Текст книги "Выйти замуж за немецкого рыцаря"

Глава 9

Оранжерея Густава чем-то напоминала тропический парк, естественно, в миниатюре: обилие экзотических деревьев, тот же влажный и теплый воздух, насыщенный ароматами цветущих растений.

Оказавшись среди орхидей и пальм, Ирина неожиданно стала защищать Густава:

– Это все нервы.

– Вы сейчас о ком?

– О муже, разумеется. Он от ограбления до сих пор в себя прийти не может. Как-никак семейная реликвия, память о деде. Картины дорогие.

«Еще какие дорогие! – про себя усмехнулась я. – Сколько может стоить Поленов? Может быть, меньше, чем картины Ван Гога, но тоже предостаточно».

– А тут еще мама со своими фокусами, – продолжила Ирина. – Вы не думайте, деньги для Густава не главное. Да и о каких деньгах идет речь? То, что он заплатил за мамину путевку, для него ничто! А от ребят он попросту откупился, чтобы дать себе и мне отдохнуть. Вы не представляете себе, что такое два великовозрастных оболтуса! Эти постоянные шутки над родственниками, приколы. Дискотеки до утра, пиво, сигареты… Анне стыдно за них. Она нервничает, орет. Мама валерьянку стаканами пьет. Я уже и не рада, что пригласила их.

– Ну почему родственники не должны быть на свадьбе? – пожала я плечами. – Другое дело, что они явно загостились. Хотя не знаю, может, в Германии так принято?

– В Германии совсем не принято держать подолгу родственников в своем доме, – вздохнула Ирина. – Я им всем уже несколько раз говорила, пора, мол, и честь знать. А они мне: «Ирка, тебе повезло. Дай и нам свой бюджет подлатать», – разоткровенничалась Ирина.

– То есть как подлатать? – не поняла я.

– Да вы не подумайте чего плохого. Мои родственнички переехали в Германию несколько месяцев назад. Никто не работает, все живут на пособие.

– А почему не работают?

– Потому что языка не знают, а идти работать грузчиками или уборщиками не хотят: непрестижное занятие – мешки ворочать или полы мыть.

– Зачем тогда в Германию ехали?

– Наверное, потому, что была возможность, – дивилась моей наивности Ирина. – Лично мы с мамой в Германии так оказались. Тетка по линии отца сюда еще лет десять назад переехала. Ей дали такое пособие по безработице, что и работать не надо было. Отец не хотел ехать, ему подачки нужны не были. А когда он умер, мать взяла и подала заявку на воссоединение с семьей, с теткой то есть.

– Анна и Николай с вами приехали?

– Нет. С Анной и Николаем мы уже здесь встретились.

– Они раньше вас приехали?

– Этого я не знаю. – Заметив, что я округлила глаза, она пояснила: – Мама моя очень влюбчивая особа. Замужем была четыре раза. Так вот: Николай и Анна – дети ее первых мужей. До отъезда в Германию мы с ними не общались, а здесь… Здесь радуешься любому человеку, который говорит на русском языке. Незадолго до свадьбы я приехала к маме в гости, а они как раз у нее сидели. Случайно от каких-то там знакомых узнали, что мы в Германии, и нас разыскали.

– Надо же, как в жизни бывает. А как вы с Густавом познакомились?

– На благотворительном вечере. Я, честное слово, не знала, что он богат. – Она почему-то подумала, что я непременно должна ее осуждать. – По мне, лучше бы было, если бы он был беден.

– Но почему?

– Подозреваю, что когда Анна и Николай узнали, что мой жених богат, то очень обрадовались. Еще бы! Они думают, что Густав содержать их будет. Я надеялась, они после свадьбы на второй день уедут, но не тут-то было: Анна и ее мальчики решили погостить. Мама само собой. Ну и Николай остался.

– А попросить их покинуть дом нельзя?

– Мама против.

– Но мама – не хозяйка дома, – возразила я Ирине.

– Нет, конечно, но она мне все мозги проела: «Что люди скажут? Что люди скажут? Богатые люди должны быть гостеприимными». Как будто Густав не гостеприимный. Две недели, как он терпит родственников. Хотя какие они, по большому счету, родственники? У нас даже фамилии у всех разные. Николай – Сидоренко. Анна – Кузьмина, мама – Лопухина. У меня теперь фамилия Густава – Шульц.

