Текст книги "МежМировая няня, или Любовь зла, полюбишь и короля"

Зачем, спрашивается, ушла? Потому что почувствовала себя лишней.

Нет, Жизель не расскажет о нас с Фернаном, хотела бы – сказала бы сразу. Как показывает опыт, мое присутствие не мешает ей вешать лапшу дочерям на уши.

У-у-у! Зла на нее не хватает!

И ведь что-то задумала. Наверняка что-то задумала, но что? Эта головоломка отказывалась складываться в голове.

– Мирэль Тонэ! Мирэль Тонэ! – Ко мне, пребывавшей в раздумьях, подлетела Зои. – Мируар Демаре говорит, чтобы вы срочно шли в детскую!

Выражение лица запыхавшейся девушки было таким, что я немедленно сунула поводок ей в руки и бросилась к дому. Бежала быстрее фидруара, но когда влетела к девочкам, поняла, что опоздала. Фернан с потемневшим от гнева лицом стоял напротив Жизель, скорбно сложившей руки перед собой. Лица близняшек были залиты слезами, и, когда я вошла, они синхронно повернулись ко мне.

– Ненавижу вас! – выпалила Кристин, сжимая кулачки. – Я вам верила, а вы… вы пришли к нам, только чтобы быть с папой!

Я замерла, не в силах сказать хотя бы слово, и, наверное, так и стояла бы. Если бы Аделин не побелела как мел и на моих глазах не осела на пол.

Десмонд Шерро

– За тобой никто не следил? – Отодвинув штору, мужчина пробежался взглядом по крохотной улочке, в самом конце которой тускло мерцал одинокий фонарь.

Остальные не горели, впрочем, на окраинах Мальмара это было обычным делом. Разбитые дороги, обшарпанные дома, в одном из которых он и встретился с мирэль Демаре.

– Разумеется, нет! – с оттенком раздражения отозвалась Жизель. Брезгливо поморщилась, оглядываясь по сторонам и с тоской вспоминая их встречи в роскошных номерах отелей.

Но все это было до того, как она исчезла.

– Я, как всегда, подстраховалась, – коснулась она бриллиантового колечка, украшавшего безымянный палец. – К тому же, кажется, Фернану на меня плевать. Ему все равно, где я была, что со мной происходило. Теперь все его мысли заняты этой… этой актриской! – в сердцах воскликнула Жизель, почувствовав, как ее снова захлестывает злость.

Десмонд задернул штору и отошел от окна.

– Зачем ты вернулась, Жизель? Да еще сейчас.

– Потому что все пошло наперекосяк! – Женщина швырнула на продавленный диван сумочку, но сама осталась стоять, брезгуя даже дышать спертым воздухом единственной в этой квартире комнатушки, не то что дотрагиваться до старой мебели. – Ты не выходил на связь. Я испугалась. Не знала, что и думать. Аннета должна была умереть, но вместо этого моя дражайшая сестрица продолжает здравствовать и копаться в грязи. А я устала бегать. Устала прятаться от ищеек Фернана.

– Дневник нашли, и Демаре арестовали, – хмуро заметил Десмонд, чуть слышно добавив: – Жаль, что ненадолго.

– Откуда мне было об этом знать!

– Что ты ему рассказала?

– Придумала сказочку о внезапной потере памяти.

– И он тебе поверил? – с сомнением произнес Шерро, стараясь скрыть скептическую усмешку.

– Хмарь его разберет, – устало отозвалась мирэль Демаре и тут же капризно надула губы. – Он назвал ее своей невестой! Представляешь?! Требует развода. Куда ты вообще смотрел все это время? Почему не выходил на связь?

Десмонд понимал: у Жизель были все основания его упрекать. Он и сам себя ругал последними словами. Все ведь действительно пошло не так, как они планировали. Жизель пыталась с ним связаться, а он в это время непонятно чем занимался. Потерпев несколько неудач, она уничтожила артефакт связи. Как они и договаривались. Из-за этого последние недели он не находил себе места, задаваясь вопросами: где она? что с ней?

– Не поверишь, но провалы в памяти были у меня, – мрачно усмехнулся мужчина. Шагнул к Жизель, стирая вдруг возникшую между ними преграду из взаимных упреков и претензий. – Я на полмесяца выпал из реальности. Не понимал, что творю, и твоих звонков не помнил.

