Текст книги "Не верь, не бойся, отпусти!"

Глава 7
Если снежинка не растает…

Если вам долго не звонят родственники или друзья, значит, у них все хорошо…

Закон Мёрфи

Дом произвел на Аннушку впечатление, равно как и территория поселка. Пока мы ехали, она крутила головой и восторженно ахала:

– Варька, с ума сойти! Вот это место! Я даже не думала, что за МКАДом такое водится!

– Ну, для тебя все, что за МКАДом, вообще не существует, ты ж Саратов от Кемерова не отличаешь, так и говоришь – а, это где-то там, рядом, за МКАДом, – усмехнулась я.

– Ой, да ладно! Скажешь, это как-то иначе? Вся жизнь протекает в Москве, остальное – густая провинция, и какая разница, где это географически, – отмахнулась Аннушка, выпрыгивая из припарковавшейся во дворе машины. – Ух ты, какой домина! – она восхищенно задрала голову и разглядывала потемкинские хоромы. – Тут навигатор дают? Заблудиться же можно.

– Не заблудишься.

– Тут что – и салон красоты есть?

– Ну, мы же мимо ехали. Говорят, хороший, все услуги.

– О, это я опробую, – промурлыкала Аннушка. – А домработница здесь есть?

Домработница здесь была, но мы с Анастасией условились, что та позвонит и попросит ее не появляться, чтобы никто не смог задать ей лишних вопросов по поводу нашего с Аннушкой пребывания в этом доме.

– Нет.

Вяземская изумленно открыла рот:

– То есть?

– А что тебя смущает? – спросила я, показывая Володе лестницу, по которой следовало поднять чемоданы в жилые комнаты. – Распишем дежурства, будем по очереди убираться.

– Сдурела?! Да чтобы убрать этот дворец, надо брать на работе пару отгулов! И потом – я не нанималась тут полы драить!

Я только усмехнулась и не ответила. На самом деле мы с Тузом договорились, что в качестве домработницы он пришлет сюда девушку Наташу – та много лет работала в его доме и имела черный пояс по каким-то единоборствам, так что в случае чего могла здорово помочь. Но к чему такие подробности Аннушке?

– Успокойся, я пошутила, – сжалилась я, потому что увидела, какое страдальческое выражение лица сделалось у моей подруги, избалованной бабушкой и тетками. – Есть домработница, живет в «Снежинке-2», вместе с остальным персоналом, сюда будет приходить раз в пару дней. И повар тоже есть.

– Жигульская, твои шутки меня загонят в гроб, – пожаловалась Аннушка. – Я даже в своей трешке полы не мою, а тут такие площади…

– Говорю же – пошутила. Все тут есть, а в подвале даже бассейн, так что сможешь расслабиться и получать от пребывания здесь только положительные эмоции. Идем, спальни посмотрим.

Володя как раз спустился, отрапортовал, что чемоданы в комнатах, и спросил:

– Завтра к которому часу подъезжать, Варвара Валерьевна?

– В девять. Пропуск только не забывай, прикрепи на стекло, чтобы вопросов не задавали на шлагбауме.

– Я понял.

– Тогда до завтра.

Володя попрощался и ушел, во дворе взревел мотор, открылись и снова закрылись ворота, и мы с Аннушкой остались одни. Мне вдруг стало жутковато – чужой дом, огромная площадь, и никого, только мы… Но Аннушка излучала безмятежность и демонстрировала полное удовлетворение жизнью, и это оказалось заразительно. Мы быстро распаковали чемоданы, прихватили из хозяйского бара бутылку вина и направились в бассейн.

– Хорошая клиентка у тебя, – заметила Вяземская, курсируя в голубоватой воде вдоль бортика, – кто бы мне такие хоромы предложил на пару недель…

– Ну, вот и пользуйся, – лениво отозвалась я, развалившись на краю бассейна с бокалом вина.

– Что же за дела у тебя с ней, если она так расщедрилась?

