Текст книги "Удивительная риторика"

Ряд приемов делает речь эстетически привлекательной.

Прежде всего это, конечно, игра слов. Она основана на богатстве связей языка и охотно воспринимается слушателями.

Например, во время Второй мировой войны премьер-министр Великобритании У. Черчилль (1874–1965) так благодарил летчиков-истребителей за защиту от немецких бомбардировщиков: «Никогда в истории человеческих конфликтов не были столь многие обязаны столь многим столь малому числу людей».

Высказывание президента США Джона Кеннеди в свое время облетело всю мировую прессу: «Мы не боимся никаких переговоров, но мы никогда не станем вести переговоры из страха».

Некоторые высказывания становятся общеизвестными и порой даже превращаются в крылатые выражения, например: «Я себя чувствую, но плохо» (Фаина Раневская).

Каламбур – одна из разновидностей игры слов. Он основан, как правило, на использовании сходных по звучанию слов с разным значением, за счет чего удается добиться некой двусмысленности сказанного. При этом чем сложнее понять, каков истинный смысл, тем лучше каламбур.

Мастером каламбуров сегодня считается Михаил Жванецкий. Ему, например, принадлежит высказывание: «Главное – не перейти улицу на тот свет».

Еще одна его забавная фраза: «Любого автомобиля хватит до конца жизни, если ездить достаточно лихо».

В некоторых случаях намек на какое-либо событие, факт (соотнесение с чем-либо) становится весьма эффектным приемом. Его использование оправданно, если аудитория достаточно искушенная, чтобы понять, на что намекает говорящий.

Намек удобно применять, если по тем или иным причинам нельзя выразить мысль напрямую.

Например: «Барак Обама, обладатель одной очень крупной премии, никак не может остановить военное вмешательство США в дела других государств». В данном случае намек заключается в том, что Нобелевская премия мира, которая была присуждена американскому президенту, не соответствует действительному положению вещей: военные действия не были прекращены, а значит, мир не был достигнут. Чтобы избежать прямого обвинения Барака Обамы в невыполнении обещанных миротворческих мер напрямую, в данной фразе был использован намек на «одну очень крупную премию».

Парафраз или парафраза (от греч. paraphrasis «пересказ») – прием, который использует косвенное сообщение, описательную передачу смысла другого выражения. Например, выражение «ваш покорный слуга» вместо «я», или «в Стране восходящего солнца» вместо «в Японии». Ораторы пользуются этим приемом для создания возвышенного слога, а также чтобы избежать в речи повторений.

Гипербола (от греч. hyperbole «преувеличение») – прием, цель которого – подчеркнуть ту или иную мысль, выделить ее в речи. Это преувеличение, причем сознательное, намеренное, которое тем не менее обеспечивает максимальную наглядность.

Мастером гипербол был Н. В. Гоголь: «Минут через пять воздвигнулись нанковые шаровары Ивана Никифоровича и заняли собой половину двора». Примером гиперболы может служить и известное высказывание древнегреческого философа Сократа: «Людям легче держать на языке горячий уголь, чем тайну».

Гиперболу имеет смысл использовать только в том случае, если оратор уверен, что сказанное им не будет восприниматься слушателями как выдумка, а также прозвучит не слишком эмоционально и пафосно.

Парадокс (от греч. paradoxes «противоречащий обычному, странный») – излюбленный прием древних ораторов и мыслителей. Это нечто большее, чем оборот речи: это игра ума. В этом приеме проявляется глубина понимания вещей, оригинальный и неожиданный ход мысли.

В парадоксе совмещается несовместимое и взаимоисключающее. Неожиданность выводов, несоответствие их «естественному» ходу мыслей (наряду с общей логической последовательностью изложения и красотами стиля) делает парадокс одним из важных средств ораторского искусства. Классическим примером парадокса является известное высказывание Сократа: «Я знаю только то, что ничего не знаю».

А вот еще несколько примеров парадокса:

Мы постигаем непостижимость

Кант

Язык дан человеку для того, чтобы он скрывал свои мысли Макиавелли

Жизнь – это то, что люди больше всего хотят сохранить и меньше всего берегут

Ламартин

Цезарю многое непозволительно именно потому, что ему дозволено все

Сенека

Оратору полезно знать приемы, направленные на привлечение публики.

Один из них – вставка, то есть специальное замечание, которое делается, на первый взгляд, мимоходом. Тем не менее такие замечания могут придавать сильный оттенок сказанному и изменять восприятие слушателей в нужную сторону.

