Текст книги "До тебя…"

Марина Кистяева
До тебя…

Пролог

…Он хорошо помнил день их знакомства.

Ярко светило солнце, настроение у окружающих людей было соответствующим – всем хотелось улыбаться и радоваться погожему летнему деньку.

И она была яркой и прекрасной. С белокурыми волосами, заплетенными в толстые косы.

Стояла у своей машины, растерянно заглядывая под днище и наблюдая там печальную картину вытекающего масла.

Он хотел пройти мимо. К черту… У него-то как раз было дурное настроение. Он и сорвался в город один, без шофера по той причине, что хотел побыть в одиночестве. Порой людской гомон его прилично доставал.

Он уже проходил мимо, к своей машине, припаркованной по стечению обстоятельств – как интересно, не правда ли? – рядом с её.

А она выпрямилась, сделала шаг назад и угодила тонким каблучком в выщерблину на асфальте.

– Ай…

Она стала падать.

Он её поймал.

Красивая. Нежная. С печальными, смущенными глазами.

Лживая сука…

Глава 1

– Миша, подожди!

Он даже не замедлил шага.

Как шел по длинному коридору, ведущему к лестнице, так и продолжил.

– Миша, да подожди, прошу!

Быстрый цокот каблуков за его спиной не утонул даже в высоком ворсе ковра.

Михаил Зареченский плотно сжал губы, подавляя в себе всколыхнувшуюся злость.

Врачи запретили ей ходить на каблуках. Травмоопасно. Но что ей предписание врачей, когда дело касается её внешности?

Ему пришлось притормозить.

– Что? – бросил, не скрывая раздражения.

– Возьми меня с собой.

Нечто подобное он ожидал услышать.

– Нет.

– Пожалуйста…

– Нет.

Последние дни все их разговоры сводились к аналогичному диалогу, лишь иногда менялись акценты и эмоции.

Михаил остановился, переведя дыхание.

Он никогда не бил женщин. Отец с ранних лет внушил ему, что женщины – это нежные, добрые создания, созданные для счастья и любви. Их необходимо холить и лелеять. Оберегать и защищать. Михаил ему поверил.

Зря.

Жизнь раз за разом показывала, что женщины коварные и расчетливые, что в игре «кто кого» они дадут фору любому мужчине.

Но бить женщин… Низко. Подло.

Лишь это останавливало Зареченского, чтобы не надавать жене оплеух. И не только оплеух. Поэтому он каждый долбанный вечер проводил несколько часов в бассейне или тренажерном зале, выпуская пар, вместо того, чтобы спокойно спать в супружеской кровати и планировать следующий день.

Ладони горели всё сильнее.

– Миша, мне надо в город. Ты едешь туда.

Настя всё же догнала его, он бессознательно затормозил, чтобы эта дура не споткнулась и не растянулась на полу, травмируя себя и… его ребенка.

– У тебя есть водитель, – сказал, как отрезал.

– Я Вадима отпустила на станцию тех обслуживания.

– Возьми Игоря.

– Он тоже уехал.

Подготовилась, значит.

– Вызови такси.

– Черт побери, Зареченский, ты что, не можешь подвезти в город собственную жену? Хочешь, чтобы я таскалась по такси?

Она очень редко показывала своё истинное лицо.

Михаил резко обернулся, сжимая кулаки.

Настя успела подойти достаточно близко, чтобы он почувствовал дурманящий аромат её духов и ощутил всю силу её обаяния. Как всегда, она выглядела идеально. Подготовилась. Белокурые волосы свободно падали по плечам, как он любил. Макияж неброский, как он любил. Точеная миниатюрная фигура даже не пополневшая из-за беременности, облачена в платье свободного кроя его любимого цвета слоновой кости. В руках – небольшая сумочка-клатч. Лишь с туфлями она промахнулась – обула босоножки на высоком каблуке, хотя он уже озвучил свою позицию по поводу обуви при вынашивании беременности.