– Но все равно через вашу маму Николай и Анна вам приходятся сводными братом и сестрой. А Лиза с Кириллом тоже родственники?

– Нет. Когда мы переехали в Германию, сначала обосновались в Мюнхене, в одном доме с Кириллом и Лизой. Вернее, они вселились в него позже. Потом я уехала в Дюссельдорф, а мама так и осталась жить по соседству с Лизой и Кириллом. Они такие славные. Мама быстро с ними подружилась. У нее часто телефон не работает, она звонит от них. Иной раз Лиза и в магазин для моей матери сходит, и окна поможет помыть.

Ирина, сама того не ведая, затронула интересующую меня тему.

– У мамы слабое здоровье? – ухватилась я за подсказку. Может, Тамара и впрямь решилась утопиться, чтобы не мучить ни себя, ни окружающих? Была же у меня такая мысль.

– С чего вы взяли? – разочаровала меня Ирина. – Мама ни на что никогда не жаловалась. Она ведет активный образ жизни и, тьфу-тьфу, дряхлеть не собирается. Ее здоровью можно только позавидовать. Просто Лиза и Кирилл – очень воспитанные молодые люди, они уважают старость и всегда предлагают свои услуги. А мама, чего греха таить, этим пользуется. То ли самой окна мыть, то ли кто-то их помоет – есть разница?

– Конечно, лучше, если кто-то помоет, – вздохнув, согласилась я с Ириной и, подводя итог, спросила: – Значит, в благодарность вы пригласили Кирилла и Лизу на свадьбу?

– Мама пригласила. Но я даже рада, что они приехали. С Лизой и Кириллом у меня очень теплые и доверительные отношения. Другой раз я ловлю себя на мысли, что они мне ближе иных родственников.

– Сейчас вы говорите об Анне? – догадалась я.

– Да, Анна мне завидует, я это чувствую. У нее семейная жизнь не сложилась, вот она и злится на меня.

– Отчего же живет с вами уже третью неделю?

– Я вам говорила. Все дело в деньгах! Она и ее дети живут за наш с Густавом счет. И, похоже, ей невдомек, что пора бы и честь знать. Один раз я ей все-таки намекнула о том, что свадьба давным-давно прошла, на что она мне ответила: «Неужели я не могу погостить у сводной сестры? Приехал бы твой Густав ко мне, я бы его не выгнала». Конечно, не выгнала бы. Вот только остался бы он у нее? Анна снимает очень дешевое жилье. Вот что еще, – вспомнила Ирина. – Сколько раз я замечала, как она кокетничает с Густавом. Хочет понравиться. Рассчитывает подольше здесь задержаться. Он, конечно, понимает, что к чему, и потому старается держаться от нее подальше. Старая перечница, а туда же, – хмыкнула Ирина. – На что она рассчитывает?

Я поймала себя на мысли, что моя собеседница наговаривает на родственницу, потому справедливости ради заметила:

– Не такаю уж и старая.

– Между нами разница – четырнадцать лет. По-вашему, она не старая?

– Но ведь и Густав не мальчик. Сорок лет давно разменял. И надо отдать ему должное, не поскупился, отправил детей Анны в круиз.

– Считайте, что он купил свой отдых, – с вымученной улыбкой сказала Ирина. – Он бы и Анну с радостью отправил, но она не захотела.

– Неужели предлагал? – удивилась я, вспоминая, как Иринины племянники жаждали попасть на теплоход. А вот чтобы Анна просилась, я не заметила. – Неужели не согласилась? Совесть проснулась?

– Проснулась бы совесть, она бы так долго здесь не сидела, не портила бы мне и Густаву медовый месяц. А теперь так вообще боюсь, что не скоро она уедет.

– Вы имеете в виду кражу?

– Я имею в виду Николая. Пока он лежит в больнице, она его не бросит. Возомнила себя сестрой милосердия. И то хорошо, что она большую часть времени будет проводить в больнице. А может, и нет… А это значит, что опять у нас в доме будет Содом и Гоморра. А еще расходы, расходы… У Николая медицинской страховки нет, денег тоже. Думаю, что и у Анны их нет. Значит, кто за лечение должен заплатить? Кто? Густав! Кто же еще? Ох и навязался же он на нашу голову, Николай, разумеется. Сто лет его не видели, столько бы еще и не видеть.

