Текст книги "Мы с тобою лишь два отголоска"

Ночь последняя

 
«Ой, вётлы, ой, вётлы —
Полночные мётлы!
Ой, вётлы!
 
 
Ой, рот ты мой блёклый,
Глаза мои стёклы —
Ой, вётлы!
 
 
Пришел к побережью
Без парня – челнок-то!
Ой, вётлы!
 
 
Не жить мне на свете!
Ой, вётлы, ой, ветер,
Ой, ветер!
 
 
Бери меня, ветер,
На крылышки, ветер,
Ой, ветер!
 
 
Берите, туманы!
Не быть мне румяной —
Туманы!
 
 
Отравой-обманом —
Объелась-дурманом,
Ой, ветер!
 
 
Не жить мне на свете!
Ой, вётлы, ой, ветер,
Ой, ветер!»
 
 
А Ветер в ответ ей:
«Я милого встретил,
Шлет вести.
 
 
Жив белый твой цветик,
Да только не весел,
Не светел.
 
 
В кумашной палатке
Плывет без оглядки —
С солдаткой.
 
 
У страшной солдатки
Под огненной пяткой —
Твой сладкий!
 
 
А хочешь – за бабой
Разбойной – в погоню?
Обгоним!
 
 
А хочешь – волну
За волной поторопим?
Затопим!
 
 
Затопим, закружим,
Закружим, отслужим?
Отслужим!
 
 
А дружкá – назад,
K груди пламенной!»
А она, в слезах:
«Ветер, нá меня!
 
 
Ветер, нá меня!
Туман, нá меня!
Отпусти меня,
Гроб мой каменный!»
 

* * *

 
Мчится, мчится вместе с Ветром – молодая!
Заметает след – ветла седая.
Не пушись, ветла!
Не трудись, метла!
Кому дело, что я с ветром утекла?
 
 
«Ох ты, ветер, не былó бы нам подвоху!»
– А ты, мать моя, сиди себе, не охай!
Крепче всяких уз —
Ветровой союз!
Чай, не первой в своей верности клянусь! —
 
 
«Что ж то, ветер, не слыхать морского шуму?»
– А ты, мать моя, сиди себе, не думай!
Встречных птиц считай,
Звезды в лоб щелкáй, —
Не очнешься – и уж царство-нам-Китай!
 
 
«Что толкаешься, мужик ты сиволапый?»
– А ты, мать, меня за крылышки не цапай!
Не слетишь – не трусь!
Не таков я гусь, —
Не таких еще носил через всю Русь!
 
 
«Прямо в небо норовит, лесной шишига!»
– А ты, мать моя, сиди себе, не прыгай!
Для двух ног твоих
Тот пролет велик —
Не с любовничком упасть на пуховик!
 
 
«Ой, родимый, погоди, никак не сяду!»
– Сиди, мать моя, сиди, сиди, не падай!
До низóв-равнин —
Не вершок-аршин!
Уж не ссорься лучше с Ветром ты старшим!
 
 
«Говорят тебе, дурак, сидеть неловко!»
– Нет, уж некогда – годить! Верста – делов-то!
Не одна краса,
Что твоя коса!
Не одной тебе, чай, в верности клялся!
 
 
«Что ж ты, подлый, обернулся кверху брюхом?!»
– Не сумела усидеть, змея, – так рухай!
Знай, змея из змей:
Сахарок-твой-клей
Так и тает промеж двух ее грудей!
 

* * *

 
– Ух! —
– Кто ж это так ухнул вдруг?
Просто вылетел из тела – дух!
Да не плачь ты, полунощный сыч!
Просто тело о кремень-кирпич.
 
 
И пополз меж камней —
Змей…
 

Конец

 
Над подвалами – полы,
Над полами – потолки,
Купола – над потолками,
Облака – над куполами.
Там – про наши дела
Пальцем пишет – Судьба.
 
 
Пишет – ровно плугом пашет:
Не до грамоты ей нашей!
Берегись, народ крещеный:
Пишет прописью саженной!
В облаках – промеж звезд —
Чуть зажглось – уж сбылось.
 
 
Под престолами – подвалы,
Над престолами – обломы
Облаков багровых, грозных
С красной молнией и с громом.
Сверху – страсть, снизу – смрад…
А еще царей винят!
 
