Текст книги "Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут"

Алена теребила в руках книгу и удивленно смотрела на мужа:

– А почему мне должно быть с тобой скучно?

– Ну… ты вот скоро диплом получишь, сможешь работу выбрать такую, как тебе нравится, а не кабаком заведовать.

– При чем тут это? Я не собираюсь никуда из клуба уходить. А против моей работы в больнице ты сам возражал…

– Да не в том дело, – с досадой перебил Григорий, садясь в постели и дотягиваясь до сигарет и зажигалки. – Захочешь в медицину вернуться – я тебе клинику открою, не проблема. Дело в другом. Мне Мазей сегодня сказал – посмотри на себя и на нее. Разве задержится рядом с тобой надолго такая девица?

– Твой Мазей просто дурак!

– Не спорю, – улыбнулся Гришка. – Но этот дурак иной раз может и умное что-нибудь сказать.

– Ага, и ты решил, что это как раз тот случай! – усмехнулась Алена, отложив книгу и обхватив руками колени. – Гриш… как мне может быть с тобой неинтересно? Ты ведь мой муж.

– Золотко мое, я знаю кучу семей, где женам наплевать на мужей, а мужьям – на жен! – засмеялся он, притягивая Алену к себе.

– По-моему, это уже не семьи никакие.

– А у нас? – требовательно спросил Григорий, заглядывая ей в глаза. – У нас с тобой – семья?

– Гриш…

– Тогда… может, нам ребенка завести, а, Аленушка? – поглаживая ее по обнаженному плечу, поинтересовался он, и Алена слегка растерялась:

– Гришенька, это ведь… ну, не собачка, это ребенок…

– А ты не хочешь ребенка, золотко мое?

Разумеется, она хотела, даже втайне представляла, каким может быть их малыш. Но сегодняшний Гришкин вопрос застал ее врасплох. Алена все еще не могла определиться, что делать с информацией, полученной от Алиски и Боксера, а тут… Имеет ли она право подвергать риску жизнь будущего ребенка? Сможет ли вырастить его, если вдруг… «Господи, дура, о чем я думаю!» – одернула она себя и развернулась лицом к мужу, ожидавшему ответа:

– Конечно, Гриш… конечно, я хочу ребенка, очень хочу…

Красивое лицо Грачева озарилось вдруг почти детской улыбкой, а в глазах блеснуло что-то, подозрительно похожее на слезы. Он нежно поцеловал Алену в шею и пробормотал:

– Аленушка… ты у меня самая лучшая…

Встреча с Олегом Коваленко состоялась. Алена честно привезла ему обещанные конспекты и хотела уже возвращаться к машине, когда Олег неожиданно схватил ее за руку и потащил к другому выходу, прижав к губам палец:

– Т-с-с! Молчи, Грачева, я ничего тебе не сделаю!

– Сдурел совсем?! Отпусти меня! – отбивалась Алена, но Олег был парнем не хилым и справился с ней легко.

Вытащив девушку на улицу, он затолкнул ее в дверь небольшого кафе, расположенного рядом с торговым центром, усадил за столик и радостно рассмеялся:

– Ну вот! Я тебя похитил!

– Ну и дурак, – пожала плечами Алена, вынимая из сумки мобильник, однако Олег проворно выхватил трубку из ее рук и сунул себе в карман:

– Потом верну, не бойся.

– Олег, ты вообще понимаешь, что делаешь? Сейчас сюда придет мой телохранитель, и к переэкзаменовке тебе уже не надо будет готовиться, – предупредила девушка.

– Очень я боюсь твоего бугая! – фыркнул Олег. – Знаешь, кто у меня отец?

«Знаю!» – чуть было не ляпнула Алена, вовремя прикусив язык. А Олег продолжил:

– Папан мой трудится на ниве законности и порядка, проще говоря – прокурор он. Так что вряд ли твоему телохранителю стоит связываться со мной – закроют.

– Что тебе от меня нужно? – враждебно спросила Алена, устав от его глупых бравад и бахвальства.

– Что может быть нужно молодому человеку от красивой девушки? – ухмыльнулся парень, жестом подзывая официантку.

Алена напряглась, прикидывая, как сбежать, но тут увидела в большое окно, как из двери торгового центра вышел Боксер, огляделся по сторонам и решительно вошел в кафе. Алена вскочила и побежала к телохранителю, а Олег даже не сразу понял, как и почему оказался на полу под столом.