– А вот вы сказали, что выехали в Германию по программе «Воссоединение с семьей». Но какое отношение Николай и Анна имеют к тетке вашего отца?

– А разве я говорила, что они приехали к тетке моего отца? Анна и Николай к ней никакого отношения не имеют. Как они попали в Германию, я не знаю, но мама, наверное, знает, она с ними больше меня общалась.

– Н-да, – протянула я. – Получается, самыми порядочными оказались Лиза и Кирилл. Погостили немного и уехали.

– Вот они-то как раз могли бы и остаться. Вроде бы еще хотели пожить у нас, а потом вдруг срочно собрались и уехали, – недоумевая, произнесла Ирина.

– Может, когда Олег, я и Алина нагрянули, они решили, что в доме и без них полно народу?

– Возможно, – согласилась со мной Ирина. – Я же говорила, что они очень деликатные, воспитанные люди. Жаль только, толком ничего не объяснили. Какой-то звонок, какая-то работа. Собрались в два счета и испарились.

– Но они ведь звонили, что добрались благополучно?

– Нет…

– Так позвоните им. У вас номер телефона их есть? – спросила я, подталкивая Ирину сделать телефонный звонок при мне. Как бы Ирина ни уверяла меня в порядочности Лизы и Кирилла, а списывать их со счетов я не собиралась. Уж слишком быстро парочка покинула этот дом. А ведь они могли и вернуться – ночью. За время пребывания в доме хорошо изучить, где что лежит, где включается сигнализация, где отключается видеонаблюдение, а потом вернуться, чтобы вынести из этого дома самое ценное. – У меня сложилось такое впечатление, что мой, наш с Олегом приезд разбил вашу компанию. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что это не так.

– Да нет, глупости это. Вы друзья Густава, вы его знаете сто лет. Я хорошо понимаю, что вы ему намного ближе, чем Лиза с Кириллом и все мои родственники, вместе взятыми.

– И все-таки позвоните. Такие милые люди…

Ирина сдалась под натиском моих уговоров. Она достала мобильный телефон и стала набирать цифры. Я, заглядывая ей через плечо, старалась их запомнить.

– Лиза, ты? Как доехали? Все нормально? А что случилось?

Я напрягла слух, но Ирина так плотно прижимала трубку к уху, что что-либо услышать мне так и не удалось. Оставалось ждать, когда она закончит разговор и перескажет его мне. Минуты казались мне нескончаемыми. Ирина охала, вздыхала и то и дело повторяла:

– Лучше бы у нас остались. И кто вас гнал? – Потом она сообщила, что их с Густавом ограбили. Теперь уже Лиза утешала Ирину. – Нет, пока никого не нашли. Ведется расследование. Будем ждать, может, картины всплывут на каком-нибудь аукционе.

«А грабители – дураки, чтобы украсть и тут же выставить украденное на продажу?» – развеселила меня наивность Ирины.

Разговор продолжался еще минуты три. Наконец-то Ирина попрощалась с Лизой и отключила связь.

– Что-то случилось? – сгорая от нетерпения, спросила я.

– Они попали в аварию, когда ехали от нас, – вздохнув, сообщила Ирина. – Лиза в порядке, а у Кирилла все лицо в ссадинах и царапинах. Естественно, в таком виде он не может появиться перед работодателем. Спрашивается, к чему было так спешить? Хотя в этой стране кто не успел, тот опоздал.

– Как же все произошло?

– Вроде бы уже в Мюнхене таксист-лихач попался. Выехал на встречную полосу и врезался в идущую навстречу машину. Хорошо, что скорости у обеих машин были маленькие.

– Значит, Кирилл в больнице?

– Нет, дома раны зализывает.

«Раны зализывает. Весь в синяках и ссадинах, – про себя повторила я. – А Николай лежит с пробитой головой. Уж не с Кириллом ли он подрался?»

– Знаете, Ирина, я намеревалась по делам съездить в Мюнхен и могла бы навестить Лизу с Кириллом, – на ходу придумала я.

– Вот здорово! – заглотила мою наживку Ирина. – Я вам адрес Лизы и Кирилла дам. Передадите им привет. И узнайте, не нужна ли им помощь. По телефону Лиза ни за что не скажет, что нужны деньги на лечение. Она такая.