– Это что, шутка такая? – Жизель позволила ему коснуться себя губами, но сама на поцелуй не ответила. Сейчас ей было не до проявления чувств, и уж тем более она не собиралась заниматься любовью в этой помойке. Увернувшись от очередной ласки, мирэль Демаре нервно воскликнула: – Дес!

Шерро отпустил ее, правда, не без досады. Не такой он представлял их первую встречу после долгой разлуки. Все должно было закончиться не в трущобах Мальмара. Но вот они вынуждены продолжать тайно встречаться. А при Демаре остались все его капиталы.

Хмарь изначальная!

– Я начал ходить на сеансы гипноза с использованием аваронских кристаллов. Это должно помочь вспомнить все, что происходило со мной в то время.

– Гипноза? – теперь пришла очередь скептически усмехнуться Жизель, до конца не верившей в историю любовника. Но стоило ей допустить, что все так и было, как она встревоженно спросила: – Думаешь, кто-то пытался тебе навредить? А если это опять повторится?

– Не повторится, если я выясню, что со мной случилось.

– Еще бы ты выяснил, что нам теперь делать с Фернаном! – Алмазная королева сделала такую гримасу, словно заметила бегущих по полу тараканов. – И с этой его шлюхой. Если он со мной разведется, единственное, на что я смогу рассчитывать – это на его жалкие подачки-алименты!

Заметив, что глаза Жизель начинают блестеть от слез, Десмонд снова притянул ее к себе. Стараясь сдержать рвущееся наружу желание, обнял нежно и зашептал ей на ухо:

– У тебя же есть девочки! Вот и используй их, чтобы удержать Фернана. По крайней мере, пока я не придумаю новый способ от него избавиться. – Обхватив лицо Жизель руками, сказал, почти касаясь губами ее губ: – Мы долго ждали, чтобы быть вместе, – подождем еще немного. Обещаю, ты не лишишься его денег. А я никогда не откажусь от тебя, Жизель!

Глава 12
Следствие ведет Жужжен

Ира Илларионова

Я настолько ушла в свои мысли, что даже не подскочила, когда пронзительно засвистел чайник. Более того, минуты две в каком-то странном оцепенении пялилась на стену. Потом все-таки подхватила его дрожащими руками и заварила сухие травы, которые, по идее, должны были меня успокоить.

Вообще-то это была уже третья чашка чаю. Предыдущие две прошли мимо, так что я даже не почувствовала вкуса травяного напитка. Но спокойствие так и не приходило. Меня всю колотило, в душе поднималась буря сомнений и злости. На судьбу. На Жизель. На себя.

Особенно на себя!

Потому что, если бы не я…

Перед глазами, как в замедленной съемке, до сих пор стояла бледнеющая и падающая на пол Аделин. Фернан успел подхватить дочь, отнести ее на кровать. И все завертелось быстрее, чем торнадо: Алмазный король колдовал над дочерью с помощью камней, Аделин не приходила в себя, Жизель со страдальческим выражением лица прижимала к себе плачущую Кристин, вездесущий Жужжен побежал вызывать доктора, а я…

Я впала в ступор. Стояла и сжимала кулаки, до боли закусив щеку. Потому что у Аделин, маленькой чудесной девочки, никогда подобных приступов не было. И все это случилось из-за меня. Из-за того, что я соблазнила ее папу. Ведь соблазнила же!

Не помню, как оказалась в кабинете Демаре. Кажется, просто приехал доктор, и всех выгнали из детской. А может, это Фернан меня увел, хотя я отчаянно упиралась.

– Ира, ты здесь ни при чем, – рявкнул на меня его величество и, чтобы скорей пришла в себя, потряс за плечи. А потом вручил стопку с янтарной жидкостью, предварительно усадив в кресло, и заставил выпить ее до дна.

– А? – поинтересовалась я, когда ликер (или что это было) обжег горло и быстро докатился до желудка.

– Ты все время повторяешь, что Аделин стало плохо из-за тебя, – сказал Фернан, – но это не так.

– А как же? – вздохнула я. – Она упала после того, как…

– Жизель сказала, что ты втерлась в доверие к девочкам, чтобы увести у нее меня.

– Это неправда!

