Текст книги "Пряная штучка"

Глава 2
Пилюли от звездной болезни

За суетой с ремонтом, сменой труб и покраской полов я не заметила, как вспыхнула разноцветным колером настоящая осень. В каменной столице, где дни были наполнены погоней за горячими новостями, насладиться пестрым разноцветьем не выходило. В конце сентября открывалась ярмарка невест, и в Кингсбург со всего королевства съезжалась знать, а у репортеров начинался сезон сенсаций. Попробуй упустить громкий скандал, редактор голову снесет! Зато в тихом Питерборо, где жизнь текла медленная и спокойная, как неторопливая река, пейзажей было хоть отбавляй, а от желто-красной пестроты рябило в глазах. И ничегошеньки не происходило. Люди до сих пор обсуждали последнюю крупную новость – мой приезд и с любопытством следили за тем, как преображалась старая лавка Ходжеса.

В записях дядюшки я нашла адрес поставщика из соседнего городка. Отправила письмо с просьбой о встрече и, получив положительный ответ, с утра пораньше села на междугородный омнибус.

Вайтберри повезло больше, чем Питерборо: он стоял на самом берегу Кристал-Уотера. Здесь имелись и набережная, и пирс, и отделения всех известных торговых домов королевства. Правда, я не увидела ни бескрайнего озера, ни пылающих, словно пожар, осенних окрестностей, ни особняков магнатов – вырубилась так, что меня три раза трясли за плечо, когда пришло время выгружаться из экипажа. Зря только ради волшебных видов к окну села и терпела сквозняк.

До встречи, к счастью, оставалось еще много времени. Чтобы явиться к поставщику не заспанной и опухшей, а со здоровым румянцем, я решительно направилась гулять вокруг квартала и, сама того не планируя, отыскала огромный особняк с табличкой, на которой золотыми буквами было выведено: «Торговый дом Роберта Э. Палмера».

Несмотря на то что вокруг толкался народ, все равно остановилась на мостовой как вкопанная, вдруг почувствовав себя шпионом на вражеской территории. Кредитор, судя по всему, столь успешно обманывал доверчивых королевских подданных, что отнюдь не бедствовал. Фасад особняка был обильно украшен лепниной, а карета, стоявшая напротив главного входа, стоила, как вся лавка дядьки Ходжеса вместе с заложенной землей.

Вдруг швейцар с помпой распахнул дверь и выпустил из холла худого хмурого человека с нездоровым цветом лица, одетого в длинное зеленое пальто. За господином выскочил встрепанный и помятый Стэн Кроули. Он же вместо лакея исхитрился открыть мужчине дверцу экипажа.

Теперь я точно знала, как выглядел мой злейший враг. Человек, пытавшийся украсть у меня лавку, был похож на маринованный огурец!

Палмер забрался в салон, что-то буркнул стряпчему, а потом отбыл. Оставшийся на пешеходной мостовой Стэн казался оплеванным. Не в прямом смысле слова, конечно.

– Козел! – вдруг услышала я недовольный возглас, а потом Кроули вдруг показал удалявшейся карете язык.

Слава светлому богу, поверенный меня не заметил на шумной, многолюдной улице, иначе упал бы замертво от стыда. Хотя не понимаю, зачем размениваться на детскую дразнилку? Лучше сразу по-взрослому показать неприличный жест рукой, но у стряпчего, судя по всему, была кишка тонка.

На встречу с поставщиком я чуть было не опоздала. В результате явилась уже не сонная, а растрепанная и распаренная, как будто из Питерборо бежала на своих двоих. Влетела в приемную. Не видя ни обстановки, ни секретаря, поднявшегося из-за стола, без спроса плеснула в стакан воды из графина и принялась жадно пить.

– Госпожа Колфилд? – заикнулись мне, но я выставила руку, мол, не прерывайте, если не хотите обнаружить на ворсистом ковре труп девицы в плаще веселенькой расцветки. А когда вода закончилась, то прокаркала страшным голосом:

– Да!

– Вас уже ждут.