– Ой, какая тебе-то разница? Есть дом, есть все удобства, есть природа и свежий воздух – живи и радуйся.

– Темнишь ты, Варька. Но как хочешь.

Я кувыркнулась в воду и поплыла к противоположному краю бассейна. Вода расслабляла и дарила покой, все тревоги как-то улетучились, и совершенно не хотелось думать о том, что где-то рядом живет человек, в любую минуту могущий раскусить меня и… Но я старалась выбросить это из головы. Пусть все развивается так, как сейчас, – может, ничего и не произойдет.

– Слушай, Варька, а как твоя мама? Ты давно с ней разговаривала? – вдруг спросила Аннушка.

– А что мама? Живет себе в Швеции своей, довольна жизнью, любима – ей всегда было проще. Признаться, мне так даже легче.

– Вот не понимала я никогда ваших отношений. Ты ей вроде как и не дочь. Захотела – собралась и отвалила.

– А что – должна была до старости мне манную кашу варить и в рот складывать? Так она и в детстве не особенно этим заморачивалась, если помнишь.

Это было правдой. Мама, довольно известная театральная актриса, была скорее старшей сестрой, чем моей матерью, вся ответственность и заботы лежали на бабушке и папе, мама же была таким праздником, событием. Если она не уезжала на гастроли, то большую часть времени проводила в театре или в ресторанах, окруженная многочисленными поклонниками. Как терпел это мой отец – ума не приложу, но никаких скандалов и сцен ревности в нашем доме я не помню. Даже в первый класс меня отводила бабушка, а на родительские собрания ходил папа. Мама же появилась в школе единственный раз – на выпускном вечере, вела себя как снизошедшая до челяди царственная особа и, кажется, была не особо довольна тем, что все внимание публики приковано вовсе не к ней. У нас никогда не было доверительных отношений. Ее не интересовали мои проблемы, со всеми неприятностями и обидами я шла к бабушке или папе. Даже на моей свадьбе она держалась чуть отстраненно, как приглашенная на торжество звезда. Мне, скажу честно, это было обидно – как будто я падчерица, нелюбимая и приносящая только неприятности своим существованием. Со временем я смирилась, перестала обращать на это внимание и начала относиться к матери снисходительно. Мне казалось, что она несчастна в браке, потому постоянно ищет внимания у публики и театральных завсегдатаев. Между ними с папой никогда не было той душевной теплоты, что существует между супругами, много лет прожившими в браке. Речь даже не о любви, а именно об отношении друг к другу – до папы она снисходила точно так же, как до всех остальных. Я помню, как в первом классе нам задали нарисовать свою семью, и я изобразила маму на троне, с короной и мантией, а нас – карликами, стоящими вокруг этого трона. Именно так я всю жизнь и воспринимала свою мать – королевой в окружении челяди…

– Я замерзла, – подала голос Аннушка, и я очнулась от воспоминаний:

– Так давай выбираться.

– Здесь страшно спать, – вдруг сказала Аннушка, кутаясь в большое махровое полотенце.

– Глупости. В этот поселок можно попасть только по спецпропуску, здесь просто не может быть посторонних, видела, какая система охраны? Тут, по-моему, даже воробьи с пропусками летают.

– Все равно жутковато.

– Перестань. Зачем соглашалась тогда?

Она пожала плечами и пошла к выходу из бассейна. Я последовала за ней, в душе совершенно согласная с ее тревогами – мне тоже здесь было неуютно, но не показывать же этого Аннушке.

Уже устроившись в постели, я позвонила Светику. Он был дома, сказал, что готовит какую-то партитуру, и я извинилась, что оторвала его от дел.

– Ну, что ты, – возразил муж, – наоборот, я рад, что ты звонишь. Как устроились?

– Все хорошо, даже поплавали. Как тебе одиночество?

– Я привык.

– Что значит – ты привык? – возмутилась я.

– Варя, не придирайся. Ты прекрасно поняла, о чем я. Но мне тебя не хватает.

