Текст книги "Вчера еще в глаза глядел"

Стол

 
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что шел
Со мною по всем путям.
Меня охранял – как шрам.
 
 
Мой письменный вьючный мул!
Спасибо, что ног не гнул
Под ношей, поклажу грез —
Спасибо – что нес и нес.
 
 
Строжайшее из зерцал!
Спасибо за то, что стал
– Соблазнам мирским порог —
Всем радостям поперек,
 
 
Всем низостям – наотрез!
Дубовый противовес
Льву ненависти, слону
Обиды – всему, всему.
 
 
Мой за́живо смертный тес!
Спасибо, что рос и рос
Со мною, по мере дел
Настольных – большал, ширел,
 
 
Так ширился, до широт —
Таких, что, раскрывши рот,
Схватясь за столовый кант…
– Меня заливал, как штранд!
 
 
К себе пригвоздив чуть свет —
Спасибо за то, что – вслед
Срывался! На всех путях
Меня настигал, как шах —
 
 
Беглянку.
– Назад, на стул!
Спасибо за то, что блюл
И гнул. У невечных благ
Меня отбивал – как маг —
 
 
Сомнамбулу.
Битв рубцы,
Стол, выстроивший в столбцы
Горящие: жил багрец!
Деяний моих столбец!
 
 
Столп столпника, уст затвор —
Ты был мне престол, простор —
Тем был мне, что морю толп
Еврейских – горящий столп!
 
 
Так будь же благословен —
Лбом, ло ктем, узлом колен
Испытанный, – как пила
В грудь въевшийся – край стола!
 

Июль 1933

 
Тридцатая годовщина
Союза – верней любви.
Я знаю твои морщины,
Как знаешь и ты – мои,
 
 
Которых – не ты ли – автор?
Съедавший за дестью десть,
Учивший, что нету – завтра,
Что только сегодня – есть.
 
 
И деньги, и письма с почты —
Стол – сбрасывавший – в поток!
Твердивший, что каждой строчки
Сегодня – последний срок.
 
 
Грозивший, что счетом ложек
Создателю не воздашь,
Что завтра меня положат —
Дурищу – да на тебя ж!
 

 
Тридцатая годовщина
Союза – держись, злецы!
Я знаю твои морщины,
Изъяны, рубцы, зубцы —
 
 
Малейшую из зазубрин!
(Зубами – коль стих не шел!)
Да, был человек возлюблен!
И сей человек был – стол
 
 
Сосновый. Не мне на всхолмье
Березу берёг карел!
Порой еще с слезкой смольной,
Но вдруг – через ночь – старел,
 
 
Разумнел – так школьник дерзость
Сдает под мужской нажим.
Сажусь – еле доску держит,
Побьюсь – точно век дружим!
 
 
Ты – стоя, в упор, я – спину
Согнувши – пиши! пиши! —
Которую десятину
Вспахали, версту – прошли,
 
 
Покрыли: письмом – красивей
Не сыщешь в державе всей!
Не меньше, чем пол-России
Покрыто рукою сей!
 
 
Сосновый, дубовый, в лаке
Грошовом, с кольцом в ноздрях,
Садовый, столовый – всякий,
Лишь бы не на трех ногах!
 
 
Как трех Самозванцев в браке
Признавшая тёзка – тот!
Бильярдный, базарный – всякий —
Лишь бы не сдавал высот
 
 
Заветных. Когда ж подастся
Железный – под локтевым
Напором, столов – богатство!
Вот пень: не обнять двоим!
 
 
А паперть? А край колодца?
А старой могилы – пласт?
Лишь только б мои два локтя
Всегда утверждали: – даст
 
 
Бог! Есть Бог! Поэт – устройчив:
Всё – стол ему, всё – престол!
Но лучше всего, всех стойче —
Ты, – мой наколенный стол!
 

Около 15 июля 1933 – 29–30 октября 1935

 
Обидел и обошел?
Спасибо за то, что – стол
Дал, стойкий, врагам на страх
Стол – на четырех ногах
 
 
Упорства. Скорей – скалу
Своротишь! И лоб – к столу
Подстатный, и локоть под —
Чтоб лоб свой держать, как свод.
 
 
– А прочего дал в обрез?
А прочный, во весь мой вес,
Просторный, – во весь мой бег,
Стол – вечный – на весь мой век!
 
 
Спасибо тебе, Столяр,
За до́ску – во весь мой дар,
За ножки – прочней химер
Парижских, за вещь – в размер.
 

 
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что ствол
Отдав мне, чтоб стать – столом,
Остался – живым стволом!
 
 
С листвы молодой игрой
Над бровью, с живой корой,
С слезами живой смолы,
С корнями до дна земли!
 

17 июля 1933

 
Квиты: вами я объедена,
Мною – живописаны.
Вас положат – на обеденный,
А меня – на письменный.
 
 
Оттого что, йотой счастлива,
Яств иных не ведала.
Оттого что слишком часто вы,
Долго вы обедали.
 
 
Всяк на выбранном заранее —
<Много до рождения! – >
Месте своего деяния,
Своего радения:
 
 
Вы – с отрыжками, я – с книжками,
С трюфелем, я – с грифелем,
Вы – с оливками, я – с рифмами,
С пикулем, я – с дактилем.
 
 
В головах – свечами смертными
Спаржа толстоногая.
Полосатая десертная
Скатерть вам – дорогою!
 
