Текст книги "Одержимая"

– Но в последний месяц она никаких лекарств не принимала, – сказала Катя, не слыша его. – Только валерьянку.

Ирина впервые увидела разочарование на лице демона. Не просто разочарование – тоску.

– А какая красивая версия, – сказал он тихо.

– Это точно? – Ирина строго взглянула на Катю. – Может, она съела эти две таблетки, а тебе не сказала?

– Она эту коробку вообще сто лет не открывала, – твердо ответила девушка. – Свои лекарства носила при себе.

Демон отошел в дальний конец кухни. Вид у него был подавленный. Наблюдая за ним краем глаза, Ирина первый раз задала себе вопрос: а ему-то что за дело до этой Кати? Он, вроде бы, не знал ее до вчерашнего дня, не знал ее имени, понятия не имел, кто такая?

Это не демон, сказала она себе, переведя глаза на клеенчатую скатерть. Это, скорее всего, моя душевная болезнь…

Но что за дело моей душевной болезни до этой дуры с ее свекровью, дачей, соплями, с ее собакой?!

– Ну вот, – снова начала Катя, – она уехала, я ушла к себе и дверь закрыла. Надела наушники… а тут, как на зло, в плеере сел аккумулятор. Я легла, закрыла глаза и слышала, как она уехала… Потом она вернулась, минут через пятнадцать… Загонять машину не стала, зашла, вышла и опять уехала.

– А зачем она возвращалась? – для порядка спросила Ирина.

Катя равнодушно пожала плечами:

– Забыла что-то. Мало ли.

Демон снова оживился:

– Что? Что она могла забыть?

Затрезвонил телефон у Ирины в кармане. Опять вызывала Вика; с невозмутимым лицом Ирина нажала отбой.

Ну сориентируйся, мысленно обращалась она к Вике. Ну пойми, что случилось. Ну помоги мне как-нибудь… Я не знаю как… Только не названивай мне, пожалуйста, или он все поймет, и я ненароком выколю себе глаз…

– Она врезалась в столб, – еле слышно сказала Вика. – Но врачи говорили, что сердце остановилось раньше…

Мы в тупике, подумала Ирина. Ну, знаю я, как погибла ее свекровь. Ну, знаю, что девочка себя винит… Что делать-то?

Она прикрыла глаза, спрашивая совета у вдохновения. Демон стоял у окна веранды, его длинная фигура явственно темнела против света…

– Вижу! – Ирина указала пальцем демону в грудь. – Вижу!

Демон, кажется, вздрогнул и попятился.

– Что? – испугалась Катя.

– Вижу ее призрак! – вдохновенно вещала Ирина. – Она здесь! Она пришла к тебе… Сейчас я с ней поговорю! Как ее имя-отчество?

Катя молчала целую секунду.

– Бросьте, – сказала наконец. – Вы же сами в это не верите. Нет там никакого призрака.

Жаль, что она не могла видеть лица демона: тот поморщился с непередаваемым сарказмом.

* * *

Катино оцепенение наконец-то прервалось. Как сомнамбула, она позволяла манипулировать собой; потрясенная разговором с Максом, зачем-то далась на разговор с ведьмой. Теперь все стало ясно, как день, и в этом дневном свете некуда было прятаться.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Главное было – выкурить ведьму за порог. Тащить ее силой Катя не собиралась, да и не смогла бы. Но когда будет заперта входная дверь, ведьма должна остаться снаружи.

– Спасибо, вы мне очень помогли, – фраза звучала то как издевательство, то как проклятие.

– Катя, подожди, – масляным голосом причитала ведьма.

– Все, хватит. Вы мне очень помогли, я счастлива, поехали отсюда.

Ведьма почему-то выглядела напуганной. Раньше Катя, в своем горестном оцепенении, не давала себе труда задуматься: почему ведьма так прицепилась к ней, чего хочет, ведь не денег же? У Кати нет денег, чтобы оплатить такие усилия. Катиного счастья? С чего бы это? И почему сейчас она так нервничает, явно чего-то боится, не Катиного же гнева?

– Сейчас поедем, – примирительно сказала ведьма. – Кать, одну минутку. Одну секундочку, только…

Стоя на пороге, Катя утратила бдительность.

