Текст книги "Страна Советов и Третий рейх: победителем бывает только один. Неизвестные страницы победы и краха супердержав"

Сельское хозяйство

После окончания войны положение в колхозах было очень тяжелым, если не сказать – катастрофическим. Во-первых, большие потери понесли людские ресурсы. Так, численность колхозов уменьшилась на 15 % (по сравнению с довоенными годами), а число трудоспособных жителей – более чем в 2 раза. Трудоспособных мужчин осталось 6,5 млн против 1 6 млн на начало войны. Во-вторых, материально-техническая база колхозов практически полностью была разрушена. По данным Центрального статистического управления, были уничтожены 98 000 колхозов, 1867 совхозов, 2880 МТС. Тракторная и комбайновая техника была в значительной своей части вывезена в Германию, уцелевшая часть находилась в нерабочем состоянии. Положение дел не могла исправить даже живая тягловая сила, поскольку лошадей сохранилось менее 50 % по сравнению с довоенными годами. В-третьих, нехватка рабочей силы и техники привела к тому, что посевные площади использовались не полностью, а лишь частично; кроме того, и сами сельскохозяйственные работы не удавалось начать и закончить в срок, что сказывалось на урожайности. Одним словом, как писала в 1946 г. английская еженедельная газета «Экономист», «вся материальная база сельского хозяйства в освобожденных районах рухнула в результате войны. Колхозы могли оказаться под угрозой полного развала».

Тяжелое положение в сельском хозяйстве усугубилось засухой 1946 г. и соответственно очень низким урожаем, а также неудачным опытом по внедрению так называемого дробного управления. Суть его состояла в том, что любой колхоз одновременно находился в подчинении у трех министерств Совета по делам колхозов и обязан был выращивать не одну сельскохозяйственную культуру, пригодную в местных климатических условиях, а несколько. Кроме того, ввиду приоритетного развития тяжелой промышленности советское правительство отводило деревне второстепенную роль. Тем не менее руководство страны поставило целью укрепить уже существующие колхозы и создать новые, преимущественно в Западной Украине, Белоруссии, Правобережной Молдавии и Прибалтийских республиках.

Следует отметить, что в этих регионах коллективных хозяйств не было, напротив, сельское хозяйство велось в индивидуальном порядке. Далее, осенью 1946 г. вышло постановление Совета Министров СССР и ЦК партии «О мерах по ликвидации нарушений устава сельхозартели в колхозах». В результате таких мер в период с 1946 по 1949 г. в колхозный фонд были возвращены более 10 млн га земли, которые до того колхозники имели в личном пользовании. Через год был принят указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и колхозного имущества», за нарушение которого можно было получить от 5 до 25 лет лишения свободы. В 1948 г. колхозников принудили продать государству мелкий скот. Далее были введены ограничения на свободную торговлю на рынке. Продать свой товар крестьянину стало непросто. Во-первых, были значительно повышены сборы и налоги от продаж, во-вторых, необходимо было иметь специальное разрешение. Оно выдавалось только в том случае, если у колхоза не было задолженности перед государством. Учитывая, что каждый год размер государственных поставок изменялся в сторону увеличения, получить такое разрешение было весьма проблематично. Наконец, денежная реформа 1947 г. имела негативные последствия прежде всего именно для крестьян, поскольку они не хранили деньги в сберегательных кассах, в то время как реформа подразумевала обмен денежной массы, находящейся на государственном хранении.

В результате примерно ¹/₃ банковских билетов осталась на руках у населения, и в основном населения сельского. Итог был неутешительным – за период с 1946 по 1953 г. примерно 8 млн крестьян подались в город. Колхозников не остановила очень жесткая паспортная система, при которой сельские жители фактически были людьми второго сорта. Им не выдавали паспорта, и, таким образом, они были закреплены за определенным колхозом на всю жизнь.

Колхозник, правда, мог получить паспорт, но для этого надо было предъявить справку правления колхоза о его согласии на отход колхозника, что было нереально. Дети колхозников автоматически становились бесправными в смысле возможности покинуть колхоз, хотя при этом нарушался примерный устав сельхозартели – ведь в списки колхозников их дети заносились без заявления о приеме в колхоз. Следует отметить, что в 1949 г. МВД СССР представило на рассмотрение проект выдачи паспортов как городскому населению, так и сельскому, но правительство его отклонило.

