Текст книги "Откройте форточку! Как впустить новые возможности в свою жизнь. Книга-тренинг"

Будет ли конец света хеппи-эндом?

Граффити на стене вокзала

Не важно, пестуем ли мы свои драмы или вытеснили их напрочь, они продолжают влиять на нас каждый день. Чтобы ужиться с произошедшим, в момент, когда опасность уже миновала, нам необходимо поместить его в систему стереотипов после несложной обработки. Так событие обретает смысл.

Таким образом, вырабатывается умозаключение о себе и мире, призма, через которую мы будем рассматривать все последующие события и формировать свой жизненный сценарий. Неосознанно мы убедились, что для выживания нужно вести себя определенным образом. Если мы не прибегнем к этой стратегии, то умрем! Таково наше умозаключение, и никто не сможет убедить нас в его ошибочности – так мы защищаемся от разрушения.

В этом и проблема. Мы обобщили то, что не должно быть обобщено:

«Все мужчины опасны, их нужно избегать».

«Отец меня бросил, потому что я в принципе недостоин любви».

«Лучше быть тихим и не высовываться, тогда я не пострадаю».

«Быть талантливым и успешным – значит потерять всех, кого я люблю».

«Из-за моей шутки чуть не умер человек. Теперь я всю жизнь буду серьезен».

«Я больше никогда не дам себя в обиду, и все будут меня бояться».

«Я предатель и заслуживаю наказания…»

* * *

«До 7–8 лет я был открытым ребенком. Мне было жаль животных, которых убивали мои сверстники, а сверстников было немного, так как я жил за городом в военном городке. Дети эти в основном были из неблагополучных семей. И когда нас стали возить в школу в одной большой машине, где были только дети, начиналось самое страшное для меня время. Я явно отличался от них, мог говорить то, что думаю, и был чувствительным и добрым. Надо мной часто смеялись и издевались. Мне нельзя было сидеть на удобных местах – ребята меня сгоняли, а если я отказывался уступить им место, применяли силу. Помню, в первом классе я сел в эту машину в белой рубашке и с новым портфелем, а приехал с порванным портфелем и вырванными пуговицами. Они часто доводили меня до слез и истерик. Я их всех ненавидел. Меня называли девкой, если я плакал. Я был серьезным в сравнении с одним парнем, который строил из себя идиота, чтобы быть в центре внимания. Тогда я решил, что для того, чтобы быть в центре внимания и получать признание, нужно быть шутом. Когда мы переехали в город, я стал тоже строить из себя идиота и нашел в этом много полезного. Во-первых, надо мной все смеялись, и тем самым я получал внимание. Во-вторых, в этой позиции легко было скрыть свою “ничтожность” и “тупость”».

* * *

После драматического происшествия быть собой прежним страшно и потому недопустимо. Чтобы сохранить себя и защитить свою уязвимость, необходимо надеть маску. Под маской Дурачка надежнее всего скрыть стыд и унижение: все смеются, никто не воспринимает тебя всерьез, зато никто не угрожает. Можно отшучиваться, быть нелепым. Неказистый аутсайдер подбирает маску Умника – изощренного интеллектуала, книжного червя. Ничем не выдающаяся, мечтающая о признании посредственная девушка после пережитого отказа зарабатывает звание Удобной Душечки. Мать, скрывая, что сдала своего ребенка-инвалида в приют, становится Глубоко Верующей Праведницей.

* * *

«Мне было 11, а сестре 15. Как-то к нам прибежала ее встревоженная одноклассница, которая дружила с парнем. Они долго обсуждали, какой тот мерзавец, подонок и мразь. В действительности же парень сексуально созрел и устал целоваться вхолостую, а девчонки раздули такую трагедию! И я пришел к заключению, что к женщинам приставать нельзя, для них это жуть. С тех пор я боялся проявлять сексуальное влечение к девушкам, ухаживал как романтик, а дальше – ни-ни, чтобы не выглядеть последним мерзавцем. Сам замучился и нескольких подружек замучил. Наконец я таки замутил со своей одноклассницей, но испытывал невыносимое чувство вины. Думаю, та “трагедия”, разыгранная на моих глазах сестрой и ее подругой, помогла мне закупорить в себе мужские проявления. А я решил быть более “порядочным” и еще более “хорошим” мальчиком».