Продолжая сладко улыбаться, ведьма прыгнула к ней, схватила за локоть и сильно рванула на себя – в дом. Катя потеряла равновесие и чуть не упала, а ведьма цепким обезьяньим движением выхватила у нее ключи от дачи, два здоровенных стальных стержня на колечке.

Катя испугалась по-настоящему.

Ведьма была уже на пороге, с той стороны двери. Катя навалилась на дверь изнутри, пытаясь не позволить ее закрыть, но ведьма была массивнее и сильнее.

Никто не кричал. Катя онемела от ужаса и только сражалась, как в последний раз, за свою свободу. Ведьма сунула ключ в скважину и ошиблась: желтый ключ от верхнего замка, а белый от нижнего, но не наоборот. Пока ведьма второпях осваивала эту нехитрую науку, Катя отскочила вглубь дома, разбежалась – и всем телом грянулась о дверь.

И победила.

Затрещали петли. Заходил ходуном дверной косяк. Ведьма отшатнулась, оступилась и скатилась с деревянного порожка; Катя вырвалась на свободу, мокрая, трясущаяся, в ярости.

– Ведьма! – крикнула в лицо женщине, повалившейся на траву у порога. – Ведьма! Я в милицию позвоню! Я…

– Звони, – пробормотала ведьма, тяжело дыша. – В милицию, в Пентагон… куда хочешь.

* * *

Несколько секунд отделяло ее от простого решения: запереть девчонку на даче, не дать выйти до полуночи. Что бы там ни говорил демон. Запертый человек охотнее слушает, легче верит, с запертым проще договориться. Если бы удалось запереть Катю – проблема оказалась бы решена на девяносто процентов…

Но проклятые ключи перепутались, а девчонка оказалась сильнее, чем можно было представить.

Падая с порога, Ирина сильно стукнулась бедром. Теперь демон и Катя стояли над ней и орали, каждый свое; демон не обращал внимания на Катю, а Катя не слышала и не видела демона.

– Ведьма! – орала девчонка, непривычно агрессивная. – Я в милицию… я в милицию…

– Там записка! – орал демон. – На полу в прихожей! Возьми и прочитай!

– Совести у вас нет! Сумасшедшая! В психушку! Убирайтесь отсюда! Я охрану сейчас вызову!

– Там лист бумаги! Подними! Скорее!

Кряхтя и постанывая, Ирина поднялась на ноги. Катя отскочила, будто ее ветром сдуло, и, часто оглядываясь, отступила к калитке. Какая милиция, подумала Ирина. Где тут охрана? Единственная трезвая мысль во всем этом потоке: если связать меня и запихнуть в смирительную рубашку, я не смогу себя бить и калечить, я не полезу на крышу вслед за этой сумасшедшей…

Катя уходила. Оставив дом нараспашку, не подобрав упавшие ключи, она отступала к остановке автобуса, вдоль по улице, и голова ее виднелась уже над краем забора: Катя оглядывалась в поисках помощи. Ирина с усилием представила, как гонится за девчонкой, как хватает, скручивает… Как та вырывается и визжит…

– Ведьма, ты хочешь жить? Посмотри, что там за письмо!

Она решила на этот раз послушать демона. Морщась, взошла на крыльцо. Катя замерла на безопасном отдалении – на улице, у соседнего участка; Ирина заглянула в приоткрытую дверь.

Картонный перекидной календарь, стоявший на полочке у двери, шлепнулся от удара дверью, и август сменился декабрем. Из-под календаря – а откуда еще? – вылетел пожелтевший лист бумаги из блокнота в клеточку.

На бумажке было написано размашистым почерком: «Катерина, прости меня, что я на тебя наорала. Я тебя понимаю, пойми и ты меня: два дня давление скачет, башка трещит. Приеду домой – перезвоню. Е. Н.»

* * *

Вечером в уютном ресторане, в полумраке, при свечах похорошевшая, посвежевшая, счастливая Катя сидела лицом к лицу с Максимом.

Они держались за руки!

Ирина наблюдала за ними из дальнего угла. Лоб ее саднил, заклеенный свежим пластырем. Болела рука, проколотая зубочисткой. Потемнели синяки на лице, и ныл еще один, свежий, на бедре.