– Пошли.

Он не собирался с ней спорить. Надоело. Смотря в её красивое лицо, он не испытывал более ничего, кроме раздражения. Иногда ему хотелось схватить её и затащить в ванную, где, включив краны на полную мощь, долго плескать водой в лицо, смывая макияж. Он даже, кажется, так сделал пару недель назад, когда напился в хлам, а она, уверенная, что сможет и дальше им манипулировать, пришла мириться. Белоснежный пеньюар, распущенные волосы. Сама невинность, мать вашу. А он взъярился не на шутку. Ему было так хреново, что он не удержался и перед этим напился.

Тут она…

И ему жизненно важно, необходимо, приоритетно, стало увидеть её НАСТОЯЩЕЕ лицо. Помнится, она визжала и обзывалась матом, крыла его, на чем свет стоит, употребляла такие словечки, назначение которых он даже и не знал.

Не помогло.

Настоящее лицо не проступило.

Всё та же маска.

Красивая. Искусственная. Натренированная перед зеркалом.

– Милая, сколько часов в день ты репетировала смущенную улыбку?

Этот вопрос он ей тоже задавал.

Появлялись слезы… Наигранные…

И вот сейчас снова.

Зареченский чувствовал, что ему необходимо что-то делать с этой долбанной ситуацией. Иначе он взорвется, и тогда беды не миновать. Нет, любой его косяк будет прикрыт, нужные люди имелись везде.

И всё же… всё же…

Улыбка расцвела на лице жены.

– Так мне можно поехать с тобой?

– Я же сказал, что да.

Они молча спустились вниз, прошли огромный холл, который ещё месяц назад Настя заново обставляла по своему вкусу.

Михаил давал ей добро на любую прихоть. На любое желание. Что угодно для неё… Весь мир к её ногам.

Стоп, Зареченский, угомонись. Не накручивай себя.

Настя шла в метре от него. Иногда в ней просыпалась природная осмотрительность, и она точно знала, когда не следует перегибать палку в отношении его. Вот как сейчас. Только какого она всё равно намеревается поехать с ним?

Их ждал Артем – личный водитель Михаила.

– Доброе утро.

– Доброе.

– Привет, Артем, – Настя сдержанно улыбнулась.

Артем вопрошающе посмотрел на Михаила, последний кивнул, и тот открыл перед Настей заднюю дверь бронированного автомобиля.

Михаил не поинтересовался, куда направляется его жена. Ему всё равно. Приедут в офис, высадит её там.

Они плавно тронулись, не прошло и двух минут, как Настя нажала на кнопку, и звуконепроницаемое стекло отделило их от Артема.

Михаил иронично приподнял брови. Он сидел, расстегнув пиджак и откинувшись на сиденье. Ждал. Он знал, что Настя не просто так с ним напросилась. Бестия что-то задумала.

Интуиция его не подвела.

– Что хочешь сказать, милая? – он начал первым.

– Я не дам тебе развода, Зареченский.

– О, как.

– Да.

– И с чего такие перемены? Вчера ты была согласна.

– Я передумала.

– А как же отступные? Мало стало?

Он говорил с легкой ленцой, не напрягаясь.

У него сегодня запланирована важная встреча, и идти на неё на взводе он не собирался. От холодного расчета во многом зависит, как пройдут переговоры. Уступать первенство сопернику не в его правилах.

Настя тоже перешла в разряд соперников.

Зареченский криво усмехнулся, затаился.

Ему даже стало интересно, что на сей раз придумает его женушка.

– Я люблю тебя и не буду с тобой разводиться, – в тон ему ответила Настя, смело взглянув в глаза.

– Надо же… Любит она меня. Как интересно, – Зареченский говорил без эмоций. Перегорел? Вряд ли. Видимо, ему, наконец-то, удалось взять эмоции под контроль и желание сомкнуть ладони на тонкой шее лживой твари у него больше не возникало. Хотя…

– Люблю, Минька, люблю.