Хотела подкрасить губы, но так и не успела. Нацепив на лицо лучшую улыбку, я вошла в кабинет, а уже через два часа обедневшая на сотню золотых, но с подтвержденным заказом направилась к омнибусной станции, чтобы вернуться в Питерборо. Оставалось получить разрешение и дождаться товара, а потом открывать старую чайную лавку заново.

А дома меня ждал неприятный сюрприз. Вернее, два. Оба обнаружились на полу, притом один сюрприз ел второй сюрприз. Огромная хвостатая крыса с упоением грызла уголок письма, брошенного почтальоном в щель для корреспонденции. Плохим зрением я никогда не страдала и легко разглядела на белом квадратике из плотной бумаги золотой вензель Роберта Палмера.

– Отпустить! – рявкнула я и швырнула в крысу первое, что было под рукой. Вернее, в руках – ридикюлем. Попала точно в цель, но хвостатая воровка не только не выпустила добычу из зубов, так еще вместе с ней припустила под лестницу.

– Только не под лестницу! – вскрикнула я, хотя, справедливости ради, не было никакой разницы, в какую сторону крыса побежит. Письмо большое, вряд ли она сумеет его запихнуть в норку! Однако крыса оказалась упорной. Она забралась в щель под лестницей задом и попыталась втащить послание. Тут-то я и нагнала грабительницу! Плюхнулась на колени и в последнюю секунду выдрала бумажку из пасти.

Но нахалка пошла в наступление! Не знаю, чем уж письмо оказалось привлекательным, может, у почтальона руки были маслеными и пахли пирожком с мясом, но крыса выскочила из норы и напала. Отскочив, я схватила с ноги туфлю и швырнула в обнаглевшую тварь. Опасалась, что она на лету подхватит обувь в пасть и сожрет, но крыса моментально пришла в чувство. Просекла, кто в доме хозяйка, собирающаяся сегодня же купить крысиный яд в аптекарской лавке, и смылась подпол.

– Вот тебе, несносное создание! – рявкнула я. – Купить десять унций крысиного яда!

Приказ улетел в пустоту, потому что перо и блокнот лежали в ридикюле, валявшемся на полу. Старые репортерские привычки изживались очень трудно.

Чувствуя себя дурой, я подвесила послание в воздухе и заставила расправиться. Хрустнула красная сургучная печать, лист выпрямился. Как и я, Роберт Палмер считал краткость сестрой таланта. В письме стояла дата – первое января будущего года, и за отсрочку по кредиту я прониклась бы к Маринованному Огурцу уважением, но с долгом произошла сказочная метаморфоза. В смысле, если бы сказка была историей ужасов и цифры оборачивались в чудовищ. Вместо единицы в сумме полторы тысячи золотых оказалась четверка!

– Четыре с половиной тысячи?! – Я не сразу осознала, что возопила вслух. В том, что секретарь Палмера не описался сослепу или на пьяную голову, сомнений не возникло. Из-за неуплаты долг вырос в три раза!

– Чтоб тебе каждую ночь не спалось до пяти утра, а вставать нужно было в полшестого! – прокляла я подлеца и следом обругала дядьку, задрав голову к потолку: – Чем ты думал, когда связывался с этим мошенником? Ты сглупил, а я теперь расхлебываю! У меня вообще изжога от чая! Жить потом не хочется! Чтоб ты знал, мне кофе больше нравится!

Наплевав на принцип краткости, я накатала злобное письмо с такой быстротой, что перо едва успевало летать по листу и оставляло кляксы. В ответе потребовала обосновать каждый начисленный сверх долга пенни. Не позволю себя обмануть ни на одну монету! Тем более что скопленные деньги таяли, как первый снег в октябре! Противное послание от жадного Маринованного Огурца было заперто в ящике под прилавком.

На следующее утро первым делом я отправилась в мэрию, в здании которой находилась торговая гильдия. День в Питерборо начинался рано. Хотя не было восьми часов, все лавки уже открылись, из булочной пахло свежей выпечкой. В кофейне «Сладкая жизнь» толпились клерки и сидели степенные старики с маленькими чашками бодрящего напитка, а по мостовым лихо грохотали кебы. К слову, в тихом городке экипажи гоняли так, словно и лошадей, и извозчиков кормили пилюлями для резвости.