 
Табачку пыхнем гаванского
Слева вам – и справа вам.
Полотняная голландская
Скатерть вам – да саваном!
 
 
А чтоб скатертью не тратиться —
В яму, место низкое,
Вытряхнут <вас всех со скатерти:>
С крошками, с огрызками.
 
 
Каплуном-то вместо голубя
– Порох! душа – при вскрытии.
А меня положат – голую:
Два крыла прикрытием.
 

Конец июля 1933

«Вскрыла жилы: неостановимо…»

 
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет – мелкой,
Миска – плоской,
Через край – и мимо —
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
 

6 января 1934

«Тоска по родине! Давно…»

 
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
 
 
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что – мой,
Как госпиталь или казарма.
 
 
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной – непременно —
 
 
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться – мне едино.
 
 
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично – на каком
Непонимаемой быть встречным!
 
 
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья – он,
А я – до всякого столетья!
 
 
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все́ – равны, мне всё – равно,
И, может быть, всего равнее —
 
 
Роднее бывшее – всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты – как рукой сняло:
Душа, родившаяся – где-то.
 
 
Та́к край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей – поперек!
Родимого пятна не сыщет!
 
 
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все – равно, и все – едино.
Но если по дороге – куст
Встает, особенно – рябина…
 

3 мая 1934

«Рябину…»

 
Рябину
Рубили
Зорькою.
Рябина —
Судьбина
Горькая.
Рябина —
Седыми
Спусками…
Рябина!
Судьбина
Русская.
 

1934

Отцам

 
В мире, ревущем:
– Слава грядущим!
Что́ во мне шепчет:
– Слава прошедшим!
 
 
Вам, проходящим,
В счет не идущим,
Чад не родящим,
Мне – предыдущим.
 
 
С клавишем, с кистью ль
Спорили, с дестью ль
Писчего – чисто
Прожили, с честью.
 
 
Белые – краше
Снега сокровищ! —
Волосы – вашей
Совести – повесть.
 

14—15 сентября 1935

 
Поколенью с сиренью
И с Пасхой в Кремле,
Мой привет поколенью
По колено в земле,
 
 
А сединами – в звездах!
Вам, слышней камыша,
– Чуть зазыблется воздух —
Говорящим: ду – ша!
 
 
Только душу и спасшим
Из фамильных богатств,
Современникам старшим —
Вам, без равенств и братств,
 
 
Руку веры и дружбы,
Как кавказец – кувшин
С виноградным! – врагу же —
Две – протягивавшим!
 
 
Не Сиреной – сиренью
Заключенное в грот,
Поколенье – с пареньем!
С тяготением – oт
 
 
Земли, над землей, прочь от
И червя и зерна!
Поколенье – без почвы,
Но с такою – до дна,
 
 
Днища – узренной бездной,
Что из впалых орбит
Ликом девы любезной —
Как живая глядит.
 
 
Поколенье, где краше
Был – кто жарче страдал!
Поколенье! Я – ваша!
Продолженье зеркал.
 
 
Ваша – сутью и статью,
И почтеньем к уму,
И презрением к платью
Плоти – временному!
 
 
Вы – ребенку, поэтом
Обреченному быть,
Кроме звонкой монеты
Всё – внушившие – чтить:
 
 
Кроме бога Ваала!
Всех богов – всех времен – и племен…
Поколенью – с провалом —
Мой бессмертный поклон!
 
 
Вам, в одном небывалом
Умудрившимся – быть,
Вам, средь шумного бала
Так умевшим – любить!
 
 
До последнего часа
Обращенным к звезде —
Уходящая раса,
Спасибо тебе!
 

16 октября 1935

Douce France[8]8
  Нежная Франция (фр.).


[Закрыть]

Аdieu, France!Аdiеu, France!Аdiеu, France!

Marie Stuart [9]9
  Прощай, Франция! Мария Стюарт (фр.).


[Закрыть]

 
Мне Францией – нету
Нежнее страны —
На долгую память
Два перла даны.
 
 
Они на ресницах
Недвижно стоят.
Дано мне отплытье
Марии Стюарт
 

5 июня 1939

"– Пора! для этого огня…"

 
– Пора! для этого огня —
Стара!
– Любовь – старей меня!
 
 
– Пятидесяти январей
Гора!
– Любовь – еще старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей,
Всех привиденских кораблей
Старей! – камней, старей – морей…
Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви.
 

23 января 1940

«Пора снимать янтарь…»

 
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный…
 

Февраль 1941

«Всё повторяю первый стих…»

«Я стол накрыл на шестерых…

 
Всё повторяю первый стих
И всё переправляю слово:
– «Я стол накрыл на шестерых»…
Ты одного забыл – седьмого.
 
 
Невесело вам вшестером.
На лицах – дождевые струи…
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть – седьмую…
 
 
Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально – им, печален – сам,
Непозванная – всех печальней.
 
 
Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
– Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?
 
 
Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий —
Ты сам – с женой, отец и мать)
Есть семеро – раз я на свете!
 
 
Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых —
Быть призраком хочу – с твоими,
 
 
(Своими)…
Робкая как вор,
О – ни души не задевая! —
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.
 
 
Раз! – опрокинула стакан!
И всё, что жаждало пролиться, —
Вся соль из глаз, вся кровь из ран —
Со скатерти – на половицы.
 
 
И – гроба нет! Разлуки – нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть – на свадебный обед,
Я – жизнь, пришедшая на ужин.
 
