Текст книги "Классный выдался денёк! (сборник)"

От приятного к неприятному

Первого апреля Павлик начал шутить прямо с утра. Смял бумажку в комочек и позвал кошку Мушку:

– Мушечка! Иди ко мне! Дам кое-что вкусненькое!

Мушка подбежала и замяукала – мол, давай скорее, если вкусненькое.

– С первым апреля! – расхохотался Павлик и бросил кошке бумажку.

Мушка понюхала, отвернулась и пошла прочь. Даже поиграть не захотела: обиделась.

– Глупая! Шуток не понимает, – возмутился Павлик. – Буду шутить с Кирюшей. Кирюша всё-таки человек – должен понимать. Кирюша!

– Я здесь! – пропищал из-за дивана братишка.

– Вот и сиди пока там! – сказал Павлик. Он срочно съел конфету и завернул в нарядную обёртку корочку хлеба. – Кирюша! Вылезай! Вот, это тебе! – Павлик торжественно протянул «конфету».

Кирюша живо схватил её, развернул – в руках оказалась чёрная сухая корочка. Кирюша ничего не мог понять и на всякий случай разревелся.

Павлик испугался:

– Ты чего?! Ты смеяться должен! Это шутка – первое апреля!

Но Кирюша ревел и ревел. Остановился только тогда, когда Павлик выдал ему настоящую конфету.

Павлик растерялся: никто не понимает его шуток! И кошки не понимают, и люди не понимают. И почему так получается?

Когда мама вернулась из магазина, Павлик выложил ей все свои огорчения.

– От твоих шуток, – сказала мама, – и у Мушки, и у Кирюшки сплошные разочарования. Ожидали приятного, а вышло наоборот! Нужно, чтобы шутка шла в другую сторону – от неприятного к приятному. Вот тогда все будут веселы и довольны!

Как хорошо мама умеет объяснять! Теперь Павлику всё стало ясно.

Вскоре пришли гости. Тётя Люся и дядя Юра. Весёлые, с цветами. И сейчас же начались шутки. Ведь первое апреля на дворе!

– У тебя пуговица оторвалась, – сказал дядя Юра.

Но Павлика не проведёшь! Он закричал:

– Первое апреля – никому не верю! А у вас рожки на голове!

Дядя Юра сделал большие глаза и возмущённо спросил жену:

– Говори честно, есть у меня рожки? Тётя Люся засмеялась:

– Конечно, есть, ведь сегодня праздник – первое апреля!

И все засмеялись. А Павлик был особенно доволен: его шутка удалась. Она оказалась как раз такой, как нужно. С переходом от неприятного к приятному. Чего уж тут приятного для дяди Юры – ходить как чучело, с рожками! А то, что их не оказалось, приятная неожиданность.

За столом веселились, шутили. Чувствовали себя замечательно. И тут Павлику захотелось отколоть такую шутку, та-а-акую! Чтобы все вообще закачались! И сказали про него: «Во даёт! Ну шутник!»

В самый разгар веселья он вылез из-за стола и пробрался в детскую. Встал посередине комнаты. Да как завопит истошным голосом:

– А-а-а-а-а-а!!! Помогите! А-а-а-а!

Загрохотали стулья, в коридоре рухнул со стены велосипед. И в комнату влетели все – родители и гости, бледные и красные.

– Боже мой! – воскликнула мама. – Что случилось?

– С первым апреля! – весело прокричал Павлик.

– Ты с ума сошёл! Разве можно так шутить? У меня чуть сердце не разорвалось. – Мама без сил опустилась на стул.

– Во даёт! Ну и шутник… – только и вымолвили тётя Люся и дядя Юра.

А папа молча, без всяких шуток отшлёпал Павлика.

Опять получилось не совсем удачно, в другую сторону – от приятного к неприятному. Оказывается, сложное это дело – правильно шутить.

Мы с тобой одной крови

А я знаю, что делать, если на меня нападёт тигр, крокодил или вообще какой-нибудь хищник! Я скажу: «Мы с тобой одной крови – ты и я!» И любой зверь сразу станет добрым, приветливым и будет со мной дружить. Или уж, во всяком случае, не съест. Читали про Маугли? То-то же!

