Текст книги "Брачный антракт"

– Да потому что я не хочу рожать от тебя, понял? – заорала она. – Не хо-чу! Ты старец! Слишком дряхлый для меня! Я не люблю тебя больше! Слышишь? Не люблю! А еще ты… пивной алкоголик!

Ника бросилась на балкон за стремянкой и полезла доставать чемодан. Андрей несколько секунд стоял памятником замученному фрицами партизану, а потом метнулся за ней.

– Давай! Иди к своей чокнутой мамаше! Здравствуй, ежедневный вынос мозга! – Он рассмеялся громко и ненатурально, как Мефистофель провинциального театра. – А жить будешь на гонорары «Алиби-агентства»?! Ха-ха! Их как раз хватит на один спа-маникюр и половину шарфика от «Эрме»!

Ника заскочила в гардеробную, окинула невидящим взглядом роскошные платья-юбки-блузки, любовно развешанные по цвету и комплектам, батарею туфель всех калибров в три ряда и яростно побросала в чемодан несколько джинсов, свитер, пару балеток. Схватила с прикроватной тумбочки книгу афоризмов, сунула в сумку документы и альбом со студенческими фотографиями. На столике оставила обручальное кольцо и ключи от машины. Выскользнула из роскошной квартиры мужа и – пролет за пролетом – поскакала по ступенькам.

Крик Андрея, усиленный гулким эхом подъезда, прогремел над головой, как глас Божий:

– Давай, иди! Но ты еще вернешься! Приползешь назад и будешь молить о прощении!

Ника стиснула зубы и побежала еще быстрее.

– Подуди себе, знаешь, куда, баран? – буркнул Егор, подрезав выскочку на «Рено». – У этого твоего музея припарковаться-то есть где?

– Во дворах, – пожала плечами Полина, придирчиво рассматривая свои губы в зеркальце пудреницы.

Егор чуть резче нажал на педаль газа, но промолчал. Поцарапают в тех дворах машину гвоздем – будет тогда тебе «Мультимедиа Арт Музей», язык сломаешь, блин! Полина его туда силком бы не затащила, но это была прощальная просьба. В смысле, перед разлукой. На следующей неделе она уезжала в Лондон, на учебу.

Это оказалась выставка парня, который из собственной крови слепил человеческую голову в натуральную величину. Нормально?

Егор несколько раз обошел стеклянный куб с инсталляцией внутри. Это ж сколько кровищи на такую башку пошло? Литров пять, не меньше. Наверняка псих-художник бомжа какого-нибудь порешил во славу искусства. А Полинка-то хороша, нашла, куда его затащить! Пусть теперь только попробует тарантиновские фильмы «трешем» называть! Кстати, а где она?

Полину он нашел в другом зале. Она расхаживала среди картин и скульптур, нацепив на нос гламурные очечки. Егор знал, что они без диоптрий, с простыми стеклами. Прищурилась и изрекла, глядя на полотно, изображавшее кусок сырого мяса:

– Концептуально!

Ха! Это единственное словечко, которое Егор когда-либо слышал от Полины в адрес картины или скульптуры. Только однажды в Эрмитаже она посмотрела на напольную роспись с Медузой Горгоной и с умным видом изрекла: «Версаче!» Ни хрена в искусстве не понимает, по модным выставкам таскается исключительно из снобизма.

Егор обратил внимание на странного пассажира, с бородой и на костылях. Во дает! Со сломанной ногой в музей приковылял, молоток!

Он поплелся за бородатым и остановился возле картины, на которой то ли в реке, то ли в море купались зэки. Издалека казалось, что они парят в небе, словно птицы. Несколько секунд Егор смотрел на картину не отрываясь. Пожалуй, этот псих и вправду прикольно рисует.

Побродил еще немного и притормозил перед скульптурой черной полуголой девицы, которая завела ноги себе за голову. Прочитал на табличке:

«Кейт Мосс. Бронза».

Сзади подкралась Полина.

– Я его везде ищу, а он тут, слюни пускает, – ревниво поджала губы она. – Понравилась, да? Сразу видно – о сексе думаешь!

Он думал о том, что довольно странно делать скульптуру из бронзы, а потом красить ее черной краской.

– Ну, как тебе выставка, понравилась? – улыбнулся Егор.

– Да! Это так… концептуально!