Функция вставки – приобщить слушателя к моменту высказывания («Возможно, вы еще не полностью разделяете мой взгляд, поэтому я хочу привести вам дальнейшие доказательства…»). Зачастую вставка является сообщением, возбуждающим внимание («Однако подумаем, что является следствием этого…», «Если вас интересует мое мнение об этом…»).

Предупреждение – прием, позволяющий оратору избежать нежелательной дискуссии. Следует заранее продумать, какие возражения можно выдвинуть с противоположной точки зрения, и сразу включить в речь, а вслед за ними привести опровержение. Например: «Вы, конечно, можете мне возразить и сказать… Но в таком случае я вам отвечу так…»

Еще один ораторский прием, направленный на привлечение внимания публики – риторический вопрос. Он не требует ответа, а лишь стимулирует мысль слушателя. Использовать этот прием следует аккуратно и только в том случае, если аудитория разделяет позицию оратора, иначе ответ на этот вопрос может быть не так уж и очевиден.

Автором самого известного примера риторического вопроса является Н. В. Гоголь: «Какой же русский не любит быстрой езды?»

Переименование (синекдоха) – краткий способ выражения, при котором предполагается, что слушатель понимает, о чем идет речь. Известный предмет или группа предметов заменяется понятием, обозначающим часть названного предмета или единичный предмет.

Например: «У Кремля и у Белого дома на этот счет разные мнения». Понятно, что речь идет не об архитектурных сооружениях, а о представителях высших политических кругов России и США, которые не сошлись во мнениях по какому-то вопросу.

Синекдоха дает оратору возможность коротко и выразительно донести свою мысль до слушателей, оставив в их памяти определенный образ сказанного.

Риторика как сценическое мастерство

Ораторское искусство и актерское мастерство имеют много общего. Во-первых, оратор выступает перед публикой точно так же, как актер – перед зрителями. Это ответственное дело, и для него нужна хорошая подготовка. Кроме того, и от оратора, и от актера требуется передать аудитории важные идеи, заложенные в основу выступления или роли.

Актеры практически всегда изображают какой-то персонаж, что называется актерской игрой. Оратор тоже не совсем остается самим собой, ему приходится играть, но он в большей степени сохраняет свое лицо. Однако не совсем такое, какое свойственно ему в обыденной жизни. На сцене и актер, и оратор используют специальные приемы, помогающие выразить чувства, правильно произносить слова, чтобы они попали в цель, а именно – в сердца и умы публики.

Поэтому ни одному оратору не помешает умение работать на публику, как это делают актеры. Прежде всего поговорим о чисто технических приемах актерского мастерства. Один из важнейших – постановка голоса. Красивый, звучный голос – это главное орудие и певца, и актера, и оратора.

Звук формируется в речевом аппарате (гортани) человека просто и сложно одновременно. Мы произносим звуки на выдохе, речь – это словно «озвученное дыхание». Воздух выталкивается диафрагмой через дыхательные пути, проходит через голосовые связки, отчего они колеблются. Произнося любые звуки или слова, дотроньтесь до области гортани – вибрация хорошо заметна.

Строение речевого аппарата человека

Конкретные звуки формируются за счет различного расположения языка, губ, нижней челюсти и мягкого нёба во время их произнесения. Этот процесс называется артикуляцией. А вот сила и тембр голоса зависят от такого явления, как резонанс. Связки колеблются, получается звук, он, словно эхо, отражается от внутренних органов. Основные резонаторы – трахея и лицевая часть. Получается, что три основных составляющих нашего голоса – это дыхание, голосовые связки (гортань), резонаторы.

Профессор В. П. Морозов, специалист в области музыкальной акустики, психофизиологии пения, физиологии человека и вокальной методологии, писал: «Не трогать связки – это капитал! Жить на проценты с капитала – развивать дыхание, резонирование, свободу фонации!»

В. П. Морозов – ярый противник воздействия на связки и какие-либо части речевого аппарата как на обычные мышцы, то есть на их тренировку силовыми методами. В своей книге «Искусство резонансного пения» он отмечал: «Методы косвенного или опосредованного воздействия на ту или иную часть голосового аппарата, как мы выяснили, особенно предпочтительны по отношению к управлению положением и работой гортани, поскольку этот важнейший певческий орган крайне негативно реагирует на прямые указания или волевые воздействия (вторжения) в его работу, но способен послушно выполнять волю поющего, если к нему (к гортани) обращаться через посредников, то есть путем воздействия на дыхание или резонаторы».