Для начала я попробовал проверить это на Барсике. Он ведь с тигром из одного семейства – кошачьих.

– Барсик! – говорю. – Мы с тобой одной крови – ты и я!

Котёнок мигом подбежал и ласково потёрся о мою ногу.

Ура! Подействовало! Хотя, правда, Барсик и без заклинания всегда ласкается.

Тогда я решил присмотреть подходящего хищника во дворе. Но, кроме соседского пуделя Эдуарда, мне никто не встретился. А Эдуард сразу, как обычно, сердито залаял. Тут я ка-а-ак гаркну изо всех сил:

– Мы с тобой одной кр-р-рови, Эдуар-р-рд!

А Барсик ка-ак изогнёт спину и ка-ак зашипит! Пудель поджал хвост и с визгом бросился прочь. Почему-то он не стал ко мне ласкаться, но хоть лаять прекратил! Значит, всё-таки действует заклинание!

– А теперь, Барсик, давай поищем хищника посвирепее, – предложил я, – и приручим его!

«Давай!» – одобрительно мяукнул Барсик.

И тут во двор вышла моя бабушка.

– Почему ты до сих пор не купил хлеба? – напустилась на меня бабушка. – Скоро в магазине перерыв начнётся!

– Бабушка, – говорю, – мы с тобой одной крови! Ты и я!

– Крови-то одной, это верно… – почему-то вздохнула бабушка. – Но ты мне зубы не заговаривай! Марш в магазин!

«На всех действует заклинание, а на бабушку – нет. Странно!» – подумал я и отправился за хлебом.

А потом мне на нос сел комар. Я специально решил его не прогонять и внушаю: «Мы с тобой одной крови – ты и я!»

А комар – ноль внимания. И ка-а-ак вопьётся в мой нос своим жалом!

Я даже возмутился:

– Что ты делаешь, дурак?! Слушай внимательно: мы с тобой одной крови!

Никакого впечатления.

Нос у меня ужасно зачесался. Но я всё равно терплю – может, совесть проснётся у этого нахала! Должен же он знать, в конце концов, законы джунглей!

Я скосил глаза и изо всех сил гипнотизирую, повторяя медленно, чтобы до него лучше доходило: «Мы с тобой одной крови…»

А комар стал под моим гипнотизирующим взглядом толстый и тяжёлый и только тогда снялся с носа и не спеша полетел прочь. И тут мне показалось, что он пропищал на прощание, поглаживая своё брюхо:

«Вот теперь мы с тобой одной крови – ты и я»!

Сборы набирают обороты

Вовка неторопливо собирался в школу, напевая песню группы «Летящие»:

 
Отправляюсь в дальние полёты,
Сборы набирают обороты…
 

– На таких оборотах, как у тебя, в школу и к вечеру не попадёшь, – заметила мама. – Поживей пошевеливайся!

Вовка запел энергичнее:

 
Ждут меня лихие повороты,
Сборы набирают обороты!
 

Пришла из кухни бабушка.

– Ты на часы смотри, а не песни пой! Уже восемь! – Бабушка для пущей убедительности постучала по кастрюле поварёшкой: дон-дон-дон! – Слышишь, куранты бьют?

На бой «курантов» выглянул в коридор дедушка и, как заправская кукушка из часов, прокричал восемь раз ку-ку.

А мама схватилась за голову:

– Ну нельзя же так поздно в школу приходить!

– «Лучше поздно, чем никогда»! – весело напомнил Вовка любимую пословицу и выскочил наконец из дома.

Примчался Вовка в школу и тут же наткнулся на завуча Михаила Яковлевича.

– Где сменная обувь? – грозно сверкнул глазами Михаил Яковлевич.

– Дома забыл, – промямлил Вовка.

– Давай дневник!

И завуч написал замечание: «Нет сменной обуви». Немного подумал и добавил: «Явился в школу крайне взмыленный и взлохмоченный». Потом взглянул на часы и ещё записал: «Опоздал на занятия». И только после этого отпустил Вовку.

Вовка – скорей в класс. А там контрольная работа уже началась.

– Почему опоздал? – Алевтина Васильевна спросила так строго, будто и не знала, что «поздно» лучше, чем «никогда». И, не дожидаясь ответа, тоже написала замечание: «Опоздал на контрольную работу».

