Текст книги "Легенда о вороне и лотосе. Тень крыла"

2

Следующим утром я отправилась в «Лунный Свет». Весенний дом[7]7
  Весенний дом – дом развлечений, в котором куртизанки пением, танцем, игрой на музыкальных инструментах, партиями в шахматы скрашивали досуг посетителей и вели беседы об искусстве, цитируя стихи и прозу классиков.


[Закрыть], открытый когда-то покойной матерью Чи Дяня, все еще процветал, считаясь лучшим цветником провинции. Им руководила прелестная Лань Фан, чье лицо до сих пор хранило нежность лепестков орхидеи, так что было трудно поверить, что этот цветок уже благоухал, когда Сан Хуа только попала в этот сад.

– Гао Фэнь! Гао Фэнь пришла! – Девушки окружили меня прекрасным, но цепким строем.

– Зачем ты здесь?

– Ты вернулась?

– Гао Фэнь…

– Все, все, все! Разойдитесь! – Я рассмеялась и начала расталкивать их. – Где госпожа Лань?

– Не пройдешь, пока не ответишь! – Самая бойкая, Мэйли, так и стреляла своими миндалевидными глазками.

Наставница постоянно говорила мне держаться подальше от этого места, но беда всегда находила меня первой. Как-то раз сестрица Мэйли вцепилась в меня прямо на рынке и устроила настоящий скандал. Она так голосила и плакала, что я против воли вынуждена была подыграть ей и дала увести себя к ее госпоже. Как только красавица затащила меня к Лань Фан, ее слезы высохли, а сама она озорно мне подмигнула.

– Не держи обиды, сестрица.

Она убежала, а Лань Фан принялась потчевать меня лучшими винами в надежде убедить ученицу Юэ Гуан если не играть самой, то хоть обучить ее девочек.

– Твоя наставница – еще та упрямица. Стоило мне отпустить ее, как она будто и позабыла все добро. Сколько я ни упрашиваю ее, она все смеется и качает головой. Что, А Фэнь, хорошо мое вино?

– Хорошо, – с улыбкой ответила я, про себя посмеиваясь.

Когда Лань Фан наконец поняла, что я не только упрямее Юэ Гуан, но еще и хитрее, она вздохнула:

– Какая растрата! А Фэнь, если не хочешь прозябать в этой жизни, приходи ко мне.

К ней я не пришла, а вот к Мэйли я наведывалась часто. Сестрица комично хмурилась, но все же таскала мне кувшины своей госпожи.

– Зачем пришла? – Мэйли все не пропускала меня. – Неужели решилась податься к нам?

Я рассмеялась и начала наступать, так что Мэйли невольно попятилась.

– Если достанешь вина, так и быть, не стану отбирать твою славу первой красавицы.

– А Фэнь?

Шум наконец привлек внимание и госпожи. Лань Фан вышла и поманила меня.

– Я уж и не думала, что мы увидим тебя снова!

Ложь. Она, конечно, знала, что я вернулась. Лань Фан знала все, что происходит в городе.

– Госпожа Лань, как поживаете?

Разогнав свои цветки, хозяйка «Лунного Света» увела меня наверх.

– Я только что получила в дар три кувшина лучшего вина столицы.

Пока служанка несла вино, Лань Фан разглядывала мое лицо. Потом она наконец вдоволь насмотрелась и вздохнула:

– Ты совсем осунулась, а пальцы твои… Когда они так огрубели?

Я лишь рассмеялась.

– Ну и устроила ты тут переполох, А Фэнь. И как твоя головка на все это решилась? Боюсь, теперь никто и близко к тебе не подойдет. Бедный наместник! Свела его с ума и погубила.

Лань Фан совсем не было жаль его. Ее глаза так и лучились озорством.

– Так зачем пришла? Вино у Мэйли выпрашивать?

– На этот раз за монетами.

Глаза Лань Фан вдруг стали серьезными.

– Что, даже вы такую к себе не возьмете? – лукаво спросила я.

Хозяйка рассмеялась, но ее взгляд все еще цепко ловил мой.

– Я, быть может, и подумала бы, да только ты же своим огнем все тут спалишь.

