Текст книги "Ведьмина книга"

Очнулась Маша с жутко гудящей, словно с «хорошего» похмелья головой. Рядом слышались чьи-то взволнованные голоса, воняло горелым. В районе виска нестерпимо саднило и жгло. Недоброе предчувствие подсказало: это всё ещё тот сон, или…

Девушка осторожно приоткрыла глаза. Судя по всему, она лежала в траве на обочине. Неподалеку пристроились две словно вынырнувшие из прошлого машины: «буханка» с красным крестом на кузове, а ля «скорая помощь», и старенькая бочка-водовозка, больше напоминающая ассенизаторскую цистерну с потускневшей от времени раскраской, говорящей о принадлежности раритетного транспортного средства к пожарным службам.

Даже легкий поворот головы вызвал приступ головной боли, и рядом тут же оказалась довольно крупная женщина лет пятидесяти, судя по белому халату, врач… или фельдшер.

– Не крутись, докрутилась уже. Сама чуть не убилась, и парень вон выживет ли? – недобро зыркнув на Машу, процедила та.

– Что со мной? – проигнорировав обвинительный тон подошедшей, спросила Маша.

– Сотрясение, да ссадина. Легко отделалась. У парня пневмоторакс. Не жилец. До района далеко. У нас в медпункте помочь нечем. Он ещё жив, а ты уже убийца, – словно выплюнула тетка и пошла в сторону приближающегося старенького полицейского уазика.

Убийца? – застучали набатом в голове Марии слова женщины… Но мыслям не удавалось сосредоточиться на чём-то одном достаточно долго. Вспомнились последние моменты прошлого сна. Интервал реальной жизни опять в памяти не запечатлелся. А тогда, во сне, она была за рулём… начала терять сознание… и получается… а что получается? Превозмогая тянущую боль в виске и головокружение, девушка села. Неподалеку дымились останки того самого джипа за рулём которого она в последний раз себя и помнила. Его морда была жутко расплющена об огромный, метров двух с половиной в высоту, валун, стоящий неподалеку от дороги. Гнала она довольно быстро, несмотря на плохую дорогу, с этим спорить сложно. Возможно, теряя сознание, ещё и газку поддала. Рука коснулась пояса. Как же спасла их привычка носить документы и деньги в поясной сумке! Иначе сгорели бы, и куда потом им? Стоп! Какое им? Где Витька? Взгляд упал на распростёртое неподалеку от валуна тело, возле которого суетились двое: молодой мужчина в повидавшем жизнь камуфляже и довольно молодая женщина в белом халате.

Рядом, как по заказу, валялась какая-то палка, точнее, отколотый кусок метровой доски. Вот и откуда ей тут взяться посреди поля в десятках километров от ближайших населённых пунктов? Но Машу это не волновало, дотянувшись до потенциальной опоры, девушка неуверенно встала на ноги и поковыляла к склонившимся над распростёртым телом друга людям. Никто на неё не обращал внимания. Все были заняты своими делами и понимали, что виновница, в её состоянии, далеко не убежит. Да и было ли куда бежать? Маша о подобном даже не помышляла. Стоило ей сосредоточиться на происходящем, и важно стало одно: Витя должен жить. Как? Не важно. Но должен! Обязан! Иначе и её жизнь окончательно потеряет смысл.

Друг выглядел неважно: бледное, даже какое-то синюшное лицо испещрено многочисленными уже подсохшими порезами, на губах выступила кровь. Дышал он слабо, с присвистом. Сердце девушки сжалось от этой картины. Склонившиеся над молодым человеком люди с нескрываемой неприязнью смотрели на девушку, но ей было всё равно. Откуда-то вдруг пришло понимание того, что нужно делать: она упала на колени перед распростёртым на земле телом и, закрыв глаза, провела рукой над грудной клеткой пострадавшего. В одном месте кожу рук обожгло жаром, словно она взяла в руки раскалённый камень. Скрипя зубами, Маша терпела и, не понимая, зачем, почему поступает именно так, начала выводить никому не понятные пассы над телом друга. Кости рук, до запястья, пронзила острая режущая боль, словно она промерзла до костей, а потом пыталась отогреться, в то же время Маша ощущала, что кожа вот-вот пойдёт волдырями от исходящего от Витиной груди жара. Но никакая боль не могла остановить уверенную в правильности своих действий девушку.