Н. Хрущев в 1940-е гг. был 1-м секретарем ЦК Компартии Украины. Его указ о выселении за тунеядство из Украинской ССР в отдаленные районы был сначала введен на Украине, а затем распространился на весь Советский Союз. Исключение составляли республики Прибалтики. Н. Хрущев также известен своими экспериментами в области сельского хозяйства.

Помимо уголовной ответственности за хищения и жесткой паспортной системы, существовала уголовная ответственность за невыполнение обязательных трудодней. По этому закону за период с 1946 по 1948 г. к уголовной ответственности было привлечены почти 0,5 млн человек, и большинство из них – женщины. Кроме того, летом 1948 г. по инициативе Н. Хрущева Президиумом Верховного Совета СССР был принят Указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни».

Н. Хрущев заменил руководителя комиссии по делам колхозов А. Андреева и начал публикацию статей в «Правде», в которых излагал свой план укрепления колхозов. Прежде всего он подверг критике политику А. Андреева, направленную на культивирование такой формы организации колхозного труда, как звено. Зародившись в 1930-е гг., эта форма (в звено, как правило, входили члены одной семьи) была эффективна в плане личной инициативы. Однако в 1950 г. мнение по этому поводу изменилось, и семейное единение стало восприниматься как угроза «коллективному сознанию».

Целью укрепления колхозов было усиление политического и экономического контроля в деревне. Крестьян еще больше закабаляло то обстоятельство, что их индивидуальные наделы, а также натуральная оплата значительно уменьшались, а нормы выработки сельскохозяйственной продукции оставались прежними, а в ряде случаев даже увеличивались. За два года (с 1950 по 1952 г.) количество колхозов сократилось в 3 раза. Мелкие хозяйства были ликвидированы, в более крупных возникли партийные организации. Засилье политических комиссаров вызывало еще большее недовольство крестьян, особенно там, где население было малочисленным (это регион от Белоруссии до Верхней Волги).

В перспективе проект Н. Хрущева представлял собой создание взамен колхозов «агрогородов», в которых крестьяне должны были жить, как городские жители. Со временем их сознание, по Н. Хрущеву, должно поменяться с индивидуалистического на коллективное. Таким образом, по плану Н. Хрущева должно было наступить долгожданное единение колхозника и рабочего и стирание граней между городским и сельским трудом. Однако И. Сталин понимал, что проект Хрущева означает окончательное разорение деревни, поэтому он отстранил «реформатора» от руководства сельским хозяйством.

Говоря о развитии сельского хозяйства в первые послевоенные годы, необходимо отметить неурожайные 1946–1948 гг. в связи с небывалой засухой и начавшийся голод. Засуха охватила многие регионы страны (Молдавия, юго-запад и север Украины, Центрально-черноземная полоса). Сбор зерновых в 1946 г. был в среднем в 3 раза меньше, чем в предвоенный год. Советские руководители прежде всего приняли меры по снижению продовольственных норм. В значительной степени это отразилось на сельских жителях. Когда же голод стал принимать катастрофические масштабы, государство выделило примерно 3 млн т зерна из государственного резерва. В регионы, которые пострадали от засухи более других, были отправлены семена для проведения дополнительного посева. Оказывалась и другая помощь в виде открытия бесплатных столовых (но в очень ограниченном количестве), выделялась единовременная материальная помощь. Однако в масштабах страны это было каплей в море.

Крестьяне, спасаясь от голода, бежали в город. Но и там положение было практически таким же. За один год (с 1947 по 1948 г.) погибли около 1 млн человек только от голода, и это лишь по РСФСР. Общая же цифра смертей (в том числе и от болезней, вызванных голодом) составила примерно 3 млн человек.

Следует отметить, что, по данным Центрального статистического управления, у правительства были резервы, позволявшие накормить голодающие области и не допустить подобной катастрофы. Парадоксально, но как раз в этот период почти в 2 раза увеличился вывоз зерна за границу. За счет жизней собственного населения Советский Союз поддерживал Болгарию, Румынию, Польшу, Чехословакию, Венгрию и др.