Голосовые связки сознательному воздействию не поддаются. Нельзя усилить или уменьшить их вибрацию сознательно. Поэтому воздействие на них оказывается опосредованное – через дыхание и резонаторы.

Е. В. Образцова, знаменитая оперная певица, утверждала: «Большой профессиональный голос не может быть развит без помощи резонаторов. Именно резонанс придает голосу силу, богатство тембра и профессиональную выносливость… Должна быть связь: дыхание и резонанс. Здесь весь секрет».

При развитии голоса педагоги по сценической речи и пению прежде всего учат усиливать голос при помощи носового резонатора, мягкого нёба, диафрагмы. Кроме того, важно научиться правильно дышать, так как пыхтеть, сопеть, задыхаться на сцене не только некрасиво, но и вредно для здоровья.

Тренировка голоса – это важный этап в приобретении навыка публичных выступлений и успешного межличностного общения. Голос должен быть сильным, дикция – четкой, дыхание – свободным и ровным. Необходимо добиться эффекта свободы и естественности звучания голоса, чтобы он не был напряженным. Речь оратора должна, как песня, литься легко и непринужденно.

Если вы смотрите современные фильмы, то наверняка обращали внимание на то, что в первые минуты, пока идут титры, часто бывает непонятно, о чем говорят герои. Дело здесь вовсе не в том, что зрители еще не знают всех хитросплетений интриг и сюжета. Просто герои говорят слишком… быстро.

Паузы и речевые акценты являются важной составляющей нашей речи, это своеобразные разделители речи, делающие ее удобной и доступной для восприятия.

Давно известно, что лучше всего люди запоминают сказанное в начале и в конце, середина же длинной фразы, как правило, от внимания ускользает. Поэтому если прочитать вслух абзац текста, то слушающий его человек обязательно перескажет первое предложение и последнее, а вот с воспроизведением «серединного» фрагмента у него могут возникнуть проблемы.

Поэтому паузы в речи оратор должен использовать именно для того, чтобы как можно больше фраз сделать «последними»: то, что было сказано перед перерывом и непосредственно после него, запомнить и осмыслить легче.

Важная информация в выступлении не должна теряться в потоке всей речи, поэтому самые значимые части выступления тоже следует обособлять при помощи пауз.

Паузу не помешает сделать и в конце выступления – довольно значительную. Таким образом публике будет дано время оценить ораторский труд и, возможно, вознаградить его аплодисментами.

Ни один выступающий не застрахован от паузы-зависания – то есть непреднамеренной остановки в выступлении, когда лектор забывает текст, не знает, что сказать, или не может сразу ответить на заданный вопрос. В такие моменты неопытные ораторы склонны произносить невнятные звуки вроде «мммм…», «ээээ…», «нуууу», «вот что…» или использовать другие столь же нечленораздельные «заполнители тишины».

Что предпринять, если такая пауза затянулась? «Мычать» ни в коем случае не следует. Лучше направить все силы на то, чтобы восстановить речь. А в это время придать взгляду задумчивости и сосредоточенности, сделать жест-обращение – поднять правую руку ладонью кверху, словно вопрошая у публики, понимает ли она важность только что сказанного. В общем, следует наполнить паузу значением, продлить с ее помощью эффект восприятия последних фраз.

Лектор не должен подавать вида, что он замешкался, что перерыв в его речи вызван смущением, сомнением или нерешительностью. И продолжать говорить следует как ни в чем не бывало.

С помощью пауз ораторы не только придают своей речи важность, но и задают нужный темпоритм.

Понятие темпоритма в актерской игре ввел выдающийся театральный режиссер К. С. Станиславский (1863–1938). «Темпоритм действия может интуитивно, прямо, непосредственно подсказывать не только соответствующее чувствование и возбуждать переживания, но и помогать созданию образов, – писал он. – При ритме нет хаоса. Внешний порядок рождает внутренний порядок. А искусство – это прежде всего порядок».

Без сомнения, эту формулировку можно отнести и к речи. Ученица Станиславского, старейший театральный педагог и режиссер Л. П. Новицкая объясняет: «Мы не должны смешивать ритм с темпом, тактом и метром (это все составные части темпоритма)… Темп – это скорость или медленность, он является элементом ритма, характеризующим ритмический рисунок во времени».