– О чем я и говорю, – кивнул Демаре и закурил. Кабинет наполнился запахом его сигары – вишневым, горьким, ставшим почти родным.

Или не почти…

– Но девочки об этом не знают, – напомнила я.

– Узнают.

Мне бы непоколебимую уверенность Алмазного короля!

Ну зачем я оставила их одних?

– Есть и хорошая новость, – зло усмехнулся Фернан. – Этой своей выходкой Жизель дала мне повод прервать ее общение с девочками.

Мои глаза округлились и, судя по ощущениям, увеличились до размера кофейных блюдец.

– Фернан, она все-таки их мать…

– Которая раньше почти не вспоминала о них. Наоборот, Жизель делала все, чтобы дочери были от нее как можно дальше.

А теперь едва их не облизывает и не выпускает из объятий. Что совершенно не вписывалось в ее образ.

– Что ей нужно?

– Не представляю, – поморщился Демаре. – Уж точно не я. И не девочки.

Я кивнула, соглашаясь. Они и сейчас ей не нужны. Любящая мать позаботилась бы о чувствах детей в первую очередь и только потом – обо всем прочем.

– Теперь они все равно знают про меня. И про нас. Они ненавидят меня.

Стопка выскользнула из рук, упала на ковер и закатилась под кресло. Но желания наклониться и поднять у меня не было, я на нее даже внимания не обратила.

– Меня они тоже ненавидят, – с мрачной усмешкой напомнил Демаре. – Этого Жизель и добивается.

Я покачала головой:

– Они не могут тебя ненавидеть. Ты их отец, которого соблазнила беспринципная вертихвостка.

– Ты так говоришь, будто у меня нет мозгов, – рыкнул гангстер-король, – чтобы разгадать женские уловки!

– Мы вообще-то говорим сейчас не о тебе, а о девочках.

– О них в том числе. Когда Аделин станет лучше (а по словам доктора, это просто стресс и реакция на перевозбуждение), мы вместе им все объясним.

Вместе?!

От такой перспективы у меня волосы встали дыбом.

– Я не могу, – испуганно затрясла головой. – У меня не получится смотреть им в глаза после того, что они обо мне знают. Что думают!

– Ира, прекрати! – снова прикрикнул на меня Алмазный король. – Это я тебя соблазнял, а не ты меня. – И с досадой добавил: – К тому же так и не соблазнил.

– Но они считают меня разлучницей. А вдруг… Вдруг это спровоцирует новый приступ? Я никогда себе не прощу, если девочки пострадают из-за меня!

Алмазный король положил сигару в пепельницу, шагнул ко мне. На этот раз, правда, трясти не стал, просто, наклонившись, заключил мое лицо в ладони.

– Ира Илларионова, ты самая невозможная женщина на свете! Ты подумала о здоровье девочек, но не подумала, что без тебя им будет плохо. И мне без тебя тоже плохо.

Это прозвучало так нежно, так проникновенно, что я почти успокоилась. Каждое слово Фернана было пронизано уверенностью, что все обязательно наладится, но потом мне вспомнились глаза девочек… Такие счастливые, а через несколько минут полные слез и отчаяния.

Нет, без меня им будет лучше. По крайней мере, сейчас.

– Я хочу домой, – ответила тихо.

– Домой? – прищурился Демаре.

– В квартиру, которую снимаю.

– Твой дом здесь.

– Мне нужно побыть одной.

– Там может быть небезопасно.

– К фидруарам безопасность! – воскликнула нервно. – Я хочу уйти.

– Ты хочешь сбежать, – резко поправил меня Фернан.

– Пусть так, – согласилась я. Сейчас здесь мне было тяжело даже дышать, не говоря уже о том, что чувствовала, когда представляла, какую боль причинила близняшкам.

– Значит, тебе плевать, что девочки останутся с Жизель? Которой нет до них никакого дела!

А вот это было жестоко. Я рывком поднялась с места и вылетела за двери так быстро, что Фернан не успел ни схватить меня за руку, ни воспользоваться своим лассо. Впрочем, он не очень-то и торопился, – пока мрачный Жужжен, по какой-то странной причине даже не пожелавший меня добить, вызывал машину, я стояла в холле, обхватив себя руками. Его величество так и не появился, и я все-таки уехала.

