопрос и пришли к общему мнению. Я правильно говорю, мисс Касильяс? – спросил профессор кислых щей, оборачиваясь ко мне.

Правильно, конечно, как же неправильно. Я кивнула.

– Ага, все так.

Глаза Кордеро забегали между нами. Его шея покраснела, а значит, мне нужно бежать отсюда как можно быстрее, пока я не брякнула то, о чем потом пожалею.

– Тренер Култи, прошу прощения, но действия мисс Касильяс неприемлемы. Я не могу позволить…

Мужчина рядом со мной поднял руку, обрывая генерального директора команды.

– Вполне приемлемы. Мы уже разобрались с ситуацией, и я буду расстроен, если ее накажут за откровенность и честность – черты, которые следует поощрять, а не пресекать. Больше мне ничего не требуется. Это все, о чем вы хотели поговорить? – спросил немец, уже поднимаясь.

Капец, что он только что сказал? Он что, спас меня?

– Да, это все. Я просто подумал, что вы заслуживаете извинений…

– Нет. Если бы заслуживал, я бы их получил. – Каре-зеленые глаза скользнули по мне. – Меня ждут дела.

Кордеро пялился на Култи и даже не заметил, что я тоже встала, хватая сумку. Да, это трусливо с моей стороны, зато эта трусость не стоила мне места в команде. Наверное.

– Мне тоже пора на работу. Уже предвкушаю отличный сезон!

И я свалила оттуда нахрен. Даже не потрудилась попрощаться с грубой приспешницей мистера Кордеро, когда уходила. За спиной раздались шаги, и только я успела ткнуть в кнопку вызова лифта, как рядом остановился Култи. Подняв голову, он наблюдал за цифрами, сменяющимися на маленьком экране над лифтовыми дверями.

Итак, за два часа он успел порадовать отца, пожать мне руку и спасти от необходимости говорить то, о чем я бы потом пожалела или за что бы себя ненавидела. Я прекрасно понимала, когда пора менять гнев на милость. Покосившись на его мускулистую фигуру, рыжеватую щетину на подбородке, отросшую за день, и в целом горделивый вид, я почесала щеку и усилием воли повернулась к нему лицом. В этот раз – никаких полумер.

– Спасибо, – сказала я, – за то, что вступился.

Как будто он сам не понимал, за что я его благодарю. Дура.

Скользнув по мне взглядом, он едва заметно кивнул.

И все. Без слов, без улыбок – ничего лишнего. Ну ладно.

Зато мы друг другу не угрожали и не обменивались оскорблениями. И то хлеб, правда?

Глава 10

Наверное, прозвучит глупо, но после этого у меня будто камень с души свалился.

Пусть нового, слегка улучшенного Култи – по крайней мере, его тренерскую версию – сложно назвать вежливым или хотя бы дружелюбным, он все же начал следить за тем, что происходит на тренировках. Подозреваю, он не помнил наших имен, потому что называл только по номерам, но неважно: главное, что вообще называл. Таким тоном, будто ругался, – это да; зато он хоть разговаривал. Принимал участие в тренировках и буквально заваливал нас своими советами и требованиями.

Мы выиграли три предсезонных матча с отрывом в четыре гола каждый, при этом не дав соперникам забить даже двух мячей в наши ворота.

Была ли в этом заслуга Култи, который вдруг зашевелился и перестал класть на нас болт? Не сказала бы. Мы и раньше неплохо выигрывали, но победа – это победа, какой бы она ни была.

Я ничего не имела против.

Тренировки, игры, снова тренировки – все свелось к привычной рутине.

Култи оставался на своей стороне поля, я – на своей, и даже если наши взгляды случайно пересекались, мы смотрели друг на друга, а потом мирно и безразлично отворачивались.

И меня это полностью устраивало.

* * *

– Не хочешь сходить в кино после тренировки? – спросила Дженни прямо перед тем, как броситься вправо и заблокировать штрафной, который я пробивала. И ведь успела, блин.

– Можно. – С края поля Гарднер пнул мне еще один мяч, чтобы я продолжала. – Хотя я собиралась провести вечер в компании коробки вина.

Она прыснула.

– Что случилось?

Разумеется, она знала, что просто так я не пью.