Ужинали в пивном ресторане на немецкий манер – Егор отвоевал право выбора заведения.

– Неплохо, – кивнула Полина, попробовав кроличье жаркое из горшочка, – но ты сделал бы лучше. Нет! Ты сделал бы его божественно!

– Да ладно, – отмахнулся Егор, хотя знал, что она права.

Он готовил как бог. Причем бог дипломированный. Когда-то окончил кулинарный техникум, но по специальности почти не работал. Мечтал заделаться воротилой бизнеса и купить этот город с потрохами, идиот несчастный! Сначала машины гонял, потом вместе с другом организовали фирму по продаже стройматериалов. Неплохо поднялись, но во время кризиса их «купи-продай» накрылся медным тазом. Ни работы, ни денег. Раньше на иномарке по крутым кабакам мотались, девчонок снимали, а тут порой приходилось буханку хлеба и «Доширак» на два дня растягивать. Тяжело морально. Друг спился, а Егор пошел в строительную бригаду на отделочные работы. Благо руки всегда из того места росли.

Вкалывал тогда день и ночь, как «гастер», вспоминать страшно! Однако фортуна улыбнулась, посыпались козырные заказы, и вскоре удалось сколотить собственную бригаду. Сейчас ремонты квартир и загородных домов были расписаны на год вперед. Работали нанятые люди, а Егор руководил и собирал заказы. Ребята подбивали потратить освободившиеся время и деньги на открытие ресторана. Что кулинарному таланту зря пропадать? Егор соглашался. Когда-нибудь.

Тем временем Полина умяла жаркое и вытерлась салфеткой.

– Десерт, что ли, заказать? – раздумчиво промурлыкала она. – Да ладно, надоел этот общепит. Я бы сейчас профитролей твоих сумасшедших съела! Ни в одном пафосном кафе таких не пробовала! Знаешь, тигренок, у тебя золотые руки. – Она взяла его за запястье и коснулась ладони теплыми мягкими губами, обожгла взглядом из-под опущенных ресниц.

Егор погладил ее коленку под столом.

– К тебе или ко мне? А утром – будут тебе профитроли!

– Маньяк! Все мысли только об одном, – кокетливо проворчала она, стряхивая с коленки его руку.

Она поерзала на стуле.

– Я тебе говорила, что у Викули свадьба на этих выходных? – пропела фальшиво-беззаботным тоном.

– Раз двести, не меньше, – вздохнул Егор.

Так вот к чему вся эта лесть, прыжки и ужимки. Полина уже пару месяцев выносила ему мозг со свадьбой. Хотела, чтоб туда вместе пошли, но Егор – кремень! Все эти брачные игрища он терпеть не мог, к тому же не желал выслушивать прозрачные намеки дальних родственников и увещевания ее простодушных подруг: «Вам тоже обязательно надо пожениться!»

– Прямо даже не знаю, как быть, – продолжала гнуть свою линию Полина, – как в ЗАГС добираться? Машину-то я на ТО загнала. Видимо, придется на маршрутке… – Она горестно вздохнула.

Егор прикинулся валенком, с интересом рассматривал солонку.

– Знаешь, слышала в «Новостях» об очередной аварии с участием маршрутки. Ужас! Столько жертв! Все, кто сидел впереди, – погибли!

Егор обеспокоенно покачал головой.

– Ну, ты тогда сзади садись.

– Егор! – в голосе Полины зазвенел металл.

– Полин, мы уже говорили об этом сто раз, на свадьбу я не пойду, все. Тема закрыта.

Нет, все-таки хорошо, что она в Лондон отваливает! Первоклассная девка, да, но в последнее время уж слишком навязчива! Понятно, конечно: тридцатник на носу, замуж хочет, но Егор не даст надеть себе на шею это ярмо. Зачем? Женат уже был, сын есть. Сомнительные радости семейной жизни не привлекают.

Словно прочитав его мысли, Полина взяла себя в руки и снова сделалась белой и пушистой кошечкой.

– Ну, как хочешь, – обворожительно улыбнулась она. – А ты на выходных чем займешься?

Егор пожал плечами.

– С пацаном в парк пойдем.

– Как новая няня?