– Охренел, урод?! – это относилось к Боксеру, выбившему из-под него стул.

– Это ты охренел, юноша, – тихо процедил Виктор, наклоняясь над все еще лежащим на полу Олегом. – Еще раз тебя рядом с ней увижу – не плачь потом.

– Ты кого пугаешь? Ты вообще понимаешь, с кем связался? – скатывался в трусливую истерику Коваленко, пытаясь привлечь к себе внимание немногочисленных посетителей и охранника кафе.

Однако тщедушный парнишка в форме охранного агентства не торопился на помощь, справедливо оценивая свои шансы против рослого и широкоплечего Боксера. Тот же спокойно поднял с пола упавший телефон Алены, потом пристально посмотрел в глаза Олегу и тихо, но внятно сказал:

– Я не пугаю. Я предупредил, дальше сам думай. Идемте, Алена Сергеевна. – Виктор обнял Алену за плечи и повел к выходу.

Уже на улице она остановилась и, повинуясь какому-то порыву, прижалась к телохранителю, всхлипывая:

– Вить… спасибо тебе… я так испугалась…

– А я говорил – пойдем вдвоем, так вы же у нас самостоятельная! Все, успокойтесь, ничего не произошло, поедем домой, – Боксер погладил хозяйку по вздрагивающим от плача плечам. – Алена Сергеевна, ну, в самом деле, хватит уже! Теперь будете слушаться дядю Витю? – шутливо спросил он, доставая из кармана большой носовой платок и вытирая Алене лицо.

– Буду, – пообещала она, чуть улыбнувшись. – Что накатило на этого идиота, не понимаю?

– А что это он там молотил? – открывая дверку машины, вспомнил Боксер, и Алена отмахнулась:

– Не обращай внимания, просто у него отец – прокурор города, мне Мазей сказал. Ну, на этой почве мальчик решил, что тоже несказанно крут. Ненавижу таких! Своего ничего нет, папиными заслугами прикрываются. – Алена брезгливо скривилась и села в машину. – Вить… ты только Гришке не говори, ладно?

– Сами не скажете, так я и не полезу, – буркнул телохранитель, садясь вперед.

Дневник.

«Не понимаю, что случилось с Олегом, зачем ему нужно было это недоразумение? Я считала его вполне вменяемым человеком, и вдруг такое… Ладно бы я дала повод так с собой обращаться, но ведь ничего не было!»

В мае, перед самыми госэкзаменами, Алена поняла, что беременна. Это одновременно обрадовало и испугало ее. Да, малыш – то, чего они с Гришкой страстно желали, но экзамены, стресс… Она ничего еще не сказала мужу, все тянула, хотела убедиться.

В пятницу, после практики, она заехала в консультацию и через полчаса вышла оттуда, ошеломленная результатом – УЗИ показало двойню. Алена села в машину, и Боксер, повернувшись с первого сиденья, обеспокоенно спросил:

– Случилось что-то? На вас лица нет.

– Нет-нет, Вить, все в порядке, – пробормотала Алена. – Поедем в офис к Гришке, только быстрее, ладно?

Боксер удивленно посмотрел на нее и пожал плечами, велев водителю Сергею прибавить скорость. Алена нетерпеливо ерзала на заднем сиденье, не в силах дождаться момента встречи с мужем. Ей очень хотелось увидеть лицо Гришки в момент, когда она объявит новость.

Грачев был занят, из-за закрытой двери кабинета слышался его недовольный голос и еще чей-то, не то оправдывающийся, не то просящий о чем-то.

– Лиза, скоро Григорий Валерьевич освободится? – спросила Алена у секретарши, садясь в кресло и протягивая руку к бутылке с минералкой.

– Сейчас узнаю, Алена Сергеевна.

Девушка нажала кнопку интеркома и, нагнувшись к аппарату, спросила:

– Григорий Валерьевич, здесь ваша жена… Сейчас. Алена Сергеевна, у вас что-то срочное?

– Да.

Лиза повторила ее ответ, и через минуту дверь кабинета распахнулась, вышел Гришка в рубахе с закатанными до локтей рукавами:

– Что-то случилось?

– Да… то есть нет… то есть… – забормотала Алена, сбитая с толку его решительным видом и озабоченным лицом.

