Текст книги "Победителей судят потомки"

Глава 5. Заговорщик в золотых погонах

Афанасий Романович влетел в дверь и, не утруждая себя расшаркиванием и объятиями, провозгласил:

– И как тебе это нравится?!

Совсем не нравится. Сначала вызывают для представления и отчета, затем без аудиенции отправляют в имение до особого распоряжения. Похоже, и с ним та же история. Сноровисто разливаю из графинчика заранее заготовленную водочку.

– Я не за этим сюда пришел, – возмущенно заявил он, опрокинув в горло и довольно крякнув.

– А зачем?

Он уселся на стул, положив ногу на ногу, и, непринужденно налив вторично, сказал:

– Не верю в твое показное равнодушие. Во дворце изучают прусские мундиры для реформы армии и скоро заставят Кавказскую армию маршировать, как на параде. А еще через годик выяснится, что шведы нас завоевали. Как тебе последний проект передать Финляндию под управление Стокгольма? – Он выпил и осмотрелся. – Закусить нет? Ну, мы не гордые, – откусывая от зачерствелой горбушки, заявил. – Зубы, правда, не очень. Хотя благодаря нынешним стоматологам жизнь стала значительно приятнее и веселее.

Демонстративно клацнул зубами и открыл рот в широкой улыбке. Действительно, и не разберешь где свои, а где чужие. Научились подбирать по цвету для лучшего вида. Теперь девушки от пожилых мужчин не так резво шарахаются.

– Вот за что я тебя уважаю, не любишь иностранцев, и французов с англичанами в первую очередь, а перенимать удачные находки не стесняешься.

А что делать, если после тридцати зуб заболел? Пришлось выдрать. И в процедуре приятного мало, и всерьез задумался о будущем. И пригодилось! Совсем гнилых не имею и к сладкому почти равнодушен. Видимо, потому и сохранил не меньше половины.

А тогда отправил к знаменитому Пьеру Фошару, изобретателю зубных протезов, в город Париж учеников для получения специфических знаний. Влетело в немалую сумму, но дело определенно того стоило. Тем более не за свой счет – за государственный. Запросто пробил предложение оплатить учебу. Беднякам эта радость не скоро понадобится, а люди солидные не прочь получить обслуживание в удобном кресле и без кузнечных щипцов в руках целителя. Фошар даже штифты изобрел, что выяснилось задним числом.

Действительно талантливый человек, заметно опередивший время. Кресло вместо стола и набор зеркал, позволяющий заглянуть в рот, самостоятельно изобрел. Как и идею сдачи экзаменов будущими светилами стоматологии. Никаких шуток. Те трое русских студентов, сюрприз – из Сиротского дома, и стали первыми профессорами в университетах. Отрабатывали в них вложенное, передавая знания помимо частной практики. Теперь уже сотни три специалистов российского происхождения имеется. Казалось бы, мало, а по данному показателю обогнали все страны Европы. Ну, наверное, не на душу населения, а по числу, и не все сразу, а по отдельности. Тоже недурственно.

– А потом раз – и сделаешь лучше. Отдельную специализацию для зубодеров придумал на медицинских факультетах. Я бы не сообразил. – Он покрутил головой и задумчиво уставился на графинчик.

Вторую порцию я не допил, и он такие вещи улавливал не хуже придворных. Вздохнул и, не предлагая, налил только себе.

– Знаешь про эту новомодную штучку с обезболиванием при удалении зуба? Без боли, надо же.

– Кокаин для местной анестезии, – сухо объяснил я. А куда было деваться, когда морфий в Германии повторили, пришлось искать другие пути для получения монопольных доходов и облегчения боли страждущим, – прошел апробацию в Институте России, как и хинин для лечения малярии. Давно не имею к нему отношения, но по-прежнему в курсе всех разработок и возможной пользы.