 
Веселись, пока веселый!
Над подвалами – престолы.
Как нашлет Бог грозу,
Был вверху, стал внизу.
 
 
Нáд подвалами – престолы,
Пóд подвалами – погосты,
С черной костью нашей рабской,
С мертвой плотью нашей скотской.
Сверху – страсть, снизу – смрад…
А еще рабов винят!
 
 
Веселись, лик бледный, впалый!
Под престолами – подвалы!
 
 
Не пропеть петуху —
Был внизу, стал вверху.
 
 
– Кто ж всё царствьице мое разнес в труху?
 
 
– А ты кто? – Царь.
– Какой ты Царь!
Нет, – ты не Царь, скажи:
Комарь.
 
 
Кровосос ты, ишь раздулся с нашей кровушки!
Где крестьянские все наши телочки-коровушки?
 
 
Царь, залечивай
Раны-немощи!
Есть нам нечего,
Пить нам не на што!
Свиньям месиво —
Вот обед наш весь!
Гниль да с плесенью —
Вот и век наш весь!
 
 
Гниль да плесень да горящая солома!
– Кто пустил вас, черти-дьяволы, в хоромы?
 
 
– А мы сами пришли!
Одолели вши.
Всё нутро-кишки
Проскребли жмыхи.
 
 
Чтоб спознался Царь крестьянский с нашим горем —
Мы царю-то Комару-то – брюхо вспорем!
 
 
– Что вы, дурни, Царю брюхо пороть?
У Царя-то, чай, священная плоть!
Али к Божьему закону тупы?
– Всé по рощицам твои, Царь, попы!
 
 
– Ошалели, сволочь, черная кость!
– Кость-то белую твою с мясом врозь
Разведем – тогда смекнешь, старина:
Кость-то разная, а кровь-то – одна!
 
 
– Эй, дворянчики мои, грибы-груздочки!
Столбы верные, примерные столбочки!
Что ж вы нынче на помин не легки?
– Все без шапочки твои, Царь, грибки!
 
 
За престол за твой по красным по стогнам
Место лобное свели – с местом лобным.
«Не трудись, – кричат, – собачьи кишки!
Только выше мы еще – без башки!»
 
 
– Миткаль-бисер-леденцы-пух гусиный;
Выручай меня хоть ты, Двор Гостиный!
Аль в груди, как на лотке, – одна гниль?
– От купцов твоих, Кумач, – одна быль!
 
 
Там, где розаны цветут и на святки.
В том краю теперь разбили палатки!
Пропадать с тобой небось – не глупцы!
Все водой твои махнули купцы!
 
 
– Эй, навозенные мухи,
Псы-антихристы!
Вызволяй, свиное ухо,
Царя – хитростью!
 
 
– Bcе макать пошли – да в нашу солонку!
Все на нашу перешли на сторонку!
 
 
– Ой, Боже, да кто ж вы?
– А мы – бездорожье,
Дубленая кожа,
Дрянцо, бессапожье,
Ощебья, отребья,
Бессолье, бесхлебье,
Рвань, ягоды волчьи, —
Да так себе – сволочь!
 
 
– Kaк не пропиты мои, значит, дрожки, —
Всем сафьянцу привезу на сапожки!
 
 
– Сафьян нам негоже:
Твоя нужна кожа.
 
 
– Пощадите мою спинку, голубчики!
Всем овчинки привезу на тулупчики!
– Нет, Царь, не до шуб!
Тебя под тулуп.
 
 
Чай, веками нас валили под рогожу-то!
– Ой, да что ж это, да что ж это, да что ж это?!
 
 
– Смеялся – плачь!
– Грозился – трусь!
Да, Царь-Кумач,
Мы – Красная Русь!
 
 
Твоя мамка мы, кормилка никудашная,
Русь кулашная – калашная – кумашная!
 
 
Ша – баш!
 

Москва, 14 июля – 17 сентября 1920

Ночь

 
Когда друг другу лжем
(Ночь, прикрываясь днем),
Когда друг друга ловим
(Суть, прикрываясь словом),
 
 
Когда друг к другу льнем
В распластанности мнимой
(Смоль, прикрываясь льном,
Огнь, прикрываясь дымом…),
 
 
Взойди ко мне в ночи
 
 
Так: майского жучка
Ложь – полунощным летом.
Так: черного зрачка
Ночь – прикрываясь веком…
 
 
Ты думаешь, робка
Ночь – и ушла с рассветом?
Так: черного зрачка
Ночь – прикрываясь веком…
 
 
Свет – это только плоть!
Столпником на распутье:
Свет: некая милоть,
Наброшенная сутью.
 
