Текст книги "Сердце офицера"

Марина Кистяева
Сердце офицера

Глава 1

– Петр Михайлович… – жалостливый голос раздался с соседнего сиденья. – Может, всё-таки я…

– Лежи уж, лейтенант.

Громов довольно усмехнулся и поддал газку.

Если бы кто-то сутки назад сказал ему, что он, обмывая большую генеральскую звезду, сядет за руль после знатной пьянки, Петр лично налил бы шутнику граненый стакан «беленькой» и проконтролировал бы, чтобы тот выпил все до последней капли.

Черт побери… Да!

Он получил генерала!

Пришло распоряжение.

Адреналин до сих пор бегал по крови, удовлетворяя и теша тщеславие Петра.

Громов с самими близкими сослуживцами два дня назад уехали за город, где знатно покутили. Нельзя такое событие оставить без внимания. Дальше – больше. Ему ещё не раз придется проставиться, а потом…

Потом только вперед. Петр сильнее сжал руль. Его «гелик» несся по дороге, на спидометр мужчина даже не смотрел. За рулем должен был находиться водитель, Серега. Тот все два дня сидел, тоскливо посматривая, как гуляет начальство, готовый в любую минуту сорваться в ночь и привезти то, что вышестоящее руководство пожелает. Гоняли они его пару раз… Не без этого.

А потом Серегу скрутило. Где он подхватил чертову инфекцию – непонятно. Парню реально поплохело. Они уже выехали в город, и тут того прорвало. Посерел, позеленел. Сначала тормозили. Громов терпеливо слушал, как бойца выворачивало наизнанку. Потом молча вышел, покурил и сам сел за руль.

– Сиденье разложи, – отдал он распоряжение, когда Серега в очередной раз вернулся, едва стоя на ногах.

Громов тоже был хорош. Выпил сегодня прилично. Дурь в голове гуляла знатно, а новые возможности и перспективы окрыляли. Петр постоянно возвращался к происшедшему событию, перебирая в памяти собственные ощущения. Эти два дня ещё знаменовались тем, что ему не позвонил разве что ленивый.

Слух о новом назначении распространялся молниеносно. Оно и понятно.

В сорок лет и генерал… Тем более ФСБ.

Громов не тешил себя напрасными иллюзиями. Не за красивые глазки и не за заслуги перед Отечеством он получил так рано заветную звезду на шевроны.

Дед – генерал… Да и тесть, которого язык не поворачивается назвать бывшим, тоже непростой человек в их системе.

Громов и сам по себе был весьма неплох. Но даже при всех его отличительных характеристиках дослужился бы максимум до полкана. На этом звании для простых смертных дорога вверх прикрывается.

Кривая ухмылка искривила суровые черты лица мужчины. Модельной внешностью новоиспеченный генерал никогда не отличался, шрамы пусть и украшали, но лучше на лице их все же не иметь. У Петра имелись две тонкие, едва различимые белые полоски – одна шла от нижней губы, вторая красовалась рядом с виском. Бабам, что в возрасте, его боевые отличия нравились. Девочек, что помладше, они смущали по первости. Потом и те входили в кураж, быстро соображая, кто перед ними.

Надо было всё-таки пригласить девочек к ним в баньку. Не хватило женской ласки Громову за эти дни. Водка водкой, разговоры разговорами. Но и потрахаться не помешало бы.

Против были мужики. Они у него женатые и почти не гуляют. Близкие друзья – так точно.

Поэтому Громов уже знал, что сделает, когда вернется в город.

– Ливень усиливается, – снова подал слабый голос Серега.

С погодой им не подфартило. Апрель в этом году выдавался дождливым, местами снежным. На прошлой неделе снег шел, а с этой зарядили дожди.

Сегодня – особенно сильный. Дворники работали, как бешеные. Хорошо, что на трассе минимум встречных машин. Свет от фар рассеивался, искажал восприятие.

– Ты как, боец?

– Держусь, товарищ генерал.

Петр снова усмехнулся. К хорошему быстро привыкаешь. Особенно, если хорошее у тебя с детства.

Очередной телефонный звонок не застал Громова врасплох. Не все ещё позвонили, не все поздравили. С довольной улыбкой он взял телефон с панели. Куда-то подевалась гарнитура, и он махнул рукой. Ему сегодня даже было влом на громкую переходить. Расслабился он конкретно.