– Мне тебя тоже, – призналась я неожиданно. – Пообещай, что после гастролей ты приедешь сюда.

– А как же Аннушка?

– Ну, что она – помешает? Тут такая площадь, что можно вообще весь день не встретиться.

– Конечно, я приеду.

– Вот и хорошо.

Мы попрощались, и я сунула трубку под подушку, вспомнив, что обещала Тузу не выключать ее.

Уснула я неожиданно крепко и так проспала до утра, едва не проморгав звонок будильника. Подпрыгнув от резкого звука, открыла глаза и не сразу смогла понять, где нахожусь. Незнакомая комната, чужая постель…

– Варька, семь утра! – на пороге появилась заспанная Аннушка в голубом пеньюаре. – А кто-то завтрак приготовил, кстати, и это меня пугает, – призналась она, садясь на край моей кровати. – Почему тут люди приходят, когда им вздумается?

– Потому что им за это, удивишься, деньги платят. Что на завтрак? – поинтересовалась я, откидывая одеяло.

– Блинчики с джемом, ветчина, сыр и каша какая-то, – отрапортовала подруга. – Но что странно – в кухне никого нет.

– Ну, видимо, повар приготовил и ушел.

– Сервис… – хмыкнула Аннушка. – Давай-ка в душ, да и я пойду, потом позавтракаем.

После душа голова обрела возможность соображать нормально, и за столом я выглядела бодрой и отдохнувшей. Здесь на самом деле отлично спалось, это видно было и по румянцу на Аннушкиных щеках.

В самый разгар завтрака появилась домработница – высокая, крепкая молодая женщина лет двадцати семи, в серой униформе и с заплетенными в тугую косичку черными волосами:

– Доброе утро, – приветливо поздоровалась она. – Меня Натальей зовут. Если вам что-то нужно постирать-погладить, скажите.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Вы уборку делать будете?

– Да, верхний этаж. Повар спрашивал, к которому часу ужин готовить и есть ли пожелания.

Я бросила взгляд на Аннушку, и та, манерно отставив пальчик руки, державшей чашку с кофе, попросила:

– Если можно, салатик легкий и… Варька, пирогов хочется…

– Я печь не буду, – фыркнула я. – Наташа, попросите повара пирог с рыбой приготовить, хорошо?

Та улыбнулась и кивнула, а потом попросила:

– Варвара Валерьевна, можно вас на минутку?

Я вышла из-за стола и направилась за домработницей в холл. Там Наташа, стерев с лица улыбку, негромко сказала:

– Анатолий Иванович просил передать, чтобы вы по поселку слишком открыто не гуляли. Если хотите, то звоните вот по этому номеру, – она вынула из кармана белого фартука листочек. – Это Леша, он здесь устроен уборщиком территории. Если пойдете гулять, он будет рядом.

– Спасибо, – я сунула листок в карман пиджака.

– Я ночую в «Снежинке-2», но если что – там мой номер тоже есть. Днем буду стараться быть в доме, мало ли что. Ваша подруга в курсе?

– Нет. И я хотела бы, чтобы так и оставалось.

– Понятненько. Если будут какие-то просьбы, вы не стесняйтесь, я не просто телохранитель.

– Вам не сложно в таком доме убираться? – спросила я, и Наташа улыбнулась:

– Это ерунда. Зато так точно никто лишний в дом не войдет. Можете спокойно на работу уезжать, все будет в порядке.

Я поблагодарила и вернулась к завтраку.

Володя подъехал точно в назначенное время, мы сели в машину и направились к выезду. Аннушка просматривала какие-то бумаги, а я отрешенно смотрела в окно. Вдруг мой взгляд уцепился за мужскую фигуру – мне показалось, что спина человека, двигавшегося впереди, мне знакома.

– Володя, чуть помедленнее, – попросила я, подавшись вперед, и водитель замедлил ход.

