Текст книги "Девочка без имени. 5 лет моей жизни в джунглях среди обезьян"

III

Сонливость как рукой сняло. Я широко раскрыла глаза и поняла, что не просто окружена – за мной наблюдают. Вокруг сидели обезьяны. Боясь пошевелиться, я начала про себя считать их. Мне было уже почти пять лет, и я умела считать до десяти. Но обезьян передо мной было гораздо больше чем десять. Я не представляла, сколько еще обезьян сидит за моей спиной, и от этого испугалась еще больше.

Пока я рассматривала их, а они – меня, мой страх немного уменьшился. У меня сложилось ощущение, что все они родственники. Обезьяны были разного размера: от небольшой собаки до попугая, с которым я недавно имела неосторожность столкнуться. Я понимала, что они – дикие животные и я не могу им доверять. И все же что-то подсказывало, что они не причинят мне зла.

Однако это чувство длилось недолго. Через некоторое время одна из обезьян вышла из круга и стала приближаться ко мне. Это была крупная обезьяна с сединой в шерсти. Она смело приближалась, и я подумала, что это, наверное, вожак стаи. Я не знала, что он собирается делать, снова испугалась и села, обняв колени руками и спрятав в них лицо.

Обезьяна протянула коричневую морщинистую лапу и толкнула меня так, что я упала на бок. Лежа на земле, я напряглась в ожидании удара. Но больше меня уже не трогали, и когда я снова открыла глаза, то увидела, что животное вернулось к своим собратьям и продолжало на меня смотреть вместе со всеми остальными. Вскоре из круга вышла другая, тоже крупная обезьяна и уверенно пошла ко мне. Она двигалась на всех четырех лапах. На этот раз я вскочила на ноги. Обезьяна протянула руку, схватила меня за ногу и сильно дернула, от чего я шлепнулась на землю. Я сжалась в комок, а животное принялось копаться у меня в волосах и щупать длинными пальцами мое лицо. Я мотала головой, стараясь избавиться от ее прикосновений. Эта обезьяна тоже меня толкнула, и я снова упала на бок.

Пример двух крупных обезьян придал уверенности их меньшим соплеменникам. Обезьяны, видимо, решили, что я не представляю опасности, и все захотели потрогать меня, чтобы познакомиться поближе. Они издавали звуки, словно переговаривались друг с другом, подбадривали друг друга и смеялись. Ко мне подошло сразу несколько обезьян, которые начали меня толкать, дергать мое грязное платье и копаться в волосах.

«Перестаньте! – громко всхлипывая, умоляла я. – Отойдите! Оставьте меня в покое!» Но обезьяны не обращали внимания на мои слова, и мне пришлось дождаться, пока они удовлетворят свое любопытство и закончат меня изучать. К тому времени я немного успокоилась, понимая, что, если бы они хотели сделать мне что-нибудь плохое, то уже давно бы сделали. От общения с ними я нисколько не пострадала, а через некоторое время все обезьяны потеряли ко мне интерес и вернулись в густой подлесок к тому, чем занимались до того, как меня заметили.

Мне было совершенно некуда идти. Я не хотела бежать, боясь, что они пустятся за мной в погоню, поэтому осталась на опушке. Обезьяны прыгали с ветки на ветку и с дерева на дерево, играли, копались в шерсти друг друга, что-то срывали с деревьев и подбирали на земле и засовывали себе в рот. Что они ели? Ягоды и орехи? Личинок и насекомых? Небольших ящериц? Издалека было сложно рассмотреть. Я заметила, что обезьяны копируют друг друга. Крупная обезьяна делала что-нибудь, после чего это действие повторяли животные поменьше. И тут я вспомнила фразу, которую часто повторяла мне мать: «Смотри и учись».

Я наблюдала за обезьянами, завороженная их действиями, и мне не хотелось уходить. Казалось, им нравится быть вместе и все они – большая семья. Рядом с ними я перестала чувствовать себя одинокой.

Обезьяны были очень красивыми. У них был мех цвета молочного шоколада, более светлые животики, кисточки на ушах и темные хвосты с длинным мехом. Больше всего мне понравились их лапки, или ручки, очень похожие на человеческие. Их ладони были одного цвета и размера с моими, на них было четыре длинных пальца и один большой, с твердыми ногтями.