Махнул рукой:

– Все они одинаковые. Поначалу – золото в мармеладе, а потом оказываются суками, которых кроме денег ничего не интересует. Проходили уже… Представляешь, вчера домой захожу, а она навстречу на четвереньках выползает, с пацаном на спине, и ржет на всю квартиру: «И-го-го! Лошадка, поехали!» А Степка хохочет, заливается.

– И что? – не поняла его недовольства Полина.

– Да ничего. Приучит, а мне потом до восемнадцати лет на горбу таскать?! Что из него вырастет? И главное, одно и то же! Каждая новая нянька норовит с ним в лошадку поиграть.

– Может, у них есть какой-то негласный кодекс? – рассмеялась Полина.

– На эти выходные отпрашивается. Между прочим, уже второй раз!

– Справишься?

– Да мне Катька поможет.

Полина выронила вилку.

– Не поднимай, я сейчас официантку за чистой отправлю. – Егор поискал глазами яркое платье бюргерши.

– Не надо, я… больше ничего не буду. Какая Катька?

– А я тебе не рассказывал? Настина сестра приехала.

– К-какой Насти?

– Ну, какой?! Жены моей покойной, мир ей пухом. Поступила, будет в Москве учиться. Она на прошлых выходных приходила, так у них с пацаном такая любовь нерастащимая образовалась. У нас в парке детей на пони катают, он всегда боялся, уговорить смогла только тетя Катя! – Егор нашел в телефоне фотографию и показал Полине. – Вот смотри! Мой Чапаев!

– В таких коротких шортах… Вечерами уже прохладно, придатки застудить не боится?

– Кто?!

– А… жить эта Катька где намерена?

– В общаге комнату дали. А когда и у нас останется, все-таки не чужая. Степкина тетка.

Полина залпом осушила бокал с вином.

– И долго ты еще будешь с этим кирпичом ходить? – вдруг разозлилась она. – Сколько раз просила – смени телефон! В приличном месте достать стыдно!

– Айфоны твои за тридцать штук, что ли, покупать? А потом менять раз в год, когда новый выходит, – огрызнулся Егор. – А у этого цифры крупные, и фиг разобьешь! Продавец сказал, у них такие мобилы в основном альпинисты берут… Полин, ты чего?

Она не слушала, мрачно смотрела в окно.

– Ничего. Прости, нервничаю перед отъездом. Я отлучусь на минутку?

Подхватила свой кошелек на цепочке и зацокала каблучками в сторону туалета.

И чего им не сидится в своем Усть-Урюпинске? Едут и едут. Сначала одна притащилась, Царствие Небесное! Теперь вот вторая. Оставаться будет на ночь. Когда она, Полина, за тысячи километров от Москвы!

Щелкнула замочком клатча и торопливо ощупала его содержимое в поисках пачки «Вог» с одной-единственной сигаретой внутри – ее НЗ. Курить Полина бросила – это уже не модно, пачку носила на случай форс-мажора: извержения вулкана или конца света. Сейчас был именно тот случай.

Сигарета выскользнула из дрожащих пальцев и упала на грязный пол ресторанного туалета. Полина стукнула по ней каблуком, еще и еще, разбивая в труху. И вдруг замерла, осененная блестящей идеей. Бинго! Какая же она умница-разумница, что догадалась сохранить тот номер.

Выудила из клатча айфон и прокрутила контакты записной книжки, как барабан с патронами перед игрой в русскую рулетку. Однако тут есть изрядная доля риска… Тряхнула головой. Глупости, эта замухрыжка совсем не в его вкусе! Егору всегда нравились роскошные блондинки. Такие, как Полина. Она посмотрела в зеркало, висящее над раковиной, и невольно залюбовалась своим отражением: лицо, волосы. А грудь – вообще прелесть что такое! Три ноль в пользу Полины.

Она приняла решение и нажала на кнопку вызова своего телефона.

– Здравствуйте, Вероника, это вы?

«Я люблю всех своих детей, но некоторые из них мне не нравятся» – под этими словами Лилиан Картер наверняка подписалась бы и Никина мать.

– Вставай сейчас же, – шипела она, с остервенением стаскивая с дочери одеяло. – Сколько можно? Так и ужин проспишь!

– А который час? – Ника поежилась, села в постели и потерла глаза кулаками.

– Уже десять!

– Такая рань… К тому же, сегодня выходной.

– Да что за жизнь у тебя такая! – всплеснула руками мама. – Ложится под утро, встает в обед, на работу ходит, когда вздумается! Точная копия своего отца!