Человек неожиданно свернул в аллею, и я не успела рассмотреть его, но могла поклясться – походка эта мне знакома. Так, размахивая левой рукой, ходил мой дядя… Похоже на паранойю, но я могла голову прозакладывать, что это он.

– Тормози! – велела я водителю, и тот, недоуменно глянув в зеркало, остановился.

Я выскочила из машины и побежала в аллею. Человек в это время уже входил в дом, я чуть-чуть не успела. Черт… Я посмотрела на номер дома, чтобы потом позвонить Насте и спросить, кто живет здесь, – вдруг она в курсе. Но это точно был мой дядя. Что он делает здесь? Ведь он должен сейчас быть на Кипре. Как же тогда он оказался здесь, в «Снежинке»? Неужели…

От отчаяния захотелось заорать и заплакать, но делать этого было нельзя – через два часа у меня встреча с клиентом, я не могу быть зареванной и с потекшим макияжем. Решение пришло мгновенно – я вынула телефон и позвонила бабушке. Та совершенно не выказала удивления, словно не прошло многих месяцев, в течение которых я с ней вообще не общалась:

– Здравствуй, Варенька. Как твои дела?

– Бабушка, скажи мне одну вещь. Дядя Витя сейчас в Москве? – не ответив на приветствие, спросила я.

– Витюша? – удивилась она. – Да, он вернулся. А что?

– Нет, ничего. Он про меня не спрашивал?

– А почему он должен про тебя спрашивать? У вас какие-то совместные дела? – ровным тоном поинтересовалась она.

– Нет. Просто мне показалось, что сейчас я видела его там, где он оказаться не должен.

– Это где же?

– Неважно. Ты не говори ему, что я звонила тебе и интересовалась, ладно? – попросила я.

– Хорошо, – отозвалась она. – У тебя все в порядке?

– Да, все хорошо, Светик через четыре дня летит в Болгарию, а у меня много работы, – скороговоркой выпалила я. – Прости, я опаздываю.

– Может, ты вспомнишь, что у тебя есть довольно немолодая родственница, и как-нибудь заедешь? – с легкой иронией поинтересовалась бабушка.

– Да, как-нибудь – непременно, – пообещала я, – а сейчас прости, мне действительно пора.

Сунув трубку в карман плаща, я еще раз бросила взгляд на номер дома и пошла к машине. Там я проигнорировала вопросительный взгляд Аннушки, отодвинулась в самый угол и задумалась. Если я не обозналась и скрывшийся за забором человек на самом деле мой дядя Витя, то все намного хуже, чем представляли мы с Тузом. Если дядя вернулся в Россию, хотя явно догадывается уже о заинтересованности Анатолия Ивановича, это может значить только одно – он вложил очень много денег в проект, столько, что, как и я, не может позволить себе выйти из дела. И в доме, куда он вошел, может жить тот, кого я ищу, человек, руководящий поисками Анастасии. Либо сам господин Анвальт – неуловимый адвокат покойного Потемкина. Проверить же свою догадку хотя бы частично я смогу только в разговоре с Настей. Правда, для этого нужно уединенное место, а мой офис явно не годился – в последнее время я не слишком доверяла службе охраны и подозревала, что в кабинетах могут быть установлены прослушки. Придется брать телефон и идти на улицу. Выглядит глупо, зато надежно.

Мы довезли Аннушку до ее офиса, условились о времени вечерней встречи и направились к себе.

Нина была уже на месте, выглядела довольной и благоухала туалетной водой – пятница, видимо, после работы собирается куда-то. Поприветствовав меня, она тут же предложила кофе.

– Не откажусь. Что у нас на сегодня? – поинтересовалась я, убирая плащ в шкаф.

Нина привычно зашелестела страницами ежедневника:

– В одиннадцать приедет Левченко, привезет недостающие документы к арбитражу в понедельник. Я основные бумаги уже готовлю, через двадцать минут будут у вас на столе. Встреч больше не планируется, заседание, как вы поняли, отложено на понедельник. Звонил Святослав Георгиевич, беспокоился, что у вас не отвечает телефон.

