Текст книги "Не все золото, что блестит"

Сегодня ее шестой день рождения. Этот праздник не похож ни на один другой. Совсем скоро придут гости, будут поздравлять, дарить подарки и она, как никогда самая красивая на белом свете, сядет со взрослыми за стол. Девочка стояла напротив зеркала и любовалась своим отражением. Ей подарили самое шикарное платье. Нежно-розовое, с кружевной пелеринкой, украшенной бисером и длинной капроновой юбкой, оно напоминало наряд принцессы из сказки. Привыкшая к насмешкам, Анюта впервые увидела себя как бы со стороны, нарядная, красивая, счастливая, она улыбалась своему отражению. В комнату вошла мама с горой пирожков на блюде. Девочка не успела ретироваться. Антонина Сергеевна пристально посмотрела на дочь и произнесла с сожалением: – «Все же страшненькая ты у нас, да, и ума мало. Просто не знаю, как будешь жить?» Она раздвинула тарелки с закусками, поставила блюдо с пирожками на свободное место и вышла из комнаты.

Маленькая принцесса опустила глаза, сгорбилась, руки обвисли, вздрогнули худенькие плечики и из-под очков потекли слезы. Она стояла перед зеркалом все в том же нарядном, розовом платье и беззвучно рыдала. Когда с гостями сели за стол, Анюта умышленно пролила вишневый сок на платье, за что с позором была изгнана из-за стола. В спальне девочка сбросила ненавистное платье, которое так и не сделало ее прекрасной, забилась в свой «любимый» угол за шифоньером и горько заплакала. Она чувствовала себя самой несчастной, самой нелюбимой и самой некрасивой в мире. Плакала не от того, что ее совсем еще короткую жизнь сопровождали постоянные насмешки, издевательства и непринятие детей в садике и во дворе, она привыкла к жестокости чужих людей. Девочка плакала потому, что не могла смириться с приговором матери – она хуже всех, тогда зачем жить? А Антонина Сергеевна беззаботно праздновала шестой день рождения своей дочери и не задумывалась над тем, что дочь видит и слышит гораздо больше того, что та предполагала. Чувствует глубже и переживает сильнее

Глава 5

Первый раз в первый класс.

Анна просыпалась и засыпала, сон плавно переливался в реальность, а реальность в сон. Она слышала, как приходила и уходила Зоя Ивановна. Больной ставили капельницы и уколы, около ее кровати собирались врачи и о чем то говорили. Конечно, при желании можно прислушаться и разобрать высказывания каждого специалиста, можно открыть глаза и излить свое горе доброй и заботливой Зое Ивановне, можно помочь своему организму поскорее излечиться, употребляя пищу, только зачем все это? Женщина не плакала, не устраивала истерик, она просто лежала с закрытыми глазами и ни на что не реагировала. Медсестра за долгие годы насмотрелась всякого и могла безошибочно определить спит пациентка или здравствует. Мужу, как и прочим родственникам в посещении больной отказано. Никто из них не знает, что на самом деле происходит с самоубийцей. Зоя Ивановна систематически докладывала Юрию Алексеевичу о самочувствии и поведении пациентки, решено было ждать. Жизни Анны ничто не угрожало, время с момента поступления в больницу прошло немного, работу организма поддерживали уколами. Медики знали – придет время, и она заговорит, сейчас лучше не трогать, преждевременное вторжение, вторжение насильственное приведет только к ухудшению состояния больной.

Воспоминания унесли в далекие школьные годы. В школу девочка пошла своевременно, в семь лет и три месяца. Многие в то время старались отдать детей в школу пораньше. Считалось, что ребенок уже в шесть лет способен усвоить программу. Особенно усердствовали в этом вопросе родители мальчиков. При поступлении в школу с шести лет, у мальчика появлялась возможность подстраховаться и при неудачной попытке поступления в вуз, после окончания школы, повторить попытку на следующий год, до призыва в армию.