Кто-то что-то начал выговаривать и, судя по недовольному тону, адресовались слова ей, но она не обращала ни на кого внимания. Да и её, как ни странно, не трогали.

Постепенно она почувствовала, что нечто мягкое, рыхлое, успевшее распространиться по значительной части Витиного тела, обретает плотность, начинает пульсировать и, кажется, пытается сопротивляться. В какой-то момент пострадавший выгнулся дугой и застонал. Маша слышала, как кто-то рядом запричитал, но глаз не открыла, продолжая неведомое действо. Вскоре в её руках очутился мерзкий, липкий и упругий, пульсирующий ком размером с грецкий орех. Девушка наконец-то открыла глаза, взглянула на ладонь и ничего не увидела, хотя явно продолжала ощущать в руке неприятную субстанцию, от которой жутко хотелось избавиться. Взглянув в сторону, она заметила возле дороги небольшую канавку, на дне которой скопилось немного воды. Неимоверно уставшая, она неверной походкой, опираясь на палку, поплелась к заветной луже. И минут пять под непонимающими взглядами окружающих отмывала руки.

Стоило ей подняться, и рядом оказался полицейский. Это был довольно молодой мужчина лет тридцати пяти, с ранней лысиной и не самым приятным выражением маленьких, глубоко посаженных глаз.

– Ваши документы, – сразу взял быка за рога тот.

Маша беспрекословно подчинилась и достала из набедренной сумки паспорт, протянув его блюстителю правопорядка.

– Ваши права, – добавил он, и девушка отдала ему требуемое. – Итак, Васильева Елена Ивановна, жительница Санкт-Петербурга. Документы пострадавшего, как я предполагаю, были в машине?

Маша растерялась, услышав это имя, и лишь потом вспомнила про выданные когда-то в полиции документы, чёрт, как-то не озаботилась она на такой случай выучить указанные в паспорте данные. Вот спросят её, где она прописана, и что отвечать? Вряд ли там указан её реальный адрес. Но пока что они отвлеклись на Витю… кстати, как он? Девушка оглянулась и с удивлением заметила, что друг сидит и непонимающе смотрит по сторонам, в то время как обе фельдшерицы безрезультатно пытаются уложить парня обратно. У Маши камень с души упал, и она уже более спокойно повернулась к полицейскому.

– Нет, Витины документы тоже у меня, – ответила она и достала его паспорт.

– То есть, он не случайный попутчик, и не муж, – изучая странички паспортов, констатировал представитель правоохранительных органов.

– Жених, – подсказала ему девушка.

– Это объясняет, почему он, будучи ещё в сознании, просил зафиксировать, что это именно он был за рулём. В то время, как наш егерь, вытащивший вас из начавшей загораться машины – вам повезло, кстати, что именно он проезжал мимо – утверждает, что за рулём были вы, а не он, – кивнул полицейский в сторону глазеющего по сторонам Вити и ошалел. – Васильевна, ты мне что наговорила? Вот же дура старая… – едва слышно прошипел он и, забыв о Маше, направился к недавно лежавшему пластом пострадавшему.

– Так это он в шоке так, – попыталась реабилитироваться фельдшерица. – Так бывает.

– Бывает у неё, – зло зыркнул в сторону женщины блюститель правопорядка. – Навела страхов, авария…

– А что, нет аварии? – запетушилась, защищаясь, та.

– Есть-то есть. Да, слава богу, трупов тобой накарканных – нет!

– Да был бы, Фёдор, был бы, – поддержала коллегу более молодая санитарка. – Вот только не пойму я, что за чудо случилось. Ещё недавно синюшный лежал, едва пульс прощупывался, дышал слабо, с присвистом, а тут вдруг встал и как ни в чём не бывало. Только царапины на лице. Ей-богу, чудо!

