Текст книги "Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)"

Имперские идеологи формировали новый образ гражданина. Действительное следование имперской идее означало стремление к достижению идеала, способность к самопожертвованию, благородство и полное отсутствие эгоизма. Писатели конца XIX в. обращались к проблеме «пробуждения» британской нации, к поиску новых ценностей. Империя, включавшая огромные пространства неразработанных земель и непросвещенных туземцев, могла стать стимулом для дальнейшего развития креативных способностей английского народа. Соответственно, корректировку получала и цель существования человека, отрывавшегося от повседневной прозаической суеты. С. Уилкинсон писал: «Цель дана нам империей. Как только мы поймем, что у Англии остается еще много невыполненной работы в мире, что ее политика, действия ее правительства состоят в том, чтобы выполнять, контролировать и защищать эту работу, мы обнаружим, что у каждого из нас есть цель, придающая нашей жизни более глубокое значение и более высокую ценность»[322]322
  Wilkinson S. Op. cit. Р. 300.


[Закрыть].

Риторика этического плана сочеталась с рассуждениями религиозного характера. Новым явлением стало распространение религиозно-мистических трактовок сущности империи. Целью англо-бурской войны выступал не захват золотых копей и обеспечение стратегически важной позиции на юге Африки, а, согласно трактовке известного британского ученого Д. Крэмба, желание «наметить путеводную звезду, стремясь к которой, человечество могло бы установить гармонию между Я и Божеством»[323]323
  Дионео. Указ. соч. С. 81.


[Закрыть]. Британцы верили в то, что являются «всего лишь орудием в руках невообразимого Создателя, и предназначены для выполнения невиданной великой цели»[324]324
  Watts G. F. Our Race as Pioneers // The Nineteenth Century. 1901.
  № 291. P. 853.


[Закрыть].

Церковь в последнее десятилетие XIX в. оказалась одним из важнейших институтов, обеспечивавших трансляцию имперской идеи в массы. В самих странах Азии и Африки церковные миссии трудились и во благо распространения христианства, и для увеличения влияния своего государства. Не зря известный колониальный администратор Г. Джонстон заявлял о том, что «каждая миссионерская станция является пробным шаром колонизации»[325]325
  Улановская И. А. Борьба за Восточную Африку и пресса (1884–1890). М.: Наука, 1969. С. 116.


[Закрыть]. Британские миссионеры принадлежали к разным конфессиям, среди них встречались члены англиканских, методистских, баптистских ассоциаций. К концу XIX в. все существовавшие в Британии конфессии имели свои отделения в «зависимой империи» и проповедовали необходимость выполнения миссии.

«Имперский дух государства требует имперского духа церкви», – провозглашал один из британских епископов[326]326
  The Empire and the Century. P. 186.


[Закрыть]. Действительно, духовные особы прилагали немало усилий для поднятия национального духа, не останавливаясь перед декларациями открыто джингоистского характера. Во имя прогресса священники оправдывали «открытие» и эксплуатацию африканских стран, а также завоевания и войны, которые «неизбежны по самой природе вещей»[327]327
  Ryder, father. The Ethics of War // The Nineteenth Century. 1899.
  № 267. P. 727.


[Закрыть]. По свидетельству русского корреспондента в Лондоне, во время англо-бурской войны было выпущено специальное издание Евангелия в переплете цвета «хаки» и с национальным флагом на обложках[328]328
  Дионео. Указ. соч. С. 50.


[Закрыть].

Перспективным полем деятельности миссионеров считалась Африка, где в сферу влияния церкви должны были попасть «люди каждой расы: и те, кто имел собственную религию и этический кодекс, и те, у кого их не было»[329]329
  Bruce Ch. Op. cit. Vol. 1. P. 171.


[Закрыть]. Как заявлял один из представителей англиканской церкви, европейские державы – проводники передовой цивилизации – имели право на раздел африканских стран и владение ими, в отличие от туземцев, которые не могли даже оценить в полной мере богатство принадлежавших им территорий[330]330
  Ryder, father. Op. cit. P. 723.


