Текст книги "Дороги в неизвестность (сборник)"

– Вот так приблизительно, – всплывая из воспоминаний, сказал я друзьям. Судя по всему, они и заметить ничего не успели. Так, маленькая заминка в длинном монологе. – А кроме Народа есть еще на континенте… – Держа паузу, я взял рюмку, в очередной раз выпил и начал обстоятельно закусывать.

– … большой сюрприз, – насмешливо завершил за меня Рафик.

– Во! Именно так. Большой сюрприз для людей в Зоне. Народ живет на равнинах. На них можно попасть, если идти через леса от нас на запад. А в лесах проживают наши знакомые орки. А на самом западе, перед морем, огромные горы ограничивают равнину. И там квартируют… – я опять сделал паузу.

– … гномы! – радостно сообщил Рафик.

– Молодец.

– Что, правда? – недоверчиво спросила Лена.

– Правда, правда. И самое интересное, что они тоже искусственно выведены этими самыми Ушедшими. С виду точь-в-точь как наши знакомые, но живут, в лучшем случае, в Средневековье. Лесные орки вообще ничего похожего на большое государство не имеют, так, мелкие княжества. Занимаются охотой, собирательством, рыболовством, отчасти земледелием. Почти всё делают из дерева или глины. Железо отвратительного качества, и его мало. Зато маги там попадаются могучие – это да. Гномы, те еще в давние времена заселили древние бомбоубежища в горах и кое-что из технологии сохранили. Но там жизнь очень бедная. В горах поля не распашешь, а на равнины их Народ не пускает.

– А эльфы? – напряженно спросил Рафик.

– А вот с этим облом. Судя по описанию, ничего подходящего пауки не знают. Или с другого континента или потомки выживших людей. Тогда остальные, получается, у них в услужении. А про их замечательные обычаи я очень поверхностно рассказал. Собственно, ничего толком я про наших эльфов и не знаю, надо на них вблизи знающему человеку посмотреть. Очень пауков они заинтересовали – их возможности и желания.

– И пошел Леха в разведку… – пробормотал Рафик, кивнув в сторону двери.

– Ага, – радостно сказал я. – Каждому свое. Я займусь разными интересными торговыми делами, а Черепаха осторожно посмотрит. Без всякого криминала и скандала. Поэтому я очень надеюсь, что вы не будете пересказывать другим все, что я тут наболтал. Информация – вещь очень ценная и больших денег стоит. Посвящать лишних людей в подробности нам ни к чему. Побродил по Дикому полю и вернулся с наваром. Много разного притащил. – Я подмигнул. – Так что для начала требуется ее легализация. Вот, скажем, некая семейка ушла очень давно из Зоны, дети у них родились… А возможность получить жизняк имеется?

Рафик с Леной переглянулись.

– Не думаю, что с этим проблемы будут, – осторожно сказал Рафик, – но надо на всякий случай легенду поправдоподобнее придумать. Даже не придумать, а подогнать под факты: кто уходил, когда. Фиг его знает, может, у них учет имеется.

– Мда, – я задумчиво посмотрел в потолок. – В идеале мне надо большую семейку обжизнячить. На сегодняшний день сто пятьдесят два экземпляра, а тащить их сюда всех нет ни возможности, ни желания…

Рафик изумленно присвистнул.

– Сколько, сколько?

– А что? Я вам не какой-то там паршивый рейдер, а большой начальник, – гордо заявил я. – У меня Клан. Большинству это ни к чему, но некоторые должны иметь самостоятельный выход на Зону – мало ли что случится. Не сразу, конечно, обжиться надо и притереться. База нужна, – пояснил я. – И еще раз разлил по стаканам. – Ну, по последней, уже темнеет. Электричества в идее сети в Нахаловке по-прежнему нет? Подзаряжаете приборы от аккумуляторов и дизеля. Это хорошо… Еще немного и спать…

Мы в очередной раз выпили за всеобщее здоровье. Лена изрядно раскраснелась, хотя только пригубила. Рафик, судя по преувеличенно четким движениям, тоже догнал. На меня практически не действовало. Организм принимал излишки алкоголя за яд и исправно с ним боролся. «Теперь и с друзьями толком не отметишь, – с тоской подумал я. – Остается единственное – с врагами пить, пока лишнего болтать не начнут».