За что теперь тоже себя ругала.

Что, если Фернан прав и я действительно им нужна?

А что, если нет? Что, если, увидев меня, они снова начнут биться в истерике? Сама я уже почти что билась, поэтому нет ничего удивительного, что успокаивающий настой совсем не успокаивал.

Должно быть, именно поэтому я подскочила как ужаленная, когда раздался звонок в дверь. Бросилась к ней, забыв, как дышать. Распахнула и… застыла в изумлении.

Потому что натолкнулась на тяжелый взгляд Миши.

Я не думала, что мы увидимся так скоро. Вообще не думала, что мы снова когда-нибудь увидимся. После того, как расстались. После того, как он шагнул за мной в другой мир, отыскал меня и узнал, что я полюбила другого. От мысли, какую боль ему причинила, до сих пор разрывалось сердце. Исправить случившееся было нельзя, но, когда я увидела Мишу на пороге своей квартиры, меня накрыло чувство облегчения и радости.

Значит, у него получилось меня простить!

Или нет?

Миша ничего не говорил. Просто смотрел мне в лицо, будто пытался отыскать в нем что-то (что именно, я понять не могла). Рассматривал гораздо более пристально, чем тогда, в Ланси. А может, мне все это просто казалось из-за волнения.

– Привет! – Я первой нарушила молчание и шагнула в сторону, пропуская гостя в свое скромное жилище.

Миша вошел и прикрыл дверь, отчего мне стало еще более неловко. Удивительно, но раньше в его обществе я не испытывала ни капли неловкости, но теперь все изменилось. Этот мир изменил меня, и внешность тут была ни при чем.

– Миша…

Когда я было подумала, что не дождусь от него ни слова, он все-таки произнес:

– Привет, Ира. Прости, никак не могу привыкнуть. К новой тебе.

Миша улыбнулся, пока что неуверенно, но, по крайней мере, неловкости и напряжения стало меньше. Надолго или нет, я не знала.

– Не надо привыкать, – тоже улыбнулась в ответ. – Селани заверила, что у нас получится поменяться обратно.

При упоминании имени актрисы Михаил нахмурился – видимо, она совсем его допекла.

– Я в курсе, – кивнул он. – Для этого нужен камень, который может достать только Демаре.

Фамилия «Демаре» в его устах по-прежнему звучала как ругательство, которое почему-то пропустила внутренняя цензура.

– В общем, да… Тебе повезло, что ты оказался здесь в своем теле.

– Точно.

– С языком проблем не возникло?

– Нет. Наверное, его знание шло бонусом к ритуалу. Магия.

– Здорово.

Это многое объясняло, но неловкость снова вернулась. Чувство было такое, что мы с ним перебрасываемся ничего не значащими фразами и не знаем, о чем говорить дальше.

– Зачем ты здесь? – спросила прямо.

Миша глянул через мое плечо, потом опять внимательно посмотрел мне в глаза:

– Из-за тебя, Ириш.

Что я там говорила о неловкости? Вот это точно оно.

– Миша, – вздохнула я, – мы обо всем поговорили. И мои чувства…

– Могут измениться, когда ты кое о чем узнаешь.

Его никогда нельзя было обвинить в отсутствии упорства, но сейчас это начинало раздражать. Мы же не сделку обсуждаем, а чувства! За последнее время на меня не только он свалился, но еще и Жизель, и ссора с девочками.

– Не изменятся, – твердо сказала я.

– Я в этом так не уверен, – хмыкнул он и кивнул, указывая на мои сплетенные пальцы. – Вижу, ты носишь браслет, который тебе дала Селани.

– Браслет? При чем здесь он?

– Ты знаешь о его свойствах?

– Он защищает меня от магического воздействия.

– Не только защищает. Еще он работает, как приворот.

Если бы Миша меня ударил, я бы и то так не удивилась и не чувствовала бы себя сейчас так… странно.

– Что? Какой приворот?!

– Любовный. Сексуальный. Магический. Чтобы ты хотела Демаре и тянулась к нему. Чтобы пыталась его обольстить.

– Нет, – уверенно покачала головой. – Нет, не верю.

– Придется поверить. Селани мне обо всем рассказала, – жестко произнес он. – Ты разве не чувствовала ничего необычного, когда оказывалась рядом с ним?