И это чистая правда. Сами по себе препараты нисколько не тайна, но даже в медицинских кругах немногие были в курсе. Все же в Европе эти растения, как и гевеи, не растут. Идеи вводить под кожу слабый раствор кокаина для снятия боли и использовать хинин на побережье Черного моря – мои. Нет, я помнил про разнос возбудителя комаром, но даже не подозревал, насколько распространена малярия на отвоеванных землях. Легко мог в свое время подцепить хоть на Тамани, с непредсказуемыми последствиями. Полно болот и ближе к Анапе. Счастье, что там в основном в холодную пору бывал. Не озаботиться на будущее не мог.

– Верю, – проникновенно сказал Давыдов, – и про то, что все знаешь, тоже. Меня в последнее время крайне интересует, откуда так быстро новости из-за границы узнаешь?

– Магазины с казенным хлебом для того и существуют, чтобы держать резерв на случай неурожая.

Ах как обидно было, когда отстранили! Фридрих в Пруссии удержался, но в Саксонии и Чехии люди сотнями умирали, да и в других немецких землях несладко было. Мы многое могли бы поиметь. И людей для заселения, и специалистов, готовых за мизер стараться. А император Дмитрий Глубокомысленный щедрым жестом российские запасы пруссакам передать изволил. Как же, лучший друг. Фридрих чужой монарх, и интересы собственного государства должны быть ближе всего!

– Так я не о том.

– А о чем?

– Не хочешь говорить, – сказал он без особой обиды. – Ладно. Тогда поговорим как фельдмаршал с фельдмаршалом.

Ну вообще. До сего дня упорно твердил, что мой потолок в качестве военного – командир дивизии. А тут такие речи…

– Силезская война закончилась с ничейным результатом. Если бы не «дипломатический переворот»… – Давыдов отчетливо заскрежетал починенными зубами.

На многих та история подействовала не хуже ушата холодной воды. Идет война, Россия посылает войска на помощь Австрии, и вдруг британцы разрывает союз с Марией-Терезией и идут на соглашение с Пруссией. Десятилетиями наработанные союзы разваливаются, причем Париж моментально входит в альянс с Веной. Для Петербурга отвратительный поворот. Наш недоброжелатель и турецкий советчик заключают договор о взаимопомощи, выбивая единственного союзника на южном направлении.

Допустим, австриякам деваться было особо некуда. Но для Петербурга случившееся оказалось неприятнейшим сюрпризом, тем более Стамбул крайне недоволен разделом Речи Посполитой. Российское высшее общество осталось в глубоком убеждении, что Англия испугалась столь быстрого и заметного усиления северного соседа, успевшего проглотить огромные территории. Ну и отсутствие у Анны желания воевать за чужие интересы, защищая Ганновер от французов, сыграло свою роль. Мирные переговоры продолжались почти год. В результате мы вынужденно оказались в одной связке с Австрией и Францией. Воевать со всей Европой невозможно, вот и пришлось идти на компромисс, чтобы сохранить уже завоеванное.

Фактически Англия заполучила всю Северную Америку до Миссисипи, Россия с Австрией поделили, как и собирались, Речь Посполитую. Вене достались Польша и Померания без свободного города Данцига, России – украинские, белорусско-литовские земли, под шумок и Курляндия, и Восточная Пруссия. Самой Пруссии – Силезия, из-за которой все началось. Фридрих вроде бы добился своего, забрав лакомый кусок под руку Берлина.

Кроме меня и Анны, недовольны результатами остались все. Особенно Франция. Хотя по правде говоря, Россия-то как раз и спасла положение, одним ударом прекратив грозившуюся перейти в многолетний кровавый конфликт неприятную свару. Тяжелая гиря в виде двух корпусов и поражения пруссаков подействовала на умы. Южные подразделения, выступившие на помощь Австрии, так и не встретились с врагом. Само присутствие русской армии помогло дипломатам.