– А жизняк с покойника можно достать? – спросил я.

– И как ты его используешь? Он же только на хозяина работает…

– Информация, которая стоит очень больших денег, – серьезно сказал я. – Лучше ее сразу забыть или застрелиться, чтобы не проговориться. Можно перенастроить на другого владельца. Очень сложно, но возможно, собственно, это не великая тайна, просто никому не требуется. Даже если найдешь специалиста, согласного это сделать, он за работу и риск попросит столько, что меньше чем миллионера не имеет смысла брать. А у таких обязательно будут наследники, которые заинтересуются, куда деньги подевались. А еще жизняк может работать маячком. По нему можно отследить, где находится владелец. Этим, естественно, никто не занимается, кроме экстренных случаев, но, при желании, идет сигнал и он срабатывает. То есть пропавшего или преступника можно найти без проблем, если знаешь имя. Если нам этого не говорят сразу, значит, эльфы это держат для себя.

– Про это лучше всего с Кулаком поговорить. Сам думай, что ему можно знать, а что нет. Похоже, ты пришел, чтобы мы не заскучали зимой.

– Это точно! Со мной не заскучаешь. Знаете, что нужно индейцам в первую очередь?

– Водка, – серьезно ответила Лена.

– Хорошая мысль, но неправильная. В первую очередь им нужно оружие. Много оружия, и они готовы меняться на очень интересные Вещи.

– Стоп, – резко сказал Рафик. – А потом они с нашим оружием до нас не доберутся? Американцы на собственном опыте проверили, что огнестрел индейцам в руки давать вредно для здоровья.

– Тебе как, честно или чтобы успокоить? Ладно, буду честным. Я не настолько умный, чтобы знать последствия на десятки лет вперед. Могу только рассказать, как я это вижу. Во-первых, чтобы добраться сюда, надо пройти через леса орков и места, в которые сами орки боятся соваться. Это несколько тысяч километров по прямой. Я пришел совсем другой дорогой, и в ближайшее время по ней, кроме меня, ходить никто не сможет. Мне бы очень не хотелось, чтобы это ушло за пределы этой комнаты, – я замялся и прищелкнул пальцами, – это последствия моей мечености. Я могу сделать проход вроде того, по которому мы сюда попали.

Лена открыла рот и уставилась на меня. Рафик подался вперед, навалившись на стол.

– Нет, – отрицательно помотал я головой. – Только в пределах планеты, и только в хорошо знакомые мне места, и еще не из любой точки. Нужен энергетический узел вроде тех, что в аномалиях бывают. Так что прямого контакта не будет еще очень долго. Во-вторых, я вовсе не собираюсь снабжать весь Народ и работать на него. Я вам пытался объяснить – там постоянно воюют друг с другом, и у меня не сложились отношения с очень многими. Мой Клан – это такое сборище происходящих из самых разных племен и родов, которые признали меня своим вожаком просто потому, что это для них единственный выход. Может, не единственный, – задумчиво поправился, – но лучший. На новом месте они получили массу возможностей показать себя. Я изначально не принадлежу ни к одному племени, но всеми признан, как один из Народа. Хочешь быть таким, как все, изволь выполнять мои указания. Если очень упрощать – они получили крышу. Мой интерес в том, чтобы Клан окреп и его боялись тронуть. Если для этого надо будет применить пулеметы – я это сделаю. Совесть меня мучить не станет. Понимаете, иерархия в племени – не пустые слова. Она действует в обе стороны. Каждый поклявшийся мне в верности обязан выполнить мое самое идиотское распоряжение, но он ждет от меня защиты. А если я не смог защитить, то мести. Вот два месяца назад я положил троих своих, догоняя убийц одного. Последние патроны истратил. Берег их, берег на крайний случай, вот он и пришел. По-другому не получалось. Вы про вампиров слышали? – Я усмехнулся, глядя на недоверчивые лица. – Вижу, что слышали, да не очень-то верили. Есть они, и лучше с ними не встречаться. Были бы у меня патроны, намного легче бы все прошло. В рукопашной они любого Шварценеггера уделают.