* * *

«Я выстраиваю жизнь так, что при наличии троих детей, мужа, друзей и просто товарищей чувствую томительное одиночество. Я постоянно в разных масках, и все вокруг общаются с ними, а не со мной. А “я настоящая” стою одиноко в стороне, и ко мне никто не подходит. Во мне будто два человека. Одна я – сильная, агрессивная, напористая, надменная, готовая к прыжку. А вторая я – трусливая, ранимая и слабая. Мы обе живем в одном доме. Хозяйка прячет в чулане под лестницей Слабую, та кидается на приближающихся к чулану. Снять все маски страшно – у масок хоть есть друзья и близкие. А если я их сниму, вдруг останусь одна?..»

* * *

«Чтобы не испытать страх публичного унижения, я выстраиваю агрессивный образ, резко двигаюсь и прячусь под различными масками. Каждый раз, пропуская шайбу, я чувствую стыд за свое бессилие, и этот стыд – публичный. Кажется, что о том, что в детстве во время игры в футбол надо мной издевались пацаны, знает весь мир. Я стоял на воротах, а мяч попадал мне в голову. Было больно, и я давился слезами, а они смеялись и еще сильней били мячом в лицо. Уйти из ворот я не мог – боялся, что будут считать слабаком, и оставался там до тех пор, пока хоть кто-то был на поле».

Теперь, чтобы свыкнуться с выбранными ролями, герои достают из сокровищницы свои козырные тузы, то есть красивые стороны своей личности, и размахивают ими перед носом у других: Дурачок проявляет смекалку и развивает чувство юмора. Душа Компании, скрывая страх быть отвергнутым и осмеянным, упражняется в остроумии, весьма обаятелен и щедр на комплименты. Душка помнит даты рождения всех коллег, совершенно бескорыстно готовит для них маленькие сюрпризы и не держит зла на тех, кто бессовестно использует ее. Отличница забивает свою память ненужными знаниями, чтобы доказать остальным, что не нуждается в дружбе. Праведница выполняет все религиозные предписания и углубленно изучает священные тексты. Удобная становится отличной хозяйкой. Супермен в качалке надувает мышцы и щеки. Дон Жуан щелкает как семечки девичьи сердца и упражняется в постели. Смазливая решает во что бы то ни стало вырваться из нищеты за счет своего тела.

Эти качества были выбраны случайно, по наитию, потому что «лежали сверху». Козырные карты – наши природные свойства. Они и так хороши, к ним у нас есть склонность, в них нет необходимости так уж сильно вкладываться. Достаточно лишь отточить их настолько, чтобы производить нужный эффект и пускать пыль в глаза. Но ни на грамм больше. Для наглядности рассмотрим несколько примеров, взятых из писем участников тренинга:

* * *

«Моя тема – беспощадный критик. У меня это впитанная в плоть и кровь внешняя оценка – не поймут, не оценят, не разглядят, будут пристрастны. Защитный механизм нашептывает: да, не разглядят, не поймут, но все потому, что глупы, слепы и ограничены. Я святая, а все – говно. Я промолчу, и никто не узнает, что я выпендриваюсь, показывая свои знания. Если я ошибусь, никто все равно не догадается, что я туплю и что мои знания не систематизированы. Боюсь показаться дурой, но проявляться по-другому не спешу. Самая частая фраза, которую повторял мой отец, – “все бабы дуры”. С одной стороны, доказывать обратное бесполезно. Задавят все равно – не интеллектом, так силой. А с другой стороны, дурой быть нельзя. Думаю, мой красный диплом, который я по´том и кровью заработала в МГУ, был в ту же копилку с табличкой “я чего-то стою”. Если вы по-другому не понимаете, то вот умные люди подтвердят, красная корочка – первая в рейтинге достоинств, и я достойна внимания и уважения! Кстати, в случае с папой это все равно не сработало. У него на меня были другие планы, а все остальное, как он считал, – от лукавого, моя блажь».

* * *

«В раннем детстве я был солнечным мальчиком, открытым, добрым и беззащитным. Переезд в Москву вызвал ощущение оторванности – от семьи, от друзей, к которым можно было бы обратиться за помощью. Так же я чувствовал себя и в школе.

