Текст книги "Страна Беловодье"

Глава 6. Конец ожидания

Зимой гораздо проще искать следы. Еще неплохо проверять их на мягкой почве у водопоя или переправы. Там выгоднее сидеть в засаде, дожидаясь посещения животных. Обычно в таких местах сходятся сотни зверей, включая многочисленных хищников. Разобраться в наложившихся друг на друга и перепутанных цепочках отпечатков лап и копыт не так просто, а на лучшего следопыта без наличия обученной промысловой собаки Данила и не пытается претендовать.

Поэтому прямо направился в дубовую рощу. Олени обожают такие места. Они роют копытами под деревьями, доставая упавшие желуди. Прошлый год был богат, по приметам это к холодной зиме, но пока будущая погода не особо волнует. Был хороший шанс встретить оленя или кабанов возле дубов, и он вполне оправдался. Помет оказался еще теплым, выходит, зверь ушел совсем недавно. Как по заказу закричала предательница-сойка. Каждый охотник прекрасно знает, что это служит признаком того, что там укрывается какая-нибудь дичь. Может, конечно, она просто возмущается конкуренцией, потому что тоже обожает желуди и олени с дикими свиньями их отбирают, но примета верная.

Медленно, очень медленно Данила прокрался в чащу, в любой момент готовый к выстрелу. Как ни старался, не мог разглядеть животных среди веток и травы. Они прилегли и были совершенно незаметны. Тогда он остановился и резко свистнул. Буквально в десятке шагов поднялся недоумевающий олень с настороженными ушами и широко раскрытыми глазами. Он стоял неподвижно, внимательно прислушиваясь, готовый бежать при малейшем движении. Видимо, этот странный звук слышал впервые и не мог сообразить, как реагировать. Парень мгновенно выстрелил в животное, и зверь прыгнул в сторону, стремительно умчавшись, только мелькнул забавный белый хвостик, а на земле остались пятна крови. Попал!

Теперь надо не упустить. Обычно прямо идти по следу – глупое занятие. Устраиваясь отдохнуть, звери поворачиваются мордой к тропе, по которой только что пришли. Некоторые поступают еще осторожнее: сделают круг и ложатся в сторонке, откуда им видно каждого, следующего по той же дорожке. Охотника они пропускают, потом потихоньку встают и убегают. Правильно – определить направление, которого держится олень, и подходить к удобному для наблюдения месту кружным путем. Но не в данном случае. Сейчас кровь была достаточно заметна и капала щедрыми порциями. Животное слабеет и далеко не убежит.

Так и оказалось. Не прошло и четверти часа, как он обнаружил лежку, с которой с трудом поднялся раненый олень. Взор несчастного был наполнен страданием, и он едва ковылял. Второй выстрел прервал бессмысленные мучения зверя. Азарт схлынул, и пришло время взглянуть на добычу трезвым взглядом. К счастью, это оказался не самец в расцвете сил, а еще молодая особь. Иначе пришлось бы тащить добрый десяток пудов мяса. А так, после разделки и небольшого обеда, останется не больше пяти. Нормальный походный вес два – два с половиной пуда за спиной. Здесь идти недалеко – дотащит.

Кости и внутренности достанутся здешним хищникам – у ручья видел отпечатки лап волков и семейства серых медведей: мать с двумя медвежатами. Связываться с ними, при его возможностях, не рекомендуется. Спасибо, конечно, Баюну за сообщение о кремнях в недалеком ручье, но качество и количество не удовлетворило даже его скромных запросов. Полтора десятка наконечников для стрел – вот и все, чего достиг. Все же правильно обрабатывать камни его не учили, и пришлось долго возиться, перепортив попутно несколько хороших камней. С другой стороны, недавно он и на такое не мог рассчитывать, так что большое спасибо говорливому ягуару.

Хотя иной раз и не знаешь, где кончается правда в его словах, а когда тот врет. На всякий случай лучше в подобных вещах придерживаться осторожности. Но вот с клещами какой смысл обманывать, решил, снимая рубашку, чтобы вновь не запачкать при разделке туши, и заодно тщательно осмотрел швы. С отвращением обнаружил парочку клещей и раздавил их. Вот как проверить откровение, если не на практике, однако совсем не улыбалось ставить подобные опыты на себе. Лучше перебдеть, чем недобдеть, говорил когда-то отец, хотя и совсем по иному поводу.