Они уже четвертый час ждали. Сломанная Стрела, единственный, кто хорошо знал здешние места, утверждал, что другого водопоя нет на сутки пути, и вампиры обязательно завернут сюда. Идти по следу было не только бесполезно – шансов догнать мало, бегали кровососы не хуже лошадей, – но и опасно. Твари любили сделать круг и выйти в спину преследователям.

Мы – это четверо первых попавшихся молодых, оказавшихся под рукой, когда нашли обескровленное тело, и я.

Сломанная Стрела – кошак девятнадцати лет. Единственный уцелевший после разгрома семьи и пошедший за мной, когда понял, что, уйдя в другую семью, он станет одним из младших, а здесь его знания пригодятся. Неизвестно, какой он был раньше, до гибели родичей, но теперь постоянно угрюмо молчал и старался быть полезным во всем.

Вороненок – рысь семнадцати лет. Девчонка с изрядным прибабахом, так что сумела достать всю свою семью. Основная идея, крутившаяся у нее в голове: рыси должны жить не на равнинах, а в лесах. Понять такой закидон семья не могла, и нормальной жизни у рыси никогда бы не было. Она с детства ходила в степь практически в одиночку, имела на счету несколько украденных лошадей и одного убитого в поединке врага. Уважения это ей в роще не добавило, и как только она услышала, что Клан селится на границе леса, моментально прискакала.

Теплый Дождь – примат пятнадцати лет. Его привела Койот. Был он ей какой-то дальний родственник. Очень спокойный парень, большой специалист по резьбе по дереву. Впрочем, драться он тоже умел, как любой из оборотней, но непривычно мал и слаб, если сравнивать со сверстниками, поэтому и не прижился в семье. С глазу на глаз он мне с жаром доказывал, что умение создавать красоту не менее важно, чем умение убивать. При других помалкивал – его бы просто не поняли. В другой ситуации я бы его никогда не взял в подобный поход, но не было выхода.

И Черепаха. Как последний довод. Паук она очень сильный, но как раз сейчас применять ее умения и нельзя было. Вампиры это дело прекрасно чувствовали, хотя сами полагались на силу и скорость и ничем таким не пользовались. Но искать их при помощи Черепахи, значит, заранее предупредить о своем присутствии.

Вот все четверо просто лежали в засаде и ждали, надеясь, что Сломанная Стрела не ошибся. Все это умели прекрасно, умение ждать и незаметно подкрадываться – основное умение хищника, а детей оборотней такому учат с детства. Я тоже имел соответствующий навык еще с армии. Снайпер без терпения – это покойник.

Солнце уже начало клониться к закату, Вороненок шевельнулась и быстро сделала жест, предупреждая об опасности. Язык жестов в боевых условиях абсолютно одинаковый для всех видов. Я насторожился и увидел в направлении, куда она показывала, два силуэта. Они вышли совсем не с той стороны, откуда мы ждали, и сейчас внимательно осматривали местность.

Очень медленно, чтобы не выдать себя, я повернулся и навел ствол верной эсвэдэшки на голову заднего. Договоренность была заранее: первый выстрел мой, остальные ждут. Расстояние не больше двухсот метров, и в оптический прицел прекрасно видно, как поворачивается голова вампира, изучая местность. На такой дистанции промахнуться было невозможно – и пуля, войдя в висок, снесла половину черепа.

Передний вампир мгновенно развернулся и, бросив взгляд на убитого товарища, потерял секунду, видимо соображая, что случилось, и только потом метнулся в сторону. Я успел, хотя вторая пуля попала не в голову, а в грудь. Практически сразу выстрелил в уже падающего, пытаясь добить. Больше патронов не было. В дальнейшем винтовку можно использовать только в качестве дубинки.