Обезьяны постоянно находились в движении. Они подпрыгивали, болтали между собой, гонялись друг за другом по деревьям и кустам. Им нравилось играть, а молодым животным – еще и задирать друг друга и делать вид, что они дерутся. За ними наблюдали обезьяны покрупнее и постарше. Время от времени они начинали кричать резкими голосами и строить рожи, словно говоря маленьким, что пора утихомириться и можно обойтись без грубостей. Точно так же вели себя в моем мире взрослые. Все это создавало среди животных атмосферу порядка и рождало чувство семьи и общности, от которого я тоже чувствовала себя лучше.

IV

Через некоторое время я снова ощутила боль в животе от голода. Шел уже третий день моего пребывания в джунглях без еды. Меня поразило, что обезьяны постоянно что-то жевали, чем бы они ни занимались. Я должна была поесть, и чувствовала, что умру, если этого не сделаю.

Я вздрогнула от резкого крика прямо у меня над головой. Небольшая обезьянка перепрыгивала с одного дерева на другое, с темно-зелеными глянцевыми листьями в форме капли и размером с ботинок взрослого человека. На дереве росли красивые фиолетовые цветы, их завязи превращались во фрукты, похожие на бананы, только смотрели они не вниз, а вверх. Казалось, что плоды еще не созрели, потому что они были маленькими, размером с мой палец, и цвета не желтого, а зеленого. Но по форме эти маленькие фрукты были очень похожи на знакомые мне желтые бананы, которые ели в нашей деревне. Обезьяна уронила несколько плодов. Я быстро подбежала к ним и подняла с земли.

Я обратила внимание, как обезьяны ели эти бананы. Мама учила меня, что кожуру надо срывать с верхнего конца плода. Обезьяны же ломали банан пополам или начинали чистить его снизу, зачастую помогая себе зубами. Я сделала точно так же, как они.

Плод оказался божественно вкусным, гораздо вкуснее бананов, которые я ела раньше. Он был мягким, липким и очень сладким. Я с жадностью проглотила первую еду, которую подарили мне джунгли. Но только я взяла в руки второй банан, как одна из обезьян спустилась на землю и утащила остальные фрукты у меня из-под носа.

«Ах вот как у вас все здесь устроено», – подумала я, но не особенно огорчилась. Я осмотрелась по сторонам, нашла палку и принялась сбивать с деревьев низко висящие связки бананов. День прошел не зря – я обнаружила не только компанию, своего рода семью, но и нашла еду, которой смогу питаться, пока не придет мама. Я принялась за вторую связку бананов, и мое настроение немного улучшилось.

Я волновалась, что мои новые приятели-обезьяны меня покинут, но этого, к счастью, не произошло. Эта часть леса была их домом. Я решила держаться поближе к обезьянам и третью ночь в джунглях провела рядом с ними. Обезьяны спали высоко в кронах деревьев, а мне пришлось найти место для ночлега под ними, на небольшом пятачке земли между двумя густыми кустами. Я очень хотела вернуться в дупло-расщелину в стволе дерева, где чувствовала себя в большей безопасности, но сделала это потом. В ту ночь я так боялась потерять стаю обезьян, что рискнула переночевать на открытом пространстве. Ночь накрыла все черным, как чернила, одеялом, обезьяны надо мной вскрикивали и о чем-то переговаривались, и я уже не чувствовала себя такой одинокой.

И все же в ту ночь мне было очень страшно. В джунглях раздавались ужасающие крики и завывания, кусты вокруг меня качались и шелестели. Неожиданно сзади что-то зашевелилось и уперлось мне в спину. От ужаса у меня перехватило дыхание. Это существо было гладким, теплым и огромным. Казалось, что оно извивается.

Что это было? Огромная змея, которая готовилась меня съесть? Я не смела оглянуться и терялась в самых ужасных догадках. Мое воображение рисовало жуткий образ. Существо издавало скрипящие и хрипящие звуки. Потом давление на мою спину ослабло, и я поняла, что это действительно была крупная змея, которая спускалась с дерева.