– И то верно. Но разве вы не звали меня когда-то учить ваших девочек игре на цине?

Выражение Лань Фан тут же изменилось.

– Возьмешься учить их?

Я кивнула.

– И сколько за это хочешь?

– Сто монет и ваше вино.

– Восемьдесят.

– Ну… госпожа Лань, я ведь к вам по старой дружбе пришла. В «Трех Магнолиях» мне бы дали и двести.

– Эта выскочка со своими магнолиями может дать тебе хоть триста, да все ее цветки безнадежны. Ни одного таланта. Дам тебе сто, так и быть. И зови меня тетушкой.

Вино из столицы и правда было прекрасно. А вот сяо Хуа с недоверием уставилась на мешочек с монетами, когда я вернулась.

– Сестрица, как ты…

– Может, твоя сестрица и бедна, но у нее много талантов.

Я вручила ей полную корзину овощей и отправила озадаченную девочку на кухню.

С того дня я каждое утро приходила в «Лунный Свет» и несколько часов проводила с цинем в кругу юных дев. Вечером меня наставлял меч, потом я лежала под сливой и вином стирала привкус крови и мысли, тьмой закрадывающиеся в уставшее сердце.

Прошло лишь несколько дней. Прекрасные девы больше хотели послушать истории о разбойниках с Драконьих Гор, чем постигать волшебную душу циня. Только Мэйли упорно хватала меня за руку:

– Сестрица, останься и поучи меня.

Я раскрывала ладонь и отвечала:

– Личные уроки – личная плата.

– Хочешь, я подарю тебе жемчуг?

Я качала головой.

– Браслет? Картину?

Она кружила, не пуская меня к выходу.

– Сестрица!

– Завтра останусь. – Я сдалась.

Дома в тот день меня ждала заплаканная сяо Хуа. Она бросилась в ноги и принялась повторять:

– Сестрица, прости! Прости! Зачем ты пошла туда? Я слышала…

Я подняла ее с колен и приказала перестать реветь.

– Что это еще за слезы?

– Сестрица, зачем ты пошла туда? – На лице девочки было столько ужаса, что я рассмеялась.

– Сяо Хуа, сестрица знает, что делает. Прекрати плакать. Никто тебя не вернет обратно. Сиди здесь и вымой-ка овощи!

– Но, сестрица… Если бы я знала, я бы никогда…

– Сяо Хуа! – Я строго посмотрела на нее. – Сестрица делала много плохих вещей, сестрица убивала людей этими руками, а сейчас она всего лишь учит музыке нескольких глупышек.

– Не говори так! Что бы сестрица ни делала, она хорошая.

– Сяо Хуа, твой отец продал тебя в весенний дом, а ты все еще доверяешь людям?

Я знаю, что было жестоко напоминать ей об этом, но мир безжалостен, и я никогда не отличалась добротой, как бы девочка ни хотела в это верить.

– Сестрица спасла меня.

– За любую доброту требуют расплаты, поэтому вместо того, чтобы тратить время на пустую благодарность, лучше хорошенько позаботься о себе.

Она не понимала. Она смотрела на меня, как на пик святой горы Тайшань.

– Сяо Хуа!

– Сестрица, я все поняла.

Девочка жалобно улыбнулась, боясь и дальше сердить меня. Ничего она не поняла. Ничего.

3

В тот день я задержалась, чтобы позаниматься с Мэйли. Я знала, что слухи обо мне уже разлетелись и многие приходили в «Лунный Свет» утром, чтобы издали послушать мой цинь. Иногда я даже чувствовала на себе взгляды. Лань Фан обхаживала меня и посылала вина больше обычного. Я быстро догадалась, что она брала приличную плату с тех, кто хотел не только послушать, но и оказаться в соседней комнате с той, где я обучала девушек.

– Сестрица, скажи, у меня совсем нет таланта? – шептала Мэйли, огорченно откладывая цинь.

– Ты слишком хочешь понравиться своей игрой.

– А?

Девушка посмотрела на меня растерянно.

– Цинь будет плакать, если твоя душа готова отдать ему свои слезы, и будет молчать, если тебе нечего рассказать ему.