Из оврага показались лошади, подгоняемые Теплым Дождем. Все дружно попрыгали на них и понеслись к телам. Вампира так просто не убить – для гарантии нужно отсечь голову. Пока я принял своего коня, вскочил в седло и поскакал, вся команда дружно унеслась вперед. Первой к вампирам приблизилась Вороненок и прямо с коня прыгнула, взмахнув саблей. Второй вампир, несмотря на дыру в груди и еще одну в животе, вовсе не собирался умирать, и с диким визгом ударил так, что Вороненок улетела в ближайшие кусты. Трое остальных сгрудились вокруг раненого вампира и одновременно начали рубить на части, с криками и хэканьем.

Я уже был в нескольких метрах, когда сбоку на меня выскочил еще один вампир, на бегу ударил и, не останавливаясь, метнулся к остальным. Лошадь подо мной совсем по-человечески закричала от боли, заваливаясь на бок, так что я едва успел выдернуть ногу из стремени, но вместо прыжка неловко свалился на землю. Удар вампира пришелся по левой ноге, размозжив колено, и дальше пробил бок коня. Кровь из разорванного брюха залила меня с головы до ног, а из дыры еще и лезли скользкие кишки. Конь бился в агонии, и пришлось поспешно откатиться, чтобы не попасть под копыта.

Подвывая от боли, которую я не смог полностью отключить, встал и прыгнул на здоровой ноге вперед. За те секунды, что я не видел происходящего, на ногах уже не осталось никого, кроме вампира. Стоя спиной ко мне, тот нагнулся и вцепился в горло одному из оборотней. Я со всей силы ударил его под левую лопатку палашом, пробивая тело насквозь. Вампир медленно начал вставать, а я, повиснув всей тяжестью тела на клинке, буквально разрезал его изнутри, давя вниз. Вампир рванулся так, что руки не выдержали, и я, выпустив рукоятку, отлетел в сторону. Тварь повернулась, и я увидел торчащее между двух женских грудей лезвие палаша, залитую кровью искаженную болью морду с торчащими клыками и жутко горящие красные глаза. Я уже приготовился умереть, но в этот момент по ступне вампира ударила сабля. Может быть, это была просто последняя капля, но его ноги подломились и вампир упал. Рядом поднялась на колени Черепаха и одним движением отсекла ему голову. Девушка еще мгновение смотрела, а потом тоже завалилась на землю.

Даже не пытаясь встать, я подполз к ней и проверил состояние. Кроме сломанных ребер и левой стороны лица, от удара похожей цветом на спелый баклажан, ничего не обнаружил. Всякую мелочь вроде сотрясения мозга и отбитых внутренностей она вполне способна излечить сама, когда очнется, да и регенерация у оборотней жуткая, поэтому оставил ее лежать и проверил остальных. С ними обстояло хуже. У Теплого Дождя вырвано горло – это именно он лежал, когда я добрался до вампира, сосущего кровь.

Сломанная Стрела не имел головы – она просто была оторвана, а не отрезана. Некоторое время я сидел и тупо размышлял, какая сила для этого нужна, потом подполз к погибшей лошади и, мысленно извинившись перед ней, стал отрезать куски и торопливо есть. Мне совершенно не улыбалось остаться без ноги, а это было гораздо лучше, чем ломти сухого вяленого мяса, которые мы везли с собой.

Минут через десять я вспомнил, что не видел Вороненка. Подволакивая ногу, все так же ползком отправился в кусты, куда она упала в самом начале. Можно было и не торопиться – она тоже была мертва. Грудь была проломлена так, что наружу торчали обломки ребер. Даже оборотень не может выжить после таких ран. Что-то мне не понравилось в этой сцене и, продолжая жевать сырую конину, я еще раз внимательно осмотрелся. Через несколько минут дошло. Она лежала так, как никогда бы не упала от первого удара. Да и не в грудь тварь била – я достаточно близко находился, чтобы увидеть, что Вороненок, уклоняясь, получила пинок в бок.