Ее появление меня сильно испугало. Я очень устала, но не могла заснуть. Я боялась, что змея вернется и съест меня. Но в конце концов сон меня сморил, а открыв глаза, я снова увидела ярко-синее небо. Я была рада солнцу, теплу и зелени, и даже мысли о змее ушли из головы. Но с наступлением нового дня вернулись воспоминания о доме. Почему мама никак не придет и не уведет меня из джунглей? Ведь у нее было достаточно времени, чтобы меня найти! Обезьяны прыгали надо мной с ветки на ветку и переговаривались между собой. У них не было никаких забот, а мне было грустно и тоскливо.

На второй день «знакомства» обезьяны привыкли ко мне и перестали обращать на меня внимание. За исключением некоторых взрослых особей, которые иногда вели себя по отношению ко мне словно строгие родители, большая часть обезьян меня полностью игнорировала. Вспоминая те дни, я думаю, что в общей сложности обезьян было около тридцати штук. Казалось, они не возражали против моего присутствия, но все равно я была для них чужаком, который не входил в их стаю. Обезьяны не подозревали, что не только спасли меня от голодной смерти, но и стали моими друзьями. Они разрешили мне находиться рядом, за что я была им чрезвычайно благодарна.

Наблюдая за обезьянами, я многому научилась и многое узнала о мире, который меня окружал. Например, я решила, что все орехи, ягоды и фрукты, которыми они питаются, могут вполне стать и моей пищей. Я копировала обезьян и ела то, что нравилось им, хотя некоторые ягоды и фрукты из обезьяньей диеты оказались кислыми и не очень приятными на вкус.

Конечно, у меня ни разу не возникало желания съесть ящерицу. Одна эта мысль вызывала рвотный рефлекс. Мне не нравился вкус цветов, насекомых и травы. Я предпочитала ягоды, орехи и фрукты. Я быстро открыла для себя правило: какими бы яркими, привлекательными и аппетитными ни выглядели некоторые ягоды, их не стоит употреблять в пищу.

Из фруктов обезьянам больше всего нравились фиги. Обезьяну, которая нашла фиги, начинали преследовать с целью их отобрать. По большей части воровство пищи было игрой, но в случае с аппетитными фигами обезьяны были настроены серьезно. Мне они тоже очень нравились. По сей день фиги, поданные к столу так, как принято в Колумбии, – мои самые любимые фрукты.

Далеко не всегда еду было легко добыть. Наблюдая за обезьянами, я сделала важное открытие: чтобы добраться до самых вкусных орехов или фруктов, надо потратить время и силы. В том участке тропического леса, где обитала «моя» стая, росло много орехов. Издалека я видела, что обезьяны раскалывают их скорлупу, чтобы достать вкусную сердцевину, но не очень понимала, как им это удается.

В стае была одна обезьяна, которая позволяла мне подойти к ней ближе, чем остальные животные. Я тогда еще не могла отличить самцов от самок, но про себя назвала эту обезьянку мальчиком. Его можно было отличить от соплеменников по серому пятну на животе. Это была смелая обезьяна, которая очень любила играть и умела ловко и проворно разбивать скорлупу орехов. Я долго, но безрезультатно наблюдала за ней, пытаясь понять, как животному удается добраться до вкусного плода. Потом у меня родилась блестящая идея: я положила рядом с собой несколько орехов, приглашая обезьянку их у меня «украсть» и надеясь, что мне удастся вблизи рассмотреть, как она разбивает орех.

Обезьянка заметила орех, который я «обронила», схватила его, поднесла к уху и потрясла, видимо, чтобы понять, зрелый ли он. Я не знала, как должен звучать зрелый плод, но тот орех прошел проверку на качество. Оглядываясь по сторонам, обезьянка побежала по земле, как будто что-то искала. Наконец животное нашло подходящий камень – на его поверхности было небольшое углубление, в которое можно было положить орех, чтобы он не укатился, когда по нему бьют другим камнем или толстой веткой.

Теперь я знала, как обезьяны раскалывают орехи. Иногда они закладывали их в небольшое углубление на корнях или упавших стволах деревьев. Для разбивания ореха можно было использовать камень или сук. Разбив скорлупу, обезьяна тут же засовывала ядро ореха в рот. «Что ж, смотри и учись!» – подумала я и начала искать на земле необходимые инструменты, чтобы расколоть оставшиеся у меня орехи.