Подготовкой ребенка к школе занималась, исключительно, бабушка. Ольга Владимировна справедливо считала, что внучка должна уметь не только писать, читать, знать счет, но и получить всестороннее развитие. Она прекрасно понимала, что девочка ведет замкнутый образ жизни, многократные обсуждения с воспитателями и нянечками ее поведения, все больше и больше убеждали любящую бабушку в необходимости научить воспитанницу красиво двигаться, максимально развить память, расширить кругозор. Ей очень хотелось компенсировать недостатки внешности интеллектуальным развитием и если уж мужчины не обратят внимания на лицо и фигуру девушки, то наверняка оценят тонкую организацию души, ее знания и умения. Да и в школе с предварительной серьезной подготовкой будет учиться легче и интересней. Анюта сможет завоевать авторитет среди одноклассников, вольется в коллектив и на этом, наконец, закончится полоса отчуждения. У самой бабушки за спиной была всего на всего семилетка, но как сказано в известном фильме – не обязательно уметь самому, важно уметь этому научить, и Ольга Владимировна учила. Женщина от природы обладала безупречным слухом и красивым сильным голосом, что позволяло ей находиться в центре любой компании, стоило лишь застолью перейти к песням. Она знала множество частушек и всевозможных любовных страданий. Анюта специально песни не заучивала, они запоминались сами собой, порой она даже не понимала смысла распеваемых слов. Ни бабушка, ни внучка на эти мелочи внимания не обращали, главное – запомнить, чем больше запомнишь, тем лучше память. Танцам девочка тоже обучалась дома. Ольга Владимировна еще с юности умела лихо отбивать дробушки, кружиться в вальсе и знала несколько фигур «нестареющей» кадрили. Все свои «скромные» познания терпеливо передавала внучке. А та с удовольствием повторяла за бабушкой и привносила в уроки элементы «современных» танцев – дергания и кривляния. Грамоте обучаться начали, когда ребенку исполнилось четыре года. Таким образом, к пяти годам были известны все буквы, и девочка умела довольно бегло читать. К шести годам она уже сама читала детские книжки, умела считать до ста, складывала и вычитала .К семи годам наизусть читала целые главы из сказок Пушкина. Словом, благодаря упорству и настойчивости Ольги Владимировны с развитием у маленькой Анюты все было в порядке.

В первый раз, в первый класс Аннушку отвела бабушка, впрочем, как и во второй и во все последующие разы. Маме, как всегда некогда, отчет без нее вовремя не будет сдан, совещание у руководства не состоится. Все объяснения принимались на веру и претензии не предъявлялись. Девочка была даже рада, что мамы не будет и они с бабушкой после школы, отправятся «кутить» в Макдональдс, отметят там столь значимое событие в жизни и внучки и бабушки. Нарядная девочка в школьной форме, с двумя огромными белоснежными бантами и разноцветными гладиолусами в руках, в сопровождении не менее нарядной бабушки, подошла к учительнице своего первого «Б» класса. Для проведения торжественной линейки, на строго отведенном участке, молодая учительница активно строила новоявленных первоклашек в две шеренги. Дети с обожанием смотрели на первую в их жизни учительницу, беспрекословно подчиняясь распоряжениям. Каждый вставал на указанное ему место, а рядом с ним пытался пристроиться кто-нибудь из взрослых членов семьи. Мамы и папы, бабушки и дедушки старались не потерять из виду своего отпрыска и тем самым мешали педагогу навести порядок в шеренгах. В первой шеренге, впереди, стояли девочки, за их спинами, сзади, во второй шеренге построились мальчики. Во время построения выяснилось, что Анюта не только самая высокая из девочек, но и самая высокая среди мальчиков. Ей указали на место в шеренге мальчиков, привыкшая к послушанию, она встала к мальчишкам, а перед ней встала сама учительница. Дети знакомились друг с другом, вертелись, выискивая взглядом своих близких. Везде слышался смех, радостные разговоры и только одна маленькая, несчастная первоклашка, уткнувшись лицом в цветы, украдкой смахивала слезы. Ей было обидно от того, что стоит среди мальчишек, а не среди красивых, ярких девчонок, что опять, задвинута подальше от всеобщего внимания и сам праздник вроде как не для нее. Учительница подходила, уходила, делала кому-то замечания, отвечала на вопросы, обращала свое внимание на всех, кроме девочки, что стояла за ее спиной.