– Генерал Громов? – проворковал женский голос с легкой хрипотцой, вызывающий у Петра определенные ассоциации. А именно он знал, как хорошо умеет работать обладательница этого голоса пухлыми от природы губами.

– Кто его беспокоит? – поддался он игре.

Вопрос, к кому ехать по приезду в город, отпал сам собой.

– Одна страждущая и одинокая девушка, мечтающая…

Петр не дослушал. Вернее голос Тони ещё продолжал звучать в динамике телефона, который он швырнул на панель, пытаясь уйти от лобового столкновения.

Он видел, что им навстречу едет фура. Её огни он давно приметил. Особо внимания не заострил – не она первая, не она последняя.

Небольшой поворот, в который они оба должны были вписаться и разъехаться без проблем, принес крупные неприятности. Что и у кого пошло не так – непонятно. Фура ли зацепила мокрую обочину или тормоза отказали – разбираться будут потом. Главное, что она вылетела на встречку.

Реакция у генерала сработала хорошо, он вывернул руль, задев дорожное ограждение.

– Пи*да машине, – выругался Громов, продолжая выправлять «гелик». Адреналин подскочил в крови до максимума. Где-то рядом испуганно выругался лейтенант.

Мокрая дорога сыграла и с ними злую шутку. «Гелик» занесло вправо, выкинуло на соседнюю полосу, где стояла припаркованная на обочине машина с очень слабыми габаритами.

Последняя мысль перед столкновением с ней у Петра была: какой идиот тормозит перед поворотом?!

От удара его кинуло вперед, он стиснул зубы и снова вывернул руль, стараясь удержать машину от падения. Бронированный «гелик» всей своей мощью влетел в стоящий на обочине автомобиль, смахивая того с дороги, точно пылинку.

Скрежет металла о металл, мат, стоны – всё перемешалось в одночасье.

Грудь Петра обожгло болью.

Внедорожник крутануло ещё раз, полностью развернув на дороге, после чего тот резко остановился, прекратив движение.

– Твою ж мать, – выдохнул Петр, приходя в себя и мгновенно оценивая ситуацию.

Хреновая она выходила… Чего уж тут…

– Живой? – спросил он, поворачиваясь к Сереге.

– Да… Да, товарищ генерал, – выдохнул парень, смотря на него ошалелыми глазами. – Это чё такое сейчас было?

– Не чёкай.

– Простите, товарищ генерал. А фура?.. Она что, уехала?

– А чего ей тормозить-то? – со злостью выдохнул Громов, уже зная, что найдет этого урода.

Спровоцировал аварию и скрылся! Не остановился, сука, чтобы посмотреть, что с ними случилось: не слетели ли они в кювет, не нуждаются ли в срочной медицинской помощи! Какое! Свою шкуру, падла, спасал!

Громов провел рукой по лицу, с удивлением отмечая, что пальцы коснулись чего-то влажного. Кровь. Лицом приложился о руль и не заметил?

Похеру…

Толкнул дверь ладонью, выбираясь на улицу.

Они с лейтенантом, считай, целы. Отделались испугом и парой синяков. Он, может, еще и трещиной в ребрах.

Что с другой машиной и её пассажирами – большой вопрос.

Холодные, резкие капли весеннего дождя хлестали нещадно, мгновенно проникая за шиворот куртки. Громов поежился, поднял ворот куртки и снова выругался.

Из-за дождя, туч, серости ни черта ничего невозможно было рассмотреть. Хорошо, фары «гелика» давали освещение, но опять же искаженное.

Громов пытался сориентироваться, прищурился. Рассмотреть что-либо было сложно. Поэтому он быстро направился к капоту, открыл его, достав дорожный рюкзак, в котором у него находился походный фонарь. Сердце в груди стучало усиленно, но не лихорадочно. Мужчина быстро приходил в себя. Давал о себе знать опыт, полученный в горячих точках, когда приходилось действовать решительно. Алкоголь усугублял восприятие, смазывал реакции, чем приводил Громова в тихую ярость. Трезвая башка ему сейчас точно не помешала бы.

Ладно, разберется…

Послышался слабый хлопок закрывающейся двери.

– Товарищ…

– Оставайся в машине, – рявкнул Петр на шатающегося Серегу, но парень упрямо покачал головой.

– Я с вами… Мало ли…

Громов сдержанно кивнул. Сейчас не до споров. Машину бы найти.