Баюн утверждал, что некоторые виды клеща весной и летом способны при укусе заразить какой-то гадостью, несмотря на свои малые размеры. Как крысы переносят чуму, так и этих букашек надо стеречься. И по описанию эта болезнь вызывала нехорошее подозрение на имеющуюся в их домашнем лекарском справочнике «северную лихорадку». Полный набор симптомов – от внезапной горячки, головной боли и тошноты с рвотой без всяких причин вплоть до судорог, паралича и смерти. А на вопрос, что же делать, предложил почаще осматривать в эту пору одежду и некую мазь, рецептом коей готов поделиться. Правда, не сейчас и за определенную плату.

Даниле предложение не очень понравилось. Чем расплачиваться с Баюном, даже спрашивать не стал. А вот клещей старательно высматривал. Хуже не будет, и слава богу, что эти насекомые южнее не водятся. В их краях про такое и не слышали.

Он снимал шкуру привычными, знакомыми с детства движениями, совершенно не задумываясь. Бессознательная механическая работа не требовала участия мозгов, и очень удачно, поскольку можно было обдумать недавнее высказывание его странного знакомого. Не так сложно догадаться, что Баюн выдает полезные сведения очень дозированно и обдуманно, выкладывая кусочки знаний в качестве поощрения, в отличие от складных баек про прежние времена, от которых не холодно и не жарко.

Вот смысла Данила пока в его расспросах не заметил. То есть чисто новостями из словенских земель его ответы являлись лишь частично. Зачем странному коту в северной чаще… ну пусть в буковой роще выяснять родственные связи его семейства и профессии практически всех знакомых, представить не получалось. А ведь какой-то смысл в этих допросах присутствовал. Жаль, не виден. И это всерьез настораживало.

Тайн Данила никаких не раскрывал, да от него это и не требовалось. Баюн выспрашивал обо всем подряд – от последних новостей из Китежа до решения Собора о межевании. Ягуар скакал в расспросах туда-сюда и частенько перебивал их изложением баек или старинных историй. Но интерес определенно присутствовал. Не зря за Данилой увязался. Одновременно на сказочные действия ничуть не похоже. Внутренностей не выедал, в камень не превращал (в роще никаких скульптур прекрасных или нет, или не нашлось). Там вообще помимо деревьев ничего подозрительного, включая алтарь со следами крови или подношениями от просителей, не обнаружилось.

Ходить куда угодно Даниле не возбранялось, но было твердое ощущение, что лучше не рисковать с побегом. Догнать ягуару ничего не стоит, и пока просит задержаться и побеседовать, не приказывает, зачем раздражать? В холодную пору принялся бы проситься уйти, а сейчас зачем? Еще несколько дней ничего не изменят.

Есть немалый шанс, что Данила просто не видел ничего неприятного, зачарованный, однако по этой части имелись серьезные сомнения. Никаких доказательств подобного рода он не обнаружил. Даже звери не приходили согласно канону, чтобы прыгнуть в пасть. Ничего не значит, но с какой стати человека стесняться и бегать за зайцами? Вот сейчас отказался идти на охоту, а почему? На лень не похоже.

Больше всего Данилу занимало известие о городах чужаков-людей на восточном конце земли. Якобы приплыли они всего несколько десятков лет назад из-за океана, а не пришли обычным путем из иных миров. То есть не просто живут где-то там далеко, а имеют достаточный уровень, чтобы строить большие корабли. На дикарей совсем не похоже и может быть интересно. Новые люди, иные товары и идеи. Удачно для торговли, и кто первым наладит связь, многое получит, снимая сливки. Это не вспоминая про славу первооткрывателя.

Неоднократные попытки обогнуть на кораблях континент и пройти морем на восток неизменно до сих пор заканчивались неудачами. На севере прорваться сквозь льды не удавалось. Даже экспедиция князя Ростислава, готовая следовать по кромке земли в случае невозможности плыть или переждать зиму, заранее приготовив немалые запасы, почти целиком погибла от холода, в катастрофах и штормах. Вернулись немногие, и больше экспедиций с дальним прицелом в ту сторону не предпринимали.

Юг, как выразился Баюн, вторая часть весов, тоже оставался практически недоступным. Вдоль берега шло холодное течение, и хотя рыбы и морских животных там водилось огромное количество, узкая полоса перед мощной цепью гор, вздымающихся до облаков, была пустынной и бесплодной. Можно было остановиться на отдых, но нельзя подняться выше.