Общешкольная линейка, посвященная празднованию начала учебного года проходила по сценарию, отработанному годами. Сначала школьники читали стихи о школе и учителях, потом учителя приветствовали учеников, затем кто-то из администрации, произнося ностальгическую речь, призывал уважать учителей, любить свою школу и страну в целом. Завершением действа ежегодно было посвящение первоклашек в учеников и первый звонок, куда же без него. Для ребят, отучившихся не первый год, это мероприятие привычно и присутствие их на линейке скрашивалось тем фактом, что после каникул они впервые встречались с одноклассниками. Следовательно, пока шла официальная часть, в закулисье обсуждали итоги летнего отдыха. Линейка закончилась, прозвучала команда – «направо» и под звуки нестареющей песни со словами «Буквы разные писать тонким перышком в тетрадь учат в школе, учат в школе, учат в школе» школа направилась в здание. Анюта вместе со всеми, починяясь команде, повернулась лицом к зданию школы и стала первой в строю своего класса. Вера Васильевна – учительница, взяла девочку за руку, увлекла за собой, а за ней и весь класс. От неожиданности первоклашка растерялась. Только что ее никто не замечал, она стояла закрытая от объективов фотоаппаратов и взглядов окружающих и вот вдруг все изменилось до наоборот. Она первая из класса переступит порог школы, да еще за руку с Верой Васильевной. Обиды исчезли мгновенно. Радостная и счастливая Аннушка отыскала глазами бабушку, улыбаясь, помахала ей букетом. Ольга Владимировна в ответ тоже помахала внучке рукой. Она так расчувствовалась, что на глаза навернулись слезы. Колонна остановилась, давая впереди идущим подняться на крыльцо и в это время за спиной окрыленной девочки раздалось шипение : – «У, каланча, еще раз вылезешь впереди меня, пожалеешь». Аня резко обернулась, прямо за ней шел мальчик, ростом чуть ниже ее, плотного, если не толстого, телосложения, с круглым розовым лицом, как у игрушки Ванька-Встанька и злыми прищуренными глазами. «Чего уставилась? Свалишься. Запомни, что услышала, я не повторяю», – процедил

сквозь зубы хулиган. Он словно невзначай наступил на пятку лакированной туфельки девочки, инсценируя замешательство, толкнул ее. Одноклассница споткнулась и чтобы удержать равновесие и не упасть на асфальт, взмахнула рукой, в которой держала букет гладиолусов. Букет выпал и в этот момент мальчишка пнул его ногой, цветы веером разлетелись в разные стороны. Инцидент длился не более минуты, ни следующие впереди, ни те, кто шел сзади, не обратили внимания на происшествие. Подобрать цветы было невозможно, колонна продолжила свое движение. Анюта опустила голову, втянула ее в плечи и молча последовала за учительницей. Девочке не было жалко уничтоженный букет замечательных гладиолусов. Она испытывала стыд и одновременно чувство вины, за то, что теперь не сможет подарить такой красивой и доброй учительнице свои цветы. Мальчик входил в школу, как, в общем-то, в новую жизнь, довольный собой. «Как ловко поставил на место эту дылду, которая посмела вылезти впереди меня, – думал маленький хулиган, – с цветами тоже здорово получилось. Сама, растяпа, уронила. Я здесь не при чем». Гадость сделана – день прожит не напрасно.

Теперь, уже, будучи взрослой женщиной, мамой маленького Никитки, она в который раз пережила те самые чувства, что и в детстве. Странная штука жизнь, мы до седых волос помним свои детские радости и страдания. Впоследствии Анюту еще много раз унижали и оскорбляли сверстники, но свою первую школьную линейку она запомнила на всю жизнь. Толик, так звали хулигана, проучился в одном классе с девочкой всего одну четверть. Родители перевели его в специализированную, престижную школу.