– Обязательно узнаю, – кивнула я и посмотрела на часы.

Было без трех минут девять. Пора было бы появиться на завтраке – Густав очень не любит, когда опаздывают к столу, – но тут у Ирины опять зазвонил телефон. Почему-то я была уверена, что это звонит Анна, и не ошиблась. Я даже знала, о чем пойдет разговор: Антон и Борис позвонили матери и рассказали о том, что Тамара Леонидовна исчезла. При этом я была уверена, что Анна не будет щадить чувств Ирины и выскажет ей самые худшие опасения.

Так и произошло: по мере того как сводная сестрица говорила, Ирина менялась в лице. Мне даже пришлось усадить ее в плетеное кресло, чтобы она не упала в обморок прямо под пальмой.

– Вам плохо? Может, воды? – участливо предложила я. – Что случилось?

– С мамой беда… – выдавила из себя Ирина, произнося каждое слово с придыханием. – Анне звонил Антон. Он сказал, что мама пропала, скорей всего утонула. О господи! Это все проклятые сокровища нибелунгов! Проклятие! Сокровища всем приносят несчастья. Сначала Николай, потом мама. Почему вы мне сразу не сообщили о ее смерти? Я же слышала, что вы хотели…

– Ирина, успокойтесь, – перебила я ее. – На тот момент ничего не было известно. А что конкретно Антон сказал? Нашли тело Тамары Леонидовны?

– Нет, только то, что нашли ее сумку, кое-что из одежды и то, что на теплоходе ее нет. – Она с надеждой глядела на меня, как будто я могла знать то, что не знает никто.

– Вот видите! Тела нет! А одежду она могла забыть вчера. Было жарко, и она сняла кофточку. Ваша мама забывчивая?

– Да, очень. Она часто все теряет, – обретя надежду, обрадовалась Ирина.

– А вы о проклятии нибелунгов! Никто ведь не умер!

Наверное, улыбка у меня получилась наигранной, вымученной, но Ирина сейчас была готова поверить во все, только бы не в смерть близкого ей человека.

– Ну конечно! Никто не умер! – повторила она.

– Не умер… Кстати, почему вы помянули Николая и вашу маму в связи с проклятием нибелунгов? Вы их подозреваете? – пристально вглядываясь в лицо Ирины, спросила я. Это был провокационный вопрос.

– Господь с вами! – поспешно воскликнула она и для достоверности перекрестилась широким жестом. – Нет, конечно! Ни Николай, ни тем более моя мама не имеют отношения к краже. Моя мама… Вы абсолютно не знаете ее! Она верит во все приметы. Черная кошка перейдет дорогу – она или вернется, или пойдет другой дорогой. От сглаза булавку с собой носит. Правда-правда, к любой одежде у нее приколота булавка иголочкой вниз.

– Ирина, не нервничайте так, – стараясь выглядеть равнодушной, сказала я. Слишком уж Ирина заволновалась, когда я намекнула ей, что сокровища могли быть в руках у Тамары Леонидовны.

– Как не нервничать, когда всего так много навалилось? Я просто не могу понять, как вы могли подумать, что мама взяла в руки вещь, на которую наложено проклятие? Смешно! Кстати, и я такая же суеверная! Я когда от Густава узнала о том, какие опасности таят в себе сокровища, просила в банк положить на хранение – от греха подальше. Да разве ж он меня послушал! Знаете, сколько радости ему доставляют экскурсии по дому. Любит он пыль пустить в глаза знакомым. Кто в дом ни придет, всех тащит смотреть на сокровища нибелунгов. Сами видите, что из этого вышло.

– Ирина, а прислуге вы доверяете? – Я не могла не задать этот вопрос. Уж если проверять, так всех.

– Густаву легче поверить, что кражу совершила моя мама, чем кто-то из прислуги. И Марта, и Хелен, и Франц работают в доме очень давно. Они не могут быть ворами по определению. Для них Густав все равно что сын родной. А что же мы здесь стоим? – спохватилась она, взглянув на часы. – Время завтрака! Густав не любит опозданий.