Существуют правила обязательного ударения, которые следует соблюдать, чтобы не нарушить природную ритмичность русской речи. При перечислении обобщающее слово, стоящее после однородных членов, выделяется смысловым ударением: «В степи, за рекой, по дорогам – везде было пусто» (Л. Толстой).

Если одно и то же слово повторяется несколько раз, то при эмоциональном подъеме ударением выделяется второе по счету: «Подожди, подожди, красавица!» (А. Куприн). Если общее настроение высказывания – эмоциональный упадок, то ударение падает на первое слово: «Гори, гори, моя звезда…» (В. Чуевский). Определяющее слово выделяется голосом чуть сильнее, чем определяемое: «Я помню чудное мгновенье», «Бурь порыв мятежный» (А. Пушкин).

Станиславский с большим уважением относился к литературному тексту, считал его изначальным, ведь именно со сценария начинается любой спектакль. Даже знаки препинания, по мнению великого режиссера, должны звучать. Он писал:

«При запятой обязателен звуковой “загиб” кверху, и если вы владеете этой техникой, если правильно построите интонацию в этом месте, то можете быть уверены, что слушатель будет напряженно ждать окончания вашей фразы… Точка требует падения голоса. Звук последнего слога перед точкой летит вниз и как бы ударяется о самое “дно” голосовой гаммы говорящего. Отсюда выражение: “положить фразу на дно”.

При точке с запятой голос тоже понижается, однако не так стремительно, как при точке; одновременно здесь должен присутствовать едва ощутимый намек на звуковой загиб кверху.

Многоточие не заканчивает фразы, а как бы выносит ее в пространство. При этом наш голос не поднимается вверх и не опускается вниз: создается впечатление, что фраза остается висеть в воздухе.

Главной особенностью двоеточия является то, что оно требует остановки, за которой должна чувствоваться перспектива, продолжение мысли. Голос при этом знаке либо слегка опускается, либо слегка повышается, но может оставаться и на уровне предыдущих слов фразы.

Восклицательный знак характерен медленным или стремительным звуковым повышением, заканчивающимся коротким или чуть более продолжительным опусканием голоса. Чем выше поднимается голос и чем ниже затем опускается, тем сильнее звучит восклицание.

Вопросительный знак тоже требует подъема; но звуковое повышение заканчивается острым или закругленным характерным “кваканьем”, которое происходит на голосовой вершине».

Главное, чего старался добиться Станиславский от своих учеников на занятиях художественным чтением, – сделать речь активной, рождающей образы и ассоциации. Для этого используется прием художественного видения. В сознании того, кто произносит речь, должны рисоваться яркие, красочные, эмоциональные образы. Тогда они передадутся тем, кто речь слушает.

Ни один великий оратор не обходился без длительных тренировок голоса, дикции, манер, жестов и произношения. Любой дар, в том числе и дар слова, нуждается в постоянной подпитке, развитии и совершенствовании.

Привлечь внимание заскучавшей аудитории, развлечь дружескую компанию или заинтересовать окружающих поможет к месту рассказанная хорошая история. Этим приемом нередко пользуются ораторы, проявляя немалое актерское мастерство.

Искусство рассказывать истории ценилось еще в давние времена. Пожалуй, самым известным сказителем был слепой певец Гомер (IX–VIII в. до н. э.). В VIII веке до н. э. он странствовал по Греции, сочинял поэмы и читал их на пирах, которые устраивали императоры, военачальники и богачи.

Гомер уже тогда вывел главный закон науки устного рассказа – всегда важно соотносить то, что говоришь, с тем, кому ты это говоришь. Другими словами, содержание и форма устного рассказа зависят от состава аудитории.

Певец был слеп, но очень умен. Он точно знал, что именно хочет услышать его публика. В своих поэмах Гомер воспевал мощь и милость богов, удивительные подвиги древних героев и красоту Греции. Талантливый рассказчик добивался еще одного важного эффекта: слушатели отождествляли себя с действующими лицами его произведений – и за это особенно ценили творчество слепого поэта.

Поэмы Гомера были длинными, сюжеты запутанными, и рассказчик старался упорядочить повествование таким образом, чтобы упростить понимание сути происходящего для слушателей.

Известна история о состязании Гомера и другого знаменитого греческого певца – Гесиода, который сам вызвал слепого на «словесную битву».

Гесиод воспевал мирную жизнь и красочно описывал труд на пашне:

«Вечным законом бессмертных положено людям трудиться… С ранней вставая зарею, чтоб пышная выросла нива.