Один из парней, местный альфа, регулярно со мной спорил, пытался задираться. Со мной это не особо проходило – более трех лет я занимался тейквондо. Единственное, чем удавалось пробить меня, – подколки и унижение.

В седьмом классе появился новый парень и начал утверждаться за мой счет. К нему присоединились даже те, кто раньше были моими друзьями. Я избегал школы, по нескольку недель симулировал болезни, чтобы не оказываться в этом аду. Папа говорил, что если их игнорировать, они отстанут. Но у меня не получалось.

Однажды другой парень на глазах у всего класса потрогал себя за яйца и прогладил этой рукой меня по лицу. Я с ним подрался, но унижение осталось.

Летом я поехал в лагерь. Там было бы довольно прикольно, если бы не два негодяя, которые сначала были моими приятелями, а потом стали мучителями. В момент одной из склок я оказался верхом на самом крутом из них двоих и начал бить его. Но удары были слишком мягкими, и меня подняли на смех. Я жил как в кошмарном сне! Тогда я решил стать по отношению к этим двум парням агрессивным. Моя обида и грубость оказались сильнее их кулаков и насмешек. Это сработало, и я начал использовать эту методику в школе и даже дома. Докапываться почти перестали, но друзей стало меньше. Зато появилось ощущение хоть какой-то защищенности. Вот я смотрю в зеркало, потом просматриваю видео, вспоминаю свои фотографии тех лет и вижу, как же исказился мой образ. Печально».

* * *

«Знакомлюсь с девушками на улице, веду себя нагло, говорю с ними о сексе. Странно, что многим нравится моя наглость и пошлость, с проявлением которой просыпается пугающая меня неуправляемая животная сексуальная агрессия. Я осознаю, что всю жизнь ищу себе жертв. Мне нравится втираться в доверие к тем девушкам, которые возражают мне и не сразу соглашаются, а потом бросать их, добившись близости. Я убегал от длительных отношений, потому что в них никого не нужно было уламывать. Мне больно и печально: несмотря на богатый опыт, я не знаком с глубокими чувствами. Программу эту я подхватил в 7–10 лет, когда старший товарищ втерся ко мне в доверие и уговорил меня заняться сексом, хоть я и не хотел. Это было противно. Теперь я делаю то же самое с девушками. Мне больно от осознания того, что я машина, которая действует по программе. Мне страшно так жить. Год назад ночью в парке, когда я занимался любовью с девушкой, двое неизвестных с палками напали на нас и сломали мне нос. Я мог остаться калекой или вообще умереть. Боюсь, что если я не начну жить по-другому, со мной может случиться что-то необратимое».

При выживании когнитивные способности подвергаются мощной атаке. Чтобы успокоиться, психика прибегает к способам защиты. Будто предохранитель, срабатывает спусковой механизм под названием проекция. Для происходящей бури внутри нас места недостаточно. Мы неосознанно концентрируем энергетический выхлоп, выстреливая стереотипами в окружающих: «ты нервный», «она сексуально озабочена», «он трус», «мама злая», «училка тупица», «у моего мужа комплекс неполноценности», «меня все ненавидят», «все богачи воры»…

Тот факт, что все наши суждения о других людях – проекции, мало кто осознает. Мы приписываем другим те свои качества, за которые сами не готовы взять ответственность. Если быть честным, то это не «сосед – хам», а я – скрытый сам от себя хам, но удобнее перенести это на него. Заявить «я хам» было бы корректно, но ведь никто не поймет! «Нормальные» люди так не общаются!

Стоит добавить, что мы часто прибегаем к проекциям в том случае, если мы в своих драмах застряли в эго-состоянии Ребенка[5]5
  Эрик Берн в «Транзактном анализе» выделяет три основных эго-состояния: родитель, ребенок и взрослый. «Родитель» – это эго-состояние с интериоризованными рационализированными нормами долженствований, требований и запретов. «Ребенок» – эго-состояние импульсивного, эмоционального реагирования со спонтанным (хотя оно может при этом варьировать – от беспомощного до протестующего) поведением. «Взрослый» – эго-состояние, которое воплощает в себе как бы объективную, рассудительную и вместе с тем эмпатическую, доброжелательную часть личности. – Прим. авт.


[Закрыть].