Торговая гильдия располагалась на первом этаже. Рядом с дверью на стене светились знакомые весы с чашами, и я поняла, что пришла по адресу. Председателя гильдии звали Бернард Осле, и фамилия меня моментально напрягла. Войдя в приемную, где сидела молоденькая помощница, из-за пушистых волос похожая на перезрелый одуванчик, я поздоровалась и с жизнерадостной улыбкой вопросила:

– Господин Осел на месте?

Последовала страшная пауза, девица спала с лица.

– В смысле Осле, – исправилась я, удивляясь, как от потрясения у секретаря не снесло высветленные белой краской и торчащие шариком короткие кудряшки. – Я имела в виду господин Осле.

– Председатель сейчас ужасно занят, – пояснила она и указала на стул у стены. – Вам, Алекса, придется подождать.

Если человек, который три года придумывал из мелочи горячие новости, сам превращался в горячую новость, его уже ничего не удивляло. Вот и я даже глазом не моргнула, когда незнакомая девица не только меня узнала в лицо, но еще и по имени назвала.

В шумной, многолюдной столице до Александры Колфилд не было никому никакого дела, по крайней мере, до той злополучной статьи о наследном принце, но в провинциальном городке до меня было дело почти всем. Я никак не могла привыкнуть, что на улице приходилось здороваться почти с каждым встречным, улыбаться или отвечать на вопросы, как продвигается ремонт в дядюшкиной лавке и придет ли тот сорт чая из белых лилий, который он завозил десять лет назад.

Ждать заставили без малого два часа. Вся издергалась! Когда я вошла в кабинет с массивной мебелью, председатель выглядел растрепанным и взъерошенным. Если он не прятал в архивном помещении любовницу, то точно досыпал положенные часы, поджав коленки, на коротком кожаном диванчике.

– Добро пожаловать в гильдию, госпожа Колфилд! – поднялся он из-за стола. – Присаживайтесь.

Бернард Осле оказался вширь и в высоту приблизительно одинаковым, и я немедленно пожалела, что нацепила высокие каблуки. Чтобы не возвышаться над чиновником на добрые полголовы, я плюхнулась на диванчик. Тут меня огорошили новостью:

– По правилам Питерборо, прежде чем выдать разрешение, гильдия должна осмотреть лавку.

– Осмотреть? – не поняла я, живенько представив десять человек, заглядывающих в каждый ящик и угол моего детища.

– Конечно, Алекса, это простая формальность, – улыбнулся председатель, сложив руки на внушительном животе. – Мы же все знаем, какой грандиозный ремонт вы затеяли. Не сомневаюсь, что у вас не возникнет проблем.

Фальшь в его голосе настораживала. Моментально вспомнилась каждая недоделка, оставленная до лучших времен. И вредная крыса вспомнилась. Нахалка не только не пожелала ночью самоубиться крысиным ядом, но и утром неспешно пересекла торговый зал, словно пытаясь доказать, что именно я вторглась в ее владения, а не наоборот.

– И когда же мне ждать вашей простой формальности, господин Осе… Осле? – надеясь, что тот не заметил оговорки, быстро исправилась я. – Мне бы побыстрее.

– Значит, завтра и придем, – приторно улыбнулся председатель, и его глаза исключительно алчно блеснули.

– Тогда до завтра, – приторно улыбаться я тоже умела.

Еще час потратила на то, чтобы заполнить десяток одинаковых форм, и мухой вылетела из приемной. А в людном холле мэрии меня ждало совершенно удивительное зрелище. По широкой лестнице, застеленной исхоженным красным ковром, поднимался Этан в компании подмастерья Ирвина. Парочку, что-то страстно лопоча, сопровождал худенький трясущийся клерк, отчего-то все время указывающий рукой вверх, как будто у визитеров имелась возможность пойти влево или вправо.

Может, в мэрии крыша провалилась или бронзовый конь пробил пол, раз плотника встречали как родного?

Тут на верхнюю площадку из недр коридора выкатилась толпа чиновников. Судя по тому, с каким подобострастием они принялись здороваться с работягой, катастрофа случилась не иначе как в кабинете у самого мэра и только Этан единственный, кто мог вернуть градоправителю на место крышу. Прямо спаситель мира получался. С мальчиком-подмастерьем на подхвате.