Первые несколько дней, проведенных со стаей обезьян, я занималась только поисками пищи, чтобы подкрепить свои силы. Джунгли не скупились и щедро дарили мне бананы, фиги и другие фрукты.

Какие фрукты являются съедобными, я выяснила, наблюдая за поведением обезьян. Эти животные любили перуанский физалис[1]1
  Он же капский крыжовник.


[Закрыть], сметанное яблоко[2]2
  Также аннона колючая.


[Закрыть] и гуаву. Все остальные фрукты они ели очень выборочно. Например, фрукт под названием наранхилья[3]3
  «Маленький апельсин».


[Закрыть] они неизменно обнюхивали и трясли перед тем, как снять с ветки. Я быстро установила, что незрелые плоды наранхилья ужасно кислые. Кислой также была незрелая банановидная маракуйя. Обезьяны ели только плоды желтого или желто-коричневого цвета и не трогали зеленые.

Но уже в первые дни я поняла, что жизнь обезьян не сводится к тому, чтобы найти еду, побегать, «поболтать» и поискать блох в своей шерсти или шерсти другого животного. Главной задачей стаи, к которой я прибилась, было выживание. А для этого необходима своя территория, которую надо защищать от вторжения других обезьян. Столкновения со стаями чужаков часто заканчивались драками.

Когда я впервые увидела, как обезьяны дерутся с незваными пришельцами, я была в ужасе и не могла понять, что происходит. Только что они играли вокруг меня и на деревьях, а через минуту послышались звуки ломающихся веток и агрессивные крики. Те пришельцы отличались от обезьян «моей» стаи – у них был мех с красноватым оттенком. Я не поняла, откуда они взялись. Звуки ударов и крики были такими громкими и устрашающими, что я спряталась под куст и закрыла уши руками. Когда после исчезновения чужаков обезьяны спустились с деревьев, я была поражена, увидев кровь вокруг их ртов. Неужели они съели чужаков? Или просто покусали их, чтобы отпугнуть? А если я сделаю то, что им не понравится, они нападут на меня?..

Это стало еще одним подтверждением, что я нахожусь в опасном месте среди опасных животных. Я задумалась о том, как относятся ко мне обезьяны, и поняла, что они приняли меня, решив, что я не представляю для них опасности. Иначе они бы выгнали меня точно так же, как выгнали другую стаю, – с устрашающими криками и кровопролитием. Но обезьяны этого не сделали, а позволили мне жить с ними рядом.

Возможно, они видели, как двое похитителей оставили меня в лесу, и пожалели меня. Мне хотелось думать, что обезьяны знают о моей печальной судьбе и понимают, что я хочу быть их другом. Я смотрела, как обезьяны приводят себя в порядок и стирают кровь с мордочек, и в душе надеялась, что они не изменят своего отношения ко мне.

V

Никто за мной не приходил.

Прошел один день, за ним пролетел еще один, а потом еще и еще. Ни мама, ни папа не появлялись. Вообще никаких людей в округе не было. Надежда на то, что меня найдут, исчезала, как цветочный узор на моем платье, которое все больше и больше покрывалось грязью.

Неудивительно, что в конце концов – мне сложно сказать, сколько времени прошло, – я вообще перестала надеяться, что меня спасут. Я начала сознательно пресекать любые мысли о доме, сосредоточившись на выживании в условиях джунглей.

Казалось, что каждый новый день, как капля воды, похож на предыдущий. Джунгли просыпались с восходом солнца. Солнечные лучи падали на землю, и вверх к кронам деревьев поднимались облака пахучего пара. Я внимательно следила за обезьянами, держась на уважительном расстоянии, чтобы никого случайно не задеть и не разозлить. Обезьяны шли на поиски еды, и я шла за ними. Так продолжалось до захода солнца, когда ночь накрывала лес. Я находила укромное местечко для сна и засыпала.

Так и протекала моя жизнь. Впрочем, не всегда. Помню, как однажды, совершенно без предупреждения (часто я не видела неба над головой, потому что оно было закрыто листвой), небеса разверзлись, и дождь потопом обрушился на землю. Я, конечно же, видела дождь и раньше, но в джунглях это природное явление переживалось совсем по-другому. Капли выбивали барабанную дробь на листьях и гулко разбивались о землю. Дождь в джунглях был таким сильным и громким, что заглушал все остальные звуки. Он смывал грязь с моего тела и спутанных волос. Я с наслаждением пила дождевую воду из образовавшихся луж. В очищающей и мощной силе дождя было что-то волшебное.