В раннем периоде развития мы слишком малы, а точнее – мало наше внутреннее потенциальное пространство. Дети не способны удерживать боль и секреты внутри, детское эго недостаточно развито. По мере взросления мы способны содержать в себе (контейнировать) информацию. Внутренняя зрелость дает возможность ответственно общаться, а не проецировать. Когда же из-за травм, полученных в нежном возрасте, наше потенциальное пространство «схлопывается», срабатывает пусковой механизм проекций. Если нет базового доверия, потенциальное пространство закрывается для собственного творчества и заполняется привнесенным извне и навязанным содержанием. Тогда человек идет по пути формирования ложного «Я».

По суждениям о жизни и людях вы легко сможете узнать травмированных с детства людей. Собственный механизм проекций распознать значительно труднее.

* * *

Могу для наглядности привести свой пример (Эв). В раннем детстве родители отдали меня в известный коллектив народных танцев. Идея сама по себе замечательная. Мне многое нравилось: занятия шесть раз в неделю, подружки, поездки на автобусе туда и обратно. Лишь необычайно требовательный и харизматичный руководитель, дьявольски талантливый, но совершенно нетерпимый, меня невзлюбил. О том, каково себя чувствовать козлом отпущения и аутсайдером, я узнала благодаря ему. На протяжении нескольких лет я была тем ребенком, на котором ему изменял педагогический талант. Он мог выставить меня перед группой и позорить, заставляя делать пируэты, от которых все хохотали. Неудивительно, ведь я сгорала со стыда, вся цепенела и двигалась как бревно. На сцену меня выпустили лишь два раза, все остальное время я торчала в одиночестве за кулисами, пока все танцевали. Раз за разом переживая унижение, я своим детским умом пришла к заключению, что «со мной не все в порядке». Позже я сформировала твердое намерение «больше никогда не давать себя в обиду». По мере взросления было решено, что если я не хочу переживать это снова, то нужно «отличаться, быть особенной, создавать впечатление». В ход пошли таланты и способности – все необходимое для того, чтобы блистать на сцене: юмор, артистичность, хорошая память, знание языков, умение петь… Из коллектива меня в конце концов выгнали, и я была счастлива. А дальше взращивала свои маски на другой ниве. Постепенно я выстроила свою жизнь так, чтобы полностью исключить возможность критики в свой адрес. И вот в моей жизни появился Марик – идентичная копия моего преподавателя танцев! Как бы случайно… Даже значение фамилии одно и то же, тот же возраст, фигура и темперамент – идеальный объект для проекций, вызванных душевными ранами. Он так же требователен ко мне, его тоже много, рядом с ним невозможно оставаться посредственностью и врать. Его образ – растворитель для фасадов и масок. Сейчас мы во многих ролях одновременно. Будучи партнером во всех сферах жизни, Марик стал моим корректирующим переживанием: основа нашей совместной жизни – любовь и принятие. Чтобы допустить эту любовь в свою жизнь и излечить паранойю, мне понадобился не один год. Я измучила его и себя подозрительностью и нападками. За каждым словом, даже не обращенным ко мне, я «слышала» презрение, критику и сарказм в свой адрес, что давало мне основания снова и снова переживать стыд, унижение и обиду. В 100 % случаев, когда это происходило в присутствии наблюдающей меня группы людей, я терпела неудачу. Естественной привычной реакцией с моей стороны было отдаление и закрытость, а также изрыгание нелицеприятных эпитетов в адрес Марика. Благодаря тому, что я открывала ему свою уязвимость, делилась сокровенным и оставалась эмоционально доступной, я сближалась с ним и наполнялась доверием. Немаловажным фактором «излечения» была его терпимость и готовность всецело меня поддерживать. Конечно, впереди еще километры пути: автоматические реакции сильны, а еще сильнее – мое уязвленное эго и привычка воевать.

* * *

Снова и снова мы создаем себе ситуацию экзамена – ищем и находим условия для повторного переживания боли, пытаясь справиться с ситуацией, в которой потерпели крах. Вот почему драмы повторяются. Сами того не ведая, мы приглашаем их в свою жизнь. Если бы не умозаключения о себе и мире, не «магические формулы победы» в коалиции со святой верой в их правоту, не было бы нужды возвращаться к драме. А так все идет по умолчанию: мы привлекаем события и людей, провоцирующих у нас шок.