 
…Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг – и всё же укоряю:
– Ты, стол накрывший на шесть – душ,
Меня не посадивший – с краю.
 

6 марта 1941

Поэмы
1924–1927

Поэма Горы

Liebster, Dich wundert

die Rede? Аllе Scheidenden

reden wie Тrunkепе und

nehmen gerne sich festlich…

Hölderlin[10]10
  О любимый! Тебя удивляет эта речь? Все расстающиеся говорят как пьяные и любят торжественность… Гёльдерлин. – Пер. М. Цветаевой.


[Закрыть]

 
Посвящение
 
 
Вздрогнешь – и горы с плеч,
И душа – горé.
Дай мне о гόре спеть:
О моей горé!
Черной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры.
Дай мне о го́ре спеть
На верху горы.
 
 
1
 
 
Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
– Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура!
Та гора гнала и ратовала.
 
 
Та гора была, как гром!
Зря с титанами заигрываем!
Той горы последний дом
Помнишь – на исходе пригорода?
 
 
Та гора была – миры!
Бог за мир взымает дорого!
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.
 
 
2
 
 
Не Парнас, не Синай —
Просто голый казарменный
Холм. – Равняйся! Стреляй!
Отчего же глазам моим
(Раз октябрь, а не май)
Та гора была – рай?
 
 
3
 
 
Как на ладони поданный
Рай – не берись, коль жгуч!
Гора бросалась по́д ноги
Колдобинами круч.
Как бы титана лапами
Кустарников и хвой —
Гора хватала за́ полы,
Приказывала: стой!
 
 
О, далеко не азбучный
Рай – сквознякам сквозняк!
Гора валила навзничь нас,
Притягивала: ляг!
 
 
Оторопев под натиском,
– Как? Не понять и днесь!
Гора, как сводня – святости,
Указывала: здесь…
 
 
4
 
 
Персефоны зерно гранатовое!
Как забыть тебя в стужах зим?
Помню губы, двойною раковиной
Приоткрывшиеся моим.
 
 
Персефона, зерном загубленная!
Губ упорствующий багрец,
И ресницы твои – зазубринами,
И звезды золотой зубец…
 
 
5
 
 
Не обман – страсть, и не вымысел,
И не лжет, – только не дли!
О когда бы в сей мир явились мы
Простолю́динами любви!
 
 
О когда б, здраво и по́просту:
Просто – холм, просто – бугор…
(Говорят – тягою к пропасти
Измеряют уровень гор.)
 
 
В ворохах вереска бурого,
В островах страждущих хвой…
(Высота бреда – над уровнем
Жизни.)
– Нá же меня! Твой…
 
 
Но семьи тихие милости,
Но птенцов лепет – увы!
Оттого что в сей мир явились мы —
Небожителями любви!
 
 
6
 
 
Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.
 
 
Гора горевала о нашей дружбе:
Губ – непреложнейшее родство!
Гора говорила, что коемужды
Сбудется – по слезам его.
 
 
Еще говорила гора, что табор —
Жизнь, что весь век по сердцам базарь!
Еще горевала гора: хотя бы
С дитятком – отпустил Агарь!
Еще говорила, что это – демон
Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила, мы были немы.
Предоставляли судить горе.
 
 
7
 
 
Гора горевала, что только грустью
Станет – что́ ныне и кровь и зной.
Гора говорила, что не отпустит
Нас, не допустит тебя с другой!
 
 
Гора горевала, что только дымом
Станет – чтό ныне: и мир, и Рим.
Гора говорила, что быть с другими
Нам (не завидую тем другим!).
 
 
Гора горевала о страшном грузе
Клятвы, которую поздно клясть.
Гора говорила, что стар тот узел
Гордиев – долг и страсть.
 
 
Гора горевала о нашем горе —
Завтра! Не сразу! Когда над лбом —
Уж не memento[11]11
  Memento mori (лат.) – помни о смерти.


[Закрыть], а просто – море!
Завтра, когда поймем.
 
 
Звук… Ну как будто бы кто-то просто,
Ну… плачет вблизи?
Гора горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи —
 
 
В жизнь, про которую знаем всé мы:
Сброд – рынок – барак.
Еще говорила, что все поэмы
Гор – пишутся – так.
 
 
8
 
 
Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и до́ ночи мы
 
 
Жизнь свою – как карту бьем!
Страстные, не быть упорствуем.
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами —
 
 
Чтите мой угрюмый грот.
(Грот – была, и волны впрыгивали!)
Той игры последний ход
Помнишь – на исходе пригорода?
 
 
Та гора была – миры!
Боги мстят своим подобиям!
…………………………………….
Горе началось с горы.
Та гора на мне – надгробием.
 
 
9
 
 
Минут годы, и вот означенный
Камень, плоским смененный, снят[12]12
  Т. е. вместо этого камня (горы на мне) будет плоский (плита). – Примеч. М. Цветаевой.


[Закрыть].
Нашу гору застроят дачами, —
Палисадниками стеснят.
 
 
Говорят, на таких окраинах
Воздух чище и легче жить.
И пойдут лоскуты выкраивать,
Перекладинами рябить,
 
 
Перевалы мои выструнивать,
Все овраги мои вверх дном!
Ибо надо ведь – хоть кому-нибудь
Дома – в счастье, и счастья в дом!
 