Больше всего крестьяне страдали от непомерных налогов – обязательных норм для сдачи государству зерна, мяса, молока, яиц, шерсти, овощных культур. Причем налогами облагались как колхозный двор, так и личный, т. е. крестьяне испытывали двойной гнет. Если, предположим, в текущем году колхозник не смог расплатиться с государством, то долг переходил на следующий год. К таким крестьянам применяли штрафные санкции вплоть до описи имущества. Существовали специальные министерства заготовок, представители которых без всякого судебного разбирательства взыскивали с крестьян недопоставленное ими государству. Необходимо отметить, что сданная государству продукция оценивалась по самому низкому тарифу. Ножницы между государственными ценами на сельскохозяйственную продукцию и выплатами колхозникам были очень значительными. Например, государство приобретало у колхозников мясо по 14 копеек за 1 кг, а продавало за 11 рублей. Натуральный налог в виде продуктов являлся не единственной податью колхозника государству. Помимо него, существовал и денежный налог. Он также вырос, и весьма ощутимо, если учесть, что личный земельный надел и количество скота не только не выросли, но и значительно убавились. За десять лет (с 1940 по 1950 г.) денежный налог увеличился почти в 5 раз.

Совокупность факторов, изложенных выше, привела к тому, что в глазах крестьян эта система управления колхозами стала выглядеть как представляющая угрозу для их существования. Между тем коллективизация в СССР шла полным ходом. В республиках Прибалтики, в Украине, Молдавии (в правобережной ее части) и в Белоруссии в колхозы были объединены более 90 % индивидуальных хозяйств. Одновременно происходил процесс ликвидации мелких колхозов. Они объявлялись «бесперспективными», людей выселяли с насиженных мест и, по существу, бросали на произвол судьбы, поскольку у них самих, да и у колхозов не было средств, необходимых для переезда.

Коллективизация сопровождалась борьбой с кулачеством. Поскольку за годы войны произошло некоторое ослабление контроля над колхозами со стороны государства, этот фактор способствовал появлению индивидуальных крепких зажиточных хозяйств. За них-то и взялись в первую очередь. В 1945–1949 гг. было принято несколько постановлений Совета Министров СССР, направленных на раскулачивание. Согласно этим постановлениям из Прибалтики были высланы и отправлены на спецпоселение 142 500 человек. Их земли, средства производства и имущество перешли в собственность государства. В Западной Украине такие способы раскулачивания вылились в вооруженные столкновения с представителями местной советской власти.

Несмотря на все трудности, конец 4-й пятилетки был ознаменован укреплением материально-технической базы колхозов, их восстановлением, повышением уровня механизации сельскохозяйственных работ, хотя этот последний показатель в ряде регионов достигал лишь 50 %. Лучше других были механизированы регионы Северного Кавказа, Поволжья, Западной Сибири, хуже – Нечерноземье и районы северо-запада страны.

Дополнительно к пятилетнему плану развития сельского хозяйства был принят план электрификации сельской местности (1948 г.), рассчитанный на 3 года. Несмотря на то что к 1951 г. эта программа была в целом выполнена, на деле колхозы не могли в полной мере использовать государственную электросеть – ее едва хватало на нужды промышленности. Были электрифицированы около 80 % МТС, однако мощности у электростанций были очень скромными – около 40 кВт – и всего на сельское хозяйство приходилось 1,5 % всей электроэнергии, производимой в стране. Что касается выполнения пятилетнего плана по сельскому хозяйству, то он составил 90 %, если взять для сравнения довоенные показатели. Тем не менее член Политбюро Г. Маленков на XIX съезде партии (1952 г.) отметил, что проблема «обеспечения страны зерном решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно».

Культура и наука

Первоочередной задачей в этот период явились развитие образования и строительство школ. Так, в 1-ю послевоенную пятилетку в городах и сельской местности восстанавливали разрушенные во время войны школы и строили новые. 18 500 школ на 2,5 млн мест (из них 1,3 млн мест в селах) – таков итог к концу 1950 г. в сфере народного образования. К этому времени завершился переход на всеобщее семилетнее обучение.