Перед Ириной стоял бокал красного вина и лежали на блюдце три ломтика сыра.

Кресло напротив пустовало – всем казалось, что странная женщина напивается в одиночестве. На самом деле напротив Ирины помещался демон в сером костюме. Если бы речь шла о человеке, можно было бы уверенно сказать: он в эйфории.

– Вот, оказывается, за чем возвращалась ее свекровь! Она записку оставила, извинилась! Мудрая женщина… Земля ей пухом… Девчонку, получается, от могилы спасла – уже после смерти…

Слушая его излияния, Ирина заказала еще один бокал вина. Сквозь легкий алкогольный флер демон казался забавным. Даже смешным.

– А что тебе за дело до этой Кати? – спросила она, жуя сыр. – Чего ты так за нее переживаешь? Она тебе родственница?

– Нет, – демон перестал улыбаться. Ирине не понравилась перемена в его лице, и она поспешила обратиться к новой теме:

– А ты с другими духами не общаешься? С демонами, с привидениями… нет?

Демон ощетинился:

– Не твоего ума дело!

Ирина сделала два больших глотка и пообещала себе молчать, пока можно.

Тем временем за дальним столиком разворачивалось действо. Сегодня, до визита в этот ресторан, отношения Максима и Кати на повышенной скорости проскочили несколько этапов; оба кричали, и оба плакали. Оба ходили в церковь и ставили свечки за упокой матери и свекрови – Евгении Николаевны. Оба измучились и наконец оттаяли: Максим гладил Катину руку, нежно гладил и целовал, и просил прощения, и каялся, что был эгоистом, дураком, слепым…

– Похоже, мужик только теперь сообразил, каким был идиотом, – сказал демон, будто отвечая на мысли Ирины.

Часы на стене показывали девять пятнадцать.

– Еще часок они посидят, – продолжал комментировать демон, – а потом поедут вместе домой. Мы их проводим. Проследим, чтобы все было в порядке.

– Свечку подержим, – не смолчала Ирина.

– Если надо, – сурово отозвался демон, – то и подержим, не беспокойся!

Официант поднес еще бокал на подносе. Ирина отхлебнула; у нее закрывались глаза.

– Зверь ты, – пробормотала она сонно. – Всю ночь меня мучил… Весь день гонял… Издевался… Ни жалости, ни сострадания…

– А у тебя, ведьма, было сострадание к обреченной девушке?

– А почему ее жалеть, а меня нет?

Демон мрачно ухмыльнулся.

– Я домой пойду, – пробормотала Ирина.

– Пойдешь, когда я разрешу.

– А закурить можно?

– Нет! Ты бросила курить, запомни!

Ирина допила третий бокал. Обессилено откинулась на спинку кресла:

– Кто ты такой, вообще? Как тебя зовут?

Демон молчал.

– Кто знает имя демона, тот имеет над ним власть, так? – Ирина была рада показать осведомленность.

– Меня зовут Олег, – вдруг сказал ее собеседник.

Ирина на секунду протрезвела:

– Демон Олег?!

– Для тебя Олег Васильевич, – отрезал сидящий напротив.

Ирина помолчала.

– Отпустил бы ты меня, Олег, – сказала наконец. – Что я тебе сделала?

Демон глядел мимо нее – на Катю и Максима за дальним столиком. Ирина повернула голову; Катя поднялась, что-то сказала мужу, взяла сумочку с кресла, направилась в сторону уборной…

Максим взял свой телефон, лежащий на краю стола.

Ирина повернула голову. Снова посмотрела на демона: в глаза. Весь этот день она избегала его взгляда, и немудрено; теперь то ли алкоголь, то ли сделанное дело придали ей смелости.

Глаза у демона Олега были жуткие: желтые. С вертикальными зрачками.

– За любовь, – Ирина подняла бокал с остатками вина на дне. – Ты пить не можешь? Ты не ешь, не спишь, так?

Демон молчал.

– Расскажи мне о себе? – не чувствуя отпора, Ирина наглела. – Раз уже ты в меня вселился, а не в кого-то другого… Мы почти родственники, так?

Демон молчал, но глаз не отводил.

– Ты был человеком? Откуда ты явился? Расскажи, мне же интересно…

Демон приподнял уголки губ.