– Вчера созвонилась с сестрой, и она назвала меня всезнайкой и стервой, которая вечно лезет в чужие дела, а все потому, что я посоветовала ей расслабиться и перестать выносить папе мозг. А то я как ему ни позвоню – она обязательно орет на него. Не понимаю, что с ней такое.

Дженни усмехнулась. Коробочное вино для нас двоих было чем-то вроде читмила и утешительной еды в одном флаконе. Ничто так ни говорило о том, что тебе хреново, как вино из коробки. Но я надеялась, что до этого не дойдет. Точно не дойдет. Наверное. Хотя, даже если не учитывать раздражение на Сеси, я сегодня в целом встала не с той ноги. Злилась на все подряд без причины. Видимо, просто такой уж выдался день.

– Ничего, рано или поздно она это перерастет, – сказала Дженни.

Я уже много лет на это надеялась – с того момента, как у Сеси начался подростковый период и взыграли гормоны. То мы с ней были лучшими подругами, то я вдруг становилась злейшим врагом во вселенной.

– Надеюсь. Я ей сто раз говорила, что не надо нас сравнивать. Она знает, что маму не особо устраивает моя карьера, но все равно строит из себя белую ворону. Говорит, что неудачница, потому что якобы ничего не умеет. – Я закатила глаза. – Та еще королева драмы. Я такой не была. А ты?

Дженни помотала головой.

– Нет, зато моя старшая сестра была сущим кошмаром. Прятала мои бутсы, рисовала на них члены маркером и протыкала мои тренировочные мячи, потому что считала это забавным.

Мы посмотрели друг на друга и дружно расхохотались.

– Ты выиграла, Дженни. Охренеть.

В знак признательности она сделала небольшой реверанс.

Отступив на четыре шага, я покосилась вправо и сделала вид, будто целюсь в верхний угол, но в последний момент направила мяч влево. И забила.

– Молодцом, Сэл! – крикнул мне Гарднер. Я показала ему большой палец вверх.

Дженни нахмурилась, но махнула рукой.

– Давай еще раз.

Отступив на пять шагов, я нацелилась в правую часть ворот, но Дженни успела вовремя дотянуться до мяча, и тот улетел в сторону. Краем глаза я заметила, как кто-то блокирует непредсказуемую траекторию отскока грудью.

Култи.

Твою мать, я словно смотрела воспоминание в разрешении 4К.

Он позволил мячу скатиться по груди на колено, отбил его несколько раз, и я машинально отодвинулась в сторону, а Дженни присела, готовясь оборонять ворота. В мгновение ока Култи перехватил мяч ногой, подбросил один раз, второй, – и вдруг мяч со свистом понесся вперед, молниеносно рассекая воздух на пути к цели.

Но вместо ворот оказался в огромных лапищах Дженни.

– Охренеть! – воскликнул Гарднер.

Я в шоке зажала рот ладонью.

Не представляю, как умудрилась не отреагировать на блок Дженни воплем и уж тем более ничего не сказать. Какая я все-таки взрослая!

– Передай мяч, – крикнула я ей, попутно одарив впечатленным взглядом. Да, Дженни была лучшим вратарем в команде. Наверное, даже одним из лучших вратарей за последние десять лет, но… вау. Култи-то был одним из лучших игроков в мире за всю историю.

Она начала раскланиваться, но потом покосилась на Култи и остановилась. Она только что отбила его удар; пожалуй, не стоило этим кичиться. Наверное. Но ее триумф меня мотивировал. Когда мяч остановился, я отошла на пару шагов и пробила. Мяч, слегка зацепив верхнюю перекладину, врезался в сетку. Гол.

– Еще раз, – бросил Култи, оставшийся стоять на краю поля.

Гарднер передал ему мяч. Король сделал два шага назад, пристально посмотрел на мяч, затем на ворота и ударил. Мяч пролетел по дуге, быстрый и резкий… и врезался в боковую перекладину.

Что это вообще такое?

– Еще.

Дженни бросила ему еще один мяч. Он снова отступил и пробил. На этот раз Дженни не успела его отбить, но и в ворота он не попал. Кажется, я ни разу не видела, чтобы этот человек промахивался с пенальти. Вообще никогда. Ни разу. Ни во время чемпионатов, ни во время сезонных турниров. Никогда. В Интернете куча видео, на которых он забивал самые невообразимые голы, игнорирующие физику, природу и саму удачу.