Естественно, позднее последовал и второй раунд, доказав наглядно, что без Петербурга ничего хорошего не выйдет. Только Анна очень правильно использовала ситуацию для войны с Турцией, предоставив просвещенным европейцам полную свободу старательно месить друг друга. И закончилось это подтверждением прежних европейских границ. А мы в очередной раз прибрали к рукам чужое. Воистину стоять над схваткой и ждать до последнего – лучший рецепт обогащения. США в двадцатом веке не дадут соврать.

– Теперь у нас есть Дмитрий, подписывающий союз с Фридрихом. Мы отправимся воевать с австрийцами за совершенно ненужные нам земли, получив непременную войну на юге с Турцией.

– Это напрашивается, – согласился я. – Только графу ли Крымскому бояться сражений?

Занятно, но именно военные в высоких чинах чаще всего и не мечтают о сражениях. Уже накушались вдоволь, и подставляться – а счастье переменчиво – нет желания. Это молодым и горячим охота продвинуться и получить кусок славы. А Россия еще толком не переварила прошлые завоевания.

– А вот не надо этого, – хмуро заявил он, не поленившись хлопнуть еще одну порцию водки. – Там совсем другое было, не хуже меня знаешь. Когда убили Надир-хана, Персия и так вся сыпалась без нашей помощи. Туркмены нас просили принять в подданство и защитить. В Фарсе, Хорасане, Мерве, Хорезме и Хиве восстания. На Кавказе отбивались от персов и местами вышибли полностью. Все были счастливы принять помощь русских. Мы просто пришли и подобрали плохо лежащее. Вернули утраченное при Бироне.

Ну конечно, немец виноват. Давыдов и сам теперь искренне верит. Не зря я столько лет лозунги через газеты повторял. Помимо дагестанских и чеченских горцев почти всё на Кавказе до Батуми подгребли. Где, как в гнилой Гиляни, местные вассалы, где дающие калмыкам в войско людей туркмены, а в основном российская земля. Ереван, Баку, Тифлис, Тебриз, Астрабад после войны с Турцией за нами закреплены договором. Каспийское море нынче внутреннее для России.

Персы сами подставились бесконечной резней. Когда сосед слабеет, грех не вырвать из него кусок. Тем более богатый нефтью. Не сейчас, так позже пригодится. Может, через поколение и до моря дойдем, если османы не помешают. Никому сейчас Эмираты с Бахрейнами и Кувейтами не сдались, тем более государства эти еще не появились и в пустынях бродит две сотни верблюдов на полтысячи бедуинов.

– И если в Бухаре и Хиве платят дань калмыкам, так те по твоему приказу ходили завоевывать азиатские ханства.

Совершенно нечего взять оттуда сегодня, кроме опиума и хлопка. Только слишком далеко возить последний. Дешевле выходит пользоваться привозным от англичан. Потому нет смысла держать гарнизоны. Они вассалы калмыков, те соответственно вассалы России. Придет срок, и присоединим уже привычных голову нагибать. Да и занятие калмыкам. Пусть лучше там грабят и воюют. Через Волгу ходить не надо. Здесь теперь все наше.

– Ну с турками-то честно воевал. И помощников толковых вырастил. Чем Суворов Александр Васильевич плох?

Ну не удержался. Даже вопреки мнению отца отправил его командовать, как подрос. Тем более молодой Суворов сам хотел из интендантов в герои. Будущий генералиссимус пока себя особо не проявил, хотя, доброжелательно подталкиваемый в спину, рос в чинах потихоньку. Пока для него подходящей войны не случилось. Последняя давно была. Разве на Кавказе сражения? Так, наведение порядка и карательные экспедиции против горцев. Ничего, пускай опыта набирается. А заодно Кутузов.

Больше все равно имен выдающихся полководцев не помню. Багратионы с Волконскими намного позже воевали. Сейчас сущие дети, если родились. А проверить никак. У иных, вроде Муравьевых, эскадрон родственников. Кто из них в генералы вышел и на Сенатскую площадь в числе декабристов ходил – неизвестно. Михаил Илларионович оказался не столько военным, сколько администратором, и не прочь подольститься к начальству. Бойкий парнишка. Далеко пойдет.