– Хорошо, – Ирина вздохнула. – А почему ты вселился в меня? Разве я что-то могу? Почему не в министра какого-нибудь, не в миллионера… Почему ты не вселился прямо в Катю, если тебе так приспичило ее спасти?

Демон откинулся на спинку кресла. Наконец-то опустил глаза:

– А ты сама как думаешь?

– Никак, – призналась Ирина. – Я не имею понятия, чего ты ко мне привязался.

– Ты ведьма.

– Да какая я ведьма, – Ирина вздохнула. – Я шарлатанка самая настоящая, кручу-верчу, обмануть хочу…

– А кем ты мечтала стать в детстве? – вдруг спросил демон. – Ведьмой?

– Врачом, – призналась Ирина.

– Зачем?

Ирина задумалась.

– Низачем. Просто так.

– Помогать людям?

– Ну что ты за… – Ирина осеклась. – Какое там – «помогать людям»? Мне бы кто помог! Я всю жизнь одна-одинешенька, ни деньгами поддержать некому, ни блатом, ни слово доброе сказать… Отец алкоголик, мать пьянчуга! Ну, поступила я в медучилище, ну, покрутилась в поликлинике сестрой… Знаешь, какие там зарплаты? Кому я с такой зарплатой помогу?!

* * *

Катя поправила макияж перед зеркалом. Улыбнулась; счастливое лицо, бледное под тональным кремом, с заплаканными глазами, заплаканными и веселыми… Как много может случиться в один день. Крах и возрождение. Конец и начало.

Она подмигнула своему отражению. Сейчас она вместе поедут домой. Их встретит Джина.

Она засмеялась.

Из уборной было два выхода; продлевая счастье, Катя прошлась по маленькой крытой оранжерее. Постояла у аквариума с большими красными рыбами. Потихоньку вернулась в зал.

Тихонько играла музыка. Макс сидел вполоборота, лицом к выходу из уборной, куда ушла Катя; не видя ее, он разговаривал по телефону. Сквозь тихий шум и нежную музыку до Кати долетела сперва интонация: мурлыканье. Мягкий рокот. Мед и сливки, шелк и бархат, голос влюбленного мужчины.

А потом она услышала слова.

– Солнышко, – говорил кому-то Макс. – Сегодня никак, я занят. А завтра обязательно. Люблю, люблю, моя лебедушка. Спокойной ночи, и до завтра.

* * *

– …Ты знаешь, что такое работа в этой поликлинике? За гроши? Ну и послала я все подальше, пошла, где денежно… То есть я думала, что там денежно… как я пришла, та фирма накрылась… Ой, да зачем я это все рассказываю? Оно тебе надо? Ты о Кате, вон, беспокоишься, она из продвинутых, и чувства у нее продвинутые: любовь там, благородное чувство вины… А мне не положено!

Ирина оглянулась.

Макс сидел, положив на край стола телефон, и в позе его было нетерпение. Макс смотрел на вход в уборную; оттуда вышла одна дама, затем другая, но Кати не было.

– Где она? – настороженно спросил демон.

Максим поглядел на часы.

Ирина поднялась, на ходу трезвея:

– Счет, пожалуйста.

Печатая шаг, она вошла в женский туалет. Неделикатно окинула взглядом девушку у зеркала и пожилую даму с салфеткой в руках, заглянула в пустые кабинки.

Прошла уборщица – вошла в одну дверь, вышла из другой. Ирина, как ищейка, вышла в крытую оранжерею, тупо оглядела рыб в аквариуме, обернулась к гардеробу…

И успела увидеть в проеме закрывающейся двери знакомую фигурку.

* * *

В центре города всегда праздник. Катя шагала в толпе, среди огней реклам, среди фонарей и фар, среди цветочных киосков, среди витрин и туристов, по городу, где даже в полночь не видно звезд от вездесущего света. Катя любила свет. И сейчас, на свету, ей было хорошо и спокойно.

Она, как змея, сбросила одну за другой несколько шкур. Как кошка, прожила несколько жизней; и вина, и любовь – все закончилось в один день, и наступила свобода. Покой. Сила. Свобода.

На ходу она набрала телефон редактора Милы – и попала удачно.