Глава 6

Отчим.

До восьмого класса никаких событий из ряда вон выходящих не происходило. Вернее, Анна не запомнила ничего такого, что ее потрясло бы. Как то жизнь не испытывала на прочность. Училась она хорошо, ровно. Ни взлетов, ни падений. Поскольку девочка не блистала талантами, не отличалась явными способностями, то «грызть гранит науки» приходилось с помощью упорства и усидчивости. Она была не из тех детей, которым достаточно прослушать учителя на уроке, и необходимый материал усвоен «с налета» и не из тех, которым нужно разок пробежать глазами параграф в учебнике, чтобы отбарабанить его у доски, как минимум на четверку. Она брала, что называется, зубрежкой. Все непонятные определения, доказательства, правила, заучивала наизусть. Благо, спасибо бабушке, память развилась отменная. Учителя хвалили девочку за старание и хорошее поведение. В самом деле, не все же в этом мире гении. Кому-то учеба дается легко и к ним, соответственно, требования выше, спрос строже. А кто то очень старается, но учеба дается с трудом, к таким отношение лояльное, главное видно, что ребенок учил. Учителя отмечали еще ценные качества – безотказность и обязательность. Девочке можно было поручить все, что угодно – от оформления стенгазеты, до тимуровских рейдов. Для очередного выпуска классной стенгазеты она, не считаясь со временем, штудировала в библиотеке газеты, журналы всевозможные подписки и подшивки. Кропотливо подбирала информационный материал, который не всегда одобрялся редактором, но даже когда, что-то отметалось за ненужностью, никогда не обижалась и не настаивала, На нее всегда можно было положиться, и если пообещала, выполнит обязательно. Если одноклассники не могли в свою очередь навестить ветерана, Анюта всегда подменяла. Она с каким-то трепетом относилась к старикам, может быть потому, что многие годы самым близким человеком оставалась бабушка.

Отношения с матерью не менялись. Дочь росла, становилась старше, однако этот факт не добавлял тепла в их взаимоотношения. Казалось, наоборот, со временем претензии и придирки становились все нетерпимее. Антонина Сергеевна была постоянно недовольна дочерью. Никакие старания ребенка не вызывали в ней чувства любви и нежности. Девочка ни так сидела, ни так держала ложку, возмутительно «швыркала» чаем, сутулилась, словом, каждый шаг, каждый жест раздражали мать. Антонина Сергеевна не ходила в школу на родительские собрания, ссылаясь на занятость. Не проверяла уроки, не интересовалась жизнью девочки. В какой– то мере это было даже на руку Анюте. Чем меньше о ней знала мать, тем меньше упреков и неприятностей. Девочка старалась просто не попадаться матери на глаза. Но от этого ее страдания не становились меньше. Она тяжело переносила откровенное равнодушие самого близкого человека, ощущала себя ненужной, нелюбимой. С годами в ней развивался борец, борец за внимание и любовь родной матери. Аннушка старалась всегда и везде быть лучшей. Ей очень хотелось, чтобы ее хвалили, но не для удовлетворения собственных амбиций, а для завоевания материнского уважения. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы мама испытывала гордость за свою дочку.