– Нет!

Да. Я чувствовала, как браслет нагревается и как меня тянет к Фернану, но…

Но…

В каком-то трансе я добралась до стула и опустилась на него, благо из-за скромных размеров жилища долго идти не пришлось. Это так напоминало мой недавний разговор с Фернаном здесь же, на кухне. Да тут на стене нужно табличку повесить: «Место для серьезных разговоров»!

Нет, в причастность мирэль Тонэ ко всяким интригам я поверила сразу – это вполне в ее духе. Но зачем?

– Зачем ей, чтобы я хотела Демаре? – спросила тихо.

– Чтобы ты не решила от него сбежать раньше, чем она придумает, как вам поменяться местами. Ты вроде как не проявляла желания познакомиться с ним поближе, вот Селани и решила подстраховаться. Хотела потом занять твое место в его жизни.

Сердце пропустило удар.

– Получается, мои чувства к Фернану… ненастоящие?

Спрашивала я себя, но так как, пребывая в шоке, произнесла это вслух, ответил Миша:

– Нет.

– Нет… – Я покачала головой и злобно уставилась на браслет, словно он был ядовитым плющом, обвивавшим мое запястье. – Нет, нет и нет!

Этого не может быть. Просто не может быть. Не может быть, чтобы все, что я чувствовала с ним рядом, оказалось фальшивкой! Нет!

Миша опустился на соседний стул.

– Ты должна снять браслет, Ира. Приворот действует на вас двоих, не только ты должна была захотеть Демаре, но и он тебя.

Потянулась к изящной застежке и замерла, оглушенная мыслью: что я буду делать, если мои чувства к Алмазному королю окажутся фальшивкой? Почему-то от нее стало физически больно, будто по сердцу полоснули ножом. Разве можно навязать любовь? А нежность? Наколдовать их? Неужели это все обман?

Что буду делать, если без браслета Фернан на меня даже не посмотрит?

Будь проклята вся эта магия!

Я сорвала браслет, швырнула его на стол, зажмурилась и для верности закрыла лицо руками.

Ничего не произошло.

Не знаю, чего я ждала, может, что драгоценность вспыхнет огнем или рассыплется в пыль, но, когда посмотрела на нее, чуть раздвинув пальцы, она выглядела прежней.

А вот Миша не сводил с меня глаз. Потянулся ко мне, отвел ладони в сторону, бережно сжал мои руки. По ним заструилось тепло – знакомое, родное. Но стоило его губам коснуться моих, согреть дыханием, как его рывком отбросило назад.

Точнее, не рывком, а Фернаном, глаза которого полыхнули яростью.

– Значит, побыть одной, Ира? – глухо прорычал он.

Твоего фидруара!

– Тебя сюда не звали, Демаре, – резко произнес Михаил, развернувшись к нему.

– Зато звали тебя? – поинтересовался Фернан.

Как-то очень спокойно для Фернана.

– Фер…

Это то немногое, что я успела сказать, когда кулак его алмазного величества впечатался прямо в Мишину скулу. Кажется, примерно таким ударом Фернан свалил Десмонда. То есть Селани в Десмонде, но Миша устоял, а в следующий миг королю прилетело в ребра… Должно было прилететь, если бы тот не ушел в сторону в попытке сделать захват, от которого Миша избавился с поразительной легкостью. Костяшки пальцев скользнули по коже Демаре, а в следующий миг от удара Фернана в Мише что-то хрустнуло.

Оценив обстановку, метнулась за чайником, выплеснула кипяток и набрала холодной воды. Когда обернулась, мужчины, тяжело дыша, стояли друг напротив друга и смотрели на меня.

– Ты что делаешь, Ира? – вкрадчиво поинтересовался Фернан.

У него была рассечена бровь, Мишина скула наливалась красным.

– А ты как думаешь?

– Ты собиралась облить меня водой?

– Вас! Я собиралась облить водой вас! – Должно быть, у меня сдали нервы, потому что руку с чайником я вскинула слишком резко. Пальцы разжались, он пролетел над головами мужчин, пытающихся выяснить, кто тут главный, и, разумеется, перевернулся.

Над Фернаном.

Шмяк! Это чайник упал на пол.