 
Подземная река —
Бог – так ночь под светом…
Так: черного зрачка
Ночь – прикрываясь веком…
 
 
Ты думаешь – исчез
Взгляд? – Подыми! – Течет!
Свет – это только вес,
Свет – это только счет…
 
 
Свет – это только веко
Над хаосом…
 
 
Ты думаешь – робка
Ночь? —
Подземная река —
Ночь, – глубока под днем!
 
 
– Брось! Отпусти
В ночь в огневую реку.
 
 
Свет – это только веко
Над хаосом…
 
 
Когда друг другу льстим
(Занавес слов над глубью!),
Когда друг друга чтим,
Когда друг друга любим…
 

Июнь 1923

«На назначенное свиданье…»

 
На назначенное свиданье
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши – приду седая.
Ты его высоко назначил!
 
 
Будут годы идти – не дрогнул
Вкус Офелии к горькой руте!
Через горы идти – и стогны,
Через души идти – и руки.
 
 
Землю долго прожить! Трущоба —
Кровь! и каждая капля – заводь.
Но всегда стороной ручьевой
Лик Офелии в горьких травах.
 
 
Той, что, страсти хлебнув, лишь ила
Нахлебалась! – Снопом на щебень!
Я тебя высоко любила:
Я себя схоронила в небе!
 

18 июня 1923

Поэма конца

1

 
В небе, ржавее жести,
Перст столба.
Встал на означенном месте,
Как судьба.
 
 
– Бéз четверти. Исправен?
– Смерть не ждет.
Преувеличенно-плавен
Шляпы взлет.
 
 
В каждой реснице – вызов.
Рот сведен.
Преувеличенно-низок
Был поклон.
 
 
– Бéз четверти. Точен? —
Голос лгал.
Сердце упало: что с ним?
Мозг: сигнал!
 

* * *

 
Небо дурных предвестий:
Ржавь и жесть.
Ждал на обычном месте.
Время: шесть.
 
 
Сей поцелуй без звука:
Губ столбняк.
Так – государыням руку,
Мертвым – так…
 
 
Мчащийся простолюдин
Локтем – в бок.
Преувеличенно-нуден
Взвыл гудок.
 
 
Взвыл, – как собака, взвизгнул,
Длился, злясь.
(Преувеличенность жизни
В смертный час.)
 
 
То, что вчера – по пояс,
Вдруг – до звезд.
(Преувеличенно, то есть:
Во весь рост.)
 
 
Мысленно: милый, милый.
– Час? Седьмой.
В кинематограф, или?.. —
Взрыв – Домой!
 

2

 
Братство таборное, —
Вот куда вело!
Громом нá голову,
Саблей наголó,
 
 
Всеми ужасами
Слов, которых ждем,
Домом рушащимся —
Слово: дом.
 

* * *

 
Заблудшего баловня
Вопль: домой!
Дитя годовалое:
«Дай» и «мой»!
 
 
Мой брат по беспутству,
Мой зноб и зной,
Так из дому рвутся,
Как ты – домой!
 

* * *

 
Конем, рванувшим коновязь —
Ввысь! – и веревка в прах.
– Но никакого дома ведь!
– Есть, – в десяти шагах:
 
 
Дом на горе. – Не выше ли?
– Дом на верху горы.
Окно под самой крышею.
– «Не oт одной зари
 
 
Горящее?» Так сызнова
Жизнь? – Простота поэм!
Дом, это значит: из дому
В ночь.
(О, кому повем
 
 
Печаль мою, беду мою,
Жуть, зеленее льда?..)
– Вы слишком много думали. —
Задумчивое: – Да.
 

3

 
И – набережная. Воды
Держусь, как толщи плотной.
Семирамидины сады
Висячие – так вот вы!
 
 
Воды (стальная полоса
Мертвецкого оттенка)
Держусь, как нотного листка —
Певица, края стенки —
 
 
Слепец… Обратно не отдашь?
Нет? Наклонюсь – услышишь?
Всеутолительницы жажд
Держусь, как края крыши
 
 
Лунатик…
Но не от реки
Дрожь, – рождена наядой!
Реки держаться, как руки,
Когда любимый рядом —
 
 
И верен…
Мертвые верны.
Да, но не всем в каморке…
Смерть с левой, с правой стороны —
Ты. Правый бок как мертвый.
 