От любопытства я даже на цыпочки встала и тут же моментально потеряла равновесие. Хорошо, что рядом кто-то проходил.

– Ой! – вмазалась я носом в мужскую грудь.

– Вот мы и снова встретились, – бережно сжимая мои плечи, белозубо улыбнулся Фред Оутис.

– Здрасте, – глубокомысленно поздоровалась я с пуговкой на его куртке и осторожно отодвинулась. Честно говоря, меня охватывал азарт: до мелких бесов хотелось вскарабкаться по лестнице и выяснить, что происходит на втором этаже. Неужели у мэра действительно протекает крыша в прямом смысле этого слова? Репортерские инстинкты наотрез отказывались удушаться. В голове даже сложился заголовок для статьи: «Снесенный чердак мэра!»

– Как дела с разрешением? – не давал мне удовлетворить любопытство Фред, возвращая с небес на землю.

– Чердак!

– Чей? – чуточку удивился мужчина.

Обескураженная тем, что выпалила мысли вслух, я исключительно находчиво моргнула и наконец нашлась:

– Мой! В лавке. Надо ремонтировать, но пока отложила. Завтра разрешение получу. Это же простая формальность. Подзаработаю и отремонтирую. Станет лучше новенького.

– Уверен, у тебя все будет отлично, – прозвучало неуверенно.

И уж точно я никак не ожидала увидеть красавчика лавочника, когда на следующее утро он вошел в чайную лавку следом за председателем Ослом, в смысле Осле, и каким-то неприятным типом, забывшим представиться. Мысленно я назвала его Стручок. Но именно под его ногой очень жалобно скрипнула половица. Этот протяжный вздох заново покрытого лаком пола словно напоминал, что старушку можно обрядить в новое платье, но моложе она все равно не сделается.

– Добро пожаловать в чайную лавку Ходжеса, – сверкнула я улыбкой.

– А где чай? – голос у мерзостного типа тоже был мерзостный. Острый взгляд прошелся по полкам с пустыми жестяными банками.

– Уже заварила.

Вчера я не пожалела трех монет, купила заварки (что было само по себе странно, учитывая, что лавка-то чайная), кремовых пирожных, яблок и маленькую бутылочку рябиновой настойки, а утром в ожидании представителей гильдии выложила угощение в кухне на красивой салфетке.

– Угу, – пробормотал Стручок и подвесил в воздухе планшет с гербовым листом. Самописное перо моментально сделало пометку. Хотя Фред всем видом показывал, что мне совершенно не о чем беспокоиться, там точно была какая-нибудь гадость! Я начала дергаться и кусать губы.

Абсолютно во всем немедленно увиделась угроза моему разрешению. Утром на полу торгового зала обнаружились темные следы крысиных лап. Видимо, тварь вляпалась в краску и оставила отпечатки, словно пометив территорию. Логика подсказывала, что о хвостатой соседке представителям гильдии знать не стоило. Стараясь прикрыть безобразие, я передвинула тумбу, сколоченную заново Этаном, а чтобы никому не пришло в голову проверить, что творится под ней, водрузила на нее коня. Бронзовая фигура оказалась единственным заметным пятном в пустом торговом зале.

Осмотр шел, и неожиданно я поймала Осле на том, что он попытался сунуть толстый палец в оскаленную пасть моего скакуна. Председатель быстро отдернул руку и продолжил крутить головой, а потом провел тем же пальцем по идеально начищенному светильнику на стене, как будто проверяя наличие пыли. Пыли не было, сама ночью три раза влажной тряпочкой прошлась.

– А это что? – в свою очередь, кивнул Стручок на статуэтку.

– Красивая, верно ведь, господин Крефин? – моментально вступился Фред. Фамилия у противного типчика оказалась опасная. Даже хуже, чем Осле.

– Это же просто конь, – недоуменно свел он брови.

– Зато какой! Бронзовый! – хлопнул по столешнице защитник, и она нехорошо хрустнула. Конь шатнулся. Мы с Фредом в ужасе дернулись. Плотник, конечно, сколотил тумбу заново, но после падения со второго этажа несколько нужных кусков в боковинах откололось, и старушка держалась на честном слове. И магии. Сама сегодня утром заморозила шовчики, теперь истекающие тонкой слезой.