[Закрыть]. Очевидно, что представителям английского духовенства был свойственен шовинизм, неприятие чужих культурно-религиозных традиций. «Бог на стороне расширения Британской империи», – такое утверждение предоставляло высочайшую санкцию на проведение любой удобной для государства колониальной политики[331]331
  The Empire and the Century. P. 167.


[Закрыть].

Следует отметить, что далеко не все теоретические построения и рассуждения политико-правового характера были доступны пониманию, да и просто интересны британскому обывателю. В высших слоях общества на уровне политической и интеллектуальной элиты имперская идея приобретала рационализированный вид, ее положения могли быть отвергнуты или подвергаться сомнениям. Одновременно в последние десятилетия XIX в. в Великобритании фактически сложилась система институтов, распространявших имперскую идею на все уровни социальной структуры преимущественно в эмоционально-чувственной форме, в качестве устоявшейся и общепринятой истины.

Весьма быстро имперский этос проник в систему образования, превратив престижные частные учебные заведения, начальные и конфессиональные школы в базы подготовки будущих патриотов и «строителей империи». Соответствующее воспитание начиналось уже с обучения азбуке, поскольку для запоминания букве «Е» авторы «Алфавита для маленьких патриотов» в конце 1890-х гг. предлагали следующее четверостишье (Empire): «Е» – это наша империя // Где никогда не заходит солнце // Чем большей мы ее делаем, // Тем обширней она становится»[332]332
  Hoglund J. A. Mobilizing the Novel: The Literature of Imperialism and the First World War. Uppsala: Acta Universitatis Upsaliensis, 1997. P. 298.


[Закрыть] (перевод мой. – М. Г).

Школы формировали новый тип мировоззрения, в котором должны были доминировать патриотизм, гордость империей и англо-саксонской расой. Вице-король Индии лорд Керзон признавал, что на всю его жизнь глубокое воздействие оказала воспринятая во время ученичества в Итоне идея обязательств и миссии британских правителей в этой стране[333]333
  Sontag R. J. Germany and England: Background of Conflict 1848–1894. New York: Russell & Russell Inc., 1964. P. 117.


[Закрыть]. Курсы истории акцентировали внимание на достижениях британцев, нередко облагораживая и деятельность самых первых «строителей империи» – пиратов эпохи королевы Елизаветы – и их современных последователей. Изучение истории Британской империи было внесено в школьное расписание.

География империи воздействовала своей наглядностью: широчайшее распространение получили карты мира, значительная часть была окрашена в красный цвет британского владения. О необходимости учреждения географического общества в каждом большом городе империи, тщательного изучения «коммерческой географии» заявляли британские ученые, президент Географического общества ф. де Винтон[334]334
  British Associations // The Times. 1889. 20 Sept. P. 2.


[Закрыть]. Довольно регулярно проводились открытые курсы лекций, знакомившие общество метрополии с многочисленными зависимыми владениями. Так, в 1891 г. член Имперского колониального института Д. С. Келти представил серию лекций с характерным названием «География Африки, включающая специальные справочные данные об использовании, коммерческом развитии и политическом разделе этого континента»[335]335
  Partition of Africa // The Times. 1891. 10 Apr. P. 20.


[Закрыть].

Характерной особенностью системы образования и разного рода молодежных движений в данный период являлось преувеличенное внимание, которое отводилось физическому развитию. Спорт, в особенности командные игры, оказывался своеобразным прообразом будущей борьбы и должен был способствовать развитию храбрости и предприимчивости. С другой стороны, как сетовал один из современников, повальное увлечение атлетикой вряд ли являлось действенным средством для сохранения политического и коммерческого преобладания Англии в мире[336]336
  Vambery A. The Agitation Against England’s Power // The Nineteenth Century and After. 1903. № 313. P. 387.


[Закрыть].