 
Разительного света сноп.
Смех, как грошовый бубен.
– Нам с вами нужно бы…
(Озноб)
– Мы мужественны будем?
 

4

 
Тумана белокурого
Волна – воланом газовым.
Надышано, накурено,
А главное – насказано!
 
 
Чем пахнет? Спешкой крайнею,
Потачкой и грешком:
Коммерческими тайнами
И бальным порошком.
 
 
Холостяки семейные
В перстнях, юнцы маститые…
Нашучено, насмеяно,
А главное – насчитано!
И крупными, и мелкими,
И рыльцем, и пушком.
…Коммерческими сделками
И бальным порошком.
 
 
(Вполоборота: это вот —
Наш дом? – Не я хозяйкою!)
Один – над книжкой чековой,
Другой – над ручкой лайковой,
А тот – над ножкой лыковой
Работает тишком.
…Коммерческими браками
И бальным порошком.
 
 
Серебряной зазубриной
В окне – звезда мальтийская!
Наласкано, налюблено,
А главное – натискано!
Нащипано… (Вчерашняя
Снедь – не взыщи: с душком!)
…Коммерческими шашнями
И бальным порошком.
 
 
Цепь чересчур короткая?
Зато не сталь, а платина!
Тройными подбородками
Тряся, тельцы – телятину
Жуют. Над шейкой сахарной
Чёрт – газовым рожком.
 
 
…Коммерческими крахами
И неким порошком —
Бертольда Шварца…
Даровит
Был – и заступник людям.
– Нам с вами нужно говорить.
Мы мужественны будем?
 

5

 
Движение губ ловлю.
И знаю – не скажет первым.
– Не любите? – Нет, люблю.
– Не любите! – Но истерзан,
Но выпит, но изведен.
(Орлом озирая местность):
– Помилуйте, это – дом?
– Дом – в сердце моем. – Словесность!
 
 
Любовь – это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете, любовь —
Беседовать через столик?
 
 
Часочек – и по домам?
Как те господа и дамы?
Любовь, это значит…
– Храм?
Дитя, замените шрамом
 
 
На шраме! – Под взглядом слуг
И бражников? (Я, без звука:
«Любовь – это значит лук
Натянутый – лук: разлука».)
 
 
– Любовь, это значит – связь.
Всё врозь у нас: рты и жизни.
(Просила ж тебя: не сглазь!
В тот час, в сокровенный, ближний,
 
 
Тот час на верху горы
И страсти. Memento[2]2
  Здесь: память (лат.).


[Закрыть] – па`ром:
Любовь – это все дары
В костер, – и всегда – задаром!)
 
 
Рта раковинная щель
Бледна. Не усмешка – опись.
– И прежде всего одна
Постель.
– Вы хотели: пропасть
 
 
Сказать? – Барабанный бой
Перстов. – Не горами двигать!
Любовь, это значит…
– Мой.
Я вас понимаю. Вывод?
 

* * *

 
Перстов барабанный бой
Растет. (Эшафот и площадь.)
– Уедем. – А я: умрем,
Надеялась. Это проще!
 
 
Достаточно дешевизн:
Рифм, рельс, номеров, вокзалов…
– Любовь, это значит: жизнь.
– Нет, и́наче называлось
 
 
У древних…
– Итак? —
Лоскут
Платка в кулаке, как рыба.
– Так едемте? – Ваш маршрут?
Яд, рельсы, свинец – на выбор!
 
 
Смерть – и никаких устройств!
– Жизнь! – Как полководец римский,
Орлом озирая войск
Остаток.
– Тогда простимся.
 

6

 
– Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть – это дело тел,
А мы друг для друга – души
 
 
Отныне…) – И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
 
 
Вручаете…) – Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице как букет.
Кровавую честь разрыва
 
 
Вручающий…) – Внятно: слог
За слогом, итак – простимся,
Сказали вы? (Как платок,
В час сладостного бесчинства.
 