Мэйли кивнула, делая вид, что понимает, о чем я говорю.

Талант. Цзе Цзин говорил, что у меня нет никого таланта к мечу, и все же однажды я сумела одолеть его.

– Чтобы разбудить талант, нужно не спать тысячу ночей! – с видом знатока заявила я.

– Тысячу? – На милом личике застыл ужас.

Я рассмеялась и почувствовала, что и сегодня госпожа Линь изрядно обогатилась. Чей-то взгляд неотступно следил за моими движениями.

Я поспешила закончить урок и уйти, но уже на пороге меня догнала служанка Лань Фан.

Тетушка Лань так сладко улыбалась мне, что я сразу почувствовала недоброе.

– А Фэнь! Девочки просто обожают тебя!

Я улыбнулась в ответ.

– Твоя игра и правда подобна сладкому аромату, на который слетаются прекраснейшие существа.

Я все еще улыбалась. Прекраснейшие существа и деньги.

– Хэши хочет услышать твою игру. Как когда-то Юэ Гуан сводила людей с ума всего несколькими нотами, ты теперь способна так же…

– Боюсь, вынуждена разочаровать всех жаждущих. Вскоре я уеду, а если буду тратить время на свою игру, не успею ничему научить ваших девушек.

– Мне и правда посчастливилось заполучить тебя. Меня лишь мучает совесть, что я плачу тебе сотни, когда за одну свою игру ты могла бы получить тысячи.

Она следила за моим лицом, надеясь, что эта сумма заставит меня поколебаться.

– Тогда считайте это моим подарком вам.

Лань Фан вздохнула.

– А Фэнь! – Она ласково взяла меня за руку. – Я лишь… Пустое. Скажу тебе прямо. Один господин хочет услышать твою игру.

– Лишь один?

Я усмехнулась.

– Он готов заплатить тебе… очень много. Просто за возможность услышать одну песню.

– Лишь одну?

Я могла предложить всем желающим одну удивительную мелодию, но только сыграть ее мечом, на последней ноте перерезав им горло.

– А Фэнь… Всего одна песня за дождь из монет.

– Тетушка Лань, ты и сама знаешь. Сегодня я не откажу этому господину, завтра другой предложит тебе не пробудить дождь, а весь твой пруд засыпать монетами.

– А Фэнь, этот господин хоть и не назвал своего имени, но сказал, что ты непременно согласишься.

– Не назвал имени?

Лань Фан покачала головой и положила передо мной предмет, завернутый в белый платок.

Я коснулась холодной ткани и вздрогнула.

Безымянный господин передал нож, которым ранил меня сяо Хуань в нашу первую встречу. Нож, который я вернула ему со словами: «Если когда-нибудь я буду нужна тебе, пришли его, и я найду тебя». Мое первое обещание. Второе, данное ему, я уже нарушила: я ушла, не простившись с ним.

– Видимо, сегодня и правда небо разразится дождем. – Я улыбнулась, сдерживая дрожь. – Скажите ему, что я приду. Где хочет встретиться этот человек?

– Здесь.

Я кивнула.

– Когда?

– Сегодня, в час Собаки[8]8
  Час Собаки – с 19:00 до 21:00.


[Закрыть].

Лань Фан не могла поверить своему счастью и моей сговорчивости. Ее взгляд скользил по ножу, она пыталась понять, что могло заставить меня передумать и можно ли вновь использовать этот трюк.

– А Фэнь, ты и правда… – За этим должны были последовать уверения в моей доброте, благоразумности и еще в чем-то, чего у меня никогда не было.

Я взяла нож и вышла.

Только когда Мэйли догнала меня и коснулась руки, я поняла, что сжала лезвие и по моим пальцам струится кровь.

– Ты правда согласилась?

Девушка дергала меня за руку, требуя ответа.

– Правда?

Я кивнула.

Меня окружили крики взволнованных девушек.

– Тогда я помогу тебе подготовиться.

– Наряд, сестрица, я знаю, что…

– Я дам тебе…

Я рассмеялась, чувствуя, как ко мне подбирается дрожь. Мне и правда нужно было подготовиться к этой встрече.