Я увидел, что в руке она сжимала обломок сабли. Похоже, третий вампир не кинулся сразу ко мне, а занялся сначала ею. Я опять задумался, какой силой надо обладать, чтобы сломать сталь и пробить грудь. Встречаться вблизи с такими тварями совсем не хотелось. Лучше всего издалека, а еще лучше знакомиться с ними через прицел крупнокалиберного пулемета.

Оборотни не хоронят своих мертвецов. Считается, что, беря у природы ровно столько, чтобы она не оскудела, надо и возвращать ей. Если тела съедят животные – это прекрасно. Все, что взято, вернулось назад. Мы едим, и нас едят – круговорот жизни. Но сказать последнее напутствие я обязан, даже если некому услышать. Это проявление уважения.

– Ты была воином и тебе нечего стыдиться. Рыси узнают, как храбро ты сражалась, – заговорил я. Никогда не был религиозным и ни одной молитвы толком не знал, но тут другое дело. Живешь по законам Клана – не только требуй их выполнения от других, но в первую очередь выполняй их сам. Ты пример, даже если тебя не слышат. А ложь многие оборотни чуют носом, так что проще сказать все, что положено, даже без свидетелей, чем потом краснеть. – Я отомстил за тебя, и долгов больше нет. Ты можешь снова родиться в своем племени, но я бы хотел видеть тебя в новом рождении у себя в Клане. Такие, как ты, ему нужны.

У оборотней не было религии с богами, надзирающими за ними, или богами, отвечающими на просьбы. Они верили в покровителей-предков и переселение душ, которое было, как вся их жизнь, обставлено определенными условиями. Одним из основных считалась необходимость уничтожения убийцы, хотя это и не обязательно. Был вариант, когда месть свершалась более сложным способом. Захватить в плен несколько противников из рода убийцы и заставить их работать на семью погибшего, к примеру. Считалось, что это даже более приятно душе. Тогда она может вновь вернуться в новорожденного. При фактически постоянной численности – очень практично. Но за душой сохранялась свобода выбора. Она могла захотеть вселиться в ребенка из другого племени.

Я, по-прежнему не пытаясь встать, дополз до остальных и, попрощавшись с ними, выбил клыки у всех трех вампиров, еще раз убедившись, что они все женского пола. Потом отволок Черепаху к убитой лошади и туго перевязал ей грудь, достав полотно из седельной сумки. Ворочать конягу, чтобы достать из-под ее тела припасы, у меня здоровья сейчас не было, и я просто разрезал в сумке боковину, чтобы достать необходимое.

Запалил костер, снова съел несколько кусков конины и, вогнав себя в транс, наконец приступил к полноценному лечению. Ближе к ночи ко мне собрались остальные кони, опасавшиеся нескольких гиен, устроивших трапезу из убитых. Звуки доносились донельзя противные и, выходя из самогипноза, чтобы съесть очередной кусок для поддержания сил и ускорения лечения, я иногда кидал в их сторону камни и орал. Помогало не сильно. Затихнув на короткое время, они снова начинали грызню между собой.

Утром я осторожно встал на ногу и, убедившись, что она практически в порядке, отогнал коней к воде. Там разделся и долго с наслаждением отмывался от крови и остальной гадости, которой был заляпан с головы до ног. Все это время я держал под рукой палаш и, даже раздевшись полностью, надел ножны на голое тело. За полтора года я прилично научился стрелять из лука, но так и не стал считать его правильным оружием. Не то воспитание. Тем не менее, лук со стрелами лежали рядом, и я все время настороженно прислушивался. В степи иначе нельзя – желающие отобрать добро всегда найдутся, а если грохнуть лично меня, то еще и изрядное уважение заработать можно.

Вернувшись к костру, я с облегчением увидел, что Черепаха сидит.

– Где клыки? – были первые ее слова.

Стараясь не тревожить ногу, я сел рядом.

– Не волнуйся, – сказал, усмехаясь, – уж это-то я знаю. Одна за тобой. Подвиг твой известен, награда найдет героя. Рассказ о поступке тоже.