 
Уроненный…) – Битвы сей
Вы – Цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику – как трофей,
Им отданную же шпагу
 
 
Вручать!) – Продолжает. (Звон
В ушах…) – Преклоняюсь дважды:
Впервые опережен
В разрыве. – Вы это каждой?
 
 
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
 
 
От кости. – Смешок. Сквозь смех —
Смерть. Жест. (Никаких хотений.
Хотеть, это дело – тex,
А мы друг для друга – тени
 
 
Отныне…) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый.
– Последнейшая из просьб.
– Прошу. – Никогда ни слова
 
 
О нас… Никому из… ну…
Последующих. (С носилок
Так раненые – в весну!)
– О том же и вас просила б.
 
 
Колечко на память дать?
– Нет. – Взгляд, широкó-разверстый,
Отсутствует. (Как печать
На сердце твое, как перстень
 
 
На руку твою… Без сцен!
Съем.) Вкрадчивее и тише:
– Но книгу тебе? – Как всем?
Нет, вовсе их не пишите,
 
 
Книг…
 

* * *

 
Значит, не надо.
Значит, не надо.
Плакать не надо.
 
 
В наших бродячих
Братствах рыбачьих
Пляшут – не плачут.
 
 
Пьют, а не плачут.
Кровью горячей
Платят – не плачут.
 
 
Жемчуг в стакане
Плавят – и миром
Правят – не плачут.
 
 
– Так я ухожу? – Насквозь
Гляжу. Арлекин, за верность,
Пьеретте своей – как кость
Презреннейшее из первенств
 
 
Бросающий: честь конца,
Жест занавеса. Реченье
Последнее. Дюйм свинца
В грудь: лучше бы, горячей бы
 
 
И – чище бы…
Зубы
Втиснула в губы.
Плакать не буду.
 
 
Самую крепость —
В самую мякоть.
Только не плакать.
 
 
В братствах бродячих
Мрут, а не плачут,
Жгут, а не плачут.
 
 
В пепел и в песню
Мертвого прячут
В братствах бродячих.
 
 
– Так первая? Первый ход?
Как в шахматы, значит? Впрочем,
Ведь даже на эшафот
Нас первыми просят…
– Срочно
 
 
Прошу, не глядите! – Взгляд. —
(Вот-вот уже хлынут градом!
Ну как их загнать назад
В глаза?!) – Говорю, не надо
 
 
Глядеть!!!
 
 
Внятно и громко,
Взгляд в вышину:
– Милый, уйдемте,
Плакать начну!
 

* * *

 
Забыла! Среди копилок
Живых (коммерсантов – тож!)
Белокурый сверкнул затылок:
Маис, кукуруза, рожь!
 
 
Все заповеди Синая
Смывая – менады мех! —
Голконда волосяная,
Сокровищница утех —
 
 
(Для всех!) Не напрасно копит
Природа, не сплошь скупа!
Из сих белокурых тропик,
Охотники, – где тропа
 
 
Назад? Наготою грубой
Дразня и слепя до слез,
Сплошным золотым прелюбом
Смеющимся пролилось.
 
 
– Не правда ли? – Льнущий, мнущий
Взгляд. В каждой реснице – зуд.
– И главное – эта гуща!
Жест, скручивающий в жгут.
 
 
О, рвущий уже одежды —
Жест! Проще, чем пить и есть —
Усмешка! (Тебе надежда,
Увы, на спасенье есть!)
 
 
И – сестрински или братски?
Союзнически: союз!
– Не похоронив – смеяться!
(И похоронив – смеюсь.)
 

7

 
И – набережная. Последняя.
Всё. Порознь и без руки,
Чурающимися соседями
Бредем. Со стороны реки —
 
 
Плач. Падающую соленую
Ртуть слизываю без забот:
Луны огромной Соломоновой
Слезам не выслал небосвод.
 
 
Столб. Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь? Вдребезги бы, а не в кровь!
Страшащимися сопреступниками
Бредем. (Убитое – Любовь.)
 
 
Брось! Разве это двое любящих?
В ночь? Порознь? С другими спать?
– Вы понимаете, что будущее —
Там? – Запрокидываюсь вспять.
 
 
– Спать! – Новобрачными по коврику…
– Спать! – Всё не попадаем в шаг,
В такт. Жалобно: – Возьмите под руку!
Не каторжники, чтобы так!..
 