Тамошние жители разве отдаленно напоминали людей и крайне не любили вторжений на свою территорию. Терпели внизу и менялись товарами, но дружбой там и не пахло. Несколько раз по неизвестным причинам команды кораблей уничтожали. То есть плыть можно было долго и бесплодно. И по слухам, проход на восток далеко на юге по морю имелся. Только никто его не прошел до сих пор. Уж очень опасен из-за множества скал и штормов. А на берегах проживают недружелюбные племена, родственные горцам. Самый дальний удачный поход продолжался тридцать два дня, и выхода не обнаружили. Продовольствие закончилось, и команда взбунтовалась, требуя возвращения.

Прямой путь на запад по океану тоже ничего не давал. Огромная водная пустыня, откуда частенько корабли не возвращались. Четыре месяца плаванья и пустота. Даже если они живут на шаре, как утверждают астрономы, размер его столь огромен, что требуется совсем иная постройка судов и многочисленная экспедиция, финансируемая церковью. Больше никто не потянет столь огромного финансового груза. А Патриархату незачем входить в расходы. Его не интересует то ли существующая, то ли нет земля далеко. И так навалом под боком, и важнее контролировать население в уже колонизированных территориях.

Путь на восток по рекам наиболее подходящий. Тем более что достаточно уверенно можно ориентироваться на то самое Великое озеро и выходящую из него реку. Карта была бы крайне полезна, но и этих сведений достаточно для использования. Дорогу способны подсказать дикари, идти наверняка придется по Дону и дальше. Путешествие важно и полезно. Ведь есть вариант, что пришельцы могут оказаться опасными. Раз уже есть большие поселения, неминуемо приживутся и начнут распространяться навстречу, пока не столкнутся рано или поздно со словенами. И лучше знать заранее, чем дышат и каким богам молятся.

* * *

– Ну? – сказал в голове нетерпеливо Баюн. – Готов? Пошли! – и зашагал рядом, даже не пытаясь приноровиться к шагу.

Нечто подобное Данила ожидал, когда, вернувшись, обнаружил у своего шалаша двух людей. Даже если не обращать внимания на одежду, обычную для лесных племен и частенько используемую охотниками, с первого взгляда заметно, что они полукровки. Немного иной разрез глаз, плоский нос, выдающиеся скулы и более темная кожа. При этом обычные для сеземцев длинные косы отсутствовали, стрижка под горшок, и у обоих растет борода, чего у дикарей обычно не наблюдалось. Если и появлялась, так три волоска, на манер козлиной. У этих – вполне знакомые словенские.

Попытка заговорить осталась втуне. Ни одного из знакомых наречий они не разумели или изображали отсутствие понимания. При этом были дружелюбны, готовы помочь и явно знакомы с Баюном. Тот при случае «переводил» просьбы, передавая напрямую. Гости ничуть не удивлялись обращению от ягуара. А вот для Данилы дополнительный урок. Кот вполне может общаться индивидуально, не включая людей в общую беседу. А значит, и отдавать неслышные остальным команды. А это неприятно и опасно. В любой момент могут последовать неожидаемые действия, и он не готов к таким выкрутасам.

Самое занятное – это наличие у них в одежде (в виде украшений, пряжек и прочего), а также в оружии (ножи, наконечники стрел) множества железных, неплохого качества вещей. Сеземцы практически никогда не умели работать с металлом, и не приходилось слышать, чтобы ставили клеймо. А на ножах (по просьбе показали) оно присутствовало и смотрелось достаточно странно. Изображение медведя – символ достаточно известный. У дикарей принято считать, что племена происходят от разных животных. Топтыгин Михайлович в преданиях Хионии частенько назывался человеком в шкуре и похищал женщин с целью получения наследников. Такие, естественно, становились оборотнями. Они считались искусными магами, наделенными к тому же колоссальной физической силой.

Но вот сидящего на загривке Хозяина леса кота в рисунке он увидел впервые. Конечно, образы достаточно схематичны, но на прямой вопрос, то есть фактически тыканье пальцем в Баюна и затем в нож, дружно кивнули. То есть не просто некое животное, а очень конкретный зверюга. На что конкретно намекало клеймо, в такой содержательной беседе не выяснить. То ли победил ягуар зверя, то ли подружился, но первое впечатление оказалось верным. Не просто так зашли ребята, а прекрасно зная, кто здесь живет. Они имеют какое-то отношение к здешнему владельцу рощи. Видимо, ожидание закончилось. Вел его Кот, твердо зная куда и неизвестно, на пользу ли Даниле. Делать все равно нечего. Надо идти дальше, внимательно смотреть и слушать.