– А ты мне не заливай. С тобой ещё дома пообщаемся, – пригрозил ей мужчина. – Ну что ж. Так-то лучше. Аварию зафиксируем. В район на экспертизу проехать придётся, ну, и жениха вашего, чудотворно с того света воскресшего, – говоривший недобро зыркнул на поникшую фельдшерицу, – более компетентные специалисты осмотрят. Коль травм опасных для жизни и здоровья не обнаружат, и претензий от пострадавшей стороны к водителю не будет, то дальше вы свободны.

– Нет у меня претензий, – тут же встрепенулся Витя, и голос его звучал уверенно.

– Сначала освидетельствование и экспертиза, – гнул своё полицай. – Пройдёмте в машину, – он кивнул в сторону уазика.

Маша с грустью взглянула на остатки джипа, олицетворявшего их свободу, теперь то из этой глухомани как выбираться? Вздохнув девушка села на заднее сиденье. Ехали молча. До так называемого районного центра, коим оказался небольшой посёлочек городского типа домов на десять, ехали минут сорок. Больницы, в обычном понимании, здесь тоже не было. У Питерских гостей язык не повернулся бы назвать этот, располагающийся в одноэтажном приземистом здании, полевой госпиталь – больницей. Однако кой-какой, пусть и жутко урчащий, нашёлся здесь даже рентгеновский аппарат. И даже смогли быстро проверить кровь на наличие алкоголя и наркотиков, но все тесты были отрицательные. И тогда местный врач, высокий худощавый мужчина лет сорока пяти, начал сам, вместо полицейского, допытываться о причинах произошедшего. Тут уж Вите сказать было нечего, а уставшая от всей этой волокиты Маша сказала всё, как есть: ощутила головокружение и, кажется, потеряла сознание, мол, не так давно с ней такое уже было. Доктор оказался универсалом, тут же настоятельно потребовал пройти в «отделение гинекологии», коим являлись несколько отделённых помещений. Забравшись в допотопное кресло, Маша с удивлением увидела, что врач выкатывает из соседнего помещения вполне современный, портативный УЗИ-аппарат. Осмотр много времени не занял. Спустя пару минут, врач взглянул на свалившуюся на него, как гром с ясного неба, пациентку и задал довольно сложный для девушки вопрос:

– Когда у вас в последний раз была менструация?

Маша оказалась застигнутой врасплох. Нет, в реальной-то жизни ответить на подобное несложно, а вот что делать сейчас? Во сне? Или не во сне? И к чему бы это он? Неужто… нет… это невозможно… или возможно? У девушки краска прилила к щекам от воспоминания о бурных оргиях из прошлого. Если это правда… то кто же отец? Что делать? Не видела она себя в роли матери, и всё тут. Другие девчонки спят и видят: как бы замуж выскочить и детей нарожать, превратясь в домохозяйку. Маша о таком и не помышляла даже.

– Так сложно вспомнить? – врач явно не понял, чем вызвана задержка в ответе.

– Угу, – зацепилась за соломинку девушка. – Понимаете, у нас как бы медовый месяц, только наоборот. Сначала романтическое путешествие, а потом свадьба… ну, и я как-то… а что? – надеясь, что врач опровергнет её самые жуткие опасения, робко спросила она.

– Беременности у вас нет. Но обследоваться в целом надо бы. Молодая же ещё, беречь себя надо.

Мысль о возможной беременности едва не свела девушку с ума. Что б я делала-то? Убила бы? Вдруг ребенок был бы от Витьки, а не от того музыканта? Да, и оно Вите надо? Ох… пронесло…

– Что-то побледнели вы. Не иначе иного результата ждали? – удивился врач. – Всё ещё будет. Может вас проводить?