 
Ток. (Точно мне душою – на руку
Лег! – На руку рукою.) Ток
Бьет, проводами лихорадочными
Рвет, – на душу рукою лег!
 
 
Льнет. Радужное всё! Что радужнее
Слез? Занавесом, чаще бус,
Дождь. – Я таких не знаю набережных
Кончающихся. – Мост, и:
– Ну-с?
 
 
Здесь? (Дроги поданы.)
Спо-койных глаз
Взлет. – Можно до дому?
В по-следний раз!
 

8

 
По-следний мост.
(Руки не отдам, не выну!)
Последний мост,
Последняя мостовина.
 
 
Во-да и твердь.
Выкладываю монеты.
День-га за смерть,
Харонова мзда за Лету.
 
 
Мо-неты тень
В руке теневой. Без звука
Мо-неты те.
Итак, в теневую руку —
 
 
Мо-неты тень.
Без отсвета и без звяка.
Мо-неты – тем.
С умерших довольно маков.
 
 
Мост.
 

* * *

 
Бла-гая часть
Любовников без надежды:
Мост, ты – как страсть:
Условность: сплошное между.
 
 
Гнезжусь: тепло,
Ребро – потому и льну так.
Ни до, ни по:
Прозрения промежуток!
 
 
Ни рук, ни ног.
Всей костью и всем упором:
Жив только бок,
О смежный теснюсь которым.
 
 
Вся жизнь – в боку!
Он – ухо и он же – эхо,
Желтком к белку
Леплюсь, самоедом к меху
 
 
Теснюсь, леплюсь,
Мощусь. Близнецы Сиама,
Что – ваш союз?
Та женщина – помнишь: мамой
 
 
Звал? – всё и вся
Забыв, в торжестве недвижном
Те-бя нося,
Тебя не держала ближе.
 
 
Пойми! Сжились!
Сбылись! На груди баюкал!
Не – брошусь вниз!
Нырять – отпускать бы руку
 
 
При-шлось. И жмусь,
И жмусь… И неотторжима.
Мост, ты не муж:
Любовник – сплошное мимо!
 
 
Мост, ты за нас!
Мы реку телами кормим!
Плю-щом впилась,
Клещом – вырывайте с корнем!
 
 
Как плюш! как клещ!
Безбожно! Бесчеловечно!
Бро-сать, как вещь,
Меня, ни единой вещи
 
 
Не чтившей в сём
Вещественном мире дутом!
Скажи, что сон!
Что ночь, а за ночью – утро,
 
 
Эк-спресс и Рим!
Гренада? Сама не знаю,
Смахнув перин
Монбланы и Гималаи.
 
 
Про-гал глубок:
Последнею кровью грею.
Про-слушай бок!
Ведь это куда вернее
 
 
Сти-хов… Прогрет
Ведь? Завтра к кому наймешься?
Cкa-жи, что бред!
Что нет и не будет мосту
 
 
Кон-ца…
– Конец.
 

«– Здесь? – Детский, божеский…»

 
– Здесь? – Детский, божеский
Жест. – Ну-с? – Впилась.
– Е-ще немножечко:
В последний раз!
 

9

 
Корпусами фабричными, зычными
И отзывчивыми на зов…
Сокровенную, подъязычную
Тайну жен от мужей, и вдов
 
 
От друзей – тебе, подноготную
Тайну Евы от древа – вот:
Я не более чем животное,
Кем-то раненное в живот.
 
 
Жжет… Как будто бы душу сдернули
С кожей! Паром в дыру ушла
Пресловутая ересь вздорная,
Именуемая душа.
 
 
Христианская немочь бледная!
Пар! Припарками обложить!
Да ее никогда и не было!
Было тело, хотело жить,
 
 
Жить не хочет.
 

* * *

 
Прости меня! Не хотела!
Вопль вспоротого нутра!
Так смертники ждут расстрела
В четвертом часу утра
 
 
За шахматами… Усмешкой
Дразня коридорный глаз.
Ведь шахматные же пешки!
И кто-то играет в нас.
 
 
Кто? Боги благие? Воры?
Во весь окоем глазка —
Глаз. Красного коридора
Лязг. Вскинутая доска.
 
 
Махорочная затяжка.
Сплёв, пожили значит, сплёв.
…По сим тротуарам в шашку
Прямая дорога: в ров
 
 
И в кровь. Потайное око:
Луны слуховой глазок…
………………………………
И покосившись сбоку:
– Как ты уже далек!
 