Однако стоит нам научиться привносить в больные темы больше осознанности, интересоваться ими и узнавать о корнях, отбрасывать попытки что-то или кого-то изменить, исправить, мы перестаем быть автоматами. И появляется выбор. Ведь самая большая боль содержит в себе главный жизненный урок. Подробнее об этом мы поговорим в главе о жизненном предназначении.

За забором из защиты и компенсаций все мы – утонченные существа. Идя путем осознания, можно стать более чувствительными к боли друг друга и прийти к гораздо более глубокой близости и заботе.

Поскольку психологическая травма выходит за пределы привычного человеческого опыта, крайне важно дать ей название, придав хоть какую-то ясность. Мы рекомендуем дать конкретное название тому, что произошло. Смерть близкого – значит «смерть», а не абстрактная «потеря». Насилие – значит «насилие», а не «что-то нехорошее». Назвав вещи своими именами, мы принимаем их такими, какие они есть, и даем себе возможность с ними справиться.

Невероятно эффективно раз за разом пересказывать события, восстанавливать в памяти детали. Проговаривая свою историю и останавливаясь на отдельных ее аспектах, можно постепенно прожить те чувства, для проработки которых на момент травмы не было ни ресурсов, ни поддержки близких людей. Поскольку таких чувств немало, может потребоваться многократный пересказ. Важно, чтобы в этот момент рядом был кто-то, способный разделить переживания и оказать поддержку.

Можно заменить пересказ написанием истории, параллельно фиксируя возникающие сенсорно-эмоциональные реакции. Ощущение безмерной тревоги обычно обусловлено тем, что много чувств сцеплены в один клубок. Постепенно распутывая его, называйте конкретные чувства, которые удается выделить: страх, тревога, злость, грусть, обида, отвращение, ненависть, отчаяние. Необходимо дать себе достаточно времени на осознание и проживание каждого из них. Вы обнаружите, что тревога постепенно начнет уходить, а вместо нее появятся внутренние опоры: те самые чувства, после проживания которых вы обретаете больше ясности относительно произошедшей ситуации и того, какое влияние она оказала.

Проведите границу между прошлым и настоящим. Несмотря на то что травматические переживания продолжают вас преследовать, вы их уже пережили. Они – часть прошлого, на которое можно взглянуть из сегодняшнего дня, когда опасность уже миновала. У вас хватило сил однажды пережить это событие, а значит, вы сможете справиться и с его последствиями.

3. Эмоциональный менеджмент, или Как управлять тем, что не хочет подчиняться

80 % населения планеты страдает от депрессии, а остальные 20 % у них ее вызывают.

Расхожая шутка

Все мы без исключения – эмоциональные существа, такова наша природа. Бороться с ней – все равно что бороться с самим собой. На базе постулата, что мы несовершенны и с этим нужно бороться, выстроены целые бастионы морали, религий и философий. Сами того не осознавая, люди сжились с установкой, что нужно преодолевать, подавлять, ломать, вытеснять и бороться с немаленьким перечнем чувств и эмоциональных состояний. Заметьте: не знакомиться с чувствами, не дружить с ними, не интересоваться ими, не выражать их творчески, а именно бороться! Вот самый приблизительный перечень так называемых «внутренних врагов»: страх, гнев, обида, зависть, грусть, ревность, отчаяние, беспомощность, чувство утраты, апатия. Проявление этих состояний считается слабостью и порицается.

Вопреки расхожему заблуждению, «положительных» и «отрицательных чувств» не бывает, каждое уникально и неповторимо. Мы по-разному проживаем их в теле и относимся к этим переживаниям так, как относились в младенчестве, – нам либо «приятно», либо «больно». А выдумка относительно деления чувств на хорошие и плохие социально выгодна: мы запрещаем себе «плохие» чувства, чтобы не быть «плохими» мальчиками или девочками. Наряду с этим существует еще одно заблуждение, что чувства можно скрыть или завуалировать. Эмоциональное состояние написано на лицах, просвечивает в языке жестов и звучит в музыке голоса. Просто нужно промыть глаза и уши, и все сразу станет очевидно.