– Н-нет… нет, спасибо. Я сама…

В посёлке они задержались на целые три недели. И чем больше времени оставалось позади, тем больше девушка начинала беспокоиться. Почему сон не кончается? Она уже начала понемножку выжимать у друга информацию о том, как их сюда занесло, почему вообще решили куда-то ехать? Сделать это так, чтобы «жених» ничего не заподозрил, было довольно сложно. Но кое-какие моменты всё же начали проясняться. И эти моменты Маше очень не нравились.

Глава 12. Следствие ведут… ведьмаки

Дождавшись возвращения с работы новоявленных сотрудников, Семён передал им на поруки беспокойно метавшуюся во сне Катерину и, несмотря на все заверения в том, что с женщиной всё будет в порядке, с неспокойным сердцем отправился домой. Глядя на неё там, в издательстве, мужчина и не предполагал, насколько тяжело ей даётся такое воздействие. Даже когда Катерина, дав последние установки секретарю редакции, едва не свалилась в обморок, Семён ещё не осознал, насколько она себя вымотала. Как показала практика, это были цветочки. Не успел он дослушать довольно длительную, едва ли не двухчасовую аудиозапись, сделанную в издательстве, как из комнаты, где спала Катерина, раздался душераздирающий крик. Мелькнула мысль: пока я отвлекся, кто-то успел проникнуть в квартиру…

Семён схватил со стола мясницкий нож и влетел в комнату женщины, да так и застыл на пороге с вылупленными от ужаса глазами. Катерина витала в воздухе, примерно в полуметре над кроватью. Этим Семёна удивить или напугать было невозможно, видел он подобное в исполнении Светланы ещё… в прошлой жизни, там, в больнице. Но тело женщины не парило в невесомости, его то тянули в разные стороны какие-то невидимые силы, словно проверяя на прочность, то скручивали под физиологически невозможными, особенно с учетом её полноты, углами. Казалось, если её отпустят, на кровать упадёт переломанный по всем суставам комок корчащейся от боли плоти, мало напоминающей человека.

В себя его привела боль. Выскользнувший из ослабевших пальцев тесак упал на ногу. Благо попал он на довольно плотный войлочный тапок, прочный материал выдержал, частично погасив удар. Однако ощущение было не самым приятным. Ежедневно находясь рядом с «нереальным» по меркам общественности, ко многому волей или неволей привыкаешь, вот и сейчас вместо того, чтобы бежать прочь, Семён кинулся к постели и, подхватив замершее на мгновение тело, не без усилия вырвал его из лап невидимого мучителя. Он не надеялся, что это поможет, но и бездействовать тоже не мог. Очевидно, «нечто» отпустило женщину, и она тряпичной куклой обвисла на его руках. Расслабленное тело показалось Семёну на удивление легким для столь плотной комплекции.

Стараясь не паниковать, он тут же уложил «пострадавшую» на стоявшую в уголке тахту, вернуть её обратно на кровать у Семёна рука не поднялась. Врач внутри победил, и он тут же деловито обследовал женщину на предмет вывихов и прочих неизбежных после такого воздействия травм, и с удивлением констатировал: явное понижение температуры тела, пульс немного учащённый, но в пределах нормы, сердцебиение ровное, никаких признаков повреждения суставов, связок или мягких тканей. Только неимоверная общая бледность, странно контрастирующая с излишне ярким румянцем. Это было нереально, но факт лежал перед его глазами. Возможно, клинический или биохимический анализы, тамограмма и другие исследования показали бы отклонения от нормы, но здесь не было необходимого оборудования, а куда-то везти Катерину Семён боялся. Вернувшиеся с работы соседи спокойно отреагировали на состояние женщины, и Семён впервые задумался о том, что всё имеет свою цену. Что же испытывают его сотрудники после работы? Это нормально? К подобному можно привыкнуть? Спросить впрямую он не решился, поспешив поскорее убраться подальше.