 
Счастья – в доме! Любви без вымыслов!
Без вытягивания жил!
Надо женщиной быть – и вынести!
(Было-было, когда ходил,
 
 
Счастье – в доме!) Любви, не скрашенной
Ни разлукою, ни ножом.
На развалинах счастья нашего
Город встанет – мужей и жен.
 
 
И на том же блаженном воздухе,
– Пока можешь еще – греши! —
Будут лавочники на отдыхе
Пережевывать барыши,
 
 
Этажи и ходы надумывать,
Чтобы каждая нитка – в дом!
Ибо надо ведь – хоть кому-нибудь
Крыши с аистовым гнездом!
 
 
10
 
 
Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора – игры.
Есть беспутные, нет беспамятных:
Горы времени – у горы!
 
 
По упорствующим расселинам
Дачник, поздно хватясь, поймет:
Не пригорок, поросший семьями, —
Кратер, пущенный в оборот!
 
 
Виноградниками Везувия
Не сковать! Великана льном
Не связать! Одного безумия
Уст – достаточно, чтобы львом
 
 
Виноградники заворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками ваши дочери
И поэтами – сыновья!
 
 
Дочь, ребенка расти внебрачного!
Сын, цыганкам себя страви!
Да не будет вам места злачного,
Телеса, на моей крови!
 
 
Тве́рже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
– Да не будет вам счастья дольнего,
Муравьи, на моей горе!
 
 
В час неведомый, в срок негаданный
Опозна́ете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой!
 
 
Послесловие
 
 
Есть пробелы в памяти, бельма
На глазах: семь покрывал…
Я не помню тебя – отдельно.
Вместо че́рт – белый провал.
 
 
Без примет. Белым пробелом —
Весь. (Душа, в ранах сплошных,
Рана – сплошь.) Частности мелом
Отмечать – дело портных.
 
 
Небосвод – цельным основан.
Океан – скопище брызг?!
Без примет. Верно – особый —
Весь. Любовь – связь, а не сыск.
 
 
Вороной, русой ли масти —
Пусть сосед скажет: он зряч.
Разве страсть – делит на части?
Часовщик я, или врач?
 
 
Ты – как круг, полный и цельный:
Цельный вихрь, полный столбняк.
Я не помню тебя отдельно
От любви. Равенства знак.
 
 
(В ворохах сонного пуха:
Водопад, пены холмы —
Новизной, странной для слуха,
Вместо: я – тронное: мы…)
 
 
Но зато, в нищей и тесной
Жизни – «жизнь, как она есть» —
Я не вижу тебя совместно
Ни с одной:
– Памяти месть.
 

1 января – 1 февраля 1924

Прага. Гора.

Декабрь 1939. Голицыно, Дом писателей

Поэма Конца

 
1
 
 
В небе, ржавее жести,
Перст столба.
Встал на означенном месте,
Как судьба.
 
 
– Бе́з четверти. Исправен?
– Смерть не ждет.
Преувеличенно-плавен
Шляпы взлет.
 
 
В каждой реснице – вызов.
Рот сведен.
Преувеличенно-низок
Был поклон.
 
 
– Бе́з четверти. Точен? —
Голос лгал.
Сердце упало: что с ним?
Мозг: сигнал!
 
 
____________
 
 
Небо дурных предвестий:
Ржавь и жесть.
Ждал на обычном месте.
Время: шесть.
 
 
Сей поцелуй без звука:
Губ столбняк.
Так – государыням руку,
Мертвым – так…
 
 
Мчащийся простолюдин
Локтем – в бок.
Преувеличенно-нуден
Взвыл гудок.
 
 
Взвыл, – как собака, взвизгнул,
Длился, злясь.
(Преувеличенность жизни
В смертный час.)
 
 
То, что вчера – по пояс,
Вдруг – до звезд.
(Преувеличенно, то есть:
Во весь рост.)
 
 
Мысленно: милый, милый.
– Час? Седьмой.
В кинематограф, или?.. —
Взрыв – Домой!
 
 
2
 
 
Братство таборное, —
Вот куда вело!
Громом на́ голову,
Саблей наголо́,
 
 
Всеми ужасами
Слов, которых ждем,
Домом рушащимся —
Слово: дом.
 
 
____________
 
 
Заблудшего баловня
Вопль: домой!
Дитя годовалое:
«Дай» и «мой»!
 
 
Мой брат по беспутству,
Мой зноб и зной,
Так и́з дому рвутся,
Как ты – домой!
 
 
____________
 
 
Конем, рванувшим коновязь —
Ввысь! – и веревка в прах.
– Но никакого дома ведь!
– Есть, – в десяти шагах:
 
 
Дом на горе. – Не выше ли?
– Дом на верху горы.
Окно под самой крышею.
– «Не от одной зари
 
 
Горящее?» – Так сызнова
Жизнь? – Простота поэм!
Дом, это значит: и́з дому
В ночь.
(О, кому повем
 
 
Печаль мою, беду мою,
Жуть, зеленее льда?..)
– Вы слишком много думали. —
Задумчивое: – Да.
 
 
3
 
 
И – набережная. Воды́
Держусь, как толщи плотной.
Семирамидины сады
Висячие – так вот вы!
 