А иностранцев недолюбливаю и, пока был в силе, затирал. Ничего не поделаешь. Сколько их ни корми, за границу смотрят. Сын графа Петра Петровича Ласси, на нашей службе генерал-майор, уехал в Австрию служить. Видимо, там к нему отнесутся лучше. Слава богу, уже своих полководцев воспитываем и в чужих не нуждаемся.

– Да всем хорош. Только сдается мне, ты нарочно в сторону уходишь. Все достижения, вместе взятые, не могут стереть из памяти даже один провал. А России предстоит в чужую игру войти. Не хочется видеть бессмысленно пролитую русскую кровь!

– Чего ты от меня хочешь? – устало спросил я. – Мы живем в империи, и мы ее подданные. Император высшая власть, не в Англии, чай.

– Ага! – торжествующе воскликнул Давыдов. – Думал! Так про Карла I вспомни!

Будь это кто другой, я уже звал бы слуг вязать провокатора и подлеца. Только слишком долго знаю старого вояку. Он нисколько не притворяется, да и не умеет. Не зря с таким трудом карьеру делал при впечатляющем опыте. Так и резал правду-матку всем подряд. Лично мне такие люди как раз по душе. От них хоть знаешь чего ждать, и они не улыбаются, ненавидя в душе и выжидая момент, пока споткнешься. Потому и тащил всегда за собой, поручая военные дела.

Вот только он же не удержится и дальше примется болтать. Рано или поздно найдутся добрые люди – заложат. За меньшую вину на плаху, случалось, ходили, а здесь попытка свержения монарха. Причем не липовая. Хорошо, что за дверью мои люди стоят. Проверенные. Никто не подслушивает.

– Поднять войска, – сказал я, и Афанасий довольно улыбнулся, – не проблема. Или, скажем так, не самая большая. Арестовать царскую особу? Ну допустим. А дальше что? Не станет он отречение подписывать, пытать примешься или сразу… – Я провел ребром ладони по горлу.

– Пытать – нет. А убить запросто, – не меняясь в лице, сказал он. – Причем сразу, не рассусоливая. Народу объяснить не проблема. Бывает, молодые люди внезапно помирают от апоплексического удара.

И главное, произнес длинное мудреное слово не запинаясь, явно хорошо обдумал.

Господи, ну почему нельзя Елену Датскую на престол посадить! И даже не ее – сына. Как бы все сложилось красиво! Кристиан VII психически ненормален, жена за него правит. Точнее, слушает подсказки Васьки Долгорукого, посла российского. Так замечательно дружат, что про наследника говорили – не от отца, а посланник России постарался. Вранье. Василий Михайлович к тому отношения не имеет. То Иван Леонтьевич Блок, лейб-хирург, помог лишенной ласки Елене Прекрасной в промежутках между просветительской и врачебной деятельностью.

Иные из полковых врачей умудряются высоко взлететь. Своевременно попался на глаза и под хорошую характеристику от директора Медицинской коллегии барона Черкасова, сменившего Кондоиди (уходят мои соратники в мир иной, знать бы, чем для меня закончится здешнее существование), поехал сопровождать невесту. Вот и насопутствовал. Дело, конечно, житейское, и наследственность дурная не передастся.

Ведь какая изумительная комбинация родится, если посадить сына Елены на российский престол: он наследник и датского трона. Уже вторая уния. А то и прямое объединение. Балтика целиком наша – русская. Даже сегодня союз плотен и оформлен договором о взаимопомощи. Если атакованной стороной оказывалась Россия, то Дания должна была в этом случае отправить ей в помощь двенадцать тысяч человек пехоты и эскадру из пятнадцати кораблей. Если же нападению подвергалась Дания, то Россия выставляла корпус в двадцать тысяч человек и эскадру из десяти линейных кораблей. А в новой ситуации…