В общем, совсем унылый вид стал у дневника. Как, впрочем, и у его хозяина. И это за каких-то десять минут!

На следующий день Вовка вскочил ни свет ни заря. И как начал носиться по квартире: то в ванную забежит, то на кухню, то в комнату. Мигом собрался в школу! Бабушка и не вспомнила про свои «куранты». А дедушка-«кукушка» вообще ещё не проснулся!

– Вот это сборы! Вот это обороты! – похвалила Вовку мама. – Только куда ты в такую рань? Подожди часок!

 
Кто придёт порою ранней,
Не получит замечаний! —
 

с ходу сочинил пословицу Вовка и, схватив сменку, выскочил на улицу.

Подбежал Вовка к школе, а двери-то закрыты! И никого, даже охранника, не видно. Только воробьи да синицы весело прыгают по школьному двору. Действительно, оказалось слишком рано.

«Ничего, подожду, – сказал себе Вовка. – Перед занятиями очень полезна спортивная ходьба».

Он походил вокруг школы спортивным шагом, потом обычным, затем сел на лавочку и придумал вот такое стихотворение:

 
Больше проверять не стану:
Лучше поздно или рано?
День начнётся хорошо,
Если вовремя пришёл!
 

Вовка записал стихи в блокнот, посмотрел на часы – и бегом в школу! Чуть не опоздал!

Непослушные цыплята

На уроке музыки Глафира Петровна строго сказала:

– Дети! Сегодня я вам продиктую новую песню. А вы записывайте всё очень тщательно, не пропуская ни единого словечка! Итак, начали! «Цып, цып, мои цыплятки…»

А в это время Петька Редькин решил пощекотать Владика Гусева. Владик взвизгнул и подпрыгнул. А Петька захихикал.

– Как вы себя ведёте? Безобразники! – рассердилась Глафира Петровна. – Вы у меня дождётесь! – И продолжала: – «Цып, цып, мои касатки, вы – пушистые комочки…»

А в это время Владик Гусев решил дать сдачи Петьке Редькину. И тоже его пощекотал. И теперь уже Петька взвизгнул и подпрыгнул.

Глафира Петровна рассердилась ещё больше и крикнула:

– Совсем обнаглели! Распустились! Если не исправитесь, то ничего хорошего из вас не получится! Только хулиганы и бандиты! Срочно подумайте над своим поведением!

И стала дальше диктовать про цыплят.

А Петька Редькин подумал-подумал над своим поведением и решил его исправить. То есть перестал щекотать Владика и просто выдернул у него из-под носа тетрадку. Они начали тянуть несчастную тетрадку каждый к себе, и она в конце концов разорвалась. А Петька и Владик с грохотом свалились со стульев.

Тут терпение Глафиры Петровны лопнуло.

– Вон отсюда! Негодники! – закричала она страшным голосом. – И чтоб завтра же привели родителей!

Петька с Владиком чинно удалились. Глафире Петровне больше никто не мешал. Но она уже не могла успокоиться и всё повторяла:

– Накажу! Ух, накажу негодников! Надолго запомнят!

Наконец мы дописали песню, и Глафира Петровна сказала:

– Вот Ручкин сегодня хорошо себя ведёт. И слова, наверное, все записал.

Она взяла мою тетрадь. И стала вслух читать. И лицо у неё постепенно вытягивалось, а глаза округлялись.

– «Цып, цып, мои цыплятки, я вас накажу, вы у меня дождётесь! Цып, цып, мои касатки! Безобразники, как вы себя ведёте? Вы, пушистые комочки, совсем обнаглели! Мои будущие квочки! Из таких, как вы, вырастают бандиты и хулиганы! Подойдите же напиться и подумайте над своим поведением! Дам вам зёрен и водицы, и чтоб завтра же привели родителей! Ух, накажу этих негодников! Надолго запомнят!»

Класс захлёбывался и всхлипывал от смеха.

Но Глафира Петровна и не улыбнулась.

– Та-ак, Ручкин, – произнесла она металлическим голосом. – И ты чтоб без родителей в школу не являлся. А за урок тебе – двойка.