– Золотко, если это терпит до вечера, то давай отложим, – садясь перед ней на корточки, попросил Гришка. – У меня важный разговор, родная…

– Гриш… я беременна, у нас будут малыши… – пробормотала Алена, опустив глаза, и Гришка опешил:

– Что?.. Что ты сказала, Аленушка?

Она посмотрела на него и повторила:

– Дети у нас будут, Гриш… двое сразу…

Обезумевший Грачев сгреб ее в охапку и закружил по приемной:

– Аленка, Аленка! Родная ты моя! Сейчас, погоди минутку… – Он осторожно опустил Алену в кресло и вернулся в кабинет: – Ну, повезло тебе, грешник! У меня сегодня самый счастливый день в жизни, портить его разборками с тобой я не хочу. Вали к себе и больше не пытайся меня кинуть, понял? И скажи спасибо моей жене – если бы не она…

Из кабинета очень быстро вышел невысокий, полноватый мужчина в мятом дорогом костюме, на ходу вытирая со лба пот большим клетчатым платком. Бросив в сторону Алены взгляд, он поспешно схватился за ручку двери и исчез в коридоре офиса.

– Кто это? – спросила Алена у Лизы, но та только пожала плечами:

– Не знаю, Алена Сергеевна. С утра здесь шефа дожидался, потом больше часа у него в кабинете что-то бормотал. Наверное, партнер какой-нибудь.

Их беседу прервало появление Грачева, уже в пальто и с кейсом в руке:

– Аленка, поехали домой. Лиза, меня нет и не будет до понедельника.

– Хорошо, Григорий Валерьевич, – отозвалась Лиза.

В лифте Григорий обхватил Алену свободной рукой и крепко поцеловал в губы:

– Ты не представляешь, как я сейчас себя чувствую! Аленка, это же так здорово – двое сразу! Слушай, – вдруг обеспокоенно спросил он. – А экзамены твои? Это ж вредно – нервничать…

– Гриша, я не буду нервничать, – пообещала она. – В конце концов, подумаешь – экзамены! Как сдам, так и сдам, ничего не случится, сейчас не это главное, правда?

– Конечно, родная, не это, – согласно кивнул Гришка, выпуская ее из лифта.

На первом этаже им навстречу сразу встали с диванчика Боксер и телохранитель Григория Игорь. Грачев бросил Игорю кейс, а сам обнял Алену за талию и радостно объявил:

– Все, мужики, теперь за моей женой глаз да глаз! Не дай бог, случится что-то, никого не пожалею!

– Гриш… – укоризненно проговорила Алена. – Виктор и так со мной как нянька носится, куда ж еще-то!

– И молодец, что как нянька, – кивнул муж. – Он для того к тебе и приставлен. В смысле к вам, – поправился он, лукаво глянув на нее и подмигнув.

Когда Гришка объявил о том, что у Алены будет двойня, в доме началось сумасшествие. Лора прохода не давала молодой хозяйке, старалась накормить, усадить лишний раз на диван, чтобы отдохнула, почти силой отправляла гулять с Виктором.

– Лариса, ты меня с ума сведешь! – стонала Алена. – Мне заниматься нужно, а я болтаюсь по двору…

– Ой, Алена Сергеевна, вы со своей учебой совсем дошли! – отмахивалась домработница. – Вам не об этом нужно думать сейчас, а о детях.

Алена улыбалась и разглядывала себя в зеркало. Фигура уже начала меняться, это было хорошо видно, хотя Алена и носила свободные платья и широкие брюки с разлетающимися блузками. Однако работу в клубе она пока не бросала, хотя приходилось постоянно преодолевать сопротивление Григория.

– У нас что – денег на хлеб в доме не осталось? – возмущался он, видя, как жена красит ресницы, собираясь вечером на работу. – Алена, я серьезно говорю – прекрати!

– Гришенька, я не могу постоянно сидеть дома. Понимаешь? Я чувствую себя хорошо, двигаться мне полезно, а в клубе я ж не физически работаю, правда? Ну, не сердись, родной, я приеду к двенадцати. – Она поцеловала его в щеку, взяла сумочку и вышла, а Грачев недовольно скривился и решил позвонить Мазею.

– Ванька, слышишь, сделай что-нибудь! – требовательно сказал он, едва услышав в трубке голос Мазея. – Алена опять в клуб поехала.