После пережитого он не был уверен, что по-прежнему стоит использовать дар Катерины в поисках Светланы и её сестры. Слишком сильное впечатление произвела на него полученная женщиной «отдача». Да и дальнейшее использование дара для лечения абсолютно посторонних им людей за деньги, тоже теперь не казалось такой уж удачной идеей. Семён понимал, что над ними висят долги и обязательства, что сложно будет убедить Сергея, что он сам, отстранившись от клинической практики, потерял квалификацию. Но если все эти люди настолько жертвуют собой ради других… то во благо ли их освобождение из клиники? Да, там было психологически не комфортно, да, здесь они ощущали себя нужными, но стоило ли всё это таких мучений?

Весь вечер Семён провёл дома, пытаясь как-то схематизировать полученную информацию и придумывая, как бы донести её до сотрудников правоохранительных органов, не привлекая способности своих подчинённых. Вот только, как ни крути, данные казались притянутыми за уши, надуманными. Диктофон, как назло, остался у Катерины на кухне. Он-то знал, что всё это правда, но в то же время понимал: в полиции ему не поверят, в лучшем случае, а в худшем, посчитают психически неуравновешенной личностью, что может поставить крест на поисках Светланы с помощью официальных органов.

На следующий день, отбросив все сомнения, Семён быстро завершил самые неотложные дела в клинике и наведался в участок. Каково же было его удивление, когда на входе в кабинет следователя он столкнулся нос к носу с… Катериной.

– А ты-то… ты что здесь делаешь? – не заметив, что перешёл на «ты», уставился на свою сотрудницу мужчина.

Стоит отметить, выглядела она вполне бодро, свежо и казалась отдохнувшей.

– Прости, – та смущённо отвела взгляд. – Не стоило тебя в квартире оставлять… я забылась… расслабилась…

– То есть, так всегда? – ошалело воззрился на неё Семён, осознающий, что его худшие опасения подтверждаются.

– Да. И… как бы это объяснить… – неожиданно к её щекам прилила краска, даже кончики ушей вспыхнули. – О том, что у меня давно нет личной жизни, думаю, ты и сам без подсказок догадываешься, – так же непринуждённо перешла Катерина на «ты». – Так вот… как уж всё это выглядит со стороны, не знаю, возможно, и пугающе, но по ощущениям… это схоже с экстазом. Ну… если это можно так назвать. Не знаю уж, то ли отроду я такой извращенкой была, то ли частые побои мужа оставили свой отпечаток, но та боль, что я испытываю после «работы», доставляет мне неимоверное наслаждение.

На Семёна словно ушат ледяной воды вылили. Вот и что ей на это сказать?

– Ты что-то узнала? – его взгляд указал на вход в полицейский участок.

– Нет. Но дала им повод для размышлений, – явно обрадовалась смене темы Катерина. – Что там у нас с «новыми» психиатрическими клиниками?

Семён оказался застигнут врасплох подобным вопросом. В кутерьме последних дней он напрочь забыл о том, что должен был связаться с руководством двух медучреждений. Да и сомнения в своём праве на использование дара подчинённых в коммерческих целях не давали ему покоя. Катерина всё поняла по выражению лица своего начальника или прочитав мысли и, умильно скривившись, жалобно произнесла:

– Эх… господин начальник, вы меня отдыхать заставляете – да? – голос поскрипывал так, что, казалось, из глаз говорящей вот-вот должны фонтаном брызнуть слёзы, вот только эти самые глаза предательски лучились смехом. – А о нас не беспокойтесь, у каждого «откат» свой, но он не причиняет страданий. Мы действительно искренне хотим помогать людям.

На том и разошлись. Катерина отдыхать, Семён на работу, созваниваться с коллегами из соседнего региона.

Три дня пролетели для Семёна как один миг, дел накопилось немало, а по вечерам приходилось посещать вызывавших его следователей. Нового полицейские ничего так и не нашли. То есть, это он так считал, очевидно, Катерина заложила им информацию в голову каким-то извращённым способом, напоминающим мину замедленного действия. К концу каждого рабочего дня они вспоминали какой-нибудь немаловажный фрагмент, пребывая в полной уверенности, что только что самостоятельно это выяснили по своим каналам, разглашать которые, видите ли, не имеют права. Семёну не оставалось ничего иного, как скучать, выслушивая нудные отчёты о том, что он и так знал. Благо на третий вечер поток информации был исчерпан, а значит, пришло время действия. Что они будут делать и как, он не особо интересовался. Его волновал лишь результат.