Грязь под ногами знатно мешала, Серега поскользнулся и упал на колено. Громов, включив фонарь, дошел до обочины. Посветил. Какого лешего у той машины не включены фары? Разбираться, что и как, было некогда. Когда Петр увидел перевернутую набок «Ладу», сразу начал спускаться. Лейтенант упрямо следовал за ним.

В поле ещё сохранились снежные участки с прозрачным льдом, покрытым слоем расхлябанной грязи. На них уже поскользнулся Громов, благо удержался. Машину знатно кувыркнуло, оставалось надеяться, что люди, находящиеся в ней, пострадали несильно. В душе снова поднималась ярость. Надо быть полным дебилом, чтобы при минимальной видимости и проливном дожде остановиться перед поворотом! Мало машин заносило! И что теперь?!

Громову хотелось тряхнуть водителя за грудки, если тот, конечно, будет жив… Должен! Столкновение не было критичным! По крайней мере, хотелось в это верить.

Он подбежал к машине и осветил её всю. Возгорания быть не должно. Но опять мало ли. Поэтому действовать надо быстро. Петр посветил повторно, направив луч к водительскому сиденью. Пусто.

В груди у новоиспеченного генерала кольнуло. Может, пронесло, и машина пустовала? Мало ли куда запропастились хозяева. Машину могли и кинуть, тогда понятно, почему она стояла хрен пойми где.

– Товарищ генерал, тут они…

Голос Сереги быстро обломал.

– Видишь кого?

– Женщину – точно, дальше не могу рассмотреть.

– Дверь дергай.

– Сейчас.

Пока Громов обходил знатно помятую «Ладу», Сергей умудрился со стонами и матом распахнуть покореженную дверь. На самом деле им всем повезло. Если бы машину перевернуло на крышу, было бы намного хуже. Тут оставался шанс, что они вытащат пострадавших. Сейчас главное убедиться, что никто сильно не пострадал.

И все живы.

Громов сильнее сжал зубы. Только трупов ему не хватало сейчас…

Конечно, все решаемо. Это понятно.

Но не хотелось бы.

Дверь открыли.

– Девушка.

– Вижу.

На заднем диване спиной к ним, завалившись, лежала девушка. Светлые волосы свисали на пол.

Глухой стон известил о том, что она живая.

– Так, лейтенант, свети, я постараюсь её достать.

Громов поставил ногу на днище, просунул голову внутрь, мазнул взглядом по салону, прикидывая, как лучше взять девушку на руки, чтобы не навредить ей сильнее. Не исключено, что она переломана… Удар всё-таки сильным был. Девушка явно не была пристегнута.

Черт, что она делала на заднем сиденье? Спала?

Злость ещё сильнее колыхнулась в груди Громова. Он ненавидел женскую глупость и излишнее самомнение. «Я сама… я могу». Что, млять, вы все там можете, а? Он был шовинистом и не скрывал своих взглядов. Когда девушка заявляла о своей самостоятельности, Петр иронично кривил губы и спрашивал: что она будет делать, когда попадет в аварию, когда на неё наедут дэпээсники, или когда ночью к ней в квартиру залезет незнакомец в балаклаве? Сначала все гордо вскидывали подбородки кверху и начинали пылить: то сделаю, это. Через три-четыре минуты на последующие вопросы сдувались. Говорили тише, в голосе сквозила неуверенность. Многие пытались дальнейшее перевести в шутку.

Скорее всего, у этой блондинистой дамочки заглохла машина. Или затарахтела, и она свернула на обочину. Эта причина ещё была немного адекватной, а остальные…

И опять же! Машина старая – по салону понятно. Куда поперлась девица из города на ночь глядя? Наверняка ещё и машину не осмотрела!

Зла не хватает.

– Петр Михайлович, что там? Живая?

– И, кажется, целая, – недружелюбно огрызнулся Петр, беря девушку за талию.

Потянул её на себя, переворачивая, и в этот момент салон оглушил детский плач.

Глава 2

– Это что… ребенок? Да? Ребенок?

Панические нотки Сереги подбавили жара в огонь.

Громов и сам понял, что плач принадлежит не просто ребенку! А младенцу…

Проклятье!

Волны раздражения, злости и ещё чего-то абсолютно дикого захлестнули мужчину! Активировались древние глубинные инстинкты, которые заставляли каждого взрослого человека чувствовать ответственность перед потомством, перед маленькими, беспомощными людьми, чьи жизни напрямую зависят от тебя. Петра заколотило, алкоголь стремительно начал испаряться из крови.