– Гриха, ну не выкидывать же мне ее, правда? Я уж ей тоже говорил – прекращай, мол, и без тебя управлюсь, рожай спокойно. А она – нет, и все!

– Ну, Ванька, гляди – если с ней что-то… ты меня знаешь, – предупредил Григорий, прощаясь.

Мазею этот расклад тоже не нравился. С одной стороны, Алена была девушкой умной, быстро разобралась во всех тонкостях управления, и проблем не возникало ни с персоналом, ни с финансами. Но ночной клуб – штука непредсказуемая, кто знает, как повернется, какой придет клиент, а отвечать за Алену перед Грачевым придется ему, Мазею. А как крут бывает Гриша Грач, если дело касается чего-то, ему дорогого, Иван Мазеев знал прекрасно. Если вывести его из себя, то интеллигентный владелец турфирмы Григорий Валерьевич моментально превращался в Грача, хватался за ствол и не разбирал дороги. Зрелище, прямо скажем, еще то…

Иван почесал затылок, выпил рюмку коньяка и решил, что сегодня непременно поговорит с Аленой и убедит ее бросить на время работу.

Через час она появилась, отлично выглядящая, несмотря на свое положение и уже довольно заметный живот. Мазей вздохнул и пошел навстречу:

– Ну, привет, работница! – Он поцеловал Алену в щеку. – Слушай, подруга, разговор есть к тебе.

– Если опять про «отдохнуть и не работать», то можешь даже не начинать, – улыбнулась она. – Я уже сегодня все это слышала в исполнении Гришки.

– Ты прислушалась бы, Аленка, – попросил Мазей, помогая ей снять легкий плащ. – Он ведь беспокоится, и потом – ну на фиг тебе сгреблись эти пьяные рожи каждый вечер, а?

Алена уселась за стол, вынула из сумочки пакетик с сухарями, которые теперь постоянно грызла вместо сигарет, забросила в рот парочку и посмотрела на развалившегося перед ней в кресле Ивана.

– Я, признаться, тоже об этом думаю. Просто мне не хочется тебя подводить, я обещала, что помогу, а теперь…

– Караул! – воздел вверх руки Мазей. – Значит, это я виноват в том, что ты ездишь сюда на ночь глядя? Да мне Гришка голову оторвет! Ты мне ничего не должна, Аленка, я и так тебе благодарен за все, что ты сделала в клубе. Если потом захочешь – снова вернешься, хотя думаю, что вряд ли Гриня тебе разрешит детей бросить.

– Там будет видно, – уклонилась от принятия решения Алена и потянулась к папке с бумагами. – Это от поставщиков?

– Да, посмотри сама. Там договор на фрукты и на спиртное. Что-то многовато стало дорогих напитков уходить, надо больше заказывать. А водка почти не идет.

– Ну, а ты как хотел? Сюда люди небедные ходят, им перед дамами хочется выпендриться, а водкой никого не удивишь, даже импортной-разымпортной.

Мазей хохотнул и поднялся:

– Ладно, пойду к себе, вздремну часок, пока ты здесь, а то всю ночь в боулинге шары катали с пацанами, а потом дела всякие… так и не прилег ни на секунду.

Он ушел, потягиваясь и зевая, а Алена углубилась в чтение бумаг. Через пару часов она решила спуститься в зал и посмотреть, много ли народа – все-таки четверг, не выходной. Проходя к барной стойке, она вдруг заметила за одним из столиков Вадима. Бывший муж сидел в компании троих приятелей, они о чем-то оживленно беседовали. Внезапно Алимов поднял голову и увидел Алену. С его лица моментально сползла улыбка, он поднялся и пошел прямо на нее, загородив дорогу:

– Что, даже не поздороваешься?

– Здравствуй, Вадим. Как дела? – спокойно ответила Алена.

– Тебе на самом деле интересно, или так, для поддержания беседы? – скривил тонкие губы Вадим.

Алена видела, что он пьян и ищет повода поскандалить, но ей это было абсолютно не нужно – во-первых, нельзя волноваться, во-вторых, не хватало только, чтобы Боксер, мирно потягивающий кофе за столиком в самом углу, вмешался и применил силу – Алимову тогда точно не поздоровится. Однако у Вадима было другое мнение на этот счет. Он продолжал куражиться и вызывать Алену на разговор:

– Видали, пацаны, как моя бывшая поднялась и заделовела? Говорят, спит с кем-то о-очень важным и богатым. Могла бы и деньжат подкинуть, поди, не совсем чужие люди-то?