– Катюха! – весело закричала Мила. – Приняли твой старый очерк, про заикание у детей, и хорошо заплатят, правда, уже в следующем месяце!

– Только не позже, – твердо сказала Катя. – И подкинь мне еще заказов, пожалуйста, любых заказов: я с мужем развожусь окончательно.

Мила поразилась:

– Да ну? Слушай, уважуха, респект, давно пора. Подъедешь завтра в редакцию?

– Ага, спасибо!

Она дождалась зеленого света. Пересекла магистраль. Замедлила шаги, набрала номер Макса; он, против обыкновения, отозвался сразу:

– Кать, ты где?!

– Извини, позвонили по строчному делу, – сказала она, очень довольная своим спокойствием. – Пришлось уйти. Я хочу сказать, нам надо получить официально свидетельство о разводе, чтобы не было ни проблем, ни вопросов.

Тишина в трубке была красноречивее любого вопля.

– Извини, это все, – сказала Катя. – Я там за себя расплатилась… спокойной ночи.

Она прервала связь, и тут же пришел звонок от ведьмы. Катя, поморщившись, снова нажала отбой.

* * *

Девчонка могла взять машину. Могла пойти куда угодно; вокруг топтали мостовую тысячи покрышек, и тысячи ног топтали тротуар.

Демон был тут же, за плечом. Молчаливый.

Ирина снова набрала ее номер. Ответа не было. И не будет.

– Скотина! – закричала она в голос. – Скотина этот Макс… Ну что за сволочи мужики, ну что за гады, она тебя любит, подонок… Так нет же… и ту ему надо, и эту… Кобели, кобели бессовестные!

От нее шарахались, как от кликуши. Вокруг упирались в небо высотные здания: уж на какую-нибудь крышу самоубийца отыщет ход…

– Что теперь делать?!

Демон молчал. Ирина снова и снова повторяла звонок; никто не брал трубку.

* * *

Слушая, как дергается в кармане телефон, Катя остановилась перед витриной. Сувениры и сладости; Катя прошлась по залу, выбрала шоколадный торт, ароматическую свечу с запахом меда и напоследок – огромную розу.

– Вы в гости? – спросила приветливая кассирша.

Катя улыбнулась ей:

– Нет, это я себе.

– Вот правильно! – кассирша даже выпрямила спину. – На здоровье!

Ей с улыбками упаковали торт и свечу. Катя вышла из магазина, прижимая к груди ароматное и нежное, осторожно сжимая стебель с подрезанными шипами. На часах была половина одиннадцатого; Катя решила, что лучше проехаться несколько остановок на метро, чем…

Рядом хлопнула дверца машины. Здоровенный детина ломанулся ко входу в магазин, как ядро из пушки, и Катя оказалась на пути этого ядра. Круглое твердое плечо отшвырнуло ее в сторону, сверток выпал из рук, пластик лопнул.

– Чего растопырилась на дороге, сучка? – на ходу бросил детина и скрылся за дверью.

Катя осталась стоять. Механически подняла сверток…

И уронила снова.

Сверху уронила розу.

Ее судьба догнала ее в этот момент – догнала и накрыла непроглядной чернотой.

* * *

– Вы не видели здесь девушку в красной курточке? Вы не видели здесь… Сам такой. Погоди… Дама, дама! Вы не видели здесь девушку в красной… Черт!

Ирина остановилась посреди улицы. Прямо перед ней была витрина дорогого супермаркета – сувениры и сладости; у крыльца лежала оброненная кем-то большая роза.

Она вошла в магазин. Слепо огляделась, никого не нашла, заслужила подозрительный взгляд охранника.

Вышла.

Стрелки всех городских часов подползали к одиннадцати.

Катин телефон не отвечал.

* * *

Машина-фургон с логотипом на борту остановилась у подъезда многоэтажки. Встрепанный мужчина в клетчатой рубашке тут же стал носиться туда-сюда, довольный и возмущенный одновременно:

– Почему так поздно! Уже одиннадцать часов! Я вас ждал весь день!

– Ну, извините, – примирительно сказал рабочий. – Это не наша вина, нам поздно позвонили, поздно привезли…

– Это безобразие! Я не буду ждать до завтра!