Как в школьной программе, так и во внеклассном чтении молодых англичан неизбежно присутствовал колониальный роман. Изложение имперской идеи в форме художественного произведения стала распространенным явлением в 1890-х гг., когда в жанре колониального романа и литературы приключений начали работать такие писатели, как Р. Киплинг, Р. Хаггард, А. Конан Дойл, Г. Хенти. Идея империи в 1890-х гг. была представлена в многочисленных произведениях художественной литературы. Популярная беллетристика стала своеобразным справочным пособием по имперской программе. Подобные произведения имели ряд несомненных преимуществ перед иными средствами распространения имперской идеи. Они были доступными для представителей всех уровней социальной структуры, избавленными от умозрительности и высокой степени теоретического абстрагирования, простыми и наглядными, оказывали непосредственное воздействие на эмоции читателя.

В популярных романах из тягостной обязанности миссия стала подобием экзотического приключения. Выраженная таким образом имперская идея представляла для людей, живших в отнюдь не романтических реалиях индустриализированного и урбанизированного общества, своеобразную «сверхкомпенсацию». Фантастические и приключенческие романы создавали новую реальность, проблемы и противостояния которой были далеки от привычной повседневности. Отождествление с героем авантюрного романа позволяло принимать концепцию автора за свои собственные убеждения.

Волна литературы, так или иначе связанной с колониальной тематикой, в 1890-е гг. обеспечила приобщение к идее империи практически каждого жителя Великобритании. Как по стандарту, отважные герои приключенческих романов были обязаны сражаться в экзотических странах, преодолевать многочисленные препятствия и достигнуть полной победы в финале. Такие истории регулярно публиковались в журналах для подростков, таких как «Журнал для мальчиков», «Друг ребят». Следует отметить, что за период 1880–1918 гг. в Великобритании появились 149 новых журналов для подростков, основным содержанием которых были романтические и авантюрные истории[337]337
  Hoglund J. A. Op. cit. Р. 255.


[Закрыть]. Англо-саксонское происхождение героев обеспечивало им заочное преимущество над всеми врагами и соперниками. «Каждый знает, что англичанин мужественный и независимый, спокойный и хладнокровный человек», – писал о своем герое Г. Хенти[338]338
  Henty G. A. In the Reign of Terror. London: Blackie, 1895. P. 19.


[Закрыть]. Читатель убеждался в том, что англичанин не может проиграть по определению, что сложности и даже «спортивные войны» лишь укрепляют его характер. Романы развивали представления о врожденном превосходстве белой расы, об ее предназначении доминировать в будущей истории мира. В популярном романе Р. Хаггарда «Белое сердце и черное сердце» действие происходило в Южной Африке. Предводитель племени зулусов, встретившийся с отважным белым охотником, после непродолжительной беседы вынужден был признать то, что «белый человек» не является человеком низкого происхождения, а принадлежит к роду вождей[339]339
  Haggard R. Heart of the World. London: Hodder & Stoughton,
  1898. P. 9.


[Закрыть].

Традиционным сюжетом литературы приключений в этот период стал поиск сокровищ в диких и неизвестных землях. Хрестоматийным образцом подобных произведений являются романы Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ» и Р. Хаггарда «Копи царя Соломона». В то же время гораздо более реалистично и подробно о богатствах стран Азии и Африки писали путешественники и исследователи – Д. Ливингстон, Г. Стэнли, М. Кингсли. Путевые записки и воспоминания нередко проводили мысль о том, что эксплуатация «нецивилизованных» стран – не только одно из средств достижения экономического процветания, но и имперская миссия. Известная своими длительными путешествиями в отдаленные британские колонии, писательница Мэри Кингсли в своих произведениях дала подробное описание Британской Западной Африки, охарактеризовала успехи, достигнутые английскими миссионерами и чиновниками. По мнению Кингсли, Африка требовала гораздо больших усилий для ее экономического развития, нежели Индия, где «богатства накапливались веками, и ждут предприимчивых людей, желающих быстро разбогатеть»[340]340
  Kingsley M. Travels in West Africa (Congo Francais, Corisco and Cameroons). London: Macmillan & Co, 1897. P. 246.


[Закрыть].