Еще в последний год войны были созданы так называемые школы рабочей молодежи, в которых можно было получить среднее образование без отрыва от производства. К концу 4-й пятилетки наряду с ними широкое распространение получили техникумы и училища – среднее образовательное звено – и высшие учебные заведения. Среди последних особой популярностью пользовались вечерние и заочные формы обучения. По сравнению с довоенным временем университеты и институты выпустили в 2 раза больше специалистов. Наибольшим спросом пользовались учебные заведения педагогического профиля, поскольку недостаток был именно в учительских кадрах.

Говоря о развитии культуры и образования, нельзя обойти вниманием также и духовную сферу, а именно: взаимоотношения государства и церкви. Следует отметить, что за 3 послевоенных года церковь основательно укрепила свои позиции. Так, возросло количество заявлений по поводу открытия новых храмов и приходов. Русская православная церковь вновь стала пользоваться авторитетом среди православных христиан. В июле 1948 г. на праздновании в Москве 500-летия независимости и самоуправления обсуждались многие важные вопросы церковной жизни. Так, подверглась осуждению Римская церковь, поскольку ее действия были направлены на подрыв православия. В связи с этим Русская православная церковь не стала принимать участия во Всемирном совете церквей, отличительной чертой которого было засилье протестантских конфессий.

Следует отметить большую миротворческую деятельность Русской православной церкви. Одним из видных деятелей того времени в этом движении был митрополит Николай Крутицкий – помощник Патриарха Московского и всея Руси Алексия. С другой стороны, в отношении государства к церкви активизировались силы, развернувшие антирелигиозную пропаганду. Так, в 1948 г. секретарь ЦК ВКП (б) М. Суслов подготовил проект постановления об атеистической пропаганде. Известно, что И. Сталин с неодобрением отнесся к этому проекту. На XIX съезде партии в 1952 г. этот вопрос вообще не был затронут.

Развитие литературы и искусства в послевоенные годы проходило под неусыпным контролем партийного руководства страны. Уже в 1-й послевоенный год под руководством А. Жданова началась кампания по обнаружению и пресечению тенденций «тлетворного влияния Запада», «упаднического мелкобуржуазного искусства», «искусства для эстетов» и т. д. Интеллигенция страны поняла, что некоторому либерализму, который наметился в годы войны, пришел конец. «Ждановщина» – такое название получили проводимые ее идеологом меры – продолжалась до 1953 г. Жертвами этой кампании стали многие видные деятели культуры и искусства.

1 августа 1946 г. был создан журнал «Партийная жизнь». Он являлся органом, контролировавшим культурную жизнь страны. С его страниц зазвучали призывы покончить с «идеологической вялостью, появлением новых идей и иностранных влияний, подрывающих дух коммунизма». Затем гонениям подверглись два уже существовавших журнала – «Ленинград» и «Звезда» – за появление «нарочито уродливого, карикатурного и пошлого изображения жизни советских людей» (имеется в виду рассказ М. Зощенко «Приключения обезьяны»).

Прозаик, а также поэт А. Ахматова были исключены из Союза писателей, журнал «Звезда» был закрыт.

Среди причин, заставивших власть «закрутить гайки» в отношении интеллигенции, некоторые историки называют экономический кризис 1946 г., вызвавший голод. Интеллигентские слои общества едва ли поверили бы, что главной и единственной причиной голода является засуха. Чтобы заставить интеллигенцию замолчать и не дать ей возможности выступить с критикой экономического курса руководства страны, и были приняты беспрецедентные меры.

Буквально через месяц гонения обрушились на киноискусство. В опалу попали три фильма – «Большая жизнь» (режиссер Л. Луков), «Адмирал Нахимов» (режиссер Вс. Пудовкин), 2-я серия «Ивана Грозного» (режиссер С. Эйзенштейн). По поводу первого фильма нарекания сводились к «фальшиво изображенным партийным работникам» и отсутствию достоверного изображения Донбасса с «его передовой техникой и культурой, созданной за годы сталинских пятилеток». «Иван Грозный» не понравился партийным критикам за бесхребетный и бесхарактерный образ царя – «типа Гамлета».

Вскоре в свет вышел еженедельник «Культура и жизнь». В его обязанности входила проверка на идейность в деле «коммунистического воспитания масс» науки, литературы, искусства, кино, радио, музыки, прессы и др.