– Ох ты черт, совсем забыла, – пробормотала я, усаживаясь за стол и роясь в сумке в поисках мобильного. – Видимо, случайно выключился. Спасибо, Нина, несите кофе.

Секретарь вышла, плотно закрыв за собой дверь. Включив телефон, я обнаружила несколько пропущенных звонков от Светика и сразу набрала его номер. Голос мужа звучал обеспокоенно:

– Варя, что случилось? Я звонил трижды.

– Да, прости, случайно отключила телефон. У тебя что-то важное?

– Звонила Тамара Борисовна.

– И..? – Я закурила, отметив про себя, что бабушка мгновенно кинулась к моему мужу, едва я начала задавать ей вопросы.

– Сказала, что ты интересовалась приездом Виктора Михайловича.

– И что криминального в моем интересе?

– Ей показалось, что ты взволнована и испугана.

– Светик, ну что за ерунда? Кого мне пугаться? Родного дяди? Нашли монстра… – Но, видимо, слова мои прозвучали недостаточно уверенно, потому что муж тут же напомнил:

– В январе мне казалось, что ты его в чем-то подозреваешь, а твои подозрения редко бывают беспочвенными.

– Тебе показалось, – как можно тверже отрезала я и поспешила перевести разговор на другую тему: – Ты еще не начал вещи собирать? Если нужно, я приду и помогу.

– Пока не начал. Ты не волнуйся, у меня все готово, только в чемодан положить, я сам справлюсь.

Зная Светика, в этом я как раз уверена не была. Скорее всего, он просто побросает одежду в чемодан, а уже на месте, в отеле, отдаст рубашки и брюки в глажку, потому что сложить аккуратно не сможет. Хорошо еще, что концертный костюм он возит в отдельном кофре и за его состоянием я слежу. Придется все-таки заехать домой и хотя бы сложить в стопку рубашки, все равно, кроме встречи в одиннадцать, других дел сегодня не предвидится, так что можно пару часов посвятить чемодану мужа. Бабушка, кстати, всегда упрекала меня в том, что, по ее мнению, я недостаточно внимания уделяю проблемам мужа, недостаточно забочусь о нем. Когда был жив дед, вся ее жизнь вертелась вокруг него, все было направлено на создание ему комфорта и покоя. Мне, правда, казалось, что дед иногда уставал от жесткого бабушкиного распорядка, от ее здоровой пищи, от режима. Иногда, чаще всего в субботу, он любил расслабиться вечером, выпить рюмочку-другую настойки собственного приготовления, поесть чего-то не диетического – например, жареного мяса, и бабушка позволяла ему подобные вольности. Однако утром в воскресенье все возвращалось в привычное русло – овсянка и вареное яйцо на завтрак, суп и паровые куриные котлеты на обед, легкий ужин и ни капли спиртного. Дед ворчал, но подчинялся. Зато бабушка четко знала, что он, например, не носит рубашек с карманами на груди, не любит носки с высокой резинкой и обувь с зауженным носом, и могла часами ездить по Москве в поисках нужной вещи. Даже преподавательская деятельность в консерватории не мешала ей делать это. Дед всегда был для нее важнее всего остального. Не понимаю, как она ухитрилась воспитать мою маму полной своей противоположностью. Та, кажется, не умела ничего вообще, а уж заботиться о ком-то – и подавно. Я, по бабушкиному мнению, унаследовала от маменьки ее эгоизм, хотя и не в такой вопиющей степени. Бабушка постоянно выговаривала мне, что я ставлю свою карьеру выше отношений с мужем, не слежу за его режимом, не готовлю завтраков и ужинов. Но сам Светик никогда об этом не заговаривал, любил готовить, а потому я не видела смысла заниматься этим и не испытывала угрызений совести.