А вот это было её ошибкой.

– Ещё раз назовешь меня Минькой – вышвырну на ходу.

Он не шутил.

Настя открыла рот, чтобы возразить, но, натолкнувшись на полный ненависти взгляд, ощутимо притихла. Даже голову втянула в плечи и чуть подалась назад.

Заметив её движения, Михаил саркастически фыркнул:

– Боишься? Правильно и делаешь.

– Зареченский, перестань меня пугать. Ты ничего не сделаешь матери своего будущего ребенка.

Она демонстративно положила руки на выпирающий живот.

Господи…

Михаил редко поминал Господа всуе. Ни к чему. Вот просто ни к чему. Это вопрос веры и у каждого он свой.

Сейчас же ему хотелось скинуть тонкие кисти с живота, чтобы даже не смела начинать пытаться манипулировать им с помощью ребенка. Сжимать кисти до тех пор, пока не увидит, как настоящая боль промелькнет в глазах.

Если она не поняла, что манипулировать им больше не удастся – тогда всё ещё хуже, чем он думал.

– Конечно, не сделаю, – Михаил даже улыбнулся.

Почему бы и нет?

Многие его оппоненты говорят, что, когда Миха Зареченский начинает улыбаться – быть беде. Лучше сердитый. Так ты знаешь, чего ожидать. А если Зареченский улыбается, значит, ты уже проиграл.

– Перестань. Ми… – Настя замялась, облизнув нетронутые губной помадой пухлые губы. – Миша, давай поговорим.

– Мы говорим. И говорили вчера. Позавчера. Милая, мы каждый день говорим.

Она покачала головой.

– Я не о том. А о нашем браке. О нашей любви. Ты не можешь вот так всё разрушить…

– Настя, заткнись. А хотя – нет. Ты мне лучше скажи, на сегодняшний разговор тебя подбила мадам Мистерия, урожденная Раиса Игитова?

Услышав знакомое имя, Настя вздрогнула, и в ее глазах промелькнула знакомая паника. Но, надо отдать должное жене, она быстро взяла себя в руки. Вот у кого надо поучиться самообладанию и контролю. Её практически нельзя застать врасплох, как он теперь понимает.

– Раиса тут не причем.

– Оооо, неужели. То есть она пристраивает своих девочек и дальше вас уже не ведет? Слушай, сколько ты заплатила ей, чтобы она подстраивала наши якобы случайные встречи? Про тех, кто сливал инфу обо мне, я уже знаю всё. Через день-два буду знать и про твою мадам Мистерию всё, вплоть до того, какую пижаму она выбирает, ложась спать. И поверь… Встреча у нас с ней будет интересной.

– У неё свои покровители, Миша. Не суйся к ней.

По спине Зареченского побежали маленькие колючие разряды. А вот это он уже любил. Когда всё его тело реагировало на «не смей», когда просыпался азарт охотника, покорителя, человека, перед которым возвели преграду. Даже не преграду, а пнули, сказав, что силенок у тебя не хватит совершить задуманное, что есть те, до которых тебе не дотянуться, вершины, что ты не сможешь взять.

Да, люди мадам Мистерии работали хорошо, но и они не были богами своего дела. Даже в некоторой степени дилетантами. Михаил подозревал, что Мистерия собирала на своих клиентов – богатых людей их страны и ближнего зарубежья, основную информацию: предпочтения, где бывает, как часто можно встретить без охраны-шофера и так далее, какие девушки нравятся, машины, чем завтракают и что предпочитают пить.

То, что можно узнать из журналов и газет. Ничего особенного.

Талант этой мадам заключался в умении идеально организовывать «случайности».

И неслучайности тоже.

Михаил достоверно знал, как Настя попала и к мадам, а потом и к нему.