– Работать не пробовал? – все еще держа себя в руках, поинтересовалась Алена.

– Нет у меня твоих талантов, Шевцова, не баба я, к сожалению. Тоже бы сейчас в шоколаде был. Только расскажи-ка мне, будь добра, кто ж залез-то на тебя, фригидную, неумелую дуру? Ты ж как надувная баба – ее того, а она лежит…

Его приятели покатились со смеху, а Алена, размахнувшись, влепила Вадиму пощечину. Тот, вспыхнув, ударил ее в ответ так, что она упала на пол, скорчившись, и со всей силы пнул в живот. Алена закричала от невыносимой боли. На ее голос из-за своего стола вскочил Боксер, в два прыжка оказался рядом с Алимовым и, схватив за воротник рубахи, ударил его лицом о барную стойку. Вадим без сознания рухнул на пол, его приятели попытались ввязаться в драку, но подбежавшие охранники уложили их рядом с бесчувственным Алимовым. Боксер подхватил Алену на руки и крикнул, чтобы кто-нибудь позвал Мазея. Заспанный Иван прилетел через пару минут, увидел, что происходит в зале, и заорал:

– Не стойте, уроды, «Скорую» вызывайте! Посетителей – вон! – Распорядившись, он подскочил к Боксеру, державшему Алену на руках, озабоченно заглянул ей в лицо:

– Аленка, ты как?

– Плохо… – простонала она. – Болит очень…

– Потерпи, потерпи, девочка, сейчас врачи приедут… – пробормотал Иван. – Боксер, не стой столбом, неси ее в кабинет, на диван.

Когда Виктор со своей ношей скрылся за служебной дверью, Мазей с размаху пнул в лицо пришедшего в себя Алимова:

– Ну, сука, пожалеешь, что тебя мама родила!

Закурив сигарету, он запрыгнул на барную стойку и принялся думать, что делать дальше. Ладно, Аленку сейчас в больницу отвезут, посмотрят. Но как быть с этими придурками? Позвонить Грачеву или не надо? И кто это вообще, что им было нужно? Иван поманил пальцем замершего в углу бармена Никиту.

– Слышь, Ники, не в курсе, что за птицы? – кивнув в сторону лежащих на полу парней, спросил он, и бармен сбивчиво заговорил:

– Иван Николаевич, это Алены Сергеевны какие-то знакомые, кажется… Вон тот, что в отключке, вроде сказал, что она его жена бывшая…

– О-па! – протянул Мазей. – Ситуация… Твою мать, придется Грихе звонить… – Но тут в дверях клуба показались двое мужчин в медицинских костюмах и синих спецовках «Скорой помощи», и Мазей соскочил со стойки, бросаясь к ним навстречу: – Что ж так долго-то, господа медики? У меня женщина беременная, урод один в живот ударил, а там двойня…

– Ведите! – оборвал его старший из врачей.

Алену увезли в больницу, с ней поехал и Боксер, несмотря на все возражения врачей, а Мазей позвонил Грачеву, хотя ему было страшновато. Когда Гришка узнал, что произошло, то, ни слова не говоря, брякнул трубку на рычаг, и Иван понял, что сейчас тот примчится. И не ошибся – буквально через пятнадцать минут разъяренный Григорий уже летел по залу клуба прямо на Мазея. Схватив его за грудки, Гришка прохрипел в самое лицо:

– Где Алена?! Что с моей женой, Ванька, ну?!

– Да отпусти ты меня! – возмущенно проговорил Мазей, пытаясь высвободить из цепких Гришкиных пальцев свою рубаху. – В больницу ее увезли, там с ней Боксер… тут такое дело, Гриха… Придурок этот, что ее ударил… муж это ее бывший. Мне бармен сказал…

– Что?! Муж?! – взревел Григорий, отпустив Мазея и кидаясь к сидящим в углу зала на полу виновникам торжества. – Ну-ка, пустите меня! – он оттолкнул охранников и стал внимательно изучать лица перепуганных парней, пытаясь вычислить, кто же из них тот самый хорек Алимов, которого он давно мечтал наказать. – Кто?! Я спросил – кто из вас, отморозки, ударил мою жену?!