Кроме смены дня и ночи, а также периодических ливней у меня не было никаких вех, с помощью которых я могла бы следить за течением времени. Часы незаметно превращались в дни, а дни – в недели. Больше всего из того периода мне запомнилось чувство огромного, всепоглощающего одиночества, которое, надеюсь, мне больше не придется испытать в этой жизни. Обезьяны были, пожалуй, единственными животными, которых я не боялась, и поэтому держалась поближе к ним. Мне казалось, что я нравлюсь им, поэтому решила познакомиться с ними поближе.

Я не просто рассматривала их, но и слушала. Обезьяны общались между собой при помощи самых разных звуков. Я истосковалась по человеческому общению (и по звуку человеческих голосов), поэтому начала внимательно прислушиваться к «разговорам» обезьян.

У меня было огромное желание говорить и общаться. Я начала воспроизводить звуки, которые издавали обезьяны, для развлечения и чтобы слышать свой голос. Одна или несколько обезьян сразу отреагировали на то, что я «сказала», и у нас завязалась «беседа». Я очень обрадовалась. Это означало, что обезьяны обратили на меня внимание. Я стала имитировать производимые обезьянами звуки, стараясь делать это максимально похоже на то, как «говорят» они.

Обезьяний язык не только невозможно изобразить с помощью букв, но и довольно сложно воспроизвести фонетически. Даже моим высоким детским голосом я не могла повторить некоторые звуки. Одним из первых звуков, который я «осилила», был сигнал тревоги и предупреждения об опасности – громкий, резкий, гортанный. Обезьяны постоянно были начеку, следили за происходящим вокруг и сообщали друг другу, кто появляется или уходит с их территории. Сигнал об опасности сопровождался особым выражением мордочки и определенной позой. Перед тем как его издать, обезьяны широко раскрывали рот и вставали на задние лапы, почти на цыпочки. Потом, оценивая степень угрозы, они начинали издавать ряд повторяющихся низких звуков, которые означали, что они пытаются понять, насколько опасно то или иное событие. Увидев чужака, намерения которого казались враждебными, животные начинали визжать, подняв кверху передние лапы и раскачивая ими над головой. Так же, как люди, и особенно дети, чем больше обезьяны были испуганы, тем громче кричали.

Если опасность была совсем рядом, крик обезьян становился резким и высоким. Он обычно сопровождался ударами передних лап по земле. Когда такой крик поднимала одна обезьяна, к ней присоединялись все остальные, и стая быстро забиралась повыше на деревья. Я оставалась на земле и начинала метаться в поисках места, где можно спрятаться.

Впрочем, через некоторое время я поняла, что не стоит паниковать каждый раз, услышав эти звуки. Детеныши часто выкрикивали сигналы тревоги просто для развлечения. Когда «тревогу» поднимали малыши, взрослые обычно не обращали на нее внимания. Это была игра, которая мне в начальный период жизни с обезьянами даже доставляла удовольствие.

Наверное, мне было бы не так весело, если бы я тогда знала, что проведу с обезьянами столько времени, что успею выучить все их сигналы и звуки. Вероятно, я бы впала в глубокую депрессию. Но этого, слава богу, не произошло.

После моего ночного столкновения со змеей мне больше не хотелось переживать подобные неожиданности. Но, прожив некоторое время в джунглях, я поняла, что змеи – одни из самых безобидных существ. Сперва я боялась змей и считала, что они хотят меня съесть или укусить, но потом поняла, что это совсем не так. Змеи не любили быть на виду и старательно прятались. Они маскировались на земле, пытаясь слиться с листвой, корой и ветками. Казалось, они боятся даже больше, чем я. Они начинали паниковать и прятаться от малейшего звука. От обезьян я научилась свистеть при виде змеи, что неизменно заставляло их уползать куда подальше.