– Угу, – промычал Стручок Крефин, и перо сделало очередную пометку.

Он двинулся дальше, а Фред остался стоять на месте, держа столешницу обеими руками.

«Отпусти коня!» – взглядом потребовала я.

«Она сломалась!» – он в панике указал глазами на тумбу.

– Что случилось? – немедленно полюбопытствовал Крефин.

– Ничего! – хором, как лицеисты, ответили мы и синхронно расплылись в фальшивых улыбках.

Председатель что-то спросил из чулана, подготовленного под хранение товара, и я на всякий случай крикнула:

– Да!

Надеюсь, что он не уточнял, не хочется ли мне порушить стены и сделать нормальный склад.

– Бери коня! – прошипела я Фреду, не представляя, как избежать очередного разрушения. Он немедленно схватил фигуру, а тумба, лишившись бронзового наездника, безнадежно скосилась на одну сторону.

– Сколько он весит? – прозвучал мучительный стон.

– Лучше спроси, сколько он стоит!

– И сколько?

– Еще немножко, и он будет стоить мне разрешения на торговлю!

Мы нагнали председателя со Стручком, тершихся спинами в узком чулане. Тут у обоих обострился приступ застарелого соперничества, видимо длившегося не первый год, они коллективно попытались выбраться из дверного проема, но застряли. Стало очевидно, что кому-то следовало уступить, однако ни тот, ни другой не сдвинулись с места. Дергаясь и отталкиваясь от косяков, они кое-как вывалились наружу.

– Фред, зачем вы притащили коня? – одернул пиджак Стручок, нарочито игнорируя председателя.

– Решил, что вы его плохо рассмотрели, господин Крефин, – нашелся лавочник и для чего-то подпихнул конскую морду прямо ему в лицо: – Красавец! Правда?

– Господа, а почему бы нам не прерваться и не выпить чаю? – чувствуя, что осмотр выходит из-под контроля, уточнила я. – Проходите в кухню.

Услышав про угощение, председатель расплылся в довольной улыбке, а перо Крефина снова скрипнуло, сделав какую-то пометку. Неужели решил, будто их пытаются подкупить? Нет, конечно, я их тут кормить решила не по доброте душевной, но и перо, и шею Стручка хотелось свернуть.

– Не подумайте, будто я пытаюсь отвлечь вас от дел. Просто как раз подошло время второго завтрака, – с улыбкой я указала на настенные часы, висевшие на деревянной подпорке. Мужчины дружно подняли головы и с радостью обозрели, что часовые стрелки не двигались, замерев на десяти утра. Проклятие, за каким бесом мне пришло в голову показывать на них?!

– Кухня туда, – решила я указать направление, раз с предметами скромного интерьера не заладилось.

С небывалым облегчением Фред пристроил бронзового скакуна на кухонный прилавок, а мы расселись вокруг накрытого стола. По рюмочкам была разлита рябиновая настойка, по чашкам – горячий крепкий чай, а пироженки разложены на блюдцах с золотой каемочкой.

Вернее, с золотой каемкой было всего одно блюдце, и я подсунула его председателю, зато Стручок вкушал слоено-кремовое чудо из тарелки с лошадьми и повозками. В общем, конская тема нас неотступно преследовала.

– Что ж, Алекса, – поднял рюмку председатель. – Лавка вашего дядюшки волшебным образом преобразилась…

Я расщедрилась на самую очаровательную в моем арсенале улыбку, немедленно прилипшую к губам, как на клейстер. За спиной председателя без всякого пиетета или страха спокойно шагала знакомая крыса. Но мало того что негодяйка заявилась сама, так еще и подругу в гости привела! Следом за ней, обнюхивая вымытые каменные плитки, семенила тварь меньше, но, по-видимому, ничуть не скромнее.

– За новое начинание! – провозгласил Осле.

Непрошеные хвостатые гостьи скрылись за очагом, и я перевела дыхание. Председатель единственный опрокинул в себя настойку, а потом тут же налил снова.