– А не надо ждать, сейчас установим, чего там… Ключи от крыши есть?

Катя остановилась, глядя, как рабочие выгружают из фургона спутниковую тарелку в упаковке. Нет, она ни о чем не думала. Она просто смотрела; привычно вибрировал в кармане телефон.

– Есть, есть ключи от чердака!

– Давайте быстренько… Взяли, пошли!

Катя подняла глаза к небу. Высоко над ней вырисовывался на фоне сиреневого марева темный край крыши.

* * *

– Что теперь делать? – Ирина стояла, глядя на свой телефон. На шкале аккумулятора осталось последнее деление: еще немного, и трубка разрядится.

– Молиться, – сказал демон, и от звука его голоса у Ирины волосы поднялись дыбом. – Отходную читать. Я тебе еще утром сказал, что она покончит с собой! Я тебя заранее предупредил, дрянь! Что ты сделала, чтобы ее удержать?!

Под его напором Ирина ощетинилась – из последних сил:

– Что я сделала?! Да я весь день только и делала! Я только что не на руках ее носила! Она маленькая, что ли? Если греха не боится, и никого ей не жалко, так пусть и прыгает!

Демон шагнул вперед – и вдруг навис над Ириной, безжалостный и страшный:

– А тебе кого-то жалко? Что ты знаешь о жизни и смерти, плесень? Что ты знаешь о самоубийцах? Когда ничего не привязывает к жизни, только боль, только и ждешь, чтобы это скорее закончилось?!

Ирина оступилась. Попятилась. Прижалась спиной к фонарному столбу; люди вокруг принимали ее за сумасшедшую.

– Ничто не привязывает, – пробормотала Ирина.

И вдруг с силой ударила себя по израненному лбу; демон тут был ни при чем.

* * *

Катя нерешительно поднялась на чужой чердак. Здесь было относительно чисто и просторно, пахло пылью и влагой, пахло ветром большого города. Рабочие делали свое дело, торопились, подсвечивая фонарями, и если и покосились на Катю, то сразу же о ней забыли.

Она выглядела, как приличная девушка. Как спокойная, уверенная в себе, обеспеченная, нормальная девушка, которой захотелось посмотреть, как справляются рабочие на крыше, и правильно ли установлена тарелка…

Она отошла в тень. На крыше было таинственно, как в детстве, лесом стояли антенны, большие и малые. Рабочие торопились, матерились, водили лучами фонарей; Катя отошла, скрылась за кирпичной башенкой, растворилась – как будто никогда ее здесь и не было.

* * *

Пытаясь остановить машину, Ирина выскочила далеко на проезжую часть. Кто-то обругал ее, опустив стекло. Кто-то взвизгнул тормозами…

Наконец, остановились потрепанные «Жигули».

На часах у водителя была половина двенадцатого.

* * *

Катя никогда не боялась высоты. Сейчас это пришлось как нельзя кстати.

Она стояла почти на самом краю, любуясь городом. Любуясь острыми огнями, далекими и близкими. Цветными и белыми. Все происходило само собой; так и нужно. Так легко; сбросить боль, как ношу. Выключиться, как испорченный прибор. Ничего нет, ничего нет, пустота…

* * *

Ирина бежала через двор, задыхаясь, кашляя, держась за сердце.

* * *

Вдруг защемил, задергался телефон. Она забыла о нем. После длинной бесполезной атаки он затих, а теперь снова вибрировал в кармане куртки, надсадно, как второе сердце. И в пустоте, в безвременье и безмыслии, поглотившем Катю, это движение – и этот звук – показались вдруг важными.

Отсрочка? Минута, две?

Она вытащила телефон; не глядя, кто звонит, нажала кнопку:

– Алло.

И вдруг услышала.

* * *

Она сидела на каменном полу, привалившись плечом к двери. Прижав к этой двери телефонную трубку.

А собака, услышав свое имя, – забытая собака, которую сегодня вечером не выводили, – скулила и царапала дверь изнутри когтями, лаяла, визжала и звала.

– Джина, – хрипло повторяла ведьма. – Джина…

* * *

– Джина, – прошептала Катя в трубку.

Вряд ли собака ее слышала – скорее, почувствовала, и зашлась новым лаем, заскулила, завыла.