Резкой критике были подвергнуты фильмы А. Довженко «Украина в огне» и «Мичурин». Первому из них была дана аттестация в том плане, что «он является платформой узкого, ограниченного украинского национализма, враждебного политике нашей партии, интересам украинского и всего советского народа». А. Довженко с горечью писал в своем дневнике по этому поводу: «Я принадлежу человечеству как художник, и ему я служу, а не конъюнктурным наместникам Украины моей…»

Не избежали подобной участи в смысле уничтожающей критики со стороны партийных боссов фильмы «Свет над Россией» режиссера С. Юткевича и «Молодая гвардия» С. Герасимова. «Ждановщина» затронула также театральное искусство, философию и музыку. Рупором борьбы против «декадентских» веяний в театральном искусстве стал журнал «Культура и жизнь». В итоге из репертуаров театров исчезли произведения зарубежных авторов. Философ Г. Александров, написавший «Историю западной философии», по мнению А. Жданова, слишком мягко аттестовал буржуазную (идеалистическую и декадентскую) философию, в то время как она являлась вдохновителем борьбы западных держав против Советского Союза.

По всей видимости, термин «декадентство» весьма понравился партийным руководителям, поскольку вскоре (декабрь 1949 г.) «декадентские тенденции» были обнаружены и в музыке – в Постановлении ЦК ВКП (б) «О декадентских тенденциях в советской музыке» всесторонней критике подверглись опера В. Мурадели «Великая дружба», Шестая симфония С. Прокофьева и «Поэма» А. Хачатуряна. Больше всего досталось «Великой дружбе» за пренебрежение к «лучшим традициям и опыту классической оперы вообще, русской классической оперы в особенности…», а также за «исторически фальшивую» обрисовку взаимоотношений между русскими, грузинами и осетинами в период «борьбы за установление советской власти и дружбы народов на Северном Кавказе в 1918–1920 годах». Композиторы С. Прокофьев, Д. Шостакович и другие были признаны «придерживающимися формалистического, антинародного направления». Впоследствии многие деятели искусства были изгнаны из творческих союзов и вынуждены были приостановить свою творческую деятельность.

Таким образом, партийный аппарат проводил свою линию, направленную на регламентацию, жесткую цензуру, придирки по мелочам.

Творческие личности были вынуждены не один раз «дорабатывать» свои произведения, чтобы угодить партийно-чиновничьему аппарату. Примером может служить роман А. Фадеева «Молодая гвардия». Когда в газете «Правда» писателю было указано, что он довольно бледно показал руководящую роль партии в борьбе подполья против немецких оккупантов, во второй редакции появились сцены, раскрывающие образы коммунистов-подпольщиков.

Следует отметить, что были произведения, которые в целом не вызвали нареканий у партийных цензоров. Прежде всего, это «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, которая стала широко известна и за рубежом. Далее следует отметить повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда», «Звезду» Э. Казакевича, «Балтийское небо» Н. Чуковского, «За правое дело» В. Гроссмана. Выделяются также стихотворение-реквием A. Твардовского «Я убит подо Ржевом» и его же поэма «Дом у дороги». Теме послевоенной деревни посвящен рассказ Г. Троепольского «Из записок агронома» и «Падение Ивана Чупрова» B. Тендрякова.

Свой вклад в развитие послевоенного изобразительного искусства внесли советские художники. В живописных полотнах они затрагивают многие темы. Это: военная тема («Письмо с фронта» А. Лактионова, «Возвращение» В. Костецкого, «Отдых после боя» Ю. Непринцева); будни советской деревни («Весна», «Колхозный ток», «Ужин тракториста» А. Платова); пейзажи («Начало апреля», «Ранняя весна» С. Герасимова, «Сказ об Урале», «Просторы Камы» В. Мешкова).