На четвёртый день Семён вместе с Катериной выехали в сторону Пскова. Первая клиника поразила их своей… элитарностью, что ли? Ещё на подъезде «посетители» обратили внимание на дорогую кованую ограду и ворота, далее их тщательно обыскал персонал клиники, после чего они наконец-то смогли пройти на внутреннюю территорию. Аккуратно подстриженные газончики, ровненькие, посыпанные крупным песком дорожки, свежевыкрашенные беленькие лавочки и раскиданные то тут, то там беседки, вкупе с невысокими фонарными столбиками, производили впечатление, что это дом отдыха, а не психушка. Открывшиеся взору посетителей корпуса усилили сложившееся ранее впечатление. Довольно новые двух-трёхэтажные современные здания радовали глаз отделкой из светло-бежевого камня, за огромными витражными стёклами в начинающих опускаться сумерках зажглись многочисленные огни, открывая взору уютную обстановку внутренних помещений.

На улице к вечеру похолодало. Семён шёл за провожатым, констатировал окружающий достаток, но сосредоточиться на чём-либо, кроме сожаления об отсутствии куртки – не мог.

– Бывает же, – не без зависти осматривалась по сторонам Катерина, которой не один год пришлось провести в настоящем клоповнике, и близко не стоящим рядом с этим «великолепием».

– А вы, смотрю, знаете толк в клиниках, – довольно ухмыльнулся сопровождавший их сотрудник учреждения. – Конечно же, у нас в регионе не все клиники такие. Эту взял под свою опеку бывший мэр. У него тут близкий родственник, – оглядываясь по сторонам, словно их могли подслушать, приглушённым голосом поведал он. – Как-то так вышло, что нувориши решили, что это модно, ну, или нужно им было что-то от облечённого немалыми правами и обладающего многочисленными связями, несмотря на смещение с поста, мэра. Вот и начали они вкладывать деньги. Сначала персонал воровал – понятно. А потом инвесторы начали контролировать целевое использование полученных средств. Вот и пришлось старые корпуса сносить, ставя вместо них современные. Теперь это главная гордость области, что ни проверка, то норовят к нам их послать. Ну, вот мы и пришли, проходите, – пригласил мужчина «гостей».

Внутренние помещения встретили их приятным теплом и запахом сосновой смолы, исходящим из большого камина, расположенного в углу огромного холла. Рядом с посетителями тут же очутилась миловидная молоденькая санитарочка. Девица оценивающе окинула взглядом Семёна, по вспыхнувшему в глазах интересу он явно прошёл тест на альфа самца, в то время как невысокая округлая фигурка Катерины удостоилась лишь мимолётного взгляда.

– Пациенты уже готовы к встрече, – произнесла санитарка. Взгляд её неестественно ярких голубых глаз не отрывался от лица посетителя. – Но возможно, вы хотели бы с дороги сначала попить кофе или чаю? У меня и тортик имеется, – её взгляд не без ехидства прошелся по приземистой фигуре «гостьи».

– Благодарю, но хотелось бы поскорее приступить к тому, ради чего мы прибыли в ваш райский уголок, – опередила своего начальника уязвлённая Катерина.

– Как вам угодно, – кокетливо передёрнула плечиком явно раздосадованная отказом девица. – Проходите сюда, – она указала на высокую стеклянную дверь.

Семёна вообще поражало многое в этой клинике, особенно теперь, когда он оказался в тепле. Один только камин чего стоил, да и обилие стекла.

– Не поверите, но оно пуленепробиваемое, – угадал его мысли сопровождающий. – Денег слишком много было, вот и выбрали такие проекты, в которых можно было обоснованно вложить как можно больше. Да и откаты неплохие кое-кто получил. Их, конечно, через тендеры разыгрывали, но…

– Мы уже поняли, – не очень корректно перебил его, явно утомлённый излишней болтливостью сопровождающего, Семён. – Вы можете оставить нас наедине с вашими пациентами? – тут же сменил тему он.