10

 
Совместный и сплóченный
Вздрог. – Наша молочная!
 
 
Наш остров, наш храм,
Где мы по утрам —
 
 
Сброд! Пара минутная! —
Справляли заутреню.
 
 
Базаром и зáкисью,
Сквозь-сном и весной…
Здесь кофе был пакостный, —
Совсем овсяной!
 
 
(Овсом своенравие
Гасить в рысаках!)
Отнюдь не Аравией —
Аркадией пах
 
 
Тот кофе…
 
 
Но как улыбалась нам,
Рядком усадив,
Бывалой и жалостной, —
Любовниц седых
 
 
Улыбкою бережной:
Увянешь! Живи!
Безумью, безденежью,
Зевку и любви, —
 
 
А главное – юности!
Смешку – без причин,
Усмешке – без умысла,
Лицу – без морщин, —
 
 
О, главное – юности!
Страстям не по климату!
Откуда-то дунувшей,
Откуда-то хлынувшей
 
 
В молочную тусклую:
– Бурнус и Тунис! —
Надеждам и мускулам
Под ветхостью риз…
 
 
(Дружочек, не жалуюсь:
Рубец на рубце!)
О, как провожала нас
Хозяйка в чепце
 
 
Голландского глаженья…
 

* * *

 
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены…
– Наша улица! – Уже не наша… —
– Сколько раз по ней… – Уже не мы… —
 
 
– Завтра с западу встанет солнце!
– С Иегóвой порвет Давид!
– Что мы делаем? – Расстаемся.
– Ничего мне не говорит
 
 
Сверхбессмысленнейшее слово:
Рас-стаемся. – Одна из ста?
Просто слово в четыре слога,
За которыми пустота.
 
 
Стой! По-сербски и по-кроáтски,
Верно, Чехия в нас чудит?
Рас-ставание. Расставаться…
Сверхъестественнейшая дичь!
 
 
Звук, от коего уши рвутся,
Тянутся за предел тоски…
Расставание – не по-русски!
Не по-женски! Не по-мужски!
 
 
Не по-божески! Чтó мы – овцы,
Раззевавшиеся в обед?
Расставание – по-каковски?
Даже смысла такого нет,
 
 
Даже звука! Ну, просто полый
Шум – пилы, например, сквозь сон.
Расставание – просто школы
Хлебникова соловьиный стон,
 
 
Лебединый…
Но как же вышло?
Точно высохший водоем —
Воздух! Руку о руку слышно.
Расставаться – ведь это гром
 
 
Нá голову… Океан в каюту!
Океании крайний мыс!
Эти улицы – слишком круты:
Расставаться – ведь это вниз,
 
 
Под гору… Двух подошв пудовых
Вздох… Ладонь, наконец, и гвоздь!
Опрокидывающий довод:
Расставаться – ведь это врозь,
 
 
Мы же – сросшиеся…
 

11

 
Разом проигрывать —
Чище нет!
Загород, пригород:
Дням конец.
 
 
Негам (читай – камням),
Дням, и домам, и нам.
 
 
Дачи пустующие! Как мать
Старую – так же чту их.
 
 
Это ведь действие – пустовать:
Полое не пустует.
 
 
(Дачи, пустующие на треть,
Лучше бы вам сгореть!)
 
 
Только не вздрагивать,
Рану вскрыв.
Зáгород, зáгород,
Швам разрыв!
 
 
Ибо – без лишних слов
Пышных – любовь есть шов.
 
 
Шов, а не перевязь, шов – не щит.
– О, не проси защиты! —
Шов, коим мертвый к земле пришит,
Коим к тебе пришита.
 
 
(Время покажет еще, каким:
Легким или тройным!)
 
 
Так или и́наче, друг, – по швам!
Дребезги и осколки!
Только и славы, что треснул сам:
Треснул, а не расползся!
 
 
Что под наметкой – живая жиль
Красная, а не гниль!
 
 
О, не проигрывает —
Кто рвет!
Загород, пригород:
Лбам развод.
 
 
По слободам казнят
Нынче, – мозгам сквозняк!
 
 
О, не проигрывает, кто прочь —
В час, как заря займется.
Целую жизнь тебе сшила в ночь
Нáбело, без наметки.
 