Вадим побледнел – ему стало понятно, что шутки закончились и вот этот разъяренный мужик с искаженным злобой красивым лицом и есть нынешний Аленкин муж. И близкое знакомство с ним не сулило ничего приятного…

Дальнейшее напоминало фильм ужасов – его привезли на какой-то старый завод, заставили рыть могилу, потом долго и жестоко били. Когда Вадим уже почти потерял сознание, над его головой прозвучал голос:

– Хватит, пацаны. Землей присыпьте, если выберется – пусть считает, что повезло, – велел Мазей, а Григорий, мрачно глядя на корчащегося на земле Алимова, добавил:

– И запомни – если с моей женой или детьми что-то случится, я тебя найду и сожгу заживо. А шутить я не умею.

– Гриша, а если в ментовку заявит? – сказал кто-то рядом, и Грачев усмехнулся:

– Значит, костер случится гораздо быстрее. Делайте, как сказал Мазей, я в больницу к Алене.

После этого Вадима сбросили в вырытую им самим могилу, а сверху полетели комья земли. Однако закапывать как следует его не стали. Просто присыпали, как и велел Мазей.

Алена очнулась в просторной палате, к правой руке тянулась прозрачная трубка капельницы, левая скула нестерпимо болела, и свободной рукой Алена нащупала повязку.

– Алена Сергеевна, тихо, тихо! – рядом моментально оказался Боксер, осторожно отвел ее руку. – Не надо трогать, там швы.

– Что… что с детьми? – прошептала она, и глаза сразу заблестели от выступивших слез, но Боксер успокоил:

– Нормально все, не волнуйтесь. Сейчас Григорий Валерьевич приедет, звонил уже.

Алена всхлипнула, вспомнив, как все произошло. Выходит, правы были и Гришка, и Мазей – нужно бросать работу, вон как обернулось… Чуть малышей не потеряла из-за своего упрямства.

– Попить хотите? – спросил Боксер, протянув стакан с вишневым соком, и Алена сделала пару глотков, почти не чувствуя вкуса.

Телохранитель смотрел на лежащую перед ним хозяйку с сочувствием – надо же, ни за что досталось, есть же уроды, которые могут поднять руку на беременную женщину. Врачи отказались говорить с ним о состоянии Алены, мотивируя отказ тем, что он не родственник и не муж, но заверили, что пока все в порядке, а за тем, как будет развиваться ситуация дальше, они следят.

Алена машинально гладила живот левой рукой, словно пыталась успокоить своих малышей, которых едва не лишилась, и этот жест снова вызвал у Виктора чувство тревоги и жалости. Он привык к спокойной, некапризной молодой женщине, которая не доставляла никаких проблем и с которой было приятно общаться.

В свои тридцать пять лет Виктор Данчиков по кличке Боксер не имел семьи. Мать жила в небольшом поселке под Нерюнгри, куда после армии он решил не возвращаться, просто потому, что работать там было особенно негде, а спиваться, как одноклассники, он не хотел. Окончив военное училище, Виктор побывал в Чечне, где получил тяжелое ранение, не позволившее продолжать службу дальше. Выйдя из госпиталя, немного растерялся – идти-то некуда. Работы нет, образование весьма специфическое, жить тоже негде. Но все сложилось как нельзя удачно – совершенно случайно он встретил приятеля по училищу, и тот предложил неплохую работу в агентстве телохранителей. Прекрасно владевший многими видами огнестрельного оружия, а также рукопашным боем и кое-какими стилями восточных единоборств, Виктор стал инструктором. И однажды его заметил Иван Мазеев, заскочивший в агентство к его владельцу, с которым вел какие-то дела. Это знакомство изменило дальнейшую жизнь Данчикова – Мазеев переманил его к себе в агентство, затем сделал начальником всей охраны своего приятеля Грачева. И потом уже сам Григорий приставил Виктора к своей молодой жене сначала в качестве инструктора по вождению автомобиля, а потом и вовсе как телохранителя. И вот сегодня он, Виктор, не уберег Алену. Теперь оставалось только ждать реакции непредсказуемого Григория на все, что произошло.

…Грачев ввалился в палату, когда Алена уже задремала, и Виктор, встав навстречу, приложил к губам палец:

– Т-с-с! Она только что уснула. Григорий Валерьевич…

– Да-да, я тихонько, – перешел на шепот Грачев, приблизившись к кровати, и с тревогой посмотрел на бледное лицо жены. – Как ты тут, моя родная? – Он осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке, но Алена не проснулась, только ресницы чуть дрогнули. – Пойдем, Боксер, поговорим, – повернулся он к Виктору, и тот пожал плечами.