– Господин Крефин, а отчего же вы не угоститесь? – прогудел он. – Неужели здоровье не позволяет?

– На службе не пью, – фыркнул тот.

Над столом повисла напряженная тишина.

– Что за дивный конь! Берите яблоки! – одновременно с Фредом высказались мы и, переглянувшись, обменялись слабыми улыбками.

От меня не ускользнуло, что перо, только-только спокойно лежавшее на кухонном прилавке, подпрыгнуло и что-то черкнуло в отчете. Как есть Крефин решил, что мы с соседом-лавочником в преступном сговоре!

– Фред, – вдруг сквозь зубы пробормотал Стручок, – перестаньте гладить меня по ноге! Я не понимаю ваших странных знаков и мне щекотно!

Красавчик округлил глаза и немедленно открестился от грязных приставаний:

– Для чего мне вас трогать?

Все трое мужчин уставились в мою сторону.

– Не смотрите на меня с таким подозрением! Мои ноги под стулом, – тут же выпалила я. Что характерно, председателя пострадавший в пошлостях не заподозрил.

– Тогда кто прямо сейчас ползет к моей коленке? – тихо уточнил он.

– Ну, явно не моя туфля, – проворчала я и не очень-то изящно заглянула под стол.

По широкой штанине Стручка осторожно, точно скалолазка на восхождении, карабкалась мелкая крыса! Светлый божечка! Похоже, хвостатые твари не просто заглянули на огонек, а решили в моей кухне устроить крысиный шабаш!

Оставалось импровизировать. Резко выпрямившись, я лучезарно улыбнулась и пропела:

– Ой, по вашей ноге ползет Фирс! Мой ручной крысеныш. Только сегодня из клетки убежал.

– Кто? – поперхнулся Стручок, немножко бледнея.

– Не переживайте, он сейчас до коленок доползет, а потом его можно будет стряхнуть…

С тоненьким визгом Крефин оттолкнулся пятками от пола. Стул перевернулся, и глубокоуважаемый представитель гильдии сковырнулся на спину, высоко подняв ноги и утянув за собой салфетку с угощениями. Зазвенели разбитые чашки и тарелки, а в воздухе повеяло терпким запахом рябиновой настойки, растекшейся по полу.

– Вы целы? – вскрикнула я, бросаясь к мужчине, в связке со стулом похожим на перевернутую черепаху.

Несчастная крыса, не удержавшись на штанине, шлепнулась ему на живот.

– Я с детства крыс боюсь! Снимите с меня монстра! – вопил он, размахивая руками и ковыряясь в разлитой заварке, яблочных дольках и ошметках пирожных. – Он хочет отгрызть мне нос!

Гульфик, по которому ползал крысеныш, прикрывал вовсе не нос, и запускать туда руку девице было не очень-то прилично. Но разрешение на торговлю дороже! Желает, чтобы убрали крысу? Значит, уберем!

Потянулась двумя пальчиками, чтобы, не дай светлый бог, не дотронуться до ширинки на штанах… Вдруг Стручок сделал странное движение бедрами, пытаясь скинуть цепкого захватчика.

– Божечки, да перестаньте вы дергаться! – отдернула я руку, как от раскаленной сковороды. – Животное умертвите!

Я вознамерилась пнуть зверька мыском туфли, но положение спас Фред, который причинных мест на мужском теле не стеснялся. Он проворно поймал грызуна за хвост, и пока подвешенный вниз головой крысеныш изворачивался и пытался цапнуть ловца за пальцы, объявил:

– Алекса, держите вашего любимца!

– Оставьте себе, – предложила я и, подскочив к Стручку, схватила его под локоть. – Господин Кретин, вставайте! Сейчас господин Осел вам тоже поможет, а то я одна не справлюсь…

Тут на кухню обрушилось молчание, а на меня – жуткое осознание допущенной ошибки. Стручок, распластавшийся на полу, возмущенно округлил глаза. У председателя, все еще державшего полную рюмку, отвалилась челюсть (надеюсь, что не придется вправлять).

– Я хотела сказать Кретин и Осел, – попыталась исправиться я, но снова оговорилась. – В смысле Крефин и Осле.

Тишина стала поистине гробовой.