 
Так не кори же меня, что вкривь.
Пригород: швам разрыв.
 
 
Души неприбранные —
В рубцах!..
Загород, пригород…
Яр размах
 
 
Пригорода. Сапогом судьбы,
Слышишь – по глине жидкой?
…Скорую руку мою суди,
Друг, да живую нитку
 
 
Цепкую – как ее ни канай!
По-следний фонарь!
 

* * *

 
Здесь? Словно заговор —
Взгляд. Низших рас —
Взгляд. – Можно нá гopy?
В по-следний раз!
 

12

 
Частой гривою
Дождь в глаза. – Холмы.
Миновали пригород.
Зá городом мы.
 
 
Есть – да нету нам!
Мачеха – не мать!
Дальше некуда.
Здесь околевать.
 
 
Поле. Изгородь.
Брат стоим с сестрой.
Жизнь есть пригород.
Зá городом строй!
 
 
Эх, проигранное
Дело, господа!
Всё-то – пригороды!
Где же города?!
 
 
Рвет и бесится
Дождь. Стоим и рвем.
За три месяца
Первое вдвоем!
 
 
И у Иова,
Бог, хотел взаймы?
Да не выгорело:
Зá городом мы!
 

* * *

 
Зá городом! Понимаешь? Зá!
Вне! Перешед вал!
Жизнь – это место, где жить нельзя:
Ев-рейский квартал…
 
 
Так не достойнее ль вó сто крат
Стать Вечным Жидом?
Ибо для каждого, кто не гад,
Ев-рейский погром —
 
 
Жизнь. Только выкрестами жива!
Иудами вер!
На прокаженные острова!
В ад! – всюду! – но не в
 
 
Жизнь, – только выкрестов терпит, лишь
Овец – палачу!
Право-на-жительственный свой лист
Но-гами топчу!
 
 
Втаптываю! За Давидов щит —
Месть! – В месиво тел!
Не упоительно ли, что жид
Жить – нé захотел?!
 
 
Гетто избранничеств! Вал и ров.
По-щады не жди!
В сём христианнейшем из миров
Поэты – жиды!
 

13

 
Так ножи вострят о камень,
Так опилки метлами
Смахивают. Под руками —
Меховое, мокрое.
 
 
Где ж вы, двойни:
Сушь мужская, мощь?
Под ладонью —
Слезы, а не дождь!
 
 
О каких еще соблазнах —
Речь? Водой – имущество!
После глаз твоих алмазных,
Под ладонью льющихся, —
 
 
Нет пропажи
Мне. Конец концу!
Глажу – глажу —
Глажу по лицу.
 
 
Такова у нас, Маринок,
Спесь, – у нас, полячек-то.
После глаз твоих орлиных,
Под ладонью плачущих…
 
 
Плачешь? Друг мой!
Всё мое! Прости!
О, как крупно,
Солоно в горсти!
 
 
Жестока слеза мужская:
Обухóм по темени!
Плачь, с другими наверстаешь
Стыд, со мной потерянный.
 
 
Оди-накового
Моря – рыбы! Взмах:
…Мертвой раковиной
Губы на губах.
 

* * *

 
В слезах.
Лебеда —
На вкус.
– А завтра,
Когда
Проснусь?
 

14

 
Тропою овечьей —
Спуск. Гóрода гам.
Три девки навстречу.
Смеются. Слезам
 
 
Смеются, – всем полднем
Недр, гребнем морским!
Смеются!
– недолжным,
Позорным, мужским
 
 
Слезам твоим, видным
Сквозь дождь – в два рубца!
Как жемчуг – постыдным
На бронзе бойца.
 
 
Слезам твоим первым,
Последним, – о, лей! —
Слезам твоим – перлам
В короне моей!
 
 
Глаз явно не туплю.
Сквозь ливень – перюсь.
Венерины куклы,
Вперяйтесь! Союз
 
 
Сей более тесен,
Чем влечься и лечь.
Самóй Песней Песен
Уступлена речь
 
 
Нам, птицам безвестным,
Челом Соломон
Бьет, ибо совместный
Плач – больше, чем сон!
 

* * *

 
И в полые волны
Мглы – сгорблен и равн —
Бесследно, безмолвно —
Как тонет корабль.
 

Прага, 1 февраля – Иловищи, 8 июня 1924