Они вышли в просторный холл, отошли к открытой балконной двери. Грачев остановился спиной к Виктору, заложил руки за спину и так стоял, покачиваясь на носках и разглядывая что-то в больничном дворе. Казалось, он забыл, зачем вызвал телохранителя жены из палаты, и Виктор, осторожно кашлянув, начал:

– Я виноват, Григорий Валерьевич…

– Да прекрати ты блудняк этот, – сморщился Грач, глянув на Виктора через плечо. – Ты виноват только в том, что не знал этого козла в лицо.

– В том и дело, что я его знал, – вздохнул телохранитель. – Я ж возил Алену на развод. Мне просто в голову не пришло, что он сможет ее ударить. Да она и вида не подала, что что-то не так идет. Стояли, разговаривали, потом он что-то сказал, приятели его заржали, Алена ему пощечину влепила, я начал вставать из-за стола, а тут этот придурок ее ударил…

Грачев молчал, словно прикидывал что-то в уме, а Боксер, опустив голову, ждал его решения. В принципе, если сейчас хозяин решит наказать его, то будет прав – что за ним косяк, Боксер прекрасно понимал и даже не искал себе оправданий. Он видел, что в клубе сидит бывший муж Алены, мог просто заставить его уйти, мог не подпустить к Алене, мог… но ничего не сделал, понадеялся, что ничего не произойдет.

В это время из ординаторской показалась заведующая отделением, моложавая женщина с выкрашенными в белый цвет волосами, уложенными в высокую прическу, в накрахмаленном белоснежном халате и голубых хирургических брюках. Она подошла к стоявшим возле балкона мужчинам и спросила:

– Кто из вас муж Грачевой?

– Я, – тут же откликнулся Григорий, шагнув ей навстречу. – Вы хотите поговорить со мной, доктор?

– Да, пройдемте в ординаторскую.

– Иди в палату, – бросил Грачев, кивнув Виктору, и тот направился к Алене, по-прежнему спокойно спавшей в прохладной затемненной палате.

Григорий же пошел следом за заведующей, сел в кресло перед большим столом и сразу начал:

– Доктор, вы мне скажите, если нужно что-то – лекарства там, еще что… Все будет.

Женщина покачала головой:

– Удивляюсь вам, богатым людям. Думаете, что все вам подвластно?

Грач недовольно скривился:

– Это вы к чему?

– Да ни к чему. Просто терпеть не могу, когда первая фраза о деньгах, а не о состоянии больной. Вас хоть интересует, что с вашей женой? И с близнецами?

– Конечно, интересует! – взорвался Григорий. – Как интересует и то, чтобы у них было все самое лучшее, все, что нужно! И мне абсолютно не стыдно за то, что я могу себе это позволить!

– Не орите, молодой человек! – тоже чуть повысила голос заведующая.

– Извините, – буркнул Григорий, остывая. – Так что с Аленой?

– С вашей женой все в порядке, но теперь придется большую часть времени проводить лежа в постели. Угроза выкидыша. Это значит, что малейшее волнение, стресс, физическая нагрузка могут привести к тому, что детей она потеряет. Это понятно?

– С этим можно что-то сделать? – глухо спросил он.

– Мы наложили швы… думаю, при соблюдении режима это мероприятие должно помочь вашей жене доходить до положенного срока. Ну, или хотя бы до минимально допустимого. Да не делайте вы такое лицо, – успокаивающе проговорила врач, увидев, что Грачев побледнел и закусил губу. – Двойню вообще редко донашивают до девяти месяцев, так что все нормально. Главное – оградите жену от стрессов, постарайтесь, чтобы не волновалась, не нервничала. Свежий воздух…

– Ну, с этим все в порядке, мы за городом живем. А остальное… Тоже будет. Спасибо вам, доктор.

Григорий поднялся и пошел в палату. Боксер моментально вскочил:

– Мне выйти?

– Выйди, – кивнул Грачев, садясь возле Алены и осторожно поправляя одеяло.