Я постаралась взять себя в руки и ничем не выдать своего удивления. На его месте я… боже. Сквозь землю бы провалилась и умерла от стыда. Если у него оставалась хоть капля прежнего самолюбия… В воцарившейся тишине Дженни перевела взгляд на меня, а потом чуть запрокинула голову, делая вид, будто вытирает глаза.

Пожалуй, надо отвернуться или притвориться, что я не видела, как Култи трижды не попал по воротам. Это что, грядет апокалипсис? К сожалению, вместо того чтобы отвести взгляд в сторону, я посмотрела прямо на него, пытаясь осознать увиденное. Понятно, что он ушел из команды два года назад и играл уже не так часто. Но все же…

«Он срет. И он… Всирает».

Да, точно. Он же человек. А люди ошибаются.

Прикусив губу, я огляделась, а потом почесала нос и махнула Дженни.

– Давай еще раз, пожалуйста.

Она резковато кивнула и бросила мне мяч. Остановив его грудью, я сбросила его на землю и отступила подальше, намереваясь запустить по дуге в ворота. Дженни прыгнула и даже задела мяч кончиками пальцев, но он все равно залетел в сетку. Я чуть не вскрикнула от радости, но вовремя вспомнила о Култи и сдержалась.

– Давайте сегодня поработаем над верхней половиной тела, – крикнула с края поля фитнес-тренер.

Мы с Дженни пошли собирать валяющийся по полю инвентарь. Произошедшее никак не выходило из головы, и когда мы закончили и побрели в сторону брусьев для подтягиваний, я толкнула ее плечом и подставила руку ладонью вверх.

Дженни дала мне пять своей огромной, как у Халка, ладонью, и мы сдержанно лукаво усмехнулись друг другу. Правда, по моей руке будто кувалдой ударили, но я даже смогла не поморщиться.

Я стиснула ее руку.

– Капец ты ниндзя.

Она усмехнулась и, к счастью, воздержалась от ответного рукопожатия.

– Самой не верится.

Мы рассмеялись.

Не знаю, что сподвигло меня обернуться. То ли я хотела убедиться, что нас никто не подслушивает, то ли подсознательно что-то почувствовала. Но, оглянувшись через плечо, я столкнулась с давно знакомым мне взглядом.

На десять секунд стало совестно праздновать, ведь не только Дженни заблокировала удары Райнера Култи, но и я пробила там, где не смог он. На десять секунд – не больше.

Потому что потом, подумав, я поняла: чего мне стыдиться? Уж не знаю, что с ним случилось, но это его дело. Правда. Я тренировалась каждый день, чтобы быть в форме.

Но все равно… капец, как он умудрился трижды промазать? Ну и лох. Самый настоящий лох, который может иногда по-человечески ошибаться.

На следующий день ближе к концу тренировки я снова отрабатывала штрафные удары, но на этот раз с другим вратарем: девушкой примерно моего возраста, которая последние два сезона играла в Нью-Йорке и только сейчас перешла в «Пай-перс». Она хороша, но до уровня Дженни пока не дотягивала.

Но ведь для этого практика и нужна, верно?

Тренер вратарей стояла в стороне и наблюдала за нашей второй совместной тренировкой с начала сезона.

Отступив на пару шагов, я двинулась к мячу так, будто собираюсь пробить его правой, но в последний момент переключилась на левую ногу. Мяч успешно влетел в ворота, и тренер подошла к Пи Джей обсудить моменты, в которых она ошиблась.

– Ты заранее ждешь определенного удара, – сказала она. – Потому что знаешь Сэл и думаешь, что она будет бить с правой. Но если бы ты не знала ее, то заметила бы…

Пока они разговаривали, я отошла в сторону и начала отбивать мяч коленом. Я раньше часами могла так стоять, удерживая его в воздухе всем, чем можно: коленями, грудью, головой, ногами или любой комбинацией этих частей тела. И ради тренировки, и в качестве развлечения – обе цели так тесно переплетались, что становились единым целым. Хоть в снег, хоть в дождь – если погода не позволяла заниматься на улице, я уходила в гараж.

– Сэл, подсобишь? – попросила Пи Джей.

Я бросила мяч и кивнула.