 
Воды (стальная полоса
Мертвецкого оттенка)
Держусь, как нотного листка —
Певица, края стенки —
 
 
Слепец… Обратно не отдашь?
Нет? Наклонюсь – услышишь?
Всеутолительницы жажд
Держусь, как края крыши
 
 
Лунатик…
Но не от реки
Дрожь, – рождена наядой!
Реки держаться, как руки,
Когда любимый рядом —
 
 
И верен…
Мертвые верны.
Да, но не всем в каморке…
Смерть с левой, с правой стороны —
Ты. Правый бок как мертвый.
 
 
Разительного света сноп.
Смех, как грошовый бубен.
– Нам с вами нужно бы…
(Озноб)
– Мы мужественны будем?
 
 
4
 
 
Тумана белокурого
Волна – воланом газовым.
Надышано, накурено,
А главное – насказано!
Чем пахнет? Спешкой крайнею,
Потачкой и грешком:
Коммерческими тайнами
И бальным порошком.
 
 
Холостяки семейные
В перстнях, юнцы маститые…
Нашучено, насмеяно,
А главное – насчитано!
И крупными, и мелкими,
И рыльцем, и пушком.
…Коммерческими сделками
И бальным порошком.
 
 
(Вполоборота: это вот —
Наш дом? – Не я хозяйкою!)
Один – над книжкой чековой,
Другой – над ручкой лайковой,
А тот – над ножкой лаковой
Работает тишком.
…Коммерческими браками
И бальным порошком.
 
 
Серебряной зазубриной
В окне – звезда мальтийская!
Наласкано, налюблено,
А главное – натискано!
Нащипано… (Вчерашняя
Снедь – не взыщи: с душком!)
…Коммерческими шашнями
И бальным порошком.
 
 
Цепь чересчур короткая?
Зато не сталь, а платина!
Тройными подбородками
Тряся, тельцы – телятину
Жуют. Над шейкой сахарной
Черт – газовым рожком.
…Коммерческими крахами
И неким порошком —
Бертольда Шварца…
Даровит
Был – и заступник людям.
– Нам с вами нужно говорить.
Мы мужественны будем?
 
 
5
 
 
Движение губ ловлю.
И знаю – не скажет первым.
– Не любите? – Нет, люблю.
– Не любите! – Но истерзан,
 
 
Но выпит, но изведен.
(Орлом озирая местность):
– Помилуйте, это – дом?
– Дом – в сердце моем. – Словесность!
 
 
Любовь – это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете, любовь —
Беседовать через столик?
 
 
Часочек – и по домам?
Как те господа и дамы?
Любовь, это значит…
– Храм?
Дитя, замените шрамом
 
 
На шраме! – Под взглядом слуг
И бражников? (Я, без звука:
«Любовь – это значит лук
Натянутый – лук: разлука».)
 
 
– Любовь, это значит – связь.
Всё врозь у нас: рты и жизни.
(Просила ж тебя: не сглазь!
В тот час, в сокровенный, ближний,
 
 
Тот час на верху горы
И страсти. Memento[13]13
  Здесь: память (лат.).


[Закрыть] – паром:
Любовь – это все дары
В костер, – и всегда – задаром!)
 
 
Рта раковинная щель
Бледна. Не усмешка – опись.
– И прежде всего одна
Постель.
– Вы хотели: пропасть
 
 
Сказать? – Барабанный бой
Перстов. – Не горами двигать!
Любовь, это значит…
– Мой.
Я вас понимаю. Вывод?
____________
 
 
Перстов барабанный бой
Растет. (Эшафот и площадь.)
– Уедем. – А я: умрем,
Надеялась. Это проще!
 
 
Достаточно дешевизн:
Рифм, рельс, номеров, вокзалов…
– Любовь, это значит: жизнь.
– Нет, и́наче называлось
 
 
У древних…
– Итак? —
Лоскут
Платка в кулаке, как рыба.
– Так едемте? – Ваш маршрут?
Яд, рельсы, свинец – на выбор!
 
 
Смерть – и никаких устройств!
– Жизнь! – Как полководец римский,
Орлом озирая войск
Остаток.
– Тогда простимся.
 
 
6
 
 
– Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть – это дело тел,
А мы друг для друга – души
 
 
Отныне…) – И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
 
 
Вручаете…) – Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице как букет
Кровавую честь разрыва
 
 
Вручающий…) – Внятно: слог
За слогом, итак – простимся,
Сказали вы? (Как платок,
В час сладостного бесчинства.
 
 
Уроненный…) – Битвы сей
Вы – Цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику – как трофей,
Им отданную же шпагу
 
 
Вручать!) – Продолжает. (Звон
В ушах…) – Преклоняюсь дважды:
Впервые опережен
В разрыве. – Вы это каждой?
 
 
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
 
 
От кости. – Смешок. Сквозь смех —
Смерть. Жест. (Никаких хотений.
Хотеть, это дело – тех,
А мы друг для друга – тени
 
 
Отныне…) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый.
– Последнейшая из просьб.
– Прошу. – Никогда ни слова
 
 
О нас… Никому из… ну…
Последующих. (С носилок
Так раненые – в весну!)
– О том же и вас просила б.
 
 
Колечко на память дать?
– Нет. – Взгляд, широко-разверстый,
Отсутствует. (Как печать
На сердце твое, как перстень
 
 
На руку твою… Без сцен!
Съем.) Вкрадчивее и тише:
– Но книгу тебе? – Как всем?
Нет, вовсе их не пишите,
 
 
Книг…
 
 
____________
 
 
Значит, не надо.
Значит, не надо.
Плакать не надо.
 