В материнской системе ценностей это был самый страшный грех.

– Кофе на столе, так что будь добра! – Она обиженно поправила растрепавшиеся волосы и, возмущенно пыхтя, удалилась на кухню.

Ника упала на подушку и накрылась одеялом с головой. Она прожила в отчем доме пару недель, а казалось, как минимум месяц. День шел за два, как в следственном изоляторе. Ладно, надо вставать, мать все равно от нее не отстанет.

Выглянула из-под одеяла и осмотрела комнату. Тут все сохранилось как в детстве. Кровать, напротив – диван, на котором раньше спала сестра, их письменный стол и книжные полки, обклеенные вкладышами от жвачек. На двери – плакат с актерами обожаемого в былые времена сериала «Элен и ребята». Оксане больше всех нравилась Элен, а Нике – Кати, и они постоянно спорили, кто лучше. С сестрой никогда не получалось найти компромисс. Они часто ссорились, а бывало, даже дрались – не на жизнь, а насмерть! Комнату поделили: Ника боялась выходить, потому что дверь оказалась на половине сестры, а Оксана – приближаться к платяному шкафу.

Помирить их мог только отец. От него, как от фокусника, всегда ждали чудес. Какие игры он выдумывал, а сколько всего интересного знал! Слета отвечал на любой вопрос, часами мог рассказывать о тайнах мексиканских пирамид и папуасах Южной Каталонии, ярко, артистично. Правда, все, что он говорил, запросто делилось на два, а то и на три. Ника стала посмешищем всего класса, когда выяснилось, что в Каталонии никогда не было папуасов. Она тогда люто возненавидела отца, но легко простила ему свой позор, ведь они вместе собрались в кругосветное путешествие на дирижабле… Большой ребенок, он совершенно не был похож на мать. Даже странно, что родители прожили вместе так долго. Развелись, когда Нике исполнилось одиннадцать. Из-за романа с официанткой ресторана, в котором он работал, пел по вечерам.

Сейчас отец сдавал квартиру, доставшуюся от его родителей, и жил на ГОА. Уехал туда с Никиной подругой, с которой познакомился на Оксаниной свадьбе. На этой свадьбе, пять лет назад, Ника и видела его последний раз…

Вздохнув, она накинула халат и отправилась завтракать.

На кухне мать, вооружившись красной ручкой, проверяла тетрадки. На столе стояла тарелка с овсянкой, дымилась чашка ароматного кофе. На стуле Ника приметила потрепанный глянцевый журнал.

– А это как тут оказалось? – удивилась она, усаживаясь за стол. – Я ж его вчера вместе с рваными колготками в мусорное ведро выбросила!

– Тебе дай волю, полквартиры выкинешь! А этот журнал, между прочим, стоит пятьдесят рублей. – Она бросила красноречивый взгляд на ценник, приклеенный к последней странице. – Колготки я в ящик положила, под джинсы будешь надевать.

– Мама!

– А что «мама»? Между прочим, в твоем положении не стоило бы так шиковать. Ну, ладно, – вздохнула она, откладывая стопку тетрадей, – как говорят наши студенты: «It`s better to overdo, than to underdo»[2]2
  Лучше перестараться, чем недостараться (англ.).


[Закрыть]. Остальные – вечером, когда буду смотреть «Великолепный век»… Да-да, Ника, теперь тебе надо экономить. Уму непостижимо, уйти от такого мужа! Где, спрашивается, были твои мозги?

– Ты же сама всегда говорила, что он мне не пара!

– Не выдумывай! Вежливый, уважительный, зубы тебе вставил. Такой хороший мальчик!

– Раньше ты звала его старцем.

– Ерунда! Но даже если и так, я старая больная женщина, зачем меня слушать? Вероника, ты сглупила, просто признай это, но можно же все исправить! Семью надо спасать! Понимаешь, спасать! – разглагольствовала она хорошо поставленным голосом преподавателя с тридцатилетним стажем. – Ты же любила его как сумасшедшая! И все еще любишь, да?

Ника ковыряла ложкой кашу.

– Не будем об этом сейчас, ладно? Не хочу.

– Можно подумать, потом захочешь, – хмыкнула мама. – И все из тебя клещами надо тянуть! Вот Оксана всегда со мной делится. Кстати, а который час? Она же сейчас должна выйти на связь! – И мама ускакала в свою комнату общаться с сестрой по скайпу.