– Вас обыскали, – пожал плечами сотрудник клиники, взглядом отсылая санитарку восвояси. – Но не слишком долго. Режим нарушать не стоит, даже ради важных гостей из северной столицы.

В просторном светлом зале находилось немногим более десятка «больных». Один парень сразу, стоило посетителям войти, вскинулся, устремив взгляд на Семёна. Словно заранее знал, что от того зависит его будущее. Выглядел он колоритно: высок, широк в плечах, длинные ухоженные волосы собраны в низкий хвост, взгляд отливающих золотом глаз, кажется, смотрит в душу, видя тебя насквозь. Да и черты лица у него были какие-то киношные, в самый раз главным героем в какую-нибудь сопливую мелодрамку.

С учётом способностей Катерины, процедура заняла гораздо меньше времени, нежели во время поездок со Светланой. Женщина вставала в отдалении и закрывала глаза. Минут через пять она вышла за санитаркой.

– Где мы могли бы переговорить наедине с троими из ваших пациентов? – донёсся до Семёна приглушённый голос Катерины.

– Да здесь же, – демонстративно отстранённо ответила девица. – Всех выпроводим, и по очереди пригласим тех, кто вам нужен. Только на кой они вам? – в её тоне чувствовалась брезгливость, что явно задело Катерину.

– Боюсь, я не уполномочена разглашать такую информацию, – ушла от ответа женщина и указала тех троих, кто её заинтересовал.

Дальнейшие переговоры прошли довольно оперативно, и менее чем через час гости вышли из корпуса с фамилиями и именами двух «избранных».

– Ох! Как вы вовремя, – пряча в карманы явно озябшие руки, подскочил к ним сопровождавший их вначале словоохотливый мужчина. – А я как раз домой собирался, думаю, дай-ка зайду, узнаю, как у вас дела. Может, вас до гостиницы подкинуть?

– Не откажемся, – улыбнулась довольная результатом посещения Катерина.

Следующим утром всё повторилось, а затем начались сложные бюрократические манипуляции с неизбежным вливанием немалых капиталов в карманы главврачей и прочего персонала клиник. Вот только с одним пациентом возникла заминка. Тот самый парень из «элитной» психушки, что с надеждой смотрел на Семёна, оказался ни много ни мало внебрачным сыном бывшего мэра. И проблема была не в том, что высокопоставленный папаша был против его освобождения, руководство больницы ни в какую не желало терять золотую жилу, которая, как оказалось, и так успела недавно сбежать, и лишь спустя месяц была возвращена в «родные пенаты».

Гостей коробило настолько циничное отношение. В голове не укладывалось, как можно насильно держать человека пусть и в позолоченной, но клетке, ради перспективы пополнения своих банковских счетов. Семён в какой-то момент почти сдался, но Катерина тут же отвела его в сторонку:

– Ты, конечно, руководитель, но этот парень нам нужен. Его дар многократно сильнее, чем у Совы, прибавь к нему неподдаваемость внушению и предвидение. А впоследствии вы могли бы открыть детективное агентство. Больших капиталовложений это не потребует, а Сова и этот Станислав (как звали экс-мэровского бастарда) быстро принесут немалую прибыль. Так что предлагаю просто их обработать. Они всё подпишут, и денег сэкономим.

Кто же откажется от такого предложения, когда на счету каждая копейка? По прошествии ещё пары дней, в сопровождении Катерины и Семёна в Питер направилась группа из четырёх человек. Троих планировалось приобщить к работе в клинике, а «хвостатого бастарда», на первых порах к поиску Светланы и её друзей, с дальнейшей карьерой детектива ещё не созданного агентства.