 
В наших бродячих
Братствах рыбачьих
Пляшут – не плачут.
 
 
Пьют, а не плачут.
Кровью горячей
Платят – не плачут.
 
 
Жемчуг в стакане
Плавят – и миром
Правят – не плачут.
 
 
– Так я́ ухожу? – Насквозь
Гляжу. Арлекин, за верность,
Пьеретте своей – как кость
Презреннейшее из первенств
 
 
Бросающий: честь конца,
Жест занавеса. Реченье
Последнее. Дюйм свинца
В грудь: лучше бы, горячей бы
 
 
И – чище бы…
Зубы
Втиснула в губы.
Плакать не буду.
 
 
Самую крепость —
В самую мякоть.
Только не плакать.
 
 
В братствах бродячих
Мрут, а не плачут,
Жгут, а не плачут.
 
 
В пепел и в песню
Мертвого прячут
В братствах бродячих.
 
 
– Так первая? Первый ход?
Как в шахматы, значит? Впрочем,
Ведь даже на эшафот
Нас первыми просят…
– Срочно
 
 
Прошу, не глядите! – Взгляд. —
(Вот-вот уже хлынут градом!
Ну как их загнать назад
В глаза?!) – Говорю, не надо
 
 
Глядеть!!!
 
 
Внятно и громко,
Взгляд в вышину:
– Милый, уйдемте,
Плакать начну!
 
 
____________
 
 
Забыла! Среди копилок
Живых (коммерсантов – тож!)
Белокурый сверкнул затылок:
Маис, кукуруза, рожь!
 
 
Все заповеди Синая
Смывая – менады мех! —
Голконда волосяная,
Сокровищница утех —
 
 
(Для всех!) Не напрасно копит
Природа, не сплошь скупа!
Из сих белокурых тропик,
Охотники, – где тропа
 
 
Назад? Наготою грубой
Дразня и слепя до слез,
Сплошным золотым прелюбом
Смеющимся пролилось.
 
 
– Не правда ли? – Льнущий, мнущий
Взгляд. В каждой реснице – зуд.
– И главное – эта гуща!
Жест, скручивающий в жгут.
 
 
О, рвущий уже одежды —
Жест! Проще, чем пить и есть —
Усмешка! (Тебе надежда,
Увы, на спасенье есть!)
 
 
И – сестрински или братски?
Союзнически: союз!
– Не похоронив – смеяться!
(И похоронив – смеюсь.)
 
 
7
 
 
И – набережная. Последняя.
Всё. Порознь и без руки,
Чурающимися соседями
Бредем. Со стороны реки —
 
 
Плач. Падающую соленую
Ртуть слизываю без забот:
Луны огромной Соломоновой
Слезам не выслал небосвод.
 
 
Столб. Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь? Вдребезги бы, а не в кровь!
Страшащимися сопреступниками
Бредем. (Убитое – Любовь.)
 
 
Брось! Разве это двое любящих?
В ночь? Порознь? С другими спать?
– Вы понимаете, что будущее —
Там? – Запрокидываюсь вспять.
 
 
– Спать! – Новобрачными по коврику…
– Спать! – Всё не попадаем в шаг,
В такт. Жалобно: – Возьмите под руку!
Не каторжники, чтобы так!..
 
 
Ток. (Точно мне душою – на руку
Лег! – На руку рукою.) Ток
Бьет, проводами лихорадочными
Рвет, – на душу рукою лег!
 
 
Льнет. Радужное всё! Что радужнее
Слез? Занавесом, чаще бус,
Дождь. – Я таких не знаю набережных
Кончающихся. – Мост, и:
– Ну-с?
 
 
Здесь? (Дроги поданы.)
Спо – койных глаз
Взлет. – Можно до дому?
В по – следний раз!
 
 
8
 
 
По – следний мост.
(Руки не отдам, не выну!)
Последний мост,
Последняя мостовина.
 
 
Во – да и твердь.
Выкладываю монеты.
День – га за смерть,
Харонова мзда за Лету.
 
 
Mo – неты тень
В руке теневой. Без звука
Mo – неты те.
Итак, в теневую руку —
 
 
Mo – неты тень.
Без отсвета и без звяка.
Mo – неты – тем.
С умерших довольно маков.
 
 
Мост.
 
 
____________
 
 
Бла – гая часть
Любовников без надежды:
Мост, ты – как страсть:
Условность: сплошное между.
 
 
Гнезжусь: тепло,
Ребро – потому и льну так.
Ни до, ни по:
Прозрения промежуток!
 
 
Ни рук, ни ног.
Всей костью и всем упором:
Жив только бок,
О смежный теснюсь которым.
 
 
Вся жизнь – в боку!
Он – ухо и он же – эхо.
Желтком к белку
Леплюсь, самоедом к меху
 
 
Теснюсь, леплюсь,
Мощусь. Близнецы Сиама,
Что – ваш союз?
Та женщина – помнишь: мамой
 
 
Звал? – всё и вся
Забыв, в торжестве недвижном
Те – бя нося,
Тебя не держала ближе.
 
 
Пойми! Сжились!
Сбылись! На груди баюкал!
Не – брошусь вниз!
Нырять – отпускать бы руку
 
 
При – шлось. И жмусь,
И жмусь… И неотторжима.
Мост, ты не муж:
Любовник – сплошное мимо!
 
 
Мост, ты за нас!
Мы реку телами кормим!
Плю – щом впилась,
Клещом – вырывайте с корнем!
 