Глава 8
Кто ищет – тот всегда найдет…

Величайший враг прячется там, где вы будете меньше всего его искать…

Гай Юлий Цезарь

Обсудив с клиентом все вопросы по предстоящему заседанию, я решила позвонить Потемкиной. Проигнорировав удивленный взгляд секретарши, я вышла на улицу и, отойдя на некоторое расстояние от здания, набрала номер. Настя довольно долго не отвечала, и я забеспокоилась, не случилось ли чего. Но она наконец ответила, хотя голос показался мне усталым:

– Да, Варя, я слушаю.

– У тебя все в порядке?

– Алена заболела, ночью был сильный приступ, привозили врача.

– Но сейчас-то как она?

– Уже лучше, спит.

– Ну, хорошо. Настя, скажи, в поселке есть какие-то… не знаю, списки жильцов, что ли? Мне нужно узнать, кто живет в одном из домов по Весенней улице.

– Списки есть у начальника охраны, но он, конечно, тебе их не покажет, это информация для внутреннего пользования, чтобы их посмотреть, кажется, нужна какая-то специальная бумага. Это одно из условий – полная конфиденциальность. А в каком именно доме, может быть, я знаю?

Я назвала номер дома, и Потемкина тут же ответила:

– Николас Карибидис, он управляющий московским филиалом кипрского банка, но названия я, конечно же, не помню. Я его довольно хорошо знаю, Игорь вел с этим банком какие-то дела, и мы несколько раз ужинали вместе.

Сочетание слов «кипрский» и «банк» мне не понравилось – ну, не люблю я такие совпадения. Выяснить название большого труда не составит, мне даже не придется самой демонстрировать интерес, просто попрошу Саркиса Алишьяна, консультанта по фирмам, занимавшимся недвижимостью, он уже добывал для меня информацию по фирме «Калимера». И не хватало еще, чтобы эта злополучная контора оказалась связана с банком! Хотя в этом случае все могло бы здорово упроститься и встать на свои места…

– Скажи, Настя, а как бы мне познакомиться с этим Карибидисом поближе?

Потемкина снова задумалась. Я же сама не успела понять, каким образом из моего рта вылетела эта фраза про знакомство, как вообще подобное пришло мне в голову и главное – зачем? Что дальше делать с этим знакомством, если оно состоится? Вряд ли расчувствовавшийся банкир с радостью вывалит мне все подробности своего бизнеса и назовет партнеров, присовокупив к этому еще и листок со всеми данными и номерами счетов, а также расскажет обо всех проводимых банком операциях. Ведь это же такая очевидная глупость. Тогда к чему я все это затеяла? Но вдруг… Кто знает, что может выплыть в случайном разговоре «ни о чем», главное – уметь слушать и слышать.

– В принципе, он вроде как балет любит, если я правильно запомнила, – вдруг произнесла Анастасия, и я воодушевилась – это ли не знак?

Балет – это как раз то, в чем я неплохо разбираюсь, о чем могу с интересом слушать и рассказывать сама. Следовательно, стоит как-то озадачиться организацией нашей якобы случайной встречи именно на балетном спектакле, а уж там дело техники. В арсенале всякой уважающей себя женщины есть масса мелких уловок и крючков, чтобы привлечь к себе внимание нужного мужчины. Но вот как все устроить, чтобы это не вызвало подозрений? Может, Светика попросить – вроде как предложить банку выступить спонсором, например, а в знак благодарности – ну, или просто как аванс – предложить управляющему и его замам хорошие билеты в Большой. Сложновато, конечно, и дорого, но ничего другого в голову не приходит… И Светика втягивать не хочется. Могу, конечно, представиться его концертным директором, но вдруг все выплывет – объясняйся потом… Ладно, на ходу такие вещи не решают.

– Я все поняла, спасибо, Настя. Тебе ничего не нужно?

– Чего? – с какой-то горечью отозвалась она. – Деньги тратить некуда, мы тут на всем готовом, даже неудобно.