Мы называем одним и тем же словом не один десяток разных чувств и эмоций. Что мы зовем любовью? Родство душ, плотское влечение, желание сбежать от одиночества или все вместе? А за чувство обиды принимаем разочарование, ревность, страх, возмущение? И как распознаем чувства других – по поступкам, заверениям, интуитивно? Сколько разочарований несут взаимоотношения с людьми, потому что нет умения разбираться ни в своих чувствах, ни в чувствах других!

Не все знают, чем эмоция отличается от чувства. Диспуты специалистов на сей счет продолжаются, к консенсусу они не пришли и вряд ли придут когда-нибудь. Мы берем на себя труд внести некоторую ясность в этом вопросе.

Тонкая грань между этими двумя понятиями едва различима, но все-таки есть. Отчасти путаница возникла оттого, что изначально многие специалисты рассматривали эмоции как широкое понятие, включающее в себя и сами эмоции, и чувства, а также аффекты, стресс и настроение. Мы будем рассматривать эмоции и чувства как эмоциональные процессы.

Эмоции и чувства относятся к эмоциональной сфере. Эмоции – «тонкие материи». Они легки и быстро проходят, если их выразить. В случае же, когда им не предоставляется выход, они завладевают нами на иногда необозримый промежуток времени. Эмоции как атомы, а чувства – как молекулы, которые можно разложить на более простые составляющие: те же эмоции, две или больше, приправленные концепциями.

Эмоции возникают как реакция на ситуацию, они быстротечны и связаны с удовлетворением потребностей. Примеров эмоций много, вот некоторые: гнев, печаль, смущение, сексуальное возбуждение, страсть, радость, восторг, удивление, интерес…

Иная картина с чувствами – они более долгосрочны. На их формирование влияет наш жизненный опыт и окружающая действительность. Они связаны с ассоциациями с определенными предметами, ситуациями и людьми. Чувства еще называют высшими эмоциями, а также вторичными, так как они формируются на основе эмоций, сопряженных с объяснениями и концепциями: вина, горе, обида, ненависть, любовь…

Чтобы понять, чем чувства отличаются от эмоций, возьмем гнев. Гнев не расщепляется на более простые составляющие. Если выразить гнев, он исчезает. Аналогично с радостью. Радость – эмоция, которая состоит из самой себя. Полноценное проживание радости аннулирует ее.

Обида, к примеру, состоит из гнева. Мы разворачиваем гнев на себя, когда не способны дать отпор обидчику. Маленький ребенок обижается, когда взрослые в его восприятии поступают несправедливо. Но «на взрослых злиться нельзя», поэтому гнев, оставшись невыраженным, застревает в горле комом. Так рождается обида.

В профессиональной литературе стало нормой использование обоих терминов без различия. Чувства называются эмоциями, и наоборот. В этом мы не усматриваем особой проблемы и предпочитаем заострить внимание на том, какова цена их подавления. Об этом пойдет речь далее.

Видели ли вы животных, которым кто-то запретил выражать чувства? Даже дрессированные животные управляют своими действиями, но никак не чувствами! Чепуху про хорошие и плохие чувства придумали люди, этим тут же сделав себя несчастными.

Метод чувственного воспитания работает парадоксально: стоит запретить себе что-то переживать и «Ой! Я застрял». Нельзя чувствовать обиду? Отлично, я буду давить ее в своем теле: зажатые плечи, поверхностное дыхание, ком в горле, и как следствие – ангины, насморки и гаймориты. Запрещено злиться на авторитеты? Хорошо, боремся со злостью, пережимаем движение этой мощнейшей жизненной силы в тазу, на уровне диафрагмы, в груди. Наше тело послушно подстраивается: развиваются болезни почек, астма, бронхит, болезни желудка, аллергия и прочие неприятности.

Далее мы рассмотрим некоторые из «запретных чувств» подробнее. А пока предлагаем сделать два промежуточных упражнения.

Упражнение 1. Зайдите в метро или другое место с большим скоплением людей. Рассмотрите окружающих и предположите, в каком зацикленном эмоциональном состоянии находится каждый человек. Проанализируйте выражение лица, осанку, позу. Какое чувство кричит из этого образа?

Упражнение 2. Рассмотрите свои фотографии, сделанные в разные периоды жизни, так, будто вы никогда не видели этого человека. Какое эмоциональное настроение присуще каждому образу?