4

Я ждала его в дальней комнате. Я ждала его, взглядом блуждая по тонким струнам циня. Я ждала его, обещая, что ни за что не позволю себе проиграть. Прошло столько дней с тех пор, как я покинула Гору Лотоса, что я уже поверила: он не придет. Лучше бы он и правда не приходил. Что он мог дать мне – объяснения, оправдания? Что я бы взяла у него? Что я имела право взять? Что я имела право ждать от него?

Ветер прошептал мне, что он входит. Я коснулась струны, и та долгим звуком прорезала полутьму. К чему были его бесшумные шаги, если я все равно чувствовала каждый его взгляд? Он опустился напротив, вторая струна дрогнула и запела. Он смотрел на меня. Не отрываясь. Я дождалась, пока звук третьей струны рассеется, и подняла глаза.

Я не хотела ни приветствовать его, ни начинать эту игру. Он будто мог прочесть это по одному моему взгляду. Он не спешил. Только смотрел на меня своими черными немыми глазами.

Я была прекрасна. Я знала это. Сегодня я была еще прекраснее, чем в ту ночь, когда вернулась из поместья наместника Доу. Помнил ли он ту встречу? Сливовое вино горчило, а мне так хотелось разорвать немую пелену, которой меня окутали его глаза. Сегодня я была еще прекраснее. Моя красота была самым острым оружием, которое было вложено в мои руки. Если бы меня увидел другой, то не смог бы оторваться, один мой взгляд лишил бы его рассудка. Но только не Главу Бая.

– Почему вы один? Разве сяо Хуань не приехал с вами?

Я первой разбила звенящую тишину. Я первой отвела глаза. То, что должно быть сыграно, будет сыграно. И чем дальше мы окажется друг от друга, тем лучше.

– Он остался в Учении.

– Вы заставили его отдать вам этот нож?

– Он отдал его мне сам.

Кто бы решился отказать ему?

– И что вы ему сказали?

– Я пообещал, что верну вас.

Я усмехнулась. Вернуть меня обратно в Учение, на Гору Лотоса. Зачем?

– Я думала, Глава Бай дает лишь те обещания, которые может выполнить. Зачем было использовать нож, добиваясь встречи со мной?

– Я лишь хотел проверить.

Он проверял? Меня? Проверял, значит ли тот мальчик для меня хоть что-то? Значит ли до сих пор?

– Сяо Хуань не поверил, что вы и правда уехали. Он сказал, что Фэнь-цзе бы непременно простилась с ним, если бы решила уйти.

Я улыбнулась.

– Что ж, теперь он узнает, что нельзя так просто верить чужим словам.

– Разве вы не обещали позаботиться о нем генералу Лину?

– Почтенный Гу позаботится о нем куда лучше, чем я.

– Я позволил ему остаться в Учении лишь из-за вашей просьбы.

– Даже если так, вы не станете оскорблять Почтенного Гу, разлучая его с учеником.

– Кажется, вы все еще верите в мое благородство.

– Я никогда не сомневалась в нем.

– Тогда почему вы не дождались меня?

– А почему я должна была ждать вас?

У меня никогда не выходило смотреть на него так же – холодно и пусто, мои глаза всегда сжигали.

– Ты снова сбежала, – тихо, почти с упреком. – Ты снова не дождалась меня.

Я не хотела так. Я не хотела, чтобы он говорил со мной так. Лучше обжигающее равнодушие, чем шепот, скользящий по венам.

– Я никогда не обещала ждать вас.

– Поэтому ждал тебя я.

Зачем он только пришел? Зачем он только говорил со мной – так?

– Напрасно.

– Но ведь ты пришла.

– Я пришла лишь потому, что вы передали Лань Фан нож Хуаня.

– Ты знаешь, что я говорю не о сегодняшней встрече.

– Не знаю.

– Минчжу…

– Не называйте меня так, Глава Бай.

– Почему?

– У Минчжу еще нет. У Минчжу еще не вернулась.

Я опустила глаза. Это было ошибкой. Я не заметила, я упустила. Его рука уже держала мое запястье. Он уже был слишком близко. Так, что я чувствовала его тихое дыхание.