 
Как плющ! как клещ!
Безбожно! Бесчеловечно!
Бро – сать, как вещь,
Меня, ни единой вещи
 
 
Не чтившей в сём
Вещественном мире дутом!
Скажи, что сон!
Что ночь, а за ночью – утро,
 
 
Эк – спресс и Рим!
Гренада? Сама не знаю,
Смахнув перин
Монбланы и Гималаи.
 
 
Про – гал глубок:
Последнею кровью грею.
Про – слушай бок!
Ведь это куда вернее
 
 
Сти – хов… Прогрет
Ведь? Завтра к кому наймешься?
Ска – жи, что бред!
Что нет и не будет мосту
 
 
Кон – ца…
– Конец.
 
 
____________
 
 
– Здесь? – Детский, божеский
Жест. – Ну-с? – Впилась.
– Е – ще немножечко:
В последний раз!
 
 
9
 
 
Корпусами фабричными, зычными
И отзывчивыми на зов…
Сокровенную, подъязычную
Тайну жен от мужей, и вдов
 
 
От друзей – тебе, подноготную
Тайну Евы от древа – вот:
Я не более чем животное,
Кем-то раненное в живот.
 
 
Жжет… Как будто бы душу сдернули
С кожей! Паром в дыру ушла
Пресловутая ересь вздорная,
Именуемая душа.
 
 
Христианская немочь бледная!
Пар! Припарками обложить!
Да ее никогда и не было!
Было тело, хотело жить,
 
 
Жить не хочет.
 
 
____________
 
 
Прости меня! Не хотела!
Вопль вспоротого нутра!
Так смертники ждут расстрела
В четвертом часу утра
 
 
За шахматами… Усмешкой
Дразня коридорный глаз.
Ведь шахматные же пешки!
И кто-то играет в нас.
 
 
Кто? Боги благие? Воры?
Во весь окоем глазка —
Глаз. Красного коридора
Лязг. Вскинутая доска.
 
 
Махорочная затяжка.
Сплёв, пожили значит, сплёв.
…По сим тротуарам в шашку
Прямая дорога: в ров
 
 
И в кровь. Потайное око:
Луны слуховой глазок…
……………………………
И покосившись сбоку:
– Как ты уже далек!
 
 
10
 
 
Совместный и спло́ченный
Вздрог. – Наша молочная!
 
 
Наш остров, наш храм,
Где мы по утрам —
 
 
Сброд! Пара минутная! —
Справляли заутреню.
 
 
Базаром и за́кисью,
Сквозь-сном и весной…
Здесь кофе был пакостный, —
Совсем овсяной!
 
 
(Овсом своенравие
Гасить в рысаках!)
Отнюдь не Аравией —
Аркадией пах
 
 
Тот кофе…
 
 
Но как улыбалась нам,
Рядком усадив,
Бывалой и жалостной, —
Любовниц седых
 
 
Улыбкою бережной:
Увянешь! Живи!
Безумью, безденежью,
Зевку и любви, —
 
 
А главное – юности!
Смешку – без причин,
Усмешке – без умысла,
Лицу – без морщин, —
 
 
О, главное – юности!
Страстям не по климату!
Откуда-то дунувшей,
Откуда-то хлынувшей
 
 
В молочную тусклую:
– Бурнус и Тунис! —
Надеждам и мускулам
Под ветхостью риз…
 
 
(Дружочек, не жалуюсь:
Рубец на рубце!)
О, как провожала нас
Хозяйка в чепце
 
 
Голландского глаженья…
 
 
____________
 
 
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены…
– Наша улица! – Уже не наша… —
– Сколько раз по ней… – Уже не мы… —
 
 
– Завтра с западу встанет солнце!
– С Иего́вой порвет Давид!
– Что мы делаем? – Расстаемся.
– Ничего мне не говорит
 
 
Сверхбессмысленнейшее слово:
Рас – стаемся. – Одна из ста?
Просто слово в четыре слога,
За которыми пустота.
 
 
Стой! По-сербски и по-кроа́тски,
Верно, Чехия в нас чудит?
Рас – ставание. Расставаться…
Сверхъестественнейшая дичь!
 
 
Звук, от коего уши рвутся,
Тянутся за предел тоски…
Расставание – не по-русски!
Не по-женски! Не по-мужски!
 
 
Не по-божески! Что́ мы – овцы,
Раззевавшиеся в обед?
Расставание – по-каковски?
Даже смысла такого нет,
 
 
Даже звука! Ну, просто полый
Шум – пилы, например, сквозь сон.
Расставание – просто школы
Хлебникова соловьиный стон,
 
 
Лебединый…
Но как же вышло?
Точно высохший водоем —
Воздух! Руку о руку слышно.
Расставаться – ведь это гром
 
 
Нá голову… Океан в каюту!
Океании крайний мыс!
Эти улицы – слишком круты:
Расставаться – ведь это вниз,
 
 
Под гору… Двух подошв пудовых
Вздох… Ладонь, наконец, и гвоздь!
Опрокидывающий довод:
Расставаться – ведь это врозь,
 
 
Мы же – сросшиеся…
 
 
11
 
 
Разом проигрывать —
Чище нет!
Загород, пригород:
Дням конец.
 
 
Негам (читай – камням),
Дням, и домам, и нам.
 
 
Дачи пустующие! Как мать
Старую – так же чту их.
Это ведь действие – пустовать:
Полое не пустует.
 