Раз в несколько месяцев Мистерия, что Раиса, устраивала туры по их необъятной стране. Колесила из города в город, выискивая своим цепким, оценивающим взглядом нужных ей девочек. Она безошибочно определяла – пойдет ли красавица на её условия, «продажна» ли та. Насколько заинтересована в деньгах. Нет, не в деньгах, в них мы заинтересованы все – в очень больших деньгах. Ведь Мистерия-Раиса будет готовить идеальную невесту для олигарха или просто очень богатого человека. Она никогда не походила на показы моделей, её привлекали неизвестные «изюминки», те, из которых можно будет потом лепить, что ей надобно и которые её будут кормить долгие годы. Сначала она вложится в них, потом от девочек – благодарность. А как же не быть благодарной той, кто тебя выдала замуж за «богатого папика» да ещё и припрятала компромат. Так, на всякий случай. Мистерия-Раиска была умна. Она не просила много денег. Зачем? Отток крупных сумм нельзя не заметить, а вот понемногу… потихонечку… сотенка за сотенкой…

Про сотню Михаил, конечно, преувеличивал. Его Анастасия платила ей по пять тысяч ежемесячно. Вроде бы немного. Он бы и не заметил, как не замечали и с десяток других мужей-простофиль. Заметил его «хакер». Работал на него один дотошный паренёк, который нет-нет да проверял все финансовые операции его компании, ну и тех, кто рядом. Михаил не просил его трогать операции жены. Жена – это уже личное. Но загвоздка заключалось в том, что паренек реально был дотошным. И счел своим долгом «присмотреть» за молодой женой человека, спасшему ему когда-то жизнь.

– Миха, я чё… я, канеш, ничё… – от его жаргонной дворовой речи резало уши. – Но тут такая хрень… Из кошеля твоей ляли на один счет капает баблишко… регулярно…

Регулярно – насторожило.

Захотелось посмотреть.

У его же Насти не было от него никаких секретов – так она говорила.

– Ты знаешь обо мне всё-всё-всё, – любила она повторять, прижимаясь к нему.

Теперь он мог бы добавить:

– Ты про меня тоже.

А тогда он поражался, как идеально у них совпадают вкусы.

Да, мадам Мистерия ещё выбирала девочек по актерскому мастерству. Те, которые не умели играть – отпадали сразу.

Счета Зареченский посмотрел, а потом вызвал к себе Игната, начальника службы безопасности.

– Проверь.

Игнат проверил.

И понеслось-поехало…

Были оправдания. Были слезы. Был даже момент «отрицания».

Настя смотрела на него обиженными глазами, в которых застыли слезы, вот как сейчас, прижимала руки к животу и обвиняла его в недоверии, говорила, чтобы он не смел её подозревать.

Что её любовь к нему чистая, первая и искренняя.

«Добила» Михаила информация, что Анастасия делала гименопластику.

– На хера??? – орал Зареченский, уже не сдерживаясь. Его колотило от бешенства. – На хера, я тебя спрашиваю! Чего ты молчишь? Какого черта ты себе целку наращивала? Чтобы непорочной девой выглядеть в моих глазах?! Мляяя… Неужели думала, что я настолько лох, что ничего не узнаю? Не почувствую?! – он не сдерживался в эмоциях, употребляя грязные слова. – Ну да, конечно, мне же чертовски повезло – девственница да так ловко имитирующая оргазм!

– Я не имитировала!

– Заткнись, Настёна, лучше сейчас заткнись…

Они бушевали две недели. Он орал на неё, она плакала. Приводил доказательства, она больше не пыталась отрицать. Перешла на другую линию поведения – теперь Настя пыталась ему внушить мысль, что её чувства к нему абсолютно искренни, и что любит она его, как человека, а не потому что он входит в список российского Форбса – 200 богатейших бизнесменов России.