– Ой, – сказала я, глядя на мокрого Демаре в его мокром шикарном костюме.

– Ира… – Миша шагнул было ко мне, но я покачала головой:

– Уходи. Уходи, пожалуйста. И передай Селани, что все в силе. Я по-прежнему хочу стать собой.

– Сама передашь! – с гневом бросил он и так хлопнул дверью, что я подпрыгнула.

Впрочем, на Мишином уходе мне сконцентрироваться не позволили.

– Ир-р-ра-а-а! – Вот это уже действительно напоминало рычание, а поскольку чайник был вне досягаемости, я спряталась за стул.

– Не подходи, – предупредила выразительно.

– Значит, ему можно подходить, а мне – нет?

– Он ко мне не подходил!

– Подлетел, вероятно. На крыльях любви, – процедил Демаре, не сводя с меня злющего взгляда. – Не хочешь объяснить, что я только что видел?

– Не хочу, – огрызнулась. – Я вообще больше ничего не хочу объяснять!

– Зато я хочу тебя! – рыкнул Фернан.

Вот умеет же он сменить тему!

– Вот! – сказала я, указывая на браслет. – Вот причина того, что ты меня хочешь.

Шагнувший было ко мне мужчина остановился. Посмотрел сначала на меня, потом на браслет. Потом опять на меня. Потом выдал глубокомысленное:

– Да-а-а?

– Селани все рассказала Мише. – Я вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. – Она подарила мне этот чертов браслет, чтобы заставить меня хотеть тебя, а тебя – хотеть меня, пока мы не поменяемся телами назад. Ну, то есть не мы с тобой, а мы с ней, но это и так понятно, я думаю…

Осеклась, заметив, что его величество выглядит как-то странно. Нет, разумеется, после незапланированного душа Демаре в принципе выглядел странно: слегка намокший пиджак и волосы, липнущие к лицу. Глаза сверкают – вот это нормально. Ну а то, что у него как-то странно дергаются уголки губ и что он пытается их плотно сжать, – уже не очень.

– Так он за этим приходил? – поинтересовался его величество как-то слишком весело. – Хотел сообщить тебе эту новость?

– Да, – вздохнула я, подозрительно глядя на него и не понимая, в чем причина внезапного веселья.

И в этот момент Фернан захохотал. Он смеялся так, что у меня в шкафчике задребезжала немногочисленная посуда. А отсмеявшись, поднял руку:

– Прости.

И… продолжил ржать!

Я сложила руки на груди, терпеливо ожидая, когда его величество успокоится и смахнет слезы, выступившие на глазах, а потом указала ему на стул:

– Садись. Тебе бровь нужно обработать.

Честно, мне стало даже как-то обидно (мне-то сейчас не до смеха), но я решила, что уже слишком взрослая, чтобы обижаться. Тем более что решительно не понимала, что такого сказала.

– Ира… – Как ни странно, Фернан подошел и послушно опустился на стул, пока я доставала аптечку. – Этот браслет вообще ни на что не годен.

– То есть как?

– То есть так. Он просто греется, когда человек испытывает сильные эмоции, но никакого другого свойства у него нет. Ни защитного, ни… кхм, того, о котором упомянула ты.

Я замерла, стоя с мокрым бинтом в руках.

– Проще говоря…

– Проще говоря, Селани надули.

Сказать, что я испытала облегчение, – значит, ничего не сказать. Впрочем, облегчение вряд ли можно было сравнить с той отчаянной радостью, которая затопила меня мгновением позже. Значит, приворотный браслет не имеет никакого отношения к нашим чувствам?

– Почему ты мне ничего не сказал? – поинтересовалась строго, промокая рассеченную бровь сначала влажным бинтом, затем сухим.

– Ай! – высказалось величество.

– Не верю, – припечатала я с интонациями Станиславского. Просто очень уж хитро Фернан на меня смотрел. – Так почему?

– Он был абсолютно безвредный, а ты верила в то, что он тебя защищает, – вздохнул Демаре. – Да и не до него тогда было.

– Почему…

Договорить я не успела: меня притянули к себе, усаживая на колени, из-за чего чуть не получили запечатывающим царапины камушком в глаз.

– Потому что, Ира, ни один браслет в мире не изменит моего к тебе отношения, – серьезно сказал Демаре. – Его вообще ничто не изменит. Так что смирись, собирай вещи, и поедем домой.