Детей генерал любил. Всегда относился к ним с теплотой и внимательностью, точно зная, что однажды по его большому дому будут бегать несколько пар маленьких ножек.

Внутри скрутило с новой силой, в висках жестко запульсировало.

– Серега! Сука, давай сюда свети!

Громов перевернул девушку набок, та снова слабо застонала. Как вариант, приходит в себя. Петр отметил это мимолетом. Он полностью сосредоточился на том, чтобы найти ребенка.

Перевернутое детское кресло обнаружилось на полу. Мужчина развернулся таким образом, что в мажущих мглой ливневых сумерках и в темноте салона его нельзя было сразу увидеть. С бешено колотящимся сердцем Петр поднял кресло, молясь, чтобы ребенок был хотя бы пристегнут. Если же так не случится и малец окажется поломанным, Громов сам поломает мамашу-дуру!

– Петр Михайлович, что там…

Громов, взяв кресло в руки, с облегчением заметил, что ребенок всё же пристегнут.

Маленький…

Черт, сколько ему? Год? Полтора?

Малыш кричал то ли от боли, то ли от испуга.

Громов осторожно подался назад, полностью сконцентрировавшись на ребенке.

– Так, Серег, держи ребенка и дуй в «гелик».

– А вы?

– Выполнять!

Нечего ребенку находиться под дождем… Они не смогут ему оказать помощь, надо вытаскивать мать и направляться в больницу.

– Фонарь оставить?

– Телефоном посвечу, – огрызнулся Громов, снова забираясь в машину.

Теперь он знал, где и кто находится. Оставалось надеяться, что больше сюрпризов не предвидится.

С девушкой Громов особо не церемонился. Злость на случившееся с каждой проходящей секундой усиливалась в геометрической прогрессии. Жива мамаша и ладно! Потом будем разбираться.

А то, что они будут разбираться, – уже не вызывало сомнений.

Глухой стон в очередной раз сорвался с губ девушки, когда Громов потянул её на себя, вызволяя из перевернутого автомобиля. С девушкой на руках выбираться сложнее, задачу отягощали грязь и слякоть. Громов поскользнулся, зачерпнув мокасинами жижу. Но на ногах устоял, зацепившись за дверь автомобиля.

– Давай-ка ко мне.

Девушку он тоже вытянул. Дождь как назло усилился. Оказавшись незащищенной от холодных капель, она жадно хапнула воздуха и открыла глаза.

Чтобы через секунду забиться у него в руках.

Громов не акцентировал на ней внимания. Не до нее и её внешности. Его, по сути, мало волновало, кто она такая и как выглядит. Зацепил взглядом длинные растрепавшиеся белые волосы и ещё отметил, что девушка наделена пышными формами. Пока вынимал её из машины, успел прижать к себе. Да и рука невольно скользнула по тяжелой груди, не меньше третьего размера. А то и полноценный четвертый.

Петр привык выхватывать детали разом. Отметил и крутые бедра. Не особо высокая… Он поставил девушку на ноги.

– Эй! Пришла в себя? Ну-ка, давай, посмотри на меня.

Донести её на руках до «гелика» можно было. Вроде бы не тяжелая.

Но чертова слякоть… Не факт, что Громов не растянется в ней вместе с ношей и не придавит собственным весом.

Удивительно, от мысли, что он окажется на данной девушке, по телу мужчины, вопреки здравому смыслу, прошлась горячая волна. Скорее всего, сказались недавние мысли о сексе.

То, что перед генералом стояла девушка, а не взрослая женщина, Громов убедился, даже несмотря на тусклое, почти отсутствующее освещение. Луна всё-таки вышла из-за туч, светила блекло. Радовало, что появилось хотя бы минимальное освещение.

– Саша… – выдохнула девушка, с трудом разлипая разбитые губы. Она была полностью дезориентирована, это и понятно. Петру не требовалось всматриваться в её лицо, чтобы увидеть расфокусированные глаза.

Но почему-то хотелось…

Здесь и сейчас. В поле, под весенним, яростно хлещущим по открытым участкам тел дождем, происходило нечто странное. Настолько неприсущее Громову, что тот на несколько бесконечно долгих секунд потерялся. То ли эйфория после назначения притупила восприятие, то ли адреналин, что бурлил в крови, отступил, и пришло некое оцепенение. Пусть и длящееся нет ничего, но Громов его словил.