Ну за что, спрашивается, двойка? За что родителей в школу? Я же записал всё, как просила Глафира Петровна! Ни словечка не пропустил!

Дело чести

На переменке Петька Редькин предложил Владику Гусеву:

– Давай с тобой заключимся на «сижу»!

– Это как? – спросил Владик.

– А очень просто. Ты всегда, когда будешь садиться на стул, стол, подоконник, в общем, всё равно куда, хоть на потолок, должен говорить: «Сижу». Если не скажешь, я начинаю считать: раз, два, три… до тех пор, пока ты не скажешь «сижу». Сколько я успею насчитать, столько ты должен будешь исполнить моих желаний. Ну а ты тоже смотри за мной и считай, если я не скажу «сижу». И я буду исполнять твои желания. Это очень интересно!

– Ну ладно, давай, – согласился Владик.

И они потрясли друг друга за мизинчики со словами:

 
Скажу, скажу, скажу:
«Сижу», «сижу», «сижу»,
Не скажешь мне «сижу» —
Исполнишь, что скажу!
 

– Ну всё, – провозгласил Петька, – заключились!

Прозвенел звонок, ребята побежали в класс. Владик уселся на своё место, начал доставать тетради и учебники. И вдруг до него донёсся быстрый шёпот: «…десять, одиннадцать…» Он тут же вспомнил, что не сказал заветное слово, и как закричит Петьке: «Сижу!»

Все удивлённо посмотрели на Владика. Некоторые ребята даже покрутили пальцем у виска. Хорошо, что учительница ещё не вошла в класс.

– А я уже насчитал тебе двенадцать желаний! – ехидно захихикал Петька. – Так что готовься.

Когда урок закончился, Петька, фыркнув, заявил Владику:

– Вот, значит, моё первое желание. Подойди к Катьке Плюшкиной и пропой приятным голосом, с чувством:

 
Свет мой, Плюшечка, скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
 

– Да ты что, Петька! – ужаснулся Владик. – Меня же засмеют все! Не стану я это делать! Придумай лучше другое желание!

– Нет уж, – настаивал Петька, – такое моё желание. Выполняй! А то получится нечестно!

Владик понял, что влип в дурацкую историю. Как он себя ругал, что попался на удочку с этим «сижу»! Но теперь ничего не поделаешь – слово есть слово. Владик старался сдерживать своё слово и поступать честно.

Он собрался с духом, подошёл к Плюшкиной и пробурчал:

 
Свет мой, Плюшечка, скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
 

Плюшкина взглянула на бледного хлипкого Владика и прыснула со смеху.

– Ты на свете всех дурее! – еле выговорила она. – Совсем рехнулся!

Ребята вокруг тоже захохотали и спросили Владика:

– Ты чего это, Владька? Правда, рехнулся?

– Да не рехнулся я! – оправдывался Владик. – Это я Петькино желание выполнял! Я ему проиграл.

А Петька, приплясывая от восторга, кричал ребятам:

– Ещё одиннадцать желаний! Вот умора-то! Вот повеселимся! Ха-ха-ха!

Прозвенел звонок. Владик сел за парту и тут же подскочил как ужаленный и завопил: «Сижу!»

– А я тебе ещё одно желание насчитал, – ткнул Петька Владика ручкой в спину. – Так что опять двенадцать! Хи-хи-хи! А сейчас сделай вот что.

И Петька зашептал Владику своё задан ие…

В класс вошла учительница математики Алевтина Васильевна и сказала:

– Ребята! Как я вам обещала, сегодня будет контрольная работа.

И тут поднял руку Владик.

– В чём дело, Гусев? – спросила учительница.

– Алевтина Васильевна! – запинаясь, промямлил Владик. – Давайте лучше пойдём в кино фильмы ужасов смотреть. Они вам понравятся! Они очень познавательные!

Класс захлебнулся от хохота.

– Да ты что, Владик, в своём уме? – изумилась Алевтина Васильевна. – Ты меня просто поразил! Гораздо сильнее любого фильма ужасов!

Владик, красный как рак, сел, потрясённый собственной дерзостью. Однако успел сказать «сижу». Второе желание Петьки было исполнено. А Петька чувствовал себя героем дня и победоносно поворачивался во все стороны, делая ребятам знаки, что, мол, то ли ещё будет!