Новым феноменом британской литературы последнего десятилетия XIX в. стало формирование положительного образа английского солдата. Профессия солдата в викторианской Англии считалась занятием далеко не престижным, свойственным люмпенам, развивавшим в человеке дурные наклонности. Однако в период активных колониальных войн и формирования культа империи, британский солдат получает новое место в пантеоне имперских героев. Несомненным инициатором этого процесса являлся Р. Киплинг. Наиболее известный поэт-империалист, Киплинг являлся автором многочисленных произведений, воспевавших представителей англо-саксонской расы. Среди произведений писателя важное место занимает цикл стихотворений, посвященных отдельным частям британской армии: «Саперы (Королевские инженеры)», «Марш «Хищных птиц (Войска заморской службы)», «Фуззи-Вуззи (Суданские экспедиционные части)», «Солдат и матрос заодно (Королевскому полку морской пехоты)», «Пыль (Пехотные колонны)». В широко известном стихотворении «Вдова из Виндзора», посвященном королеве Виктории, Киплинг писал: «Просторно Вдове из Виндзора, // Полмира считают за ней. // И весь мир целиком добывая штыком,// Мы мостим ей ковер из костей»[341]341
  Киплинг Р. Рассказы; Стихотворения / Пер. с англ. Л.: Худож. лит., 1989. С. 43.


[Закрыть].

Для поэта заслуга британских солдат в деле удержания и завоевания империи была несомненной. Британская армия и флот являлись важнейшим средством для выполнения имперской миссии Великобритании, которую вслед за известным стихотворением Киплинга стали называть «бремя белого человека». Следует отметить, что именно идея символического долга европейцев перед «отсталыми» народами стала центральной темой творчества поэта: «Твой жребий – Бремя Белых! // Его уронить не смей! // Не смей болтовней о свободе // Скрыть слабость своих плечей! // Усталость не отговорка, // Ведь туземный народ // По сделанному тобою // Богов твоих познает»[342]342
  Там же. С. 36.


[Закрыть].

Британские писатели старались привить читателям и своеобразное отношение к войне, представлявшейся как волнующий опыт, интересное приключение, нечто среднее между парадом войск и игрой в регби. Такой же несомненной, простой и героической представлялась британскому обывателю картина мира, разделенного на сторонников и противников Великобритании, где с одной стороны была империя, а с другой – все остальное.

Так же, как и популярная литература, британская пресса в 1890-х гг. в своем подавляющем большинстве концентрировала внимание на имперских проблемах. Ведущие и наиболее авторитетные издания – «Таймс», «Дэйли Телеграф», «Обозреватель» – заняли позиции сторонников юнионистской линии в проведении внешней и имперской политики. Кроме того, 1890-е гг. были отмечены возникновением и широким распространением периодических изданий, заведомо ориентированных на рассмотрение имперских событий и проблем. В передовице стартового выпуска журнала «Итоговое обозрение» (1890 г.) среди задач нового издания значилось укрепление политических связей между англоязычными сообществами мира, агитация за достижение братского союза с Соединенными Штатами, а также «работа на благо империи, стремление укреплять, развивать, и, при необходимости, расширять ее»[343]343
  Stead W. Т. The Americanization of the World or the Trend of the Twentieth Century. London: The «Review of Reviews» Office, 1902. R XIII.


[Закрыть].

Сатирическими комментариями, аллегорическими рисунками реагировал на более или менее значительные имперские события авторитетный журнал «Панч». Традиционно редакция журнала стремилась придерживаться умеренных позиций, осуждать недостатки и антигуманные стороны имперской политики метрополии. Подпись к одной из карикатур в журнале гласила: «Обязанности империи – это война и голод»[344]344
  Responsibilities of Empire // Punch. 1900. 2 May. P. 311.


[Закрыть]. Весьма часто объектом иронии для журнала становился сам английский обыватель, слепо веривший официальной пропаганде и любивший в домашней тиши рассуждать о должном управлении империей и покритиковать действия чиновников и военных в колониях[345]345
  Gentlemen Going South // Punch. 1900. 28 Febr. P. 158.


[Закрыть]. Однако издатели журнала не хотели отождествлять себя и со сторонниками «Малой Англии», предпочитая критиковать перегибы и по случаю демонстрировать патриотизм[346]346
  Little Englander // Punch. 1900. 7 Febr. P. 98.


[Закрыть].