Ника вздохнула с облегчением, хоть поест спокойно. Прихлебывала кофе и прислушивалась к голосу матери, доносившемуся из комнаты.

– Уже головку держит? Это очень рано! Не помню точно, когда Ника стала голову держать, а вот ты – только в два с половиной месяца, да! А в шесть уже бралась двумя руками за борта коляски и сама садилась, ха-ха!

Душу царапнуло раздражение, и как им не надоедает часами трепаться о всякой ерунде?! Конечно! Мать и дня не может прожить без своей любимой дочки! Ника отхлебнула горький кофе и поняла, что до смерти хочет шоколада. Это был единственный пункт из красного списка, с которым никак не получалось завязать, ее наркотик. Терпела неделями, а потом срывалась, особенно когда расстраивалась. Хорошо, что у них нет шоколада, а то бы сейчас умяла целую плитку. Мать любого доведет! Впрочем, кое в чем она права: Нике надо быть экономнее. Денег, что она зарабатывает в агентстве, едва ли хватит на ту жизнь, к которой она привыкла. К тому же, все вещи остались в квартире Андрея. Нужна осенняя куртка, и на телефон забросить бы хоть три сотни, да и все эти разъезды на такси съедают кучу денег… Ладно, куртка подождет, позаимствует пока что-нибудь у мамы. Пальто, похожее на надувной матрас, или плащ-парашют? Да уж, пора задуматься о подработке. О съемках – даже не мечтай, на том, что ей предлагают, заработать невозможно – слезы. Заняться репетиторством? А что? На школьный уровень ее английского вполне хватит. В красках представила, как вдалбливает грамматику тупице, который во время урока украдкой играет с мобильным. Ну, уж нет, она еще не пала так низко!

В дверь позвонили. Кто бы это мог быть? Ника поставила посуду в мойку и пошла открывать.

На пороге стоял Мишка в майке под обтягивающим кожаным пиджаком, с бумажным пакетом в руках.

– Здоро́во! Ну, ты как? – промурлыкал он, сверкая улыбкой и бесцветным лаком на ногтях. – А я думаю, дай, к роднульке заскочу, наверняка малышка коротает воскресное утро наедине с диабетическим хлебцем, поливая его горючими слезами.

– Очень поэтично, – фыркнула Ника. – Проходи! Как же я тебе рада, не представляешь!

– Все так запущено? – изогнув бровь, он сунул Нике сверток и поправил волосы, придирчиво рассматривая себя в зеркале прихожей. – Я у метро яблок купил. Такие красивые, думаю, молодильные. Кофе угостишь?

– Конечно, пойдем в мою комнату. Только, Миш, прости, ты не мог бы ботинки снять, а то меня мама прибьет.

Ника поставила на письменный стол поднос с чашкой кофе, горячими бутербродами с сыром и вазой с яблоками.

– Ну, как с матерью? – шепотом спросил Мишка, отхлебнув из чашки.

Закатила глаза – и не спрашивай!

– Одна радость – она на следующей неделе в Кельн уезжает на месяц, Оксанка просит с детьми помочь.

– В начале учебного года? А как же ее студенты?

– На кафедре вроде договорилась, справку какую-то достала.

– Твоя сестрица, между прочим, могла бы и няню нанять, муж-то у нее небедный.

Ника хмыкнула.

– Знаешь, как они там, в Германии, посуду моют? Грязные тарелки «Ферри» намажут, потом тонюсенькой струйкой воды ополоснут и в сушилку ставят – экономят. Думаешь, на няню раскошелятся? Дудки! И потом, Оксанке стоит только свистнуть, мать – всегда по стойке смирно!

– Андрей не объявлялся?

– Больно надо, – фыркнула Ника. – Да и вряд ли объявится после того, что я сделала. А уж что наговорила… Главное, ведь совсем так не думаю. А все мать! Накрутила меня…

На столе пиликнул мобильный. Ника взяла телефон и вздрогнула – эсэмэска от Андрея. Первая после ссоры!

Открыла и прочитала:

«Можешь забрать финик».