Ха! Прямо по заказу. Один из провожатых негромко сказал нечто приятелю. Парень в очередной раз ничего не понял, но корни у слов определенно известные. Все время мелькает знакомое, и кажется, чуть-чуть – и станет ясно. Ничего подобного. Это не разница в произношении. Любых словен он понимал на слух почти без напряжения, независимо от проживания. Кто-то больше «акал», многие «окали», южане будто кашу жевали и тянули слова, северяне частенько подменяли слова и выражения какими-то своими, специфическими. Тем не менее, при определенном навыке затруднения в общении отсутствовали. А здесь будто издеваются.

– И чего странного? – потребовал Баюн, когда Данила его догнал в очередной раз. Двигался зверь быстрее человека и не собирался придерживать шаг. Приходилось время от времени переходить на более высокий темп или совершать легкие пробежки. Ей-богу, когда они шли сами и тот шарился по кустам, удобней обстояло. – Вспомни вашу Священную книгу и каким языком она написана. С трудом оригинальный текст воспринимаешь. На самом деле разговорный и церковнославянский различались изначально. Это видно хотя бы по старым записям.

Иногда, когда этот подозрительный тип говорит, хочется в изумлении качать головой. Неужели читал эти старые книги или живет с тех самых пор? Страшно подумать, сколько тогда Баюну лет.

– Если возьмем нынешнее поколение, оно говорит на языке своих родителей. С маленькими отличиями. Ну, например, «картоха» вместо «картошка». Возражения есть?

– Нет, – озадаченно признал Данила. При желании еще десяток легко вспомнится. – Но это у нас, а где-то так не произносят.

– Конечно. В мире имеется большое разнообразие местных говоров, а иногда даже довольно сильно различающихся между собой диалектов. И ваши соседи, и ваши родители прекрасно понимают детей или живущих рядом. Одновременно на протяжении жизни многих поколений малые изменения накапливаются, и язык отдаленных предков становится непонятен, но для существующих в конкретный период поколений этот процесс незаметен, язык всегда ощущается как один и тот же. Это первое.

– Есть и второе? – изумился парень.

Его новые знакомые оглянулись на голос, сообразили, что не к ним обращается, и невозмутимо продолжили движение.

– А как же! Существует такая занятная вещь, как заимствования слов из чужих языков. Парус – это то же слово, что греческое «фарос» в славянском исполнении. Да и из церковного лексикона много взяли. Но это самое начало. На Дону, в Тмутаракани и Причерноморье во времена вашего драпа от пришедших с востока врагов…

Звучало обидно, но так оно и есть, хотя принято употреблять другие слова. Второй Исход звучит много приятнее и сближает с древностью.

– …жила масса всякого разноплеменного народа. Слова «половцы», «булгары», «аланы», «черные клобуки», «хазары» тебе что-нибудь говорят?

– Ага, – на всякий случай не стал Данила распространяться о подробностях, потому что не дошло, к чему ведет.

– Родные языки у них достаточно близки, чтобы понимать друг друга, но серьезно отличаются от славянских наречий. Уже тогда часть слов употребляли наряду со славянскими: конь и лошадь, шатер, богатырь, орда. Их множество. И очень многие жившие в Тмутаракани и Китеже были изначально двуязычными, им приходилось общаться с соседями. Часть этих племен пришла сюда вместе с остальными. В результате перехода, растворившись со временем в едином народе, они подарили огромное количество слов, которые ты воспринимаешь родными.

Никогда Данила не задумывался, но так и есть. Попался как-то в Житии текст от лица какого-то печенега, требующего дани и подчинения, и почти все без особого напряжения разобрал. А он точно не на славянском речь произносил.

– А затем добавились местные слова. Картошка, кукуруза, хлопок, помидор, перец, подсолнечник, тыква, фасоль…

– Достаточно, я понял.

– Индейка, нутрия, ондатра, плоскомордый медведь, мамонт, морская корова, гигантский ленивец, тапир, морская черепаха, горный лев, ягуар, благородный олень, койот, рыжий и великий волк…

– Ничего этого не было в том мире? – недоверчиво переспросил Данила.

– Кто его знает. Должны были многие водиться, но не в ваших землях. Это же сразу видно по названиям. Мамонта вы можете назвать шерстистым слоном, зубра – туром и так далее, или вообще горного быка – овцебыком, а про остальных перечисленных, как и про гиену с бегемотом, никогда не слышали и используете слова лесных племен, как и во множестве термины, относящиеся к охоте, рыбалке и сельскому хозяйству.

– Значит, мы говорим совсем иначе, чем прежние?