Она не поняла, но иронию уловила и попыталась обиженно надуться. Получилось плохо. За ночь опухоль на лице спала, но вся левая сторона была затейливо раскрашена во все цвета радуги.

– Что смешного-то? Трое за троих, и одну мы сумели убить вдвоем, в рукопашной, оставшись в живых. Такого и старики не помнят.

– А предупредить, на что они способны?

– А прочитать Справочник? – запальчиво заорала Черепашка. – Ой, – застонала она тут же, схватившись за голову.

– Кушать будешь? – миролюбиво спросил я.

– Бульончику бы мне мясного, – тоскливо сказала Черепаха, – только боюсь, все наружу пойдет. Голова кружится и тошнит. Явно имеется сотрясение мозга. Попить дай.

Я достал обычную флягу, наполненную чистой водой, и, осторожно поддерживая ее голову, дал напиться.

– В вашем гребаном Справочнике написано так: «Разумный гуманоид, очень быстрый и сильный. Магических способностей нет, но искать таким способом опасно, поиск ощущает и может напасть первым». Ну, там еще про размножение, но понять, что они так опасны, невозможно. Знал бы, чем кончится, не стал бы догонять.

– Дурак, – кривясь и продолжая держаться за голову, сказала Черепаха. – Нельзя по-другому. Спустить им один раз, придут по знакомому следу еще раз. И будут приходить снова и снова. А тебе нельзя слабину давать. Не смог спасти – отомсти. Мы живем так и по-другому не умеем. Хочешь сохранить Клан, семью, род, вид – каждый должен быть готов умереть за них. Кто боится, пусть жрет объедки и терпит побои от всех подряд. Нам нельзя быть слабыми – на нас весь Народ смотрит и оценивает. Еще придут проверять нас на прочность не один раз. Не те, так другие. Только так, и жизнь одного не имеет значения, когда на кону стоит Клан. Я полежу, – совсем другим тоном пробурчала она, – может, завтра сможем ехать.

– А носилки сделать? Лошадей много.

– Нет! Ничего страшного, нужно только время.

«Ну да, – подумал я, – въехать в рощу на носилках. Героиня должна выглядеть соответствующим образом и триумфально раскланиваться, держа в высоко поднятой руке клыки, чтобы все видели и потом рассказывали годами».

– А про Справочник ты меня срезал, – неожиданно донеслось от Черепахи. – Естественно, там только самые общие сведения про опасных животных и хищников. Но нам с детства рассказывают истории про охоту и Войну. Я иногда забываю, что ты не из наших и многое просто не слышал. Глупо, надо подумать, что ты там упустил в знаниях.

Я с испугом подумал, что количество времени, уходящего на воспитательный процесс, который у меня и так сидел в печенках, теперь удвоится.

– Не жалей ребят. Они знали, на что шли, и знали, что шансов остаться живыми очень мало. Я ведь третью вампиршу не чувствовала до самого последнего момента, и мы с самого начала были уверены, что их только две. Если бы не ты, пришлось бы стрелять из луков с гораздо более близкого расстояния, и они могли нас засечь. Тогда вообще неизвестно, как повернулось бы. Она помолчала, наблюдая, как я поставил греться котелок с водой на огонь и достал мясной порошок из седельной сумки.

– Сейчас закипит и будет тебе бульон, так и проверим. Если есть не сможешь, поедешь на носилках. Специально палки тащили из рощи.

– А знаешь, – неожиданно сказала Черепаха, – страшное это оружие твоя винтовка. Я ведь умом прекрасно понимала, как далеко она бьет и что в результате, но увидела на практике и совсем другое впечатление. Это все равно, что читать Справочник, а потом воочию увидеть, что такое вампир в бою. Против Народа такое применять нельзя – нечестно, но почему не использовать против чужаков?

Я закончил рассказывать ту страшную историю с вампирами, откинулся на спинку стула и постарался расслабиться. Пока рассказывал, совершенно непроизвольно организм отреагировал на злость и начал подготовку к перекидыванию. Недаром Черепаха все время нудила про необходимость постоянного контроля.