О том, что у Антонины Сергеевны появился мужчина, никто не догадывался продолжительное время. Представить ее в объятиях даже самого роскошного кавалера, было просто невозможно. И домашние, и сотрудники на работе, включая начальство, знали об ее железобетонном характере. Она не замечала мужчин, как таковых. Все они были соседями, сослуживцами, пассажирами, крайними в очереди, врачами то есть имели строго функциональное назначение, и на этом все. А вот мужчин в самом непосредственном понимании, как объекта любви, заботы, внимания, нежности для нее не существовало. Конечно, далеко не последнюю роль в таком отношении к противоположному полу, сыграл брак с отцом Аннушки. Они поженились с Владимиром, будучи молодыми специалистами. Неискушенные в вопросах любви и секса сразу получили плод своей любви в зачаточном состоянии. Через девять месяцев на свет появилась дочь. Через месяц после того, как молодой отец принес маленький плачущий сверток в коммуналку, где они жили втроем, включая тещу Ольгу Владимировну, понял, что еще не готов стать отцом и не готов принять на себя ответственность за семью и ребенка. У него более глобальные и значимые интересы в жизни, а пеленки, распашонки и прочая детская преблуда не входят в круг его интересов. Выяснилось, что он ошибся в выборе не только партнерши по жизни, но и в самом образе жизни. Первое время Тонечка ничего не могла понять. «Как же так,– думала она,– ведь красиво говорил о своих чувствах. Вместе мечтали как дружно и весело заживем одной семьей, никогда не расстанемся, Всю жизнь будем рядом. Первые трудности и любовь исчезла. А может быть не любил вовсе?» От этих мыслей становилось невмоготу. От переживаний пропало молоко. Ольга Владимировна с большим трудом нашла кормилицу для малышки. Тонечка раз за разом пыталась убедить любимого потерпеть.

– Понимаешь, дочка еще совсем маленькая, – уговаривала женщина мужа, – плачет потому, что не может сказать, что у нее не так. Нужно немножко потерпеть, подождать. Чуть подрастет и успокоится.

– И сколько ждать? Я не высыпаюсь по ночам. Она орет как оглашенная. Твоя мамаша топчется с ней по комнате, – возмущался мужчина.

– Мама старается помочь, укачать ребенка, не в общий же коридор идти среди ночи. Разбудим соседей,

– Значит, за соседей ты переживаешь, а я выходит, все проглочу. Не выйдет.

– Мне же тоже тяжело. Не высыпаюсь, голова постоянно болит и кружится. Мама тоже мучается. Днем на работе, ночью ребенка качает.

– Ваши трудности, больше терпеть не намерен.

Утром собрал свои вещи и ушел жить в общежитие. Тонечка умоляла мужа вернуться, бегала просила. Все тщетно. Семейная жизнь закончилась. Может быть тогда, темными постылыми ночами, задыхаясь от рыданий в подушку, чтобы не разбудить ребенка и мать, она возненавидела всех мужчин. Может быть, тогда разуверилась в их честности и надежности, в их умении любить и заботиться о близких. Может быть, тогда у нее зародилось это чувство отчужденности от дочери, как виновницы несостоявшегося счастья с любимым мужчиной. Ольга Владимировна помогала дочери, чем могла. Аннушка росла болезненным ребенком, поэтому вопрос с яслями отпал сам собой. Денег постоянно не хватало, лучший кусок – ребенку. Тонечка поревела, пострадала, вытерла слезы и «закусила удила». Она посадила мать с ребенком дома, вменив ей в обязанности воспитывать девочку, заботиться о ней, заниматься домашним хозяйством. Сама же с завидным упорством пробивала дорогу «через терни к карьерным звездам». На работу приходила первая, уходила – последняя. Не отказывалась от заданий, крутилась, вертелась, вникала, познавала. И ее заметили. Больше того, по достоинству оценили. Она стала главным бухгалтером управления. Пришло уважение, деньги.

Первой о появлении мужчины в жизни дочери догадалась Ольга Владимировна. Она стала замечать, что та не так агрессивно комментирует выступления мужчин по телевизору, снисходительно принимает комплименты в свой адрес, в гардеробе, наконец, появились новые модные вещи, изменилась прическа, вместо стоптанных туфель – элегантные «лодочки». Антонина менялась постепенно, словно заново привыкала, к своей женской сущности. В сердце матери поселилось беспокойство. С одной стороны, эти перемены, безусловно, положительные, ведь нельзя молодой женщине оставаться одинокой. Если в ближайшие годы не встретить достойного мужчину, то лет через пять на замужестве можно поставить крест. С другой стороны, как будет относиться к внучке избранник дочери? Девочке и так достается от матери, а тут еще чужой дядька. Было о чем волноваться.