– Я не мог убить ее. Если бы мог, я бы сделал это еще до твоего появления.

– Не мог?

Если он хотел говорить об этом, пусть. Я впилась взглядом в темный лед его зрачков. Я хотела верить, что, если он соврет, я пойму, увижу. Я все еще была убеждена, что он не станет лгать мне.

– Я поклялся, что не трону ее, что бы она ни сделала.

– Кому? Главе Бай Фэну?

– Вэй-гэ.

– Он все еще защищает ее?

– Нет. Я дал ему эту клятву давно. Очень давно.

– Зачем?

– Потому что все, чего он хотел, – это покой матери.

– Если он потребовал эту клятву, значит, знал, на что она способна, и все равно…

– Чжу-эр…

– Не зови меня так.

– Чжу-эр. – Я пыталась высвободить руку, но он держал меня слишком крепко. – Мы были тогда еще детьми. Мне было пять, он лишь на год старше. Тетушка пыталась рассорить отца с Учением Ворона всеми способами. Она даже хотела пойти против него и призвала Стражей сместить Главу и назначить Вэй-гэ наследником. У нее ничего не вышло. Отец был страшно зол. Тогда брат… покалечил свою руку. Ему было всего шесть, и он не знал другого способа доказать, что никогда не пойдет против дяди. Он пришел ко мне улыбаясь. Его платье было в крови, а рука висела безжизненным грузом. Он пришел сказать мне, что теперь они перестанут ругаться и наконец-то начнут жить в мире. Он сказал мне, что всегда будет на моей стороне и не позволит никому навредить мне. Он просил меня верить ему и пообещать, что, как бы его матушка ни поступила, я сохраню ей жизнь. Я дал ему клятву, Чжу-эр.

– И ты всегда ему верил? Даже когда понял, что она пытается отравить тебя? Ты не думал, что Ду Хувэй с ней заодно?

– Нет. Вэй-гэ никогда не желал ничего, кроме покоя нашей семьи.

– Поэтому ты не дал мне рассказать? Ты пытался защитить его? От правды? Ты не хотел, чтобы он знал, что его мать и правда решилась убить тебя?

– Вэй-гэ верил, что тогда его жертвы было достаточно, чтобы она одумалась. Она клялась ему, что навсегда оставит свои попытки… К тому же, что бы она ни замыслила, меня не так просто убить. Ему незачем знать.

– Ты боялся, что ему будет больно?

– Я не хотел, чтобы он снова брал на себя ее грехи.

Я уже не смотрела на него. Мои глаза беспомощно закрылись, пытаясь спрятаться от него.

– Я позволил ему выбрать ей наказание.

Я молчала.

– Тетушка уже отправилась в Храм предков семьи Ду. Ей запрещено покидать его до самой смерти.

– Значит, она будет жить.

– Теперь ты знаешь, где ее найти.

– Ты говоришь мне это только потому, что уверен: я не отправлюсь туда и не убью ее.

– Если бы ты хотела, ты бы убила ее в тот день.

– Верно. Я бы убила ее. Но ты не дал.

– Чжу-эр, я виноват перед тобой.

– Не называй меня так!

Лучше бы я не открывала глаза. Лучше бы я не смотрела на него. Лучше бы он не смотрел на меня – так. Будто имеет право называть меня по имени. Называть меня именем той девочки, которая обожала тетушку Цзюань, которая пряталась и сбегала, но всегда возвращалась, чтобы увидеть его еще раз.

– Когда вы поняли, кто я? Тогда, на перевале? Когда я хотела напасть на людей Ворона, думая, что в том паланкине тетя и брат?

– Нет. Я узнал тебя раньше.

– Когда?

– Когда ты вышла и бросила мне вызов.

– Не может быть. Ты не мог узнать меня.

– Не мог? Почему ты решила, что я не узнаю?

– Разве я похожа на нее? Разве во мне осталось хоть что-то от той неуклюжей девочки? Ничего. Я вернулась, потому что была уверена: никто меня не узнает. Но если вы, Глава Бай, все поняли сразу, зачем притворились, что верите мне?