Ничего себе заявление! Смирись, собирай вещи, и поедем… Что?!

– Поедем домой, – тихо повторил он. – Возражения не принимаются. Я знаю, что у нас сейчас очень непростая ситуация, но я больше не хочу тебя отпускать. Ни на минуту, ни на час, ни тем более на день. Надо побыть одной – запирайся в комнате и будь. Но в комнате, в нашем доме. В доме, где тебя ждут наши девочки.

Завтрак начался с молчания. Такой тишины я не помнила даже на уроках нашей учительницы в младших классах, у которой нельзя было не то что болтать, даже шевелиться. Если кто-то начинал ерзать или вертеться, Зинаида Геннадьевна поднимала ребенка, и он стоял до конца урока. Честно говоря, Зинаиде Геннадьевне (с высоты моих прожитых лет и опыта) следовало работать надзирательницей в тюрьме, а не в школе, но сейчас я чувствовала себя существом гораздо более худшим.

Девочки ни слова не сказали мне вчера, то есть отвечать они отвечали, но это было совершенно неискреннее, показное послушание, от которого я чувствовала себя еще более паршиво. Аделин стало лучше, и это, пожалуй, единственное, что меня порадовало. В остальном…

– Девочки, как вы смотрите на то, чтобы сегодня съездить в город с мирэль Тонэ?

Глаза Кристин возмущенно полыхнули, но она чинно сложила руки на коленях, выпрямилась и произнесла:

– Как скажешь, папочка.

Я открыла было рот, чтобы сказать, что не стоит никуда ехать, если не хочется, но тут же его закрыла. Впервые в жизни я не представляла, что делать и как вести себя с детьми, потому что чувства и теории педагогики уживаются плохо. Или и вовсе не уживаются: каждый равнодушный, намеренно-вежливый взгляд резал по живому. Я была им не нужна, но они вели себя так, как считали правильным. Как будет правильно в моем случае, я не знала.

– А что тут у нас?

– Мамочка!

Аделин и Кристин подскочили на стульях, стоило Жизель вплыть в столовую. Впрочем, вплыть – это мягко сказано. Покачивая бедрами, как каравелла на волнах, она приблизилась и обняла малышек, притянув их к себе и расцеловав так горячо, что мне стало еще более тошно. Да, Селани со своим актерским мастерством, видимо, все-таки чему-то ее научила. Мысль об этом пришла в голову и отказывалась уходить, засела занозой.

Зачем жене Алмазного короля брать уроки актерского мастерства?

– Фернан! А где мои приборы? – искренне изумилась она.

Так искренне, что я сама бы поверила.

– Мы не ждали тебя к завтраку, Жизель. Обычно ты встаешь позже.

В отношении жены Фернан выбрал примерно ту же позицию, что девочки в отношении меня – ВВН. То есть временный вежливый нейтралитет. Вчера он попытался убедить ее в том, что ей лучше переехать, но Жизель, разумеется, сделала так, что об этом стало известно дочерям. Они закатили такую истерику, отмахнуться от которой он просто не смог, в итоге Жизель осталась.

– О, я сама не думала, что так рано проснусь, но мои малышки… я так по ним скучаю! – Она снова прижала забывших про завтрак близняшек к себе. – Каждый вечер засыпаю с единственной мыслью: завтра наступит новый день, и я увижу вас, мои крошки!

Мне захотелось запустить в нее соусником, но что-то подсказывало, что это стратегически неверное решение, поэтому я вернулась к оладьям. То, что чуть не распилила тарелку надвое, – так это побочный эффект, правда-правда. Не собиралась я так нажимать на нож.

Пока Фернан распоряжался насчет дополнительных приборов, Жизель щебетала, как она счастлива наконец-то завтракать с семьей, а девочки наперебой расспрашивали, что ей снилось, и делились рассказами о своих снах, я смотрела в тарелку. Возможно, это тоже было стратегически неверное решение, но стратегически верное ко мне пока не приходило. Вытолкать недомамашу за дверь и окончательно стать для девочек врагом? Нет уж, увольте. А именно этого она и добивается – я читала это в быстрых взглядах, которые случайно успевала поймать.