Он верил… Какое-то время. Ведь они познакомились у обычного супермаркета, когда Михаил гонял бездумно по городу и заехал в торговый центр, потому что у него в машине не оказалось второй бутылки с минералкой без газа. Всё случайно. Ну-да, ну-да. И лишь потом Игнат достал съемку слежения за ним в тот день.

– Меня пасли, а я даже не заметил.

– Я давно тебе говорю – нужна постоянная личка.

– Игнат, отвали. Не до этого сейчас.

Он не боялся, чтобы ходить с личкой. Миновали времена, когда бизнесменов отстреливали на улице. Но охрану имел, держал у себя толковых парней, лучших.

– Значит, говоришь, не соваться к мадам Мистерии… как интересно, милая.

Настя поморщилась, и снова в её взгляде появилась мольба.

– Миша, я тебя прошу… давай уедем куда-нибудь. На пару дней, на неделю. Просто побудем друг с другом. И я тебе докажу, что люблю тебя по-настоящему. Да, наше знакомство было подстроено. Мне помогли. Но пойми ты – я, как только увидела твою фотографию, сразу поняла, что ты – мой!

Зареченский хмыкнул и скрестил руки на груди, не заботясь, что помнет рубашку.

– Знаешь, что меня всегда поражает? Когда я слышу слова о любви, звучащие из уст молоденькой актрисульки или певички и предназначающиеся, допустим, заслуженному артисту или продюсеру старше её лет на сорок. Ах, я полюбила его с первого взгляда… Ах, моя любовь чиста… Да, что же, вы, мать вашу, не влюбляетесь и не тащитесь от фото слесарей или водил? Вам подавай знаменитостей да олигархов.

– Я не такая…

– Конечно, конечно!

Зареченский ослабил галстук. Еще немного в том же духе, и он задохнется в машине. Дорогой парфюм жены резал глаза, проникал в легкие и разъедал их. Взять с собой Настю оказалось ошибкой. Как так получилось, что всего за две недели та, которую он едва ли не боготворил, начала вызывать у него аллергию?

– Поехали, Мишенька, я тебя прошу, – голос Настя понизила и потянулась к нему, видимо, желая положить ладонь на грудь, поскрести коготками с идеальным французским маникюром, как она делала часто, когда хотела получить от него согласие. Он позволил ей думать, что она ловко обходит его оборону.

– Я бы посоветовал тебе оставаться на месте, – холодно бросил Зареченский.

Подействовало.

Всё-таки природная осторожность взяла своё.

– Я всё равно не дам тебе развода, слышишь, Зареченский? Не дам.

– Ты повторяешься, милая. Мои адвокаты займутся нашим бракоразводным процессом.

Глаза Настёны зло блеснули, аккуратные ноздри затрепетали.

– Ребенка ты не получишь.

Вот она и ступила на тонкий лед.

Она могла говорить, что угодно. Клясться в вечной любви, называть его эгоистичным ублюдком, пытаться вывести на эмоции. Она могла делать, что угодно. Кроме одного – не сметь касаться темы не рожденного ребенка.

Его. Ребенка.

– Вот как, – растягивая слова, произнес он, пытаясь сдерживать в узде рвущихся наружу демонов. – Значит, решила меня шантажировать ребенком. Мы об этом поговорим вечером. Дома. А сейчас…

Он закрыл глаза.

Иначе никак.

Убьет, суку, голыми руками.

– Миша…

Тишина.

– Миша!

Снова безрезультатно.

– Да что же ты за человек, Зареченский? Неужели ты не видишь, что я в отчаянии? Что я готова пойти на всё, лишь бы ты со мной общался, чтобы мы поговорили и, наконец, пришли к согласию и примирению. Неужели ты готов перечеркнуть год нашей жизни из-за нелепости? – тут она скривилась.

– Ложь – не нелепость, – он даже не открыл глаза.