Алевтина Васильевна раздала всем задание, и контрольная началась. Владик ещё не успел опомниться от своей выходки, а Петька уже опять толкал его в спину.

– Реши мне задачку и пример!

– Подожди, Петь! Я ещё со своей задачей не разобрался.

– Ну и что? «Сам погибай, а товарища выручай». Поговорка есть такая. Знать надо. И моё желание выполняй. А то нечестно будет!

Владик вздохнул и принялся за Петькин вариант. Еле успел потом свою задачу решить.

Уроки закончились. Владик собрал портфель и вышел на улицу. Его догнал Петька.

– Подожди, Гусев! У меня ведь ещё десять желаний есть. Слушай мой план. Я хочу проучить Катьку Плюшкину. Уж очень она воображает в последнее время. Списывать не даёт. В общем, завтра принесёшь хороший мешок и поймаешь Плюшкиного Кузьку. И будет у нас кот в мешке! – Петька хихикнул. – А Плюшка пусть побегает, поищет. Может, меньше воображать будет. А потом мы подкинем ей записку, чтобы несла килограмм конфет. И тогда получит Кузьку. Здо́рово?

– Я это делать не буду, – насупился Владик.

– Интере-есно… – медленно произнёс Петька. – Ты дал слово, что, если проиграешь, станешь всё выполнять. Это дело чести – держать своё слово. Не сдержишь слово – значит, не будет у тебя чести. Береги, Гусев, честь смолоду! Поговорка такая есть. Знать надо. Раньше, между прочим, даже стрелялись, только чтоб честь была. Так что неси завтра мешок. А то я всем скажу, что ты врун и трепло.

Петька повернулся и побежал к своему дому. Владик медленно побрёл к себе. На душе у него скребли кошки. Точнее, это были не кошки, а только один котёнок, Кузька. Но скрёбся этот Кузька на душе у Владика изо всех сил, как дюжина здоровых котов, и приговаривал: «Почему это мы с Плюшкой должны страдать из-за твоей глупой игры? Это ты проиграл Петьке его дурацкое желание! Вот и отдувайся как можешь. А мы-то при чём? Мяу! Мяу!»

И Владик опять ругал себя за то, что связался с Редькиным.

На следующий день Петька спросил первым делом у Владика:

– Ну что, принёс мешок кота ловить?

– Нет, – ответил Владик.

– Это почему же?! – возмутился Петька. – Ишь какой! А выполнять мои законные желания? Забыл, что ли, про дело чести?

– Нет, Петька, – спокойно сказал Владик, – не забыл. Просто так получается, что дело чести – это как раз НЕ выполнять твои желания. Очень уж ты вредный. Ну прямо не Редькин, а Вредькин какой-то! И можешь говорить про меня кому угодно что угодно.

Владик пошёл в класс. Он сел на своё место и тут же неожиданно для себя громко крикнул: «Сижу!» Все засмеялись. И Владик тоже. И на душе у него стало легко.

А всё из-за смешинки

Если вам смешинка в рот

Вдруг случайно попадёт,

Не сердитесь! Не ворчите!

Хохочите! Хохочите!

(Только не на уроках!)

– А сейчас я вам расскажу, что такое пер-пен-ди-ку-ляр! – Последнее слово Алевтина Васильевна произнесла медленно, по слогам. – Только, пожалуйста, не смейтесь! А то все ученики, как услышат впервые это название, почему-то начинают смеяться.

Мы, конечно, тут же расхохотались.

– Я же говорила… – вздохнула учительница. – И чего смешного! Итак, перпендикуляр!

А я чувствую: ну никак не могу остановиться! Знаете, бывает такое: попадёт смешинка в рот – и всё! И ничего с собой не сделаешь!

А тут ещё Петька Редькин щекотно так шепчет мне на ухо:

– Перпен-перпен-дикуляр! Надевай на нос футляр!

Только я утихну, он опять:

– Перпен-перпен-дикуляр! Надевай на нос футляр!