Он по-прежнему держал блондинку за талию и плечо, опасаясь, что она осядет на землю. Держал и чувствовал мягкость её тела. Его притупленного алкоголем обоняния коснулись цветочные духи. Легкие, едва ощутимые. Было и ещё что-то манящее, дурманящее именно инстинкты, не рецепторы даже. Эти ощущения были настолько непривычны, новы, что Громов на доли секунды растерялся.

Потом грязно выругался.

– Живая? – вопрос вышел грубоватым. На нежность Громов и не нацеливался.

– Саша… Моя девочка…

К блондинке медленно возвращалась реальность. Петр видел, как распахиваются её глаза, как в них появляется осмысленность. По лбу стекали капли.

Но Петр все видел и замечал…

И тут она рванула в его руках. Развернулась, подалась всем корпусом вперед, намереваясь залезть в машину.

– Да стой ты! – снова недружелюбно рыкнул Громов.

– Пустите! Там Саша…

– Мы забрали ребенка! Посмотри на меня! Да куда ты! – крутанул её на себя. Чем-чем, а выдержкой в отношении женских истерик Петр не обладал. Его подбешивала неспособность некоторых быстро реагировать на меняющиеся обстоятельства. Что говорить о необоснованных истериках на пустом месте.

Громов снова не церемонился. Чем быстрее блондинка придет в себя, тем будет лучше.

К чему он не оказался готов – успел расслабиться за прошедшую минуту, так это к вскрику девушки. Острый и громкий. Так кричат от боли.

Громов это точно знал.

– Заб…рали, – непонимающе выдохнула незнакомка, интуитивно прижимая к груди правую руку.

Петр нахмурился.

К черту…

– Так, слушай сюда ещё раз. Ты слетела с трассы. С твоим ребенком все в порядке. Мой человек отнес его в машину. Сейчас и мы туда пойдем. Идти самостоятельно можешь? Что у тебя с рукой?

– Болит, – ответила она на автомате, продолжая находиться в шоковом состоянии. Потом поморщилась и совсем жалобно добавила: – Сильно.

– В машине посмотрим. На ногах твердо стоишь?

По факту Громову надо было её отпустить. По крайней мере, руку с талии убрать – точно. Но пальцы сжались сильнее, словно сработал некий инстинкт, присущий мужчинам – не отдавать то, что попало в руки. И что пришлось по вкусу.

У Громова этот инстинкт был развит до совершенства.

– Да, кажется, смогу… Господи, точно… Авария…

Голос незнакомки задрожал, она жалобно всхлипнула.

Нет, стопудово девчонка… Совсем мелкая…

– Тогда пошли, – Громов осторожно отпустил девушку, встав сбоку, чтобы подстраховать, если она начнет падать.

Блондинка не сдвинулась с места, ещё раз всхлипнув, чем вызвала новую волну гнева у Петра. Какого лешего они стоят под дождем и жуют сопли? Им ещё до «гелика» добираться и вскарабкиваться по склону, пусть и небольшому.

– Моя машина…

– Эвакуатор вызову, – жестко бросил Громов и подтолкнул девушку вперед.

– Нет, вы не понимаете. Эта машина… – она громко сглотнула, упорно сопротивляясь здравому смыслу. – И документы… Я…

– Ты хочешь отвезти дочь в больницу или так и будешь тут стоять и жалобно стонать?

Ему надоело с ней возиться. При необходимости он сядет в свой внедорожник и уедет. Угрызениями совести мучиться точно не будет. Когда человек сам создает себе проблемы, зачем мешать?

Девушка втянула голову в плечи и задрожала. Громов стоял достаточно близко, чтобы почувствовать, как её забила крупная дрожь, то ли от холода, то ли от осознания происходящего.

– Сумку… Там документы. И детскую тоже… Пожалуйста… Можно?

– Сейчас найду.

Включив фонарь на телефоне, Петр снова нырнул в машину. Да что же такое! Когда они уже окажутся в тепле его внедорожника?

Незнакомке с манящим запахом повезло – её вещи он нашел быстро. Не увидел бы сразу – плюнул бы. Дамская сумочка и небольшая дорожная. Петр распахнул дорожную и запихнул в неё дамскую. Потом будут разбираться, кто есть кто.

Девушка стояла, уперевшись рукой в машину. Вторую она прижимала к себе. А вот это нехорошо, мог быть и перелом.

– Пошли.

Петр обошел незнакомку со стороны здоровой руки, взял её за локоть, закинув сумку на плечо.