– Да, так вот, – продолжил я спокойно, – белые сами были виноваты в том, что произошло. Им нужна была земля и то, что в ней. Золото, серебро и прочие природные богатства. У нас тут совсем другая ситуация. Пока люди из Зоны выберутся и так размножатся, что им земли хватать не будет, еще очень много воды утечет. А Народ с равнин почти не выходит – он самодостаточен, замкнут на себя и совершенно не желает расширять ареал обитания. Нет, и не будет в ближайшие годы конфликта. Я, конечно, супермен, – я подмигнул, – но слишком мало прожил в Зоне и никого почти не знаю. Мне нужны люди, на которых можно положиться и которые будут заинтересованы. Убирайте со стола, будет маленькая демонстрация.

Лена встала и начала собирать тарелки. Я повернулся к двери и негромко позвал:

– Мави. – Дверь моментально открылась и появилась хитрая усатая морда. – Тащи сюда сумку, ту самую.

Она кивнула и ушла.

– Ты что, слышал, что она за дверью? – удивился Рафик.

– Сторожит, – усмехнулся я. – А заодно и подслушивает. Кошки – они такие. Ага, – принимая сумку у Красавицы и выкладывая ее на стол, сказал я. – Играет марш, трам-пам-пам, – и вывернул ее содержимое на общее обозрение.

– Твою мать, – с тоской сказал Рафик, глядя на кучу Вещей. – Ищешь, копаешь – едва на жизнь хватает, а тут приходит новичок, ничего не соображающий, и демонстрирует такое…

– А теперь играет оркестр, – сообщил я, – и напел «Люди гибнут за металл…»

– Поешь ты фальшиво, супермен, – насмешливо сказала Лена.

– Это не главное, – разгребая кучу и доставая со дна большую металлическую коробку, ответил я. Зацепил ногтем край крышки и открыл: – Смотрим и удивляемся.

– Удивил, – после паузы сказала Лена. – Можно? – Она осторожно взяла в руки. – «Молния», – восхищенно подтвердила она, – точно как в описании. По цвету полная.

– Дай сюда, – вырвал у нее из рук Рафик. – Обалдеть, и там такого много?

– Нам, – подчеркнуто сказал я, – хватит. – Ну как, работаем в доле? Компания с ответственностью. Вы мне обеспечиваете прикрытие. А я вам десять процентов от продажной стоимости, – я кивнул на сумку. – Будет еще, это не последнее.

– А мои ребята?

– Нет. Возьми среднюю сумму, сколько они имеют, умножь на два. Их заработок – твое дело. Оружие, лошади и всякая необходимая амуниция – можно договориться, но чем меньше они знают, тем лучше. Нам совершенно не нужно, чтобы кто-то проболтался и дошло до эльфов. Не согласятся – отдай раскопки, пусть сами работают. Если надо кого-то дополнительно привлечь, им подробности тоже знать не нужно, – работают на зарплате. Только вы и я.

– А ты, Леха, не думал, что лучше тебе с Кулаком поговорить? У него и возможностей больше.

– Думал, – легко согласился я, – но не хочу. Вы мне друзья, а он, в лучшем случае, деловой партнер. Если дойдет до каких-то проблем с властями или эльфами – кинет и не задумается.

Рафик медленно положил «Молнию» и отошел к окну. Задумчиво глядя на стол, он сообщил:

– Как раз друзья-то и кидают. Из жадности.

– А я рискну. А ты?

Неожиданно расплакалась Оля. Все время дети спокойно спали в обнимку, но сейчас она решила напомнить о себе.

– Что такое, – заворковала Лена, беря ее на руки. – Что у нас не слава богу?

Найденыш тоже проснулся и, засунув палец в рот, стал изучать, как положено обращаться с детьми. Я принял его изрядное удивление. «Ага, – подтвердил мысленно, – тут тебе не там. Будешь так себя вести, вырастешь слабым».