И в тот момент, когда Алевтина Васильевна сказала: «Слушайте очень внимательно!» – я ка-а-ак взвизгнул в полной тишине и свалился с грохотом со стула. Что тут началось! Все ведь слушали очень внимательно…

– Ручкин, вон отсюда! – закричала учительница. – И подумай над своим поведением!

Я выбежал, давясь от хохота. И тут же… перестал смеяться. Смешинка как-то сразу улетучилась.

«Теперь буду думать над своим поведением, – решил я. – А лучше всего думается на свежем воздухе. По радио вчера передавали». И отправился на улицу. Потом я немножко подумал над своим поведением за игральными автоматами в магазине. Неплохо получилось. А потом ноги сами понесли меня в парк, на «американские горки». Ух как я там здо́рово думал! Аж дух захватывало! Я и не заметил, как время пролетело…

– Ты куда вчера пропал? – спросила Алевтина Васильевна на следующий день.

– Над поведением думал! – отвечаю.

– Ну и как, хватило тебе трёх уроков на размышления?

– Хватило, – киваю.

– А по-моему, этого недостаточно, – сказала учительница. – Иди-ка ещё подумай и без мамы не возвращайся!

Побрёл я понуро домой. Уж так не хотелось маму огорчать! А тут ещё Петька Редькин выскочил откуда-то и дразнит:

– Перпен-перпен-дикуляр! Ждёт тебя большой кошмар!

Я швырнул в него ластиком и повернул в сторону. Домой идти не хотелось. «Айда опять на „американские горки“!» – предложил мой внутренний голос. Я согласился. И вскоре уже привязывал себя ремнём в заветной кабинке…

Но, удивительное дело, как ни мчался я с бешеной скоростью по горкам, как ни свистел ветер в ушах, а грустные мысли из головы не выдувались. Ну никакого удовольствия от катания!

Я посмотрел на часы. Мама, наверное, уже дома. «Не сто́ит её сразу ошарашивать. Пусть отдохнёт», – решил я и пошёл по парку куда глаза глядят…

На пруду утки весело плескались и громко крякали. Я покрошил им остатки бутерброда. Утки от восторга чуть не перетопили друг друга и закрякали ещё громче.

«И мама сейчас, наверное, обедает, – подумал я. – Не буду торопиться. Зачем портить ей аппетит!»

Я ещё послонялся по парку. Заглянул в зверинец к тиграм. Тигры мирно похрапывали в своих клетках.

«Может, мама тоже вздремнула после обеда. Пусть набирается сил перед огорчением!»

Потом я очутился возле обезьянника. Но все его обитатели куда-то попрятались. Вдруг выскочила здоровенная обезьяна, показала мне язык и ускакала.

«Пора домой!» – понял я.

– Ну, рассказывай, где лучше всего думать над поведением? – встретила меня мама такими словами. – На «американских горках», наверное? Или за игральными автоматами?

– И там и там хорошо! – ответил я и тут же спохватился: – Ой, мам, откуда ты знаешь?

– Представь себе, от Алевтины Васильевны! Н-да, «приятный» сюрприз ты мне приготовил!

«Мама была в школе! – Меня прошиб холодный пот. – Как же так получилось?» Но сейчас мне было не до размышлений. Я схватил маму за руку и заглянул в глаза.

– Честное слово, я больше никогда-никогда не буду думать над своим поведением! То есть буду, конечно… – Я совсем запутался. – Прости меня!

– Ладно. Надеюсь, ты всё понял… – вздохнула мама. – А сейчас сбегай, пожалуйста, за хлебом.

Я схватил сумку и пулей вылетел на улицу. И тут же наткнулся на Петьку Редькина.

– Тебя что, теперь из дома выгнали? – подмигнул Петька. – Здо́рово влетело?

«Вот кто рассказал маме! – осенило меня. – Предатель!» Но я не успел выложить Редькину всё, что о нём думал. Из соседнего подъезда выбежала Петькина бабушка и закричала, размахивая веником:

– А ну, марш домой! Двоек нахватал! Уроки не делает! Болтается неизвестно где! Отец придёт – устроит тебе трёпку!

– Это почему-у-у?.. – захныкал Петька.

Я хотел сказать: «Потому что перпендикуляр». Но не сказал. И побежал в магазин.