Она, вдохновленная его репликой, быстро продолжила:

– Нелепость, Мишенька, ещё какая нелепость. Да, наша жизнь началась с небольшого обмана, но… Скажи, если бы не Раиса, разве мы с тобой познакомились бы? Где? Я простая девочка из Калуги, ты крутой мен, где бы мы с тобой пересеклись? Да нигде! Поэтому судьбу надо немного подталкивать! Разве мы не были счастливы этот год?! Были, черт побери! Ещё как были! И можем быть счастливы и дальше! А ты уперся, как баран, и не желаешь признавать очевидного. Твердишь, что одна ложь рождает другую! Может, и так, а, может, и нет! Почему ты мне не хочешь поверить? Я люблю тебя! Люблю! Я жить без тебя не могу! И ребенок… Неужели ты не можешь перешагнуть через свою долбанные гордость и самолюбие ради него?

Зареченский резко распахнул глаза, подался вперед, чем заметно напугал Настю, та отпрянула.

– Слушай сюда в последний раз. Не смей шантажировать меня ребенком. Поняла?

Сейчас перед ней был другой Зареченский.

Тот, с которым лучше не иметь дело.

Настя всхлипнула и, шаря по панели, нашла кнопку, опускающую стекло.

– Артем, останови меня у первого же метро.

Михаил встретился взглядом с Артемом и кивнул.

– Остановишь. Пусть прогуляется. Давно ездила на метро? Да и ездила ли вообще. Мадам Мистерия, привезя тебя в Москву, кажется, сразу посадила на машину, чтобы ты соответствовала статусу?

Настя отвернулась, не пряча слезы.

Теперь она их демонстрировала постоянно. Мол, любуйся, муженек, доводишь беременную жену до истерики.

Что-то похожее на сожаление кольнуло в груди. Несмотря на все их разногласия, не стоит и ему забывать, что она беременна. И тут же Михаил оборвал себя. Так же не стоит забывать, что Анастасия великолепная актриса и выдавить из себя слезы для неё плевое дело.

Михаил снова вернулся на место. Лучше на неё не смотреть. И не думать. Пусть катится хоть к метро, хоть к самому черту. Единственное, что его сейчас реально волновало – её угроза не отдать ему ребенка. Если она пошла на попятную по поводу развода, значит, будет война.

Накануне они договорились, что он ей платит пять миллионов евро, она рожает ребенка и отдает его ему. Сама уезжает. Все счастливы и довольны. Она смело может начать новую жизнь. С её внешностью и его деньгами она без проблем встретит нового мужчину, что будет готов с неё сдувать пылинки и обеспечивать ей полный комфорт.

За ребенка Зареченский будет биться.

Не отдаст.

Ладно, сейчас не время и не место. Сначала сегодняшний день, переговоры, а к вечеру ближе он встретится с Архипом Лазаревым. Архип считался лучшим адвокатом по бракоразводным процессам. И у Михаила был козырь в рукаве, о котором Настя, кажется, забыла. Брачный контракт. Любовь любовью, но брачный контракт год назад был подписан.

Михаил даже помнил, как Настя подмахнула его, не читая. Видимо, летала в небесах от счастья, что ей всё же удалось захомутать Зареченского. Он устало вздохнул.

День только начинается, а нервы уже расшатаны.

Машина плавно притормозила.

– Михаил Николаевич, метро.

– Твой выход, милая.

Настя порывисто схватила с сиденья клатч и прошипела сквозь сжатые губы:

– Ты ещё пожалеешь, Зареченский, – после чего ослепительно улыбнулась: – Увидимся вечером дома, милый.

– Удачного дня, милая.

Она грациозно вылезла из автомобиля, с грохотом захлопнув тяжелую бронированную дверь. Михаил заметил, как Артем поморщился. Парень трепетно относился к технике.

– Поехали, Тема.

Михаил даже не посмотрел на гордо удаляющуюся жену, изящно передвигающуюся на высоких каблуках и явно выделяющуюся из толпы обывателей, что спешили по своим делам в подземку, кто на работу, кто на учебу.