Как-то на неделе, Антонина Сергеевна, так, между прочим, бросила матери:

– В субботу, часам к двум, к нам придет на обед мой хороший знакомый. Ничего особенного готовить не нужно. Пусть видит – мы люди простые, на серебре не едим. Свари борщ, нажарь котлет, откроим соленья. Не хочу пыль в глаза пускать.

– Может быть салатик – винегретик нарезать?

– Мама, зачем из обычного обеда устраивать торжественное мероприятие. Познакомитесь, пообщаетесь.

– Ну, как знаешь, тебе видней.

На том и порешили. Ольга Владимировна сердцем почувствовала – это он. А раз он, значит постараться все же необходимо, совсем не гоже гостя без уважения принимать. Она потихоньку, в тайне от дочери, принялась готовиться к званному обеду. Прикупила дорогой колбаски, сырку, свежих овощей и фруктов, в пятницу нарезала оливье и винегрет. Все заготовки предупредительно оставила в лоджии. Дочь хозяйством не интересовалась, а потому скрыть активную подготовку к празднику не составило труда. Анюте о госте сообщили перед самым его появлением.

Павел Иванович, так представился, знакомый Антонины Сергеевны, пришел в точно назначенное время. Грешным делом, можно было подумать, что он выжидал под дверью той минуты, когда часы обозначат назначенное время. В одной руке держал сразу два букета цветов. Под мышкой довольно большую коробку и во второй руке – торт. Каждой женщине достался свой подарок: взрослым дамам по букету цветов, девочке нарядная кукла, и торт, к столу. Павел Иванович невысокий, плотного телосложения мужчина, с коротко стриженными волосами и большой лысиной на темени, не производил впечатления успешного джентльмена. Темные с поволокой, слегка выпуклые глаза, напоминали глаза мороженой рыбы, узкие губы и тяжелый, массивный подбородок подчеркивали его некрасивость. Словом, он из тех мужчин, которые не производят впечатления, встретишь на улице пройдешь и не заметишь. Для Ольги Владимировны было удивительным, что ее дочь разглядела этого мужчину. Умница и красавица, где его нашла? Но как выяснилось позже, нашла на работе, там, где, согласно статистике, чаще всего женщины встречают мужчин, а мужчины женщин. Трудился он механиком в той же организации что и дочь. Где и каким образом встретились, как познакомились ни Павел Иванович, ни Антонина Сергеевна не рассказывали.

Анна к этому моменту закончила второй класс и считала себя взрослой девочкой. Она уже давно не играла в куклы, однако подарку обрадовалась. Не так часто ее баловали подарками, да и кукла была просто роскошной. Она не сразу сообразила, что это не просто мамин знакомый. В их доме появлялись мужчины, но исключительно по праздникам, вроде дня рождения кого-либо из семьи, и обязательно с женами. Павел Иванович – первый мужчина, который пришел без жены и на обычный субботний обед. Впрочем, глядя на стол обычным обед было трудно назвать. Бабушка, что называется, постаралась. Стол накрыла ничуть не хуже, чем в праздник. Мама немного поворчала, для порядка, и что удивительно, активно принялась сервировать стол и расставлять холодные закуски. За столом, сначала, все чувствовали себя неловко. Было заметно, что Павел Иванович кавалер неискушенный. Он абсолютно не умел ухаживать за женщинами. Ольга Владимировна заметив этот факт, инициативу взяла в свои руки. Она сама рекламировала блюда, предлагала всем, начиная с гостя. Потихоньку атмосфера разрядилась и потеплела. Павел Иванович оказался интересным собеседником, отменным рассказчиком. Он умело подхватывал любую тему и ненавязчиво выражал свое мнение. Кругозор его настолько широк, что, казалось, нет в мире того, о чем бы он не имел представления. За чаем, Анна обратила внимание на то, как заинтересованно и уважительно Антонина Сергеевна обращается к гостю. Как она смущается, когда Павел Иванович ухаживает за ней. Было совершенно очевидно – маме очень нравится этот мужчина. А уж, что ему далеко не безразлична мама, читается и во взгляде и в отношении. Девочка ни чуть не ревновала самого близкого и родного человека к этому пришельцу. Даже не смотря на какую-то собачью, преданную любовь к матери, постоянную борьбу за ее внимание, дочь не испытывала к гостю зависти или злобы. Напротив, девочка искренне радовалась за мать. Аня интуитивным чутьем чувствовала, что Павел Иванович может принести в их дом тепло, радость, счастье. Ну и пусть он невзрачный, пусть не атлетического телосложения, пусть почти лысый, зато какие добрые у него глаза, какая необыкновенная улыбка, какой он интересный человек и как спокойно и надежно рядом с ним. Аня никогда и никого не впускала в свой мир. Павел Иванович так сумел расположить к себе девочку, что та вытянула его из-за стола и увлекла в свою комнату. Там показала свои поделки, рисунки, книжки. Словом признала в нем друга. Антонина Сергеевна не одергивала дочь, не мешала общению с гостем. Она видела, что избранник пришелся ко двору, понравился домашним. Смотрины прошли успешно.