Глава 10

Когда мы зашли в столовую, Густав и Олег уже были там. Марта недовольно взглянула на нас, опоздавших. Похоже, ей снова досталось от Густава, которому в это утро опять все было не так: яйца не всмятку, тосты подгорели, кофе холодный.

На самом деле все было безупречно. От кофейника валил пар, ни одного подгоревшего тоста я не нашла, Олег уплетал за обе щеки яйца, а ест он исключительно яйца всмятку. Посему я заключила, что Густав просто срывает свое плохое настроение на прислуге.

Ирина пробормотала извинения и села рядом с мужем. Густав промолчал.

Так до конца завтрака все и просидели молча.

– Кто чем будет заниматься? – поинтересовался Густав, отставляя в сторону чашку с остатками кофе.

– Я собиралась съездить в больницу к Николаю, – как-то неуверенно сказала Ирина. – Надо завтрак ему отвезти.

– В наших больницах хорошо кормят, – с раздражением ответил Густав. – Впрочем, хочешь навестить родственника, возражать не стану. Давно не виделись, – фыркнул он.

– Я составлю Ирине компанию, – вызвалась я. – А потом скорей всего уеду, – сообщила я, стараясь не смотреть на мужа. – Я ведь в командировке. Группа такая собралась, что за всеми глаз да глаз нужен, – соврала я.

Я не видела выражения лица Олега, но мне показалось, что он заскрипел зубами. Естественно, он догадался, что дело не в моей патологической ответственности за группу соотечественников, а в желании впутаться в очередную криминальную историю. Странно, что он промолчал. Я ожидала от него бурной реакции, криков, воплей типа «Не пущу! Тебе больше всех надо?! Кого ты обманываешь?», но ничего такого не последовало.

Рассуждать на тему «Это гробовое молчание – хороший знак или так себе?» времени у меня не было. Я поднялась, чтобы уйти молча, но меня неожиданно поддержал Густав:

– Может, ты и права. Одни Антон и Борис чего стоят, – фыркнул он.

– Густав, – взмолилась Ирина. – Ну зачем ты?

– Я? Достали вы меня. – Густав вскочил так, что стул с грохотом упал за его спиной.

Ирина вздрогнула, пролив кофе на скатерть. Второй раз кофе выплеснулся из чашки, когда за Густавом хлопнула дверь. Ирина поставила почти пустую чашку на блюдце и, закрыв лицо руками, заплакала.

Другая бы непременно бросила мужу вслед «дурак», «псих» или что-то в этом роде, но эта женщина удивила меня и Олега своей кротостью, сказав:

– Вы его простите. Его можно понять. Нервы на пределе.

Олег с умилением посмотрел на Ирину, потом перевел взгляд на меня, одарив меня безмолвным упреком: повезло же Густаву с женой! Уважает мужа, не то что ты!

Проигнорировав взгляд супруга, я напомнила Ирине:

– Ирина, мы собирались съездить к Николаю.

– Да, я буду готова через пять минут.

– Прекрасно, встретимся на крыльце, – ответила я, выходя с Ириной из комнаты.

Оставаться наедине с Олегом я не рискнула, поскольку вовремя смекнула: не устроил он скандал только лишь потому, что не хотел выяснять наши отношения на людях. А уж когда бы мы остались с глазу на глаз, он непременно бы отвел душу, не сдерживая эмоций и не выбирая выражений.

Я на минуту заскочила в спальню, схватила сумочку с деньгами и документами, прихватила с собой жакет и тут же, чтобы не встретиться нос к носу с Олегом, помчалась вниз.

Ирина, как и обещала, появилась довольно скоро. Шла она налегке, никаких котомок с провиантом для Николая с ней не было.

– В немецких больницах и правда хорошо кормят, – сказала она, хотя я ни о чем ее не спрашивала.

Мы сели в красную «Ауди», которая так понравилась моей подруге Алине, и поехали. До больницы Ирина молчала, нервно покусывая губы. Я же всю дорогу думала даже не о том, пришел ли в себя Николай, а как встретятся Ирина и Анна. Было у меня предчувствие, что сегодняшний день будет складываться исключительно из скандалов.

– Ира, можно я буду называть вас так? – спросила я, когда та остановила машину на больничной стоянке.

– Можно даже перейти на «ты». Вы же с Густавом на «ты», почему мне выкаете?