Абсолютно новым явлением стало зарождение в 1890-х гг. так называемой «бульварной прессы». Типичным представителем этого жанра можно назвать газету «Дэйли Мэйл», основанную в 1896 г. Издатель газеты А. Хармсворт заявлял о том, что «Дэйли Мэйл» выступает за мощь, превосходство и величие Британской империи…»[347]347
  Graham G. S. Op. cit. P. 218.


[Закрыть] Новый вид издания был ориентирован на массового читателя как стоимостью, так и своим содержанием. Среди массива информации отбирались в первую очередь сенсационные факты и интригующие подробности, чего тщательно избегали респектабельные издания. Объявляя себя приверженцами имперской идеи, бульварные газеты традиционно придерживались джингоистких позиций. Весьма часто газетные публикации подобного рода накаляли политическую атмосферу, провоцировали ухудшение взаимоотношений между государствами, раздували ненависть к иным нациям. Тем не менее, как отмечал русский журналист Дионео, уличная пресса представляла собой серьезную пропагандистскую силу. Он писал: «На такой прессе, составляющей единственное чтение миллионов людей, формируются взгляды на политику, религию и финансы»[348]348
  Дионео. Указ. соч. С. 79.


[Закрыть].

Имперская тематика закрепилась и в изобразительном искусстве рубежа веков. Следует отметить, что в Лондоне публиковались иллюстрированные периодические издания, в частности «Иллюстрированные лондонские новости», «Графика». Благодаря этим журналам рисунки на имперскую тематику распространялись среди широкого круга читателей. Так, весьма широко журналы освещали обстоятельства поездки принца Уэльского в Индию в 1875–1876 гг., ход военных компаний и другие события имперского масштаба. Более того, в последнее десятилетие XIX в. закрепилась практика командирования художников в отдельные «горячие точки».

Во второй половине XIX в. ряд британских художников-ориенталистов посвящали свои произведения загадочному миру стран Азии. Такие картины, как «Дорога к пирамидам Гизы» Э. Лиара, «Внутренний двор дома коптского патриарха» Дж. Льюиса, «В ожидании аудиенции у паши» А. Меллвила живописали восточную экзотику, порядки и традиции, царившие в азиатских обществах. Следует отметить, что в Англии развивалось и направление живописи на темы из имперской истории. Художники стремились запечатлеть важнейшие моменты в жизни империи, подчеркивая их символическое значение и позитивные стороны. Одним из наиболее известных художников, работавших в этом направлении, была Элизабет Батлер. Ее картины – «Освобождение Лакхнау», «Смерть Нельсона», «Последняя позиция генерала Гордона» – персонализировали имперскую историю, придавали ей героический и жертвенный характер[349]349
  McKenzie I. Mythologysing Empire // The British Empire Web [Electronic resourse]. Mode of access: http://www.britishempire.co.uk/art/ artgallerymythologysing.htm. Date of access: 15.02.2003.


[Закрыть]. Став женой генерала У. Батлера, художница побывала в британских колониях южной и северной Африки, где запечатлела сцены из жизни английских военных. Основной темой произведений другого британского художника второй половины XIX в., Т. Бэйнса, являлись живописные пейзажи африканских территорий. Побывав в Африке в составе экспедиции Д. Ливингстона, художник представил жителям метрополии свой взгляд на потенциалы зависимых владений. В галереях страны выставлялись такие его картины, как «Водопад Виктория», «Двое исследователей», «Бассейн Замбези», «Внутренние районы Капской колонии». Таким образом, изобразительное искусство представляло собой одно из средств формирования и закрепления идеи империи в общественном сознании.

Наряду с бульварной прессой, воспитывать патриотические чувства простого народа были призваны театры и мюзик-холлы. Несомненно, отдельные произведения этого жанра отличались преувеличенной сентиментальностью и кричащим патриотизмом. Так, в песне «Под тем же старым флагом» утверждалось о готовности каждого мужчины «выстоять или умереть» за Англию и ее свободу[350]350
  MacDonagh М. The Ballads of the People // The Nineteenth Century and After. 1903. № 319. P. 459.