– Иногда мне кажется, – с сарказмом поведал ягуар, – что твои потуги на образованность свидетельствуют о гордыне, а не о реальности.

– Ты мудрый, – пробурчал Данила, – чрезвычайно. Объясни незнайке.

– Вы давно другой народ. Не тот, пришлый. Подчеркиваю, сегодня мужчина у вас зовется словенин, женщина – словенка, а язык – словенский. Не уверен – вернись назад, там поймут. Существенная разница в произношении вылезала уже при Гермогене. И то: сотни лет раздельного развития! Вы уже два разных племени, и скажем откровенно, здешние более отсталые и медленнее развиваются в сравнении с тамошними.

– Это еще почему? Откуда тебе знать?

– Чем больше народ, – снисходительно сказал Баюн, – тем чаще появляются новые идеи. Не станешь отрицать, что ушло малое количество, и даже последующие святые, приводя новых людей оттуда, ничего кардинально не изменили?

– То-то с радостью бегут сюда, если у них так замечательно.

– Развитие не означает всеобщего счастья, – опять этот покровительственный тон учителя по отношению к бестолковому ученику. – Огнестрельное оружие родилось там, а это означает более кровопролитные войны, согласен?

– Наверное, так.

– А есть еще другие государства, ведущие войны. Нападения извне. Но оттуда же идет и торговля, а также новые мысли и технологии. У тех давно все занято, поделено, и девственный ум подвергается новым соблазнам…

Опять неприятные намеки про словен. Ей-богу, отвратно слушать, но ведь правду говорит.

– …Но одновременно приходится трудиться за малую плату, что многих подстегивает искать возможность изменить инструменты, механизмы и даже способы получать выше урожай.

Ягуар изящно перескочил через очередное упавшее от старости огромное дерево. Данила не полез сразу. Иные, давно уже сгнившие под ковром мха, покрывавшего ствол, проваливались под ногой путника. Обходить тоже долго, эти ребята несутся, будто из железа сделаны. По виду и не догадаешься, насколько выносливы. Уже давно не мешает привал сделать.

– А вас кинули в котелок – и булькаете, – продолжал Баюн, причем расстояние на звук никак не влияло. – Соли с набором прочих травок для вкуса не добавляют. Неисчерпаемое количество плодородной земли «сразу за околицей». Люди, если им не платят больше, чем можно взять в среднем с земли, просто уходят в другое место. Жизнь очень мало меняется с годами. Только немногие пытаются наладить производство. От фитильных фузей к кремневым замкам шли добрых двести лет, и следующего шага не совершили. А зачем, раз и так хорошо?

– А ты сможешь придумать запросто новое? – постаравшись вложить в вопрос все недоверие, догнав, сказал Данила.

– Мальчик, зачем это мне? Чтобы вы размножились еще больше и свели вообще все леса, распахав их под рожь? А я куда пойду? Я просто излагаю теорию. Верить ей или с негодованием отвергать – твое личное дело. Как и шуметь об этом на всех углах. Не думаю, чтобы подобные идеи понравились церковникам. Чем люди дремучее, тем проще их держать под контролем. Морская торговля – зло, и вообще дальние походы – никчемные траты. Их даже устраивает, что южные горцы не желают иметь с вами дела.

– А какие они, живущие на вершинах? Правда нелюди?

– Да тоже человеки обыкновенные, только железа не знают. Медь используют, иногда бронзу, но все больше камнями обходятся. Даже построили государства и вечно дерутся между собой. Хотя частенько их специально ссорят. Пуртанам не нужно объединение и экспансия вниз.

– Кому?

Баюн замолчал и продолжил не сразу. Впечатление, что не очень хотел уточнять. Хотя, может быть, все это специально. Не проговорился, а кинул неизвестно зачем намек. Проверить все равно не удастся. Разве позднее.

– Жители джунглей на южном континенте, за горами. Они практически не выходят оттуда и существуют за счет растительности, очень мало используя искусственно созданные инструменты. Даже почти не охотятся. Мясо не особо употребляют.

– И чем это отличается от здешних племен, ну помимо дичи?

– Магией, мальчик. Они живут в полном довольстве и не желают никаких изменений. Горы и их жители являются как бы барьером на пути к их родным местам. И любого, посмевшего вторгнуться, обязательно уничтожат. Пуртаны способны на очень многое и изменили с целью существования в джунглях себя не только внешне, но и внутренне. Помимо всего, детей у них с людьми не появится, хотя корни с горцами общие. Самое умное – просто оставить их в покое.