Она открыла глаза и, увидев мужа, захлопала ресницами, стараясь прогнать набежавшие слезы. Григорий покачал головой и прошептал:

– Не плачь, Аленушка, все хорошо. И малышки наши в порядке… Все хорошо, я с доктором разговаривал, она пообещала, что все нормально будет. Ты только не плачь, нельзя тебе расстраиваться, слышишь?

Он гладил ее по волосам и уговаривал, как маленькую.

– Гриш… ты прости меня, я сама виновата, не надо было связываться… – пробормотала Алена, вытирая слезы.

– Не бери в голову, родная, он больше… – И Гришка осекся, спохватившись, что едва не проговорился, но Алена не обратила внимания на его слова. – В общем, не думай об этом. Я скоро заберу тебя домой, будешь сидеть в кресле на балкончике, фрукты лопать…

Он обнял Алену за плечи, поцеловал в щеку и положил руку на живот, обтянутый больничной сорочкой:

– Надо тебе все свое привезти… Погоди-ка… – Гришка вытащил из кармана мобильник и позвонил своему водителю, велев тому съездить домой и привезти все, что нужно. – Вот так. А то лежишь тут, как беспризорница.

Алена улыбнулась и прижала руку мужа к своей щеке. Рука была теплой, сильной, и Алена почувствовала, как сила передается и ей тоже. Гришка смотрел на жену ласково, поправил растрепавшиеся волосы:

– Красотулька ты моя…

Алену выписали через месяц, когда уже было совсем лето, кончался июль. В городе от жары плавился асфальт, но в поселке было относительно нормально. Все-таки сохранившийся лесок давал о себе знать. Алена с помощью мужа выбралась из машины, вдохнула полной грудью свежий лесной воздух, потянулась всем телом, резко обозначив живот:

– Господи, улица! Наконец-то!

Григорий испугался этого ее резкого жеста:

– Аленушка, не так быстро! Я тебя прошу, маленькая моя, осторожнее…

– Гриш… – укоризненно проговорила Алена. – Что же мне теперь, вообще лечь и замереть на оставшиеся четыре месяца?

«Если бы они у нас были, эти четыре месяца, – с горечью подумал Григорий, держа жену за руку. – Хорошо, если так…»

– Ты пообещай мне, Аленка, что будешь выполнять все, что врач велел! – строго сказал он. – Ты ведь не одна, вас трое, и все трое мне дороги.

– Мы тебя тоже очень любим! – засмеялась Алена, прижимаясь к нему.

– Пойдем, покажу тебе, что купил. – Гришка повел ее в самую тенистую часть двора, и там Алена увидела большие, укрепленные под широким навесом от солнца, качели с мягким матрасом, на который запросто можно было лечь. – Вот тут сможешь хоть целыми днями валяться, еще столик пацаны завтра привезут. А потом и ребятишки тут гулять будут, городок купим детский, знаешь, я тут на ярмарке такие видел, пластиковые, яркие, прелесть! – возбужденно рассказывал Грачев, усадив Алену на качели и пристроившись рядом. – Ты что? – взволнованно спросил он, заметив, как она испуганно замерла.

– Толкаются, – прошептала Алена, и его глаза вспыхнули:

– Можно?..

– Конечно, дурачок…

Алена взяла руку мужа и положила себе на живот, туда, где разворачивались настоящие военные действия.

– Ого! – оценил Григорий, почувствовав легкие толчки. – Не больно?

– Да нет… – улыбнулась Алена. – Странное какое-то ощущение.

Они просидели так до тех пор, пока близнецы не успокоились под рукой отца, не притихли, словно прислушивались к разговору. Неподалеку от качелей прохаживался Боксер, поглядывал в сторону хозяев. В душе он был рад, что все обошлось, Алена дома, теперь Грач успокоится, перестанет постоянно ходить с мрачным озабоченным лицом. Виктор, неотлучно находившийся возле Алены в больнице, тоже переживал, чувствуя свою вину.

Однажды Алена, заметив выражение его лица, поинтересовалась, что произошло, и Виктор, пряча глаза, признался, в чем дело. Зеленые глаза Алены округлились, и она возмущенно проговорила, дотронувшись до его руки:

– Витя, ты совершенно ни при чем. Думаешь, Алимов впервые меня ударил? Ничего подобного, это происходило регулярно. Разве ты не помнишь, как я выглядела, впервые попав в Гришкин дом? Да у меня нос был набок, и глаза заплывшие.