Все портит закон о престолонаследии. Анна Карловна не завещание очередное оставила. Именно закон. Императорскую фамилию составляют император или императрица, их супруга или супруг, вдовствующая императрица (мать) и великие князья: сыновья и дочери здравствующего или умершего императора. При этом внуки, правнуки и дети брата и сестры рангом ниже и считаются обычными князьями, пусть и связанными родственными узами с правящей фамилией. Видимо, не хотелось ей включать в дворцовые захребетники чересчур много народу, и лишних отсекла заранее. Им положен при рождении денежный порядок. Солидный, и не больше. Даже земли разбазаривать запрещено.

Сама все написала, ни с кем не советуясь. Историю она хорошо выучила и про то, как выполняли прежние завещания, не забыла. Потому все изложено просто, четко и без любых двусмысленностей. Трон переходит по прямой линии. От старшего к младшему. Дальше у бездетных к брату или сестре либо к прямому потомку при их отсутствии. И плевать на пол родственника. Это должно было гарантировать стабильность власти и ее преемственность, безопасность самой императорской фамилии, сохранение за всеми ее членами соответствующего и определенного законом статуса.

Еще брак должен быть равным, что вычеркивает русских барышень и прекрасных юношей автоматически. Одновременно оговорен запрет на супруга императрицы с равными правами. Правит династия, а не человек со стороны, но, что любопытно, супруга императора таких ограничений не имеет. Неужели специально прописано, или ошиблась?

Когда-нибудь Наталья Дмитриевна станет царицей при очередном муже-консорте. И что, она не вспомнит отцовских убийц? Здесь выход лишь один – уничтожить всю семью. А жена с ребенком в чем виновны, если император не вышел приличным? Да и не отмыться потом. Это не про апоплексический удар сообщать. Кто же поверит в такую чушь, как массовая смерть по естественным причинам. Тем более в первый раз тяжело. А во второй раз свергать и убивать много проще. И не про революции речь. Внутридворцовые игры. Мина под саму государственность. Не для того я ее строил, чтобы смуту создавать своими руками. Пусть я уйду, но держава с законом сохранится.

– Давай так, – сказал я, поняв, что пауза затянулась. – Ты подождешь пять дней. Я все обдумаю и решу.

– Идет!

– Или да, или нет.

– Угу, – наливая снова нам обоим, подтвердил он.

– И ты будешь делать то, что я скажу!

– Нет другого выхода, ты сам знаешь, – уверенно припечатал Давыдов и, чокаясь, провозгласил: – За Россию!

– А пока, – выпив и поставив стаканчик, сказал я, – поживешь у меня. Все равно твои на Кавказе, дом пустой. Тебе же велено дожидаться аудиенции у государя?

Он утвердительно кивнул.

– Вот и ладно.

Главное, до срока никому не скажет о нашем разговоре. Для того здесь его и оставляю. Проще контролировать, и не пойдет к другим со столь занимательными предложениями. Не нужен мне шум и расследование в ближайшие дни абсолютно. Прекрасный и храбрый человек, хороший вояка, приличный администратор – многие годы на Кавказе и в Закавказье занимался размежеванием территорий, что всегда вызывает массу спорных вопросов. Племенная раздробленность, неопределенность в отношениях с неконтролируемыми горцами и нестабильность в Персии и Турции вынуждают постоянно крутиться, не имея возможности запрашивать Петербург. Всем замечателен, но не способен охватить положение дел на дальнюю перспективу.

За дверью зашумели, нагло мешая спокойным раздумьям. Потом хлопнула дверь, и ворвался младшенький. Смотрю я на своих сыновей и впадаю в изумление. Нет, не от того, что так и не привык к собственной внешности. Давно сросся с телом и не замечаю ничего странного в зеркале. Просто не успел оглянуться, а Юрке уже двадцать два, и он взрослый по понятиям окружающего мира. В сорок – сорок пять многие заканчивают карьеру и общественную жизнь, удаляясь в имение. Еще не старость, но хочется отдохнуть в семейном кругу. Да и здоровье, особенно у повоевавших, не всегда в порядке.