– Повторить удар? – уточнила я у тренера, и та кивнула. Ладно. Для острастки я отошла на шесть шагов и решила повторить финт, предположив, что она будет ожидать от меня подвоха. В этот раз она наблюдала за мной цепким взглядом и почти успела заблокировать удар. Тренер вратарей пнула мне еще один мяч, и я снова пробила. Еще один гол.

Когда тренер снова пошла к Пи Джей, я оглянулась посмотреть, что делают остальные девчонки. И тогда-то и увидела Култи, который наблюдал за мной буквально в нескольких метрах.

Не зная, как реагировать, я улыбнулась – возможно, слишком уж мрачно. И определенно очень неловко. Где-то за спиной раздался возглас Дженни, которой забили гол.

Култи не отвел взгляд, и я тоже. Так…

Пи Джей с тренером отошли в сторону. Ворота были свободны. Я оглянулась на Култи, но он не ушел. Уж не знаю, что взбрело мне в голову, но я вспомнила вчерашние промахи, а в следующий момент уже пинала ему мяч.

Если он и удивился, то ничем этого не показал. Когда болотные глаза вновь встретились с моими, я легко кивнула в сторону ворот. Молчаливое «ни в чем себе не отказывай».

Вратарь из меня так себе. Во мне нет того бесстрашия, которое требовалось, чтобы отбивать несущиеся в лицо мячи. Так что блокировать я не собиралась, еще чего. Мне совершенно не хотелось вставать между ведущим бомбардиром последних лет и сеткой.

Когда я, развернувшись, пошла к воротам, мимо промчалась белая тень. Она легко влетела в сетку, и я заметила, как переглянулись тренер с Пи Джей, осознав, кто именно пробил мяч. Но они не пошли за ним и ничего не сказали, поэтому я достала мяч из ворот и бросила его Култи, а потом отошла, чтобы не попасть под удар.

Впервые за долгое время – по крайней мере, в последние годы – он не подвел меня. Мяч взмыл в жаркий весеннелетний воздух и врезался в сетку. Я не улыбнулась и никак не отреагировала – просто продолжила подавать ему мяч, а он продолжил бить по воротам.

Мы повторили четыре раза. Всего-то.

Но это было так… я не могла подобрать описание. «Красиво»? Как-то тупо. «Ностальгически»? Попросту странно. Но видеть его своими глазами просто невероятно. За этим человеком я сотни раз наблюдала по телевизору, а теперь он играл всего в паре шагов от меня. Да, точно невероятно, и это еще мягко сказано.

Но я тысячи раз подавала мячи другим людям; то, что сейчас моим партнером оказался Райнер Култи, ничего не значило. Скорее, напоминало о детях в молодежных лагерях, которые радовались успехам. Конечно, Култи не улыбался и не благодарил за помощь, но я позволила себе насладиться моментом. Всего на секунду, но приняла как данность тот факт, что передавала мяч хренову Королю Райнеру Култи.

А потом посмотрела на Пи Джей и спросила, не хочет ли она потренироваться со мной еще.

– Знаешь, я думала, посещаемость будет как-то получше, – заметила Дженни, встав рядом.

Окинув грустным взглядом трибуны поля, где мы обычно тренировались, я была вынуждена согласиться. В отличие от трибун университетской команды, обычно набитых битком, несмотря на рабочий день, на нашей стороне сидело ровно тридцать человек. Суммарно.

Понятно, что для предсезонки это нормально, но, учитывая, как все носились с немцем, появление которого якобы должно помочь с публичностью, мы все ожидали большего.

– Да уж, понимаю, о чем ты, – ответила я. Пока на все игры приходило довольно мало болельщиков, и сильнее удручало только то, что треть из них щеголяла в футболках с именем Култи. Подозреваю, они даже не обращали внимания на игру, а вместо этого смотрели исключительно на шатена, который весь матч сидел на солнцепеке, следил за нами, но ни разу не произнес даже своего ободряющего: «И это ты называешь пасом?» Он комментировал наши действия на тренировках, но во время предсезонных игр пока не внес ни единого предложения. Ну и ладно.

– Кстати, я слышала, что на сайте пишут только про игры, которые идут в зачет, а время предсезонных матчей не вывешивается. О них знают только владельцы абонемента и друзья и родственники команды, – сказала Женевьева, которая сидела по другую сторону от меня и до этого не участвовала в разговоре.

Так, а это уже интересно.