Поезд прибыл на Витебский вокзал во втором часу. К концу июля знаменитые Питерские белые ночи остались позади, и гости города смогли в полной мере полюбоваться красотами Северной столицы: архитектурными ансамблями в иллюминации подсветок, нескончаемыми гирляндами Невского проспекта, где большая часть заведений функционирует круглосуточно и всячески старается привлечь клиентов, создавая феерию света. Особенно гостей впечатлили громады «разводных мостов» над Невой, возле которых они минут двадцать простояли в ожидании, когда же их опустят, позволяя припозднившимся жителям окраинных районов выбраться из центра города. Зрелище впечатляющее даже для привыкших ко многому коренных жителей, не говоря о приезжих.

Новеньких обустроили в освобождённой Артуром и его «командой» квартире, где до сих пор жил Пётр, и дали им три дня пообвыкнуться на новом месте, после чего подключили к работе. И вот тут открылись новые, совершенно неожиданные подробности из жизни того самого «бастарда». Стоило ему услышать краткий пересказ Светиной истории, связанной с поисками сестры и странным дальнейшим исчезновением, как парень вдруг впал в прострацию. Семён минут через десять хотел уже встряхнуть его, выведя из задумчивости, но Катерина буквально скрутила начальника по рукам и ногам, дав ему понять, чтобы помалкивал. Спустя ещё минут десять Станислав вернулся на грешную землю и тихим голосом произнёс:

– Воистину неисповедимы пути господни. У вас есть фотография Марии? – этот вопрос относился к Семёну.

Мужчина тут же достал телефон и нашел сделанную тайком от Светланы фотографию её сестры. Помнится, в тот день, когда он впервые оказался у Светы, его очень удивила реакция девушки, когда он посмотрел на стоявшую на тумбочке рамку с изображением темноволосой красотки. Семён сам не понял, зачем это сделал, но стоило Свете выйти из комнаты, он тут же кинулся к отложенной в сторонку фотографии, и достав телефон, сделал снимок. До сих пор он ему был не нужен и вдруг вот: не ждал, не гадал, а пригодился.

– Да… – тихо протянул Станислав, и взгляд его глаз едва уловимо изменился. В них сквозила нежность и тоска. – Я её знаю. Точнее знал, – поправился он и умолк.

Время шло. Катерина и Семён в ожидании смотрели на товарища, а тот, казалось, ничего кроме фото на экране телефона не замечал. В этот вечер им так и не удалось разговорить ушедшего в себя парня. Да и телефон забрать оказалось проблемой. Тот никак не желал расставаться с сохранённым там изображением.

Следующей ночью настойчивый телефонный трезвон выдернул Семёна из сна. Звонил Пётр:

– Семён Витальевич, – послышался из трубки взволнованный голос, – я не знаю, что с ним. До этого нормальный парень был, а тут как белены объелся. Носится по квартире, никому спать не даёт. Просит, чтобы ему денег в долг дали, клянётся, что вернёт, и твердит, что ему срочно надо куда-то уехать… – тараторил Пётр.

– Постой, кто – он-то? – сонно пробурчал всё ещё не проснувшийся Семён.

– Да этот… патлатый музыкант…

Семён мгновенно понял, о ком речь. Станислав поразил всех, выйдя из клиники не с пустыми руками, а с гитарой за спиной. Значит, он куда-то рвётся, но куда? Зачем? На эти вопросы Пётр ответить не мог.

– Продержите его до моего приезда, – бросил в трубку Семён и, отключив связь, кинулся собираться.

Благо в предутреннее время мосты уже были сведены, а на работу в такое время ещё никто не ехал. Да и сотрудники ДПС благополучно отсыпались в теплых постельках, что позволило Семёну, игнорируя скоростные ограничения и светофоры, долететь до нужного дома за каких-то пятнадцать минут. Жильцы квартиры действительно стояли на ушах. Не сказать, что они были злы на всполошившего всех парня, скорее они были обеспокоены его навязчивой, маниакальной идеей куда-то срочно отправиться.

Пары несвязных на первый взгляд фраз хватило, чтобы Семён кое-что понял. Вот только объяснять что-то присутствующим не хотелось. Долго. Быстрее было бы, окажись тут Катерина, но она далеко.