Текст книги "Страна Советов и Третий рейх: победителем бывает только один. Неизвестные страницы победы и краха супердержав"

Советский тоталитарный режим возник значительно раньше германского – в ноябре 1917 г., а к середине 1918 г. уже сформировалась однопартийная монополия на власть. Эту власть отстаивали потом еще в кровопролитной, братоубийственной Гражданской войне. Несмотря на то что российская военная традиция, основы которой были заложены еще, вероятно, в годы царизма, уже перед Первой мировой войной переживала упадок, большевики, тем не менее, продолжали ее разрушать. Этот процесс проходил в ходе революции 1917 г. и последовавшей за ней Гражданской войны.

Надо сказать, что Гражданская война в России значительно сократила количество профессиональных военных. Те, кто в ней уцелел, подверглись террору, другие же просто покинули родину. Наконец, оставшихся армия просто вытеснила, многих репрессировали власти.

В последние два года перед Второй мировой войной оставшихся в живых из числа дореволюционных военных можно было буквально пересчитать по пальцам. Из них еще меньшее количество находилось на командных постах.

В первую очередь следует назвать Б. М. Шапошникова. В прошлом он был полковником царской армии, во время Второй мировой войны Шапошников получил звание маршала и стал начальником Генштаба.

Значимой новой военной традиции так и не было создано. Советский тоталитаризм был гораздо всеохватнее нацистского. Он упразднял не только частнособственнические отношения, по Марксу, но и в противовес уже самому марксистскому учению о раскрытии способностей каждого члена общества убивал любую возможность индивидуальной инициативы, не получившей санкции сверху. Поскольку советская государственная машина опиралась на террор, более того, он являлся основой ее существования, человек в этой системе был не более чем одной из ее составных. Жизнь подданных этой своеобразной коллективной монархии не стоила ничего для господствовавшей номенклатуры. Так, советский социолог и историк М. С. Восленский отмечал похожесть советского строя на основанные на «всеобщем рабстве» восточные деспотии, упоминая «гигантские армии восточных деспотов», которые комплектовались мобилизованными «псевдосвободными» общинниками. Что составляло основу Красной армии? Это: крестьяне, по существу – рабы, не имевшие права покинуть свой колхоз, в который их когда-то насильно загнали, и рабочие, тоже «приписанные» к определенному заводу или фабрике. В такой системе органически возможной была лишь основанная на шаблоне военная традиция, копировавшая давно устаревшие тактические принципы Первой мировой войны (такие, как, например, наступление «волнами» густых цепей пехоты) и заранее ориентированная на неограниченные лимиты людских ресурсов. Эта традиция позволяла жертвовать жизнями собственных солдат по любому случаю. Плюс еще более низкий образовательный уровень советского населения вкупе с общей промышленной отсталостью СССР по сравнению с Германией и ее западными союзниками. Эта отсталость прекрасно осознавалась и советским руководством. Маршал Г. К. Жуков после войны говорил, что «нельзя забывать, что мы вступили в войну, еще продолжая быть отсталой в промышленном отношении страной по сравнению с Германией» и что «в Германии был значительно выше военный потенциал, уровень промышленности, уровень промышленной культуры, уровень общей подготовленности к войне».

Гитлер, несмотря на распространенное мнение о том, что он не считался с людскими ресурсами, стремился минимизировать людские потери сил вермахта, осознавая ограниченность человеческих ресурсов Германии в сравнении с ее противниками, он также опасался недовольства населения слишком большими жертвами. Нация хорошо помнила обещанный ей фюрером блицкриг и не смогла бы простить большого кровопролития. Поэтому А. Гитлер неоднократно повторял, что в интересах «дела» в армию не следует направлять квалифицированные рабочие кадры, а тех, кто уже был мобилизован, надо отозвать. Тем самым уменьшались людские потери, поскольку «квалифицированный рабочий может все 360 дней в году работать над созданием самого совершенного для своего времени вооружения и тем самым спасти жизнь сотням солдат». И. Сталин, надо полагать, разделял в этом плане мнение фашистского лидера, и некоторые его призывы подтверждают это. 27 мая 1942 г. он отправил командному составу Юго-Западного фронта телеграмму, в которой говорилось:

«Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением… Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь».

Однако гораздо чаще в его приказах звучало настойчивое: «не считаться с жертвами».

Соотношение германских и советских потерь, на всем протяжении войны остававшееся крайне неблагоприятным для советской стороны, показывает, что для Советской армии на практике имела смысл лишь сталинская установка побеждать любой ценой, невзирая ни на какие потери. Хотя людские потери со стороны немцев и возросли к концу войны, на это были совсем другие причины, нежели в Советской армии. Прежде всего страны – участницы антигитлеровской коалиции многократно превосходили немцев в боеприпасах и военной технике, и кроме того, опытных немецких военнослужащих заменяли из-за потерь, как правило, новобранцы из числа студентов и учащихся.

В Советской же армии в течение войны боевая техника выступала как некая самостоятельная ценность, требовавшая людских жертв для своего сохранения, а не для того, чтобы уберечь людей. Существуют сведения о том, что Г. Жуков рассказывал Д. Эйзенхауэру, как советские воины преодолевали минные поля.

Сначала шла пехота, которая ценой собственной гибели подрывала противопехотные мины, затем саперы заходили в образовавшийся проход и снимали уже противотанковые мины, чтобы танки смогли проехать без потерь.

Парадоксально, но факт: то обстоятельство, что советские Вооруженные силы в военном отношении проигрывали Германии, явилось фактором, который обеспечил И. Сталину победу во Второй мировой войне. Союзники понимали, что Советский Союз представляет для них меньшую угрозу, чем хорошо вооруженная Германия, и поддерживали СССР. Западные союзники отвлекали на себя значительную долю германских сухопутных сил (в последний год войны – до 40 %), почти весь флот и более 60 % германской авиации (до 97 %), а также поставляли по ленд-лизу высокооктановые бензины для советской авиации, свыше половины потребленных в СССР в период войны алюминия и меди, почти полностью покрывая потребности советского железнодорожного транспорта и обеспечивая боеспособность Советского Союза при ведении войны. США направляли в Советский Союз современное оборудование и станки, необходимые для производства военной техники, а также взрывчатые вещества. Маршал Г. Жуков писал по этому поводу: «… американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… Получили 350 тыс. автомашин, да каких машин!.. У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии». За промышленную отсталость, неумение толком использовать боевую технику Советской армии приходилось расплачиваться кровью.

На весь остальной мир, и в частности на Восточную Азию, приходится приблизительно 7,6 млн убитых солдат и 6 млн – среди гражданского населения. По самым последним данным, число убитых в этом регионе достигает 13,8 млн человек. Претендовать на абсолютную точность эта цифра, разумеется, не может уже потому, что в 1945 г. война в Восточной Азии еще не была закончена, а также из-за того, что количество людей, умерших от эпидемий чумы и прочего, в сравнении с потерями в результате военных действий, не поддается точной оценке. К указанному выше общему количеству погибших необходимо прибавить также и всех пропавших без вести, число которых составляет около 5 млн человек. Можно предположить, что по меньшей мере 3 млн из них были убиты.

В итоге общие потери Второй мировой, составляющие, как уже было отмечено, 55 млн убитых, распределяются неравномерно на три театра военных действий: европейский, русский и восточноазиатский. Если соотнести цифры потерь с общим количеством и цифрами естественного прироста населения трех основных регионов земного шара, то основной урон понесли европейцы и СССР, как в относительных цифрах потерь населения, так и в абсолютных. Сокращение рождаемости в годы войны также внесло свой вклад в общее ослабление Европы.