– Я хотел знать, почему ты выбрала прийти под именем Гао Фэнь, вместо того чтобы просто потребовать у меня правду.

– Правду можно требовать лишь от того, чьим словам ты веришь.

– Поэтому я не стал мешать тебе. Я хотел, чтобы ты убедилась, что можешь мне верить.

– Это ничего не значит, верю я или не верю. Если вы так хотите спасти тетушку Цзюань – пусть, я не стану убивать ее. В конце концов, жизнь ничего не значит. Раз Ду Хувэй сам отказался от матери, для нее это будет наказанием страшнее, чем смерть. Теперь, когда я знаю, как умер отец, а меч Трехлапого Ворона в моих руках, мне больше незачем прятаться на Горе Лотоса.

Бай Син молчал. Он молчал, но все еще удерживал меня, будто боялся, что я могу исчезнуть. Если бы я могла, я бы исчезла.

– Вернись со мной.

Его шепот коснулся моего лица. Он был слишком близко. Я могла выпить яд вместо него, но я не могла сдаться ему. Я наконец выдернула руку и поднялась. Только бы не смотреть на него. Только бы не чувствовать. Я устало опустилась у столика, где чьи-то заботливые руки оставили вино и чаши. Я наполнила одну и поднесла к губам. Мне хватило одного глотка, чтобы понять, что этим проказницам нужно устроить хорошую взбучку. Но прежде чем я успела нервно рассмеяться и выплеснуть вино на пол, Бай Син отнял чашу. Я удивленно смотрела на него, с ужасом понимая, что он допивает вино.

– Глава Бай, разве вы не знаете, что вино в таких местах лучше не пить? – прошептала я, не решаясь сказать ему, что девушки подсыпали в кувшин афродизиак.

– Ты знаешь о таких местах больше меня.

Он спокойно поставил чашу на стол и протянул мне руку.

– Разве ты не играешь здесь на цине за деньги?

Злость, презрение, я не могла понять, что он прячет за этой невозмутимостью.

– Здесь хорошо платят и никогда не бывает скучно. Глава Бай, вам тоже стоит позволить себе развлечься.

Я улыбнулась, чувствуя, что скулы сводит от этой игры. Но его не пронимала даже моя улыбка.

– Я знаю, что сяо Хуа оставила вас без денег.

И почему он знал все?

Но моя улыбка не дрогнула.

– Раз уж вы здесь и обещали заплатить за встречу со мной, я обязана развлечь вас… – я вложила свою руку в его, – музыкой.

Он не противился. Он помог мне подняться и не отнял руки.

– Вернись со мной.

Я замерла. Но лишь на секунду. В следующее мгновение я уже брала в руки цинь и улыбалась.

– Какую песню вы хотите услышать?

– Я хочу, чтобы ты вернулась в Учение.

– Значит, сегодня вы пришли не ради музыки. – Я вздохнула и прошлась по струнам. – Как жаль.

– Чжу-эр… – он помедлил. – Гао Фэнь, даже если ты не хочешь признавать себя госпожой У, возвращайся со мной.

Я отложила цинь.

– Я не вернусь.

– Почему?

– Мне больше нечего там делать. Больше мне ничего не нужно от вас, Глава Бай.

– И что ты собираешься делать дальше?

– Вернуться к своей семье.

– Минчжу! Разве ты не понимаешь, что У Баолин убьет тебя, стоит только ему узнать, что меч в твоих руках?

– Меня не так-то просто убить, Глава Бай. Совсем как вас.

Нам незачем было защищать друг друга.

– Возвращайся со мной. Как только меч Ворона окажется у твоего дяди, все начнется сначала. Вороны воспрянут, и прольется кровь. Ты хочешь этого?

Вернуться, чтобы сохранить покой его Учения? Вернуться, чтобы меч Трехлапого Ворона оказался на дне Священного Озера?

– Почему я должна бояться этого?

– Ты должна бояться хотя бы того, что он убьет тебя.

– Я не боюсь его и еще меньше боюсь смерти, Глава Бай, разве вы еще не поняли этого?

Бай Син резко притянул меня к себе, но его глаза все еще были холодны. Даже огненное вино не имело над ним власти.