– Подавись ты своей тачкой, – буркнула она, начала набирать текст сообщения, но потом стерла и отложила телефон в сторону. – Отвечу минут через пять. А то еще вообразит, что я целыми днями только и делаю, что сижу у телефона в ожидании его эсэмэс! Да ну его! Лучше расскажи, как там Оля?

Мишка принялся в красках расписывать интеллектуальные способности своей новой девушки.

– Ногти по фэн-шуй красит и не знает, кто такой Янковский! Представляешь? Думал, она прикалывается! Нет, ну нормально?

– Отлично! Четыре минуты прошло, можно ответ писать.

Мишка покачал головой.

– А ты все о том же… Слушай, может, хватит фигней страдать? Ну, поссорились, наговорили друг другу гадостей, с кем не бывает?! Пора зарыть топор войны. Напиши, что тебе грустно, остальное он сделает сам, увидишь.

– Еще чего не хватало!

Ника взяла телефон и набрала:

«Спасибо, не надо».

– Знаешь, а я даже рада, что все так вышло. Мы с Андреем разные люди, любовь прошла – завяли помидоры… Кстати! Совсем забыла тебе рассказать. Ни за что не догадаешься, кто мне вчера позвонил.

– Кто?

– Полина! Ну, та силиконовая штучка, наша клиентка. У нее какая-то проблема, которую она не хочет решать через агентство, а только со мной лично.

– Интересно… А! Знаю. Хочет поучаствовать в акции «приведи подружку и получи скидку на пластическую операцию»!

Ника захихикала.

– Завтра с ней встречаемся, потом тебе расскажу. Еще кофе?

– А давай!

Когда Ника вернулась в комнату с дымящейся чашкой в руках, на столе снова пиликнул мобильный – сообщение от Андрея:

«Как хочешь».

Ника хмыкнула:

– Представляешь, ответ прислал ровно через четыре минуты…

– Вы два барана! – взорвался Мишка. – Устроили на пустом месте какой-то холливар! Чтоб ты знала, первым на примирение идет не тот, кто слабее, а тот, кто умнее!

– Отличный афоризм! Кто сказал?

– Не помню.

Ника вздохнула.

– Не хочу я никакого примирения. Сказано – завяли помидоры!

Мишка ушел, когда уже стемнело. Ника проводила его и отправилась к себе.

– Оксана показывала мне сегодня по скайпу детей! Такие пупсики! – крикнула мама из своей комнаты. – А вот если бы у тебя был ребенок, мы бы его тоже показали!

Шумно вздохнув, Ника плотно закрыла за собой дверь. Зажигать свет она не стала, взяла телефон и уселась на пол. Четыре раза перечитала сообщения, присланные мужем, и принялась листать электронные фото. Вот забавное. Его сделал Андрей этой весной в Париже. У Ники покрасневший нос и волосы разлетаются в разные стороны – на Монмартре жуткий ветер.

Они тогда никак не могли отвязаться от художника в дырявой фетровой шляпе, который во что бы то ни стало вознамерился написать Никин портрет. Спрятались в кафешке. Хохотали как сумасшедшие, отогреваясь невероятно вкусным капучино с круассанами. Андрей испепелял взглядом взъерошенную француженку в нейлоновой юбке поверх джинсов, утверждая, что она точно сбежала из психушки. Ника хихикала и говорила, что он ничего не понимает, эта эксцентричная небрежность – особый парижский стиль…

Разве могли они подумать тогда, что через каких-нибудь полгода все так изменится?

Ника прижалась щекой к холодной стене и закрыла глаза.

«Определенно, Господь создал ад после того, как побывал в метро» – этот афоризм принадлежал не какой-нибудь там известной личности, Ника его придумала сама, когда с утра пораньше спустилась в подземку. Впервые за последние три года.

Материнская квартира находилась неподалеку от Юго-Западной, конечной станции, а на таких, как известно, жестокая давка начиналась с самого входа.

Отстояв длинную очередь, Ника наклонилась к окошку кассы, но ее оттерла решительная толстуха.

– Вообще-то тут очередь, – возмутилась Ника.

– Я тут стояла еще, когда очереди не было! – безапелляционно заявила толстуха. – Девушка, дайте на пять поездок!

В вестибюле народ напирал плотным потоком, а потом запрыгивал в разъезжающиеся двери вагона, как в спасательную шлюпку тонущего корабля. Через пять секунд не оставалось ни единого свободного места. Едва присев, пассажиры утыкались в свои гаджеты или закрывали глаза, делая вид, что давно и крепко спят. На тот случай, если на их место посягнет какая-нибудь ушлая бабулька.