– Не поверите, – понимая, что положение исправит только хорошая шутка, хохотнула я, – у вас такие забавные фамилии. Вот ваша похожа на кретина, а ваша на осла…

Всегда знала, когда стоило прикусить язык. Официально заявляю, что сегодня правильный момент был напрочь упущен! Лучше бы вообще рот не открывала!

Оскорбленные визитеры уходили с хмурыми минами, чеканя шаг, а Стручок еще и мое полотенце с цветочками унес – вытирал измазанное в креме лицо. Попросить вещь обратно я не решилась, все еще надеясь, что он восхитится щедростью молоденькой лавочницы и одарит разрешением на торговлю. Как бы хороший человек не решил, будто сволочи дали ему взятку полотенчиками.

– Вы получите ответ! – процедил он.

– Когда?

– Когда-нибудь!

– Полотенце отдайте! – потребовала я, раз терять было нечего, но Крефин не услышал и так шибанул дверью, что от силы удара гостеприимный колокольчик не прозвенел, а подавился бряцаньем.

– Ну, госпожа Колфилд… – пробрюзжал председатель и выскочил на улицу следом за коллегой. Сквозь чистейшее, намытое до блеска окно витрины, я с тоской проследила, как они забирались в кеб, хотя пешком от чайной лавки до мэрии было идти минут пятнадцать.

– Не переживай, – попытался подбодрить меня Фред, пряча крысу в больших ладонях. – В лавке все сделано на совесть. Ты получишь разрешение, уж я об этом позабочусь. Завтра Осел, в смысле Осле, уезжает в столицу. Вот как вернется, так с ним и поговорю.

Тут за нашими спинами раздался грохот. Мы резко оглянулись. Тумба из-под коня все-таки отдала светлому богу душу и развалилась.

– И о Фирсе я тоже позабочусь, – пообещал добрый Фред.

Хотя бы кому-то сегодня привалило счастье! Я про крысеныша. Поди сам не догадывался, что, карабкаясь по ноге Кретина, в смысле Крефина, просто восходил на вершину к светлой жизни.

– Да уж. Корми его сытно.

Втайне я надеялась, что хвостатые соседи решат, будто в лавке «Тысяча мелочей» курорт для грызунов, и всем семейством перебегут к Оутисам, раз не желают травиться ядом, как все нормальные твари.

Убираясь в кухне, я прикидывала, во сколько мне встанет разрешение и хватит ли денег, ведь на счету в монетном дворе осталось раз-два и обчелся (хоть конем взятку давай), а заодно ругалась в пустоту.

– Стадо паршивых овец! – потрясла метелкой, намекая на хвостатых соседей. – Вы зачем тут, как кони, гарцевали перед этим… как его… Крефином, прости божечка, что за имечко! Нельзя было тихо в норке сегодня посидеть? Вы же еще выпас решили устроить!

Вылезла бы нахальная крыса, огрела бы, но она натворила дел и спряталась.

Пока ворчала и наводила порядок, в голове созрел план. Я решила подкараулить председателя Осле и наедине вручить остатки денег в обмен на разрешение. Торговая гильдия еще не понимала, с кем связывалась! Если у меня перед носом хлопали дверью, я пыталась влезть в окно, а если и оно оказывалось закрытым, то просто разбивала стекло и все равно попадала внутрь. Правда, однажды после такого способа меня загребли в участок и чуть не приписали взлом с проникновением.

Но, как всегда, если что-то могло пойти не по плану, оно обязательно шло. Когда, приведя себя в порядок и пересчитав последние золотые (между прочим, даже заначку на черный день из тайного кармашка вытащила), я вышла из лавки, то обнаружила, что узкую торговую улочку перекрыла тяжелая подвода, запряженная мерином. Из Вайтберри привезли заказанный чай!

Мешки были аккуратно зашиты и помечены этикетками, написанными несмываемыми чернилами. Товар перетащили в торговый зал. Внутри матерчатых торб пересыпались и шелестели долгожданные чаинки, обещавшие превратиться в золотые. Наскоро поставив подпись под бумагами, я распрощалась с грузчиками. Подвода еще пыталась вырулить на узкой улочке, а меня уже и след простыл.