После того, как гость учтиво откланялся, дружно, втроем, всю посуду перенесли на кухню. Антонина Сергеевна наводила порядок в гостиной. Ольга Владимировна уложила спать внучку и присоединилась к дочери. Женщины не спеша перемыли грязную посуду, прибрали кухню и впервые за последние годы искренне, доброжелательно разговорились.

– Мамуленька, ну как тебе Павел? – начала дочь

– Мне очень понравился. Конечно, не красавец, – рассуждала мать, – так ведь правильно говориться, что красивый муж – чужой муж.

– Видели мы уже в жизни красавца. Дура была, на смазливую мордашку, да неземные обещания купилась, а в итоге – муки и страдания. Спасибо бывшему за науку, теперь знаю за кого держаться надо.

– Это хорошо, что знаешь, чего хочешь. Может быть я не все разглядела и не все поняла, только кажется мне человек он хороший, добрый, уважительный. Беседу поддержать умеет, рассказывает интересно, не пустышка какая-нибудь. К Анютке со всей душой. Она у нас девочка не простая, а видишь, как за него вцепилась. Что-то не припомню случая, когда бы чужому человеку открылась, значит, тоже чувствует в нем доброту.

– Я тоже заметила, как она к нему потянулась. Радует, что нашли общий язык. Если честно, то опасалась – не примет его. Ты бы у нее узнала, что о нем думает.

– Может тебе самой с ней поговорить. Ей же нужно объяснить кто он, да, что он. А ведь я сама ничего не знаю.

– Ты же знаешь – не очень то у нас получается общение, конечно, это моя вина, что с ребенка возьмешь. Может быть, Павел как раз и поможет. Упустила я дочку свою. Паршивая мать.

– Ладно, ладно. Лишнего то тоже на себя не наговаривай. Работаешь за троих, обуваешь, одеваешь, кормишь. Я же понимаю. Может и правда, появится в доме мужик и отношения наладятся. Меж вами то серьезно?

– Думаю серьезно. Он мне предложение сделал.

– Так ты с ним давно встречаешься?

– Да, уж пол года.

– Надо же. Почему же таилась?

– Мам, я же никак в его порядочность поверить не могла. Думала все ухаживания из выгоды. Мол, баба с достатком, при должности, с возможностями, казалось, липнет, чтобы протолкнула его на инженерную должность, зарплату побольше у начальства выпросила. Только все это не про него.

– Так ты ему про свои сомнения рассказала?

– Да. Набралась смелости и выдала.

– И что?

– Что, что? Обиделся. Две недели не разговаривал. Я даже у него прощение просила.

– Настоящий мужик. Сама то любишь его?

– Даже не знаю. Порой вроде как люблю, а порой – нет.

– Ты бы, прежде чем второй раз под венец идти, все же определилась. Знаешь, девонька, нет ничего хуже, чем с нелюбимым жить.

– Так я же не завтра в загс иду.

– Завтра не завтра, а мужик десять раз звать не будет. Он ведь тоже, как я погляжу, не молоденький.