Развивается также монументальная живопись. Несмотря на склонность к излишнему декорированию и внешним эффектам в ущерб содержанию, были и удачные ее образцы. Среди них – павильонные панно, представлявшие СССР на зарубежных выставках, а также внутренняя отделка театров и Дворцов культуры, мозаичная отделка станций метрополитена. Особенно обращает на себя внимание цикл мозаичных композиций П. Корина на сводах станции метро «Комсомольская-кольцевая», а также мозаичные картины станции метро «Киевская-кольцевая» (художник А. Мизин). Необходимо отметить также развитие монументальной скульптуры. В основном это композиционные группы, запечатлевшие советских воинов-освободителей. Наиболее известен памятник в берлинском Трептов-парке, представляющий собой скульптуру солдата со спасенной им девочкой в одной руке и мечом – в другой (скульптор Е. Вутечич, архитектор Я. Белопольский, художник А. Горпенко).

В послевоенные годы наблюдается развитие архитектуры. Так, в 1 947 г. по постановлению Совета Министров СССР в Москве было начато строительство семи высотных зданий в 26–32 этажа. Благодаря их продуманному месторасположению пространственный облик Москвы значительно изменился. Однако сооружение этих зданий оказалось бюджетнозатратным.

В феврале 1935 г. агробиолога Т. Лысенко назначили президентом ВАСХНИЛ. Там он развернул настоящую войну против своих научных противников, в результате которой известного ботаника и генетика Н. Вавилова арестовали, а через 3 года он скончался в тюрьме. После войны атаки Т. Лысенко и его группы на ученых из «противоположного» лагеря вновь возобновились.

Развитие наук, как и литературы и искусства, сопровождалось идеологическим контролем. Особенно досталось генной инженерии. Академик Т. Лысенко выработал свою концепцию наследственности. Спекулируя на трудностях страны в развитии сельского хозяйства, он заверил правительство, что в кратчайшие сроки сможет повысить урожайность. Суть теории Т. Лысенко заключалась в наличии в Советском Союзе двух биологий, занимавших полярные по отношению друг к другу позиции: мичуринской (материалистической) и вейсманистско-менделистской (метафизической). По Т. Лысенко, все ученые, признающие хромосомную теорию наследственности, являлись апологетами буржуазных течений в науке. Свои тезисы Лысенко обнародовал на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ) в 1948 г.

На сессии ВАСХНИЛ было принято решение освободить от работы, а попросту изгнать из академии всех тех ученых, которые не разделяли точку зрения Т. Лысенко. Причем специальности исследователей особой роли не играли – под «чистку» попали и генетики, и физиологи, и почвоведы, и медики, и др. В числе изгнанных оказались такие ученые, как академики Д. Жебрак, П. Жуковский, Л. Орбели, А. Сперанский, И. Шмальгаузен, их ученики и многие другие. Можно сказать, что это был разгул настоящей средневековой инквизиции, поскольку из библиотек и с кафедр изымались и подлежали уничтожению учебники, учебные программы, методические разработки, в основе которых лежали идеи морганизма-менделизма. Закрывались лаборатории соответствующего профиля, министр сельского хозяйства издал приказ, согласно которому сворачивались все эксперименты по селекции в животноводстве.

Теория Т. Лысенко затронула все те науки, в которых использовался принцип неопределенности: теория относительности А. Эйнштейна, теория резонанса Л. Полинга, статистический анализ в социологии, наследственные заболевания и др. В принявшую поистине грандиозный размах «научную дискуссию» пытались было вовлечь и физиков. Тогда руководитель группы физиков И. Курчатов заявил И. Сталину, что, если им не дадут возможности спокойно работать, сроки создания атомной бомбы будут отодвинуты.

Победа, одержанная Т. Лысенко и его последователями, была на руку партийному руководству страны, которое оправдывало полуголодное существование населения страны и развернуло пропаганду идей о скором подъеме сельского хозяйства. Прикрываясь псевдонаучными выкладками Т. Лысенко, многие «деятели» науки – например академик К. Быков – строили планы создания «нового человека», а также планы «преобразования природы».

В конце 1948 г. выискалось еще одно «вредное» течение – космополитизм, преклонение перед всем иностранным. Первой мерой, которую приняло советское руководство, чтобы пресечь космополитизм, стал запрет на оформление браков с иностранцами. Далее настала очередь граждан еврейской национальности. Пресса обвинила их в «индивидуалистическом скептическом обособлении», «антирусском космополитизме», «сионистской деятельности в интересах империализма».