До площади я почти бежала. Влетела в мэрию, выяснила у охранника, на месте ли председатель, а потом принялась ждать в аптеке, где продавали не только пилюли и притирки, но и горячий шоколад. Витрина как раз выходила на здание – ничего не пропустишь.

Когда на площадь опустились сумерки, фонарщики зажгли уличные огни, а четыре выпитые кружки какао требовали тривиальных надобностей, к главному входу подъехала карета. Та самая, на которой представители гильдии с утречка уносились по колдобинам торговой улочки, увозя мое разрешение на торговлю. Председатель неспешно вышел и начал загружаться в карету. Мне несказанно повезло успеть! Если бы он отбыл, пришлось бы брать кеб и, как в старые добрые времена, пускаться в погоню, но я умудрилась незаметно скользнуть на сиденье через вторую дверь. Внутри густо пахло гиацинтовым благовонием, а Осле страстно сжимал в крепких объятиях трепетную даму в шляпке с пером неопознанной птицы.

– Госпожа Колфилд? – вытаращился на меня изменник над плечом любовницы. – Что вы тут делаете?!

Дама отпрянула от председателя, как от чумного, даже шляпка скособочилась.

– Ой, а это ваша карета? Простите, думала, что наемный экипаж! – пряча кошель с монетами поглубже в карман пальто, сладко улыбнулась я. – Мадам Осле?

– Я? – пискнула незнакомка.

– Значит, не она.

– Между прочим, я его племянница! – агрессивно фыркнула та.

– Кто против? – ласково улыбнулась я. – Но знаете что? Скажу по секрету: при жизни дядюшка Ходжес меня ни разу так не обнимал.

– Как?

– Страстно, рьяно, жарко, похотл…

– Достаточно, Алекса! – перебил меня председатель. – Мы поняли, что у вас богатый словарный запас.

Он бросил злобный взгляд, и немедленно стало ясно, что в городке Питерборо у меня появился первый враг.

– Еще я умею держать свой богатый словарный запас за зубами, – многозначительно улыбнулась я. – А иногда у меня случаются провалы в памяти.

– И что вы хотите за очередной провал в памяти? Хотя не говорите, я догадываюсь. – Он сморщился, точно бросил в рот дольку лимона…

Домой я возвращалась, едва не танцуя. Теперь у меня было и разрешение, и товар, и хорошо отремонтированное помещение. Держись, Питерборо! Старая лавка Ходжеса открывается заново! Я стану устраивать чаепития, дегустации и создам литературный клуб «Чашечка чая под хорошую книгу»!

В лавке витал странный запах, показавшийся особенно густым после кристально чистого, холодного воздуха улицы. Торговый зал, заваленный мешками с заваркой, должен был благоухать благородными чайными листами, но обоняние раздражал пряный аромат, вызывавший желание громко чихнуть. Как будто в мой чай вместо бергамота сыпанули красного перца!

Ножом для резки бумаги я осторожно вскрыла один из мешков, и на пол посыпались черные мелкие горошины. Не веря собственным глазам, зачерпнула пригоршню и принюхалась, почти уверенная, что в обмане зрения был виноват тусклый свет. Но нет, никакой ошибки! Мне подсунули целый мешок душистого перца!

Холодея, я принялась проверять привезенный товар.

Перец красный, черный, белый. Много-много пряностей! И ни одной чаинки!

Усевшись на корточки, я таращилась на мешки и второй раз в жизни не представляла, что делать. В прошлом месяце, когда нас с конем выставили из газеты, а потом никуда не захотели брать, мне вдруг пришло письмо из Питерборо. Я уцепилась за возможность изменить жизнь. И – проклятие – ведь изменила! Стала хозяйкой не только бронзовой фигуры, но и старой лавки, огромного долга и двадцати мешков всевозможных пряностей!

Увы, но от перца бежать было некуда.

Поставщик чая с перекошенным, покрасневшим от ярости лицом тряс у меня перед носом уже изрядно помятой бумажкой о товаре, принятом накануне.

– Это ваша подпись? Ваша?

– Моя! – нависая над столом, не стала отбрыкиваться я и снова ткнула в накладную пальцем. – Но подписана она по ошибке, под давлением обстоятельств!