Блондинка молчала. Больше ничего не говорила. Шла рядом с ним, стараясь не отставать, за что он мысленно её похвалил. В целом Петр отделался малыми «жертвами». Он держался рядом с девушкой. Мало ли. Ему не нравилось то, в каком состоянии она находится. На лице Громов успел рассмотреть несколько ссадин, губы оказались тоже разбиты.

Дождь поутих, зато поднялся ветер. Дул он прямо в лицо, создавая дополнительные неприятные ощущения.

Девушка стойко преодолела расстояние до склона, даже умудрившись ни разу не споткнуться. Шла, упрямо переставляя ноги. Петр то и дело поглядывал на неё. Она была ниже его на голову точно. Куртку так и не застегнула, свела пальцами полы и кое-как держала.

У склона блондинка остановилась и шумно вздохнула.

– Я не поднимусь.

Удивительно дело, но в её голосе не осталось и намёка на истеричные нотки. Четкая констатация факта.

– Я помогу.

– Саша… там? – она указала подбородком наверх, туда, где виднелись очертания внедорожника.

Сергей включил дальний свет. Правильно сделал – не хватало ещё, чтобы и их бортанули.

– Да.

– Господи, – выдохнула девушка и сделала шаг вперед. Нога в коротком ботинке тотчас поехала вниз.

Помимо куртки и ботинок на незнакомке было черное платье ниже колен. В такую погоду только в платье щеголять! Особенно, собираясь в дальний путь на старой машине и с маленьким ребенком. Петр оценивающе прошелся взглядом по спине девушки и невольно остановился на широких бедрах.

А талия-то тонкая…

Правильно говорят, мужики в любой ситуации остаются мужиками, и даже сейчас Громов оценивал незнакомку и с мужской позиции. Более того, в нем, помимо раздражения, которое никуда не делось и продолжало плескаться в груди, росла потребность рассмотреть блондинку более дотошно. Умыть, причесать и взглянуть на неё… голую.

Н-да… Громов, ты точно не приложился головой о руль?

Он встал за спиной девушки. При других обстоятельствах, не задумываясь, обхватил бы пятерней её ягодицы и подтолкнул бы кверху.

Сегодня всё же обойтись придется.

– Руку давай.

– Болит…

– Здоровую давай! – раздраженно бросил Петр. И, не дожидаясь её реакции, сам взял за ладонь и потянул за собой.

Ладонь у незнакомки оказалась узкой, мягкой и холодной. Успела девочка замерзнуть.

Плач они услышали, ступая на обочину дороги. Девушка сразу же дернулась вперед и, уже не обращая ни на что внимания, устремилась к машине.

Громов тоже последовал за ней. И так промок до трусов.

Открыв багажник, кинул туда дорожную сумку и забрался за руль. Серега, который, видимо, всё это время сидел с ребенком на заднем диване, тоже пересел.

– Петр Михайлович, и что…

– Помолчи, лейтенант.

Голова и так того и гляди взорвется.

Петр Громов посмотрел в зеркало заднего вида. Картина, которую он увидел, задела его. Неосознанно и слишком глубоко. Глубже, чем он хотел бы. Происходящее воспринималось им искаженно, острее, чем следовало.

Да, произошел неприятный инцидент, который ему ещё предстоит разгребать. Сейчас блондиночка очнется от шока и начнет задавать вопросы. Про аварию. Это логично и ожидаемо. Громов разберется без проблем. И не такие вопросы решал.

Его торкнуло от другого.

Незнакомка, продолжая редко всхлипывать, прижала левой рукой к груди дочку. Второй попыталась, но жалобно вскрикнула и тотчас заглушила этот вскрик, прижав губы к лобику малышки. Та, оказавшись у матери, сразу успокоилась, что тоже немало удивило Громова. Словно по щелчку выключили звук. Маленькие ручки хаотично начали ощупывать родного человека, залезли под куртку и так же собственнически прошлись по груди матери. Потом сграбастали платье девушки тонкими, малюсенькими пальчиками. Вцепились намертво. Не оторвешь. Девчушка громко икнула и положила белокурую головку на грудь мамы. Прижалась. Успокоилась.

Мама рядом… Тут. Защитит и укроет от всех бед.

Громов, сам того не замечая, напрягся и продолжил изучать нечаянных попутчиков.

Девушка, убедившись, что с её ребенком всё нормально, прикрыла глаза и без сил откинула голову на кожаный подголовник, не замечая, как по лицу бегут слезы.