– Мы с ним ровесники.

– И женат был? И дети, поди, есть?

– И женат был, а вот детей нет. Он не любит об этом говорить. Женился почти сразу после армии. Переспали. Значит одна дорога в – загс. Расписались, свадьбу сыграли. Прожили пять лет, вроде неплохо жили. Не ругались, все мирно, дружно. Только одним зимним вечером собрала она вещи, сказала, что полюбила другого и ушла. Уже потом, позже, припомнил, что в последние месяцы совместной жизни она частенько то к родителям уезжала, то с подружками встречалась, то поездка у них на работе дня на два-три. Когда сам не изменяешь, так и в голову подозрения не приходят. Все ее объяснения за чистую монету принимал. Сам же на двух работах крутился, деньги зарабатывал. Очень хотелось детей. Надеялся, что вот-вот забеременеет, и тогда успевай – раскошеливайся. Дети – удовольствие дорогое. Хочется, чтобы у малыша все было лучшее.

– Это ж надо, какую стервозину полюбил. Дальше то что?

– А ничего. Сам подал на развод. Запил. Вовремя остановился, причем сам.

– Слушай, никогда бы не подумала, что алкашом был.

– Не был он никаким алкашом.

– Не успел, что ли?

– Можно и так сказать. Через год после развода, явилась бывшая жена. Упала в ноги, мол, прости, давай еще раз попробуем. Рискнул. Но жизнь не заладилась. Толи перегорела любовь, толи простить не смог, словом, разошлись. Она, вроде, пыталась жизнь свою устроить, но пока не получается.

– Откуда ты знаешь?

– Павел рассказал.

– Вот видишь, никак нельзя с решением затягивать. Может быть, пригласить его к нам пожить. Он к нам присмотрится, а мы к нему. Или у него свое жилье есть?

– Комната в коммуналке. Я из дома не пойду.

– Тогда веди его к нам. Если сложится, обменяем нашу двушку да его комнату на трешку.

На этом и порешили. Так в жизни Анюты появился отчим.

Глава 7.

Друг на все времена

Прошло три года. Как и наметили женщины, Антонина Сергеевна обсудила с Павлом Ивановичем перспективы их совместной семейной жизни. Она честно и откровенно объяснила свои опасения и предложила попробовать жить семьей на ее территории. Павел Иванович, положа руку на сердце, растерялся от такого поворота дела. Он, конечно, понимал, что в жизни Антонины Сергеевны дочь и мать играют значительную роль, но никак не предполагал, что основополагающую. Он считал, что Тонечка перейдет жить к нему, все же отдельная комната. Соседкой у него была тихая, скромная старушка. Галина Николаевна, так звали старушку, приветливая, чистоплотная женщина, на лето уезжала к сыну в Ялту. Поэтому, начиная с апреля и до ноября, он оставался полновластным хозяином квартиры. Редкий случай, когда бабушку навещали родные или знакомые, и даже в такие моменты в квартире сохранялся покой и порядок. Чем не райский уголок. Со временем они, безусловно, решили бы квартирный вопрос. Но жить под одной крышей, пусть даже с золотой тещей, совсем не входило в его планы. Девочка мужчине тоже понравилась. Тонечка предупреждала его, что дочка-ребенок несколько замкнутый и своенравный, однако, как раз этого он в ней и не заметил. Ему понравился ее умный изучающий взгляд. Девочка через линзы очков оценивала мужчину. Павел Иванович, можно сказать, не имел опыта общения с детьми и поэтому боялся на смотринах оттолкнуть от себя ребенка. Собираясь и настраиваясь на судьбоносную встречу, решил сыграть роль такого весельчака-рубаху парня потому, что таким образом проще скрыть смущение и страх. Но играть ничего не пришлось. Приняли его радушно. Девочка отнеслась с каким-то взрослым пониманием ситуации, а уж когда она потащила его показывать свои достижения, он радовался, как ребенок и было трудно сказать кто из них в настоящий момент счастливее.