[Закрыть]. Однако нельзя не отметить широкое распространение и значительное воздействие популярных баллад на британскую публику.

Одним из характерных примеров использования колониальной романтики стала деятельность Лиги подснежника, основанной в 1884 г. в честь «отца империализма» Б. Дизраэли. Заседания Лиги проходили в торжественной церемониальной форме. Ее члены подразделялись в средневековых традициях на рыцарей, дам и младших членов. Во главе организации стоял Великий совет. О привлекательности идей и деятельности Лиги свидетельствовало еженедельное увеличение ее рядов на 2 тыс. человек, причем общее количество членов Лиги на апрель 1889 г. достигало 800 тыс. человек[351]351
  Political Organization // The Times. 1889. 24 May. P. 7.


[Закрыть]. Популярность Лиги подснежника была обусловлена тем, что она апеллировала к актуальным общественным настроениям. Объявив себя добровольной союзницей консервативной партии, Лига привлекала представителей всех классов на основе надпартийного лозунга защиты империи, позволяя каждому принимать активное участие в ее мероприятиях и избегая строгого догматизма.

Таким образом, различные институты массовой культуры, религиозные и образовательные учреждения, общественные организации способствовали закреплению имперской идеи в общественном сознании в наиболее легкой для усвоения репрезентативной форме. Эпоха либерального индивидуализма в середине XIX в. наложила свой отпечаток на образ империи. Недостаток информации, невнимание политической элиты к колониальным вопросам, устоявшийся англоцентризм определяли незначительную роль, отводившуюся империи в жизни страны и отдельного гражданина. Преодолеть «островную ограниченность», возродить Британскую империю как фактор британской гордости и общенациональное достояние, стало целью имперских идеологов рубежа 1860—1870-х гг.: Ч. Дилка, Д. Фруда, Б. Дизраэли.

В отношении стран «белой империи» была разработана концепция «Великой Британии», встраивавшая сообщества переселенческих колоний, вне зависимости от их культурного своеобразия, в семью англо-саксонских народов, заокеанских копий Великобритании. Задача распространения имперского патриотизма предполагала преодоление традиционной британской великодержавности, изменение отношения к автономиям – от зависимости и подчинения к сотрудничеству и братству. Однако недооценка степени развития колониального национализма не позволяла по-настоящему оценить нежелание иных англо-саксонских сообществ слепо копировать пример метрополии. Идея «Великой Британии» осталась чисто британским феноменом.

Можно отметить, что представления британского общества о странах «зависимой империи» основывались на весьма неполной информации, и испытывали определяющее влияние характерных для викторианского общества предрассудков и стереотипов. Одним из важнейших принципов как либерального, так и юнионистского вариантов имперской идеи являлся расовый принцип. Расовые отличия стали демаркационной чертой, отделявшей британской общество от остального мира. Туземные расы заочно лишались большинства положительных черт, их члены отождествлялись с дикарями или детьми.

В 1880—1890-х гг. шовинистические настроения были несколько опосредованы идеей цивилизаторской миссии как характерного долга передового общества. Благородное дело служения «отсталым народам» империи было возведено в ранг характерных достоинств представителей англо-саксонской расы. Империя в последнее десятилетие XIX в. стала идеалом, стремление к которому должно было облагородить непривлекательную обыденность индустриализированной Англии. Соответственно, система образования была призвана воспитывать будущих строителей и героев империи, англиканская церковь – оказывать религиозное благословение делу миссии. В создании общественного мнения доминировала пресса, оказавшаяся способной разжигать различные настроения часто вне зависимости от реальной ситуации.

В последние годы XIX в. стало очевидно значительное влияние, которое имперская идеология оказывала на общественное сознание. Имперская тематика укоренилась в произведениях художественной литературы, музыки и живописи, стала неотъемлемой частью британской культуры поздневикторианской эпохи. Впервые патриотическая пропаганда, осуществлявшаяся с самыми различными государственными и общественными институтами и организациями, начала охватывать все общество вне зависимости от возрастных и социальных различий. Имперская идеология стала доминирующей идеологией британского общества на рубеже XIX–XX вв.