 
(Дачи, пустующие на треть,
Лучше бы вам сгореть!)
 
 
Только не вздрагивать,
Рану вскрыв.
Зáгород, зáгород,
Швам разрыв!
 
 
Ибо – без лишних слов
Пышных – любовь есть шов.
 
 
Шов, а не перевязь, шов – не щит.
– О, не проси защиты! —
Шов, коим мертвый к земле пришит,
Коим к тебе пришита.
 
 
(Время покажет еще, каким:
Легким или тройным!)
 
 
Так или úначе, друг, – по швам!
Дребезги и осколки!
Только и славы, что треснул сам:
Треснул, а не расползся!
 
 
Что под наметкой – живая жиль
Красная, а не гниль!
 
 
О, не проигрывает —
Кто рвет!
Загород, пригород:
Лбам развод.
 
 
По слободам казнят
Нынче, – мозгам сквозняк!
 
 
О, не проигрывает, кто прочь —
В час, как заря займется.
Целую жизнь тебе сшила в ночь
Нáбело, без наметки.
 
 
Так не кори же меня, что вкривь.
Пригород: швам разрыв.
 
 
Души неприбранные —
В рубцах!..
Загород, пригород…
Яр размах
 
 
Пригорода. Сапогом судьбы,
Слышишь – по глине жидкой?
…Скорую руку мою суди,
Друг, да живую нитку
 
 
Цепкую – как ее ни канай!
По – следний фонарь!
 
 
____________
 
 
Здесь? Словно заговор —
Взгляд. Низших рас —
Взгляд. – Можно нá гору?
В по – следний раз!
 
 
12
 
 
Частой гривою
Дождь в глаза. – Холмы.
Миновали пригород.
Зá городом мы.
 
 
Есть – да нету нам!
Мачеха – не мать!
Дальше некуда.
Здесь околевать.
 
 
Поле. Изгородь.
Брат стоим с сестрой.
Жизнь есть пригород.
Зá городом строй!
 
 
Эх, проигранное
Дело, господа!
Всё-то – пригороды!
Где же города?!
 
 
Рвет и бесится
Дождь. Стоим и рвем.
За три месяца
Первое вдвоем!
 
 
И у Иова,
Бог, хотел взаймы?
Да не выгорело:
Зá городом мы!
 
 
____________
 
 
За городом! Понимаешь? Зá!
Вне! Перешед вал!
Жизнь – это место, где жить нельзя:
Ев – рейский квартал…
 
 
Так не достойнее ль вό сто крат
Стать Вечным Жидом?
Ибо для каждого, кто не гад,
Ев – рейский погром —
 
 
Жизнь. Только выкрестами жива!
Иудами вер!
На прокаженные острова!
В ад! – всюду! – но не в
 
 
Жизнь, – только выкрестов терпит, лишь
Овец – палачу!
Право-на-жительственный свой лист
Но – гами топчу!
 
 
Втаптываю! За Давидов щит —
Месть! – В месиво тел!
Не упоительно ли, что жид
Жить – нé захотел?!
 
 
Гетто избранничеств! Вал и ров.
По – щады не жди!
В сём христианнейшем из миров
Поэты – жиды!
 
 
13
 
 
Так ножи вострят о камень,
Так опилки метлами
Смахивают. Под руками —
Меховое, мокрое.
 
 
Где ж вы, двойни:
Сушь мужская, мощь?
Под ладонью —
Слезы, а не дождь!
 
 
О каких еще соблазнах —
Речь? Водой – имущество!
После глаз твоих алмазных,
Под ладонью льющихся, —
 
 
Нет пропажи
Мне. Конец концу!
Глажу – глажу —
Глажу по лицу.
 
 
Такова у нас, Маринок,
Спесь, – у нас, полячек-то.
После глаз твоих орлиных,
Под ладонью плачущих…
 
 
Плачешь? Друг мой!
Всё мое! Прости!
О, как крупно,
Солоно в горсти!
 
 
Жестока слеза мужская:
Обухόм по темени!
Плачь, с другими наверстаешь
Стыд, со мной потерянный.
 
 
Оди – накового
Моря – рыбы! Взмах:
…Мертвой раковиной
Губы на губах.
 
 
____________
 
 
В слезах.
Лебеда —
На вкус.
– А завтра,
Когда
Проснусь?
 
 
14
 
 
Тропою овечьей —
Спуск. Города гам.
Три девки навстречу.
Смеются. Слезам
 
 
Смеются, – всем полднем
Недр, гребнем морским!
Смеются!
– недолжным,
Позорным, мужским
 
 
Слезам твоим, видным
Сквозь дождь – в два рубца!
Как жемчуг – постыдным
На бронзе бойца.
 
 
Слезам твоим первым,
Последним, – о, лей! —
Слезам твоим – перлам
В короне моей!
 
 
Глаз явно не туплю.
Сквозь ливень – перюсь.
Венерины куклы,
Вперяйтесь! Союз
 
 
Сей более тесен,
Чем влечься и лечь.
Самόй Песней Песен
Уступлена речь
 
 
Нам, птицам безвестным,
Челом Соломон
Бьет, ибо совместный
Плач – больше, чем сон!
 
 
____________
 
 
И в полые волны
Мглы – сгорблен и равн —
Бесследно, безмолвно —
Как тонет корабль.
 

Прага, 1 февраля – Иловищи, 8 июня 1924