– Об этом не волнуйся, хозяин дачи не против. Ну, до связи тогда? Если вдруг что – ты звони сразу, не раздумывай.

Мы попрощались, и я, сунув трубку в карман плаща, пошла в офис. Нужно поскорее решить, как именно познакомиться с банкиром и как потом использовать это знакомство.

– Вам звонили, – встретила меня в приемной Ниночка, и я удивилась:

– Кто? – и только потом сообразила, что основной телефон я оставила на столе в кабинете.

– Я не посмотрела, но звонили трижды.

Пройдя к себе, я взяла трубку – Мельников. Это слегка испортило мне настроение. Перезванивать почему-то не хотелось…

Если честно, я боялась, что Кирилл снова заговорит о встрече, и я не удержусь, потому что мне очень хочется увидеть его. Но я прекрасно понимаю – стоит только уступить, поддаться слабости, и все – жизнь снова выйдет из колеи. Я буду изворачиваться, выдумывать объяснения для Светика, мотаться по отелям, окончательно потеряю голову. Жить, не видя Кирилла, оказалось значительно легче. Это как болезнь, как навязчивое состояние, от которого хочешь и одновременно боишься избавиться.

Я так и не решилась позвонить ему – иначе все выходные придется провести в городе, а мне хотелось погулять по поселку и пристальнее присмотреться к происходящему там. Можно, например, Аннушку в салон красоты затащить, да и самой полежать на массажной кушетке, прислушиваясь к разговорам. Работники таких салонов – кладезь информации, хотя сами вряд ли об этом задумываются. Они, просто переговариваясь между собой, способны такого наговорить…

Именно поэтому я никогда не вступаю в задушевные беседы ни с косметологом, ни с маникюршей, ни с парикмахером, не делюсь никакой информацией о себе, ограничиваясь лишь безобидным обсуждением погоды и незначительных сплетен. А то расслабишься, наговоришь, а потом они с другими клиентками все это перетирают.

– Варвара Валерьевна, я на обед отлучусь? – зазвучал голос Ниночки по интеркому.

– Конечно. Я еще посижу, просмотрю документы к понедельнику. Ты, когда вернешься, собери мне все в папку, я заеду с утра перед заседанием.

– Хорошо.

Однако сосредоточиться на документах мне не удавалось. Мысли путались, я перечитывала каждую строчку дважды, а то и трижды и в конце концов разозлилась – нельзя, чтобы личное мешало работе, так недолго и клиентуру растерять. Достаточно пары проигранных дел, чтобы люди начали задумываться, а я слишком много работала на свою репутацию, чтобы позволить любовнику спустить мои труды в сточную канаву. Нет уж – Кирилл и без того достаточно наследил в моей жизни. Я заставила себя отбросить все лишние мысли и заново погрузиться в чтение. Это заняло часа полтора – дело было запутанное, но зацепки все-таки имелись – как, впрочем, в любом деле. Всегда находятся некие моменты, используя которые можно повернуть все в свою пользу, главное – уметь их видеть. А я, к счастью, это умею.

Определившись с линией защиты, я почувствовала себя лучше, как всегда, если понимала, что выиграю. Я с детства была такой – мне необходимо первенство во всем, за что берусь. В глазах от напряжения защипало, сняв очки, я сильно зажмурилась и вновь открыла глаза – обычно подобное упражнение помогало. Но не сегодня. Открыв ящик стола, я начала рыться там, точно помня, что где-то здесь должен лежать флакон «искусственной слезы» и пара капель этой жидкости мне очень облегчила бы жизнь. Однако вместо флакона я наткнулась пальцами на нечто совершенно не напоминавшее его по форме. К дальней стенке ящика оказалась приклеена небольшого диаметра «пуговка». Сомнений в ее предназначении у меня вообще не возникло, зато появился логичный вопрос – кто и зачем? Хотя «зачем» – понятно… А вот кто…