– Как хочешь. Ира, скажи, Анна сегодня ночевала в больнице?

– Где же еще? Домой она не возвращалась.

– А у вас разрешают находиться в больнице в неприемные часы?

– Почему нет? Сиди рядом с больным сколько хочешь. Экономия, сиделке платить не надо. Дежурные медсестры ходят, но они обслуживают не одного больного, твоего родственника, а многих. Вот родственники и сидят, если денег нет нанять сиделку.

– Надо бы с врачом поговорить. Ты ведь уже хорошо знаешь немецкий язык?

– Более или менее. С Густавом стараюсь говорить исключительно на немецком.

Посовещавшись, мы решили сначала найти лечащего врача Николая и лишь затем идти в палату.

Надо отдать должное Ирине, она пошла по пути наименьшего сопротивления, нашла самую солидную дверь и, стукнув для порядка, вломилась в нее. Дверь, оказалось, вела в кабинет местного начальника, то ли профессора, то ли заведующего отделением. Я слабо разбираюсь в иерархии немецких клиник.

Хозяин кабинета встретил нас удивленным взглядом, но не рискнул выставить на дверь. Говорила Ирина довольно требовательно. Несколько раз в разговоре прозвучало имя – Николай Сидоренко.

Вскоре в кабинет был вызван лечащий врач Николая. Мне не терпелось узнать, что он говорит Ирине, но я не стала вклиниваться в беседу. Кажется, Ирина осталась удовлетворенной разговором. На прощание она улыбнулась доктору, а хозяину кабинета передала чек, некоторую сумму на развитие клиники.

– Ну что? Как дела у Николая? – спросила я Ирину, как только мы перешагнули порог кабинета.

– Лечат, прилагают все усилия, надежду на выздоровление не теряют.

– Когда же он придет в себя? – Времени у меня в запасе оставалось не так-то много. Боясь осложнений с Олегом, я не собиралась менять дату вылета, а потому хотелось уложиться с расследованием в восемь дней.

– Тяжелая черепно-мозговая травма. Удар был сильным, предположительно тупым тяжелым предметом. Люди с подобными травмами выходили из комы по разному: и на следующий день, и через неделю, и через месяц. А могли вообще…

– Меня это не устраивает, – вырвалось у меня.

– А кого устраивает?!

– Я хотела сказать, что время играет против нас.

– Как? – не поняла меня Ирина.

– Николай мог видеть преступников. За то время, что он лежит в коме, преступники могут избавиться от картин и сокровищ: продать, вывезти на другой континент. В конце концов, спрятать.

– А… – протянула Ирина, – ты в этом смысле. Я о другом подумала. Чем дольше Николай пролежит в коме, тем хуже для него. Необратимые изменения, – вздохнула она. – Так мне объяснил доктор.

– Такой исход вообще никого не устраивает. Ладно, не будем о грустном, пошли посмотрим на Николая.

Палата, в которой он лежал, была просторной, оснащенной всем необходимым. Даже кушетка для ночной сиделки имелась. В данную секунду на ней мирно спала Анна.

Голова Николая не была перевязана бинтами, как это принято у нас. Рану закрывала ватно-марлевая прокладка, которая крепилась к голове посредством резиновой сеточки. Сам Николай имел весьма бледный вид. Должно быть, его треснули по голове очень и очень сильно. Кожа на лбу была содрана, а вместо левого глаза – сплошной синяк. К носу тянулась трубочка. Руки, поразившие меня своей желтизной, лежали параллельно телу. В одну из них по капельке вливалось лекарство. От груди шли провода к приборам, контролирующим работу сердца.

– Кто же его так? – воскликнула я, потрясенная зрелищем.

Анна проснулась

– А вы что здесь делаете? – зашипела она на нас. – Кто вас впустил?

– Врач, – ответила Ирина, не испугавшись агрессии сводной сестрицы. – Мы только что с ним говорили. Наше присутствие ему не повредит, – кивнула она на Николая.

– Ему только инфекции не хватало!

– Какой инфекции? У кого инфекция? Наоборот, ему только лучше от того, что мы здесь находимся. Он слышит наши голоса, знает, что мы болеем за него, сочувствуем.

– Чушь! Ничего он не видит и не слышит. Он уже растение!