Толчком к преследованию советскими властями лиц еврейской национальности послужило выступление советских евреев в поддержку создания еврейского государства Израиль. В качестве наказания был подвергнут роспуску Еврейский антифашистский комитет, в военные годы собиравший материальные средства (в основном в США) для Советского Союза. Культурные еврейские организации, периодические издания были закрыты. Наиболее известных лиц из Еврейского комитета, таких как С. Лозовский, И. Фефер, П. Маркиш, Л. Штерн и других, арестовали и сослали в Сибирь. Им предъявили обвинение в шпионской и националистической деятельности, а конкретно – в реализации плана сбора евреев в Крыму (вместо выселенных оттуда татар) и организации саботажа. Продолжением «еврейского дела» было сообщение в 1953 г. о раскрытии заговора кремлевских врачей-убийц, среди которых были медики еврейского происхождения. Они обвинялись в том, что умышленно убили А. Жданова и намеревались расправиться с маршалами И. С. Коневым, А. М. Василевским, генералом С. М. Штеменко и другими крупными военачальниками. Все это делалось якобы по приказу английской разведки и еврейской благотворительной организации. Все эти громкие политические процессы некоторые историки связывают с беспрецедентной борьбой за власть в сталинском окружении.

Кстати сказать, в очень распространенном в то время дискуссионном процессе принял личное участие и Сталин. В своей статье «Марксизм и проблемы языкознания» советский вождь выступил против «афетической теории» русского и советского востоковеда, филолога, историка Н. Марра. Однако под предлогом выявления проблем языкознания И. Сталин поднял вопрос о необходимости существования крепкого государства, каковым является СССР. В 1952 г. эта тема еще раз была освещена в печати. И. Сталин подверг критике тезис Ф. Энгельса об отмирании государства после революции, аргументировав это тем, что революция победила лишь в одной стране, которую со всех сторон окружают капиталистические государства.

За годы войны увеличилось число идейных движений в среде тех, кто определенное время пребывал вне СССР, например в плену или на оккупированных территориях. Как свидетельствует статистика, только 20 % военнопленных смогли вернуться домой, остальных отправили в лагеря или на принудительные работы по восстановлению разрушенных во время войны областей. Подобное обращение объяснялось тем, что власти боялись рассказов бывших военнопленных, того, как воспримут их местные жители, ведь расхождение реалий с официальными сведениями были достаточно серьезным. Уже через месяц после окончания воины председателей колхозов обязали установить щиты с предупреждениями не верить ни одному слову репатриированных, поскольку «жизнь на Западе неизмеримо хуже советской».

Когда Советскому Союзу были возвращены территории, находившиеся в его составе до начала войны, то там стали формироваться движения сопротивления против насильственного насаждения всего советского. Особенно сильными такие движения были в Западной Украине, Молдавии и Прибалтике. В Украине еще во время оккупации ее немецкими войсками были созданы подпольные вооруженные организации украинских националистов. Во время войны их лидеры то вступали в подразделение СС – дивизию «Галитчина», то планировали создать собственные правительства с центром в Киеве и во Львове.

В июле 1944 г. организация украинских националистов создала Высший совет освобождения Украины. Ее глава Р. Шухович стал командовать Украинской повстанческой армией. Это было крупное формирование численностью примерно в 20 000 человек. В течение пяти лет (с 1944 по 1949 г.) советское руководство неоднократно давало обещание амнистировать повстанцев, если те сдадутся. Однако все было напрасно: предложения отвергались. Украинская повстанческая армия, нанося удары советским воинским частям, избегала ответных ударов, укрываясь в приграничных с Польшей и Чехословакией районах. В конце концов Советский Союз в 1947 г. заключил соглашение с этими странами о совместной борьбе против украинских националистов. Лишь в 1950 г. в Западной Украине была проведена коллективизация, примерно 300 000 человек были арестованы и отправлены в ссылку (те, кто во время войны проявлял лояльность по отношению к немцам или особенно рьяно сопротивлялся советизации). Следует отметить, что не только эти лица пополняли основной состав Украинской повстанческой армии. Так, в 1947 г. крестьяне Восточной Украины, спасаясь от голода, бежали в западную ее часть и становились бойцами этой армии. Состав украинских повстанцев расширялся и за счет молодежи из фабрично-заводских училищ, с донецких шахт и заводов.