– Что ж, я рада, что и мне наконец-то нашлось место за этим столом! – Жизель опустилась на стул с изяществом лани.

– Жизель…

– Да, Фернан? – Она посмотрела на него так, что мне захотелось запустить в нее уже не соусником, а тяжелым графином. После чего еще добавить сверху половником.

– Мне казалось, мы с тобой уже все обсудили, – холодно произнес он.

– Мне тоже так казалось. – Жизель передернула плечами и стала нарезать оладьи. – Но, видишь ли, меня совершенно не устраивает, что мне нет места в жизни моих детей, тогда как мирэль Тонэ – есть.

– Мамочка, это не так! – воскликнула Кристин.

– Мы очень-очень тебя любим! – взволнованно произнесла Аделин, заглядывая матери в лицо. – Правда!

– Я знаю, милая. – Жизель накрыла ее руку своей и добавила еще мягче: – Знаю.

– И я тоже. Ты знаешь? – Кристин так стремительно подалась вперед, что чуть не расплескала сок.

– Кристин! – Голос Фернана заставил вздрогнуть даже меня.

– Фернан, все в порядке. – Я посмотрела на него. – Ничего страшного.

– Вы так думаете, мирэль Тонэ? – Жизель вздернула бровь.

– Жизель! – Теперь голосом Фернана можно было резать алмазы. – Если ты не прекратишь то, что начала, я попрошу тебя выйти из-за стола.

– Нет! – на сей раз вскрикнула Аделин.

– Если она уйдет, мы уйдем вместе с ней! – Кристин вскочила с места. – Как ты можешь такое говорить?

– Прошу прощения… – Я промокнула губы, поднялась из-за стола, и Фернан поднялся следом за мной.

– И… Селани, – произнес предупреждающе. Чужое имя сейчас царапнуло особенно остро.

Я понимала, что он не может называть меня иначе перед Жизель и что он вообще ни в чем не виноват, но мне просто нужно было подышать воздухом. Который не отравлен присутствием этой… гм, женщины.

– Я ненадолго, – пообещала тихо. – Скоро вернусь.

И вышла раньше, чем Фернан успел меня удержать. Пробежала по коридору, по лестнице взлетела наверх, от души пнула ни в чем не повинную стену. Ненавижу, ненавижу, ненавижу Жизель! Ненавижу за то, что она делает с девочками, за то, что я не могу ничего с этим поделать… Хотя по большому счету за это надо ненавидеть уже себя. Глубоко вздохнула и направилась дальше по коридору.

Дыши, Ира, дыши глубже.

В практике йоги все держится на дыхании, и, если идет чрезмерное напряжение, надо дышать, тогда все выравнивается и приходит спокойствие. Правда, сейчас все эти знания не спасали. Хотелось придушить Жизель, и вот после этого мне точно будет дышаться спокойно! Да, однозначно. И нет, я не кровожадная, я справедливая.

Хотя с соусом на великолепных волосах и косящими от удара половником глазами она тоже будет смотреться шикарно.

Не знаю, сколько так простояла, тщетно пытаясь успокоиться. Из оцепенения меня вывел странный звук.

С-с-с…

С-с-с-с!

Я не сразу поняла, откуда он идет. Как будто кто-то выдвигал ящики комода. Прислушавшись, решила, что звук доносится из комнаты Жизель. Сняв туфли, в лучших традициях шпионских фильмов, по стеночке я поползла в нужную сторону. Дверь, кстати, была плотно прикрыта – тоже в лучших традициях шпионских фильмов. Помедлив, я осторожно стекла вниз, приникла к замочной скважине и… икнула.

То ли еда не туда пошла, то ли роющийся в нижнем белье мирэль Демаре Жужжен оказался последней каплей для моей истерзанной психики. Дворецкий что-то бормотал, разбрасывая в стороны кружевные бюстье, и судя по тому, как была перекошена его физиономия, к Жизель он испытывал не самые теплые чувства.

Наверное, я окончательно сошла с ума, потому что открыла дверь и шагнула в комнату.

Дворецкий подпрыгнул, схватился за сердце, и я уже грешным делом подумала, что сейчас ему опять придется вызывать врача, как после скелета, но нет. Он вперил в меня гневный взгляд и прошипел:

– Мирэль Тонэ! Вы что тут делаете?