– Михаил Васильевич… – сказал извиняющимся тоном из-за спины красавца в мундире поручика-конногвардейца Зосима.

Я лишь отмахнулся. Уж как есть, пусть сам извиняется перед ожидающими. Достаточно долго я бывал в семье урывками, мало общаясь с сыновьями. Они и рождались обычно после моих наездов в столицу. К счастью, исправно и без трудностей, но вроде как случайно. Я лично ничего такого не планировал, и Стеша десяток отпрысков дарить не собиралась. Как свыше распорядились, так и вышло.

Дети росли без меня, и встречались мы в Петербурге пару раз в год, а летом, в промежутках между их учебой, в Киеве или где я в очередной раз болтался. В принципе ничего ужасного. Все так живут. Иные воюют по много лет подряд или еще с какими поручениями болтаются по заграницам, а дети с женой в поместье или в своем городском доме.

Нынешнее поколение дворян выросло иначе, в посещениях школ с гимназиями и чтении патриотической литературы. Они и думают не так, о чем неоднократно жаловались родители. Сам приложил руку и должен быть доволен, да не знаю, куда все это приведет. Хочется надеяться, не к очередным декабристам, призывающим к просвещению и не пожелавшим отпустить на волю собственных крепостных.

Ну это ладно. При всем оптимизме вернее всего не доживу. Но даже собственные дети и сегодня вгоняют меня в ступор. Иван пошел в Шляхетский корпус, закончил не из последних и с удовольствием отбыл в армию. Поскольку война и то малая у нас на Кавказе, попросился на линию. Не захотел стервец начинать с придворной должности камер-юнкера. При канцелярии императрицы можно было завести полезные знакомства. И тут мне было продемонстрировано ослиное упрямство. Он мечтал не у трона оттираться, а совершать подвиги. А то надоело ему, понимаете ли, выслушивать про великого отца. Захотелось своих деяний.

Отпустил. Хуже нет воспитывать задним числом. Решил, пусть самостоятельно шишки набивает. Даже просить не стал о протекции у того же Давыдова. Он и узнал о появлении нового офицера не сразу. Ничего. Сумел Иван Михайлович продвинуться. Не потому, что мой сын, хотя, естественно, все в курсе. Иногда это не помогает, а, напротив, мешает. Многие, особенно в гарнизонах, не особо любят сынков вельмож. Как-то он смог пройти по золотой середине между высокомерием и панибратством и доказать на деле – не для записи в формуляре прибыл. И счастья ему. Имеет характер и готов терпеть трудности – молодец.

Когда второй, Сашка, проявил не меньшее упрямство, я всерьез заподозрил – семейное. Кажется, за мной такое не числится, но гены, видимо, лучше знают. Михайло подсуропил. Только этот отнюдь не в армию рвался. В прямо противоположном направлении. Горный институт ему понадобился. По инженерной части возмечтал. И в девиз к моему дворянскому гербу Non solum armis – «Не только оружием» опять же тыкать принялся. Многие откровенно в спину ухмылялись. Не по-аристократически начинать с этой ступеньки. Опять же от царского дворца далече трудиться придется.

Я-то спокойнее отнесся. Промышленность, ее развитие – это моя вечная боль и мучения. Петр Алексеевич создавал заводы, не считаясь со стоимостью и затратами. Ему требовались пушки, ружья и железо прямо сейчас. В результате себестоимость продукции государственных предприятий намного превышала цену у частников. Причем буквально рядом работали на одних технологиях и с приписными трудягами. Пока война – никого особо расходы не трогают. Только уже при Анне Иоанновне вопрос подняли и без моих выкладок по экономике.