– Серьезно? – спросили мы с Дженни в унисон.

Женевьева кивнула.

– Да. Мне кажется, из соображений безопасности. У него это прописано в договоре, когда он переходил в клуб. Ну, мне так друзья в администрации сказали. – Можно не уточнять: мы и так поняли, о ком речь. – А то куча психов слетелась бы посмотреть на него забесплатно.

Это многое объясняло.

Я покосилась на немца, сидящего на конце скамейки. Каково это – иметь среди фанатов психопатов и сталкеров, которые могут представлять такую опасность, что вся футбольная ассоциация согласилась не афишировать время матчей, лишь бы ничего не случилось? Мне сложно представить. Да и не хотелось. От одной только мысли становилось не по себе.

Он никого не трогал, жил своей жизнью и…

Срал.

Я снова уставилась на поле.

Мы победили. Опять.

Обе команды, соблюдая спортивные традиции, пожали друг другу руки, поздравили соперников с отличным результатом и начали расходиться. Но на поле еще оставался забытый инвентарь, а я не из тех, кто все бросит и побежит домой, поэтому отправилась помогать персоналу вместе с другими игроками, не слинявшими сразу.

– Спасибо, – окликнул Гарднер, когда мы пересеклись: я шла к сумке, а он как раз отходил от нее.

Я кивнула.

– Не за что, Джи. – Родители не лентяйку растили.

Кто-то неподалеку вдруг вскрикнул – заорал, на самом-то деле. Высоко, чуть ли не фальцетом; у меня заболели уши, и одновременно стало стыдно за того человека, потому что прозвучал возглас весьма безумно. И да, действительно: какой-то мужчина, выбежавший на середину поля, во все глаза смотрел на нашего нового тренера, который в паре метров от меня запихивал грязные полотенца в сумку.

Издав еще один вопль, – видимо, полный восторга, – мужчина сделал два неуверенных шага вперед, а потом снова остановился.

– Култи? – с трепетом произнес он, а потом ломанулся к нему.

Я с открытым от изумления ртом смотрела, как Култи абсолютно спокойно повернулся к фанату, мягко улыбнулся ему – впервые на моей памяти – и притворился, будто его совсем не смущает такая реакция. Пялиться я не стала, но краем глаза все же поглядывала, как Култи негромко разговаривает с мужчиной, что-то подписывает ему, а потом пожимает руку и косится в сторону людей, собирающих инвентарь. Их осталось немного: один тренер, два игрока и я.

Но он все озирался, будто надеялся, что магическим образом появится кто-то еще. За пять минут он успел осмотреться еще пять раз. И только тогда я, вздохнув, поняла, что это значит.

Он искал помощи.

Судя по всему, никто этого то ли не понимал, то ли не хотел вмешиваться. Голос совести, проснувшийся внутри, напомнил, что если я ему не помогу, то потом буду мучиться.

Легче от этого не стало.

Вздохнув, я пошла к немцу, забросив сумку на плечо и сложив за спиной руки, и попыталась придумать, что бы такое сказать. Култи поднял голову, заметив меня, и продолжил спокойно слушать болтовню фаната.

Я вскинула брови и округлила глаза, как бы прося подыграть.

В ответ он моргнул.

Врать я не умела, но всегда могла немного исказить факты так, чтобы они походили на правду. Приблизившись к фанату, я натянуто улыбнулась.

– Привет, – сказала я ему, а потом обернулась к Култи. – Извини, что отвлекаю, но можешь помочь мне поменять колесо?

М-да, я сама чуть не поморщилась от того, какую бредовую ситуацию выдумала. Я сама могла поменять колесо. Когда съехала от родителей – в первую очередь нашла обучающее видео и посмотрела его столько раз, чтобы действия отскакивали от зубов. Но никто же об этом не знал. И вообще, других оправданий для спасения Култи я не придумала.

Тот без колебаний кивнул и слишком уж искренне ответил:

– Конечно.

А потом десерт «Шварцвальд», – который я, к слову, не особо-то и любила, – снова обернулся к фанату, быстро поблагодарил за поддержку и сказал что-то о том, как приятно с ним познакомиться. Не успела я и глазом моргнуть, как Король уже шел вместе со мной в направлении парковки.

Повторяю: Култи шел рядом.

Срет. Говно. Унитаз.