О, милый «финик», мамочка тоскует по тебе!

Покачиваясь в такт вагону, Ника держалась за поручень и вдруг наткнулась взглядом на рекламный слоган объявления, прилепленного к стенке:

«Принесите нам свою старую осеннюю куртку и получите скидку на новую!»

Хм, очень кстати. Может, продавцы магазина пожертвуют несчастной разведенке одну из старых осенних курток, принесенных покупателями? Она наверняка окажется приличнее, чем любая из маминого гардероба.

– Осторожнее! – взвизгнула Ника, вытаскивая ногу из-под чьего-то чемодана.

На оригинальном принте балеток от «Пуччи» осталось пятно. Она чуть не вцепилась в горло обидчику. Ну, все, это была последняя фирменная вещь в ее никчемной жизни! Чтобы не раскиснуть, решила переключиться на мысли о работе.

Они вели сейчас сразу два крупных дела. По одному Юрик улетел в Мадрид спасать репутацию бизнесмена. Разруливать другое предстояло Нике, которая осталась в агентстве за старшую. Они с Мишкой занимались алиби для Ираиды, да что там, попросту – прикрывали ее задницу. Замужняя мадам на десять дней укатила с любовником на Самуи, а согласно легенде, все это время посещала психологический тренинг для шопоголиков «Мне не нужна эта кофточка!» на Мальте. Агентство предоставило для мужа Ираиды авиабилеты, материалы несуществующего тренинга и даже мальтийские сувениры – модель корабля и ликер из плодов местного кактуса. Оставался последний штрих к образу добропорядочной супруги, мечтающей избавиться от страсти к оптовым покупкам в бутиках. Этим Ника и планировала заняться утром.

Дом Ираиды находился в центре, неподалеку от Американского посольства. Ника прошла через пост охраны и поднялась в квартиру. Перед дверью Ника замерла, закрыв глаза, как прима перед выходом на сцену. Потом вздернула подбородок, лучезарно улыбнулась и нажала на кнопку звонка.

Дверь открыл немолодой и очень худой мужчина в шелковом халате. Ростом он едва доходил до Никиного виска. Тощее запястье венчали дорогие часы.

– Здравствуйте! – воскликнула она. – Вы, наверное, Ринат, Ирочкин муж! А я Кира, с тренинга, Ирочка должна была вас предупредить.

Ринат окинул ее ледяным взглядом, беспристрастным и пронизывающим насквозь, как рентген.

– Рад знакомству, Кира. Проходите.

Да что ж он так смотрит, как будто собирается составлять фоторобот? Может, ресницы отклеились?!

«Возьми себя в руки, это все нервы!» – приказала себе она.

Переступила порог и оказалась в огромной прихожей с кучей дверей. Бестолковая планировка.

– Выпьете чего-нибудь? – Ринат обнажил в учтивой улыбке крупные желтые зубы.

– Спасибо, я за рулем и уже бегу! Хотела только кулон вернуть, – Ника раскрыла ладонь с золотым сердцем, внутри которого плавали три маленьких бриллианта. – Ирочка на Мальте давала поносить. Знаете, это один из принципов нашего тренинга шопоголиков: лучше взять на время у подруги, чем покупать в магазине, ха-ха! – Смех вышел этаким «блондинистым» и вполне натуральным, не то что парик, но Ринат лишь скептически вскинул брови. Взял кулон и крепко сжал в кулаке, аж костяшки побелели.

Что за тип! Опасный и скользкий, как гадюка. Неудивительно, что Ираида наставляет ему рога. Впрочем, Нике нет до этого никакого дела. Свою миссию она выполнила, предъявила Ринату еще одно доказательство того, что жена была на Мальте.

– Что ж, всего доброго, передавайте Ирочке привет. – Ника обворожительно улыбнулась, хлопая глазами. – Кстати, отличный халат. Где вы его брали?

В обед Ника встречалась с Полиной. Интересно, что все-таки ей понадобилось?