Из Саксонии выписали некоего Курта Александра Шемберга, где тот занимал пост главного распорядителя ведомства горного дела. В России он возглавил Генерал-берг-директорию. Ведомство под его началом приступило к пересмотру горного и промышленного законодательства. И пришло к выводу, очень знакомому мне по прежней жизни: лучше всего передать казенные заводы в руки частных предпринимателей. И естественно, Генерал-берг-директория в лице Шемберга настаивала на том, чтобы передачей предприятий занимался он лично, распределяя их по своему усмотрению.

Ну и всякое-разное по мелочи: предлагал назначить фиксированные цены вместо продажи по аукционным. Передача в вечную собственность, гарантии неприкосновенности имущества для владельца и право свободно распоряжаться своей собственностью. Очень прогрессивно, если бы по проекту не распределял самолично. Нормальная такая приватизация на пользу конкретным лицам. Потому что чиновники Генерал-берг-директории могли вступать в рудокопные компании и становиться владельцами заводов. Все настолько прозрачно, что и следователь без надобности.

В качестве поручителя благонадежности шустрого господина из Саксонии выступил Курляндский герцог. Естественно, быстренько пришли к компромиссу, закрыв глаза на кучу несуразностей. В двухнедельный срок возникает доклад комиссии, и высочайшая резолюция к нему «Об отдаче казенных заводов в содержание частным людям». Шемберг получил Горноблагодатные (у горы Благодатной) и иные заводы, сальный и китобойный промыслы. Был расторгнут выгодный для казны контракт с компанией Шифнера и Вульфа, и сбытом казенного железа за границей стал заниматься сам генерал-берг-директор. Еще и субсидии от государства поступили, как начинающему заводчику.

Торжество его оказалось недолгим. После прихода к власти Анны Карловны появилась разоблачительная статья по поводу всей той сомнительной истории. Да-да, я лично писал. А затем был пересмотр результатов приватизации. Вечное владение в России только на бумагах и сохраняется. Практически сразу создали ревизионную комиссию, и достаточно скоро появился приказ «Шемберга взять под караул и спрашивать, не утаил ли он где своих имений, или кому не роздал ли под образом займа, или каких сделок и в долги и в купечество, и кому именно, и когда, и сколько…»

Бирон в камере был предельно откровенен и даже поведал мне, насколько мало он имел со всей этой истории в качестве пайщика полученных Шембергом предприятий. Фактически просто не успел набить карманы. В конечном счете, отсидев добрых пять лет под следствием и в тюрьме, бывший генерал-берг-директор был освобожден и отпущен за границу лишь после того, как выплатил незаконно присвоенные двести тысяч рублей.

Карл Фохт, Иоганн Леман, штейгеры, то есть горные мастера, Иоганн Буртгарт, Кристиан Пушман, Иоганн Шаде и другие из нанятых им саксонских специалистов оказались честными профессионалами и продолжали работать. Может, и сам Шемберг не так уж был плох, просто попал в определенную ситуацию и не удержался. Деньги любят прилипать к рукам.

Вице-президентом, а затем и президентом восстановленной Берг-коллегии остался другой немец – Винцент Райзер. Заводы вновь перешли в руки государства, да вот работать они лучше от того не стали. И получающие разрешение на открытие новых предприятий частники дружно ныли, требуя приписать людей. Указ о свободном найме вольных их не устраивал.

Свой человек в Берг-коллегии мне нужен был позарез. Правильных знакомств я не имел и доверять всей этой братии мог постольку-поскольку. Василий Никитич Татищев, вновь ставший при новой власти генерал-бергмейстером очень себе на уме, пусть и работает достаточно честно. Так что я благословил Сашку на его мечты и пустил собственной дорогой.

Похоже, не прогадал. Уже после выпуска поехал сын на Урал, на строящийся новый завод на реке Иж, вблизи все той же Благодатной горы. Первоначально там собирались изготовлять железо и сталь. Приехавший новый начальник наладил выпуск холодного и огнестрельного оружия из изготовленной на месте стали. И что особенно приятно, не стал изображать самого умного, а через мое посредничество привлек для создания оружейного завода немецких, шведских и датских специалистов.