Меня испугали ее слова. Как можно так говорить о человеке, находящемся в коме? Были случаи, когда люди возвращались, считай, с того света исключительно благодаря своим родственникам, которые звали их, просили вернуться.

– Не говори так, – резко одернула Анну Ирина.

– Но я же вижу, что у него никаких изменений к лучшему. Я даже его щипала – никакой реакции.

– Смотрите, веко дернулось! – вскрикнула Ирина. – Коля, Коля, – позвала она.

Но, видимо, ей это только показалось – Николай остался лежать недвижимым.

– Я же говорила, – хмыкнула Анна.

В палату зашла медсестра, везя за собой медицинскую тележку. Ирина взяла меня под руку и вывела из палаты. С нами вышла Анна.

– Перевязка, – объяснила она и предложила: – Пойдемте, провожу вас. Безумно хочется курить.

Отойдя несколько метров от входа в больничный блок, она достала из кармана пачку сигарет и закурила. Пару раз затянувшись, она продолжила разговор:

– Что с Тамарой Леонидовной делать будем? – спросила она.

– А что с ней делать? – как будто не поняв, о чем речь, спросила Ирина.

– Как что? Водолазов заказывать надо.

Ирина опять затряслась мелкой дрожью.

– Анна, а что вам сказали сыновья? – вмешалась я в беседу сестер. – У меня другая информация. Да, Тамары Леонидовны нет на судне, но не факт, что она утонула.

Анна на меня посмотрела как на умственно отсталую.

– Только не говорите, что она встретила очередную свою любовь и с ней сбежала голая и босая. Смешно! Вещи есть, а ее самой нет. Разве человек, живущий на пособие, будет разбрасываться своими вещами?

– Но на борту остались не чужие ей люди, – возразила я, подпитывая тем самым надежду Ирины увидеть мать живой и невредимой.

– Вы имеете в виду Антона и Бориса? Господи, такое мог сказать только человек, который совершенно не знает моих сыновей. Более безответственных обалдуев нигде не найти. Это я вам как мать говорю. Надо заказывать водолазов! Ира, не теряй времени, бери Густава и езжай туда.

– Давайте не будем опережать события, – оборвала я Анну. – Еще не вечер, возможно, Тамара Леонидовна еще объявится.

– Сами-то вы в это верите?

Анна была безжалостна, своим вопросом она буквально довела Ирину до истерики. Мне пришлось одной рукой обхватить жену Густава за талию – чтобы не упала, – а другой экстренно искать в сумочке валидол и валерьянку.

– Да, я верю! – с вызовом сказала я, желая поддержать Ирину. – Я всегда до последнего момента верю в благополучный исход.

– Ну-ну, – фыркнула Анна. – Я пойду. Сейчас завтрак развозить будут. Николаю он ни к чему, а я поем.

– Ну и стерва, – сквозь зубы процедила я вслед скрывшейся за дверью Анне. – Прости, Ира, хоть она тебе и родственница, но стерва, правда.

– Да ничего. Что я, не вижу?! Она из тех, кто любит только себя, на остальных ей наплевать, даже на собственных детей. Удивляюсь, как это она за Николаем ухаживает. А ты правда думаешь, что мама жива?

– Конечно. У нее могла слететь с головы шляпа. Она бросилась на причал, а теплоход в это время ушел. – Я сама удивилась тому, с какой легкостью солгала.

– А где это было? – наивно спросила Ирина.

– Как где? В Кобленце, разумеется. Ира, ты сейчас куда? К Густаву? Это хорошо. Будь добра, скажи Олегу, что я уехала.

– Куда? Ах да, ты же собиралась в Мюнхен, – вспомнила Ирина.

Я кивнула.

– Но ты скажи, что я уехала к Алине, поддержать Бориса и Антона, а также все разузнать об исчезновении Тамары Леонидовны. Кстати, из Мюнхена я сразу отправлюсь догонять судно. Расписание круиза у меня есть. Возможно, – я взглянула на часы, – уже вечером буду на борту.

– А вещи? – Ирина удивилась тому, что я еду догонять теплоход налегке.

Пришлось ей объяснить, что позавчера я так обрадовалась, встретив мужа, что забыла забрать из каюты свой чемодан.

– Удачи тебе, – пожелала мне Ирина. – Вот адрес мамы. Лиза и Кирилл живут этажом ниже.