Найденыш задумался. Что там из него вырастет, пока было не понять, но маг получится сильный. Образы ловил моментально, а вот говорить пока не желал. Сравнить, насколько умнее нормального ребенка, я не мог при всем желании. Не было у меня опыта общения с малолетними детьми раньше, не считая Таньки, от которой, пока она была маленькой, я стремился смыться. Тем более такого, когда ребенок явный эмпат.

– Ладно, – сказал я вслух. – Утро вечером мудренее. Обсудите без меня, может, что умное придет в голову. А мы пойдем спать. Мави – на улицу. И не обижай Зою – ты в гостях. – Кошка отчетливо расплылась в улыбке и гибко скользнула мимо, совсем не случайно зацепив меня боком. Я придал ей ускорение толчком ногой в зад, чтобы знала, кто начальник. Дело абсолютно привычное и обид не вызывающее. Потом поднял с пола Найденыша и, повесив на плечо сумку с ценностями, вышел.

Черепаха спокойно спала, разлегшись поперек кровати, даром что та для нее непривычно высокая. Одежда аккуратно сложена на стуле. Я проверил – ноутбук она выключила. Потом привычно уселся на пол и вошел в транс. Двадцать-тридцать минут в таком состоянии, прогоняя все происходящее за день и снова прокручивая сомнительные моменты. Потом по очереди отработал каждую группу мышц, профилактически проверил правильность работы органов и отсутствие заболеваний. Главное, не сачковать ни по каким причинам, говорил Старик. Если что-то плохо, надо об этом знать заранее, а исправить никаких проблем. Слово «сачковать» Старик, естественно, не знал, но смысл у его речей именно такой.

Он почти год делал мне дырку в голове, заставляя изучать внутреннее строение организма и его реакцию в разных ситуациях. И не всегда это приятно, лучше всего изучать подобные вещи, испытывая их воздействие на себе в ослабленной форме, после чего проводить лечение. Хорошо еще, что в большинстве случаев не требовалось делать это путем проб и ошибок, медленно и болезненно, чтобы выяснить, что именно не так и каким образом следует проводить лечение. Рецепт имелся уже готовый, и Старик наблюдал за процессом со здоровым интересом естествоиспытателя.

С каждым разом его наука становилась все обыденнее и теперь вместо напряжения и усталости давала ощущение хорошего самочувствия и уверенности в собственном непрошибаемом здоровье. За два года я так и не обнаружил ничего существенного, за исключением ран и попытки отравления. Организм честно выполнял свою работу, устраняя мелкие недостатки без команды. В любом случае, когда я перекидывался в другую форму, подобные знания совсем не лишние. Без постоянных тренировок могли возникнуть проблемы – далеко не вся химия человеческого тела соответствовала звериной.

Я закончил свои тесты, встал, разделся и, отодвинув Черепаху на другой конец кровати, завалился спать. Девушка, не просыпаясь, прижалась ко мне. Иногда обычаи оборотней доводили меня до белого каления. Они считали совершенно нормальным посторонним людям прижиматься, трогать друг друга и спать в одной постели голыми. Это что-то бессознательное, как щенки, которые вечно возятся вместе и, если их лишить общения, впадают в депрессию. Но я-то был человек – хотя бы психологически. За два года невозможно избавиться от некоторых предрассудков, тем более чисто рефлекторных. Спать в одной постели с голой девушкой и ничего при этом не предпринять, нормальным не считал, но как раз делать ничего и не хотел.

Прекрасно знаю, что Черепаха только обрадовалась бы, но еще и очень хорошо знал своего друга с красивым имечком Пинающий Медведь, пришедшего ко мне одним из первых, который имел на нее очень определенные виды, и не хотел его обижать. На самом деле, несмотря на присутствие слова «медведь» в имени, он был волком, зато пинать умел просто замечательно, выступая у меня наряду с Живым основным спарринг-партнером в тренировках с холодным оружием, и изредка в волчьем виде. Меньше всего мне были нужны проблемы с ревностью. Не хотел я брать Черепаху, но на эльфов должен был глянуть хороший маг, а сильнее нее в Клане никого не было. Койот официально приняла клятву, связав себя с Кланом, но в последнее время безвылазно сидела возле Старика.