Совместными усилиями, но, что радует, под его личным руководством и, хочется надеяться, в результате моих лекций, изобрели специфическую машину для изготовления ружей. Обычно изготовленные вручную детали одного ружья не соответствовали по размерам деталям другого, да и никто не стремился к такой точности. Теперь для каждой детали изготовили лекало, игравшее ту же роль, что и выкройка для платья. Рабочий по шаблону вырезал из металла части. Металлическая пластина крепилась на верстаке, модель накладывалась на пластину сверху, и режущий инструмент двигался по очертаниям лекала. Обычно в таких целях употреблялся резец, но тот требовал от рабочего специальных навыков. Сейчас использовали железное колесо с зубцами по краям, напоминавшее шестерню.

Грань каждого зубца была слегка изогнута, заточена и закалена. При вращении колеса они поочередно вступали в работу. Каждый действовал как резец. Все зубцы вгрызались в металл с одинаковой силой, поэтому колесо обладало свойством ровно разрезать металл. Для этой операции от рабочих не требовалось высокого мастерства или особых навыков, то есть была применена техника массового производства. Все тот же мой вечный конвейер, опробованный еще на производстве обычных иголок.

Деталей различных много, и почти пять лет шли практические исправления, пока родился первый фрезерный станок, действительно заслуживающий этого названия. Он имел многолезвийный режущий диск и подвижный стол, приводившийся в движение при помощи червячной передачи. Заказ на пятнадцать тысяч ружей был выполнен в два года, а качество после проверки оказалось такое, что Сашка орден отхватил и карт-бланш на любые механизмы. Тут и протекция не понадобилась – о человеке судят по его делам.

– Какое право имеет эта узкоглазая рожа меня к вам не пускать?! – возмутился Юрка.

Зосима из калмыков, и лицо натурально не русское. Подарил мне когда-то хан неизвестно зачем мальчишку. Реально не зная, куда приспособить, я отправил его учиться и в один прекрасный день обнаружил под дверью двадцатилетнего выпускника университета. Господин Шалимов освоил в кратчайшие сроки все науки, с его точки зрения полезные, и прибыл для дальнейшего прохождения службы. Я слегка обалдел. Из смутно помнящегося полуголого ребенка-степняка превратился в эдакого интеллигента конца двадцатого века. Не по внешнему виду, на казенный кошт не зажируешь, по взгляду и мироощущению.

Принял его на работу в личную канцелярию согласно просьбе, несколько недоумевая, зачем это ему. Со временем понял. Интель, он и есть интель. В нашем мире действуют законы джунглей: есть хищники, которые охотятся и убивают, и есть множество тех, кто выживает за счет охоты других (гиены, стервятники). Это не в обиду, просто не хватает сил или честолюбия. Они не подличают, не заискивают, всячески стремятся не утрачивать достоинства, не считая нужным работать локтями. Их вполне устраивает роль исполнителя, и к власти не рвутся.

И притом нельзя сказать – всепрощенец. Доводить не рекомендуется. Может и взорваться. Я абсолютно не верю в религии добра с миром вообще и буддизм в частности. Помнится, в моем прежнем мире у японцев и тайваньцев враждебные партии прямо в парламенте дрались. Не каждый день, но случалось. А уж самураи чего стоили! Проверить остроту меча на прохожем – не задумываясь. Вкусить мяса животного? Ужасно и отвратительно. Замечательно совмещается.

Человеку душевного утешения мало. Ему подавай удобство и комфорт. Потому и религия не превращает его в идеальное существо. По крайней мере массово. И не важна вера для начальства. Сумеешь умника правильно оценить и держать при себе – много пользы получишь. Долгие годы Зосима находился рядом и стал моим личным секретарем. Между прочим, две тысячи рублей годового жалованья на всем готовом не каждый имеет. Как и чин статского советника с дворянством.