Мохнатые пауки, хоть и достигали порой гигантских размеров, тоже оказались довольно безобидными существами. Если бы я увидела огромного паука у себя в комнате, я бы расплакалась и в ужасе убежала, но пауки в джунглях были мирными и даже милыми. Мне нравилось часами наблюдать за ними и все время хотелось погладить их шелковистые ножки или тельце. При малейшей опасности пауки прятались в свои норки или укрытия, откуда высовывались только их глаза-бусинки, выражение которых, казалось, было умоляющим. Пауки словно говорили: «Пожалуйста, не трогай меня!» В общем, пауки мне очень нравились. Я и по сей день с большой любовью отношусь к ним.

Правда, пауки умели за себя постоять. Вскоре я поняла, что они вовсе не беззащитные и не стоит их дразнить и задирать.

Я была любопытным ребенком и могла часами их изучать. Если внимательно следить за поведением пауков, можно было понять, где у каждого из них «домик». Пауки не любили, когда их беспокоили. Иногда они залезали в свои домики, закрывали вход пленкой и подолгу не выходили. Мне надоедало их бездействие, я брала палочку и снимала пленку. Это паукам очень не нравилось. Они в гневе выскакивали наружу, чтобы понять, кто там ломает их дверь, и начинали трясти своими мохнатыми тельцами, как это делают собаки. Однажды я заметила, что после этого в воздухе появилось маленькое облачко испарений или капель. Оно состояло из мельчайших частиц, похожих на пыль. Эта «пыль» раздражала кожу, и когда она попадала на мои руки, они долго и больно чесались.

Некоторые вещи, которые я поняла в то время, касались не только жизни джунглей, но и меня самой, точнее, того, как я должна ухаживать за собой и своим телом. Я была маленьким ребенком. Я привыкла к тому, что мама помогала мне одеться и раздеться, мыла и причесывала мне волосы.

Понятное дело, что мамы в джунглях не было. Мое красивое платьице быстро превратилось в грязную тряпку. Через несколько дней мне пришлось выбросить трусы, потому что их резинка ослабла и они постоянно спадали. Я не страдала от того, что не расчесывала волосы и не мылась, но мне надо было вытирать себе попу.

Я обратила внимание на то, как обезьяны решали вопрос личной гигиены. Конечно, они писали и какали где им заблагорассудится. Сидящая на дереве обезьяна могла спокойно покакать оттуда. Однажды я увидела, как фекалии обезьяны упали на большое семейство грибов, которые, наподобие «дедушкиного табака», выпустили облако спор, словно показывая, как им это надоело.

Если обезьяны находились на земле, то они зарывали свои экскременты в землю или накрывали мхом и листьями. Кроме этого я заметила, что они – правда, далеко не всегда – вытирают попу, елозя по земле или мху, или очищают ее мхом, растущим на древесном стволе.

Сначала я подтиралась своей одеждой. Потом когда она превратилась в грязные тряпки, я использовала для этих целей сухие листья. Беря пример с обезьян, я попробовала вытираться горсткой мха. Это оказалось гораздо приятнее, потому что мох мягкий и влажный.

Все остальные части моего тела становились все грязнее и грязнее. Я постоянно чесалась. В моих волосах поселилось много насекомых и других существ. На коже появились порезы.

Джунгли были очень красивыми, но грязными. Вокруг постоянно жужжала масса мух. Мухи в джунглях были сине-зеленые и блестящие, как драгоценные камни, и собирались они над кучками фекалий. Мухи постоянно вились и вокруг меня, и этот факт меня крайне расстраивал, заставляя задуматься, что пахну я, судя по всему, не лучше, чем экскременты животных.

На моем теле жило огромное количество вшей, жуков и других насекомых. На коже появились небольшие белые червяки, вызывавшие зуд.

В первое время меня это ужасно раздражало. Я часто плакала от отчаяния и от того, что не знала, как избавиться от боли и дискомфорта. Насекомые были везде. Как только я переставала двигаться, они накатывались на меня волнами. Особенно мне досаждали жуки-скарабеи и мелкие коричневые тараканы, которых в Латинской Америке называют cucaron. Они спокойно исследовали все части моего тела, словно я была деревом или камнем. Я боялась, что меня захлестнут и погребут под собой волны насекомых.

Мои волосы также были в плачевном состоянии – немытые, спутанные, полные самых разных насекомых. С каждым днем кожа головы чесалась все сильнее, а сами волосы превратились в спутанные космы.