Пятница мгновенно перестала быть такой уж приятной и привлекательной. Сюрпризы вроде этого не несут никакого позитива, и все планы вытесняются одним – как можно скорее разобраться, выяснить, устранить. Черт…

Я выбралась из-за стола и прошлась по кабинету, сжимая пальцами вырванную «прослушку». Беспокоить Туза не хотелось, а потому, пару минут помучившись сомнениями, я решила звонить старому приятелю из околокремлевских. Человек его уровня мог оказать небольшую услугу, не привлекая к этому внимания и не создавая шума, что, конечно, будет очень кстати. Однако я хорошо знала, что в таких кругах принято оказывать услуги в ответ, и морально готовилась к любой просьбе с его стороны. Впрочем… чего может захотеть от адвоката, пусть даже моего уровня, человек, вхожий абсолютно в любой кабинет? Когда-то давно, лет пять назад, у нас случился небольшой, непродолжительный и небурный роман – так, увлечение, флирт, пара встреч наедине, и Руслан оказался практически единственным из моих любовников, с кем я рассталась дружески и без бурных сцен. Просто в какой-то момент мы оба пришли к мысли, что дружить и общаться нам куда интереснее, чем спать друг с другом, хотя я всегда считала, что дружить с тем, с кем спала, – дело неблагодарное, муторное и отчасти болезненное. Но вот с Русланом все обстояло именно так – мы изредка встречались, болтали, коротая вечер за ужином, иногда ходили в театр или на какое-нибудь светское мероприятие, куда Руслану негоже было являться одному, а женат он не был. Я же подходила в качестве спутницы – говорила мало, глазами по присутствующим «сильным мира сего» не стреляла, ни к кому не проявляла интереса, общалась ровно и на любую тему. Его это устраивало, а я отдыхала и развлекалась. Словом, такое вот взаимовыгодное сотрудничество.

Руслан долго не брал трубку, и я начала думать, что его может вообще не быть в Москве, и это для меня плохо. Но вот в трубке раздался знакомый голос с ленивой оттяжкой, и я успокоилась:

– Привет, Руслан.

– О, Варвара! Чем обязан?

Я решила не кокетничать и не делать вид, что страшно соскучилась, а сразу перейти к делу – так будет проще.

– Руслан, мне нужна твоя помощь, – в этом случае это были правильное слово и правильная интонация – такие, как Руслан, обожают чувствовать себя спасителями.

– Говори, – сразу откликнулся он, и в голосе прозвучала та самая готовность кинуться спасать мир, на которую я очень рассчитывала.

– Ты не мог бы встретиться со мной как можно скорее? Я бы не хотела обсуждать это по телефону.

В трубке повисла пауза, потом послышался шелест страниц – видимо, Руслан рылся в ежедневнике. Я чувствовала, как у меня гулко бухает внутри – если сейчас он откажется встретиться немедленно, то я просто не знаю, как быть дальше. В офисе «прослушка» – и я не понимаю, как именно она там появилась, а следовательно, не смогу пресечь повторную установку. Ощущение сжимающегося вокруг шеи кольца не покидало уже несколько дней. Наконец Руслан заговорил:

– Задала ты мне задачу… У меня ночью самолет в Монако, а до того еще две встречи…

– Я могу поехать с тобой в аэропорт, – решительно сказала я, понимая, что до этого придется коротать время в городе, просить водителя ехать сперва в «Снежинку» с Аннушкой, а потом возвращаться за мной во «Внуково», откуда вылетают частные рейсы.

– Ну, хорошо, – чуть удивленно согласился Руслан. – Скажи, где тебя забрать, мой водитель заедет в районе двенадцати.

– Из дома.

– Хорошо, жди, он тебе позвонит, когда подъедет.

Уф… Теперь оставалось надеяться на то, что Руслан поможет. Я бросила взгляд на часы и поняла, что у меня еще страшное количество времени, а потому есть смысл поехать домой, а по дороге обговорить с водителем план на вечер. Как раз успею еще повидаться со Светиком и помочь ему уложить вещи.