Мысленно вздохнув, я сглотнула и бросила взгляд на немца.

– Не оборачивайся, – тихо приказал тот.

Ладно. Я проглотила «Как насчет не указывать мне, что делать?», вертящееся на языке, и просто недовольно на него посмотрела.

Култи, разумеется, в этот момент смотрел на меня. Замечательно.

– Он за нами следит. Будь уверена, – словно прочитав мои мысли, пояснил он.

– Ладно. – Я почесала ухо и продолжила идти по тротуару, ведущему к парковке. – Будем притворяться, что ты действительно помогаешь?

– Посмотрим, когда доберемся до машины, – ответил он, кажется, самой длинной фразой за все наше знакомство.

Я кивнула и подошла к небольшой коричневой «Хонде Цивик», стоящей во втором ряду.

– Это моя.

Култи кивнул, показывая, что понял. Открыв багажник, я забросила туда свои вещи, а он тем временем встал полубоком и небрежно бросил взгляд в сторону стадиона. Я скрытностью не отличалась, – Эрик любил называть меня слонихой, – а потому не стала даже пытаться осмотреться.

Вместо этого я посмотрела на татуировку, выглядывающую из-под рукава его футболки, и на мелкие шрамы, которые, видно, замазывали на фотографиях, потому что раньше я их не замечала. Как и рыжины в каштановой щетине, успевшей отрасти за день. Высокий, по-прежнему в фантастической форме – он был очень привлекательным, и мое несчастное глупое сердце пропустило удар.

Но потом я пинками привела его в чувство и напомнила себе, что Култи – просто мужик. Я выросла среди мужчин. В них нет ничего особенного. Веселые, забавные засранцы, прямо как женщины. Ноль различий.

Так что все в порядке. В полном.

Ну был у него легкий акцент, хорошо. И в чемпионатах он побеждал. Бывает.

Но он не был богом, и лекарство от рака тоже не изобрел. И вообще, он обидел папу, пусть и загладил свою вину.

Так что все у меня хорошо. На все сто восемьдесят процентов.

Только лицо, кажется, покраснело. Не требовалось даже оборачиваться, чтобы ощутить на себе чужой взгляд.

– Он смотрит? – тихо спросила я, будто его поклонник мог нас услышать.

Култи кивнул и в солнечном свете показался вдруг на пятнадцать лет моложе.

– Ладно, тогда давай притворимся, что ты быстренько меняешь мне шину. Мне на работу надо. – Марк, конечно, не наказал бы меня за опоздание, но я не хотела пользоваться хорошим отношением и подставлять его. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим.

При упоминании работы немец поморщился, но ничего не сказал. Я достала из бардачка баллонный ключ, а потом вытащила из багажника домкрат и запаску. На всякий случай, потому что менять ее, конечно, не собиралась. Но нужно создать видимость, что мы это делаем.

Переглянувшись, я опустилась на корточки, и он присел рядом. Я передала ему монтировку, дождалась, пока он ослабит болт, и зачем-то сообщила:

– Я умею менять колеса. – Как будто не уметь – это что-то плохое.

Каре-зеленые глаза вновь скользнули по мне, и он ослабил остальные болты.

Я передала ему домкрат. Он подложил его под машину.

– Не оборачивайся, – сказал он, закончив показушно приподнимать машину и делать вид, будто полностью откручивает болты. Вот так театр устроил, актер.

Я не стала с ним спорить. Так и осталась сидеть, и еще несколько минут мы притворялись, будто меняем мне шину. Наконец он закончил, и мы поднялись. Только тогда Култи обернулся в сторону стадиона.

– Все чисто? – спросила я.

– Да, – ответил он низким голосом, от которого внутри шевельнулось то, чему бы не стоило.

Я кивнула и расправила плечи.

– Вот и хорошо. – Что дальше? Я не знала, как завершить разговор, и Култи, видимо, тоже. Ну ладно. – Тогда до завтра, наверное, – неуверенно произнесла я.

Култи коротко кивнул. Даже спасибо не сказал.

Неловко улыбнувшись, я отошла и вернула домкрат с запаской в багажник. Потом села в машину и на секунду позволила себе вцепиться в руль. А когда выезжала, посмотрела в зеркало заднего вида и заметила Култи, направлявшегося к черному автомобилю у края парковки.

Он сел на заднее сиденье. Не на водительское.