Обезьяны регулярно исследовали мех друг друга и выбирали из него незваных посетителей. Я с завистью смотрела, как они ухаживают друг за другом, и мечтала, чтобы они очистили от насекомых мои волосы и тело. Но пока этого не происходило. Стая позволила мне находиться рядом, но все еще не подпускала слишком близко.

Я поставила перед собой цель научиться лазать по деревьям, чтобы быть ближе к их семье. Я все реже вспоминала своих родителей, и мне хотелось лучше узнать обезьян, рядом с которыми я существовала и от которых во многом зависела моя жизнь. Теперь я спала в расщелине толстого древесного ствола и от этого чувствовала себя спокойнее. Но обезьяны на верхушках деревьев все равно были в большей безопасности, чем я на земле, и мне ужасно хотелось быть с ними.

Но лазать по деревьям оказалось так же сложно, как разбивать некоторые бразильские орехи[4]4
  Американский, или бразильский, орех.


[Закрыть], которые обезьяны роняли сверху. Легче всего было добраться до ядра тех, что сами раскололись от удара о землю. Многие орехи было практически невозможно разбить, как бы я ни старалась это сделать, заложив орех в углубление и долго колотя по нему камнем.

Крупные и неприступные деревья в джунглях были огромными – от двух до почти трех метров в диаметре. Их гладкие прямые стволы поднимались высоко в небо, теряясь в идущем от земли паре. Если я смотрела на них, у меня начинала кружиться голова. Даже ветки на стволах, опираясь на которые я могла бы взобраться наверх, начинали расти не вблизи земли, а довольно высоко над головой.

Но в джунглях росли не только деревья-великаны. Здесь было много относительно низких деревьев с бананами и других, с красивыми пахучими цветами, – как я узнала позже, они называются орхидеями. Эти деревья были увиты плющом, покрыты темным мягким мхом и папоротником.

Я мечтала, как в один прекрасный день смогу забраться на более низкие деревья, а с них – на высокие бразильские орехи, чтобы присоединиться к обезьянам в древесных кронах. До осуществления этой мечты прошло много месяцев, но, обучаясь лазать по деревьям, я сделала одно важное открытие.

После дождя взбираться на дерево было особенно сложно. Лианы и ветки были скользкими, подниматься было тяжело. Цепляясь за лианы, корни и ветки, я вскарабкалась на высоту трех метров. Впереди меня ожидал гладкий и уходящий ввысь ствол большого дерева.

Я боялась спускаться вниз не меньше, чем лезть вверх, поэтому решила попытать счастья и продолжать восхождение. Но меня подвело то, что деревья были мокрыми. Я оперлась ногой на ветку, поскользнулась и с громким криком полетела вниз.

Меня спас густой подлесок – ветви, листва и лианы, которые уменьшили скорость падения и смягчили удар. Я лежала на земле и глотала слезы отчаяния, но вдруг заметила то, на что раньше не обращала внимания. Это был вход в туннель с отверстием, достаточно широким для меня. Мне показалось, что этим туннелем кто-то постоянно пользуется, потому что его стенки были ровными.

Вход оказался немного узким, но я смогла в него протиснуться. Я совершенно не испытывала страха. Внутри было сумеречно, а не черным-черно, потому что сквозь корни просачивалось достаточно света, чтобы видеть, куда я ползу. В туннеле я обнаружила ответвления. Это был настоящий подземный лабиринт.

Повернув за угол, я увидела перед собой одну из обезьян «моей» стаи. Она ползла мне навстречу, держа в лапах орех. Увидев меня, обезьяна свернула в ближайшее ответвление туннеля. За ней следовала другая (это были молодые особи, которые, очевидно, играли в «догонялки»).

Тогда меня осенило. Это обезьяны прорыли систему туннелей на своей территории, чтобы перемещаться под землей так же свободно, как в кронах деревьев. Я могла пользоваться туннелями для быстрого и безопасного передвижения по территории стаи. Я последовала за двумя обезьянам и вскоре очутилась на знакомой полянке. И почувствовала такую радость, какой еще не испытывала с тех пор, как попала в джунгли: будто я была ребенком, получившим много подарков на Рождество. Мне казалось, что я уже освоила все знания и умения, необходимые для выживания в джунглях. Однако события, которым было суждено вскоре произойти, показали, что это далеко не так.