Семя землею засыпь. Для смертных порядок и точность В жизни полезней всего, а вреднее всего беспорядок…»

Гомер же прославлял бури войны, пышные пиршества, мрачную красоту сражений:

«Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком Тесно смыкался; касалися светлыми бляхами шлемы, Зыблясь на воинах: так аргивяне, сгустяся, стояли;

Копья змеи лися, грозно колеблемы храбрых руками;

Прямо они на троян устремляясь, пылали сразиться…»

Победу судьи присудили Гесиоду. Однако «приз зрительских симпатий» достался Гомеру, который тонко сыграл на чувствах греков, ведущих многочисленные войны и не понаслышке знавших сладкий вкус побед в сражениях.

Сегодня в риторике существует целое направление, которое называется сторителлинг (от англ, story telling «рассказывание историй»). Его достижения широко применяются в бизнесе, в маркетинге, в том числе рекламе, на эстраде и телевидении, даже в психотерапии.

В психологии сторителлинг используется, чтобы помочь недовольным своей жизнью и характером людям. Это направление называется нарративной психологией. Психолог помогает своим пациентам «переписать» свою жизнь, заставляя рассказывать о себе вымышленные истории. Через некоторое время пациенты приобретают позитивный взгляд на мир, отказываются от реальных негативных воспоминаний и словно заново программируют свою жизнь.

Сторителлинг предлагает целый набор технических средств, с помощью которых можно научиться мастерству рассказчика. Один из таких приемов – метафоричность. Каждая история представляет собой развернутую метафору, то есть рассказчик описывает какую-то жизненную ситуацию иносказательно, через образы. Яркий пример развернутой метафоры – притча или сказка.

Одна из самых известных евангельских притч – притча о милосердном самарянине[2]2
  В разных источниках – самаритянин, самарянин.


[Закрыть].

«Один законник[3]3
  Законник – человек, изучающий и толкующий иудейские законы.


[Закрыть] встал и, искушая Иисуса, сказал:

– Учитель! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Он же сказал ему:

– В законе что написано? Как читаешь?

Он сказал в ответ:

– Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостью твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.

Иисус сказал ему:

– Правильно ты отвечал. Так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу:

– А кто мой ближний?

На это сказал Иисус:

– Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел той дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино. И, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем. А на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: “Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе”. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?

Он сказал:

– Оказавший ему милость.

Тогда Иисус сказал ему:

– Иди, и ты поступай так же».

(Лк. 10: 30–37)

Притчу о добром самарянине Иисус Христос рассказал в ответ на вопрос, что нужно делать, чтобы попасть в рай. Для этого надо любить Бога и ближнего своего. Но кто ближний? Друг или враг? Для самарян евреи были врагами, но самарянин помог человеку из Иерусалима как ближнему своему. Потому вывод из этой поучительной истории – для добрых дел нет различия между людьми. С помощью рассказанной истории Спаситель подвел законника к тому, что он самостоятельно ответил на свой вопрос.

Любая рассказанная история станет интереснее, если строить ее по правилам сторителлинга. Прежде всего слушатели не должны знать, чем история закончится. Они даже могут предполагать, что вряд ли чем-нибудь хорошим. Неожиданные повороты и концовка – это золотой ключик, открывающий дверцу к сердцам слушателей. Сначала в истории может быть один главный герой, а потом внимание обращается к другому. Слушатели должны сопереживать героям, кем бы они ни были.

Соль истории еще и в деталях. Обилие деталей, упомянутых как бы мимоходом, делает слушателей соучастниками, рисует перед их мысленным взором целостную картину происходящего, пробуждает интерес. Невзначай упомянутая мелкая деталь может полностью изменить настрой аудитории.

Даже самый унылый и скучный рассказ можно оживить, используя мимику и жесты. При этом вовсе не обязательно кривляться и размахивать руками. Но нельзя впадать и в другую крайность: ничто так не портит историю, как каменное лицо и мрачный вид рассказчика.

Следует помнить, что анекдоты и смешные случаи рассказывают без смеха. То есть рассказчик сам не смеется, но может передавать эмоции и особенности героев – национальный акцент, страх, радость, удивление и т. д.

Одну и ту же историю всегда можно рассказать по-разному. Она может оказаться как трагедией, так и комедией, все зависит от эмоциональной окраски, деталей, отношения рассказчика к героям.