Телефон вырвался из Катиной руки и улетел вниз, в пустоту. Кате казалось, что она смотрит на него долгие минуты – как он падает со страшной высоты, как свистит ветер, как приближается черная земля…

Телефон упал на асфальт.

По всему городу пробило полночь. Запищали электронные часы, застучали башенные, электронные слились в серию нолей.

Точка отсчета.

* * *

Еще через час Катя сидела в ночном дворе, на скамейке, сжимая в руках поводок, а Джина сидела рядом, не решаясь отойти ни на шаг.

– Прости меня, – шептала Катя, зарывшись пальцами в густую влажную шерсть.

И поднимая лицо к небу, повторяла:

– Прости меня…

В доме горели всего пять или шесть окон. Спустился сосед, хозяин Румпеля; поставил йорка на землю рядом с Джиной. Маленький пес удивился.

– Можно? – спросил сосед.

Катя кивнула. Он сел рядом с ней, плечом к плечу; между их локтями было несколько сантиметров.

– Вы сегодня очень поздно, – сказал сосед. – Я подумал… Лучше бы вам тут одной не сидеть.

Катя быстро на него посмотрела. На его серьезное, открытое, внимательное лицо; она так и не знала до сих пор имени этого человека.

– Я не одна, – сказала она и заплакала.

* * *

По дороге в офис Ирина разжилась пиццей с грибами и бутылкой коньяка. Лекарства помогли: когда от пиццы осталось несколько кусочков теста по краям, а бутылка опустела почти наполовину, ведьма снова почувствовала себя человеком.

– Ни слова доброго, – она огляделась. – Ни тебе «спасибо», ни «молодец»… Это же моя была идея! Моя! Гениальная! Похвалил бы хоть!

Никто не ответил. Демона Олега не было в поле зрения.

Пьяно ухмыляясь, Ирина достала пудреницу. Мельком поморщилась при виде своей физиономии; приблизив зеркальце к глазам, оглядела отражение кухни:

– Эй?

Но демон не отражался и в зеркале.

Ирина прошла в приемную. Потрогала череп. Шире открыла форточку; демона не было.

– Эй-эй?

Наученная горьким опытом, она не спешила радоваться. Вернулась на кухню, заглянула под стол и обнаружила у стенки пачку сигарет, которую пинком загнала туда еще утром.

– Ага!

Помогая себе ручкой швабры, Ирина вытащила пачку. Ногтями под черным облупившимся лаком подцепила сигарету, зажала в зубах. Щелкнула зажигалкой. С наслаждением закурила…

Ничего не случилось. Ни пинка, ни окрика.

– Слава тебе, Господи, – сказала она от всей души и, переложив сигарету в левую руку, широко перекрестилась. – Ушел, гад. Нет его! Слава Богу…

Хохоча, захлебываясь, она сделала несколько кругов по кухне. Она раздавила сигарету в пепельнице; она прыгала, воздев руки к потолку, и бормотала невнятно:

– Теперь все… теперь все… теперь ушел… вот так… свобода…

Задребезжал дверной звонок.

Демоны не звонят; понятия не имея, кто бы это мог быть, но заранее готовая обнять и расцеловать гостя, Ирина распахнула дверь.

Два медика в синем ворвались, как ниндзя, и моментально – не успела Ирина оглянуться – натянули на нее смирительную рубашку. Вслед за санитарами вошла бледная, осунувшаяся Вика:

– Все хорошо, Ир. Спокойно. Все будет хорошо…

– Эй-эй-эй! – завопила возмущенная Ирина. – Отбой тревоги! Со мной уже все нормально, уже все, здоровая!

Старший из людей в синем, пройдя на середину кухни, огляделся. Поглядел на полбутылки коньяка, покачал головой; его взгляд остановился на кривой надписи поперек столешницы: «В моей смерти прошу никого не винить»…

– Господи, – простонала Вика. – Этого-то я и боялась!

– Белая горячка, – сказал старший медик. – В машину!

Ирина рассмеялась.

Так, смеющуюся, ее осторожно свели по лестнице и упаковали в карету «Скорой помощи».

* * *

Два человека сидели рядом на скамейке во дворе, и рядом коротали ночь две собаки.

Начинался рассвет.