В кафе на Арбате Ника прибежала чуть раньше условленного времени и сразу же закрылась в туалете. У зеркала стянула парик, отклеила ресницы и старательно стерла салфеткой с губ жирную, как сливочное масло, помаду. Да уж, без грима видок еще тот. Лицо осунулось, под глазами залегли тени. В последнее время из-за переживаний Ника еще больше похудела, но это даже к лучшему. Четко очерченные ключицы так аристократичны! Она собрала свои густые волосы в тугой пучок на затылке, нацепила затемненные «учительские» очки и вышла в зал.

Полина уже ждала за столиком у окна. Увидев Нику, она приветственно помахала рукой.

– Прошу прощения за опоздание, давно ждете? – улыбнулась Ника, приблизившись.

– Пустяки, я сама только подошла. Слушай, а давай на ты?

– Конечно. – Она села за стол, поискав глазами, куда пристроить сумочку. На свободном стуле уже красовался Полинин клатч. Очень стильный, во вкусе ей не откажешь. У Ники был такой же – остался в гардеробной у почти бывшего мужа. Вздохнув, она повесила сумочку на спинку своего стула.

Посмотрели меню и сделали заказ.

– Как Егор? – спросила Ника.

– Все в порядке, наши проблемы забыты как страшный сон. И все благодаря вам.

Ника склонила голову.

– Приятно слышать. Так зачем… ты меня пригласила?

Полина кашлянула и облизала намазанные блеском губы.

– У меня к тебе дело на миллион! – выпалила она.

– Я вся внимание.

Подошла официантка и принесла их заказ – салат и капучино с пирожным для Полины и грейпфрутовый фреш для Ники.

– Знаешь, тот парень… я в нем совершенно разочаровалась! Тем более, он сам меня бросил, – сказала Полина, когда официантка отошла. – А вот с Егором у нас все серьезно. Правда, он говорит, что свадьба в его планы не входит, но это он специально, чтобы позлить меня. Ну, и боится, конечно. Из-за предыдущего опыта, да и вообще он такой сложный человек…

– Просто не хочет.

– Прости, что?

Эта Полина, кажется, совсем запуталась. Что ж, как тонкий знаток мужской психологии Ника поможет бедняжке бесплатным советом:

– Просто он не хочет на тебе жениться. Понимаешь, мужчины, по сути, примитивные существа – что в голове, то и на языке. Ну, а мы обожаем додумывать за них – воображаем то, чего нет. Словом, если Егор говорит, что не женится, это так и есть. Мой тебе совет: просто поверь и не трать на него драгоценное время.

Несколько секунд Полина смотрела на Нику, как папуас на мельхиоровую ложку, а потом, словно очнувшись, строго сказала:

– Оставь этот психобред для клиентов своего «Алиби-агентства». Ты ничего не знаешь ни о Егоре, ни о наших отношениях. Дело вообще не в этом!

Хм, бесплатный совет ей, кажется, не нужен. Что же тогда?

– На следующей неделе я уезжаю учиться в Лондон, – продолжала Полина. – Благодаря этому диплому надеюсь устроиться в крутую иностранную компанию. Курс длится год. Знаю, мужиков нельзя надолго оставлять без присмотра, и так сердце не на месте, а тут еще и эта! Приехала сестра покойной жены Егора.

– Не знала, что его жена умерла. От чего?

– При родах.

Ника покачала головой.

– Конечно, о покойниках – либо хорошо, либо никак, но, знаешь ли, она сама виновата. Настя операцию на сердце перенесла, ей даже беременеть нельзя было – залетела. Врачи говорили, что с таким сердцем рожать – смерть. Егор пугал, что бросит беременную, а она – ни в какую, уперлась: «Буду рожать, и все!» Ну, и вот…

– Печально. Так и что там с ее сестрой?

– Катька еще маленькая была, все время твердила: «Когда вырасту, за Егора замуж выйду!» Вот, выросла. Восемнадцать лет, ноги от ушей, через сына его обрабатывает, та еще сучка с ручкой! Что ты хочешь, провинциалка, привыкла локтями работать! – Полина отхлебнула из чашки с капучино.

– Неприятно, – посочувствовала Ника.

– Еще бы! А мне что прикажешь делать? Виза открыта, занятия начинаются. На заочное перевестись или просто плюнуть? Мать не поймет – учебу она оплачивает. Да и вообще, я знаешь какая? По Высоцкому: если уж чего решила, выпью обязательно! Однажды на маникюр со сломанным пальцем приехала.