– Возвращайся со мной. Как только ты ступишь на землю Воронов, не будет пути обратно.

– Я не вернусь, и что вы сделаете? Заставите меня силой? Меч Лотоса против меча Ворона – одолеть меня будет уже не так-то просто.

– Не пытайся подавить его силу сама. Возвращайся со мной, и я обещаю, что достану тебе техники Ворона. Не рискуй своей жизнью ради этого.

– И как вы их достанете?

– Просто верь мне. Я обещаю тебе.

Его взгляд обжигал. Темный лед накатывал на меня волной.

– Ты обещал мне, что, если я выйду за тебя, вы спасете брата. Но вы не спасли. С чего мне верить тебе теперь?

– Чжу-эр…

– Защищай Ду Хувэя, защищай свое Учение, защищай себя, защищай кого хочешь, меня защищать не нужно. Ты сам привел меня туда, к Пагоде. Глава Бай, вы же знали, что я догадаюсь. Теперь меч отца мой, и мне не нужны чужие обещания. Все, что мне нужно, я возьму сама.

– Ради этого ты рискнешь всем?

– Рискну.

– И этой девочкой, которая смотрит на тебя с обожанием?

– Почему нет?

– Ты правда отдашь ее У Баолину? Таков был твой план?

– Почему я не могу?

– Потому что она верит тебе. Потому что тебе жалко ее.

– Мне не жалко.

– И сяо Хуаня? Поэтому ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти его?

– Я рисковала своей жизнью и ради вас, Глава Бай, но это ничего не значит.

– Ничего не значит?

– Ничего.

– И желание твоего отца ничего не значит?

– Он мертв.

– Верно, но ты жива. Ты жива! И твой брат жив. Он не ждет тебя, он совсем не знает тебя. У Баолин воспитал его своим наследником. Боюсь, он, как все, считает вашего отца отступником и изменником.

– И что же? Что из этого? Ваша тетя пыталась убить вас, а вы до последнего ее защищали. Ваше обещание, ваша семья, ваша вина, ваш выбор. Я сохранила ей жизнь. Разве вам этого недостаточно? Я приняла ваш выбор, теперь вы примите мой.

– Все, чего ты хочешь, – я помогу тебе получить это.

– Я хочу, чтобы вы заплатили обещанное и ушли.

– Меч Ворона…

Я резко подалась к нему и накрыла его губы ладонью.

Скрип двери и клубящийся шепот. Эти проказницы так шумели, что едва ли могли подслушать наш разговор, но теперь захотели подсмотреть.

– Кажется, кому-то слишком скучно сегодня, – прошептала я на ухо Бай Сину. Я коснулась его лица так, что со стороны должно было казаться, что Фэнь-цзе страстно целует этого господина. Мои губы чуть подрагивали от смеха, шепот у дверей стал нарастать, пока кто-то не разогнал этих любопытных гусынь. Смеясь, я отпрянула от Бай Сина, но оказалась на полу. Его лицо над моим, слишком близко. Но в его зрачках – все еще лед.

– Они ушли, – прошептала я.

Мне вдруг захотелось коснуться его лица, чтобы проверить, дрогнет ли его взгляд, потемнеют ли его глаза сильнее – могут ли они потемнеть. Я мысленно дала себе пощечину и приказала остановиться. Один глоток не мог заставить меня потерять остатки рассудка.

– Возвращайся со мной.

Я покачала головой.

– Если не вернешься сейчас, уже не сможешь вернуться.

– Я знаю. Я переписала все правила, Глава Бай. Я знаю.

Он больше не уговаривал меня. Лишь смотрел. Пусть это был холодный взгляд. Пока он смотрел на меня, я знала, что в этом темном льде отражаюсь лишь я. Хотя бы пока он смотрел. Так, будто я могла навечно удержать его в этом мгновении.

Потом он поднялся, и я закрыла глаза.

– Я приду завтра и спрошу вас вновь.

Он ушел, я спрятала лицо в горящих ладонях.

Я не могла вернуться с ним. И все же я чувствовала радость от того, что увижу его еще один раз.

Я сошла с ума. Я и правда сошла с ума.